Гарри Бардин - Дифирамб - 2016-09-18
18.09.2016
К. Ларина
―
Этому гостю мы поём дифирамбы по поводу и без повода. Когда есть повод — это вообще прекрасно. А повод есть. Напомню, что 11-го числа исполнилось 75 лет одному человеку.
Г. Бардин
―
Не одному, а ещё и Кобзону.
К. Ларина
―
Да, в этот же день.(Смеётся.)
Это меняет дело.
Г. Бардин
―
Не тот человек позван.
К. Ларина
―
Вы слышите, это Гарри Бардин в нашей студии. Здравствуйте, Гарри Яковлевич, приветствуем вас.
Г. Бардин
―
Здравствуйте.
К. Ларина
―
Напомним нашим слушателям номер SMS: +7 985 970-45-45 — для ваших вопросов. Во-первых, действительно получилась такая звёздная бардинская неделя просто, бардинская осень, да? Потому что…
Г. Бардин
―
Не говори. Это «осень патриарха» почти.
К. Ларина
―
Нет, это бардинская осень! Потому что и на «Культуре» много показывали. Во-первых, то, о чём всегда так переживает Гарри Яковлевич, — это когда показывают его работы. Это так здорово! И на этот раз, по-моему, ретроспектива достаточно мощная прошла, да?
Г. Бардин
―
В общем, да.
К. Ларина
―
И плюс ещё документальное кино, и встречи творческие. В общем, жизнь…
Г. Бардин
―
С ума сойти, да.
К. Ларина
―
Вообще всё.
Г. Бардин
―
Жизнь удалась.
К. Ларина
―
Всё есть. И чего не хватает?
Г. Бардин
―
Много чего не хватает.
К. Ларина
―
Казалось бы.
Г. Бардин
―
Ну, эфир на «Эхе» тоже добавь сюда. Нет, всё в порядке.
К. Ларина
―
Но при этом я вижу, радостные новости попадаются в ленте, что вот наконец-то Гарри Бардину удалось собрать деньги на свой фильм.
Г. Бардин
―
Ну, на новый — ещё нет. На новый ещё и половины не собрал, но собираю на Planeta.ru.
К. Ларина
―
Давайте мы немножко про это поговорим. Вот этот опыт… Краудфандинг он называется?
Г. Бардин
―
Да.
К. Ларина
―
Когда действительно мы можем (говорю я от вашего имени) обойтись без них. Я имею в виду: «без них» — без государства. Это действительно можно снять кино без них? Это правда можно?
Г. Бардин
―
Да. Журналистка меня спросила после каннской премьеры: «Вас поздравил Мединский?» Я говорю: «А какое он имеет к этому отношение? Никакого». Два фильма, которые были в Каннах (Кирилла Серебренникова и мой), никакого отношения к Министерству культуры не имеют. К России — да. Но не к Министерству культуры.
К. Ларина
―
Как прошло там? Вы были там, в Каннах?
Г. Бардин
―
Да.
К. Ларина
―
Расскажите немножко про это.
Г. Бардин
―
Да замечательно.
К. Ларина
―
Как это происходит?
Г. Бардин
―
Мне больше всего понравился комментарий одной француженки. У них такая традиция — после показа задают вопросы режиссёрам, которые показаны. А так как я был последний в этой программе, то получилось, что ворох вопросов на мне и завершился. И она сказала: «Вы 28 лет назад получали здесь «Золотую пальмовую ветвь». И я вам должна сказать: ваша энергетика не изменилась». Ну, это высокий комплимент в Каннах, высокий.
К. Ларина
―
А публика вообще как? Они поняли вообще, про что это? Давайте всё-таки напомним, какое кино было показано.
Г. Бардин
―
Это «Слушая Бетховена», фильм о свободе. Должен сказать, что как бы ни хотелось нашей пропаганде думать, что там дураки… Там не дураки, они всё поняли. По сюжету ко мне вопросов не было, это точно. Принимали очень хорошо.
К. Ларина
―
Ну и что это даёт дальше, кроме приятных воспоминаний?
Г. Бардин
―
Ничего.
К. Ларина
―
Ничего?
Г. Бардин
―
Ничего.
К. Ларина
―
Это вообще ужасно…
Г. Бардин
―
Жизнь продолжается. Вот и всё.
К. Ларина
―
А могла бы жизнь Гарри Бардина состояться не здесь?
Г. Бардин
―
Думаю, что нет.
К. Ларина
―
Но были такие развилки?
Г. Бардин
―
Ну да, была развилка, в 1992 году особенно значительная, когда мне президент студии Уолта Диснея предложил остаться, когда я там был с мастер-классом. Но я отказался, о чём не жалею. Я не то что сейчас буду рвать рубашку в твоём присутствии и кричать, что я патриот. Нет, просто я понимал, что здесь моя страна, моя Родина, здесь я родился, здесь я рос, здесь я знаю всё, как мне кажется. И протяжённость жизни моей такова, что я знаю этих людей, знаю их психологию, знаю их заботы. Я могу что-то им про них рассказать. А там я не знаю — ни языка, ничего основного. Как бы для меня это экзотическая страна.
К. Ларина
―
Ну, судьба режиссёра анимационного кино в России достаточно печальна, мы же это видим. Переходим к грустному… Конечно, не можем про это сказать.
Г. Бардин
―
Наконец-то, да.
К. Ларина
―
Я просто хотела, чтобы вспомнили вашего замечательного коллегу — Эдуарда Назарова, который ушёл из жизни. Его все вспоминают, начинают перечислять его кино — а кино-то мало. И это не потому, что он вдруг остановился и сказал: «Больше не могу». Правда же? Там была совсем другая история. Я знаю, что в последние годы были проблемы со здоровьем, но, в принципе, он был человек невероятно, как мне кажется, фонтанирующий идеями. И он мог бы столько сделать! Но он этого не сделал. По какой причине?
Г. Бардин
―
Ну, уже не у кого спросить. Но последний его фильм был 1987 года — «Мартынко». Потом он очень много отдавал времени воспитанию новых кадров, и тут он преуспел, как бы консультировал. В какой-то момент был художественным руководителем на «Пилоте», когда ушёл Саша Татарский из жизни. Он был рыцарь, конечно. Я называл «рыцарем мультипликации» Сашу Татарского и Эдика Назарова.
К. Ларина
―
Вот с уходом таких людей что-то меняется? Этой индустрии, наверное, нет сегодня. Она есть или её нет? Вот российская мультипликация что из себя сегодня представляет?
Г. Бардин
―
Я не могу сказать…
К. Ларина
―
Дроблённое всё, наверное, да?
Г. Бардин
―
Да, маленькие студии, побольше студии — претендуют на мировое господство. Последнее интервью было какое-то, когда напирала журналистка на успех, коммерческий успех, и она: «А вот коммерческий успех у ваших фильмов был?» Я как бы в своей жизни не отдавал этому предпочтения. Я делал то, что я делал, не заботясь о том, а что мне будет за это. А вот нынешнее поколение молодых — они как-то акцентируют на этом внимание, что для меня печально. И печально потому, что всё-таки художественное произведение делается, как делается. И свобода выражения в данном случае у художника, высоким штилем говоря, должна быть.
К. Ларина
―
Бесплатно же нельзя работать.
Г. Бардин
―
Бесплатно нельзя.
К. Ларина
―
Это же должно приносить прибыль или нет? Я говорю тоже страшные слова.
Г. Бардин
―
Нет, ты говоришь правильные вещи. Но, к сожалению, у нас прокат не существует, во всяком случае для короткого метража его нет. Каналы не покупают. Вот так и прозябаем.
К. Ларина
―
А система, кстати, государственного финансирования так же построена, как и в большом кино? Вам нужно защищаться, приходить на питчинги?
Г. Бардин
―
Естественно. Но это не мне уже, а кому-то другому.
К. Ларина
―
Ну, не вам, а вашим коллегам, да. Именно так и происходит?
Г. Бардин
―
Да, именно так и происходит. Я был в экспертном жюри, когда они представляли вот такой бланк, на котором нужно каждый проект отчеркнуть и по 12-балльной шкале подтвердить православие, патриотизм, историческую…
К. Ларина
―
То есть там есть какие-то критерии, без всяких-яких?
Г. Бардин
―
Критерии, абсолютно точно. Там момент таланта как такового не учитывается. Вопрос идеологической выстроенности.
К. Ларина
―
Всё правильно. Что художник несёт людям? Он же должен им что-то принести.(Смеётся.)
Г. Бардин
―
Ну понятно. И тогда ему что-то донесут. И как бы по этой шкале я всё время ставил двойки. После чего узнал через Интернет, что я уже не член экспертного жюри. Для меня это было полной неожиданностью. Ну, я им был неудобен. Вот такая история.
К. Ларина
―
Смотрите, сейчас Владимир Мединский… Мы не можем обойтись без этого имени. Ну, что делать? Начальник цеха, что называется.
Г. Бардин
―
Слава богу, мы в эфире без него обошлись.
К. Ларина
―
Он гордится очень тем, что у него есть эта экспертная комиссия из представителей, как я понимаю, Военно-исторического общества — его коллеги, которые проверяют сценарии, фильмы ещё до стадии запуска на историческую достоверность. До мультфильмов ещё это не докатилось?
Г. Бардин
―
Я не знаю. Может быть, и докатится. Конечно, докатится.
К. Ларина
―
То есть какой-нибудь Добрыня Никитич и Змей…
Г. Бардин
―
Понимаете, человеческому разуму нет предела. Но, наверное, нет предела и человеческой глупости. Мы это и наблюдаем.
К. Ларина
―
Почему глупости? На самом деле я думаю, что в этом есть некое такое простодушие человеческое, когда произведения искусства наделяются теми функциями, которыми они, в принципе, не наделены.
Г. Бардин
―
Ты считаешь это простодушием?
К. Ларина
―
Ну, наверное.
Г. Бардин
―
Это криводушие.
К. Ларина
―
Он же, наверное, думает, что люди-то поверят, что так и было, а этого же не было.
Г. Бардин
―
И про 28 панфиловцев?
К. Ларина
―
Ну конечно.
Г. Бардин
―
Понятно.
К. Ларина
―
Нет, 28 панфиловцев — это другое. Потому что когда я вам начала пример этот приводить гордости Мединского… Он же как раз и говорит, что за последнее время вышло достаточное количество фильмов на историческую тему, под которыми историки «могут подписаться». Это типа — «уж я-то вам отвечаю за базар».
Г. Бардин
―
Понятно. Но он-то вор по части своей работы кандидатской или докторской — плагиат.
К. Ларина
―
Сейчас обсуждается эта тема в научном сообществе, я понимаю.
Г. Бардин
―
В научном сообществе, да. Он, в принципе, мог бы и застрелиться, если был бы порядочным человеком. Его уличили в том, что он украл. Ну, у нас воруют многое, но в данном случае…
К. Ларина
―
Но он же не 9 миллиардов украл, а всего лишь…
Г. Бардин
―
А может, эти цитаты и стоили 9 миллиардов. Единственное — жаль, что я не был знаком с Захарченко до того, как его арестовали, чтобы он поучаствовал в краудфандинге. Ну, что такое для него 7 миллионов рублей, которые я собираю на новую картину?
К. Ларина
―
Ну да, там даже не заметно было бы.
Г. Бардин
―
Господи боже мой! Зато бы на две недели меньше отсидел.
К. Ларина
―
Конечно, учитывая, что мы живём в таком абсурдном мире под названием «современная Россия», я вообще не понимаю, как можно сейчас заниматься искусством. Где это крыло? В каком крыле вы находитесь этого самолёта?
Г. Бардин
―
Я предпочитаю формулу: «Времена не выбирают, в них живут и умирают». И я понимаю ограниченность жизни. И я понимаю, что много надо успеть. И я понимаю, что есть мой крест, который я несу, и должен веровать в своё назначение, опять-таки высоким штилем говоря.
К. Ларина
―
Да, вы сегодня настроены очень, я так понимаю…
Г. Бардин
―
На высокий разговор?
К. Ларина
―
Да, на высокий разговор.
Г. Бардин
―
Давай пониже.(Смеётся.)
К. Ларина
―
Программа для вечности. Но это же не последняя наша встреча, Гарри Яковлевич.
Г. Бардин
―
Я надеюсь, я надеюсь…
К. Ларина
―
Давайте перенесём на следующий раз.(Смеётся.)
Хотя, с другой стороны, я готова поддержать, я тоже склонна к такого рода рассуждениям. Опять же возвращаюсь к людям. Мы много раз встречались и каждый раз, когда мы с вами встречаемся, всё время вспоминаем кого-то из тех, кто ушёл. Если 7 миллионов из 9 миллиардов — это незаметно, то люди, которые исчезают, — это просто какие-то зияющие пустоты кругом.
Г. Бардин
―
Да, это правда.
К. Ларина
―
Чем это может заполняться, вот это пустое пространство, после ухода больших личностей? Я имею в виду не только в искусстве, а вообще в жизни.
Г. Бардин
―
Раньше мы говорили «наши маяки». Да, это наши маяки по жизни. Мы как бы равняемся в нашей жизни и сверяем свою жизнь по этим людям. Ну, для меня близкие люди были — это и Екатерина Юрьевна Гениева, ушедшая в прошлом году, и Эльдар Рязанов, и Майя Плисецкая. Это такие глыбы, такой калибр личности, что рядом с ними просто постоять — и то счастье.
К. Ларина
―
В этом смысле есть какая-то жизнь, которая готова если не заменить ушедших, это невозможно, то хотя бы в этом же направлении развиваться? Не просто как узкий специалист (у нас сейчас время узких специалистов), а когда мы людей оцениваем именно так — по масштабу не только дарования, но и человеческого дарования тоже. Вот есть сегодня такая тенденция? Или это, конечно, уже прошлый век, даже позапрошлый?
Г. Бардин
―
Да нет, по степени порядочности (забытое слово). Вот для меня… Уже выборы идут, и рекламировать нельзя. Но я сам участвовал и даже записал видеоролик по поводу Андрея Зубова. Для меня это порядочный человек, и только поэтому за него нужно и должно голосовать. Ну, мы к ворам как-то притерпелись, а когда появляется такой человек, который говорит, как тот мальчик у Андерсена, «король-то голый»… И он не боится ничего, он говорит правду. И вот эта правда в устах Зубова очень ценна.
К. Ларина
―
А вы считаете, что порядочному человеку вообще место в этом пространстве под названием «большая политика»?
Г. Бардин
―
Государственная Дума?
К. Ларина
―
Да. Руководство страной, властные структуры…
Г. Бардин
―
Ты знаешь, была такая теория: давайте все вступим в Коммунистическую партию…
К. Ларина
―
…и развалим её изнутри.(Смеётся.)
Г. Бардин
―
…и порядочных людей будет много. Но на самом деле получалось, что вступали порядочные люди — и что, от этого партии становилось лучше? Нет.
К. Ларина
―
Нет. Люди превращались.
Г. Бардин
―
Люди превращались в ничтожества да, это правда, потому что система перемалывает, перемалывает. Или ты встраиваешься в эту систему, или она тебя выбрасывает. А вот так изнутри, как червяк в яблоке, думаю, невозможно.
К. Ларина
―
«Червяк в яблоке» — тоже сегодня нельзя этот образ.
Г. Бардин
―
А, правда!
К. Ларина
―
Да, давайте другое.
Г. Бардин
―
Хорошо, хорошо.
К. Ларина
―
Без «червяка».(Смеётся.)
Г. Бардин
―
«Червяк» — Григорий Явлинский, который в «Яблоке», в системе, разваливается систему.
К. Ларина
―
Вообще тогда получается, что это замкнутый круг. То есть мы с вами называем каких-то людей, которым мы доверяем, которых мы считаем порядочными людьми, и говорим о том, что хорошо бы, чтобы они сегодня определяли направления, пути, что называется. Но, с другой стороны, мы понимаем, что там выжить практически невозможно.
Г. Бардин
―
В том-то и дело.
К. Ларина
―
В этой серной кислоте…
Г. Бардин
―
…да, плавать.
К. Ларина
―
Продолжим после новостей.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу. Напомню, сегодня в нашей студии режиссёр Гарри Бардин. Напомню нашим слушателям номер SMS: +7 985 970-45-45 — для ваших вопросов. Вопросы, которые пришли на сайт до начала программы в большинстве своём философского характера, что вполне естественно. Вот тут несколько вопросов, которые я готова вам передать, Гарри Яковлевич.Смотрите, вот спрашивает Игорь: «Большинство в нашей стране выбирает ту страну, которую вы видите. Как можно его победить?»
Г. Бардин
―
(Смеётся.)
Ну, это вопрос, который без ответа.
К. Ларина
―
А вы готовы сразиться с большинством?
Г. Бардин
―
Только с Игорем вместе. Ну вот как победить это? Я в последнее время думал: вот почему символ Америки — не Кока-Кола, не Микки Маус, а статуя Свободы? Что олицетворяет? Статуя Свободы. А у нас? Или мы Дзержинского таскаем туда-сюда, или палача Сталина ставим. Почему такое у нас раболепие перед палачами? Я понимаю, что если задать такую задачу Церетели и обещать ему много бронзы, он бы такую статую Свободы сотворил! — если бы заказать. А у нас нет потребности в этом. Нет, к сожалению. Нет. Вот это меня удручает.
К. Ларина
―
А почему? Когда это произошло, на ваш взгляд? Какая-то перемена сознания вообще была? Может быть, мы заблуждаемся и идеализируем в принципе наше общество? Может, оно никогда другим и не было?
Г. Бардин
―
Ты знаешь, наоборот — нет, оно было. Я вспоминаю август 1991 года и эти многотысячные митинги, и это человечество, устремлённое в будущее, с такими надеждами. И это не миф, это реальность. Это были молодые люди и постарше, которые надеялись на перемены. Куда это всё делось?
К. Ларина
―
А куда? Люди же остались. Ну, какая-то часть людей ушла. Я имею в виду — в силу естественных причин.
Г. Бардин
―
Возраста.
К. Ларина
―
Но многие остались. И мы даже иногда видим это количество людей, которые переписываются в сетях социальных.
Г. Бардин
―
Но это в силу не естественных причин часть ушла. Она применилась, она вошла в структуры, она поняла, где теплее, и решила не высовываться. А другую часть запугали. Только и всего.
К. Ларина
―
Второй вопрос от Елены: «Гарри Яковлевич, скажите, пожалуйста, неужели сила пропаганды так велика, что можно переменить сознание целого народа?» Я так понимаю, что речь идёт о телевизионной пропаганде.
Г. Бардин
―
Я понимаю. Ну, пусть Елена посмотрит фотографию 1937 года, где немецкий народ приветствует фюрера. Это море голов! И как можно было этот народ, который воспитан был на замечательной поэзии, на музыке, вот так оболванить? Значит, можно. Значит, человечество подвержено такому.
К. Ларина
―
Ещё в ту пору не было такого массового телевидения, в основном было радио и творческие встречи.
Г. Бардин
―
Творческие встречи с интеллигенцией, да. И как-то получилось, оболванили. Потом открестились, потом покаялись. Но это была какая-то бацилла, которая подействовала.
К. Ларина
―
А вспомните, на чём была бацилла-то замешена — опять же на этом имперском сознании: «Мы встаём с колен».
Г. Бардин
―
На имперском, да.
К. Ларина
―
«Хватит нас унижать! Мы не позволим Западу себя унижать, Америке».
Г. Бардин
―
Да, на фантомных болях, на проигрыше в Первой мировой войне, «возрождение нации». Всё это чудовищно.
К. Ларина
―
То есть это не наша ментальность такая.
Г. Бардин
―
Это не наша.
К. Ларина
―
Это какая-то бацилла, которая попадает на благодатную почву, да?
Г. Бардин
―
Конечно, конечно. Когда человеку хочется не просто любить свою страну, а ненавидеть остальные, когда на этом построено. И на этом строится сегодня, когда мы ненавидим. Строительный материал не из любви, а из ненависти. Ненависть и к внутренним врагам (их мы нашли очень быстро), а уж тем более к внешним врагам.
К. Ларина
―
А почему человек так на это ведётся, вот на такую пропаганду? Почему так легко перейти от любви к ненависти? Буквально один шаг.
Г. Бардин
―
В этом смысле мой внук очень точно сформулировал. Он не знал, что он как бы выражает волю большинства. Бабушка с другой стороны рассказывает ему одну историю страны — «крымнаш» и прочее, и прочее. А я в короткие моменты общения по выходным пытаюсь его распропагандировать. И он мне говорит: «Ты знаешь, дедуля, может быть, та история, которую ты мне рассказываешь, может, она и справедлива, но та история, которую рассказывает мне та бабушка, — ею можно гордиться».И в этом, я думаю, ключ к пониманию этого большинства, настроений большинства. Когда неконституционно вернули Крым — ликование полное! Помогли братскому народу — ликование полное! Когда мы тайно хороним наших солдат, погибших в Донецке, — тайна, под номерами. Значит, стыдно? Значит, неприлично то, что мы делаем. Но мы лжём, мы говорим… И мы всё равно гордимся: «Мы защищаем! Мы протягиваем руку помощи ДНР, ЛНР». Как бы искривлённое сознание, искривлённое абсолютно.
К. Ларина
―
Это опять же, как вы думаете, следствие телевизионной пропаганды или что-то другое?
Г. Бардин
―
Конечно, телевизионной. Конечно. Доверие этому слову, сказанному с экрана, особенно когда это с пеной у рта.
К. Ларина
―
Но у вас же это вызывает, наверное, другие чувства, когда вы это смотрите.
Г. Бардин
―
Омерзение.
К. Ларина
―
Ну? А у вашего соседа — восторг.
Г. Бардин
―
Восторг.
К. Ларина
―
В чём разница-то? Вроде бы человек приличный. Я условного соседа имею в виду. Наверняка есть люди, которые внешне ничем от вас не отличаются. И глаза осмысленные у них, они обаятельные и приятны в общении, но они испытывают восторг, а вы — омерзение.
Г. Бардин
―
Ксюша, ты понимаешь, какая штука? Даже я должен сказать, что этот водораздел прошёл по моим приятелям, которых я знаю много лет, с которыми трудно общаться, потому что мы стоим по разные стороны баррикад, к сожалению. Это не просто взгляды, это как бы идёт гражданская война в умах. И мы не сойдёмся никогда по оценкам. И это не то чтобы плебс какой-то, который газет не читает, интернет не знает и сидит без парового отопления где-то в медвежьем углу. Нет, это в Москве происходит, когда человеку всё доступно, все каналы информации открыты. Нет, он предпочитает быть со всеми.
К. Ларина
―
Значит, это разделение, этот водораздел существовал и раньше — просто, может быть, мы его так не чувствовали, бог его знает. Я не хочу верить, что это сделал либо телевизор, либо один человек под названием Владимир Владимирович Путин, который взял и сказал: «А теперь я вам сейчас всем покажу! Брат на брата и сын на отца — это сделаю я». Не так же происходит, правда же?
Г. Бардин
―
Ну, он знает психологию подворотни. «Надо бить первым», — это его фраза. Вот он и бьёт. И Грузию бьёт, и Украину бьёт, и там, и сям. И выходит победителем, потому что эта подворотня за него. Это подворотня.
К. Ларина
―
Хорошо, мы здесь внутри сидим и варимся в этом. А как вы объясните такие же настроения, такой же восторг, который испытывают люди, которые живут за пределами Российской Федерации, в том числе и в благополучной Европе или в благополучной Америке? И что важно — не только русскоязычная публика (эмигранты или люди, которые там работают), но и совсем даже настоящие американцы, французы, немцы, голландцы и прочие.
Г. Бардин
―
Те, которые собираются голосовать за Трампа, да?
К. Ларина
―
Ну, это я уж не знаю.
Г. Бардин
―
Ну, такой народ.
К. Ларина
―
Почему, скажите? Значит, какое-то есть обаяние в этой личности. Значит, чем-то он может привлечь человека.
Г. Бардин
―
Ну, это низменные инстинкты, низменные абсолютно.
К. Ларина
―
Вы всё-таки так считаете?
Г. Бардин
―
Низменные инстинкты, когда «нас боятся — значит, уважают». Ну, это абсолютно низменные инстинкты. Человеку хочется чувствовать себя причастным к силе, к большой силе — тогда он начинает сам себя уважать, и не за свои собственные поступки, не за свои собственные мысли, иногда отличные от властных мыслей. Он предпочитает быть со всеми, только и всего.
К. Ларина
―
Следующий вопрос, Анна спрашивает: «Гарри Яковлевич, не разучилась ли, на ваш взгляд, публика читать, слышать и понимать произведения искусства?» Вот хороший вопрос.
Г. Бардин
―
Спасибо, Аня, за вопрос. Дело в том, что мне доводится сейчас бывать в разных городах, показывать свои мультфильмы. И так сложилось, что я показываю фильмы как бы социального окраса.
К. Ларина
―
Свои.
Г. Бардин
―
«Конфликт», «Выкрутасы», «Адажио», «Три мелодии», «Слушая Бетховена» — это как бы сложилось в одну программу. И люди воспринимают замечательно. Я вам должен сказать… Как бы спортсменов от Олимпийских игр отлучают, а я получаю этот «допинг», и меня за это никто не накажет.
К. Ларина
―
То есть допинг зрительского интереса и понимания.
Г. Бардин
―
Да, когда меня встречают с любовью (не побоюсь этого слова). И это как бы итог к моему юбилею, что я проживаю жизнь не зря, что у меня есть мои зрители-единомышленники, которые знают мои фильмы и любят. Значит, я работал не зря. Переснимать не буду.
К. Ларина
―
Нет, ну вы же ещё работаете. Давайте всё-таки так будем говорить.
Г. Бардин
―
Да, да, да.
К. Ларина
―
Я знаю, что вы сейчас собираете опять же на новое кино. Может быть, мы про это немножко скажем, что это такое за кино, чтобы как-то народ подключить. Надо же использовать в личных целях.
Г. Бардин: А
―
а-а! Самореклама?
К. Ларина
―
А как же. Что там за задумка? Давайте про это расскажем.
Г. Бардин
―
Задумка? Я буду делать опять-таки на музыку мою любимую. Рискну для этого взять «Болеро» Равеля и буду делать фильм. О чём — не скажу — можно, Ксюша? — а то будет неинтересно. Но на этот фильм я собираю на Planeta.ru, собираю деньги. Мне нужно собрать 7 миллионов. Я собрал…
К. Ларина
―
Рублей?
Г. Бардин
―
Рублей, рублей, да. Ты так сказала, как будто ты олигарх…
К. Ларина
―
Вытащила из кармана и положила.(Смеётся.)
Г. Бардин
―
Или по крайней мере подполковник вот этот. Или полковник?
К. Ларина
―
Он полковник!
Г. Бардин
―
Он полковник, а ты подполковник. Ну, на 5 миллиардов меньше чуть-чуть.Для меня это большая сумма. Пока собрали только 3 миллиона 150 тысяч на сегодняшний день. Я жду как бы вливаний. Как только соберётся невозвратная сумма — 3,5 миллиона, я могу уже полновесно начинать работу над фильмом, потому что уже раскадровка есть, сценарий написан, всё определено.
К. Ларина
―
То есть ничего не скажете ни про героев? А про артистов?
Г. Бардин
―
Ничего, Ксюша. Тебе на ушко после эфира.
К. Ларина
―
Хорошо. Ну а кто будет хотя бы музыку записывать — это тоже не скажете?
Г. Бардин
―
Пока не знаю. Я сделал предложению Спивакову. Если у него найдётся время и место, то запишу с его оркестром.
К. Ларина
―
Ну хорошо. Тогда ещё раз скажем, что на Planeta.ru. Ну, я ещё сделаю пост в Facebook. Сейчас выборы пройдут, и я сделаю, а то затеряется во время выборной кампании.
Г. Бардин
―
Уж коль про дни рождения. Я очень рад, что сегодня родилась Аня Нетребко. Я очень люблю эту певицу и, пользуясь случаем, поздравляю её. Я получаю огромное удовольствие, когда слушаю и вижу её.
К. Ларина
―
И тут возникает следующий вопрос. Вот вы говорите по поводу того, что сегодня гражданская война в умах. Можно ли разделить убеждения политические, мировоззрение человека и его талант? Вот, допустим, вы не принимаете его взгляды, вы готовы с ним спорить по этому поводу, потому что вы абсолютно, как вы говорите, по разные стороны баррикад, но при этом признаёте его талант, если речь идёт о каком-то творческом человеке. Или это взаимосвязано?
Г. Бардин
―
Ну, я думаю, это взаимосвязано. Я думаю, взаимосвязано. Ну не может человек в одном месте быть подлецом, а в другом — гением. Ну, гений и злодейство всё-таки не совместимы.
К. Ларина
―
А вам на это скажет человек: «Почему обязательно подлец? Я просто думаю по-другому. Мне нравится наш президент. Мне нравится, что Крым наш. Мне нравится, что народ сегодня воспрял, что сегодня Родина — это главное. Мне нравится, что сегодня детей так воспитывают. Почему нет? Я готов. Я люблю свою Родину, а вы — нет». Или скажет: «А ты — нет». Ну, как бы разговор-то простой.
Г. Бардин
―
Ага, вот так?
К. Ларина
―
«Почему я подлец? Это мои взгляды. Почему я подлец? В чём моя подлость?»
Г. Бардин
―
Я могу ему вне эфира рассказать, почему он подлец. Я скажу. Я ему скажу и про жертвы безумные на Украине… в Украине. Поэтому и подлец. Нет, я думаю…
К. Ларина
―
То есть это всё-таки скорее не политический даже момент, а, опять же возвращаясь к высокому штилю, это выбор всё равно нравственный?
Г. Бардин
―
Конечно.
К. Ларина
―
Это не политика.
Г. Бардин
―
Это не политика. Это та разделительная полоса, что дозволено, а что нет, вот что порядочно, а что не порядочно, что не подобает. Вот так не подобает мыслить порядочному человеку. Так не подобает думать об окружающей среде, о людях, живущих буквально за 300–400 километров от тебя рядом, которых ты считал братским народом. Ну, так не ведут себя. Мне горько, потому что я бываю в Киеве, и моя родная сестра в Киеве, и могилы моих родителей в Киеве. И я чувствую себя частью…
К. Ларина
―
А вы туда приезжаете сейчас?
Г. Бардин
―
Конечно, да.
К. Ларина
―
И там как? Вы общаетесь с людьми, с вашими друзьями, да?
Г. Бардин
―
Да хорошо общаюсь.
К. Ларина
―
Вот они понимают, что здесь не вся Россия — это Владимир Путин?
Г. Бардин
―
Ну, они понимают, что не я отдавал приказы, не я вводил туда войска. И к «вежливым человечкам» меня не относят, слава богу.
К. Ларина
―
Но всё равно вам приходится отвечать. То есть вы чувствуете…
Г. Бардин
―
Ну конечно, я испытываю стыд.
К. Ларина
―
Эту ответственность разделяете, да?
Г. Бардин
―
Конечно, конечно. Стыд. Стыд, что я этой силы частица.
К. Ларина
―
Хорошо, следующий вопрос. Напомню, что Гарри Бардин у нас в студии. Так, что нам найти? Ну, про Пашу просят, конечно, рассказать. Но что тут про Пашу, про сына? Я вспоминаю, что тоже меня повергло в совершеннейший шок, когда я в Facebook вдруг прочитала объявление Павла Бардина — просто «ищу работу». До чего вообще дошло?
Г. Бардин
―
Ну, дошёл до степеней известных. Ну, как бы на нём «чёрная метка». Он зарабатывает тем, что… У него трое детей, жена и собака, а они все хотят есть. Поэтому он пишет…
К. Ларина
―
Надо от кого-то избавляться.(Смеётся.)
Г. Бардин
―
Уже поздно, поздно. Лучше от отца.
К. Ларина
―
Я умоляю! Отец, наоборот, кормит небось, да?
Г. Бардин
―
Ну, он пишет сериалы, но не снимает, к сожалению. Но то, что он снял 3,5 года тому назад для Первого канала, я посмотрел. Я заплатил за своего сына 299 рублей…
К. Ларина
―
Это «Салам Масква», да?
Г. Бардин
―
«Салам Масква». На платном портале Первого канала. И меня сын не разочаровал. Это очень качественный продукт, как говорят. Снято очень лихо по всем параметрам: и сценарно, и операторски, и режиссура там просто ажурная. Кружева плетёт мой сын, просто кружева. Замечательно! Я очень доволен моим сыном. Я им горжусь.
К. Ларина
―
Ещё один вопрос, он опять же возвращает нас в прошлое. Ну, это такой традиционный вопрос, его часто задают людям, которые работают в области культуры, «старым работникам культуры»: «Гарри Яковлевич, скажите, пожалуйста, когда легче работалось — в советское время или сейчас?» — спрашивает Константин.
Г. Бардин
―
Константин собирается в культуру подаваться?
К. Ларина
―
Легче никогда, наверное, не бывает. Такого не бывает никогда, во-первых, мы с этого начнём.
Г. Бардин
―
Сейчас получился такой прессинг двойного стандарта. Потому что раньше, в советские времена, мы не знали, что такое рынок, мы не знали, сколько, что и почём. Фильмы уходили, ими торговали, и мы не знали, кому, куда продавалось, ничего с этого не имели. Была цензура. Потом рухнуло всё с перестройкой. Цензуры нет, но и денег нет. Стали искать деньги. Только деньги и свобода, да? И это отличало нас от советской поры.
К. Ларина
―
Это был очень тяжёлый период.
Г. Бардин
―
Тяжёлый период: кооперативные кино, какие-то бандитские деньги, фильмы, которые возникали и лопались, как пузыри, и непонятно, куда уходили. Но потом наступила новая пора, когда нет денег и возникла цензура. Она ещё не совсем советская, но…
К. Ларина
―
Сегодняшняя.
Г. Бардин
―
Да, сегодняшняя. Абсолютно новой формации цензура, которая…
К. Ларина
―
Она как бы не цензура, да? Вот как это назвать? Я даже не знаю.
Г. Бардин
―
Ксюша, а что это такое, если ты хочешь снять фильм, а тебе денег на это не даёт Министерство культуры? И оно ещё может запретить показ фильма — оно имеет право на прокатное удостоверение.
К. Ларина
―
А чем оно это объясняет? Что не отвечает… У нас приняты Основы государственной политики в области культуры. На этот какой-то странный документ очень любят ссылаться, который не имеет, мне кажется, никакой юридической силы.
Г. Бардин
―
Ну и тут же поддержал Союз кинематографистов, который составил хартию, всё это написал и подложил голову под гильотину. Союз кинематографистов создавался тогда, в своё время, и это была защита от государства. Сейчас они срослись. И в этом смысле разницы между Союзом, Госкино и Министерством культуры я сегодня не вижу.Но сейчас прессинг есть в том, что не проходит фильм, который сделан по другим лекалам. Не проходит. Вот только и всего. И тогда у молодых стоит огромный барьер: как жить дальше — вступать в это «болото», брать деньги и делать православно-патриотическое, всё, что устраивает Мединского, или же идти своим путём, то есть сосать лапу? Ну и как?
К. Ларина
―
А можно обмануть. Я вам скажу секретик потом, знаю один.
Г. Бардин
―
Ты знаешь секретики?
К. Ларина
―
Да-да-да.
Г. Бардин: О
―
о-о! Да?
К. Ларина
―
Обойти можно вообще любой запрет.
Г. Бардин
―
Наивняк.
К. Ларина
―
Нет?
Г. Бардин
―
Нет, нельзя, нельзя.
К. Ларина
―
(Смеётся.)
Ну что ж, на этой оптимистической ноте мы и завершим нашу сегодняшнюю встречу! Тут был ещё вопрос: «Ваше отношение к советскому прошлому? Не ностальгируете ли вы?» — спрашивают Гарри Яковлевича Бардина. Я думаю, что это вопрос без ответа, риторический вопрос для Бардина. Тем более у меня есть музыкальный ответ на эту тему.
Г. Бардин
―
А, хорошо.
К. Ларина
―
Давайте. Спасибо вам большое.
Г. Бардин
―
Спасибо!«ГИМН ПТИЧЬЕГО ДВОРА» ИЗ МУЛЬТФИЛЬМА ГАРРИ БАРДИНА «ГАДКИЙ УТЁНОК»
Слава, слава, слава, Птичья держава, Царство пуха и пера, Ура, ура, ура, ура! Расцветай, страна родная, Лейся, песня удалая Нашего двора!
На земле другого Нет двора такого И не будет никогда, Да-да-да-да-да-да-да-да! До чего же хорошо нам За родным забором. Здесь всегда пища и вода, Здесь поём мы только общим хором!
Утки, утки, где ещё такие утки, Куры, куры — глаз не отвести, Гуси, гуси — и большие, и малютки, Лучше, больше в мире не найти!
Браво, браво, браво, Честь, хвала и слава! Наши юные птенцы, Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа-цыпа, Хороши пером и пухом И тверды умом и духом, Так же как отцы!
Слава, слава, слава, Прямо, влево, вправо, Не ходите далеко, Ко-ко-ко-ко-ко-ко, Корм повсюду до упада, И крепка ограда, Благодать, можно не летать, Здесь, ребята, крыльев нам не надо!
Дети, дети, ешьте, пейте, не худейте. Мошки, крошки — это всё для вас. Клюйте больше, чем пышнее вы и толще, Тем приятней для хозяйских глаз!
На земле другого Нет двора такого И не будет никогда, Да-да-да-да-да-да-да-да! До чего же хорошо нам За родным забором. Здесь всегда пища и вода, Здесь поем мы только общим хором!