Александр Галибин - Дифирамб - 2014-10-12
К. ЛАРИНА: 14 часов 8 минут. Добрый день ещё раз. У микрофона Ксения Ларина. Мы начинаем нашу программу. И сегодня в гостях у нас актёр, режиссёр Александр Галибин.
А. ГАЛИБИН: Здравствуйте, очень приятно.
К. ЛАРИНА: Народный артист России.
А. ГАЛИБИН: Да. Очень приятно.
К. ЛАРИНА: Мы с Сашей встретились последний раз на нашем празднике на «Эхе Москвы», и я узнала очень хорошую новость – Саша стал молодым отцом. Опять, да?
А. ГАЛИБИН: Да, в который раз. В третий раз стал молодым отцом.
К. ЛАРИНА: Поздравляю!
А. ГАЛИБИН: Спасибо!
К. ЛАРИНА: И наши слушатели тоже поздравляют, потому что всё-таки наследника хотел – наследника получил. И вся жёлтая пресса об этом пишет, что Галибин стал отцом.
А. ГАЛИБИН: Да? Ну, я не читаю.
К. ЛАРИНА: А мы тут читаем. Мы, девочки, любим.
А. ГАЛИБИН: По долгу службы. Нет, я не читаю, но это, правда, очень приятно. Спасибо огромное. Я с уважением к вам, к поздравлениям слушателей. Спасибо большое!
К. ЛАРИНА: И большой привет молодой маме и жене Александра Галибина – замечательной актрисе Ирине Савицковой.
А. ГАЛИБИН: Спасибо большое от лица Ирочки!
К. ЛАРИНА: Ну что ж, как бы закончилась наша торжественная часть, теперь – о деле. Я напомню, что Александр Галибин работает постоянно в театре «Школа современной пьесы». Вот уже какой сезон?
А. ГАЛИБИН: Третий.
К. ЛАРИНА: Третий сезон. Работает и как артист, и я так надеюсь, что и как режиссёр будет работать. Да?
А. ГАЛИБИН: Да, конечно.
К. ЛАРИНА: Ну, давайте мы, Саша, начнём с этого, с последних работ – того, что сейчас происходит в театре и в вашей жизни. Напомню, что театр работает сейчас в помещении новом, так уж сложилось волею судеб, поскольку вы знаете, дорогие друзья, что постигло такое несчастье знаменитое здание на Трубной, пожар произошёл. И театр сейчас работает в новом помещении на Тишинке.
А. ГАЛИБИН: Средний Тишинский, дом 5.
К. ЛАРИНА: Бывший ДК Серафимовича.
А. ГАЛИБИН: Серафимовича, да.
К. ЛАРИНА: Очень хорошее помещение. Оказалось, что бывший ДК… Говорят обычно: «Бывшие ДК бывшими не бывают». Нет, это неправда. Театр, в первую очередь благодаря, наверное, художественному руководителю Иосифу Райхельгаузу…
А. ГАЛИБИН: И попечительскому совету.
К. ЛАРИНА: Молодцы.
А. ГАЛИБИН: В общем, мне кажется, в очень короткие сроки было сделано невозможное внутри этого здания, потому что из такого ДК советского оно превратилось просто в площадку театральную уже со своим духом, со своими законами театральными «Школы современной пьесы». И спектакль, который мы сейчас репетируем… Это спектакль небезызвестного Гришковца Жени, которого театр любит и все его пьесы старается не пропустить мимо. И пьеса, которую театр сейчас взял в работу, называется «Уик Энд». 24 октября у нас должна быть премьера. Если бог даст и всё сложится, то она состоится. А мы в таком жёстком довольно режиме репетируем с утра до вечера эту историю.
Вот мы говорили с Ксенией о том, что Женя Гришковец, может быть, потерял какую-то свою такую силу, что ли, драматургическую, но мне кажется, что это не совсем так, потому что пьеса «Уик Энд» как раз говорит об обратном. Вообще это какой-то другой Гришковец. Это такой Гришковец с глубоким желанием разобраться в психологической ситуации персонажа, о котором идёт речь там. Сюжет довольно простой, сегодняшний абсолютно сюжет. Человек узнает о том, что в понедельник (а уик-энд – это суббота и воскресенье) он должен быть арестован, офис, бумаги – и со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это такой очень большой бизнесмен. И история заключается в том, что на протяжении вот этих двух дней он должен сделать для себя выбор – он должен сделать выбор как человек, как бизнесмен, как личность.
К. ЛАРИНА: То есть у него есть возможность каких-то вариантов, да?
А. ГАЛИБИН: У него есть возможность вариантов и прямая возможность уехать. И я играю его друга, который, собственно, с ним давно в бизнесе. И там есть линия довольно ясная через всю пьесу их взаимоотношений. Там, кроме того, есть семья, есть любовница, есть сын, есть дети, есть ситуации друзей. И это происходит на протяжении буквально этих двух дней. «Уик Энд» – прошу любить и жаловать.
К. ЛАРИНА: А потом голосуют зрители?
А. ГАЛИБИН: В общем, да. Развязка абсолютно неожиданная.
К. ЛАРИНА: Можно играть два варианта: либо остаться, либо уехать.
А. ГАЛИБИН: Можно, да. Но мне кажется, что такая неожиданная совершенно развязка этой истории и такой неожиданный выбор при всех вытекающих последствиях, которые там должны быть. Я приглашаю.
К. ЛАРИНА: А кто играет героя-то?
А. ГАЛИБИН: Героя играет актёр театра… Сейчас, я от волнения забыл фамилию.
К. ЛАРИНА: Сейчас мы посмотрим на сайте во время перерыва и сообщим вам.
А. ГАЛИБИН: Да, давайте это сделаем. Я так волнуюсь, сидя в этой студии, потому что не так часто тут бываешь.
К. ЛАРИНА: Главное – помнит Александр Галибин, что он играет в этом спектакле.
А. ГАЛИБИН: Да, я играю. Я помню. Спасибо, да. Ввели в краску человека. В общем, я просто приглашаю всех наших слушателей на этот спектакль.
К. ЛАРИНА: Скажи, пожалуйста, Саша, Гришковец уже не первый раз обращается к этим героям из мира большого бизнеса. Я так понимаю, что он хорошо этих людей знает. Ну, он сам, собственно говоря, об этом говорил, что подошёл близко и понял, что близко подходить нельзя. Это, кстати, предыдущая его пьеса, о которой мы тоже говорили перед передачей – пьеса «Дом». Да?
А. ГАЛИБИН: Да.
К. ЛАРИНА: Там действительно другая логика. Сейчас мы поищем, найдём. Там действительно другая логика присутствует у людей из этого мира большого бизнеса, на твой взгляд?
А. ГАЛИБИН: Я, честно говоря, так близко не приближался к этому миру.
К. ЛАРИНА: Ну, даже вот когда вы эту пьесу репетируете.
А. ГАЛИБИН: Когда начинаешь этим заниматься, потому что всё равно, так или иначе, ты к этому готовишься, что-то читаешь, слышишь, и то, что тебя окружает… Да.
К. ЛАРИНА: Другая?
А. ГАЛИБИН: Абсолютно другая. Она другая, потому что там, где есть деньги, очень большие деньги, то там появляется такое другое сознание. Так же, как и человек политики, большой политики – у него другое сознание, чем у обычного человека. Это ясно. Любой большой чиновник – он по-другому размышляет. Когда разговариваешь, ты понимаешь, что ты можешь разговаривать с другой планетой иногда. Так и здесь. Мне кажется, да, это люди с другими мозгами.
К. ЛАРИНА: А почему такое раздражение всё-таки в обществе в большинстве, в массовом сознании против людей богатых, против бизнесменов, олигархов?
А. ГАЛИБИН: Не знаю. Лично у меня нет никакого раздражения.
К. ЛАРИНА: Я понимаю. Но мы же видим отношение в обществе к ним.
А. ГАЛИБИН: Я думаю, что это за счёт неравенства. А фамилия артиста, который играет главную роль – это Владимир Шульга.
К. ЛАРИНА: Владимир Шульга – замечательный артист!
А. ГАЛИБИН: Между прочим, замечательный артист театра «Школа современной пьесы», который играет почти во всех спектаклях большие очень роли, и успешно. И последние премьеры у него прекрасные. Вот я вспомнил, спасибо.
К. ЛАРИНА: Возвращаясь к моему вопросу. Чем это объяснить? Оттого что люди так живут плохо по-прежнему в нашей стране? Почему так и не получилось у нас положительного образа бизнесмена большого, богатого человека?
А. ГАЛИБИН: Я думаю, что всё равно присутствует такой момент неравенства, момент сравнения. И мне кажется, это долго ещё будет в сознании. Я думаю, что это идёт, во-первых, после разрушения определённого строя. И пока поколение одно не сменит второе и не будет воспитано какое-то другое поколение с другим сознанием, я думаю, так и будет продолжаться. Потому что всё-таки, я думаю, у нас нет среднего класса. Ну, он есть, конечно, но он минимальный. И поскольку у нас нет вот этого перехода от одного к другому, то возникает сразу сравнение с высшим, и оно, конечно, не в пользу высшего, потому что это неравенство и сравнение: «Ему хорошо, а мне вот так». Мне кажется, что так. Это вопрос сознания, вопрос воспитания и вопрос времени, чтобы это ушло.
К. ЛАРИНА: Опять же, если мы говорим про пьесу «Уик Энд» (ты чуть-чуть нам приоткрыл завесу над сюжетом), это про то, что богатые тоже плачут, грубо говоря? Или про что-то другое?
А. ГАЛИБИН: Нет, это не про «богатые тоже плачут», это про людей. Мне кажется, что это такая попытка Жени войти в мир этих людей и разобраться внутри этого мира, то есть разобраться с человеком, который глубоко в бизнесе, много лет. Разобраться с его сознанием, разобраться с его корнями, разобраться с его размышлениями о каких-то вещах, в том числе и нравственных. Разобраться, что такое семья, что такое любовница, которая есть у каждого второго, или разобраться: «Как шла жизнь детей, когда меня не было рядом?» Ну, какое-то приходит осознание перед бедой. Человек поставлен перед бедой, причём перед сознательной бедой. Не бедой такой – «пришла и ушла» (имеются в виду какие-то несчастья, смертельные случаи), а бедой такой живой, которая грядёт на тебя, и разрушение абсолютно очевидно через два дня. Мне кажется, это связано с огромным количеством обстоятельств. И театр, как мне кажется, пытается с этими обстоятельствами вместе с Женей разобраться. Постановщик Иосиф Райхельгауз, чтобы было понятно.
К. ЛАРИНА: Райхельгауз, да. По поводу постановщиков. Я хочу напомнить нашим слушателям, что Александр Галибин, который, конечно же, вам известен прежде всего как артист – это Пашка «Америка» в далёкой юности («Трактир на Пятницкой»), чуть позже уже в наше время Мастер в экранизации «Мастера и Маргариты». Но театральная общественность знает Александра как успешного и очень плодотворно работающего режиссёра, причём с огромным опытом: это и в Петербурге, это и в Новосибирске в легендарном театре «Глобус», где вы были просто главным режиссёром. И затем драматическая история с драматическим театром Станиславского, где была попытка построить совсем новый театр, но в итоге по разным причинам, как мне кажется, всё-таки по каким-то несовпадениям психологическим – артисты всегда люди сложные, Александр сам знает, как артист – этого не случилось. Я не знаю, сейчас там театр ещё не открылся, по-моему?
А. ГАЛИБИН: В октябре он открывается вроде бы. Дай бог.
К. ЛАРИНА: Режиссёрская судьба – всё, закончена?
А. ГАЛИБИН: Нет, почему? У меня есть…
К. ЛАРИНА: Давайте что-нибудь делайте. Я понимаю, что травму такую получили в этом театре ужасную.
А. ГАЛИБИН: Нет, Ксюша, вот это неправильно. Я не считаю так. Может быть, в эту сторону вообще не надо сейчас даже ходить. Никакой травмы у меня нет.
К. ЛАРИНА: Нет?
А. ГАЛИБИН: Нет. Абсолютно нет никакой. Просто дело в том, что я занимаюсь сейчас историей, которой и начинал заниматься до прихода в театр Станиславского с 2006 года. У меня был сценарий, который назывался «Золотая рыбка».
К. ЛАРИНА: Кино будет!
А. ГАЛИБИН: Да-да-да. «Золотая рыбка». Я им занимался. Потом было вот это предложение театра. И я уже нашёл компанию, которая бы снимала, но соблазн войти в театр, который я по-прежнему люблю, в нём работаю и ценю его – он стал выше. И я вошёл в театр, история отложилась. И когда я ушёл из театра, я её возобновил. На это потребовалось, конечно, большое количество усилий. Вот в этом году мы запустились с картиной.
К. ЛАРИНА: Это полный метр?
А. ГАЛИБИН: Да, это полный метр. В кинокомпании «Дебют», которую возглавляет Борис Токарев, как продюсер он выступил. Министерство культуры дало нам деньги на эту картину. Мы всё-таки три года её пробивали, и в этом году это получилось, чему я очень рад.
К. ЛАРИНА: А сценарий чей?
А. ГАЛИБИН: Это сценарий молодой сценаристки, она живёт в Санкт-Петербурге, Эльзяты Манджиевой при участии Людмилы Гладунко. И мы в запуске находимся, в таком периоде, когда мы ищем. Поскольку это детская история, мы ищем детей. И вот сейчас после эфира я пойду на студию, где у меня кастинг, огромный кастинг, приходит много детей.
К. ЛАРИНА: Может, мы объявим – ещё поищете?
А. ГАЛИБИН: Ой, давайте, с удовольствием.
К. ЛАРИНА: Куда бежать-то? Какие нужны дети?
А. ГАЛИБИН: На киностудию «Мосфильм». Я потом могу продиктовать просто телефон.
К. ЛАРИНА: А дети-то какие нужны?
А. ГАЛИБИН: Эта история… 1946 год, эвакуация в одной из азиатских каких-то республик. Мы будем снимать в Кыргызстане 1,5 месяца, чуть-чуть на «Мосфильме», который нам очень помогает. И я очень благодарен Шахназарову, которому нравится эта история, и он нам поможет с павильонами здесь немножко. А потом мы уедем и будем снимать там. Это замечательная история ребят, к которым с войны приезжает отец, который попадает в больницу, потому что у него идут осколки. И дети… Один видел его, когда ему было три года. Ну, что он помнит? То, как мороженое покупал, в зоопарк водил. И второй парень, которому был всего год. Они хотят этого отца из больницы, естественно, каким-то образом забрать, чтобы он выздоровел, вылечился. И мама им читает сказку. Они находят книжку Пушкина на свалке.
К. ЛАРИНА: Сказка о золотой рыбке?
А. ГАЛИБИН: О золотой рыбке. Они находят эту книжку. Эта история западает им в душу. И на рынке, где они продают коврики (которые вяжет мама из ниток, которые они находят на этой свалке), они видят золотую рыбку, продаёт мужик. И они решают эту рыбку купить, чтобы она исполнила три желания. Ну и со всеми вытекающими отсюда последствиями. Дальше идёт огромное количество всяких перипетий, в том числе связанных и с Востоком, и с детьми. Это вообще история такая семейная, это история для семейного просмотра, это не совсем детская полностью картина. Но это история, когда, короче говоря, папа оказывается дома. И это очень трогательно, щемяще, о любви, о дружбе, о преданности, если хотите, о патриотизме. То есть там комок целый такой любвеобильности, что ли, такой целомудренности детской, непорочности, веры, романтизма. И на эту историю я просто запал и много лет как-то её пытался реализовать. И сейчас я очень сильно этим занят. Это отнимает большое количество времени, поэтому я занимаюсь только этим. Но и репетирую, ещё и набрал курсы. В общем, как-то всё вместе.
К. ЛАРИНА: Всё вместе, да-да-да.
А. ГАЛИБИН: Всё вместе. Вот это хорошо.
К. ЛАРИНА: Саша, всё-таки это не первая же картина режиссёрская?
А. ГАЛИБИН: Нет, полный метр – это первая, конечно, картина. Я снимал, у меня были опыты – и телевизионные были, и в Петербурге мы делали такие большие проекты со старожилами театрами, он назывался «Тише! Идёт репетиция». И телевизионные проекты были. И на рубеже XX и XXI века мы делали о режиссуре такой огромный проект. Потом была телевизионная работа, я снимал потом телевизионный фильм. Но такой опыт художественный, конечно, первый, такой большой серьёзный опыт.
К. ЛАРИНА: А вы уверены, что это будут смотреть? Посмотрите, кто у нас в кинотеатры ходит и на что.
А. ГАЛИБИН: Я думаю… Ксюша, дело в том, что хотим мы или не хотим, нравится нам это или нет, но очень простых вещей никто не отменял. Простых вещей, как порядочность, как любовь, как уважение друг к другу, как уважение к семье…
К. ЛАРИНА: Прекрасные слова. Только это никому неинтересно.
А. ГАЛИБИН: Интересно.
К. ЛАРИНА: Нет. Интересно что-нибудь другое. Экшен.
А. ГАЛИБИН: Так вот я уверяю, что сегодня идёт довольно серьёзный и такой резкий разворот, в том числе и кинематографа, к очень простым человеческим вещам.
К. ЛАРИНА: А не поздно? Зритель-то где для таких вещей? Ведь посмотрите, кто у нас там сидит.
А. ГАЛИБИН: Ксюшенька, у нас всегда были взлёты и падения – как в кинематографе, так и в театре. Если вспомнить 90-е годы, когда казалось, что театр уже никогда не выплывет – но он выплыл, он выплыл сам. Ему никто не помог в 90-е годы, никто – ни министерство, ну никто! Он выплыл сам, он выжил. Мало того, что он выжил, он вынес замечательную волну всё-таки современной драматургии, которая есть.
К. ЛАРИНА: Целое поколение вынесло наверх.
А. ГАЛИБИН: Совершенно верно, вот я про это и говорю. Для этого нужно время. Время и вера. Понимаешь, нужно просто верить в это и делать тихо своё дело. Ну, или громко. Не знаю. Я стараюсь делать тихо, не громко, но делать. Важно делать. И когда 90-е годы были, я же помню, как это было тяжело, но мы выживали. И в результате появилось и выплыло несколько таких мощнейших театров, несколько мощных режиссёров. И в том числе драматургия, которой лично я продолжаю заниматься. И ты тоже продолжаешь заниматься. И мы знаем, что из огромного количества макулатуры, скажем, вдруг выплывает несколько таких мощных вещей, которые касаются темы, о которой я сейчас говорю. И мне кажется, что зритель сегодня пойдёт в кино не только на блокбастер, а что эта ниша, которая обнажена… Ну, это моя позиция, я так считаю, что зритель обязательно в эту нишу войдёт.
К. ЛАРИНА: А кинотеатр захочет?
А. ГАЛИБИН: Это другой вопрос. Мы сейчас им занимаемся. И это тоже не так просто, это сложно очень. Прокат – это очень сложно. И очень много картин хороших, талантливых…
К. ЛАРИНА: Которых никто не видит.
А. ГАЛИБИН: Которые видят только на фестивале. Я был в прошлом году на «Киношоке» в жюри, я видел замечательные картины – и не только русские, но я видел и азербайджанские, и казахские, и узбекские картины. Замечательные картины! Зритель их не увидит. Я думаю, что у нас не увидит. Но, как ни странно, и в Казахстане, и в Кыргызстане эти картины идут, и они идут в частных кинотеатрах, и эти частные кинотеатры заполнены до отказа. То есть люди снимают кино про людей, человеческое кино, которое идёт. Не знаю, приносит оно доход или нет, но какое-то удовлетворение человеческое оно приносит.
К. ЛАРИНА: У нас, по сути, два таких кинотеатра. Я не знаю, частные они или не частные, я не очень в этом разбираюсь, но те, которые показывают всё-таки кино, что называется, альтернативное, не для массового пользования. Не артхаус в совсем уж таком виде, а кино, о котором мы, собственно, грезим – кино про человека. Это «35 миллиметров» и это кинотеатр «Пионер».
А. ГАЛИБИН: Да-да-да.
К. ЛАРИНА: Всё остальное – это сетевые комбинаты, которые совсем для другого используются сегодня.
А. ГАЛИБИН: Я думаю, что просто…
К. ЛАРИНА: Это в городе Москве только. Прости.
А. ГАЛИБИН: Да нет, нормально, мы же как бы в таком диалоге. Я просто думаю, Ксюша, что каждый должен заниматься своим делом – не болтать, а заниматься своим делом. Причём им заниматься настолько, чтобы до ссадин, до каких-то вещей отстаивать кровавых, потому что ну иначе никак. Как только ты начинаешь уходить… Вообще в раздоре нет созидания. Ни в каком. Ни в раздоре, будь то внутри театра… Мы знаем, что произошло с несколькими театрами, начиная от театра Станиславского, который много лет был в этом, и кончая театром Любимова. Есть вещи, как я считаю, которые делать нельзя. Почему? Их просто нельзя делать. Их нельзя делать, потому что они… Чем они кончаются, мы знаем. В вечной книге об этом написано очень много, что случилось с Иудой. И так далее.
К. ЛАРИНА: Какой вы старомодный, Александр.
А. ГАЛИБИН: Чтобы не быть пафосным. Но при этом, Ксюша, я всё равно буду делать своё дело настолько, насколько оно мне, как ты говоришь, старомодному, кажется до конца правильным.
К. ЛАРИНА: Это Александр Галибин. Мы слушаем новости и потом продолжаем нашу встречу.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Александр Галибин в нашей студии. Вот наши слушатели уже на SMS – напомню ещё раз номер: +7 (985) 970-45-45 – спрашивают, куда детей везти, хотят в кино снимать.
А. ГАЛИБИН: Прекрасно. А я сейчас скажу телефон кинокомпании «Дебют»: 8 (499) 143-93-77.
К. ЛАРИНА: И какие дети нужны?
А. ГАЛИБИН: Ну, вообще девяти и семи лет, мальчики.
К. ЛАРИНА: Фильм называется «Золотая рыбка».
А. ГАЛИБИН: Он называется «Отец».
К. ЛАРИНА: А, «Отец» всё-таки?
А. ГАЛИБИН: Да, он называется «Отец».
К. ЛАРИНА: Так что если у вас есть дети талантливые семи и девяти лет…
А. ГАЛИБИН: Можно и десять.
К. ЛАРИНА: Мальчики, девочки?
А. ГАЛИБИН: Два мальчика, два героя.
К. ЛАРИНА: Два мальчика.
А. ГАЛИБИН: Сейчас проходит кастинг, но мы всё равно встречаемся, кто проходит до репетиций. Мы репетируем – и становится понятно, насколько человек может как бы владеть этой природой, которая мне нужна. Есть хорошие очень ребята. Будет конкурс. Нормальный конкурс будет такой, творческий.
К. ЛАРИНА: Продолжаем наш разговор о том…
А. ГАЛИБИН: О старомодности.
К. ЛАРИНА: Да, о старомодности и об уровне, качестве сегодняшнего в данном случае кинематографа. Трудно меня упрекнуть в любви к советской власти, но каждый раз, когда по телевизору идёт какая-нибудь советская даже хрень, ты включаешь телевизор, какой-нибудь фильм третьего ряда, который даже не был в топе, который не стал золотым фондом советского кинематографа, такой средний уровень – но ты видишь… Во-первых, ты не можешь оторваться от того, как сделан сценарий, просто вот одно за другим завязано. Во-вторых, какое качество работы актёрской, каждый эпизод, не знаю, окружение, массовка – там всё другого уровня. Я уж не говорю просто про ритм, который выстроен профессионально. Где это всё? Куда всё ушло?
А. ГАЛИБИН: Послушай, так ты ответила на это. Послушай, ты ответила на этот вопрос, сама ответила на этот вопрос.
К. ЛАРИНА: Ну?
А. ГАЛИБИН: Советский кинематограф по-прежнему интересен.
К. ЛАРИНА: Потому что профессионален.
А. ГАЛИБИН: Он интересен именно тем, что там было, во-первых, самое главное – там была культура. Там была культура кино – это никогда не будет старомодным. Культура производства – это никогда не будет старомодным. Культура отношения к актёрам и взаимоотношения внутри самой съёмочной группы. Ну, во-первых, я воспитан на этом кинематографе и, в общем-то, прошёл какой-то путь с очень интересными актёрами и людьми, работал с ними, общался. И всё, что можно было, мы проходили.
Знаешь, для меня был один колоссальный урок. Я снимался в картине «Иванцов, Петров, Сидоров» Кости Худякова, замечательного режиссёра. И там играл Лёня Филатов главную роль, Михаил Глузский играл главную роль, и ваш покорный слуга играл Иванцова, тоже одну из главных ролей – Иванцов, Петров, Сидоров. И в один из съёмочных дней (это был один из первых съёмочных дней) я пришёл на съёмочную площадку без знания текста. И когда я увидел, как Михаил Андреевич (у нас была с ним сцена) стал, собственно, работать, я испытал глубочайший стыд, что я достал бумажку и стал по бумажке читать. Он бровью не повёл, он это как бы принял, но потом после съёмки сказал: «Саша, никогда, никогда, запомни, не выходи на съёмочную площадку без знания текста! Никогда не выходи неготовым!» Всё. Для меня это было…
К. ЛАРИНА: А если сценария нет до сих пор? Если актёр приходит на съёмочную площадку и спрашивает: «Что я сегодня играю?»
А. ГАЛИБИН: Ксюша, давай вот так. Смотри, есть же кино, а есть кино. То есть ты сам себе можешь определить уровень, в котором ты хочешь существовать. Этот уровень может быть таким, может быть сяким – он может быть разным.
К. ЛАРИНА: Но есть же какие-то вещи?
А. ГАЛИБИН: Есть, да. Вопрос культуры взаимоотношений творческих никто не отменял. Вопрос профессии тоже никто не отменял. Поэтому прежде чем говорить о ком-то другом, я всё-таки думаю, что нужно обратиться к самому себе. Если ты обладаешь этим и можешь себе позволить, обладая этим, сниматься в чём-то другом – пожалуйста, ты можешь это делать. Но сегодня эти скороспелки, которые я вижу, мне тоже не нравятся, и я их тоже не воспринимаю. Это не значит, что их не будет. Они будут, поскольку это просто, быстро, нагло слеплено, сделано без какого-то профессионализма, смотреть это невозможно. И мне жалко бывает, что уходят просто подробности, в которых бог. Бог в подробностях – в том числе и в человеческом взаимоотношении, в том числе и на съёмочной площадке между актёром и режиссёром.
К. ЛАРИНА: Саша, а жалко спектакли, которые ты делал и которых нет?
А. ГАЛИБИН: Ну, мне жалко, что не увидело их какое-то такое энное количество людей, потому что всё-таки несколькими спектаклями я могу гордиться, которые я сделал. Ну, что-то осталось, в записях есть, в том числе Правительство Москвы снимало. И я, в общем…
К. ЛАРИНА: Ну, из тех, которыми гордиться, что бы ты для себя оставил, в своей биографии чтобы обязательно это было упомянуто среди спектаклей?
А. ГАЛИБИН: Есть спектакли, которые, к сожалению, там не сняты. Я очень люблю «Ла фюнф ин дер люфт», свой первый спектакль в Молодёжном театре. Я люблю «Три сестры» в Театре на Литейном, «Городской роман» тоже в Театре на Литейном. Я люблю «Воспитанницу» в Пушкинском театре, «Кроткую» и «Царя Максимилиана» в «Глобусе».
К. ЛАРИНА: Это всё не идёт?
А. ГАЛИБИН: Ну, оно не идёт. В Станиславского тоже у нас был замечательный спектакль «Братья Ч».
К. ЛАРИНА: Я вот вспоминала. Простите, это очень важно, что вспомнил Саша. Спектакль, который я увидела – и я его очень полюбила.
А. ГАЛИБИН: Мы сделали замечательный спектакль с хорошими очень артистами: и Владимир Борисович Коренев там играл, и Марк Гейхман там играл, и Лера Горин. То есть там хорошая такая была компания. Мы играли, да. Потом они как-то так повернулись в другую сторону. Но у нас замечательный, правда, был спектакль, полные залы были. И как-то мне не жаль жалостью, мне жаль чем-то другим.
К. ЛАРИНА: Жаль, что это не увидели многие.
А. ГАЛИБИН: Да, не жалостью, потому что театр – такая вещь… Что-то остаётся, как память – и слава богу.
К. ЛАРИНА: А «Братья Ч» сейчас же фильм сделал Миша Угаров.
А. ГАЛИБИН: Да. Я не видел.
К. ЛАРИНА: Я не видела тоже, но всё так отзываются о нём нежно и хорошо. Надо обязательно посмотреть.
А. ГАЛИБИН: Прекрасная тема. И Лена Гремина, мы с ней очень много тоже сделали: в том числе и «Братьев Ч», и «Царя Максимилиана» мы сделали вместе, и «Дон Кихота» сделали вместе. И Мишин «Городской романс» я ставил в Театре на Литейной. То есть мы как-то дружим, и слава богу, общаемся. Мне нравится то, что они делают.
К. ЛАРИНА: А театр региональный, театр не столичный (я имею в виду в данном случае новосибирский) чем-то отличается по атмосфере, по технологии от столичных театров, от питерских и от московских?
А. ГАЛИБИН: Ну да, он отличается, конечно. И я думаю, что поскольку всё-таки… Вообще я считаю, что каждый режиссёр должен пройти провинциальный театр (хотя Новосибирск трудно назвать провинцией). Должен пройти, потому что там и актёры по-другому работают, и отношение к театру другое. Поскольку круг довольно узкий, такого разброса телевидения, радио, кино и массы всяких искушений нет, и театр становится таким большим домом для всех, где, собственно, всё. И поэтому с актёрами по-другому – и интереснее, и подробнее, может быть, иногда, и так душевнее, что ли. И зритель другой тоже. И зритель душевнее, теплее, не жёсткий.
К. ЛАРИНА: Но там консервативнее публика, чем в Москве и Петербурге, или нет? Или это ошибочное представление?
А. ГАЛИБИН: Я бы так не сказал, что консервативнее. Всё-таки это был 2003 год, когда я уехал из Новосибирска.
К. ЛАРИНА: Десять лет. Больше десяти лет назад.
А. ГАЛИБИН: Там всё-таки что-то поменялось.
К. ЛАРИНА: Нет, Тимофей Кулябин сейчас просто очень модный и столичный режиссёр стал.
А. ГАЛИБИН: Тимофей – да, он большой молодец. Но он же в театре «Красный факел», а не в театре «Глобус», поэтому…
К. ЛАРИНА: Просто из Новосибирска, да?
А. ГАЛИБИН: Нет. Мне кажется, что нет. Вообще я убеждён в том, что публика не так глупа, как о ней говорят. Это очень умный зритель, в том числе и в провинции очень умный зритель, начитанный, насмотренный. Но я всё равно хочу сказать, что это такая человеческая глубина и человеческое такое отношение зрителя к человеку на сцене. И рассмотреть человека на сцене желание огромное. Всё-таки мне кажется, что оно растёт, его становится больше – именно не к штучкам, к придумкам, к развлечениям, а именно посмотреть и поговорить о человеке: «Чтобы мне рассказали о человеке». И недаром всё-таки сейчас драматургия, и Островского в том числе, так взорвалась. И люди ходят, смотрят. Мне кажется, что это очень такой важный перелом. Я говорил уже, что разные периоды мы переживаем. Надо уметь ждать. «Удача приходит к тому, кто умеет ждать» – известное высказывание. Так что… Но ждать, не сидя на завалинке, а ждать, созидать.
К. ЛАРИНА: Просто надо быть в форме всегда, надо быть к этому готовым.
А. ГАЛИБИН: Работать, да.
К. ЛАРИНА: Мы сейчас в такое нервозное время живём, очень агрессивное, неприятное по атмосфере во всех смыслах – и за, и против. Вот те, кто «за», и все, кто «против». Я уже устала просто от этого накала невероятного, эмоционально-агрессивного в обществе. Вопрос мой, естественно, связан с местом искусства, в данном случае театра, кино, литературы в конце концов. Вообще место искусства в таком времени какое?
А. ГАЛИБИН: Ксюша, моя позиция на самом деле очень простая в этом, правда. Она очень простая. Я считаю и всегда считал и говорил об этом (можно заглянуть в какие-то мои интервью), что театр вне политики.
К. ЛАРИНА: Ну, я говорю не о политике, я говорю об атмосфере.
А. ГАЛИБИН: Хорошо, я тогда по-другому скажу.
К. ЛАРИНА: Которая отрицает вообще всяческое искусство, судя по всему.
А. ГАЛИБИН: Я принимаю театр в любой форме. Я принимаю театр в любой позиции, если эта позиция свободна. То есть я считаю… Как пример, я могу сказать о человеке, с которым я не так часто встречался, но всё-таки встречался, любил его, уважал, ценил. Это Юрий Петрович Любимов, который от нас ушёл, и достойно очень… Я чуть не сказал «в расцвете сил».
К. ЛАРИНА: Получается, что так.
А. ГАЛИБИН: Он ушёл. И я когда думаю об этом, то это человек, который мыслил, жил свободно всегда, свободно, достойно, который сделал, конечно, много для театра XX века. Его можно ставить в ряд, конечно, с большими режиссёрами мировыми, теми, кто повлияли на театр. Конечно, повлияло. Сколько оттуда взято, от него взято форм, мыслей, каких-то проектов. Мне кажется, что это пример такого труда вообще. И я с удовольствием это повторю.
Мои папа с мамой научили меня многому, но они научили меня главному – они научили меня уважать чужой труд и трудиться самому. И вот я считаю, что если мне удастся это воспитать в тех студентах, что-то им привить в этой позиции – это будет самое дорогое. Не говоря уже о детях. Я просто видел, как живут отец и мать. Они не воспитывали как-то меня особенно, они просто жили, работали, трудились, и жил я рядом с ними, я это видел. И сейчас я понимаю, что это такое. И мне кажется, что это очень важный вообще постулат такой, который основан на любви и на труде. Вот и всё.
Я думаю, что в творчестве это то же самое, Ксюша. И это никакая не старомодность, это позиция. Это моя позиция. Я иногда, да, претерпеваю за неё довольно сильно. Я как жил, так я и буду жить, и я так же буду воспитывать детей. И я думаю, что когда мы разговариваем со студентами… Вот сейчас у меня новый курс в ГИТИСе, спасибо Иосифу Леонидовичу и кафедре этого прекрасного института, который я окончил, этой академии ГИТИСа. Я думаю, что мы, собственно, будем этим заниматься, трудиться и уважать друг друга в этом труде.
Поэтому когда меня спрашивают: «А понравилось тебе это? А понравилось тебе то?» – ну как? Нравится, наверное, что-то другое. Надо как-то по-другому на это смотреть, что ли. Это же высказывание. Любой творческий процесс, если это процесс вдумчивый…
К. ЛАРИНА: Честный.
А. ГАЛИБИН: Честный, да. Старомодное слово ты говоришь. Слово-то какое! Сегодня это слово не годится – «честность»!
К. ЛАРИНА: Я тебе сейчас скажу другое.
А. ГАЛИБИН: Подожди, я договорю мысль. Любой этот процесс достоин уважения. А дальше – надо разбираться. Конечно, надо разбираться. Иногда что-то и не вписывается в твои привычные рамки. Иногда я смотрю что-то, и оно в меня не вписывается, или я что-то не понимаю – тогда я пытаюсь разобраться. Прости, я перебил.
К. ЛАРИНА: Я просто слушала тебя и подумала о том, что формула жизненная, призыв такой «не врать, не воровать» применимый к творчеству тоже.
А. ГАЛИБИН: Конечно, естественно.
К. ЛАРИНА: Не врать и не воровать. Воровать – не в смысле декорации и костюмы, а чужие идеи. Искать своё, доставать из себя.
А. ГАЛИБИН: Я в этом смысле, знаешь, так академически воспитан, как мне кажется. Потому что и Рубен Сергеевич Агамирзян, мой учитель по актёрскому мастерству, и Анатолий Александрович Васильев, наверное, в какой-то большей степени, потому что это было сознательно – они как-то нам это прививали. И результат этого виден довольно сильно. Я думаю, что хоть очень многие и говорили, что нет такой школы Васильева… Да есть такая школа! И есть такая школа, и есть режиссёры. Володя Агеев, который ушёл – сколько он сделал? Это ученик Васильева, мой однокурсник. Игорь Яцко, Саша Огарёв, Виктор Тереля, я не знаю, Игорь Лысов, который сейчас возглавил театр в Таллине. Сколько по миру разбросано людей. Боря Юхананов, который сейчас в театре Станиславского – дай бог ему сделать то, что он хочет, театр с таким вот интересным и неожиданным названием. Пусть это всё будет! Понимаете, это всё – театр. Это продолжение каких-то идей, цепочки... Цепочки, кстати, да. Вот правильно, цепочка: Станиславский, Кнебель, Анатолий Александрович Васильев и люди, которых он воспитал. А куда деться? Мы есть.
К. ЛАРИНА: Кстати, ещё один спектакль вспомнила, который я очень полюбила в театре Станиславского под руководством Галибина – это спектакль про Станиславского.
А. ГАЛИБИН: Да-да-да. Но это Марат Гацалов сделал спектакль.
К. ЛАРИНА: Очень был необычный, но абсолютный гимн настоящему творчеству, театру.
А. ГАЛИБИН: Театру, да. Мы этого хотели. И Марат там какие-то хорошие вещи затронул.
К. ЛАРИНА: Мне ужасно жалко, конечно, что этот период как-то так закончился.
А. ГАЛИБИН: Нет, ну какой-то новый период…
К. ЛАРИНА: Только был разгон, только разогнался.
А. ГАЛИБИН: Ну какой-то новый. Почему? Это новый какой-то этап. Мне по-прежнему нравится жить, работать, и театр нравится, и люди, которые меня окружают. Ксюша, наверное, действительно надо быть добрее, надо быть честнее, надо просто любить тех людей, с которыми ты работаешь, даже если они тебе приносят в кармане или за пазухой какую-то ерунду.
К. ЛАРИНА: А ты простил всем всё?
А. ГАЛИБИН: Да я и не обижался ни на кого!
К. ЛАРИНА: Но были же подлости? Хорошо, ладно. Подлостей-то много было. Ну?
А. ГАЛИБИН: Да, много было. Ксюша, я скажут такую вещь опять, но это не потому, что я такой хороший. Я понимал только одно: из той ситуации, которая возникла в театре Станиславского, надо уйти достойно. Я не хотел писать никаких заявлений, никаких интервью я не давал, никого я не поливал. Я просто хотел уйти достойно. Я хотел уйти в тот момент, когда у меня кончится договор. Это произошло. У меня кончился договор – и я ушёл. Всё. Я ушёл.
Я продолжаю то дело, которое я делаю, это дело мне нравится по-прежнему. И дай бог, чтобы у тех, кто занимался тем, чем он занимался в период, когда я был в этом театре Станиславского, чтобы у них была такая же интересная жизнь, как у меня. Я желаю им только добра. И именно с этим ощущением, мне кажется, можно только жить. Потому что если ты думаешь о том, что надо как-то этот рюкзак помойки нести за спиной, то это всё. В разрушении, в скандале нет никакого созидания. Там нет дороги, там нет пути, там нет движения вперёд. Всё, там – остановка. И если это абсолютно сознательно понимать, то к тебе приходит очень много каких-то других, не менее интересных вещей. И они приходят. И я этому очень рад. В том числе и наша очередная встреча.
К. ЛАРИНА: Здесь есть несколько очень серьёзных вопросов, под финал ещё успеем.
А. ГАЛИБИН: Мы не успеем.
К. ЛАРИНА: Давай, допустим, так: «Насколько важна репутация в наше время?» – вопрос такой от нашего слушателя. Вопрос частый. Я думаю, что сегодняшняя наша передача и есть ответом на этот вопрос.
А. ГАЛИБИН: Я не думаю, что специально надо как-то создавать репутацию. Надо просто жить в какой-то такой (ты же сама про это сказала) чести. Жить в чести, в достоинстве по отношению к самому себе. Я в достаточной степени свободно воспитан, и ощущение чувства свободы во мне есть. И я всегда был достоин самого себя и тех людей, которые меня окружают, особенно близких людей. Мне кажется, что это очень важно. А умение терпеть уже что-то? Ну да, терпеть надо, конечно. Претерпевать – я бы так сказал.
К. ЛАРИНА: «Какой должна быть Россия для ваших детей, какую страну вы хотите им оставить?» Красивый вопрос.
А. ГАЛИБИН: Откуда я знаю? Какая Россия? В двух словах я не смогу это сформулировать. И я уже говорил. Мне кажется, что колоссальная степень такой неправды, вранья, которая сегодня существует, мешает восприятию той России, которую хочется, чтобы она была. Я думаю, что это всё смоется и уйдёт, и всё встанет в результате на свои места. Это не вопрос, который нужно взять сейчас, сформулировать и сказать, какой.
К. ЛАРИНА: Давай я этот вопрос разовью. Ты бы хотел, чтобы дети твои в России оставались жить?
А. ГАЛИБИН: Конечно, да. Я бы хотел. У меня никогда не было мысли уехать, и я бы хотел, чтобы они жили здесь. И я бы хотел, чтобы они сами разобрались в этом вопросе, чтобы я не мог им навязать точку зрения. Я бы хотел, чтобы дети были свободными. Собственно, твоя тёзка, моя дочь Ксюша – она так и растёт. Я думаю, что Маша, старшая дочь, тоже выросла в этом ощущении. Поэтому дай бог, чтобы они выросли свободными, открытыми и честными людьми по отношению в том числе и к тому количеству нечистот, которые возникают.
К. ЛАРИНА: Здесь много разных благодарностей за разные роли. И даже вспоминают, что, да, действительно царя играл пару раз.
А. ГАЛИБИН: Да-да-да.
К. ЛАРИНА: И спрашивают, насколько вам близок этот герой – Николай II.
А. ГАЛИБИН: Мне близок. Я всё-таки думаю, что то колоссальное образование, которое получил Николай Александрович, и те гены, которые были, уж не говоря о том, что касается семьи – это просто можно брать сразу пример. Открывать письма и просто брать пример чести, достоинства и уважения. Так что я с огромным пиететом отношусь.
К. ЛАРИНА: Ты готовишь уже свой юбилей грядущий?
А. ГАЛИБИН: Нет, я уеду. Я хочу честно сказать. Я хочу уехать и спокойно с семьёй провести этот день где-нибудь, где никто меня не будет слышать и видеть.
К. ЛАРИНА: Не получится! Найдём! Мы достанем!
А. ГАЛИБИН: Спасибо!
К. ЛАРИНА: Я не буду говорить, сколько лет исполнится Александру Галибину.
А. ГАЛИБИН: 60 мне будет.
К. ЛАРИНА: Ужас!
А. ГАЛИБИН: Мне будет 60 лет. Я чувствую себя молодым, здоровым, крепким, полным сил, энергии. Я пашу здоровьем, у меня впереди замечательная жизнь. Василий, который растёт – дай бог ему. Дай бог нам всем выйти достойно из той ситуации, в которой мы находимся.
К. ЛАРИНА: Огромное спасибо! Это Александр Галибин. Спрашивают наши слушатели, последний вопрос от них: «В каких спектаклях можно увидеть Александра?» В театре «Школа современной пьесы» это «Любовный треугольник», это «Уик Энд».
А. ГАЛИБИН: «Лондонский треугольник».
К. ЛАРИНА: Ой, «Лондонский треугольник».
А. ГАЛИБИН: «Уик Энд». И можно увидеть в «Пигмалионе», мы играем антрепризу (агентство «Маскарад»). Мы играем и в Театре на Таганке. Ну, поскольку он на ремонте, где-то она будет ещё идти. Так что я играю.
К. ЛАРИНА: Саша, большое спасибо! Мы любим вас!
А. ГАЛИБИН: А мы вас. Спасибо!