Ирина Апексимова - Дифирамб - 2016-02-07
07.02.2016
К. Ларина
―
14 часов 7 минут. Ещё раз приветствую вас. У микрофона Ксения Ларина. И перед программой «Дифирамб» разыгрываем билеты на различные культурные мероприятия.Дорогие друзья, сегодня у нас для вас есть… Ира, вот сюда садитесь. Это я гостью нашу приветствую. Сегодня у нас есть для вас пригласительные билеты на концерт в Театр эстрады — «Танцы о любви», 14-го числа, в День святого Валентина, вечер балета. Ведущие артисты, солисты Большого театра и Мариинского театра, совершенно прекрасные имена. Приходите 14-го числа вечером. Вот у нас есть билеты на этот замечательный вечер.
Дальше, теперь театр драматический — Российский академический молодёжный театр (РАМТ). 16 февраля есть пригласительные на спектакль «Северная одиссея». Это работа очень интересная, по сценарию Луцика и Саморядова — наших культовых сценаристов, к сожалению, ушедших из жизни очень рано. Музыкальная основа спектакля — это Пётр Налич и его замечательная команда, он там вживую принимает участие. Обязательно посмотрите (я слышала только восторженные отзывы об этой работе) 16 февраля.
Там же, в РАМТе, визитная карточка театра — «Берег утопии», 14 февраля, начало спектакля в 12. Три спектакля, три серии идут подряд в течение всего дня, так что будьте готовы к тому, что закончится всё это не раньше 10 часов вечера (естественно, с перерывами).
Московский театр юного зрителя. 12 февраля есть билеты на спектакль «С любимыми не расставайтесь», это Александр Володин, его тексты. И режиссёр спектакля — Генриетта Яновская.
И там же, в ТЮЗе, «Питер Пэн». Это известное произведение играется вечером для семейного просмотра (то есть и для взрослых, и для детей) 13 февраля.
Напомню, куда присылать ваши пожелания — на SMS +7 (985) 970-45-45. Туда же, кстати, можно отправлять и вопросы нашей очаровательной гостье, которую я сейчас и представлю.
Итак, в нашей студии актриса и театральный менеджер Ирина Апексимова. Ира, приветствую вас, здравствуйте.
И. Апексимова
―
Здравствуйте, Ксения, здравствуйте.
К. Ларина
―
С прошедшим вас праздником личным.
И. Апексимова
―
Спасибо большое!
К. Ларина
―
Праздник хороший, знаковый.
И. Апексимова
―
Хороший.
К. Ларина
―
И забыли!
И. Апексимова
―
Слава богу, да. Проехали.
К. Ларина
―
Смотрите, конечно же, противоречивая натура у нас в студии. Во-первых, очень яркая и замечательная женщина, красавица, яркая артистка, которая, как мне кажется, может очень многое — и танцевать, и петь, и зажигать. Я помню, на меня произвело неизгладимое впечатление участие Ирины Апексимовой в очень тяжёлом проекте Някрошюса «Вишнёвый сад», где практически билась (в буквальном смысле этого слова) о пол по воле режиссёра! В этом было столько одержимости какой-то невероятной, какой-то настоящей самоотверженности актёрской, что я просто потряслась! Надо очень сильно верить в то, что ты делаешь.
И. Апексимова
―
Спасибо.
К. Ларина
―
Но это только одна из красок. И, конечно же, как театральный менеджер тоже очень известный человек, Ирина. Действительно по-разному относятся к ней. Могу сказать честно, слышала разные отзывы — от восторгов до просто каких-то обид и проклятий. Ну, может быть, об этом мы тоже поговорим.Сейчас, напомню вам, дорогие друзья, Ирина Апексимова возглавляет как директор Театр на Таганке — театр с историей легендарной и уже ставший легендой какой-то мученической истории, поскольку после тоже очень скандального ухода из театра, а потом и из жизни (из жизни он ушёл чуть позже, а сначала из театра ушёл) Юрия Петровича Любимова с театром происходили вещи грустные и печальные. И Ира согласилась принять предложение — прийти просто в какой-то театра-скандал, в котором очень неспокойно. Это просто какая-то передовая. Вы вообще такой мазохист, да? Или кто?
И. Апексимова
―
Нет, я не мазохист, я идеалист скорее, абсолютно верящий в то, что всё возможно изменить и всё равно всё будет хорошо. Это как бы такой мой жизненный лозунг. Конечно, я знала об истории этого театра — о том, о чём вы сейчас сказали, об этих всех перипетиях, скандалах. Но должна вам сказать честно: я, конечно, не знала до конца, куда я иду. Я как человек, всё-таки занимающийся театром уже очень много лет, была в курсе, но в курсе не подробно. Я знала о том, что там происходит вот эта история с Юрием Петровичем, с его уходом из театра, далее какие-то истории с «Группой юбилейного года», которая приходила и пыталась там что-то делать. Я обо всём этом была наслышана, но не так подробно. И, честно говоря, героев этих всех историй, их фамилий я никогда не знала и не слышала. Я знала Юрия Петровича Любимова, я знала каких-то режиссёров, которые там боролись в «Группе юбилейного года» — и всё. И всё равно это было где-то в стороне.Честно, искренне, может быть, это было очень легкомысленно, но я никогда не принимала близко к сердцу эту историю. Но тем не менее я согласилась, потому что есть в этом какой-то… Вы прекрасно понимаете и знаете, что происходит в театре, как непросто. Но всё равно есть ощущение, что можно что-то сделать, потому что в театре очень много прекрасных артистов, прекрасных актёров и — самое главное — очень хороших людей, которые просто не подключаются, просто как бы отстранились от всех этих скандалов, а их единственная цель — работать, жить, получать удовольствие от того, что они делают, и всё. Поэтому вместе с ними можно чего-то добиться хорошего.
К. Ларина
―
А вот та часть труппы, которая была категорически против, собственно говоря, любых перемен? Как я поняла, там есть какая-то часть труппы, которая в принципе против всего, вот вообще против всего, неважно. Я так понимаю, что вы тоже столкнулись с таким саботажем достаточно агрессивным. Как из этой ситуации вы вышли? Они что, покинули? Они ушли из театра, вы расстались?
И. Апексимова
―
Нет, они не ушли, они есть. Они в театре, они работают.
К. Ларина
―
Какие-то письма они писали против вас, как обычно.
И. Апексимова
―
Да, они пишут письма, это продолжается всё. Это часть труппы очень небольшая, их всего лишь восемь человек. Это, скажем так, второй профсоюз. В театре два профсоюза: один — большой профсоюз, в котором больше 50% работников театра; и второй — малый профсоюз, в котором, по-моему, восемь человек (я боюсь ошибиться — может быть, восемь-девять). Это как раз тот состав, который пишет письма, не переставая, и который против всего. И с первого моего шага в этот театр они стали против меня сразу, причём я не понимала почему.
К. Ларина
―
Это называется «только вошёл».
И. Апексимова
―
Я только вошла. И при всём желании я не успела бы ничего ещё сотворить и натворить. Вот как-то так сложились наши отношения. Ну, так мы и продолжаем работать. И несмотря на это, всё-таки противоаварийный ремонт, но он сделан.
К. Ларина
―
Сцена открыта, буквально на днях это произошло.
И. Апексимова
―
Да, это было 31 января. Мы вернулись в театр и потихонечку начинаем играть на основной сцене и на малой сцене. В общем, жизнь идёт, несмотря на все неприятности, которые этому сопутствуют. Ну, жизнь идёт, и слава богу.
К. Ларина
―
Давайте немножечко теперь о творческой составляющей поговорим. Как я поняла, там придумана какая-то невероятная история — «Открытые репетиции». Поскольку нас публика разная слушает (не всегда сугубо театральная, а даже совсем наоборот), давайте всё-таки объясним суть этой идеи. Я не знаю, кто её придумал. Кто автор этой идеи открытых репетиций?
И. Апексимова
―
Автор — я.
К. Ларина
―
Вы придумали?
И. Апексимова
―
Да. Я просто немножечко скажу, почему эти репетиции возникли. Потому что, когда я пришла, театр не работал, он вообще не играл, репертуар не прокатывался никоим образом. Ну, это надо было преодолеть, чтобы начать работать — это во-первых. А во-вторых, в репертуаре остались спектакли только Юрия Петровича Любимова, которые он поставил в разные времена. Среди них — «Добрый человек из Сезуана», который с 1964 года идёт на сцене театра. Надо было делать новый репертуар, всё равно этих спектаклей недостаточно. И у театра, слава богу, есть и остались зрители — ещё те, которые в 60-е годы ходили практически каждый день и смотрели эти спектакли. Они пришли и сейчас, что очень ценно для меня в данном случае.
К. Ларина
―
А кто сохранял эти спектакли? Кто-то должен же этим заниматься.
И. Апексимова
―
Есть в театре актёр, режиссёр, помощник Юрия Петровича — Анатолий Исаакович Васильев, который ещё при жизни Юрия Петровича являлся как бы таким смотрителем за его спектаклями, и он продолжает сохранять эти спектакли сейчас. Но этих спектаклей недостаточно, и нужно делать новый репертуар, нужно всё-таки привлекать публику достаточно молодую. Ещё раз повторюсь: очень ценны те старые зрители, те поклонники театра, но нужно всё-таки, чтобы зрители приходили, начиная, дай бог, от 20 лет (а хорошо бы — с 12). И я, конечно, стала обращаться к разным режиссёрам для того, чтобы создавать вот такой репертуар. Во-первых, скажем, что очень многие из них по тем или иным причинам мне отказали. У кого-то есть своя история с этим театром, так или иначе связанная. Кто-то отказал из-за того, что в последние годы только скандалы.
К. Ларина
―
Да, реноме нехорошее у театра.
И. Апексимова
―
Совсем нехорошее реноме. Некоторые согласились. Но при том, что это достаточно хорошие режиссёры, у них очень серьёзная занятость, и занятость аж до 2018 года. Год был на тот момент 2015-й, и надо было что-то делать, надо было каким-то образом заставить труппу работать, чтобы они начали хотя бы работать. И родилась эта идея — сделать такие открытые репетиции, чтобы приглашать в театр молодых режиссёров, которые уже что-то поставили, уже у них есть какие-то победы, какие-то успехи, но тем не менее они ещё не настолько известны для того, чтобы их можно было просто пригласить на постановку, ничем не рискуя. И придумался такой проект, называется он «Открытые репетиции».Суть его в том, что приходят режиссёры, приносят свои пьесы, несколько пьес, из которых экспертный совет выбирает, какую пьесу в данном случае можно было бы попробовать порепетировать в Театре на Таганке с труппой театра. Неделю они репетируют. И через неделю они выходят на публику с показом эскиза, этапа работы.
К. Ларина
―
Как творческая заявка.
И. Апексимова
―
Как творческая заявка. И за эту неделю, во-первых, проверяется, может ли этот режиссёр работать с этими артистами, получается ли у них услышать друг друга и почувствовать друг друга, могут ли они говорить на одном языке, что очень важно. И даже за неделю можно увидеть тенденцию, куда режиссёр стремится, какой у него взгляд на ту или иную пьесу и так далее. У нас сейчас прошла буквально в феврале уже пятая такая сессия этих открытых репетиций.
К. Ларина
―
Билеты продаются на них?
И. Апексимова
―
Билеты продаются, билеты достаточно дешёвые. И мы не стараемся заполнить зал просто зрителями, как бы реклама «приходите, приходите» — и просто продать билеты. Тут главное, чтобы пришли люди, которым это интересно. После такого показа происходит обсуждение. И, конечно, нам очень интересно, что говорят те или иные зрители — не просто на уровне «мне нравится» или «не нравится», а их мысли по этому поводу. И бывают просто прекрасные какие-то высказывания. Поэтому, конечно, продаются билеты. Для артистов и для режиссёра всё равно должен быть зритель в зале, это необходимо
К. Ларина
―
Конечно.
И. Апексимова
―
Всё-таки они очень волнуются, они очень трепетно к этому относятся, они очень затрачиваются — и физически, и творчески.
К. Ларина
―
А режиссёры получают за это деньги, гонорары?
И. Апексимова
―
Режиссёры получают за это деньги. Всю осень 2015 года режиссёры получали по 20 тысяч рублей за такую работу. Это не бог весть какие деньги, но тем не менее режиссёры работают очень много, и поэтому я считала, что им надо платить.
К. Ларина
―
И что родилось в результате?
И. Апексимова
―
Из этого родился очень интересный спектакль, который мы сыграли на малой сцене, первая премьера — это «Золотой дракон» Шиммельпфеннига. Сумасшедшая пьеса, которую даже я сама читала первый раз пять раз подряд, чтобы понять, что в ней происходит. Пришла очаровательная юная девушка с абсолютно железной режиссёрской волей и характером — Лера Суркова.
К. Ларина
―
Уже известное имя.
И. Апексимова
―
Мы на неё так сначала посмотрели — неужели она справится с этой пьесой и с этими артистами? И честно вам скажу, что когда артистов распределили в этот проект, некоторые сказали: «Мне плевать, что будет. Мне просто интересно попробовать, что можно с этой пьесой сделать». Кто-то изначально понимал, что ничего не получится, при том, что ещё и девушка, ещё и блондинка, ещё и хрупкая — ну, всё то, что не режиссёр вроде, в нашем понимании. Но она за эту неделю умудрилась, во-первых, всех сплотить. Они её обожали, и это действительно стал проект, это стала команда. И когда они показывали этот эскиз, это была просто какая-то феерия и восторг. Во-первых, это уже был почти готовый спектакль. За неделю они умудрились выучить этот сумасшедший текст, на первый взгляд нелогичный. И очень хорошая работа художника Дениса Сазонова.
К. Ларина
―
А художники-сценографы тоже принимают участие на этом уровне — на уровне творческой заявки?
И. Апексимова
―
Художники принимают участие. Сценографы — это просто желание режиссёра, это необязательно. У кого-то из режиссёров есть сразу художники, которые им как-то помогают, как-то решают то или иное пространство. Тут не обязательны ни костюмы, ни декорация, ни музыкальное оформление — ничего. Тут изначально другое интересно. Но многие режиссёры приводят с собой и художников-сценографов, и композиторов, и художников видеоряда. То есть очень много приходит интересных ребят к нам.И вот мы сыграли в декабре первую премьеру, вот этого «Золотого дракона». Спектакль действительно идёт на малой сцене театра. Должна вам сказать, что идёт очень непросто, потому что это по имиджу всё равно не спектакль Театра на Таганке. И очень трудно туда привлечь тех зрителей, которые придут именно на этот спектакль. Я всё прекрасно понимаю — у нас очень мало того, что можно назвать «рекламными площадями», чтобы объяснить, куда вы идёте. Это непросто.
К. Ларина
―
То есть они приходят с другими ожиданиями? Они идут в Театр на Таганке.
И. Апексимова
―
Они идут всё-таки в Театр на Таганке.
К. Ларина
―
Неизбежно этот путь надо пройти, Ира, и вы это понимаете.
И. Апексимова
―
Конечно, я это понимаю прекрасно.
К. Ларина
―
Никто из вас не заменит Юрия Петровича Любимова.
И. Апексимова
―
Конечно, естественно.
К. Ларина
―
И искусственно продлевать жизнь театра человека, которого нет на свете, — вы же понимаете, это невозможно.
И. Апексимова
―
Невозможно, конечно.
К. Ларина
―
У нас так чуть не погиб театр Товстоногова — именно потому, что пытались сохранить театр Товстоногова. Это невозможно. Вот сейчас Андрей Могучий пришёл, и он строит свой новый театр. И мне кажется, что этот путь правильный. А этот пусть остаётся, безусловно. Тем более есть спектакли, которые ещё возможно сохранить как некий образ.
И. Апексимова
―
Конечно. Это та самая история, которая должна… Вот сколько будут идти эти спектакли, сколько они будут ещё живы на сцене, сколько будет на них ходить зрителей, конечно, я буду стараться их сохранять. Но тем не менее вы абсолютно правы, потому что нужно делать новый театр. Это очень сложно. В смысле — не сложно делать. Понятно, что это делать сложно. Очень сложно преодолеть это: «а вот у Юрия Петровича вот так», «вот при Юрии Петровиче так». Да, при Юрии Петровиче так, но нет Юрия Петровича, при всём моём уважении, нет его…
К. Ларина
―
Артистам нужен успех, и вы сами это прекрасно знаете. Как только у них будет успех, они поклонятся вам в ножки и скажут: «Спасибо большое». Всё. Ну, не знаю… А большая сцена (в смысле — основная) будет у вас как-то тоже задействована?
И. Апексимова
―
Большая сцена — да. Мы сейчас репетируем. 22–23 февраля у нас премьера на основной сцене — «Кориолан» Шекспира. Это как раз тоже спектакль, который вышел из проекта «Репетиции».
К. Ларина
―
А кто?
И. Апексимова
―
Режиссёр — Анна Потапова.
К. Ларина
―
Девушки сплошные.
И. Апексимова
―
Да, получается так. Ну, не только девушки, но вперёд пошли девушки.
К. Ларина
―
На амбразуру.
И. Апексимова
―
И очень мощные, очень сильные девушки, внутренне очень сильные и очень цельные натуры. Вот у нас будет такая премьера. Конечно, все очень волнуются, все на градусе существуют, потому что времени очень немного, и нет возможности репетировать спокойно полгода, выпускать. Очень сжатый у нас этот репетиционный период.
К. Ларина
―
Вы приняли это приглашение и пришли в театр. У вас есть какая-то своя внутренняя стратегия, свой план, программа минимум и программа максимум? Какие задачи вы для себя поставили, что сделать?
И. Апексимова
―
Конечно, у меня есть свой план. С первого дня, когда я пришла, от меня стали требовать: «Расскажи свою концепцию развития театра». Вот самое ужасное, что может быть. То есть внутренне я знаю, куда я стремлюсь, а когда мне говорят «расскажи, напиши»… Ну, я написала. Это невозможно! Я знаю, что я должна сделать в театре как минимум три-четыре хорошие и успешные премьеры. Моя основная цель, чтобы зритель забыл, что происходило в последние годы, забыли эти статьи, забыли эти крики, забыли эти письма, пикеты; чтобы зрители пошли именно в Театр на Таганке — не на артистов, дай бог, не на режиссёров. Потому что любой состоявшийся режиссёр всё равно приходит в тот или иной театр со своим внутренним театром, у него выстроен свой собственный театр, кого ты ни пригласи. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы у театра появилось какое-то своё новое лицо, чтобы он пошёл по своему собственному пути.
К. Ларина
―
Перед вами, конечно же, есть успешный пример Кирилла Серебренникова. Он просто, что называется, стиснув зубы, молча, ни на что не реагируя, как таран шёл, пёр — и сделал это. И посмотрите, сейчас у нас совершенно замечательный «Гоголь-центр». Театр Гоголя уже исчез с сегодняшней карты, никто про это не говорит, а идут в «Гоголь-центр», потому что знают, что там всегда будет интересно, там будет событие всегда, какое угодно. Конечно, там люди работали невероятно (вы наверняка сами это знаете), круглые сутки там репетировали и репетировали. А уж что вокруг творилось? Ужас. Получается, что у вас два спектакля родилось уже сейчас из вот этого проекта «Открытые репетиции».
И. Апексимова
―
Родилось не два. Следующая премьера у нас будет по роману Андрея Белого «Петербург». Эта премьера будет на малой сцене, режиссёр Вячеслав Тыщук. Далее будет премьера Пулинович «Земля Эльзы» — прекрасная современная пьеса, одна из самых интересных, потому что это такая «Ромео и Джульетта» для возрастных артистов. И выйдут на сцену как раз все наши артисты, которые с удовольствием хотят работать, и работают, и могут — профессионалы.
К. Ларина
―
Ветераны.
И. Апексимова
―
Ветераны этого движения, да. Это в июне у нас будет премьера.
К. Ларина
―
А кто это ставит?
И. Апексимова
―
Это ставит Юлия Ауг, прекрасная женщина. Юля будет это ставить. Дальше то, что у нас родилось опять же из проекта «Репетиции», — это невероятно интересная работа «Старший сын», режиссёр Денис Бокурадзе. Совсем другой театр, знаете, по миллиметру, по грамму выстроенная жизнь, существование…
К. Ларина
―
Петелька-крючочек.
И. Апексимова
―
Петелька-крючочек, на маленьком пространстве. Атмосферный был показ, эскиз. И когда я смотрела, у меня было ощущение: вот они начали — и всё! — только чтобы я попала в эту атмосферу, и это могло длиться сколько угодно. Это в эскизе, за неделю. И артисты так работали — так тонко, так подробно! Это было потрясающе. «Старший сын». Далее, опять же из проекта «Репетиции» вышел спектакль «Мать» Бертольда Брехта. Это Александр [Андреас] Мерц-Райков, немецкий режиссёр. Эта премьера будет в январе.
К. Ларина
―
Посмотрите, как всё расписано. Прекрасно!
И. Апексимова
―
Далее у нас должна быть большая премьера на основной сцене… Ну, пока не буду называть, пока мы точно ещё до конца не знаем. Должно быть достаточно красочное, яркое, лёгкое, освежающее произведение.
К. Ларина
―
А у вас нет режиссёрских амбиций?
И. Апексимова
―
Нет.
К. Ларина
―
Вы же можете.
И. Апексимова
―
Вы знаете, я могу исправлять, я могу работать как ассистент режиссёра. И я это делала уже не раз в своей жизни, то есть что-то править, что-то исправлять. Но никогда у меня не было желания поставить что-то самой на сцене. Может быть, потому, что на меня очень сильно давит пиетет настоящего профессионала-режиссёра. Может быть, потому, что я со многими хорошими режиссёрами работала в этом смысле.
К. Ларина
―
Ирина Апексимова в нашей студии. Продолжим наш разговор после выпуска новостей. Билеты мы уже все разыграли, дорогие друзья. Я даже скажу вам после новостей, кто у нас что выиграл. А вы можете присылать свои вопросы нашей гостье, ещё раз напомню, на SMS +7 (985) 970-45-45.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся к розыгрышу билетов. Давайте так: я сейчас назову ваши имени (здесь такая женская команда), первые три цифры телефонов, а пойдёте вы туда, куда просили, не буду лишнее время занимать. Итак, наши победители, которые пойдут в театр и на танцы: Лариса, телефон — 480; Ната, телефон — 550; Марина — 005 (первые три цифры телефона); Анастасия — 654; Неля — 570; Полина — 345; Елена — 290; и Дарья — 675. Заодно и Ирина Апексимова решила вам в следующий раз тоже подарок сделать. Обязательно билеты на Таганку мы будем тоже разыгрывать в наших эфирах.Ира, я всё-таки хотела вернуться к Виктюку, поскольку какая-то драматическая история. Я не буду скрывать, он здесь был у меня, мы с ним в прекрасных отношениях. Я думаю, что и вы его любите и цените как замечательного режиссёра, талантливейшую, вообще уникальную личность в нашем театре. Он, конечно, был чем-то недоволен. И я так поняла, что разрыв ваш был тяжёлый. Что там произошло? Если можно рассказать, расскажите, что там происходило. Чем вызвано такое недовольство вами?
И. Апексимова
―
Я должна вам сказать, Ксения: клянусь вам, что я не знаю, чем это вызвано, что у Романа Григорьевича повернулось и почему он начал воевать со мной. И я, честно говоря, даже не стала думать… ну, не то что думать, а не стала в этом разбираться и не стала в этом копаться. Так произошло. Я знаю Романа Григорьевича уже очень много лет. Он периодически…
К. Ларина
―
Вы же даже работали с ним как актриса, по-моему, да?
И. Апексимова
―
Я работала с ним как актриса. Он то поворачивается к каким-то людям, то вдруг резко отворачивается. Это его сложный внутренний мир. Что там у него, в этом внутреннем мире, что его вдруг сподвигло на такие резкие выступления против меня — не знаю. Да и, в общем-то, не стану гадать, потому что, клянусь вам, совесть моя чиста, оправдываться мне не в чем. Да, конечно, я была растеряна в связи с этим, просто как-то удивлена.
К. Ларина
―
Там какие-то «агенты влияния» наверняка были? Так не бывает.
И. Апексимова
―
Конечно, так бывает. Ну, бог с ними. В результате всё равно нас рассудит время, и Господь Бог всё видит. Я думаю, что всё будет нормально. Через какое-то время (дай бог здоровья Роману Григорьевичу) мы опять помиримся.
К. Ларина
―
Я помню сцену, которая произвела на меня впечатление — по-моему, на его юбилее, или это премьера была, когда вы вышли с цветами, а он сделал вид, что он вас не заметил. Это было, конечно… Он, конечно, режиссёр во всех смыслах.
И. Апексимова
―
Да, он режиссёр, это правда.
К. Ларина
―
Хорошо, Ира. Это необычная биография для творческого человека. Ну, когда артист становится режиссёром — это понятно. Даже артист может стать министром культуры, мы тоже такие случаи знаем. Но чтобы артист пошёл в директора… Как это вообще произошло с вами?
И. Апексимова
―
Я же очень много лет занималась антрепризой как продюсер, как организатор. Я очень много лет этим занималась.
К. Ларина
―
Но вы же своей актёрской судьбой занимались.
И. Апексимова
―
Конечно, естественно. Но просто вокруг было очень много народу, с которым тоже мне приходилось заниматься. И большой спектакль, который был когда-то, «Весёлые ребята» — это было первое моё боевое крещение, серьёзное крещение, потому что там в общей сложности было вначале, в районе премьеры 72 человека, и я это каким-то образом всё вела и делала. И потом, всё-таки я родилась в театре. Я родилась в прямом смысле этого слова и выросла в театре, в разных театрах.
К. Ларина
―
Музыкальных.
И. Апексимова
―
Во всевозможных. И про сам процесс, как это происходит в театре, я достаточно много знаю.
К. Ларина
―
То есть учиться не нужно было — посещать какие-то специальные продюсерские курсы или курсы для обучения театральному менеджменту?
И. Апексимова
―
Это для того, чтобы, наверное, стать директором театра. Если я бы загадывала это заранее, наверное, нужно было бы куда-то идти, изучать, какие-то курсы. Понятно, что мне пришлось пройти очень непростой первый год работы в театре Романа Виктюка, потому что это государственная бюджетная организация, и тут было всё очень непросто. Но я училась, у меня не было возможности уйти куда-то и где-то специально обучаться. Я училась по ходу, каждый день, каждую минуту, каждую секунду, разбираясь во всех этих делах. Ну, тьфу-тьфу-тьфу… То есть это было такое серьёзное боевое крещение — театр Виктюка — всё, начиная от каких-то хозяйственных дел и заканчивая экономическими и бухгалтерскими. То есть то, что надо знать, я знаю.
К. Ларина
―
Бизнесом надо, наверное, уметь заниматься. Вы как-то этим занимались? Вообще с деньгами как у вас общение? Вы на «ты»? Я, например, испугалась бы с деньгами так близко соприкасаться, тем более государственными.
И. Апексимова
―
Мне не было страшно, потому что я прекрасно понимаю, что я должна делать всё правильно. Слава богу, есть законодательство и есть очень много разных пунктов и подпунктов, как, что и каким образом должно происходить, поэтому здесь нечего бояться, а здесь нужно просто делать правильно. И, конечно, нужно иметь рядом с собой людей, которые тебя не подведут и не подставят. Я имею в виду бухгалтера в первую очередь, потому что это человек, которому надо доверять. И, не доверяя, невозможно работать, потому что при желании… Понятно, что я знаю что-то, но, естественно, не всю бухгалтерскую базу и основу. Вот со мной я собрала таких людей, которые очень чёткие, очень точные, очень порядочные, что самое важное.
К. Ларина
―
Сегодня, конечно, должность директора театра переживает какое-то обновление. Раньше, как мне кажется, такого не было. Раньше был худрук, и это был единственный человек, который отвечал за всё. Ну, директор в качестве его такой опорной…
И. Апексимова
―
Хозяйственник.
К. Ларина
―
Да, хозяйственник. Сейчас мы видим и наблюдаем, что сейчас в моде модель парного управления, что некая связка должна быть обязательно, какой-то контакт очень близкий и на равных, что называется, между директором и художественным руководителем. У вас, как я понимаю, художественного руководителя нет вовсе теперь, да? Вы пробуете какую-то новую модель? Объясните нам, пожалуйста, как это структурно устроено.
И. Апексимова
―
Эта модель называется «директорский театр». В связи с тем, что всё-таки я изначально с гуманитарным образованием, и у меня достаточно большой опыт работы в театре, и существует какой-то вкус, то мне дан шанс попробовать себя в качестве директора и художественного руководителя. То есть те режиссёры, тот репертуар, который я принимаю, — это я делаю в качестве художественного руководителя. Мне бы очень хотелось собрать в театре серьёзную команду режиссёров. Кто-то, может быть, стал бы главным режиссёром. Может быть, кто-то вырастет в художественного руководителя. А может быть, и нет. Посмотрим. Я ничего не могу об этом говорить.
К. Ларина
―
Кстати, то, о чём вы говорите, похоже на МХАТ табаковский, по сути, поскольку он не является режиссёром, он ни одного спектакля не поставил, и, по-моему, сознательно это делает, потому что он считает, что нужно окружить себя талантливыми людьми, угадать талантливого человека. И это, конечно, чутьё театрального администратора, скорее театрального директора.
И. Апексимова
―
Конечно.
К. Ларина
―
Я не знаю. Вы, наверное, лучше знаете то, что касается общепринятых моделей управления театрами в Европе, например. Они такие больше.
И. Апексимова
―
Абсолютно. Это интенданты, которые руководят театрами. По-моему, только в нашей стране существует директор и художественный руководитель. Поэтому всё нормально.
К. Ларина
―
Подождите. В театре всё равно есть наверняка какие-то люди с амбициями лидерскими.
И. Апексимова
―
Конечно.
К. Ларина
―
И как с этим быть? Которые хотят быть именно художественным руководителем.
И. Апексимова
―
Вот они борются, наверное, стараются быть художественными руководителями. Мы сейчас будем, кстати, в рамках проекта «Открытые репетиции» показывать свои эскизы артистам, у которых есть амбиции режиссёров. В декабре был показан такой один эскиз Михаила Лукина. Сейчас должен был показывать Игорь Пехович. У нас всё это расписано — те, кто хотят ставить спектакли. Тем более курсы Юрия Петровича Любимова были актёрско-режиссёрские. То есть те, кто работают артистами в театре, они и режиссёры одновременно.
К. Ларина
―
А Влад Маленко работает?
И. Апексимова
―
Влад Маленко работает в театре, но Влад Маленко работает совершенно отдельно, он ведёт свой поэтический театр.
К. Ларина
―
Я помню, что он как раз ставил юбилейный вечер, да?
И. Апексимова
―
Да, «Таганский фронт».
К. Ларина
―
И там были очень противоречивые мнения об этом спектакле, как я поняла, больше связанные с мировоззрением Влада Маленко, его взглядом на жизнь, чем с какими-то художественными достоинствами и недостатками (что тоже, наверное, важно).Ещё один вопрос не могу вам про Таганку не задать, потому что народ очень просит, — по поводу соседей. Тут-то как? Какова перспектива взаимоотношений? Я имею в виду театр «Содружество актёров Таганки». Простите, напомню. Когда был Золотухин, почти даже выпили водки вместе, почти уже протянули друг другу руку дружбы, как в фильме «Встреча на Эльбе», и мы уже ждали, что вот-вот — и объявят об объединении. Но этого не случилось.
И. Апексимова
―
У меня отношения с Николаем Николаевичем Губенко достаточно давние, но очень… Как это называется? Шапочное знакомство. Нас объединяет то, что мы оба одесситы. И когда мы где-то встречались, мы очень мило здоровались.
К. Ларина
―
Но вы тогда ещё не жили в одной «коммунальной квартире».
И. Апексимова
―
После того как я пришла и заселилась в эту «коммунальную квартиру», мы сделали вместе вечер памяти Высоцкого в июне, сделали как раз театр «Содружество…» и наш театр, то есть мы работали вместе. У нас нет никакой войны, но водку вместе мы тоже ещё не пьём. Ну, просто не было повода.
К. Ларина
―
Как вам кажется, здесь есть перспектива какого-то объединения? Потому что большое здание, было бы тогда несколько сцен, если уж говорить о новой истории. Не знаете?
И. Апексимова
―
Не знаю. Понимаете, это уже настолько два разных театра, настолько разная судьба у этих театров. Нас объединяют сейчас только одни коммуникации, а больше ничего. Очень разная и судьба, и дороги разные. И уже артистов, которые работали когда-то вместе в одном театре, к сожалению, очень мало. То есть уже совсем другая жизнь. А там как судьба распорядится…
К. Ларина
―
А актриса Апексимова как-то будет появляться где-нибудь?
И. Апексимова
―
Актриса Апексимова до сих пор продолжает работать в антрепризе, в двух спектаклях, которые у меня существуют, — «Игра в правду» и «Скамейка». И у меня есть концертная программа, это такое моё любимое хобби…
К. Ларина
―
«Одесские песни»?
И. Апексимова
―
Да. Просто мне очень нравится это делать, и я получаю от этого море удовольствия. Это как бы такое отдохновение. А то, что касается других работ… Конечно, мне бы хотелось, и у меня есть какие-то планы по поводу того, что я бы хотела сыграть вот это, вот это и вот это, но получается как-то странно делать сейчас новый спектакль антрепризный… Ну, не знаю.
К. Ларина
―
Подождите, вы же директор театра целого. У вас свой театр! Вы можете там делать всё, что хотите.
И. Апексимова
―
Да, действительно. Выходить на сцену Таганки я внутренне не имею права. Мне бы, конечно, очень хотелось, и я этого не скрываю. И я даже знаю пьесу, если это возможно будет, с которой это можно будет сделать. Но мне кажется, что сначала нужно сделать достаточные хорошие спектакли, вот три-четыре хороших, крепких, успешных спектакля для артистов, которые работают в этом театре. Тогда я буду иметь право выйти на эту сцену в качестве актрисы.
К. Ларина
―
Не могу вас не спросить, конечно же, про украинскую историю, поскольку вы родом из Одессы, и наверняка для вас особо остро всё это переживалось. Есть ли у вас там друзья? Изменились ли у вас отношения с вашими близкими или друзьями, с которыми вы дружили, живя ещё там, в Одессе? Как вообще складываются ваши отношения с этой параллелью?
И. Апексимова
―
Вы знаете, все мои близкие люди, которые остались в Одессе (у меня там и родственников ещё достаточное количество осталось, и друзей, и одноклассников), они все абсолютно нормальные и адекватные люди. Мы с ними переписываемся, с родственниками перезваниваемся, мы абсолютно нормально общаемся, никак не обсуждая политическую ситуацию. Для меня Одесса — это мой родной город, где могилы моих близких. И у меня нет возможности туда поехать. Это ужасно…
К. Ларина
―
А почему нет возможности? Вы в списках?
И. Апексимова
―
Потому что я видела свою фамилию в списках, да.
К. Ларина
―
А за что?
И. Апексимова
―
Я так думаю, в списках я за то, что я год или два тому назад… Кто-то мне задал вопрос по поводу этой всей украинской ситуации, и я сказала то, что я думала: что я родилась в Советском Союзе, и это был советский город. И именно Одесса (я не говорю про всю Украину, Киев и так далее) никогда не была украинским городом. Это была свободная экономическая зона для тех, кто там жил, порто-франко. И она стала уже украинской, более украинской после развала Советского Союза, когда очень многие люди оттуда уехали, эмигрировали в Америку, Израиль, Германию и так далее. И в Одессу приехали люди из Украины, вот из той Украины, которая была вокруг Одессы — и она уже стала более украинской. Поэтому для меня Одесса и Украина… Вот это всё, что я сказала. И за это меня…
К. Ларина
―
Но вы же не призывали вернуть Одессу, завоевать её или присоединить её к Российской Федерации.
И. Апексимова
―
Я никогда не призывала и призывать не буду, но тем не менее вот такая ситуация получилась, и украинские власти запретили мне ездить в Одессу.
К. Ларина
―
Вы переживаете по этому поводу?
И. Апексимова
―
Я переживаю, что я не могу поехать на кладбище к своей бабушке и дедушке. Я переживаю, потому что ощущение, что корни твои там. За всё остальное, честно говоря, я не переживаю. Потому что, ещё когда не было всего этого конфликта и я приезжала в Одессу на гастроли, меня всегда Одесса очень расстраивала, и я всё время об этом говорила, потому что это не та Одесса. Если на Дерибасовской скотчем приклеена искусственная зелень на домах — это не Одесса, этого быть не может. Моя Одесса осталась там — в 80-х годах Советского Союза, откуда я уехала.
К. Ларина
―
Я вам могу сказать то же самое про Москву, которая сегодня к той Москве, в которой я родилась, не имеет никакого отношения, ей-богу. Но слава богу, что никто меня отсюда не гонит пока ещё за это.Ира, мы уже движемся к финалу, поэтому, конечно же, хочется какой-нибудь «бантик», а «бантик» — это дети. Я знаю, у нас с вами дети одного года — 1994-го. У меня сын 1994 года рождения, у вас — дочка. Это такая демографическая яма. Я очень редко встречаю таких отважных людей, как мы с вами, которые позволили себе в 90-х годах взять и родить ребёнка. У нас Света тоже в это же время родила своего. Как складывается жизнь Даши? Я так понимаю, что у неё какая-то своя уже собственная судьба актёрская. Вот немножко про это расскажите.
И. Апексимова
―
Даша закончила Школу-студию МХАТ, актёрский факультет, курс Дмитрия Брусникина, который сейчас как бы стал театром-студией «Человек». Дашка так решила для себя — она не пошла в театр.
К. Ларина
―
Сразу директором?
И. Апексимова
―
Нет, она в свободном плавании. Она очень маленькой пошла в театральный институт, и это было как бы, как по накатанной. Я ей дала эту возможность, и она захотела. Я ей дала возможность вот этот год где-то сниматься, где-то ещё продолжать играть спектакли. То есть она работает, она не сидит без дела. Ну, немножко дать себе возможность понять, чего я хочу в этой жизни, определиться. Может быть, было моё счастье, что я поступала три раза, и я уже тогда поняла, что мне нужно поступать, и куда я точно хочу, чем я хочу в своей жизни заниматься.
К. Ларина
―
А у неё, получается, выбора не было? Типа: «А куда ещё? Конечно, в Школу-студию МХАТ».
И. Апексимова
―
Да, конечно, в Школу-студию МХАТ. И пускай она сама себе там, внутри, сложит, чего ей хочет. Захочет — она будет заниматься дальше этой актёрской профессией. Не захочет — не знаю, пойдёт в директоры, куда угодно.
К. Ларина
―
А вы видели её на сцене наверняка?
И. Апексимова
―
Да, я её видела на сцене.
К. Ларина
―
И что скажете? Вы ей что говорите? Если можно, конечно, это сказать.
И. Апексимова
―
Ну как? Вы знаете, я в какие-то моменты даже очень горжусь, хотя я стараюсь забыть, что я её мама и не смотреть на неё, как на девочку, чтобы вот это не застилало глаза. Даже её однокурсники, когда я приходила на какие-то показы спектаклей, все в ужасе заходили за кулисы и говорили: «Твоя мама там. Что, мы так плохо работаем?» — потому что я смотрю всегда вот так, закрыв глаза, чтобы рассмотреть всё очень подробно. Где-то чем-то я очень горда. Что-то у неё не получалось. В чём-то она была очень точна, очень правдоподобна, очень убедительна. То есть всё есть для того, чтобы стать достаточно успешной актрисой.
К. Ларина
―
А она играет в спектаклях, которые родились в «Мастерской Брусникина» и сегодня, по сути, являются the best, что называется, на театральной карте Москвы.
И. Апексимова
―
Она играет в спектакле «Бесы», она осталась только в «Бесах».
К. Ларина
―
Но курс-то потрясающий, коллектив потрясающий. Мы тут фанаты все в этой студии брусникинского театра. И мы переживали очень за них, когда жизнь театра висела на волоске. Очень хотела, чтобы получился театра. Даст бог, он получится.
И. Апексимова
―
Дай бог, конечно, чтобы у них получилось всё, потому что, конечно, это непростая история. Мы знаем все очень много случаев, когда студенты перерождаются в театр и что из этого происходит. Ну, дай бог, чтобы они проскочили этот очередной непростой этап своей жизни с лёгкостью.
К. Ларина
―
А почему Даша взяла фамилию не мамину и не папину, а взяла фамилию…
И. Апексимова
―
Фамилию бабушки.
К. Ларина
―
А почему? Чтобы не ассоциироваться ни с папой, ни с мамой?
И. Апексимова
―
Конечно, да. И так очень многие знают, что она моя дочь. И вы сами в самом начале передачи сказали, что не очень просто и не очень однозначно ко мне относятся люди. Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы на неё как-то это отношение ко мне оседало. Поэтому мы решили… И Николаев тоже.
К. Ларина
―
Да, Валерий Николаев, замечательный артист, отец Даши…
И. Апексимова
―
Замечательный артист.
К. Ларина
―
Ну, дальше уже неважно. Важно, что актёрский ребёнок.
И. Апексимова
―
Да, актёрский ребёнок. И пускай, может быть, хоть для кого-то она будет неизвестная актриса, а не просто из семьи артистов. Поэтому и было такое решение принято.
К. Ларина
―
Скажите, пожалуйста, как вы вообще со своими врагами общаетесь? Вы их замечаете? Дайте советы людям. Люди по своей натуре очень слабые. Это только кажется, что они сильные. Я на вас смотрю, и мне кажется, что вы железная женщина, как Маргарет Тэтчер, но прекрасно понимаю, что вы получаете, какой невероятный вал негативных слов, суждений, оскорблений в конце концов, просто впрямую, каких-то жутких гнусностей, которые кто-то собирает, сплетен. Как вы себя от этого спасаете? Есть ли у вас какая-то своя тактика?
И. Апексимова
―
Что меня спасает? Ощущение того, что всё-таки очень много людей рядом со мной, которые любят меня, и любят меня по-настоящему. И это правда очень серьёзная поддержка. И вот то самое ощущение в детстве, когда меня действительно очень любили. У меня была очень большая и счастливая семья, которая меня обожала. Вот это количество любви, которое в меня заложили в детстве, есть и сейчас со мной. И когда это происходит, конечно, это ужасно и на это невозможно не реагировать никак. Ну а дальше — стиснув зубы, и это проходит.
К. Ларина
―
В конце концов отвечаете?
И. Апексимова
―
Вы знаете, нет, я не отвечаю. Если я и отвечаю, то я отвечаю сама себе. Или с дочерью я могу поговорить, или с очень близкими друзьями я могу на что-то ответить очень эмоционально. Я не отвечаю, потому что мне не хочется вступать так или иначе в эту всю грязь и этим заниматься. У всех своё мнение. Ребята, собаки лают — караван идёт.
К. Ларина
―
Ну что же, остаётся пожелать вашему каравану движения активного и яркого, чтобы всё случилось, что вы задумали.
И. Апексимова
―
Спасибо.
К. Ларина
―
Но уже много и сделали, Ира, — вот то, о чём мы сегодня не успели поговорить, то, что происходит на Таганке. Там происходит жизнь, и это самое главное. Не смерть, а жизнь. Так что давайте и дальше. Дай вам бог удачи и сил. И до встречи!
И. Апексимова
―
Спасибо, Ксения. Спасибо большое!