Мира Тодоровская - Дифирамб - 2015-05-10
К. Ларина
―
14 часов 9 минут, мы начинаем нашу программу. Сегодня в нашей студии режиссёр и продюсер Мира Тодоровская. Здравствуйте, Мира Григорьевна.
М. Тодоровская
―
Добрый день.
К. Ларина
―
У нас сегодня замечательный повод – закончена работа над фильмом «Встречи на Эльбе в далёком 45-м». Фильм поставили Мира Тодоровская и… Она сама расскажет о своей команде, с кем она работала. Это последний сценарий Петра Ефимовича Тодоровского, он так и не снял этот фильм, хотя очень хотел, и он о нём говорил. Я просто хочу сейчас, чтобы нашил слушатели услышали, а не увидели тот самый ролик, который был на сайте Planeta.ru, когда вы предлагали поучаствовать в создании этого фильма в рамках краудфандинга. И в этом ролике как раз сам Пётр Ефимович рассказывает про этот фильм и про своё отношение к этому времени – к весне 1945 года. Давайте послушаем.ЗАПИСЬ
П. Тодоровский
―
Когда закончилась война, мне 26 августа 1945 года было 20 лет. Я прошёл Польшу и всю Германию. Наша 47-я армия участвовала во взятии Берлина. Мы Шпандау взяли, а потом мы уже почему-то в центре Берлина не участвовали, нас бросили к Эльбе. С 7-го на 8 мая мы были от Эльбы где-то в 500 метрах, не больше. Мы сразу не понимали, в чём дело. Немцы поставили зенитные установки вот так горизонтально, штабеля этих снарядов зенитных – и просто безостановочно стреляли. Всю ночь мы не могли поднять головы. Наконец всё затихло в 4 утра. И когда мы выбежали из леса, мы видим – вплавь немцы плывут, а американцы стоят, машут. Оказывается, был мост, через который всю ночь переправляли. На мосту уже нагромождение машин. Все, как пауки, лезли на ту сторону. Один американец, второй, третий переплыли к нам – братание, звёздочки туда, эти сюда. Вы знаете, это было 8 мая. Я вам скажу, что чисто подсознательно мы остались живы. И затихло вдруг, наступила тишина.У меня лежит сценарий, который я давно написал, называется «Оглушённые тишиной», потому что мы настолько привыкли… Бесконечная стрельба, бомбёжки, всё что хотите – а тут наступила тишина. И трава, уже трава вот такая. И мы сбросили сапоги с портянками. И где-то уже лошади валятся по этой траве… И где-то гармошка запиликала вдали… И я с Серёжей Ивановым, с которым я с училища знаком, это мой большой друг был, легли в траву и уснули. И когда я первый проснулся, я увидел грязные потные ноги, и на большом пальце сидел мотылёк, бабочка. И я понял, что война закончилась…
К. Ларина
―
Кстати, этот эпизод есть в картине: действительно скидывают сапоги и портянки герой вместе со своим товарищем, ложатся в траву и засыпают абсолютно счастливые. Мира Григорьевна, «Оглушённые тишиной» – это тот самый сценарий?
М. Тодоровская
―
Да, тот самый.
К. Ларина
―
Вы решили назвать по-другому этот фильм.
М. Тодоровская
―
Да, потому что очень… Вообще, все называют этот фильм «Встреча на Эльбе».
К. Ларина
―
Ну, конечно, потому что так и есть.
М. Тодоровская
―
Но был же уже фильм «Встреча на Эльбе»?
К. Ларина
―
Была «встреча», а сейчас «встречи».
М. Тодоровская
―
Специально написала «встречи в далёком 45-м», но всё равно называют фильм «Встреча на Эльбе». Но я хочу сказать, что мы с вами виделись 11 месяцев назад, Ксения.
К. Ларина
―
Всё помните.
М. Тодоровская
―
И за эти 11 месяцев у меня столько всего в жизни произошло, передать вам не могу!
К. Ларина
―
Давайте расскажем.
М.ТОДОРОВСКАЯ: Все были категорически против этой картины. Мне не на кого было даже опереться
М. Тодоровская
―
Как ни странно, мне сейчас хочется вне темы рассказать одну историю, которую я давно хотела рассказать, и как-то не было случая.Дело всё в том, что мой муж (не помню, в каком это было году, простите меня) был номинирован на «Оскар», и номинирован всерьёз – за картину «Военно-полевой роман». Картину он снял в Одессе, а в это время он уже работал на «Мосфильме». И встал вопрос о его поездке на «Оскар». Приглашали его с женой – двух человек. Наши органы, тогда ещё КГБ, решили: два человека – это повод. И приставили к нему «сорок первого», как тогда их называли, и срочно этому «сорок первому» нужно было пошить смокинг, потому что правило фестиваля – смокинг. Вручение «Оскара» – тем более смокинг.
И вот Пётр Ефимович, с одной стороны, а этот кэгэбэшник, с другой стороны – начали шить смокинги на «Мосфильме». В общем, им пошили из плотной ткани не очень хорошие смокинги. Пётр Ефимович уже улетел, и должен улететь «сорок первый». И он вдруг мне звонит и говорит: «Мира Григорьевна, я мучился, я мерил этот смокинг, будь он неладный! Можете себе представить, сейчас американская сторона мне отказала в приезде!» И я ему отвечаю: «Ай-ай-ай!» И в это время Пётр Ефимович выступает в Америке на пресс-конференции, его спрашивают: «Почему вы один, без жены?» Он говорит: «У неё не нашлось времени, чтобы приехать». То есть американцы приглашали его с женой, но не с кэгэбэшником.
Но тогда, кстати, наехали американские кэгэбэшники, облепили моего мужа. Он хотел повидаться хоть с кем-то из своих друзей-операторов, которые живут в Америке, и он это делал ночью. Всё, что я хотела рассказать. Кончилась эта история вот чем. Там был Милош Форман, который дружил с Петром Ефимовичем, он был председателем жюри. И они отказали ему по той причине, что буквально в эти же дни в Берлине русский солдат убил американского офицера. И вместо картины «Военно-полевой роман» Тодоровского «Оскара» получил швейцарский сценарист, написавший книжку про шахматиста Корчного. Вот так. Вот такая история.
К. Ларина
―
Политика опять вмешалась. Но «Встреча на Эльбе» – тут у вас опять всё как-то не совпадает с сегодняшней ситуацией. Я понимаю, что фильму будет трудно пробиться на экран, потому что в фильме мы видим дружбу и любовь между русским солдатом и немецкой девушкой – это одна линия. Вторая линия – дружба и любовь между русским солдатом и американской девушкой Венди. Ну, там много таких вещей, которые сегодня не приветствуются.
М. Тодоровская
―
Вы знаете, на сегодняшний день совершенно другая проблема. Столько всего наснимали к этой дате и настолько все работают локтями, пытаются пробиться хоть на какой-то телевизионный канал, хоть куда-то, что я оказалась вообще вне обсуждения.
К. Ларина
―
Послушайте, во-первых, вы его сняли – это уже, считайте, победа. С чем я вас и поздравляю, Мира Григорьевна!
М. Тодоровская
―
Спасибо большое!
К. Ларина
―
Потому что мы же когда с вами разговаривали, вы вообще в таком отчаянии были (я помню наш тот эфир), что всё, ничего не получится. Так вот – кино есть! Оно готово от начала до конца, от первых титров до последних. И такой там вообще поклон Петру Ефимовичу в финале фильма! Там его и голос услышите (я это говорю нашим слушателям), там музыка Петра Тодоровского.
М. Тодоровская
―
И увидите его.
К. Ларина
―
И его можно будет увидеть. Вообще, просто молодчина! Давайте мы всё-таки про это расскажем. Кто помогал? Я знаю прекрасно, как это можно было поднять. Кто помогал вам в этой работе? Расскажите об этом.
М. Тодоровская
―
С нашей, российской стороны – никто. Все были категорически против этой картины. Мне не на кого было даже опереться.
К. Ларина
―
Режиссёра вы всё искали. Так и не нашли среди российских?
М. Тодоровская
―
Режиссёра я не нашла. Я не от хорошей жизни сама стала режиссёром этой картины. Не нашла. Но пишут неправду вот в тех статьях, Тельнов написал: «Десяти режиссёрам она предлагала, но сценарий так плох, – сценарий Тодоровского, – что ни один не согласился». Это была неправда. Все хотели, все извинялись. Все были в работе. Я не хотела сама снимать, потому что быть одновременно и продюсером, причём не имея денег, и режиссёром – это почти невозможно. Но мне пришлось самой.Я окунулась в это, уехала во Вроцлав, это такая небольшая студия на бывшей немецкой территории, и там начала разговаривать с людьми по поводу того, что я без группы, у меня отсюда никого, вот такая ситуация. Извините, мистика вроде бы, но мне кажется, что за моей спиной в это время стоял Пётр Тодоровский. Потому что первый, кого я увидела – маленький толстенький человек, и он меня спрашивает: «А вы кто?» Я говорю: «Я режиссёр из Москвы». – «Ой, как интересно! А я оскаровский режиссёр-художник, – он мне говорит. – И я сейчас свободен». Представляете? И я получаю сразу такого художника! Вы видели картину, вы видели этот городок, который стоит в степи, как торт на скатерти. И замок… Замок – это отдельный разговор. Замок потрясающий! У меня получились такие интерьеры…
К. Ларина
―
Подождите. Интерьеры внутри замка – это всё художник? Я думала, что это настоящий какой-то…
М. Тодоровская
―
Это всё настоящее. Нет, он это нашёл. И город он нашёл, и это он нашёл. Без него я бы не нашла. Что я могла? Я вообще одна приехала туда, представляете. И ещё подгребли какие-то люди, создалась группа, в общем, снимали.
К. Ларина
―
То есть там поляки участвовали, немцы участвовали, да?
М. Тодоровская
―
Там поляки, немцы, Эва Шикульска там снималась. Много поляков снималось. Главные герои в основном всё-таки… Там немка снималась.
К. Ларина
―
Хорошая очень девочка.
М. Тодоровская
―
Да, хорошая очень девочка. Но американку играет полька. Причём с ней была такая история. Я на два дня уехала, приезжаю – она такая сидит, какие-то, знаете, как сосульки, тут волосы. А она же – главная красавица фильма.
К. Ларина
―
Она Мэрилин Монро просто в фильме.
М. Тодоровская
―
Мэрилин Монро. И гримёры мне говорят… Эстетик мне начинает про эстетику разное. Я говорю: «Девочки, сделайте из неё Мэрилин Монро». И всё случилось.Конечно, мне было нелегко. Поляки раньше не были настолько иностранцами, как сейчас. Сейчас это иностранцы. Не так легко было работать. Но мне второй раз очень повезло, когда мне пришлось снять польского режиссёра, которого я пыталась, и взять оператора вместо режиссёра. И с оператором мне повезло. У меня такое ощущение, что у нас сейчас в нашем кинематографе нет операторов такого уровня, как я получила. И то, что вы видели… Всё это засверкало, он снимал всё замечательно. Более того, я поняла: если мне нужно выскочить в Москву на два дня за деньгами (потому что всё время у меня была проблема денег, как вы понимаете), то я ему доверяла, и он объекты какие-то снимал. И благодаря тому, что он умело это всё делал, мы сняли за 28 дней картину, сложную картину.
К. Ларина
―
Это когда было, в какое время вы это сделали?
М. Тодоровская
―
Это было полгода назад всего лишь.
К. Ларина
―
То есть в этом году, да?
М. Тодоровская
―
Ну, конечно. Я же вам говорю, мы с вами виделись 11 месяцев назад.
К. Ларина
―
Я просто почему уточняю, спрашиваю вас? Ситуация украинская как-то повлияла на ваши отношения с иностранными вашими партнёрами?
М.ТОДОРОВСКАЯ: Бондарчук сейчас получил деньги на шесть фильмов. Я уж не говорю о других. А мне до сих пор – ни копейки
М. Тодоровская
―
Вы знаете, никак не повлияла. Им плевать на Украину, им плевать даже на Россию. Они хотят на Запад.
К. Ларина
―
Вы имеете в виду поляков, да?
М. Тодоровская
―
Да. Нет, их совершенно ничего не волновало. Их волновало, чтобы было нормальное финансирование, чтобы они нормальные деньги получили. И мне это было страшно трудно, я вам признаюсь, потому что по-прежнему мне до сих пор никто не дал ни одной копейки денег. Сейчас пришёл Фонд кино – единственное место, где ещё есть деньги, представляете. И Фонд кино знал всё это время. И Малышев, который руководитель Фонда кино, мне сочувствует и хочет мне помочь, но не может, потому что Бондарчук сейчас получил деньги на шесть фильмов. Я уж не говорю о других. А мне до сих пор – ни копейки. И обещают, что через неделю, может быть, будет ещё какое-то дополнительное заседание и там мне дадут. Я прочла, что там претендуют 30 человек. Они три года назад дали на этот же проект (должен был снимать Тодоровский) 15 миллионов рублей. Вот это то, что у меня было. Я сохранила их, эти 15 миллионов. Ещё министр Авдеев, который в это время был министром, попросил «Сбербанк»… Ой, я забыла, кто директор «Сбербанка».
К. Ларина
―
Греф.
М. Тодоровская
―
Грефа. И Дмитриева, ещё один банк. И поскольку министр просил, они мне дали по 500 тысяч долларов. Это я сейчас честно перед всеми признаюсь, что у меня был миллион долларов, потому что я не потратила, и ещё 500 тысяч рублей. Вот всё, что у меня было. Я действительно продала всё своё имущество. Радостно! Меня ничто не держало на земле, потому что…
К. Ларина
―
Ну как всё имущество? А что у вас сейчас осталось?
М. Тодоровская
―
Меня имущество не держало на земле, потому что незадолго до этого умер мой муж, с которым я прожила всю жизнь, и поэтому мне терять имущество было смешно даже.
К. Ларина
―
Так, спокойно! Я чувствую… Не надо! Спокойно! Вы сделали главное – вы сняли кино. Давайте теперь думать, как его показать. Дальше что? Нужно получать прокатное удостоверение? Как там у вас это происходит?
М. Тодоровская
―
Я ещё не получила. Нет, ну всё идёт своим путём.
К. Ларина
―
Тут-то дадут, да?
М. Тодоровская
―
Праздники закончатся, и всё путём. Спасибо «Мосфильму», они меня приняли уже на постпродакшн. Кончаются съёмки, потом начинается монтажно-тонировочный период – это называется постпродакшн. «Мосфильм» меня принял, Шахназаров дал мне скидку 35%, потому что на «Мосфильме» всё очень дорого. Но я не жалею, потому что «Мосфильм» всё сделал очень качественно. То, что мы видим, звук, и всё – это всё-таки «Мосфильм». И всё, точка поставлена буквально неделю назад.
К. Ларина
―
То есть то, что я видела – это уже окончательный вариант, готовое кино, да?
М. Тодоровская
―
Это уже готовый фильм.
К. Ларина
―
Не знаю, мне кажется, что его по телевизору показать было бы неплохо, конечно. Это было бы неплохо, это самое лучшее.
М. Тодоровская
―
Знаете, сейчас, как волки, все рвутся со своими фильмами! Снято, по-моему, 100 фильмов, посвящённых 9 Мая. Все просто не знают, куда прорваться. На какое телевидение? Куда? Я дала незаконченный фильм на Первый канал и на Второй канал – они молчат до сих пор. Но на Первом канале Титенков мне сказал: «Мира Григорьевна, у вас замечательный фильм, и его время придёт, – это заместитель Эрнста. – Но мы не можем сейчас показать, потому что запланировано такое количество…» Куда они все несутся? Причём нет вроде бы денег, не за что снимать кино…
К. Ларина
―
Ну, уже сняли, уже надо показывать. Куда деваться? Кстати, давайте вспомним, что и с предыдущим фильмом Петра Ефимовича «Риорита» тоже был очень долгий путь к зрителю.
М. Тодоровская
―
Долгий был путь. Сейчас его воспоминают. Его и в прошлом году показывали, и интервью у меня брали по поводу «Риориты». Это был хороший фильм, но он был крайне жёсткий. Мой фильм доброжелательный. Вы это почувствовали?
К. Ларина
―
Я вам говорю, что он прекрасный по настроению. Я поймала себя на том, что я смотрю его и всё время улыбаюсь. Он сделан очень изящно. И то, что музыка Петра Ефимовича, и его интонация в этом фильме угадывается, она слышна – это очень важно. Но я вам говорю… Что я вижу? Я вижу то, что не совпадает сегодня с атмосферой, которая у нас существует в стране: «Мы в кольце врагов, а не в окружении друзей!» А у вас фильм про то, что мы в окружении друзей, понимаете.
М. Тодоровская
―
Я вам скажу, что я несколько дней назад показала героям. У меня было из всех, кого вы видели, пять русских актёров.
К. Ларина
―
Ребята замечательные, кстати.
М. Тодоровская
―
У меня не было денег приглашать из России актёров, я брала польских, немецких.
К. Ларина
―
Нет, но герои-то главные наши.
М. Тодоровская
―
А героев пять. Даже наш генерал пожилой – это русский замечательный артист. Он такой милый был человек, потрясающий!
К. Ларина
―
Фамилия какая у генерала?
М. Тодоровская
―
Яковлев. И там, где он поёт «Чёрный ворон», Валера, мой сын, сказал: «Убери! Это безвкусица!» Я сказала: «Нет! Я его оставлю». Ничего он не портит в картине, правда? (Смех.)
К. Ларина
―
Не портит.
М. Тодоровская
―
Он на месте. Ну, картина доброжелательная. Почувствовали это? Я думаю, что придёт её время. Для меня сейчас главное, что я её сделала. Фонд – там между собой они, знаете, как пауки в банке, потому что руководит фондом Никита. Вообще всем у нас в стране сейчас руководит Никита Михалков.
К. Ларина
―
Ну, не всем.
М. Тодоровская
―
Я Никите показывала сценарий. Он сказал: «Сценарий категорически мне не нравится».
К. Ларина
―
А почему?
М. Тодоровская
―
Он даже не стал объяснять.
К. Ларина
―
Там, конечно, важно то, что мог знать только человек, который воевал и который сам это пережил, как Пётр Ефимович, как сейчас в нашем прологе он про это рассказывал – про это настроение, это ощущение, что войны больше нет, и прекрасные девушки, и прекрасный город, и прекрасная погода, и солнце, и ощущение какой-то невероятной свободы. И он, кончается, кстати, очень тяжело, когда их загоняют в эти вагоны, в эти теплушки, и они обратно на Родину едут. И особого счастья они не испытывают, эти люди.
М. Тодоровская
―
Так оно и было. Более того, я же не могла показать, что с этими людьми, когда они приехали на Родину.
К. Ларина
―
Когда они вернулись. Давайте мы сейчас новости послушаем, а через пять минут продолжим наш разговор. Напомню, Мира Тодоровская в нашей студии.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Гость нашей студии только один человек, один гость – это Мира Григорьевна Тодоровская. Но вы прекрасно понимаете, что сегодняшний наш «Дифирамб» – это, конечно, посвящение и Петру Ефимовичу Тодоровскому. Сегодня мы говорим о фильме «Встречи на Эльбе», сценарий Петра Тодоровского, а режиссёр и продюсер фильма – Мира Тодоровская. Мира Григорьевна, вы хотели про хорошую новость. Вы не забыли, про какую?
М. Тодоровская
―
Не забыла. Сначала начну с более важного. Мой фильм никто и звать его никак. Объясняю. Потому что я его снимала, как частное лицо.
К. Ларина
―
То есть там нет никакой киностудии, да?
М. Тодоровская
―
Киностудия «Мирабель», моя, но всего лишь, больше ничего. Никто больше в этом фильме не участвует, кроме поляков, которые все в титрах, которые за деньги по найму делали этот фильм, не вкладывая деньги. И мне предстоит такой вопрос: мне нужно получить прокатное удостоверение. Тельнов и Мединский сейчас опять вмешаются и скажут: «Фильм нам этот не нужен».
К. Ларина
―
Нет, всё равно они должны дать какое-то обоснование, если они откажут в прокатном удостоверении. Я боюсь, тут есть, конечно…
М.ТОДОРОВСКАЯ: Вообще всем у нас в стране сейчас руководит Никита Михалков
М. Тодоровская
―
Представьте, что фильм сделан частным образом и частным лицом, ни одна студия не участвовала, кроме услуг «Мосфильма» на постпродакшне, на монтажно-тонировочном периоде. Меня сейчас пригласили в Вашингтон.
К. Ларина
―
Это хорошая новость уже?
М. Тодоровская
―
Это хорошая новость. Американо-российский культурный фонд, они позвонили: «Мы вас ждём 14-го числа с вашей картиной. У нас вечер, посвящённый 9 Мая». Я сказала: «Я не могу с моей картиной, у меня ещё нет документов на неё никаких». – «Тогда пришлите фрагменты», – нас попросили. И вот 14-го они будут показывать на 35 минут фрагменты из моего фильма на этом вечере американо-российской дружбы, Американо-российский культурный фонд.
К. Ларина
―
А вы не имеете права без прокатного удостоверения демонстрировать картину?
М. Тодоровская
―
Нет, ну что вы?
К. Ларина
―
Даже в Америке?
М. Тодоровская
―
Даже в Америке. Тем более. Здесь-то я могу её показать, а в Америке – нет.
К. Ларина
―
Тогда расскажите, как вообще эта процедура проходит. Вы должны эту картину дать на просмотр куда? В Министерство культуры?
М. Тодоровская
―
Вы знаете, раньше это всё было так автоматически, какие-то люди у меня этим занимались. Я не знаю, как, но они дадут. Куда они денутся? Что же, они мне не дадут?
К. Ларина
―
Владимир Ростиславович, в прошлый раз, 11 месяцев назад, мы просили у вас денег. Вы нам их не дали. Не дали?
М. Тодоровская
―
Нет.
К. Ларина
―
Не надо денег – говорим мы вам теперь. Денег нам не надо! Дайте нам возможность показать готовый фильм зрителям, пожалуйста, чтобы не было никаких проблем с прокатным удостоверением, чтобы картина Миры Тодоровской и Петра Тодоровского получила-таки прокатное удостоверение, а уж с прокатом мы как-нибудь разберёмся. Вам же важно, чтобы… Сегодня, конечно, трудно, здесь своя проблема будет.
М. Тодоровская
―
Вы знаете, я вытащила эту запись того, что произошло, где все хором говорили – Мединский…
К. Ларина
―
На этом питчинге?
М. Тодоровская
―
На этом питчинге. «Какой плохой сценарий…» Они разговаривали о кино будущем, о сценарии, как будто бы Тодоровского и не бывало на свете (прошёл тогда год с его смерти), как будто бы в природе не было Тодоровского – номинанта на «Оскара» и лауреата… Знаете, у меня целый круглый стол стоит на даче, где я живу, где стоят его награды фестивалей. Он же получил, по-моему, больше всех наших режиссёров наград на всех фестивалях, в том числе и российских. И они сейчас разговаривают так, как будто бы его вообще не было на свете, понимаете – и Тельнов, и вся эта камарилья, простите.
К. Ларина
―
Давайте посмотрим ещё. Ещё не известно, вы же ещё не подавали.
М. Тодоровская
―
Нет, они дадут. Куда они денутся?
К. Ларина
―
Дадут, конечно.
М. Тодоровская
―
Сын мне говорит: «Ха! У тебя фильм в кармане, и плевать тебе на них».
К. Ларина
―
А сын-то видел?
М. Тодоровская
―
Видел, конечно.
К. Ларина
―
И что он говорит?
М. Тодоровская
―
Он очень переживал всю дорогу, пока я делала постпродакшн.
К. Ларина
―
А он не предлагал свои услуги в качестве режиссёра?
М. Тодоровская
―
Нет. У нас вообще всегда было всё раздельно. Валера – отдельно, поскольку ему пришлось в своё время преодолеть комплекс сына Тодоровского. А мы с Петром – отдельно. Я работала всё время с Петром, и в промежутках, когда он останавливался после «Риориты», я снимала своё кино – например, «Жена Сталина». И с успехом был фильм.
К. Ларина
―
Очень хороший фильм, успешный фильм. Кстати, я тоже помню, тогда сомнения были у Валеры по поводу того, получится ли у мамы режиссёрская работа. Получилась. Прекрасный фильм получился.
М. Тодоровская
―
Я благодаря этому фильму член Шведской киноакадемии, они меня признали. Я для них делала короткую версию, у нас был большой фильм. В последнее время даже хотели как-то отметить юбилей «Интердевочки», а потом не стали – всё-таки про проститутку был фильм. Хотя фильм был очень человечный тогда. В общем, это была моя идея, и мне было очень трудно уговорить Тодоровского снять этот фильм. Я его возила к «Националю» показывать, что такое проститутки, потому что он думал, что проститутки – это сиськастые и жопастые, простите. (Смех.) С трудом уговорила его взять Лену Яковлеву, потому что я была уверена… Лену никто не знал, а я её уже знала. И я сказала: «Она это сделает! И ты увидишь, как она это сделает». Вы помните Яковлеву в «Интердевочке»?
К. Ларина
―
Конечно.
М. Тодоровская
―
И фильм прекрасный.
К. Ларина
―
Ну и потом, она же прекрасно у него играла и в «Анкоре», и вообще везде. Просто замечательная актриса.
М. Тодоровская
―
У нас девочки были замечательные. И Ира Розанова. И я с ними всеми дружила, и они со мной дружили.
К. Ларина
―
Кстати, в этом фильме, про который мы говорим – в фильме «Встречи на Эльбе» – там же небольшую, но очень яркую роль играет замечательная артистка Ирина Пегова, совершенно прекрасна её роль.
М. Тодоровская
―
Она очень хотела и даже ждала. В общем, она хорошо сыграла.
К. Ларина
―
Ребята – я их первый раз всех видела. Может быть, вы несколько слов скажете про них, про актёров?
М. Тодоровская
―
Они только закончили училище.
К. Ларина
―
Вы как выбирали-то? Просто по пробам, и всё?
М. Тодоровская
―
Актёрский отдел «Мосфильма» очень серьёзно работал, занимался. Мы пересмотрели очень много ребят, прежде чем остановиться. Из них же никто ничего не сделал, кроме главного героя – он снимался в небольшой роли в картине Велединского. Все остальные – вообще нигде, ничто и никак. И они очень меня слушали, я очень с ними дружила. Мы жили вместе в этом замке, который вы видите, мы там все и жили. И сейчас они пришли, посмотрели картину, и все обнимали меня и целовали.
К. Ларина
―
Кстати, я подумала, когда смотрела этот фильм… Поскольку он очень плотный по событиям, там получается помимо главного героя и его истории ещё есть несколько побочных линий, то есть появляются персонажи, его сослуживцы, и у каждого есть своя история. И я подумала о том, что, в принципе, из этого сюжета можно было бы сделать отличный сериал, несколько серий серьёзных. И там можно дописать всё это.
М. Тодоровская
―
Вы знаете, я знала это и я об этом думала. В фильме сейчас даже ощущается – как бы одно наезжает на другое.
К. Ларина
―
Да, очень плотный. Хочется поподробнее каждую линию рассмотреть.
М. Тодоровская
―
Конечно, можно было сделать сериал. Но я могу дальше подумать и сделать сериал.
К. Ларина
―
Кстати, сериал, который был, по-моему, по сценарию или по книге Петра Ефимовича, вы меня поправьте – «Курсанты». Это по его сценарию или по его книжке, по воспоминаниям?
М. Тодоровская
―
Вы знаете, это очень обидная история. Спасибо, что вы напомнили, потому что очень обидная история. Он написал замечательную книжку, замечательный сценарий. Потом Валера как продюсер делал этот проект. Пришли ребята, авторы, которые экранизировали книжку Тодоровского, и заявили, что это они всё написали – и в титрах вообще не было Тодоровского.
К. Ларина
―
Ну как? Откуда же я об этом узнала? Значит, он там есть.
М. Тодоровская
―
Потому что я сказала Валере: «Ты борись со своими комплексами неполноценности». И он в этом отношении похож на отца. Ему казалось нескромным настаивать на том, чтобы автора всей этой истории поставить в титрах.
К. Ларина
―
Там есть он в титрах.
М. Тодоровская
―
Я сейчас даже сказала Валере (вы вовремя мне напомнили): «Ты знаешь, поскольку фильм „Курсанты“ вышел без упоминания, что автор Тодоровский, а сценарий сохранился, я могу сейчас заново сделать такой же сериал. И мне, может быть, даже кто-то даст деньги на него, потому что интересный сценарий». Валера мне сказал: «Это твоё право». Понимаете? Вполне можно, там интересная история, там всё это было. Но Валера не совладал со своими чертами, которые он получил от отца. Его отец был очень скромный, Пётр Ефимович, он без меня бы пропал. Ну, вы же видите, что я всё-таки другой человек.
К. Ларина
―
Нет, то, что Пётр Ефимович был очень скромным человеком… У меня небольшое, конечно, общение. Он и здесь был, у нас в эфире, и мы с ним разговаривали нередко. Я поняла, что он совершенно не тот человек, который умеет локтями расталкивать всех. И столько у него было идей! У меня такое ощущение, что он как-то их выбалтывал совершенно простодушно, и очень многие этими идеями пользовались.
М.ТОДОРОВСКАЯ: Пока я живу только фильмом, потому что нужно его закончить
М. Тодоровская
―
Я сейчас разобрала его архивы. Сколько им написано, что можно было бы ещё снимать и снимать.
К. Ларина
―
У вас ещё дело важное… Хорошо, кино вы сняли, Мира Григорьевна.
М. Тодоровская
―
И что с ним будет, не знаю.
К. Ларина
―
Молодец! Вы сняли, оно есть, фильм в кармане, как говорит ваш сын.
М. Тодоровская
―
Знаю, что я в Вашингтоне его покажу.
К. Ларина
―
Вот и хорошо. Пока в Вашингтоне, а там и до нас догребёте. А то, что касается книжки? Учитывая то, что есть неизданные вещи, есть наверняка какие-то записи, есть какие-то попытки написать какие-то истории, вы не хотите книгу сделать из творческого наследия Петра Ефимовича?
М. Тодоровская
―
Ксенечка, представляете, как я этот год была занята?
К. Ларина
―
Могу себе представить.
М. Тодоровская
―
За 11 месяцев я сделала тяжёлый фильм, уже вместе с постпродакшном 11 месяцев. Для меня было главное – сделать это. И пока я живу только фильмом, потому что нужно его закончить, получить прокатное удостоверение, и нужно добиться того, чтобы хотя бы какой-то канал его показал. Я понимаю, что я не верну ни копейки.
К. Ларина
―
А какой канал вы хотите?
М. Тодоровская
―
Я пыталась насчёт проката поговорить – мне говорят: «Что вы? Прокат настолько…»
К. Ларина
―
Подождите. Вы хотите, чтобы какой канал показал?
М. Тодоровская
―
Хочу, чтобы Первый.
К. Ларина
―
Уважаемый Константин Львович Эрнст, мы с Мирой Григорьевной Тодоровской делаем официальное заявление, говорим вам в прямом эфире: лично вам передаст готовое кино…
М. Тодоровская
―
Передала.
К. Ларина
―
Уже передали, да? Посмотрите, пожалуйста, этот фильм. Посмотрите. Мне кажется, что его надо показать.
М. Тодоровская
―
Единственная просьба – посмотрите. Решайте потом, хотите вы его или нет, но хотя бы посмотрите.
К. Ларина
―
Нет, посмотрите и дальше всё-таки поговорите с автором этого фильма. Даже если вдруг вы примете решение, что этот фильм не подходит Первому каналу по каким-то причинам, мне бы очень хотелось услышать, почему. Пусть Константин Эрнст с вами поговорит и скажет, по каким причинам этого не может быть. Или внести какие-нибудь правки.
М. Тодоровская
―
Ну, я знаю, по каким причинам, но говорить в эфире не буду, я не хочу.
К. Ларина
―
Подсказывать не хотите?
М. Тодоровская
―
Нет, не хочу. Ссориться?
К. Ларина
―
Нет, зачем же нам ссориться, если мы предлагаем любовь и дружбу?
М. Тодоровская
―
Дело в том, что они столько сделали…
К. Ларина
―
Всё! Не говорите ничего плохого. Сейчас только о хорошем. Нам нужно добиться, чтобы Константин Львович Эрнст посмотрел этот фильм. Да?
М. Тодоровская
―
(Шёпотом.) Потом я вам скажу.
К. Ларина
―
Мира Григорьевна мне говорит: «Потом я вам расскажу всю правду». (Смех.) Хорошо. Я хотела ещё про этот фильм спросить вот что. А польская сторона собирается его показывать у себя-то? У них тоже есть права на прокат или нет?
М. Тодоровская
―
Они не участвовали в моём фильме.
К. Ларина
―
А, то есть это как бы частная история, да?
М. Тодоровская
―
Конечно. Поляки вообще смотрят западное кино и сами почти не снимают.
К. Ларина
―
А зачем тогда они принимали участие в вашем фильме?
М. Тодоровская
―
Этот оператор, совершенно золотой оператор, я такого здесь не видела…
К. Ларина
―
Всё-таки был оператор, актёры.
М. Тодоровская
―
Он сидел без работы. И, закончив мою картину, он сейчас опять сидит без работы. И если я найду деньги… У меня лежит сценарий Петра Ефимовича про одну девочку и четырёх парней.
К. Ларина
―
Это что такое?
М. Тодоровская
―
Причём девочке 15 лет, а им – около 30, всем. История «В плавнях Днепра». И мне этот оператор… Ой, забываю его фамилию.
К. Ларина
―
Потом вспомним.
М. Тодоровская
―
Он мне говорит: «Давай, приезжай в Польшу, и мы тут снимем эту картину». И я уверена, что он может быть и режиссёром, и оператором.
К. Ларина
―
А что за сценарий-то? Расскажите хоть чуть-чуть.
М. Тодоровская
―
Сплошная эротика, но положительная.
К. Ларина
―
Так. А время-то какое, время действия?
М. Тодоровская
―
Это может быть сегодняшнего дня. Всё дело в том, что отношения между взрослыми мужчинами и девочкой-детдомовкой, которая всех свела с ума, они друг друга чуть не поубивали.
К. Ларина
―
Из-за неё, да?
М. Тодоровская
―
Из-за неё, да. Написал Пётр Ефимович этот сценарий. Сценарий очень интересный. Я дала читать, знаете, кому? Негину, автору «Левиафана». Я ему говорю: «Почитайте. Если вам понравится…» Там нужно работать над сценарием, а он сценарист. И я ему сказала: «Там работы для сценариста очень много. Если вы захотите, вы его потом снимете как режиссёр». Но он что-то дней десять… А потом сказал: «Нет, нет».
К. Ларина
―
Но он прочитал сценарий этот?
М. Тодоровская
―
Он прочитал, мы переговаривались, и он сказал: «Нет, я это не могу». Мне было очень жаль.
К. Ларина
―
Я так понимаю, что там ещё есть какие-то сценарии, которые готовы и которые можно снять? Или это последнее, что есть?
М. Тодоровская
―
Нет, есть «Курсанты», которых можно с точки зрения сегодняшнего дня снять, новый сериал. Потому что они сделали… Во-первых, мне не понравилось, как они это сделали. А Петра Ефимовича уже не было, и ему было не до этого. И есть его сценарий «Курсанты», который можно запросто снимать. Ещё много есть всего. Есть. Нет денег. Без денег кино снимать невозможно. А я всё, что у меня было… У меня были две квартиры, мы с Петром Ефимовичем когда-то их соединили, и у нас была одна такая не очень большая квартира. Мне пришлось их разъединить, чтобы получить больше денег, и продать двухкомнатную и трёхкомнатную.
К. Ларина
―
А где вы сейчас живёте?
М. Тодоровская
―
Не волнуйтесь, я живу у Валеры на даче. (Смех.)
К. Ларина
―
Ну, слава богу, хоть здесь всё нормально.
М. Тодоровская
―
У Валеры на даче, которую построила я.
К. Ларина
―
Понятно. Нет, я знаю, что у вас всех очень сложные взаимоотношения, потому что вы все талантливые люди. Так бывает всегда. Очень талантливые люди. У Валеры сейчас проект мощный, мы всё ждём, когда он будет – про балет.
М. Тодоровская
―
Он в ужасе. Вчера мы встречались, он в жутком состоянии. Он приезжал ко мне. Я очень дружу с его женой, у него чудная жена Женя.
К. Ларина
―
Прекрасная актриса.
М. Тодоровская
―
Я её обожаю, мы очень дружим. У Валеры 9-го был день рождения, и мы всё это отмечали у нас. Конечно, мне с Валерой нелегко. Он не может меня признать… Вот у него такое ощущение, что папа был талант, а я – подмастерье. Так оно и было всегда. Но я подмастерье кое-чего стоящий.
К. Ларина
―
Мне тут трудно вообще спорить. У него, конечно, свой взгляд, у него своя эстетика. Он всегда так очень ревностно относился, когда его сравнивали с отцом. Это вечная история.
М. Тодоровская
―
У Валеры, конечно, комплекс.
К. Ларина
―
Но он абсолютно самодостаточный. Я понимаю, что он наверняка сейчас нас слушает, хватается за голову и говорит: «Боже, что они говорят?! Что они говорят, эти бабы?!» (Смех.)
М. Тодоровская
―
Позвонит и скажет: «Мама, ну что ты?! Мама, ну что ты?!»
К. Ларина
―
Валерий Петрович, всё нормально. С прошедшим вас днём рождения. У нас сегодня много… Смотрите, мы обратились к Мединскому, чтобы он дал прокатное удостоверение. Мы обратились к Эрнсту, чтобы он посмотрел фильм и всё-таки подумал о том, чтобы этот фильм показать.
М. Тодоровская
―
Только посмотрел. Пусть только посмотрит.
К. Ларина
―
И поговорит с Мирой Григорьевной. Я вам желаю здоровья, мужества, стойкости.
М. Тодоровская
―
И ещё Фонд кино, который всё-таки должен мне хоть что-то дать на постпродакшн.
К. Ларина
―
Будем просить? Нет, тут я не могу на себя брать такую ответственность. К Мединскому и Эрнсту могу обратиться, а к Фонду кино – нет, не могу.Мира Григорьевна, большое вам спасибо. Я хочу заканчивать уже наш эфир. Но я подготовила финал для нашей встречи – это песня, которую поёт Пётр Ефимович Тодоровский, это песня, которая заканчивает вашу картину.
М. Тодоровская
―
Я хотела вам это предложить.
К. Ларина
―
Вот! Мы же понимаем. Песня – запись с концерта, который они давали вместе с Игорем Сукачёвым. Собственно говоря, этот вариант песни и звучит в картине. Давайте мы на этом и завершим наш разговор. Напомню, фильм «Встречи на Эльбе в далёком 45-м» готов и ждёт своего зрителя. И надеюсь, что наша следующая встреча произойдёт, когда зрители уже посмотрят ваше кино. Огромное вам спасибо!
М. Тодоровская
―
И вам спасибо большое!ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «СПОЙ ТЫ МНЕ ПРО ВОЙНУ» В ИСПОЛНЕНИИ ПЕТРА ТОДОРОВСКОГО И ГАРИКА СУКАЧЁВА
П. Тодоровский
―
Вы знаете, жил-был замечательный драматург, поэт, сценарист Гена Шпаликов. Этому мальчику в 41-м году было четыре года. И вот спустя много-много лет он написал массу стихов, и среди них много о войне. «Городок провинциальный», который мы пели – это его слова. Просто поразительно, как он спустя много лет почувствовал ту атмосферу нашей жизни довоенной, как всё это было точно написано. И вот ещё одна песня на его слова к фильму «Рабочий посёлок». Музыку сочинил Исаак Шварц.Спой ты мне про войну,
Про солдатскую жену,
Я товарищей погибших,
Как сумею, помяну.
Тебя, Сергей, за Волгой схоронили,
Фанерную поставили звезду.
А мой старший брат убит на Украине
В сорок первом, в сорок горестном году.
Спой ты мне про войну
Да про тех, кто был в плену.
Я товарищей погибших,
Как сумею, помяну.
Всех без вести, всех без вестей пропавших,
А сколько их пропало за войну!
Всех ребят, ребят, Россию не продавших,
Как сумею, как сумею, помяну.
Спой ты мне про войну,
Про советскую страну.
Много разных стран на свете,
Я ручаюсь за одну.
Она меня мальчишкою растила
На трудный хлеб, на трудные хлеба.
Ты одна, одна на всех, моя Россия,
И надежда, и защита, и беда.
Ты одна, одна на всех, моя Россия,
И надежда, и защита, и судьба.