Алексей Бородин - Дифирамб - 2017-04-23
К. Ларина
―
Ну что, мы начинаем программу. И сегодня в нашей студии художественный руководитель Российского академического молодёжного театра (РАМТ) Алексей Владимирович Бородин. Здравствуйте, Алексей Владимирович.
А. Бородин
―
Добрый день.
К. Ларина
―
Я надеюсь, что мы сегодня поговорим и о театре, и о том, что там происходит, и о жизни, но начнём мы с «Золотой маски», поскольку повезло, не знаю уж кому, — Алексей Владимирович был в этом году председателем жюри драматического театра и театра кукол. «Золотая маска» сейчас завершилась, призы были розданы. Сколько спектаклей отсмотрели, Алексей Владимирович?
А. Бородин
―
43.
К. Ларина
―
Вы лично?
А. Бородин
―
Лично я, да. В течение двух месяцев неполных.
К. Ларина
―
Давайте расскажите о своих впечатлениях, потому что столько отсмотреть спектаклей… Вы, наверное, за всю жизнь столько не видели.
А. Бородин
―
Да, тяжкая работа, кстати. Тяжкая работа, потому что, во-первых, чувствует всё-таки ответственность как-то. Ты же сидишь и должен как-то это всё воспринять, всю эту энергию творческую. А спектакли все полны, конечно, энергии, они очень интересные, творческие. И сталкиваешься сам с собой, сталкиваешься с ними. И здесь впечатлений, конечно, очень много. Они такие противоречивые. И вместе с тем, конечно, очень интересно. Это несмотря на то, что сто я раз говорил: «Зачем я за это взялся? Это невозможно».
К. Ларина
―
Тяжёлый труд, да?
А. Бородин
―
Да. Но в итоге всё-таки я попал, конечно, в поле вот этого поиска театра, в котором живу сегодня. И мне кажется, что это очень важно для меня конкретно.
К. Ларина
―
Тут для тех, кто не очень понимает, как проходит по протоколу, что называется, фестиваль. Сначала работают отборочные комиссии, эксперты, которые ездят по разным городам страны России и отсматривают те спектакли, которые сами театры выдвигают в качестве своих лучших работ на «Золотую маску». После этого делается так называемый этот уже длинный список участников фестиваля «Золотая маска», которые собственно и приезжают сюда, в Москву, из самых разных городов. Тут очень важно, что есть возможность в отсутствие гастрольной жизни такой большой, которая была возможна при советской власти… Сегодня такие большие гастроли — большая редкость, не каждый театр может себе позволить. Поэтому, конечно, для маленьких театров из маленьких городков это вообще невероятный шанс показать в Москве свою работу.Ну, поскольку спектаклей много, как вы слышали, Алексей Владимирович, а вот были у вас такие недоумения: «А это как сюда попало вообще? Как это могли сюда пустить, вот такой уровень?» Или таких уж провальных вещей не было?
А. Бородин
―
Нет, провальных вещей не было. Всё равно они были все действительно разных уровней и так далее — независимо, кстати, от географического положения этих театров. И вообще я думаю, что самое главное во всём этом деле — это то, что могут сюда приехать театры, которым очень нужна ещё какая-то публика, в частности столичная, которая воспринимает. Между прочим, сейчас главное достижение этой «Золотой маски» — это переполненные залы на все спектакли. На все — на известные города, на небольшие города. И ясно совершенно, что люди ходят совершенно сознательно и смотрят, и их интересует это. Так что это вообще дело такое, во-первых, очень интересное. И во-вторых, надо и нам знать, и следующим, кто за нами, что дело ответственное — всех, кто отбирает спектакли и кто их привозит.
К. Ларина
―
Сейчас, когда уже всё кончилось и вы свободны в своих высказываниях, ничто вас не сковывает, никаких обязательства, можно ли спросить: вот на вас лично самое сильное впечатление какие работы произвели?
А. Бородин
―
Вы знаете, дело в том, что… Я, естественно, могу сказать это. Но ещё вот этот процесс того, что нас было в жюри 17 человек интересных очень людей. И, собственно говоря, главная моя задача была в том, чтобы у нас могли возникать дискуссии. Сейчас же время такое, когда дискуссии отменяются уже давно, понимаете, а тут мы все могли разговаривать друг с другом. И атмосфера была, кстати, очень такая хорошая и доброжелательная. Могли все открыто говорить свои…
К. Ларина
―
То есть не обзывались?
А. Бородин
―
Нет. Вы знаете, я с самого начала, как только мы собрались, сказал: «Давайте мы будем говорить только о тех спектаклях, которые вот вам, конкретному человеку, лично понравились». Потому что, знаете, когда начинают…
К. Ларина
―
А не ругать те, кто не понравились.
А. Бородин
―
Да, не ругать те, которые не понравились. Кстати сказать, от этого что-то такое возникает. Мне кажется, вот это с самого начала у нас как бы так… И все как бы обрадовались тому, что не надо говорить о том, что кажется неинтересным, или эти поиски не устраивают человека, и так далее.Конечно, спектакли интересные очень, понимаете. Например… Ну, я не знаю, что сказать. Знаете, что я мог бы сказать? Что огромное впечатление на меня произвели театры кукол, где мы все не специалисты. Там был только один в нашем жюри — Александр Владимирович Борок. Вот он был специалист по кукольному театру. Но вы знаете, «Колино сочинение» (так называется спектакль), он произвёл просто какое-то сногсшибательное впечатление! Это написано или это сделано по книге отца мальчика-дауна со стихами этого мальчика.
К. Ларина
―
Кстати, мальчик с синдромом Дауна — Коля — он был на церемонии.
А. Бородин
―
Да.
К. Ларина
―
И я вам скажу, что это был один из самых щемящих моментов и несправедливых, на мой взгляд, потому что их посадили…
А. Бородин
―
Да, наверх, и они не успели…
К. Ларина
―
Мальчика посадили на балкон, на бельэтаж. И они не могли выйти!
А. Бородин
―
Да-да-да, так и не успели.
К. Ларина
―
И когда спектакль приветствуют все, и выходит создатель этого спектакля на сцену… И вот я вижу, как он там мечется! С папой он там был, этот Коля.
А. Бородин
―
Да, с папой они были.
К. Ларина
―
И ему так хочется сюда! И вот они пытались выскочить…
А. Бородин
―
Да, это как-то не продумали…
К. Ларина
―
Мне ужасно было жалко!
А. Бородин
―
Но это ведь не только потому, что… Вдруг открывается мир через этот спектакль совершенно уникальный! Эта книга, которую мы все, естественно, купили там, потому что это книга его стихов, этого Коли. Понимаете, мне кажется, когда есть настоящая какая-то такая нота, настоящая, щемящая… Я знаю, что они с большим трудом (вот режиссёр этого спектакля), с большим трудом они пробились, они этот спектакль сделали. Понимаете, на это надо было найти деньги. А они такая, что ли, компания, которая не прикована к какому-то конкретному месту. И они добились этого. И это счастье, с которым они работали, понимаете, эта открытость по отношению к этому очень непростому материалу. Стихи потрясающие! Сложные стихи и очень-очень интересные. И вот такая энергия — умная, эмоциональная.Понимаете, часто в спектаклях… Вот мне, например, не хватало такой, знаете, как бы эмоциональной концентрации. Потому что мне кажется, что всё-таки театр ведь главным образом существует во имя контакта между залом и сценой. И когда со сцены идёт вот такая сила, как в этом небольшом, но, конечно, совершенно дивном спектакле «Колино сочинение»… Кстати сказать, вообще театры кукол работают удивительно. Потому что там были спектакли и те, которые что-то получили, и те, которые не получили. Замечательный спектакль-сказка с закрытыми глазами для слабовидящих, сделанный в Московском театре кукол, «Ёжик в тумане». Так и называется — сказка с закрытыми глазами. Совершенно дивный спектакль! Из Петербурга «Цыплёнок», который не получил, но тем не менее он совершенно изумительный. Там три артиста это играют. И вдруг ты попадаешь в этот… опять попадаешь в мир.
Понимаете, мне кажется, что театр всё-таки должен людей в большем масштабе или в меньшем масштабе, но помещать в какой-то особый, очень манкий и очень сильный мир. И когда люди очень искренне делают то, что они хотят, о чём они хотят сказать, что они хотят сказать, а не только для того, чтобы выступить на том или ином фестивале, понимаете — это совершенно ясно. А тогда, после этого — ради бога, фестивали и всё что угодно. Это если говорить о театре кукол.
В драматическом театре, например, не получил спектакль совершенно прекрасный, но не получил, потому что очень мало этих «Масок». Это «Записки юного врача», это спектакль «Мастерской» Козлова Григория.
К. Ларина
―
Григорий Козлов из Петербурга.
А. Бородин: Главное достижение этой «Золотой маски» — это переполненные залы на все спектакли
А. Бородин
―
Из Петербурга. Это моноспектакль, который сделан тоже совершенно изумительно, прекрасно сыгран актёром и сделан очень современно. И тоже я понимаю это. Но просто рядом… Ведь ужас этого жюри в том, что надо всё-таки к чему-то прийти, понимаете. И потом получается, что одно как бы вытесняет другое. И вот в этих дискуссиях…
К. Ларина
―
А давайте усовершенствуем структуру, потому что, конечно, здесь уже какой год просто разводишь руками. Когда «Лучший режиссёр спектакля», и тебе читают в течение, я не знаю, десяти минут, перечисляют этих номинантов, финалистов… Там чуть ли не 40 человек!
А. Бородин
―
Да, там 25 или 28.
К. Ларина
―
Ну, послушайте, где такое видно? Как из этого можно выбрать одного? Как? По какому принципу? Ну, то же самое и по спектаклям. Понимаете, мы все говорим… Я не знаю, вот у меня как бы такая идея — как в кино это делается. У нас же аналогии с кинофестивалями или с кинопремиями, да? Сначала длинный список. Или как «Большая книга». Длинный список. Потом — вы. Они сюда все приезжают… Вот оцените мою идею. Они все сюда приезжают — все 40 человек, 40 спектаклей. Вы всё это отсматриваете. И вы же формируете уже короткий список.
А. Бородин
―
Вот этот короткий список, шорт-лист, да.
К. Ларина
―
По три финалиста. И уже тогда на сцене достаётся тот самый конверт. Пусть будет так.
А. Бородин
―
Да, да, да. Просто тут…
К. Ларина
―
Ну, как? Это же несправедливо! Ну, как выбрать из 20 человек?
А. Бородин
―
Да, это очень трудно. И практически это сделать почти невозможно. Потому что, скажем, 17 человек — и, естественно, мнения начинают расходиться. Мы начинаем обсуждать. А вот как можно сказать, кто лучше? Додин лучше или Могучий лучше? Или Карбаускис лучше? Ну, кого хотите. Это можно перечислять всех подряд.
К. Ларина
―
Ну, вы скажите про «Три сестры». Самая большая боль театрального сообщества — безусловно, это то, что Тимофей Кулябин, создатель, на мой взгляд, совершенно невероятного спектакля… Вот говорю по чесноку: мне кажется, это шедевр драматического искусства — «Три сестры», которые он сделал.
А. Бородин
―
Вы знаете, этот спектакль…
К. Ларина
―
И вы это признали, кстати, когда дали ему спецприз жюри.
А. Бородин
―
Конечно, конечно. Вы знаете, этот спектакль входил в «Спектакль малой формы», в такую номинацию. И в этой «малой форме» мы увидели спектакль Юрия Погребничко, который назывался…
К. Ларина
―
«Магадан/Кабаре».
А. Бородин
―
«Магадан/Кабаре», который на всех с самого начала (он был один из первых спектаклей, которые мы посмотрели) произвёл какое-то совершенно замечательное впечатление. Это как бы была такая точка, что ли, от которой как бы всё шло. А «Три сестры» пришли в самом-самом конце, буквально, кажется, накануне вообще…
К. Ларина
―
В последние два дня фестиваля.
А. Бородин
―
Да, предпоследний день. И спектакль, конечно, очень интересный, это безусловно. Но так получилось, что вот в итоге голосования… У нас всё честно, что называется. В итоге голосования всё-таки получил «Магадан/Кабаре». А у нас, к счастью… Между прочим, я в секретариате работаю. И я просто отстоял, что называется, чтобы был не один спецприз жюри, а два. Просто с криком! Я кричал…
К. Ларина
―
Вас довели.
А. Бородин
―
Они: «Нет, нельзя так». Но в конце концов, слава богу, проголосовали за эти два. Хотя, между прочим, раньше было три. И нам показалось, что очень важно, что в таких спектаклях, как «Три сестры», в замечательных спектаклях, в которых есть очень интересная, очень такая парадоксальная идея какая-то, проявляют Чехова с какой-то совершенно новой стороны. Действительно, помимо того, что режиссёр это всё придумал и всё это сделал, существуют артисты, которые, честно говоря, меня просто поражают, в какой степени они могут входить в этот совершенно какой-то особый рисунок, осваивать это, делать это по всем, что называется, если можно так выразиться, онёрам мастерства.
К. Ларина
―
Как-то обнажают природу актёрскую.
А. Бородин
―
Да, обнажают актёрскую природу, обнажают. И они очень честно бросаются вот в это плавание и там существуют. И поэтому мы сформулировали так, что это всё-таки за актёрский ансамбль — «Три сестры». И я вообще думаю, что этот спецприз жюри, надо как бы статус его поднимать. И второй спецприз, который был дан артистам Александрийского театра, где…
К. Ларина
―
Спектакль Андрея Жолдака «По ту сторону занавеса».
А. Бородин
―
Да, Жолдака.
К. Ларина
―
Тоже «Три сестры».
А. Бородин
―
Да, это тоже те же «Три сестры», только совершенно в другом каком-то варианте, в совсем другом. Там действие происходит в 4000 с чем-то году. Ну, в общем, тоже какая-то такая очень…
К. Ларина
―
Футуристическая драма.
А. Бородин
―
Да. Куда там, куда там. Но с чрезвычайно интересными какими-то кусками, очень интересными. Некоторые вызывают какое-то такое недоумение у меня лично, но некоторые просто шикарные.
К. Ларина
―
Ход какой-то невероятный.
А. Бородин
―
Да, интересно, безумно интересно. И потрясающие артисты!
К. Ларина
―
Я просто не сказала. Простите, я не сказала. Просто наши слушатели же не все видели спектакль «Три сестры» Тимофея Кулябина. Просто мы говорим так подробно о режиссёрском ходе, который придумал Тимофей для своих артистов, ключ к решению спектакля. Актёры работают на языке глухонемых. То есть на языке жестов целиком и полностью весь спектакль, а собственно текст Чехова идёт бегущей строкой наверху, на экране. И это, конечно, какой-то невероятный эффект. И многие говорили про то, что вообще вдруг впервые прочитали. Казалось бы, наизусть знают пьесу — и какие-то новые смыслы открываются. И актёры, конечно, в этом существуют какой-то невероятной силы.Вот вы говорите про эмоцию, про то, зачем в театр ходят. Это тот самый мир — очень сильный, манкий, притягательный, который тебя вот так закручивает. Он, безусловно, в этом спектакле существует.
А. Бородин
―
Да, безусловно, конечно.
К. Ларина
―
Ну а про «Кабаре/Магадан» скажите, потому что я не видела эту работу.
А. Бородин
―
Вы знаете что? Вы сходите, потому что очень… Ну, как сказать? Это поразительно собранный, как будто бы скромный спектакль этого кабаре, который может происходить в Магадане. Понимаете? Там заняты совершенно изумительные артисты этого театра, этого удивительного театра «Около». Он называется «Около Станиславского». И я думаю, что так себя ограничивать в возможностях каких-то… Но это ограничение не потому, что человек не может сделать чего-то другого, а это такое самоограничение невероятной силы в итоге. Понимаете? Потому что вдруг как бы история нас всех, история страны, история этого Магадана и вот этого кабаре, которое там вдруг устраиваете. Понимаете? Это очень и очень сильное на самом деле впечатление, вышибающее прямо из седла! Это совершенно такое уникальное тоже произведение. Оно, конечно, с нами навсегда. Такие впечатления бывают редко.
К. Ларина
―
А в чём всё-таки, на ваш взгляд, задача в принципе фестиваля «Золотая маска»? Он что определяет? Это же всё-таки не фестиваль зрительских симпатий. Это, наверное, что-то важное в профессиональном плане. Вот как вы для себя это формулируете?
А. Бородин
―
Вы знаете, тут два момента. Ведь, в конце концов, спектакль и зрительный зал, зрители… Ну, я так думаю, что всё-таки это делается для того, чтобы это видели зрители. Понимаете? И все поиски, которые происходят, они направлены на то, чтобы расширить, так сказать, или, я не знаю, углубить, как говорят, наше понятие о театре.Вы знаете, мне кажется, что всё равно… А театр может быть всяким. Он может быть авангардным. Он может быть классическим. Он может быть каким угодно. Но мне думается, что живой театр должен оставаться живым театром, иначе, когда это калька, когда это какое-то повторение… Вот люди сделали спектакль и потом, что называется, каждый раз его играют в одинаковой, совершенно незыблемой какой-то форме. Мне кажется, что театр иногда теряет в этом смысле такую, что ли, живую ткань.
Я всегда в этом смысле вспоминаю Марселя Марсо. Казалось бы — мим, у которого отработан каждый жест, каждый поворот, всё. Но это, конечно, всё равно… Это творчество, которое происходит в данный момент, здесь и сейчас, вот в этот момент. Ну, в этом и есть, собственно говоря, интерес театра и его природа, которая здесь есть. Знаете, есть такие соображения: «вот это — фестивальный спектакль, а это — зрительский спектакль». Вот мне кажется, что это… Я не совсем понимаю вообще тогда цель людей, которые это создают. Если задано делать этот спектакль для фестиваля — мне кажется, это уже ограничение себя очень сильное.
К. Ларина
―
Ну, я бы тут с вами не согласилась, потому что…
А. Бородин
―
Ой, не согласитесь. Очень хорошо, потому что это интересный вопрос.
К. Ларина
―
Потому что это мы условно называем «фестивальное кино» или «фестивальный спектакль». Это глубоко… На мой взгляд, что это такое? Это глубоко авторское высказывание. И мы здесь награждаем (если мы награждаем) за творческую смелость, за создание нового — в данном случае театрального — языка. Вы же сами про это говорите. Всё равно у вас там среди награждённых «Гроза» Могучего. Это абсолютно новый театральный язык, новая театральная форма.
А. Бородин
―
Конечно.
К. Ларина
―
Бог его знает, как его зритель поймёт, не поймёт. Я видела зрителей, которые на этом спектакле сидели и вообще ничего не понимали: «А что это поёт? А что это эти кричат? А почему она такая?» Понимаете, это всё равно… Или тот же Жолдак, да? Какой зритель там что поймёт, в этом спектакле? Вот скажите.
А. Бородин
―
Но это же не должно быть соревнование тех, кто сделает как можно более оригинально или сделает как можно более…
К. Ларина
―
Нет-нет-нет. А зачем?
А. Бородин
―
Это не нужно, конечно.
К. Ларина
―
Но всё равно ведь, мне кажется, двигает вперёд всё время не мейнстрим, правда же?
А. Бородин
―
Тогда «Золотую маску» назовите по-другому. Почему она называется «национальная премия»? Во-первых, когда её вдруг назвали национальной премией… Была «Золотая маска»? Была. Ну и прекрасно. И вдруг однажды я прочёл — «национальная премия». Ничего себе! Значит, она начинает претендовать уже бог знает на что. И от этого, мне кажется, вся недоговорённость и есть. Понимаете, если ты… Или тогда номинации должны быть разные, да? Эта часть какая-то — поиски театрального языка. А какая-то — наоборот, включение зрителей, которые способны… Ведь если театр будет состоять из спектаклей, которые должны смотреть только люди сведущие…
К. Ларина
―
Ну, не так! Я не так говорю. Даже не знаю, как вам объяснить. Понимаете, вот у нас есть в Москве, кстати, замечательная премия «Театрал», которую вы тоже знаете.
А. Бородин
―
Да.
К. Ларина
―
Вот это действительно премия зрительских симпатий. Она так и определяется — там зрители голосуют. Они голосуют на сайте — нравится/ не нравится — на этом уровне. Они же не ведут такие разборы, какие вы ведёте на заседании вашего жюри. Правда же?
А. Бородин
―
Да.
К. Ларина
―
Это совсем другой подход. Это подход: «Как бы я понимаю, о чём это. И я аплодирую, как мне хорошо. Я плачу, «над вымыслом слезами обольюсь» или смеюсь». Но всё равно это другое. И я вас уверяю, что очень редкие совпадения, когда спектакль, который получает «Золотую маску», и спектакль, который получает премию «Звезда Театрала»… Это разные спектакли. И те, и другие хорошие, но разный подход.
А. Бородин
―
Вы знаете, в конечном итоге… Тут можно нам разговаривать.
К. Ларина
―
Что-то я затратилась.
А. Бородин
―
Да, затратилась. Ну и отлично. Если уж по поводу театра не затрачиваться, то тогда где же затрачиваться? Но я просто хочу сказать, что… Мне кажется, что жюри наше — профессиональное.
К. Ларина
―
Вот!
А. Бородин
―
Вот мы собрались — профессионалы, которые делают театры.
К. Ларина
―
Вы же не зрители, да.
А. Бородин
―
Мы делаем театр, мы делаем спектакли. Мы знаем, из чего это делается, мы понимаем. И когда это сделано так, что это обосновано профессионально, то всё в порядке. А когда это сделано так, что… Знаете, я грубо скажу специально: «Что хочу, то ворочу». Понимаете? Вот тогда, мне кажется, что-то такое уходит. Но это с моей точки зрения.
К. Ларина
―
А вы разве не что хотите воротите?
А. Бородин
―
Я что хочу, то и ворочу.
К. Ларина
―
Вот!
А. Бородин
―
Но у меня есть профессиональная дисциплина, которая мне очень нужна.
К. Ларина
―
Система самоограничений.
А. Бородин
―
Да нет. Она просто мне очень нужна, я без этого не двинусь.
К. Ларина
―
Алексей Бородин в нашей студии. Мы сейчас делаем перерыв, слушаем новости, а потом продолжаем наш разговор.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу. Я напомню, что сегодня у нас в гостях Алексей Владимирович Бородин, художественный руководитель Российского академического молодёжного театра и председатель жюри «Золотой маски» — жюри, которое выявляло главных победителей в жанре драмы, драматического спектакля и кукольного театра.Я бы хотела ещё про некоторые спектакли поговорить отдельно и про некоторые награды. Вот чего не хватило, на ваш взгляд, «Гамлету» Льва Додина для того, чтобы признать его лучшим спектаклем или лучшим режиссёром в данном конкурсе?
А. Бородин
―
Вы знаете что? Я думаю, что…
К. Ларина
―
Данила Козловский, простите, получил «Золотую маску» как лучший актёр.
А. Бородин
―
Я думаю, ему всего хватило. Мне кажется, совершенно удивительный спектакль, очень сильный, очень мощно сделанный, таким мастером выношена идея, смысл проявлен очень сильно. Понимаете, все эти сравнения… Рядом с ним стоит спектакль «Русский роман», который поставил Карбаускис. Спектакль, мне кажется, очень сильный во всех компонентах. Знаете, есть такое понятие «художественная целостность спектакля»? Это такой пример такого абсолютно сильного высказывания по великолепной пьесе Ивашкявичюса, просто великолепной, с шикарной исполнительницей главной роли. Евгения Симонова тоже получила за главную женскую роль. И со всем этим ансамблем… И вообще этот спектакль, который у этого режиссёра замечательного и талантливого, — это для него очень принципиальный и очень важный спектакль, мне кажется, очень важное высказывание. И он это, мне кажется, сделал с силой. Как мы можем сказать, кто же из них двоих сильнее?
К. Ларина
―
Невозможно.
А. Бородин: Никакой объективности, конечно, тут быть не может
А. Бородин
―
Или мы сюда ещё можем представить, например, молодого режиссёра Рощина Николая, который сделал совершенно прекрасного «Ворона» в Александрийском театре, очень цельного, очень такого энергичного, очень такого тоже…
К. Ларина
―
Он и художник, и режиссёр этого спектакля.
А. Бородин
―
Он и художник, и режиссёр.
К. Ларина
―
Он очень обиделся, когда ему дали «Золотую маску» как художнику.
А. Бородин
―
Как художнику. Но дело в том, что ему надо было обязательно дать что-то. И он у нас оказался там. Тем более что он тут проявляет свои возможности, мне кажется, тоже очень серьёзно. Поэтому, понимаете, совершенно невозможно что-то одно от другого отделить.
К. Ларина
―
А «Чайка» Марчелли — очень интересная работа.
А. Бородин
―
«Чайка» Марчелли — очень интересный спектакль.
К. Ларина
―
Театр из Ярославля.
А. Бородин
―
Да. Мне очень понравился спектакль Генриетты Яновской «Плешивый Амур» с великолепным оформлением Бархина. Понимаете? И вот мы начинаем смотреть и понимаем, что это, конечно, равные среди равных. И это выделение — это воля другого. Это высказывание вот этого жюри, которое назначили, которые согласились принять в этом участие. И таким образом мы смотрим.Я уже не говорю, например, о такой потрясающей актёрской работе в спектакле Театра Моссовета «Не все коту масленица», где такой мастер, как Евгений Стеблов, понимаете, проявляет себя очень сильно и очень интересно. Понимаете, всё об этом говорилось. И в конечном итоге что-то отходит, что-то приходит. Короче говоря, я хочу сказать, что жюри, как и эксперты, кстати, пытается быть очень объективными. Но никакой объективности, конечно, тут быть не может.
К. Ларина
―
Хочу сказать нашим слушателям… Вы часто задаёте нам вопросы: «А что посмотреть в театре? Посоветуйте что-нибудь такое, Ксения, на что сходить». Вот смотрите. Открываете сайт «Золотой маски» и смотрите всех финалистов, кто вышел в финал. Тут просто списки невероятные! И то, что касается Москвы или Санкт-Петербурга, или даже вашего города, где вы смотрите, а мы тут что-то пропустили, — вот это действительно лучшие спектакли сезона, на которые стоит пойти и которые стоит посмотреть.Но, конечно же, не могу не обратить внимание, что в этих списках нет двух очень мощных и сильных режиссёров, режиссёров-лидеров на сегодняшний день в театре, как ни крути. Они работают много и работают успешно. Я имею в виду Константина Богомолова и Кирилла Серебренникова. И это, конечно… Я понимаю, что это всё… Скажут нам слушатели: «Вот какие-то свои интриги». Интриги не интриги, а людей-то нет. Но они есть при этом!
А. Бородин
―
Вы знаете, ведь дело в том… Я просто в курсе дела.
К. Ларина
―
Да?
А. Бородин
―
И Серебренников, и Богомолов — эти два талантливейших человека — заявили в своё время, что они в «Золотой маске» больше не участвуют по причинам того, что не так составлен экспертный совет, что там вмешивается в это дело министерство и так далее, и так далее.
К. Ларина
―
А вы их пытались обратно?..
А. Бородин
―
Ну, это их право в конечном итоге. Ну, кто я такой, чтобы… Они так высказывались. Ну и высказывались. А дальше… Ну, в конце концов, это дело каждого. Я тоже могу сказать: «Я не участвую в этой «Золотой маске». И ещё где-нибудь не участвую».
К. Ларина
―
У нас, кстати, по-моему, и «Современник» не участвует в «Золотой маске».
А. Бородин
―
«Современник»? Я когда-то, несколько лет назад был тоже председателем жюри. И там был замечательный спектакль с Неёловой, «Башмачкин» он назывался, «Шинель» Гоголя. Этот спектакль был номинирован, и он тогда получил премию.
К. Ларина
―
Вы же понимаете, о чём я спрашиваю. Потому что такого быть не должно! Это не то что несправедливо… Тогда картина перекошенная.
А. Бородин
―
Перекошенная
К. Ларина
―
Если мы говорим, что это лучшие спектакли, а тут нет спектаклей «Гоголь-центра» никаких, то это значит, что картина мира перекошенная, этого быть не может. Это успешный театр, выпускается много премьер. Я думаю, наверняка и вы какие-то работы видели, к которым относитесь с большим интересом и уважением.
А. Бородин
―
Конечно.
К. Ларина
―
А как вот с этим быть?
А. Бородин
―
«Перекошенный мир», — вы говорите. Вот это всё и отражается в этом, весь этот перекошенный мир. Это же так не случайно. Это же есть то, что есть. Понимаете? Он на самом деле перекошенный. Поэтому когда мы говорим о «Золотой маске», мы радуемся… Знаете, такой праздник театральный, фестиваль. Это, конечно, в перекошенном мире происходит.
К. Ларина
―
Хотя у нас есть премия «Радиомания», которая вручается ежегодно за лучшую радиоработу, за лучшее радио, за лучшие радиостанции, за лучших радиоведущих, за все лучшие жанры в форме радио. И там нет радиостанции «Эхо Москвы».
А. Бородин
―
Ну, естественно, опять же.
К. Ларина
―
Понимаете? Вообще! Её как бы нет.
А. Бородин
―
А откуда же она там возьмётся? Это и есть картина маслом.
К. Ларина
―
Да, картина маслом. Хорошо, давайте мы немножечко поговорим о том, что я хотела сказать в перерыве. Как вы отнесётесь к тому, чтобы всё-таки каким-то образом реконструировать саму систему, ну, вот эту «масочную»? Вот что бы вы предложили в качестве реформы? И нужна ли она, на ваш взгляд?
А. Бородин
―
Вы знаете, здесь много возникает вопросов. Мне кажется, надо как-то очень спокойно собраться, не знаю кому…
К. Ларина
―
Ну, есть какой-то оргкомитет «Маски»?
А. Бородин
―
Конечно. И Союз театральных деятелей здесь…
К. Ларина
―
У нас, кстати, новый президент «Маски» — Игорь Костолевский.
А. Бородин
―
Да, Игорь Костолевский.
К. Ларина
―
Поскольку ушёл из жизни Георгий Георгиевич Тараторкин.
А. Бородин
―
Да. И очевидно. Действительно, время идёт. И на протяжении всего времени вот так примерно и остаётся. Ну, больше на одну премию, меньше на одну премию. Мне кажется, тоже должны быть какие-то, что ли, новации. Нужны премии по детским спектаклям.
К. Ларина
―
Отдельные.
А. Бородин
―
Отдельные, наверное. Понимаете, вечные разговоры по поводу того, что «Масок» слишком много, церемонии становятся очень большими. Но это же огромный театральный мир огромной страны, поэтому… Я-то как раз всегда за то, чтобы было расширение этого. И, кроме того, действительно, наверное, ставить жюри в такую позицию, что должны из 28 режиссёров выбрать одного — это тоже неверно.
К. Ларина
―
Невозможно.
А. Бородин
―
Это невозможно, это невозможно. Мы смотрим это всё подряд и потом высказываем те или иные соображения. Но, конечно, когда выбирается это из меньшего количества номинантов, претендентов, то тогда, конечно, будет, наверное, толку больше. Но честно говоря… Можно я скажу, как я на самом деле думаю?
К. Ларина
―
Наконец-то!
А. Бородин
―
Мне кажется, что это очень всё относительно. Я отношусь к этому, когда я не председатель… «Это ужас! Я в жизни больше никогда не буду!» И так далее. Тогда мы приходим… Ну, в конце концов, мало каких-то театральных праздников, когда объединяются люди. И эти 17, которые были у нас в жюри, — очень разные люди, очень разные! Предположим, такой совершенно особенный режиссёр — Марат Гацалов. И вдруг я вижу — он замечательный парень. Замечательный! Умница!
К. Ларина
―
Талантливый человек.
А. Бородин
―
Талантливый человек. И мне с ним становится интересно, хотя мы, может быть, достаточно далеко стоим друг от друга в каких-то своих пристрастиях. Но интересно очень! И он меня обогащает, безусловно. Может быть, и я его отчасти. Поэтому мне кажется, что к этому… То, что это вдруг стало каким-то таким, знаете, когда люди дико переживают, дико страдают от того, что вот они что-то кому-то не дали, кому-то что-то… Ну, меня много раз выдвигали но номинации лично и наш театр.
К. Ларина
―
И ничего не давали.
А. Бородин
―
И ничего не давали или давали спецприз чего-нибудь. Ну, я иногда думал: «Ну и замечательно. Дали другим». Иногда я думал: «Ну, в конце концов, этот спектакль… Уже «Маске», по-моему, больше, чем нам, поэтому — как хотят». Понимаете? Поэтому тут надо, мне кажется, пошире на это дело смотреть.И соревнование… Это всё-таки не спорт. Это очень индивидуальные какие-то оценки того или другого, понимаете. И рассчитывать на то, что придут какие-то объективные вдруг люди и вдруг по всем правилам всё скажут так, чтобы все были довольны — невозможно. Вообще вот этот… Как это называется? Плюрализм? Он должен оставаться. Мне кажется, что не надо из этого устраивать какую-то…
К. Ларина
―
Битву.
А. Бородин
―
Какую-то битву, да. За что битву? Дали? Ну и замечательно!
К. Ларина
―
Денег, кстати, не дают, чтобы вы знали, никаких.
А. Бородин
―
Денег не дают никаких, вообще никаких. Ну, будет считаться, что… Ну, ходи с гордостью, что ты лауреат «Золотой маски». А ты — не лауреат.
К. Ларина
―
Там был очень смешной момент, смеялись все в зале, когда в музыкальном театре великому режиссёру мирового уровня, первому режиссёру мира Бобу Уилсону присудили «Золотую маску» как лучшему художнику по свету! Это, конечно, было очень смешно. И когда там получали за него эту «Маску», очень остроумно сказали: «Боб так любит маски! Ему недавно африканскую маску подарили».
А. Бородин
―
Да-да-да, совершенно верно. А как смешно было на «Оскаре», когда там спутали эти…
К. Ларина
―
Да, да, да!
А. Бородин
―
И какой же ведущий шикарный там был! В конце концов, это всего лишь только премия, больше ничего. Поэтому всё это относительно, мне кажется. Хотя всё равно интересно, потому что люди собираются и наконец смотрят друг друга. Вот это тоже очень важно.
К. Ларина
―
И мне кажется, важно то, о чём мы говорили вначале — что всё-таки у людей из других городов есть возможность приехать и показать свой спектакль в Москве.
А. Бородин
―
Это самое главное. Это самое главное, потому что это на самом деле очень важно. Получают они эту «Маску» или не получают — это уже второй вопрос.
К. Ларина
―
Вот по поводу общих ваших впечатлений, поскольку такая была действительно картина географически очень разнообразная. Общий уровень — вот можно о нём сказать, о театральном, о профессиональном? И существует ли на сегодняшний день такое понятие, как «провинция» (во всех смыслах негативных), или нет, на ваш взгляд?
А. Бородин
―
Нет. Вы знаете, нет, я не вижу этого. Я не вижу этого, нет. Я просто вижу, что люди попадают не в свою тарелку — в плане того, что они играют на чужой сцене с другой публикой, иногда излишне волнуются, иногда излишне хотят, так сказать, показать…
К. Ларина
―
Понравиться.
А. Бородин
―
Понравиться. Это бывало так иногда. Очень трудно сохранить то, что найдено. Но это никак не связано с тем, что это профессиональный уровень там ниже или ещё что. Ну, что вы? Я не знаю, воронежский спектакль это будет или новосибирский, или из этого Шарыпова, совсем небольшого города, в Красноярском крае, насколько я понимаю. Понимаете, приехали отличные артисты, отличные! Один из них получил премию за роль второго плана. Поэтому здесь нет, мне кажется, никакой разницы. В том же новосибирском театре…
К. Ларина
―
Да, «Красный факел».
А. Бородин
―
Отличный, отличный, отличный! Они ничем не отличаются.
К. Ларина
―
Ну что, нам остаётся только поздравить «Золотую маску» с окончанием очередного сезона. И вперёд, и дальше, и с новыми силами! Каждый раз тяжело кончается. Очень много криков, безусловно, и очень много людей обиженных, недовольных и оскорблённых. И несправедливо… Это всегда несправедливо!
А. Бородин
―
Но некоторые, между прочим, довольны. А некоторые, наоборот, недовольны, и всё. И некоторых приветствовали, мне кажется. Извините, Симоновой, Евгении Симоновой устроили такую овацию!
К. Ларина
―
Овацию, да.
А. Бородин
―
Понимаете? И которую она заслужила. И это вообще было…
К. Ларина
―
Нет, послушайте, овацию устроили и тогда, когда вы объявляли свои спецпризы, когда вручали «Трём сёстрам», и спектаклю «По ту сторону занавеса». Так что — нет. Поэтому Маше Ревякиной, Марии Ревякиной, директору «Золотой маски», мы шлём горячий привет.
А. Бородин
―
Да, они делают огромную работу. Огромную работу!
К. Ларина
―
Молодцы! Это очень тяжёлый труд.
А. Бородин
―
Очень тяжёлый.
К. Ларина
―
Тяжелейший! А сейчас особенно тяжелейший. Поэтому что тут говорить? И последние десять минут посвятим РАМТу. Тут много есть уже вопросов к вам, Алексей Владимирович. Ну, во-первых, давайте мы скажем про премьеру недавнюю, на которую мы…
А. Бородин
―
Только что вышла у нас премьера на нашей малой сцене. Это очень такое знаменательное и интересное для меня и для театра событие, потому что эту пьесу американского автора Дэвид Мэмета поставил совершенно, конечно, особенный режиссёр, талантливейший — Владимир Мирзоев. И это такое событие для меня радостное страшно, потому что он работал в первый раз.
К. Ларина
―
Вы впервые с ним встретились.
А. Бородин
―
Да. И конечно, он человек необыкновенно талантливый, конечно, потрясающе образованный. Это такая умница! И артисты с таким счастьем с ним работали! И наш Евгений Редько там играет, и Мария Рыщенкова.
К. Ларина
―
Это такая камерная работа?
А. Бородин
―
Да, это два артиста. Ковальчук сделал чудесное оформление этого дела. И мне кажется, спектакль, ну, такой удивительный. Он и театрально очень интересный, и человечески абсолютно обеспеченный. Вся суть этого человека (Мирзоева) в этом спектакле, мне кажется, она видна. Это очень интересно. Это последняя наша премьера.
К. Ларина
―
Так, а что в работе?
А. Бородин
―
А в работе довольно много. На большой сцене сейчас репетируется спектакль. Такая очень хорошая книга вышла… Это минские авторы — Жвалевский и Пастернак. А у них есть книга…
К. Ларина
―
Мы знаем их.
А. Бородин
―
Вы знаете их, да?
К. Ларина
―
Да.
А. Бородин
―
Видите, как хорошо. У них книжка «Я хочу в школу», очень такая замечательная книжка.
К. Ларина
―
Я, кстати, давно ждала, когда их кто-нибудь либо экранизирует, либо инсценирует, потому что они такие очень…
А. Бородин
―
Да, театральные.
К. Ларина
―
Драматургические и очень театральные.
А. Бородин
―
Да. И вот такой у нас режиссёр молодой Саша Баркар сейчас ставит. Вот они сейчас вышли на большую сцену.А до этого у нас вышел очень хороший спектакль на маленькой сцене тоже совершенно молодого режиссёра, выпускника Сергея Женовача, он поставил у нас на маленькой сцене. Это настолько удачный спектакль, что мы честно сказать его переносим на большую сцену. Очень там всё сошлось — и наши артисты, и этот тоже совершенно чудесный молодой режиссёр. Вы знаете, с молодыми режиссёрами у нас вообще такая деятельность идёт широкая. Я это считаю каким-то своим долгом. И просто уверен, что для театра это чрезвычайно важно, когда появляются они.
И вот сейчас два тоже молодых режиссёра, которые у нас уже сделали по спектаклю. Это Олег Долин, женовачовский ученик прекрасный. И Саша Хухлин, тоже женовачовский, прежнего выпуска. Они делают два рассказа Горького. Один будет происходить в «Чёрной комнате» нашей, а другой будет происходить… Там Олег придумал, что у нас есть антресоли такие, и там у нас будет ещё одна сцена.
А. Бородин: Невозможно из двадцати восьми режиссёров выбрать одного
К. Ларина
―
Ну, это как бы два отдельных полнометражных спектакля?
А. Бородин
―
Два отдельных полнометражных спектакля, да. Это Горький, это «Коновалов» и «Карамора». Это замечательные совершенно произведения, замечательные, неизвестные так широко. Но, мне кажется, это очень важно. И артисты уже с Олегом начали работать, с Сашей вот-вот начнут.Марина Брусникина, с которой мы держим крепкую связь, с которой заседали только что в этой «Золотой маске» в жюри, она будет делать тоже на маленькой сцене спектакль по современному драматургу, спектакль называется «Хурма». И вот она будет делать с Ниной Дворжецкой и Нелли Уваровой в главных ролях. Вот они будут делать этот спектакль. На большой сцене готовится детский спектакль. Такой есть драматург (может быть, вы его тоже знаете) Родион Белецкий, чудесный совершенно…
К. Ларина
―
Конечно.
А. Бородин
―
Чудесный человек и талантливый. Он написал «Четвёртый богатырь». Это по поводу того, что богатыри 33 года на печке и, собственно говоря, все богатыри пристроились, что называется, в жизни. И вот появляется четвёртый богатырь, который пытается их поднять всё-таки на то, чтобы как-то вообще проявляться, а не только наблюдать.
К. Ларина
―
Очень актуально.
А. Бородин
―
Очень актуально, очень остроумно и смешно. Режиссёр Наташа Шумилкина это делает. Я готовлюсь к большому…
К. Ларина
―
Я всё жду, когда вы скажете про себя.
А. Бородин
―
Вот я и говорю — я готовлюсь. Я из-за «Маски»… Я бы уже репетировал давно, а из-за неё это всё немножко задерживается. Ну, это такой замысел… Всё, я молчу.
К. Ларина
―
Ну говорите!
А. Бородин
―
Я расскажу, но отдельно. Ну, я ещё даже в театре это не объявлял, понимаете. Хотя я уже практически готов к тому, чтобы начать.
К. Ларина
―
Ну, хоть скажите автора.
А. Бородин
―
Нет. Ну, в том-то и дело! Если я скажу автора, то это будет всё ясно.
К. Ларина
―
Ну всё! Вообще! Вот так ждали-ждали… Ну, что же это такое?
А. Бородин
―
Ладно, я вам потом позвоню и скажу.
К. Ларина
―
А когда вы собираетесь это сдавать, показывать? В следующем сезоне?
А. Бородин
―
Я надеюсь, что в следующем сезоне, конечно. То есть я сейчас начну…
К. Ларина
―
То есть в театре ещё не знают? Вы там молчите?
А. Бородин
―
Нет, я молчу. Хотя Лёша Весёлкин говорил недавно: «Да уже все догадываются, собственно говоря». Театр — это такая вещь… Скажешь, вот мы с вами вдвоём — и через пять минут знают все.
К. Ларина
―
Да.
А. Бородин
―
Понимаете? Поэтому мы делаем вид, что никто ничего не знает. И я молчу, как рыба! Всё! Дал себе слово. Извините.
К. Ларина
―
Ну, тогда парочка вопросов к вам от ваших почитателей. «Алексей Владимирович, вы ожидали такой актуальности в России вашего спектакля «Нюрнберг»? Может быть, это не только мастерство актёров и режиссёра, но и общий фон — равнодушие людей и массовый антисемитизм?» — здесь так написано. Ну, антисемитизм — это вряд ли.
А. Бородин
―
Неправильно, да.
К. Ларина
―
Что-то не очень, да. Ну, скажем так — агрессия, наверное, такая, да? Она имеет значение?
А. Бородин
―
Да. А главное — конформизм.
К. Ларина
―
Конформизм?
А. Бородин
―
Знаете, конформизм — вот это главная, мне кажется, там тема. А зачем бы я это брал, если бы это не откликалось мне сегодня как человеку, который живёт сейчас, в данный момент и понимает, насколько опасен конформизм в частности, понимаете, и вот те темы, которые там поднимаются, когда мы приспосабливаемся к жизни, соглашаясь с чем-то и не соглашаясь, но приспосабливаемся. И вообще всё прекрасно и замечательно…
К. Ларина
―
Кстати, можно говорить и об актуальности спектакля «Демократия», который с каждым, как мне кажется, сезоном, с каждым годом всё актуальнее и актуальнее.
А. Бородин
―
Да.
К. Ларина
―
И вот ещё вопрос, пишет нам наша слушательница Ольга: «Прочла на сайте РАМТа о том, что «Эраст Фандорин» идёт в новой версии. Расскажите, пожалуйста, в чём новизна».
А. Бородин
―
В чём новизна? Вы знаете, у нас был вчера двухсотый спектакль. И Григорий Шалвович (в Facebook я прочёл), он всё это отмечает, Борис Акунин. И мы просто… Этот спектакль вышел уже 15 лет назад. И он идёт при переполненных совершенно залах, и идёт очень как-то крепко и очень хорошо, и вызывает большой интерес. Но наши замечательнейшие артисты… 15 лет проходит, понимаете, а там им должно быть по 20 лет, по 25 лет. И это с их подачи даже как бы: «Давайте мы уже как-нибудь уйдём». И они, надо сказать, очень помогали. И Петя Красилов, и Илья Исаев очень помогали ребятам, которые сейчас вводились. И у нас такая передача эстафеты произошла прекрасная.
К. Ларина
―
То есть новый состав, обновление, омоложение?
А. Бородин
―
Новый состав, омоложение, да, в некоторых ролях. Хотя Женя Редько продолжает играть и держит там очень сильно этот спектакль. И Миша Шкловский, и Паша Хрулёв, и Аня Тараторкина, которая тоже что там играет эту Амалию, и несколько других человек. В общем, всё. И надо сказать, мы очень честно к этому подошли, много времени и сил потратили на это ко всему прочему. Понимаете? А вы говорите: «Что вы будете ставить?» Вот сколько с этим «Фандориным» возились! Ну, просто мы очень любим этот спектакль, и зрители его очень любят.
К. Ларина
―
А сколько ему лет-то?
А. Бородин
―
15 лет, но он выглядит очень хорошо. У нас есть такие долгожители. У нас «Том Сойер» идёт, по-моему, 25 лет, но он так сделан американскими нашими друзьями, которые ставили этот спектакль, что он просто… Там надо просто очень тщательно и честно заниматься вводами. И мы это всё делаем. У нас в театре вообще в этом смысле такая творческая дисциплина хорошая.
К. Ларина
―
Ну и, естественно, тут много пожеланий и благодарностей за спектакль «Кролик Эдвард». И спрашивают: «Рузанна будет что-то делать ещё?»
А. Бородин
―
Да, да, да. У нас очередь, между прочим, из режиссёров до 2021 года стоит, и все ждут своей очереди. Рузанна будет делать замечательную инсценировку…
К. Ларина
―
Тоже детский спектакль?
А. Бородин
―
Да, детский спектакль. Это она придумала прекрасно! Прекрасное произведение очень известного автора…
К. Ларина
―
Опять не скажете?
А. Бородин
―
Да, да, да. Ничего не буду говорить!
К. Ларина
―
Короче, мы заканчиваем, мы уходим со сцены, выходим из света, идём быстро закулисы. И сейчас я буду всё выведывать у Бородина! Спасибо большое за то, что так подробно нам всё рассказали. Удачи вам! Выдохните теперь после «Золотой маски» и займитесь уже собой.
А. Бородин
―
«И займитесь делом».
К. Ларина
―
Счастливо! Спасибо.
А. Бородин
―
Спасибо, спасибо