Виталий Манский - Дифирамб - 2017-12-03
К. Ларина
―
Добрый день. Начинаем программу «Дифирамб». У микрофона Ксения Ларина. А в студии радиостанции «Эхо Москвы» наш сегодняшний гость — режиссер-документалист, президент фестиваля «Артдокфест» Виталий Манский. Виталий, приветствую тебя, здравствуй.
В. Манский
―
Привет. Привет всем слушателям.
К. Ларина
―
Ну, сегодня мы будем петь дифирамб, если ты не против, не лично тебе, а твоему замечательному фестивалю, поскольку каждый год это, безусловно, одно из главнейших культурно-политических (не побоюсь этого слова) событий. И на сей раз «Артдокфест» уже по традиции, как я понимаю, будет проходить практически одновременно в трех городах — в Москве, в Петербурге и в Екатеринбурге. Вот в таком формате какой раз он уже проходит, Виталий?
В. Манский
―
Ну, наверное, четвертый раз мы уже проводим в Петербурге и второй раз в Екатеринбурге. И ты знаешь, я не знаю, насколько можно в этом признаться… Я как-то упустил, что ты меня пригласила на программу «Дифирамб».
К. Ларина
―
Ты думал, что ты в «Культурном шоке»?
В. Манский
―
Да. Я оказался в некоторой растерянности. Мне надо было тогда в студию позвать… Вот меня тут под «Эхом» караулила прокуратора, вручила мне предупреждение об экстремистской деятельности со всякими последствиями, под которым я подписался. Надо было его позвать тоже сюда на «Дифирамб», чтобы он как-то… этого офицера наших славных органов.
В.Манский: Если мы хотим как-то преодолеть войну, нам нужно понять ее корни
К. Ларина
―
Прекрасно! Вот собственно информационные поводы бегут впереди нас. Буквально готовясь к нашей встрече, естественно, я освежила в памяти знаменательный текст вице-спикера Государственной Думы Петра Толстого, который возмутился появлением в программе фестиваля украинского фильма, который называется «Война ради мира». И собственно он-то и является автором этого послания в прокуратуру для того, чтобы проверить это кино и сам фестиваль, что называется, на экстремизм. Вот давай тогда об этом расскажи. Ты не отказался от этой мысли этот фильм показать в Москве, да? Ну а будут ли для этого законные основания?
В. Манский
―
Ну, я признаюсь, что когда весь этот шум начался… И он, кстати сказать, начался не с запроса вице-спикера Госдумы, а с различных способов послания мне всяких неприятных сообщений от неизвестных людей о том, что ждет меня лично, если, так сказать, этот фильм будет показан в России. Поэтому как раз вот такая официальная форма общения в рамках закона меня, что называется, более устраивает.Но когда поднялась шумиха, я пересмотрел картину и не обнаружил там ничего… Ну, там какие-то буквально детали. Потом мы показали юристам. И даже после заключения юристов мы еще на всякий случай решили заблюрить шевроны у людей, появляющихся в кадре, хотя на этих шевронах не было тех знаков, которые запрещены в Российской Федерации. Ну, мы просто… Понимаете, в Российской Федерации так быстро все меняется, что лучше просто заблюрить. Потому что фильм не про шевроны, не про флаги, не про знаки и не про партии, а фильм про то, что люди из мирной жизни, из мирных профессий в нашем, как до последнего времени утверждалось, братском государстве Украина оставили свои дома и отправились защищать с оружием в руках свою Родину, целостность своей Родины. И вот мотивация, почему они это сделали, что ими движет, в общем говоря, в том числе и на смерть, потому что смертей в этой картине достаточно много. Этот, вообще говоря, фильм снят молодым режиссером.
И все это я узнал уже после шума, потому что мы ведь… Понимаете, когда приходит заявка на фестиваль, там не написано, к какой партии принадлежит человек, какие у него политические взгляды и так далее. Мы смотрим фильм. Фильм — дневники молодого режиссера, который, оказывается, жил в Крыму, а после аннексии уехал в Киев, хотел попасть на фронт и не мог, его просто не допускали. Там это же тоже, так сказать… И он тогда оформился в добровольческий отряд санитарный, который вывозит раненых с передовой, чтобы таким образом попасть на передовую. И своей маленькой камерой снимал собственные дневники: людей, которые действительно умирали у них в машине, людей, которые пришли на эту войну, людей, которые пострадали от этой войны.
И я полагаю, что в России ну просто в обязательном порядке нужно смотреть этот фильм, просто в обязательном. Это уже не вопрос, так сказать… Точнее, факт, что он не нарешает российское законодательство — это просто факт. И мы передадим, кстати сказать, в прокуратуру. Пусть смотрят вверх ногами, вдоль и поперек, с обратной стороны — как угодно. Но мы не об этой составляющей говорим. Мы говорим о том, что если мы хотим как-то преодолеть войну, нам нужно понять ее корни, истоки. То есть без определения причин следствие не устранить.
И конечно, с другой стороны, как-то вызывает на разного рода, так сказать, мысли, как же возбудились эти люди, абсолютно точно (уверенность стопроцентная), не видя этот фильм, и более того — найдя этот фильм в списке из 137 картин, которые мы будем показывать. И этот фильм мы даже еще не анонсировали. То есть я полагаю, что дифирамбы фестивалю «Артдокфест» поют не только в нашей любимой студии «Эха Москвы», но и в различных не ведомых мне кабинетах, где сидят непонятно зачем существующие люди и, так сказать, выискивают что-то, что, в общем говоря, приводит к объективному напряжению. Потому что фильмы «Артдокфеста» направлены как раз на устранение этого общественного напряжения через общественное согласие, точнее — через общественный диалог, который должен привести к общественному согласию. Это главная задача «Артдокфеста».
К. Ларина
―
Но ты же понимаешь, что тема Украины притягивает особенно внимание всяких органов, включая и органы депутатов Государственной Думы. Понятное дело, что здесь явно какой-то донос был личный, может быть, Петру Толстому или еще кому-то по поводу этого фильма. Но стоит все-таки назвать автора, мы его не назвали. Это Евгений Титаренко, автор этого фильма. Мой вопрос: приедет ли он на презентацию своей картины в Москву? Или это невозможно?
В. Манский
―
Вообще говоря, авторы — Титаренко и продюсер фильма — заявили, что они хотят приехать. Как это физически и практически будет происходить, и будет ли происходить — я не знаю. Они не попросили… У нас, естественно, проблемы с бюджетом. Они не просили у нас компенсацию за билеты, за какое-то проживание, так сказать. Не знаю. Опять же не знаю, приедут, доедут ли они, но в переписке это звучало.
К. Ларина
―
А вы площадку все-таки поменяли, я так поняла, да?
В. Манский
―
Мы площадку поменяли, откровенно говоря…
К. Ларина
―
В «Октябре» не будете показывать?
В. Манский
―
Да, мы не будем показывать в кинотеатре «Октябрь», ну, так скажем, по просьбе кинотеатра. Хотя формально могли бы это сделать, коль скоро на время фестиваля мы арендуем эти залы и вместе с арендой принимаем ответственность за эти залы. Поэтому, в принципе, это не в моем характере — уступать. Но в данном случае я не считаю, что мы уступили. Мы просто как бы пошли навстречу не тем, кто на нас давил, а тем, с кем как раз у нас нормальные доверительные рабочие отношения.И картина будет показана на другой площадке, которая, кстати сказать, находится в Москве, но не в юрисдикции Российской Федерации. Это территория европейского посольства, где мы уже третий год показываем программы «Артдокфеста» в последние два дня. Это называется «Последние два дня свободы». Конечно, название мы трактуем значительно шире, чем оно буквально, так сказать, провозглашено. И там будет показан этот фильм.
К. Ларина
―
А в каком посольстве? Это неизвестно?
В. Манский
―
Чехии. Почему неизвестно?
В.Манский: Я свободный человек и принимаю решения о своей жизни
К. Ларина
―
А, посольство Чехии.
В. Манский
―
Чехии, да.
К. Ларина
―
А туда можно будет попасть простому человеку?
В. Манский
―
Конечно, конечно.
К. Ларина
―
Купить билет, да?
В. Манский
―
Нет, там бесплатные показы.
К. Ларина
―
А, вход свободный.
В. Манский
―
Нет, по записи, вход по записи, потому что там зал небольшой, и поэтому нужно заранее зарегистрироваться. И по спискам люди проходят.
К. Ларина
―
Ну, раз мы сразу начали с главных событий программы, давай тогда сразу скажем (это важно сказать), что украинская тема, как всегда, в последние три года, начиная с 2014 года, очень широко и активно представлена в программе «Артдокфеста». Но стоит отдельно, конечно, сказать о фильме открытия — фильм «Процесс», который имеет подзаголовок «Российское государство против Олега Сенцова». Ну, понятно, про что этот фильм. И про него давай немножко отдельно тоже поговорим.
В. Манский
―
Я тоже хочу, кстати, сделать объявление, что ли. С этим фильмом тоже были определенные напряжения. И в конечном счете он у нас показывается на открытии, куда нельзя купить билеты, потому что у нас очень много гостей аккредитованных. Это ни с чем другим не связано. Но понимая, что в Москве достаточно много людей хотели бы эту картину посмотреть, мы совместно с Amnesty International 10 декабря, в День защиты прав человека, организовали специальный отдельный показ этой картины в одном из залов кинотеатра «Октябрь», где вход будет вообще бесплатный. Это единственный бесплатный показ во время «Артдокфеста». На все остальные сеансы продаются билеты. И те, кто со мной дружат, знают, что просить меня, в общем, достаточно бесполезно, потому что мы зависимы в том числе и от этих билетов в продаже. Хотя, в общем, в этом году мы добились или договорились (может быть, правильнее прозвучит), что для студентов и для пенсионеров будет 50-процентная скидка. Но тогда нужно билет покупать прямо в кинотеатре «Октябрь», в кассе, чтобы предъявить удостоверение и право на эту льготу.И конечно, для меня… Я, может быть, какие-то вещи говорю такие банальные, но сейчас же слушают люди, наши зрители, и хочется им тоже как-то и объяснить, и извиниться. Конечно, есть проблема, что вот уже сегодня, за шесть дней до фестиваля, на целый ряд сеансов уже выкуплены билеты, поэтому, к сожалению, не каждую картину тот же студент или пенсионер может посмотреть, потому что ограниченное количество дней фестиваля, показов. Мы, кстати сказать… Я не знаю, мы даже вплоть до того, что мы какие-то фильмы конкурсные, которые вы видим, что ну очень люди хотят их увидеть, мы в виде такого эксперимента, что ли, вынесли вообще в первый зал кинотеатра «Октябрь», где 1,5 тысячи мест. И у нас в последние два дня фестиваля будет стоять и картина Дмитрия Васюкова «Другая жизнь». Это автор знаменитого такого сериала «Счастливые люди» о жизни отшельников в России. Вот его новый фильм про Алтай будет стоять. И это действительно стоит смотреть на большом экране, это правда. И удивительная картина датских документалистов… Господи, как же это называется? Вот эти безбашенные, которые по башням лазят. Руферы, руферы.
К. Ларина
―
Которые прыгают?
В. Манский
―
Лазят, лазят по крышам, по всяким небоскребам.
К. Ларина
―
Руферы. По-моему, да.
В. Манский
―
Да. Вот о руферах очень такая захватывающая история, и тоже будет стоять в Большом зале.
К. Ларина
―
Подожди, ты ушел уже дальше в программу. Я бы хотела все-таки по теме еще немножко остановиться.
В. Манский
―
А, Украина.
К. Ларина
―
На теме «Украина и Россия», да. Все-таки про «Процесс» скажи. Про что для тебя этот фильм? Это же все-таки тоже… Понятно, что «Процесс» отсылает к Кафке.
В. Манский
―
К Кафке.
К. Ларина
―
Куда-то туда. Наверное, здесь эта тема звучит, в этом фильме. Я его еще не видела, но надеюсь картину обязательно посмотреть. Я видела трейлер, я видела фрагменты. Я видела выступление Олега Сенцова и его последнее слово на суде, и то, как он получал приз за свой, по-моему, единственный фильм «Геймер», если я правильно помню.
В. Манский
―
«Геймер», да.
К. Ларина
―
Так что это, конечно, фильм о личности, да? И то, что он там говорит про трусость, что самый страшный грех, повторяя фразу из известного романа, — это тоже важно.
В. Манский
―
Я думаю, что это фильм не столько об Олеге, коль скоро он снимал тогда, когда уже Олег был в заключении. Это фильм о безумии нашего времени, о парадоксах и нежелании понимать, преодолевать и как-то вообще отрезвляться обществу, о каком-то глобальном провале в пустоту огромной страны. Потому что, в принципе, там есть вещи, которые происходят в кадре, есть вещи, которые происходят за кадром, но в целом, когда мы видим, как все кинематографическое мировое сообщество живет в борьбе с этой несправедливостью и, в общем говоря, достаточно… Я не хочу сейчас бросать перчатку своим коллегам-кинематографистам, но я бы не сказал, что мы делаем должное, когда именно в тюрьме на территории нашей страны находится Олег Сенцов, а не где-то в Берлине под боком у Вендерса или еще что-то, которые борются за его освобождение.И ведь тоже у фильма судьба. Фильм был премьерой на «Берлинале». Это крупнейший мировой, один из трех главных мировых кинофестивалей. Фильм сделан российским режиссером, фильм сделан на российском материале. И фильм не был показан с февраля месяца 2017 года до декабря 2017 года — 10 месяцев — ни на одном российском фестивале, ни в одном киноклубе, вообще нигде. Всеми фестивалями руководят не мединские. Фестивалями руководят наши коллеги, с которыми мы пьем вино, выясняем, как здоровье их супруг, какие у них творческие планы. Мы все в той или иной степени честные, благородные, либеральные. Никто даже не запросил эту картину на просмотр, на предмет ее приглашения. Хотя мы прекрасно знаем, что такой… не такой фильм, а фильм со статусом Берлинского фестиваля — просто за ним очередь выстраивается сразу, моментально. А здесь никто. И это, конечно, тоже… Фильм «Процесс» и об этом тоже, хотя это за кадром.
К. Ларина
―
Но это же не первый случай, Виталий, когда российские фильмы боятся показывать твои российские коллеги. Давай вспомним, в конце концов, и твою личную историю, и судьбу фильма «В лучах солнца», и судьбу фильма «Родные».
В. Манский
―
Я благополучно живу в Латвии, приезжаю работать в Россию. Я свободный человек и принимаю решения о своей жизни. И поэтому, в принципе, я бы вообще не говорил о том, как относятся к моим фильмам. Когда все это закончится, я просто посмотрю им в глаза, этим коллегам. А вот то, что происходит с человеком, молодым парнем, которого из Крыма отправили в Якутию, в тюрьму…
В.Манский: Когда ты говоришь, как думаешь, то оказывается, что ты в этот момент превращаешься во врага народа
Кстати сказать, вся эта аннексия Крыма для меня началась именно в Якутии. Вот удивительная вещь. В 2014 году я прилетел в Якутию с лекциями в университет. Выхожу из гостиницы, центральная площадь, холодно. Ну, собственно когда это было? Начало марта. Понятно, в Якутии еще, мягко говоря, морозец. И вот стоят якуты с заготовленными типографскими плакатами «Крымчане, мы с вами!» под памятником Ленину. И когда я это увидел, я понял, что начинается кампания, потому что…
К. Ларина
―
Кошмар…
В. Манский
―
Естественно, никаким якутам, так сказать, в кошмарном сне не приснилось бы выходить по собственной воле… Ну, была забита площадь организованной толпой. И я в этот момент понял, что… Никакая Валентина Матвиенко еще не говорила: «А вот не присоединить ли нам? Не подумать ли нам о присоединении?» То есть это была абсолютно… В нашей стране нужно долго жить, чтобы, так сказать, понимать, как действуют механизмы. И я понял, что быть беде. И через какое-то время, быстро достаточно, но через какое-то время все это превратилось… Поэтому эти все рассказы про референдумы и прочее, эти волеизъявления народа — это все, ну…И об этом у нас фильмы. Об этом у нас, конечно, есть фильмы. И у нас есть фильм о крымских татарах — замечательная польская картина о надломленных человеческих судьбах, которые оказались в не родной для себя России или которые не приняли этой аннексии или воссоединения. Не знаю, как тут нужно это называть, на территории РФ.
К. Ларина
―
Как хочешь. Как ты сам считаешь нужным.
В. Манский
―
Ну, я вот как считаю, так и говорю. Но выясняется, что когда ты говоришь, как думаешь, ни к чему не призывая, кроме единственного — к анализу, размышлению и каким-то, так сказать… ну, к какому-то осмыслению, — то оказывается, что ты в этот момент превращаешься во врага народа, так сказать, экстремиста, я не знаю, и прочее-прочее.
К. Ларина
―
Там, кстати, еще есть пара фильмов, о которых тоже стоит сказать отдельно. Это тоже украинская тема. Это фильм про происходящее в Луганске и фильм про происходящее в ДНР. Я напомню, как они называются. «Полет пули» — это фильм про ДНР. И «Обезьяна, Страус и Могила» — фильм, такая докудрама. Как я поняла, там есть еще такой прорыв и по части художественной, потому что это такое необычное кино — оно как бы и документальное, и постановочное одновременно.
В. Манский
―
Вообще говоря, очень важно понимать все-таки, несмотря на то, что ты «Дифирамб» так завернула культурно-политический, мы политические, помимо собственной воли мы политические, по факту вот этой жизни, которая образовалась…
К. Ларина
―
По факту вашего существования.
В. Манский
―
Да. А в принципе для нас главное — это авторское, художественное, креативное, настоящее, реальное документальное кино. И две картины, которые ты привела в пример, они, в общем говоря, к политике вообще не имеют никакого отношения. Одна картина — это Беаты Бубенец, которая уже была призером «Артдокфеста» с фильмом «Чечен» о чеченце, который поехал, так сказать, воевать в Украину. Кстати, из Якутии Беата сама, родом из Якутии, ученица Разбежкиной, замечательный молодой режиссер.Она сделала уникальную акцию — она сняла 84-минутный фильм одним кадром. Мы погружаемся в реальность. Потому что ведь как только монтаж — внимание, зрители! — реальность разрушается. Она, в общем, разрушается и одним кадром, потому что режиссер выбирает угол зрения — и тем самым он конструирует уже происходящее. Но в данном случае это совершенно уникальный… Даже великий фильм Герца Франка «На десять минут старше», который считается, что снят одним кадром, там есть одна склейка, но просто ее никто не видит. А это действительно…
К. Ларина
―
А у Сокурова был «Русский ковчег».
В. Манский
―
Но это игровой фильм, это игровой фильм.
К. Ларина
―
Ну да.
В. Манский
―
А мы говорим о документальном кино. И вторая картина — Мавроматти, наиболее радикального современного видеоариста, художника и режиссера. И его картина в прошлом показывалась на «Артдокфесте», «Дуракам здесь не место», которая вообще снималась… никогда не снималась, он ее смонтировал из видеоблогов, которые нашел в Интернете.А здесь картина как бы про Луганск. Но я хочу сказать, что, насколько мне известно, режиссер никогда в Луганске не был, и Луганск является таким же образом, как процесс для Аскольда Курова в фильме о Сенцове. Это некий художественный образ, составляющий фактуру фильма. И таким образом, мог быть и Луганск, и Абхазия, и, я не знаю, любой… какая-то Центральная Африка, любой регион мира, где происходит гражданская война. Потому что гражданская война — это самое большое безумие, которое может быть на планете Земля, когда брат идет на брата. Собственно говоря, мы сейчас находимся в фазе безумия, хотим мы того или нет. И «Артдокфест» каким-то образом пытается помочь, ну, как-то нащупать дорогу к выходу из этого положения. Но нам усиленно мешают чиновники российского государства — ну, пока уровня, я не знаю, Министерства культуры, которое, конечно, уже давно нужно переименовать в более точное название этой конторы.
В.Манский: Гражданская война — это самое большое безумие, которое может быть на планете Земля, когда брат идет на брата
К. Ларина
―
Ну, на самом деле тоже это отдельная тема для разговора. Ты уже можешь давать мастер-классы, как выжить без помощи государственной поддержки, поскольку речь идет все-таки не об отдельном каком-то локальном событии, а о масштабном событии — большой фестиваль, который объединяет… Сколько фильмов у вас в общей сложности получается, сколько картин?
В. Манский
―
У нас в показе 137 картин. А если, так сказать, с отбором, то, конечно, это тысячи фильмов проходят. Кстати, я коротко хочу сказать, что этим тоже приходится заниматься. И в этом году в Ригу мы привезли несколько десятков молодых режиссеров как раз с целью попытаться им помочь найти другие формы для реализации своих проектов. Мы провели специальный питчинг, мастер-классы. И вообще вот эта образовательная часть фестиваля тоже теперь занимает существенное время в подготовке. У нас каждый день будут мастер-классы выдающихся кинематографистов, приезжающих к нам…
К. Ларина
―
Вот сейчас в Москве тоже будет?
В. Манский
―
Сейчас. Каждое утро. Мы просто создаем еще такую «Артдокшколу». То есть это огромный проект с огромным количеством разных программ, направлений, составляющих. И это просто, честно говоря, вынимает все время, все мысли, всю душу — подготовка и проведение этого фестиваля. И поэтому когда какие-то чиновники начинают тебе еще вдобавок… мало того что не помогают, а еще и палки в колеса, еще какие-то подлости устраивают за твоей спиной — ну, просто омерзительное ощущение от этого.
К. Ларина
―
Кстати, если говорить о прошедшем годе, от фестиваля к фестивалю, то важный, наверное, момент стоит отметить — это появление онлайн-кинотеатра «Артдокмедиа» а Сети, где можно также купить билет и посмотреть фильмы, которые в афише этого онлайн-кинотеатра существуют.
В. Манский
―
Да, да. И не только. Мы там на самом деле создали практически почти реальный кинозал с ограниченным количеством мест, с четким временем начала и окончания сеанса. И каждый день пять сеансов, можно смотреть фильмы, обсуждать их вечером с авторами. Но помимо этого, буквально завтра, что ли, у нас запускается… с понедельника у нас запускается возможность покупки отдельных фильмов, которые находятся в синематеке. А в синематеке у нас на сегодняшний день около 2 тысяч фильмов. Ну, пока это, может быть, 10–20 фильмов. Но, в принципе, я думаю, что в течение 3–5 месяцев мы запустим такую продажу, достаточно недорогое право просмотра, и еще сотни картин, которые действительно ну практически изъяты из нашей жизни, потому что ни телевидение, ни тем более прокат не смотрят в эту сторону.
К. Ларина
―
Напомним, что в гостях у нас сегодня режиссер и президент «Артдокфеста» Виталий Манский. Мы продолжим через несколько минут нашу беседу и поговорим еще подробнее о каких-то программных фильмах, которые будут заявлены на фестивале. Ну и еще успеем кое о чем поговорить.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Напомню, что сегодня мы говорим с Виталием Манским. Меня зовут Ксения Ларина. Мы накануне открытия очередного, 11-го по счету фестиваля «Артдокфест», который, настаиваю на этом, проходит уже вот какой год без помощи государственной поддержки, абсолютно на деньги частных, как я понимаю, инвесторов. Виталий, еще раз приветствую тебя.
В. Манский
―
Привет.
К. Ларина
―
Я видела, что на афише фестиваля все-таки есть некое посвящение. Ну, на афише — я имею в виду, что в Интернете, на сайте. Здесь все-таки 100-летие революции, 1917-й и 2017-й, «верхи не могут, низы не хотят». Так, по-моему? Правильно я вспоминаю классическую формулу?
В. Манский
―
Конечно.
К. Ларина
―
Да? Ну вот то, что касается исторического кино — может быть, про это немножечко поговорим. Что касается именно такой рефлексии, связанной с историей нашей страны или с историей человечества. Меня, например, когда я изучала программу фестиваля, конечно, привлек фильм, который не про нашу историю, но опять же все очень близко. Это фильм «Восточный фронт», который построен исключительно, как я поняла, на хронике времен Третьего рейха. Вот что это за работа? Про это немножко расскажи. Андрей Осипов — автор.
В. Манский
―
Ну, вообще говоря, фильм Осипова как раз про нас, потому что Восточный фронт… мы как раз и есть Восток. То есть, именно вползая в Восточный фронт, мы наблюдаем в картине Андрея, как меняется фактура, физиономические изменения, напряжение мышц лица, фокусировка глаз, как меняется общество. И в принципе, у этого фильма… Я бы не стал тут за автора говорить о его аллюзиях, но как зритель могу поделиться своими ощущениями.Эта картина, конечно, в определенном смысле такая басня про уже не Восточный фронт, а, так сказать, Западный фронт. И может быть, когда-нибудь будет сделана картина, как менялось другое общество в другом историческом разрезе. И здесь, конечно, чуткость людей, поставленных на культуру, так сказать, вызывает определенные… Ну, то, что вот эти чиновники, они тут же заметили эти аллюзии. И дабы фильм был принят государственной комиссией, было предложено (уж не знаю, в какой форме) весь этот немой безтекстовый фильм снабдить текстом, который всем все объясняет, чтобы, не дай бог, у зрителя не возникли никакие аллюзии, которые, по-моему, возникают все время. Или, я не знаю, на фильм, который в итоге из-под пера Военно-исторического общества вышел, может быть, в зал заходящие должны вставлять в уши беруши, чтобы, так сказать, видеть его в какой-то более осмысленной версии. По крайней мере, на «Артдокфесте» этого делать не нужно, потому что у нас на «Артдокфесте» состоится единственный показ, собственно говоря, фильма без вмешательства… Я даже не знаю, это цензоры или кто это такие? Так сказать, доброхоты.
К. Ларина
―
Это вообще история, похожая на тот двойной эффект от фильма классического «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма, у которого точно такие же аллюзии возникали.
В. Манский
―
Абсолютно.
К. Ларина
―
Такой неконтролируемый подтекст, да?
В. Манский
―
Конечно, конечно. Поэтому в каком-то смысле антиподом к этой картине является фильм Алексея Янковского, который называется «Сталинград», где авторский текст просто является неотъемлемой и важнейшей составляющей этой картины, потому что в этом тексте вместе с хроникой как раз и происходит вот это очень важное как бы подведение черты под этой главной битвой, унесшей тысячи, сотни тысяч человеческих жизней. И кстати сказать, этот фильм, конечно, делался задолго до речи школьника… Откуда он?
К. Ларина
―
Из Нового Уренгоя.
В. Манский
―
…из Нового Уренгоя, произнесенной в Бундестаге. Но каким-то таким опосредованным образом эта речь вспоминается, потому что там в том числе приводятся какие-то архивные факты, материалы, что одной из мотиваций как раз сдачи в плен фельдмаршала Паулюса было то, что он думал, что он таким образом спасает жизни пленных, которые опять же потом 70% погибли, так и не добравшись уже из лагерей, из плена на родину. И это все актуализирует историю. А мне кажется, без актуализации истории и без выработки каких-то оценок нашего вчерашнего дня нам просто бессмысленно в завтрашний день вообще даже ногу ставить, потому что это… И вот эти фильмы очень для нас важны. И конечно, дискуссия с авторами очень важна, и со специалистами, и со зрителями.
В.Манский: Одна из форм рабства — это самоцензура, самоограничение, попытка понравиться начальству
К. Ларина
―
А фильм «Стена» еще тоже интересный. Я тоже про него прочитала. Вообще он, конечно, сначала отпугивает названием, потому что сразу вспоминается роман любимого твоего министра культуры и историка Владимира Мединского.
В. Манский
―
Доктора.
К. Ларина
―
Но, слава богу, это не та «Стена», а совсем даже другая. Это кремлевская стена, да?
В. Манский
―
Да. У нас, кстати сказать, будет в конкурсной программе очень сильной такой диптих из двух картин. Одна — российская вот как раз Дмитрия Боголюбова, «Стена». А другая — голландская картина уже неоднократного участника «Артдокфеста» Джессики Гортер. Она лет пять назад… Она очень долго делает картины. Пять, не менее пяти лет назад она побеждала у нас с фильмом «900 дней» о блокаде.Кстати, я помню, что когда я шел еще в Амстердаме смотреть картину, я некоторым скепсисом, потому что думаю: «Ну, блокада и голландцы? Ну, что там? Господи… Да, трагедия, все, но мы это все уже знаем. Как бы прохождение пройденного». И вдруг я вижу блокаду сквозь призму сегодняшнего дня. И эта картина просто совершенно ошеломляющее на меня тогда произвела впечатление. А я знал… Естественно, мы же все другим в мире, все документалисты, у нас есть такое братство. И мы знаем, кто что делает. И я знал, что она делает картину на тему сталинизма. Я думаю: «Ну, что же ты, Джессика? Ну, голландцам ты что-то расскажешь про сталинизм. А мы уже, так сказать, в свое время в очереди за «Огоньками» по утрам стояли, «Новое время» читали, мы все знаем».
К. Ларина
―
У нас уже новый сталинизм.
В. Манский
―
Да. И вдруг я смотрю фильм — и я понимаю, что, да, конечно, сталинизм, но на самом деле это о неизживаемости вот этого кода рабства, который сидит в нас, помимо нашей воли, помимо нашего вообще даже осознания. И это фантастическое, честно говоря…
К. Ларина
―
«Красная душа» называется фильм.
В. Манский
―
«Красная душа». Я просто прошу прощения, на этот фильм билеты уже проданы, поэтому…
К. Ларина
―
Нет, ну нам главное запомнить, потому что все равно они же, в конце концов… их жизнь не кончается не фестивале «Артдокфест», они потом где-то появятся.
В. Манский
―
Ты знаешь, к сожалению, очень многие фильмы — я думаю так, где-то процентов 70 картин — дальше в России никуда не идут. Но зато они совершают триумфальное путешествие по миру и по фестивалям, и в прокате, по телевидению. В общем, это самые знаковые и самые востребованные фильмы. Я уже, по-моему, все сказал про то, что я думаю по действиям наших коллег. Мне кажется, что одна из форм рабства — это самоцензура, самоограничение, попытка понравиться начальству, встроиться и как бы тем самым себя спасти от каких-то последующих проблем, невзгод, конфликтов, совершенно не понимая, что тем самым мы себя просто добровольно загоняем в еще большее рабство, в еще большее рабство.
К. Ларина
―
Ну, это тоже путь, да. Люди же продолжают как-то существовать в профессии — да, ценой каких-то компромиссов внутренних, отказов от каких-то вещей, с которыми они не хотели расставаться. Ну а что делать? Это выбор человека.
В. Манский
―
Ты знаешь, вот я смотрю картину… Ведь я смотрю не только те фильмы, которые мы отбираем в конечном счете, но я смотрю большой объем картин, которые приходят на отбор и которые не приходят на отбор, мы внимательно следим вокруг. И я вижу, вообще говоря, что министр культуры Российской Федерации все-таки — при всей моей негативной оценке его деятельности — работает очень хорошо.
К. Ларина
―
Работает на культуру.
В. Манский
―
Он вот как бы тихой сапой, но весьма эффективно добивается поставленной цели — уничтожения документального кино. У него это действительно очень хорошо получается. И в принципе, если уже посмотреть, что поддерживает Министерство культуры Российской Федерации, то в этом случае, может быть, лучше эту лампочку отключить вообще, потому что это уже к нашей жизни, к вопросам ключевым, спорным, актуальным, тревожащим, волнующим вообще не имеет никакого отношения. Вообще! Это уже какая-то такая помывочная, такой какой-то… Но, с другой стороны, нечто подобное делалось и в сталинские годы, с другой стороны. И тем не менее документальное кино, конечно, имеет вот такое удивительное свойство: даже предъявляя абсолютную конструкцию, абсолютно иллюстрируя пропаганду самыми, так сказать, примитивными образами, тем самым документальное кино создает опосредованно документ времени.
К. Ларина
―
Конечно.
В. Манский
―
Потому что когда мы смотрим картины «Процесс Промпартии» или вынос мощей, или взрывы Храма Христа Спасителя, или «Смерть предателям Родины! Высшая мера социальной защиты — смертная казнь», постановочные такие, мы понимаем еще объемнее этот кошмар, в котором жили люди. И вот в принципе то, что сейчас происходит в Минкультпродакшн — это уже постепенно приходит к этим образцам.Парадоксальная вещь — самые яркие картины российские мы включили программу «Артдокфеста». И я посмотрел. На «Артдокмедиа» есть разные фильтры. Можно, например, фильтр набрать: фильм, снятый в Урюпинске в 64-м году. Ну, то есть какие угодно ставить можно фильтры. И когда происходило действие фильма… Есть фильтр «финансирование». Я вот поставил фильтр «финансирование» — и вдруг выяснилось, что Минкульт имеет отношение к четырем фильмам из программы «Артдокфеста». К четырем. Из них один как раз…
К. Ларина
―
Из этой программы, сегодняшней, да?
В. Манский
―
Из сегодняшней, да. Из них один — это как раз «Восточный фронт», где он имеет отношение к текстам от Военно-исторического общества.
К. Ларина
―
Понятно.
В. Манский
―
Поэтому он не имеет отношения к процессу осмысления нашего сегодняшнего дня, к написанию летописи нашего сегодняшнего дня, летописи честной, летописи людей, которые сквозь себя пропускают эти боли, которыми живет общество. Вот у нас, кстати, «Артдокфест» открывается и на канале «Настоящее время» картиной, которая была в прошлом году в конкурсе, «Хроники неслучившейся революции», молодого режиссера питерского Константина Селина, который просто, когда почувствовал, что где-то там, с другой стороны страны аккумулируется энергия и какие-то люди начинают движение на Москву на своих этих большегрузах, он из Петербурга (оставляет жену, семью) отправляется и живет в этих кабинах с этими дальнобойщиками, едет, совершает это путешествие и пишет уникальную летопись нашего времени. Ну, конечно же, какое Министерство культуры? Просто я с ним вчера в Петербурге встречался… простите, на днях (время летит). И оказывается, после «Артдокфеста» два-три показа в клубах и еще на одном фестивале в Саратове. И все, и все.
К. Ларина
―
Виталий, я не могу не спросить и про твою творческую жизнь, поскольку я уже называла фильмы последние по времени — это «В лучах солнца» и «Родные» — фильмы-события, безусловно. Но вот какая история. Я тут вспомнила, что ты в свое время пытался сделать такую историю политических деятелей, такая «жизнь замечательных людей», поскольку у тебя отдельных фильм есть про Горбачева. «После империи» — по-моему, так называется, да?
В. Манский
―
Да.
К. Ларина
―
Есть фильм про Бориса Ельцина. И есть фильм про Владимира Путина, снятый в 2001 году, это фильм «Високосный год». Собственно говоря, это было начало путинской эпохи. И вот прошло сколько лет…
В. Манский
―
Да, я начинал его снимать, еще когда…
К. Ларина
―
Когда первый его год.
В. Манский
―
Да. Ну, когда он еще был исполняющим обязанности президента.
К. Ларина
―
Если мы сегодня об этой фигуре говорим, какой образ Путина возник бы сегодня в такой работе, если бы ты сегодня, спустя 17 лет, снял бы новый фильм про Путина?
В. Манский
―
Я не думаю, что я сегодня снимал бы Путина, прямо с ним общался и как-то снимал бы, что с ним происходит, потому что, в принципе, с ним ничего не происходит. Это застывшая фигура.
К. Ларина
―
То есть он такой же, какой он был в 2001 году?
В.Манский: Министр культуры РФ весьма эффективно добивается поставленной цели — уничтожения документального кино
В. Манский
―
Нет-нет-нет! Еще раз повторю. На сегодняшний день то явление, которое является Путиным, оно остановилось в своем развитии. Снимать документальное кино с героем, не находящимся в развитии, бессмысленно — там нет драматургии. Но развитие в фигуре Путина будет, безусловно, вне зависимости от самой фигуры. Это будет уже столкновение как бы человека и обстоятельств. Когда это будет — неизвестно. По моим прогнозам, это будет накануне выборов 2024 года, когда еще не такому уж старому Владимиру Владимировичу нужно будет менять Конституцию, потому что, понятное дело, на кого же он оставит страну. И вот здесь возникнет точка напряжения, когда, возможно, и нужно будет снимать о нем следующую картину. И я это держу в голове, у меня это, так сказать, в моих дневниках. Но это не значит, что я не смотрю в сторону Путина, России. И возможно, какие-то фильмы об этом могут и появиться.
К. Ларина
―
И еще одна тема, которая тоже, вероятно, важна. Опять же мы начали с информационного повода в лице представителя прокуратуры. И вот, наверное, последняя тема, которой мы коснемся в нашем с тобой разговоре, — это «театральный процесс», еще один процесс, который проходит сейчас фоном нашей культурной жизни. Будет ли этой теме посвящена какая-то дискуссия или какой-то разговор открытый? Я знаю, что фильмов пока про это нет. Наверное, к следующему фестивалю они появятся. И вообще твое отношение к этому делу.
В. Манский
―
Вообще я на днях ходил на «Машину Мюллер» и получил сильнейшее эмоциональное впечатление, сильнейшее. И конечно, когда ты осознаешь, что государство лишает возможности работы такой уникальный творческий коллектив — это безусловное преступление, безусловное.Как человек, занимающийся всю жизнь продюсированием и когда-то… достаточно теперь уже давно, но имевший дело с государственными субсидиями, я могу ответственно сказать, что заниматься творческой деятельностью и не нарушать финансовую отчетность в Российской Федерации невозможно, вообще невозможно. Я прекрасно знаю Лешу Малобродского, мы дружны. Но при этом я знаю, насколько это деликатный, скромный и порядочный человек. И когда… Ну, я сейчас хочу подобрать как бы, с одной стороны, сказать это обстоятельство, а с другой стороны, как-то чтобы это прозвучало деликатно. Но когда приходится его жене, которая осталась сейчас одна, финансово в том числе друзьям помогать, а ее мужа держат в тюрьме… Или как это там называется?
К. Ларина
―
В СИЗО, да.
В. Манский
―
…и обвиняют в том, что он украл какие-то миллионы или еще что-то такое — ну, слушайте, это… И все это вместе — такое бесстыдство, ну, которому я даже не могу подобрать слова.А что касается «Артдокфеста». Мне кажется, каждый показ фильма свободных людей и каждое обсуждение картины, будь это в десять утра или в час ночи, — все это призвано сохранить хотя бы какие-то крохи свободы, которые еще присутствуют в нашем обществе. И конечно, это в том числе и в контексте мыслей о том, что происходит вообще с нашими коллегами-кинематографистами, театральными деятелями, что происходит с фестивалями, которые уже, так сказать… Раньше было несколько фестивалей, на которые просто было неприлично ходить, а сейчас уже… Ну и так далее. Это очень серьезное заболевание, которое очень долго нужно потом будет… Процесс выздоровления займет годы, а он еще и не начался.
К. Ларина
―
А у тебя есть вопросы к обществу? Не к властям, бог уже с ними, тут все понятно, а вот то, что касается реакции…
В. Манский
―
Конечно, конечно! Ну послушайте, если бы мы были хоть чуть-чуть смелее, чуть-чуть честнее, чуть-чуть увереннее в себе — да никто бы нас в это стойло не загнал. Это же невозможно! Понимаете? Ну что? И сколько их там, наверху? Ну, 20 тысяч, 30 тысяч. Да в конце концов, каждый этот полицейский, который бьет дубинкой по голове молодых парней, выходящих с мирными, так сказать, лозунгами, записанными в Конституции, в конце концов, про сменяемость власти, ну, какие-то базовые вещи, — они что, потом, когда снимают свои каски, вот эти «космонавты», они действительно в космосе? Ну, они же возвращаются в свои квартиры, в свои семьи. Они едут этим общественным транспортом. Они все знают про своего начальника — на какой он ездит машине, какая у него дача. Ну, они же все это знают. Ну что? Ну как? И они все боятся.Это тотальный страх каждого из нас. Дело ни в каком не Путине. Путин сам в каком-то смысле является заложником этой истории, потому что он стал президентом России с традицией, вот с этой глубинной византийской традицией власти. И он стал… Я его не защищаю. Его должна защищать Конституция, в которой написано — два срока, и давай дальше, следующий. Вот такая вот закавыка. Ну, я не знаю… Я ни к чему не призываю, никакие баррикады. Боже упаси! Не дай бог, революция еще одна в России. Тут от той-то не можем никак… от ее последствий отделаться. Но преодоление страха — это то, к чему, конечно же, должен призывать любой человек, понимающий весь ужас того времени, в котором мы по своей вине оказались.
К. Ларина
―
Возвращаясь к фестивалю, отвечая на вопросы, которые всегда возникают во время наших с тобой эфиров накануне очередного «Артдокфеста». По поводу программы и билетов. Я могу сказать по себе, что подробно с программой можно ознакомиться на сайте. Там каждая программа отдельно прописана, где и какие сеансы. Ну, естественно, даже билеты онлайн можно заказать, если они есть.
В. Манский
―
Да. Мы, кстати, очень серьезно в этом году поработали с айтишниками, и у нас теперь действительно на сайте «Артдокфеста» прямо можно смотреть и расписание и по дням, и по городам. Можно поставить: «Я живу в Екатеринбурге, хочу смотреть 9-го числа». И тут же, так сказать, получаешь программу, что идет 9-го в Екатеринбурге. Нажимаешь на кнопочку — тебя отправляют на покупку билета. В принципе, уже очень много билетов продано. И это говорит только лишь о том, что люди действительно нуждаются в какой-то иной форме анализа происходящего. Я лично всегда советую абсолютно искренне и даже, что называется, отвечаю за свои слова. Кому не понравится — я вам верну деньги. Или как это в рекламных слоганах?Просто я понимаю, что все мы заняты, по Москве дорога занимает тучу времени. Выберите один день, придите утром и возьмите себе билеты в десять часов, в двенадцать, два, пять, семь, одиннадцать — посмотрите шесть программ. Вы получите… ну, вы окунетесь в совершенно иной мир. Один день, выберите этот день. И лучше, если это будут будни, потому что в выходные уже там все сложно. Или приходите каждый вечер в Большой зал кинотеатра «Октябрь» — там точно будут билеты, потому что это нереально, 1500 мест… Всегда можно посмотреть. И там будут такие разные фильмы! Там будет и фильм Анатолия Васильева, его первая документальная картина «Осел».
К. Ларина
―
Тоже интересная работа.
В. Манский
―
Будет прекрасный фильм о любви… Вот если кто-то хочет просто отдохнуть, то прекрасный фильм о любви Натальи Назаровой «НинаВова». Пишется слитно, потому что это два художника, живущих своими диаметрально противоположными художественными мирами, слились в любви в единое целое. Это совершенно такая ну просто фантастическая картина! И приезжает великий американский режиссер, 11-кратный лауреат премии…
К. Ларина
―
Оливер Стоун?
В.Манский: Я не думаю, что сегодня снимал бы, что с Путиным происходит, ничего не происходит. Это застывшая фигура
В. Манский
―
Нет, Оливер Стоун ездит на фестиваль к Михалкову. Господи… Ты потом вырежешь.
К. Ларина
―
Я тебя сбила.
В. Манский
―
Да. Премии «Эмми» и масса других призов. Элперт, Джон Элперт. С картиной, премьера которой была на Венецианском фестивале, сейчас она идет на Netflix. Это картина «Куба и оператор». Он 30 лет ездил на Кубу и снимал фильм — просто такой эпос кубинской жизни. И он сам приезжает. И тоже будет вести мастер-класс для молодых авторов. В общем говоря… Да, а вот в день открытия…
К. Ларина
―
Это последние слова, Виталий.
В. Манский
―
В день покрытия, когда мы показываем фильм «Сенцов», в кинотеатре «Октябрь», в первом зале, будет уникальное событие: мы покажем два документальных фильма о двух художниках — об Андрее Звягинцеве, который так и называется «Андрей Звягинцев, режиссер», и о Кате Голубевой, уже ныне ушедшей в мир иной актрисе. Множество каннских картин, одна из самых знаменитых актрис, о которой мало кто знает в России. А фокус еще этого показа заключается в том (как мне сам Андрей на днях сказал), что они, живущие в совершенно разных галактиках, вошли в искусство вместе, будучи сокурсниками одного курса в ГИТИСе. И мы, этого не зная, тем не менее объединили эти два фильма. И всех приглашаем 6 декабря в Большой зал Дома кино на начало «Артдокфеста».
К. Ларина
―
Виталий, огромное спасибо тебе. Удачи! Жить дальше и выжить дальше. И надеюсь, будем встречаться не только раз в год, но и почаще. Спасибо тебе большое. И удачи фестивалю!
В. Манский
―
Спасибо, спасибо. Пока!