Игорь Гордин - Дифирамб - 2015-06-07
07.06.2015
К. Ларина
―
14 часов 9 минут, начинаем нашу программу. Я уже сегодня анонсировала с большим чувством нашу сегодняшнюю встречу. У нас сегодня в гостях актёр Московского театра юного зрителя, актёр кино, заслуженный артист Российской Федерации Игорь Гордин. Игорь, приветствую, здравствуйте.
И. Гордин
―
Добрый день.
К. Ларина
―
Дорогие друзья, вам напомню номер SMS: +7 (985) 970-45-45 – для ваших вопросов. Когда Игорь только вошёл в студию, мы уже забросали его вопросами по поводу дальнейшей судьбы его героя из многосерийного фильма… Не «Мёртвые дочери», дорогие друзья. Тут пишут – «Мёртвые дочери». (Смех.)
И. Гордин
―
Есть такой фильм.
К. Ларина
―
Да, я помню. А «Взрослые дочери». Всё-таки другой жанр.
И. Гордин
―
Абсолютно противоположный, я бы сказал.
К. Ларина
―
Игорь нам сказал (по секрету мы вам сразу скажем, откроем), что, вполне возможно, будет и второй сезон. А вдруг.
И. Гордин
―
Это пока ещё неизвестно. Может быть. Это пока решается там, наверху.
К. Ларина
―
Я хочу сказать, что здесь важно всё-таки имя режиссёра – это Андрей Эшпай. Как я понимаю, Игорь вообще-то для кино-то был открыт, по сути, этим режиссёром, да?
И. Гордин
―
В общем, да. Я его считаю своим учителем.
К. Ларина
―
И в итоге во всех фильмах Андрея Эшпая, начиная с «Детей Арбата», Игорь снимался в больших или не очень больших ролях, но везде участвовал. Это и «Многоточие», это и «Событие» – недооценённое кино, к сожалению, это по набоковской пьесе, очень необычная работа. Как-то мне жалко, что её даже по телевизору, по-моему, не показывали.
И. Гордин
―
Показывали, закрытый показ.
К. Ларина
―
А, закрытый показ. Что-то я ещё хотела…
И. Гордин
―
«Иван Грозный».
К. Ларина
―
Да, «Иван Грозный», безусловно. Давайте мы тогда с этого разговор и начнём – с кино. А потом про театр поговорим. Всё-таки почему так поздно в кино-то пришёл, Игорь?
И. Гордин
―
Я вообще поздно пришёл и в театр.
И. ГОРДИН: «Улицы разбитых фонарей» открыли дорогу всем артистам, и сейчас эта вакханалия продолжается на телевидении
К. Ларина
―
Поздний ребёнок. (Смех.)
И. Гордин
―
Я же имею высшее образование, это второе, поэтому я пришёл и в театр поздно. А в кино я пришёл, потому что кино и не было, собственно, когда мы все закончили институт. 90-е годы – это был полный развал. «Улицы разбитых фонарей» открыли дорогу всем нынешним…
К. Ларина
―
Но сериалов точно не было.
И. Гордин
―
Вот я и говорю, «Улицы разбитых фонарей» открыли дорогу всем артистам, и сейчас эта вакханалия продолжается на телевидении. А кино – с 2002-го или с 2003 года.
К. Ларина
―
Получается, что с XXI века.
И. Гордин
―
Ну да. Собственно, вторая работа – это «Дети Арбата». Первая работа была у Прошкина в «Трио». Совершенно безумный дебют, я вообще не понимал, где я нахожусь и что происходит.
К. Ларина
―
Это где дальнобойщики, да?
И. Гордин
―
Да. А вторая, буквально сразу же – «Дети Арбата» с Эшпаем. Это было чудесное время. Команда «Детей Арбата» до сих пор вместе. И Женя Цыганов, и Чулпан – мы все с Эшпаем поддерживаем отношения на протяжении всех этих лет.
К. Ларина
―
Я смотрю, он один из редких режиссёров, у которого как бы такая труппа сколачивается.
И. Гордин
―
Он умеет создать команду.
К. Ларина
―
Любит работать с теми же артистами.
И. Гордин
―
В него актёры влюбляются, он умеет создать атмосферу. Он – режиссёр, что редко сейчас в кино и особенно в сериалах встречается. Он умеет разобрать сцену, придумать сцену и артистов подключить к этому. Может быть, это немножко даже театральный способ, такой этюдный, когда артист вот так впрыгивает и играет – не то, что ты стоишь и говоришь слова. И это для меня большое счастье. С ним очень легко работать. Даже в такой тяжёлой для меня работе, как «Взрослые дочери»…
К. Ларина
―
А почему тяжёлой?
И. Гордин
―
Ну как? Там герой всё время страдает. Там что ни сцена – то слёзы, страдания и горечь.
К. Ларина
―
Это вообще первая главная роль получается, прямо супер-супер главная?
И. Гордин
―
Нет, не первая, у меня уже были главные роли.
К. Ларина
―
В кино, да?
И. Гордин
―
Был фильм «Событие», был фильм «Танец Дели».
К. Ларина
―
А, «Танец Дели»! Это Вырыпаева, да? Очень интересная работа. Сколько там, четыре, по-моему, главных героев?
И. Гордин
―
Пятеро или четверо нас.
К. Ларина
―
Тоже такой артхаус, конечно.
И. Гордин
―
Да. Ну, были ещё работы главные. Ну, которая на Первом канале такой резонанс получила – наверное, да.
К. Ларина
―
Первая. Сам сказал, что поздний. Действительно, Гордин – это такой человек второй половины жизни, что называется. Помню, так Игорь Костолевский про себя говорил, как ни странно: «Я – человек второй половины жизни». Потому что он очень мощно прозвучал в юности, а потом у него был достаточно большой перерыв. И вдруг какое-то второе дыхание открылось, ему 50 уж точно было.Здесь, как я понимаю, такое же позднее открытие (я надеюсь, ничем не обижаю Игоря) произошло и в театре, по сути. Потому что сегодня, безусловно, ведущий артист Театра юного зрителя, и каждый спектакль – это событие. Это работа с выдающимися режиссёрами – Кама Гинкас и Генриетта Яновская. И этого надо было дождаться. Вот не было такого момента, когда «к чёртовой матери все!», уйти из профессии, заняться чем-нибудь другим?
И. Гордин
―
Я так долго к этому шёл. Я тянул, тянул до последнего, до 24 лет, чтобы поступить в театральный институт. Мучился в политехническом институте, я осваивал профессию физика-ядерщика, шесть лет этому отдал. Ещё работал я даже в НИИ. И только в 24 года… Меня уже нигде не брали, говорили: «Идите, мальчик…» Даже не «мальчик», а «дяденька». «Дяденька, идите, работайте куда-нибудь». Собственно, только Ирина Ильинична Судакова как-то меня восприняла сразу же. Я так долго этим жил и так мечтал об этом, что бросить всё – во-первых, не было такой мысли. А во-вторых, всё в театре складывалось так, что я не сидел практически без работы. Это не то что я в последние пять лет вдруг стал…
К. Ларина
―
Ну да, «Дама с собачкой» – это какой год?
И. Гордин
―
«Дама с собачкой» – это 2001 год.
К. Ларина
―
Тоже XXI век.
И. Гордин
―
А «Гроза» была в 1997-м. Больше 20 лет я работаю в ТЮЗе, и я работаю всё время. Как меня взяли – так и включили в работу. Не то что я был в отчаянии, сидел и не знал, что мне делать. А когда не знал, что мне делать, я шёл в другие театры.
К. Ларина
―
Да, это я помню. И я видела и «Вишнёвый сад», и «Калигулу» Някрошюса, это был опыт. И ещё одна работа, которую я очень люблю, Игорь – «Пять вечеров». Я не знаю, сейчас играете вы или нет?
И. Гордин
―
Сейчас временно не играем, ждём Полину Агурееву.
К. Ларина
―
Это в театре Фоменко поставил Виктор Рыжаков замечательный спектакль, такой необычный, очень поэтичный. Игорь там играет главную роль – знаменитого Ильина.
И. Гордин
―
Поэтому мысль о том, что всё бросить и уйти обратно в физики-ядерщики, меня не посещала.
К. Ларина
―
Необязательно физики-ядерщики. Всё-таки женская профессия больше, а вы производите впечатление мужчины. (Смех.)
И. Гордин
―
Спасибо большое. По-видимому, мой склад предполагает всё-таки. Как говорится, если ты не можешь быть артистом – не будь им. Вот я не смог не быть актёром. Я занимаюсь этим с 15 лет. В Ленинграде, во Дворце пионеров, я пришёл в Театр юношеского творчества в восьмом классе. Вот с 15 лет я занимаюсь театром. И как я в это попал – так и до сих пор.
К. Ларина
―
А кто там был? Расскажи про Лёшу Девотченко, хочется вспомнить, потому что Игорь как раз с ним…
И. Гордин
―
Да, с Лёшей Девотченко мы знакомы, вместе пришли в один год, это был 1979 год. Мы пришли вдвоём, я был старше на год. И эта какая-то удивительная атмосфера, которая там была, меня настолько поглотила, что я очень долго не мог из этого потом вырваться. Я уже закончил школу, учился в институте, продолжал работать. И с Лёшей Девотченко мы играли один спектакль. Он ушёл в театральное, а я в место него стал играть роль, помню. Оттуда много замечательных актёров вышло: Коля Фоменко, Андрей Краско… А начинали вообще Лев Додин и Сергей Соловьёв, тоже воспитанники. То есть это уникальный коллектив, которому уже 60 лет будет в следующем году, он до сих пор жив. Это удивительное для меня время. Атмосфера, которая меня поддерживает… Вот то время, те люди, с которыми я до сих пор в очень тесных взаимоотношениях, они меня очень поддерживают в жизни.
К. Ларина
―
Игорь, а Петербург-Ленинград – это что такое? Это та самая болевая точка?
И. Гордин
―
Это мой донор. Когда совсем уже в Москве выдыхаюсь, мне нужно глотнуть питерского воздуха, обязательно туда поехать и каких-то сил набраться, пройтись по питерским улицам. Да, это такая моя боль. Я всё время туда стремлюсь вернуться.
К. Ларина
―
А не было желания вообще туда уехать и там работать у того же Додина в театре, допустим?
И. Гордин
―
С Додиным у меня особая история. Это такой театр для меня знакомый. Я поступал к нему два раза.
И. ГОРДИН: Когда не знал, что мне делать, я шёл в другие театры
К. Ларина
―
В ЛГИТМиК?
И. Гордин
―
В ЛГИТМиК. Первый раз я даже практически поступил, я прошёл. И меня выгнали с сочинения, потому что я поступал без документов. Я учился в политехническом институте и просто нагло пришёл и поступал.
К. Ларина
―
То есть надо было тогда забрать документы из института?
И. Гордин
―
Конечно, надо же документы подать, чтобы поступить.
К. Ларина
―
Не хотел рисковать?
И. Гордин
―
Ну как? Это риск. Я учусь на третьем курсе политеха. Ну, решил так. Вот было свободное время – пошёл. И прошёл, прошёл, прошёл… Конкурс прошёл. И вот уже пришёл на сочинение, и меня спрашивают: «А где ваши документы?» В общем, не сложилось.А по поводу того, что в Питер. Конечно, жизнь уже так повернулась, я живу в Москве, работаю в Москве. Здесь семья, работа. И я не жалуюсь. Но всё равно, если бы у меня возник какой-нибудь проект в Питере, я был бы очень рад. То есть, если бы был какой-нибудь спектакль, куда бы я мог ездить каждый месяц – так же, как со съёмками. Всегда, несмотря на материал, когда узнаю, что это в Питере будет сниматься, я с удовольствием сразу же иду в этот проект.
К. Ларина
―
Возвращаясь к актёрским качествам, необходимым для того, чтобы быть успешным и востребованным. Помимо таланта, безусловно, должно быть здоровое актёрское тщеславие. Вот насколько здесь у вас хорошо с этим? Вы вообще самоед по жизни?
И. Гордин
―
Наверное, самоед, конечно. Я не всем доволен. Это вряд ли.
К. Ларина
―
Потому что обычно артист мимо зеркала не пройдёт. (Смех.)
И. Гордин
―
Ну, это понятно. С тщеславием проблемы у меня. Да, есть некоторые проблемы, потому что, наверное, недостаточно у меня всё-таки тщеславия.
К. Ларина
―
То есть такой питерский интеллигент.
И. Гордин
―
Да, немножко я так шугаюсь, немножко сторонюсь каких-то признаков внимания к себе. То есть наоборот – не несу себя, а стараюсь скорее спрятаться и сказать, что это не я. (Смех.) Поэтому как-то не хватает мне этого.
К. Ларина
―
Кстати, как мне кажется, здесь ещё важно совпадение личностное и человеческое внутри театра. Мы же говорим, называем имена: Гинкас, Яновская… Игорь Ясулович – вообще для меня какой-то невероятной важности человек, с точки зрения и актёрской, и существования в профессии, и вообще в жизни, какой-то такой внутренней невероятной порядочности. Насколько для вас лично важно ощущение, что рядом человек, который вас всегда поймёт, и в работе в том числе? Это вообще важно, важный аспект?
И. Гордин
―
Конечно.
К. Ларина
―
Чтобы вы одинаково видели мир, по-особому.
И. Гордин
―
Я думаю, что это такие уже семейные отношения, если ты больше 20 лет работаешь в театре. Если ты со своими руководителями не находишь общих точек соприкосновения, то вряд ли тебе удастся продержаться. Моя нервная система точно бы не выдержала. Естественно, что ты принимаешь то, что они делают, и пытаешься существовать, существуешь в этом. А когда есть такие люди рядом, как Ясулович, то ты можешь только на них смотреть снизу вверх и восхищаться, насколько достойно он действительно существует в профессии, всегда есть с кого взять пример. Вообще, я очень привыкаю ещё к месту.
К. Ларина
―
То есть такой привязчивый.
И. Гордин
―
Мне сложно всегда входить в новую какую-то историю. Хотя я и там работал, и там, в разных театрах работал, но всё равно ощущение дома, куда ты можешь вернуться, конечно, существует. И это очень важно. Хоть ты совершаешь побеги, но всегда знаешь, куда можно вернуться.
К. Ларина
―
А что вы играли на дипломе?
И. Гордин
―
У меня было много спектаклей. Был спектакль «Двое на качелях»; был у нас Достоевский, «Чужая жена и муж под кроватью»; был у нас «Волшебник Изумрудного города»; «Горе от ума» у нас было, я играл Фамусова. Я вообще пришёл, как говорю, в 24 года…
К. Ларина
―
Возрастные роли.
И. Гордин
―
Да, в основном – отцы благородные (или не очень благородные). То есть все возрастные роли были на мне.
К. Ларина
―
А как сложилась судьба курса? Кто состоялся по большому счёту в профессии? Максим Виторган, да?
И. Гордин
―
Максим Виторган – наш курс, да. У нас есть ведущая актриса Театра на Юго-Западе Карина Дымонт. У нас есть Катя Карпушина, которая играет Медею, ведущая актриса Театра Виктюка.
К. Ларина
―
Прекрасная актриса.
И. Гордин
―
То есть половина курса работает в театрах.
К. Ларина
―
Молодцы. Это тоже большая редкость.
И. Гордин
―
Ну да. Так обычно и бывает: половина остаётся, половина работает.
К. Ларина
―
Я, кстати, должна всё-таки сказать, что для меня Игорь Гордин – не случайный человек в моей жизни, поскольку он учился у того же мастера, у кого училась я, просто с разрывом восемь лет, хотя мы почти ровесники (я чуть постарше, но не намного). Понимаю прекрасно, что с Ириной Ильиничной Судаковой не просто было, наверное, работать. Она человек очень требовательный.
И. Гордин
―
Слава богу. Я вообще ей благодарен за то, что она меня взяла, потому что, говорю, меня уже не брали совсем нигде. И поступал я как характерный артист, скажем так, потому что я был килограмм на 15 больше, такой был увалень.
К. Ларина
―
Правда? Толстый был, что ли?
И. Гордин
―
Ну, крупный я был, крупный, да. Ещё Каменькович говорил: «Есть Горшков, он тоже такой толстый и смешной. Зачем вам два таких одинаковых артиста?» (Смех.) А Ирина Ильинична говорила: «Да нет, он другой!» Я там читал при всей своей фактуре «Мастера и Маргариту», монолог Мастера. И она увидела во мне эту драматическую и лирическую составляющую, говорит: «Да нет, он другой!» Всячески меня в этом продвигала. Я, конечно, ей за это очень благодарен. Все те работы, которые мы сделали – это такая школа, которой уже сейчас, наверное, и не осталось. Передавалась эта линия гитисовская – Кнебель, Гончаров. Она с ними работала, их ученица. Мне она вообще казалась такой Ермоловой. Знаете этот знаменитый портрет Ермоловой?
К. Ларина
―
Прямая спина, высокая грудь.
И. Гордин
―
Она стоит вот так, копна волос. Такая вот она статная! При этом в душе абсолютная девочка и хулиганка.
К. Ларина
―
А кого ещё назовёте из учителей, скажем так, кого бы хотелось вспомнить?
И. Гордин
―
Есть Ольга Дмитриевна Якушкина, с которой мы делали «Даму с собачкой», которая тоже мне очень много дала. Наверное, как-то она меня по другому пути вела. Она меня научила быть самим собой на сцене. Борис Хвостов у нас был.
К. Ларина
―
Такие имена называете! Граждане, если бы вы знали, что это за имена. Вот вам они ничего не говорят, а я сижу – сейчас зарыдаю. (Смех.)
И. Гордин
―
Вот это, собственно, основные три наших педагога. Хвостов, с которым мы делали первый спектакль, «Горе от ума». Вот первый спектакль – такая энергия, такой энтузиазм! А потом, конечно, основные учителя – это Кама Гинкас и Генриетта Яновская. До сих пор я учусь с каждым спектаклем.
К. Ларина
―
А провалы были вообще у вас в жизни?
И. Гордин
―
Провалы?
К. Ларина
―
Когда прямо стыдно и страшно выходить?
И. Гордин
―
Я не знаю. Кстати, спектакль «Пять вечеров» в театре Фоменко… Мы вообще репетировали не в театре Фоменко. Это когда-то начиналось в художественном театре.
К. Ларина
―
Во МХАТе табаковском.
И. Гордин
―
Там должен был репетировать Хабенский. Потом он почему-то ушёл, как-то не сложилось. В общем, Табаков как-то эту работу отодвинул. И мы уже на собственном энтузиазме продолжали работать. А потом осенью Пётр Наумович Фоменко позвал всю нашу команду к себе в театр, когда мы уже репетировали – при том, что там была половина артистов не театра Фоменко. Он совершил такой благородный жест. Это впервые было в истории театра Фоменко, когда «чужаков» впустили на свою священную территорию. Мы там выпустили спектакль. Пётр Наумович пришёл на прогон. Все перетряслись, конечно, страшно. И после прогона он так мудро со всеми разговаривал, говорит: «Все девочки замечательные. Но вот, кто вас подвёл…» (Смех.) Была надежда, конечно…
К. Ларина
―
Кошмар!
И. Гордин
―
У меня, конечно, всё похолодело внутри. Это был такой немножко удар. Нет, он очень по-доброму сказал.
К. Ларина
―
Ужас какой! И дальше что?
И. Гордин
―
А дальше мы продолжали репетировать и играть. Что дальше?
К. Ларина
―
Ну, бывает, и великие ошибаются. Хотя, мне кажется, может быть, это связано с тем, что у него очень чёткое видение своей эстетики, своего театра, а это как-то для него показалось чужеродным.
И. Гордин
―
Да, немножко не в стилистике театра Фоменко этот спектакль.
К. Ларина
―
Спектакль замечательный. Если он вернётся на сцену, обязательно его посмотрите. У нас сейчас пауза, мы слушаем новости, потом продолжаем наш разговор. Напомню, в гостях у нас сегодня актёр театра и кино Игорь Гордин.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу. Напомню, что сегодня в нашей студии Игорь Гордин – артист Московского театра юного зрителя, артист кино. Спрашивают наши слушатели… Ещё раз напомню номер SMS (сейчас вам дам задание, ребята – обращаюсь я к аудитории): +7 (985) 970-45-45. Мы очень любим придумывать роли для наших гостей. Кто там у нас, Света, одухотворённым ушёл после нашего эфира? Когда предложили такой вообще набор ролей наши слушатели! А, Авангард Леонтьев, да! Он просто был окрылён! Он пришёл в ужасном настроении. Он был просто окрылён, когда я ему читала, какие роли ему предлагают сыграть.Значит, давайте. Для вас, дорогие друзья, задание: пожалуйста, предложите роль Игорю Гордину. В какой роли вы его видите? Никак вас не ограничиваем. Это может быть и театральная драматическая пьеса, это может быть роль какой-то исторической личности или любой материал из мирового репертуара. Вот каким вы видите этого актёра – Игоря Гордина? Пожалуйста, предложите ему роль. Желательно, конечно, большую.
А теперь отвечаю на вопрос наших слушателей: «Где сегодня можно увидеть Игоря, в каких спектаклях?» Я думаю, может быть, Игорь сам скажет. Назови.
И. Гордин
―
У меня достаточно большой репертуар. Спектакли, которые уже имеют историю: «Дама с собачкой», «Пушкин. Дуэль. Смерть», который уже идёт второе десятилетие. Есть последняя премьера «Кто боится Вирджинии Вулф?». Есть спектакль «Кроткая», спектакль «Медея».
К. Ларина
―
«Ноктюрн».
И. Гордин
―
«Ноктюрн» есть ещё, да.
К. Ларина
―
«Казнь декабристов» не идёт?
И. Гордин
―
Нет. Я сейчас вообще артист малых форм, у меня практически не осталось спектаклей на большой сцене. Меня засунули, я играю либо в комнате, либо в фойе, либо на балконе.
К. Ларина
―
Это, между прочим, самое сложное.
И. Гордин
―
Это очень тяжело.
К. Ларина
―
Это должны понимать люди. Как мы сидим, на таком расстоянии человек работает. Это тяжело.
И. Гордин
―
Да, это крупный план. Три часа крупного плана – не спрячешься ты никуда. У меня остались, слава богу, спектакли на большой сцене. В Театре наций – «Калигула»; и ещё есть такой спектакль «Метод Грёнхольма». «Пять вечеров». В ТЮЗе я на малые формы перешёл совсем.
К. Ларина
―
Есть ещё несколько вопросов. Я сразу их задам, потому что они потом потонут в репертуаре, который вам предложат наши слушатели. «Видела все ваши работы в театре, – пишет Ольга, – они все прекрасные. Но Джордж, „Вирджиния Вулф“ – это вершина. Непостижимо! Как вы это делаете?» Могу переформулировать этот вопрос: как вы это делаете? (Смех.)
И. Гордин
―
Я начну объяснять – это уже будет неинтересно. Есть некий секрет! На самом деле это поступательный результат 20 лет работы с Гинкасом и с другими режиссёрами.
К. Ларина
―
Долго репетируете?
И. Гордин
―
Нет, Гинкас репетирует очень быстро. Он всегда знает, чего он хочет добиться от артиста, очень много берёт от артиста. Где-то месяца три. У меня как раз совпал выпуск спектакля со «Взрослыми дочерями». Когда мне предложили, я отказывался сначала, потому что я не понимал, как я это буду совмещать. Пришёл к Каме Мироновичу, сказал: «Вот так и так. Меня утвердили на главную роль на Первом канале». Он как-то так пошёл навстречу, сказал: «Ничего, выпустим». И мы почти параллельно выпускали. Я осенью заканчивал сниматься, до начала октября, а в конце октября мы уже выпустили.
К. Ларина
―
Как мне кажется, очень важный спектакль и для театра, и для Игоря Гордина. Замечательно там играет актриса Оля Демидова роль Марты. Там вообще вся четвёрка прекрасная. Вы наверняка, дорогие друзья, знаете эту вещь по легендарному спектаклю Валерия Фокина в «Современнике».
И. Гордин
―
И легендарный фильм ещё.
К. Ларина
―
И фильм. Ну, фильм – понятно. Я говорю про нашу историю. Фильм – вы имеете в виду…
И. Гордин
―
Элизабет Тейлор и Ричард Бёртон.
К. Ларина
―
Но в нашей истории российско-советской, конечно, это спектакль, где играла Галина Волчек, которая очень редко играла…
И. Гордин
―
Тогда она ещё играла.
К. Ларина
―
Ну, сейчас вообще не играет. Уже давно не играет, к сожалению. Очень жалко, потому что актриса она блистательная. И, конечно, Валентин Гафт там, и Марина Неёлова там играла девочку Хани. Вроде бы это американская история у Гинкаса, много всяких там напитков иностранного производства с наклейками, казалось бы, такие американцы, и ноги на стол. Но она настолько получилась наша, настолько важная и понятная, как я поняла по аудитории, по зрителю. Было понятно, про что это. Очень близко каждому человеку – и молодому, и, что называется, среднего возраста, поскольку здесь всё-таки история про кризис среднего возраста. Но вообще это история вранья многолетнего. Ой, как она человека изменяет на каком-то химическом уровне! Для меня эта тема была важной.
И. ГОРДИН: Мысль о том, что всё бросить и уйти обратно в физики-ядерщики, меня не посещала.
И. Гордин
―
Там много с чем сходится. Вот эта семейная война на протяжении многих лет, которая происходит между двумя людьми, когда они выясняют отношения, напряжение всех этих лет.
К. Ларина
―
И как разрушают друг друга.
И. Гордин
―
Да, и разрушают друг друга. Там же как бы зеркальная пара: два молодых и два этих же человека спустя 20 лет, вот во что они превратились. Они смотрят на себя в молодости и пытаются, может быть, от чего-то уберечь какими-то страшными способами. В принципе, как сказал Кама Миронович: «Они их казнят в течение спектакля». Я не хотел бы так, но они потрясают всё.
К. Ларина
―
Но это так и есть.
И. Гордин
―
Они уже видят, что с ними будет. Крушение каких-то своих надежд и амбиций.
К. Ларина
―
Очень сегодняшний спектакль.
И. Гордин
―
Я, кстати, помню очень хорошо спектакль «Современника». Он тогда на меня произвёл такое впечатление! Это шло в разрез, из какой-то другой жизни, какая-то такая серьёзная драматургия, глубокая, необычная. Я помню, как заворожённый, смотрел на этот спектакль. Сейчас тоже его пересматривал. Действительно, для Волчек, наверное, это одна из таких очень важных ролей.
К. Ларина
―
Игорь, не могу не спросить про жизнь за окном. Насколько она вам интересна, насколько вы в неё вовлечены? Я имею в виду атмосферу в стране, события, которые мы наблюдаем фоном. Для кого-то не фоном, кто-то так или иначе становится участником и свидетелем, заражаясь этими вещами. Насколько вообще вам это интересно? И насколько это влияет на вас как на личность?
И. Гордин
―
Ну как? Я же не сижу в стеклянном кубе. Естественно, что сегодняшняя жизнь вторгается и в мою жизнь. Собственно, вторгается сейчас непосредственно и на территорию театра, где я существую. Я имею в виду не Театр юного зрителя…
К. Ларина
―
А театр как институт.
И. Гордин
―
Да. То, что происходит, особенно в последнее время – не знаю, с какими это космическими лучами связано. Почему сейчас идёт такой наезд на театр, на современный театр, какое-то отрицание и попытка всё закрыть, выгнать, арестовать и куда-то спрятать – не знаю, с чем это связано. В принципе, я знаю, с чем это связано, поэтому я и говорю, что реальная жизнь, естественно…
К. Ларина
―
Всё к этому шло. Пришли сюда уже.
И. Гордин
―
Ну, сейчас пришли сюда, да. Конечно, что касается «Золотой маски»… Я могу сказать, что я как-то связан с этим институтом. «Золотая маска» – это целый институт, то, что пытается на самом деле объединить сейчас театральных деятелей, занимается какой-то просветительской деятельностью на территории России. Ведь мы видим только то, что происходит в течение двух-трёх недель, когда приезжают спектакли со всей страны. Это громадная работа, потому что там отсматривается 600-700 спектаклей по всей стране. Проделать же такую работу – это большой труд. И привезти все эти спектакли. И потом московские или питерские спектакли едут, наоборот, в провинцию. Такой взаимообмен происходит. Это просветительская культурная миссия.
К. Ларина
―
Безусловно. И объединяющая, кстати. Пространство-то огромное.
И. Гордин
―
И объединяющая. И естественно, что это раздражает, по-видимому.
К. Ларина
―
Там же разговор ещё о том, что, как я поняла… Особенно господин Аристархов, замминистра. Вот Мединский себе нашёл замечательный совершенно рупор. Ему уже самому надоело выступать в роли Победоносцева, он себе специального человека нанял. И то, что он там говорил по поводу: «С кем мы, мастера культуры? Есть искусство народное, а есть антинародное. Вы с народом или нет?» – пропаганда чуждых ценностей, русофобия, разврат… Что там ещё?
И. Гордин
―
Естественно, человек занимался…
К. Ларина
―
Строительством.
И. Гордин
―
Строительством занимался. И его привели в театр.
К. Ларина
―
И он ужаснулся. (Смех.)
И. Гордин
―
Естественно, когда он увидел это, он с испугу выдал всю эту тираду. Посмотрел какой-нибудь спектакль впервые. До этого он ходил в кино в основном, наверное, играл в компьютерные игры.
К. Ларина
―
Или на комедии.
И. Гордин
―
Да. Или, может быть, на антрепризу какую-то. И тут его привели в современный театр, он увидел это. По-видимому, у него был некоторый шок. Ну, понятно. Тут просто странно, что… Я понимаю, спектакли могут вызывать разную реакцию. Действительно, они достаточно провокативные. Но важно, чтобы в окружении министра культуры, наверное, были разные люди, которые профессионально занимаются театром. Не знаю, остались ли они сейчас в окружении министра культуры, эти люди.
К. Ларина
―
Всё меньше и меньше. Мы же знаем эти имена, которые отваливаются – люди, которых увольняют или которые сами ушли оттуда, из этого пространства чиновничьего. Начиная с Капкова, да?
И. Гордин
―
Да, Капков был последним светлым пятном, который как-то умудрялся поддерживать всё это. Я не знаю его отношения к другому режиссёру, но он всё принимал.
К. Ларина
―
Он, кстати, своих вкусов никогда не демонстрировал и никогда не принимал решений, опираясь на свои собственные «нравится», «не нравится».
И. Гордин
―
У него была кроме этого, по-видимому, какая-то команда, которой он доверял.
К. Ларина
―
Да, он доверял экспертам. Ну, Гинкас и Яновская – очень смелые люди, как граждане, мы это знаем. Их всегда встречаем и на каких-то акциях оппозиции… Извините меня, когда Михаил Ходорковский сидел в тюрьме, первыми, одними из первых, кто публично высказывался в его поддержку, в его защиту, были Кама Гинкас, Генриетта Яновская, Игорь Ясулович, кстати. Я уж не говорю про Лию Ахеджакову. Можно ещё несколько имён назвать. Но, тем не менее, тюзовские руководители в этом смысле в авангарде. И действительно смелые люди. При этом они не ставят политических спектаклей, они не ставят про политику. Но они всегда в тех вещах, которые они берут, говорят о сегодняшнем дне, о современности, о сегодняшних проблемах человека, гражданина и страны в итоге. Я не знаю, мне кажется, уж точно, если победит это мракобесное консервативное большинство, которое будет определять, что можно, а что нельзя, то им места здесь не будет абсолютно; и этому театру с таким лицом, которое сегодня имеет Театр юного зрителя.
И. Гордин
―
Они прошли уже столько за свою жизнь, они уже получили столько уроков и 70-х годов, когда они были задвинуты вообще, выдворены из профессии. Они действительно в театре занимаются прежде всего человеком. То есть это не такой театр, как «Театр.doc», который театр сегодняшнего дня.
К. Ларина
―
Прямого действия.
И. Гордин
―
Гинкас занимается тем, что ему интересно, тем, что его волнует. Мне кажется, что ему было бы скучно ставить буквально… «Вечером в газете – а утром в куплете».
К. Ларина
―
Публицистику.
И. Гордин
―
Он всегда, конечно, в спектаклях проводит эту линию. Я не знаю, что будет дальше. Надо работать, пока есть такая возможность.
К. Ларина
―
Сопротивляться надо. Не надо поддерживать всю эту ересь. Ересь!Роли, Игорь.
И. Гордин
―
Уже пришли?
К. Ларина
―
Да, не то слово. Уже можно выбирать.
И. Гордин
―
Давайте.
К. Ларина
―
Раскольников. Уже поздновато, наверное?
И. Гордин
―
Да, уже всё, поздно.
К. Ларина
―
Уже скорее Порфирий Петрович.
И. Гордин
―
Порфирий Петрович – это была моя первая работа в театральном институте.
К. Ларина
―
Серьёзно?
И. Гордин
―
Отрывок с Ириной Ильиничной Судаковой, когда как раз мы занимались на втором курсе Достоевским. Да, Порфирий Петрович.
К. Ларина
―
Сейчас, кстати, играет Игорь Достоевского – спектакль «Кроткая». Фактически моноспектакль.
И. Гордин
―
Да, «Кроткая».
К. Ларина
―
«Гамлет, Фигаро», – предлагает вам Любовь. Вы что, думаете, что ему 25?
И. Гордин
―
Не видно на экране? (Смех.) Ну, «Взрослые дочери» они должны были видеть. Какой Фигаро-то?
К. Ларина
―
Так. Алла нам пишет: «Ну, Гордин – это же типичный дядя Ваня!» Вообще Чехова много предлагают.
И. Гордин
―
Это близко.
К. Ларина
―
Из Чехова сейчас идёт «Дама с собачкой», ещё раз назову. Был Петя Трофимов, это было давно у Някрошюс в «Вишнёвом саде». А так больше Чехова не случалось? В «Иванове»?
И. Гордин
―
«Иванов» был.
К. Ларина
―
Но Иванова не играл, нет?
И. Гордин
―
Иванова не играл. Я играл Боркина.
И. ГОРДИН: Немножко я так шугаюсь, немножко сторонюсь каких-то признаков внимания к себе
К. Ларина
―
Князь Болконский. О, как воспринимают люди, да? Благородный молодой человек. Почему-то роль Синей Бороды предлагает нам Оля.
И. Гордин
―
Это тоже мы играли.
К. Ларина
―
Серьёзно?
И. Гордин
―
Мы играли, у нас была оперетта «Рыцарь Синяя Борода». Она называлась «Жак Оффенбах, любовь и тру-ля-ля».
К. Ларина
―
А, это в театре.
И. Гордин
―
Да, оперетта Оффенбаха. Но я играл не Синюю Бороду, а его помощника и советника. В общем, да.
К. Ларина
―
Следующее предложение – Гумберт, «Лолита».
И. Гордин
―
Ну да.
К. Ларина
―
Да?
И. Гордин
―
Возможно, да.
К. Ларина
―
Почему нет? Кстати, был замечательный спектакль Виктюка, по-моему, где Ира Метлицкая играла. Прекрасный был. Так, дальше поехали. Иванов и вообще Чехов, опять же, называют. Клавдий. Клавдий – это всё-таки ближе, чем Гамлет, наверное, интереснее.
И. Гордин
―
Да, скорее да.
К. Ларина
―
Чехов как герой. Антон Павлович Чехов.
И. Гордин
―
А я пробовался когда-то.
К. Ларина
―
У Хуциева?
И. Гордин
―
У Хуциева, да. Он ещё до сих пор снимает этот фильм. Там Влад Ветров играет.
К. Ларина
―
В «Современнике».
И. Гордин
―
Это было лет, наверное, 12 назад. Он до сих пор снимает. (Смех.)
К. Ларина
―
Ну, люди работают.
И. Гордин
―
Я думаю: как хорошо, что я туда не попал. Но у меня остались фотопробы.
К. Ларина
―
Ну и как?
И. Гордин
―
Там же Лев Толстой и Чехов. В основе фильма их встреча, единственная встреча в Ялте, когда они встретились. Я пробовался, помню, с Альбертом Филозовым. У меня тогда ещё не было вообще практически никакого опыта съёмок. Это было забавно, когда я увидел себя в гриме Чехова.
К. Ларина
―
Похож, наверное? Да-да-да.
И. Гордин
―
Что-то, наверное, да.
К. Ларина
―
Так. «Предлагаю Игорю сыграть Бальзаминова или Хлестакова», – предлагает нам Дмитрий.
И. Гордин
―
Всё младше и младше. К Бальзаминову уже пришли. (Смех.) Я помню, наверное, мне уже было лет 40, а в кино надо было играть школьника, там действие развивалось в современности и в воспоминаниях. Когда мне сказали, что я должен играть школьника, я сказал: «Это уже будет, по-моему, мне кажется, совсем». Нет, нарядили меня в школьный костюм. (Смех.) Одели такие длинные волосы, парик, и школьника я играл. Поэтому, в принципе, мы близки уже к этому. Бальзаминов – ему ведь 16 лет было. Ещё «Недоросль» пусть, Митрофанушку – и будет полный комплект.
К. Ларина
―
Дальше поехали. «Князь Мышкин», – это нам предлагает Виталий из Санкт-Петербурга. Не пробовали никогда?
И. Гордин
―
Ой, Мышкин…
К. Ларина
―
Это ваше, наверное, всё-таки, безусловно, как мне кажется, я согласна, по психофизике, по всему. «Митя Карамазов, дядя Ваня, Клавдий», – вот целый набор Алекс вам предлагает. «Роль Астрова», – ещё одна чеховскую роль предлагает вам Михаил. Маяковский как персонаж. Хемингуэй как персонаж. И Пётр Первый. Вот какой набор вам предлагают! Я так сразу смотрю, прикидываю. Да-да-да, можно, можно.
И. Гордин
―
Здесь, значит, усики. (Смех.)
К. Ларина
―
«Николай Платоныч в рассказе Бунина „В Париже“», – предлагает Анна. Это то, что, по-моему, сейчас играет Барышников.
И. Гордин
―
Это, по-моему, то, что играл Яковлев.
К. Ларина
―
А, точно! В «Пристани».
И. Гордин
―
В «Пристани» играл вот этот рассказ, по-моему, мне кажется. Гениально!
К. Ларина
―
Александр Галич как персонаж. Неожиданное предложение. Вы поёте, играете?
И. Гордин
―
Я пою.
К. Ларина
―
Серьёзно?
И. Гордин
―
Да. Я работал в театре Камбуровой.
К. Ларина
―
А! Да-да-да.
И. Гордин
―
Я играл там «Цыганы» Пушкина. А потом у меня был там творческий вечер, я два часа в двух отделениях пел песни. Это был единственный…
К. Ларина
―
А играете на гитаре?
И. Гордин
―
Да, я играю периодически раз в году на гитаре. И потом, я выступаю каждый год в Переделкино. Сейчас был вечер Эшпая Андрея в концертном зале Чайковского…
К. Ларина
―
Эшпая-старшего, композитора?
И. Гордин
―
Старшего, Андрея Яковлевича. И Андрей Андреевич Эшпай собрал команду артистов, (своих же, драматических), всем раздал песни, и мы пели с симфоническим оркестром. Я пел неизвестную песню из фильма «Первый троллейбус», но как-то это на всех произвело большое впечатление. В общем, все остались довольны.
К. Ларина
―
Так надо как-то это тоже…
И. Гордин
―
Есть такие планы.
К. Ларина
―
Это хорошая вещь. Если есть талант к этому – прекрасно, замечательно. Дальше поехали. Стэнли Ковальски, «Трамвай „Желание“». Вообще Уильямс – да, да. Когда я посмотрела Олби, «Вирджинию Вулф», я тоже подумала…
И. Гордин
―
А у нас же был «Трамвай „Желание“».
К. Ларина
―
Тоже был?
И. Гордин
―
В театре.
К. Ларина
―
А, в театре! А вы не играли там?
И. Гордин
―
Нет, мне не доверили. Не знаю, мне кажется, что я совершенно другого типа. Тут такой нужен мачо.
К. Ларина
―
Здесь такое грубое животное должно быть.
И. Гордин
―
Тоже интересно.
К. Ларина
―
Так, сейчас дальше пойду. Тут уже пошли юмористические предложения – Штирлиц. Фауста предлагают всерьёз. И всерьёз ещё одно предложение – тоже Александр Галич. Почему-то в вас что-то нашли, ещё один слушатель находит что-то общее. А, «Тёмные аллеи» играл в «Пристани» Яковлев.
И. Гордин
―
Так и назывался рассказ – «Тёмные аллеи»?
К. Ларина
―
Есть такой рассказ. Это сборник называется.
И. Гордин
―
Ну, цикл, да.
К. Ларина
―
Ну что ж, мы плавно переходим к творческим планам. Это будет последнее, что я вас спрошу по традиции. Что там дальше у вас? Что у вас там в репетициях сейчас?
И. Гордин
―
Я сейчас ничего говорить, конечно, не буду.
К. Ларина
―
А почему? Нельзя?
И. Гордин
―
Ну, нельзя, потому что мы только в самом начале пути.
К. Ларина
―
В театре? С Гинкасом?
И. Гордин
―
В театре с Гинкасом. Из того, что мне наобещали, напророчили: в планах есть и Чехов, и Достоевский, и песни, песни, песни.
К. Ларина
―
Ничего не раскрываете.
И. Гордин
―
Я пока ничего не могу. В Театре наций уже второй или третий год попытка репетиций «Иванова» чеховского, но там у меня другая роль, с таким знаменитым режиссёром Люком Бонди. Это в планах через год. Мы должны были в этом году репетировать, но пока всё это перенеслось на следующий год.
К. Ларина
―
Ну что ж, мы должны заканчивать. Игорь Гордин, заслуженный артист Российской Федерации, ведущий артист Театр юного зрителя, кино. И обратите внимание, оцените, господа: я ничего не спросила про Юлию Меньшову.
И. Гордин
―
Спасибо большое!
К. Ларина
―
А? Вот видишь! Так что приходи ещё. (Смех.) Спасибо большое! И спасибо всем нашим слушателям за такую активность. Я думаю, что Игорю понравились роли, которые вы ему предложили. Спасибо.