Александр Городницкий - Дифирамб - 2014-08-03

М. КОРОЛЕВА – 13 часов 11 минут в Москве. Добрый день всем еще раз. Марина Королева здесь. Ну а дифирамб сегодня будет звучать в адрес Александра Городницкого – барда, поэта. Александр Моисеевич, здрасте.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Добрый день, здравствуйте.

А. МОРОЗОВ – Это формат такой – дифирамб. То есть, в принципе, вы сегодня не должны услышать в свой адрес ничего плохого. Слушатели будут вас только хвалить, ободрять и задавать прекрасные вопросы. Я только напомню, что вы сможете это сделать через «Twitter» – аккаунт @vyzvon. И для ваших SMS тоже есть номер: +7 (985) 970-45-45. Может быть, мы примем телефонные звонки, но это будет уже, скорее всего, во второй части нашей программы после новостей.

Хочу перекинуть такой мостик от программы, которая у нас была совсем недавно. В «Родительском собрании» мы говорили о том, надо ли со школьниками учить стихи. Вы-то что думаете по этому поводу?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Я думаю, что, конечно, надо со школьниками учить стихи. Более того, надо с дошкольниками учить стихи, когда это все идет еще на таком совершенно подкорковом, так сказать, восприятии окружающего мира, когда мальчик или девочка маленькие еще совсем, они несознательно воспринимают стихи, а воспринимают их как музыку – музыку, которая среди нас какими-то замечательными словами.

И, видимо, только если тогда начинать вот так же, как надо ребенка приучать к музыке с двух-трех лет, я не знаю, не позже, так и с этим нельзя опоздать, потому что стихи – это не только смысловая нагрузка, это еще и музыка. Это удивительное соединение смысла с поэтическим настроем стихов.

И для меня это очень важно, потому что, понимаете, мировоззрение человека потом определяется тем, что он видит и слышит в детстве. Если человек слышит в детстве стихи и помнит с детства стихи, то с ним все в порядке.

М. КОРОЛЕВА – А кстати, вы какие-то свои первые стихи помните? Я имею в виду не ваши стихи. Что было первым?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ой, ужасные совершенно. Мой папа, светлая память, рассказывал: когда до войны мне было четыре года, на Васильевском острове мы подходили… Значит, тогда челюскинцы были и так далее. И отец в своих воспоминаниях написал замечательную вещь. Он сказал: «Когда Алик был маленький, – это я, – он мог подойти к любому человеку, сидящему на бульваре на Васильевском острове, и сказать ему: «Дядя, вы знаете стихи про челюскинцев?» И если тот на свою беду говорил: «Нет», – то Алик начинал ему читать: «На далеком севере синий-синий лед, плавает по северу белый пароход». Дальше отец пишет: «Так у него впервые возникла страсть к публичным выступлениям».

М. КОРОЛЕВА – А когда, собственно, писать-то начали?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Писать я начал, знаете, в седьмом классе, в Ленинграде. Пришел во Дворец пионеров к замечательному педагогу и замечательному ленинградскому поэту Глебу Сергеевичу Семенову, который воспитал не одно поколение питерских литераторов от Андрея Битова до Саши Кушнера и многих других. Мне с этим очень повезло. После этого я писал стихи, собственно, так сказать, всю жизнь.

А вот песни я начал писать значительно позднее, когда окончил горный институт и попал на Крайний Север аж на целых 17 лет с перерывами. И там выяснилось, что стихи вообще никому не нужны (к вопросу о стихах). Стихи – это что-то там… Так сказать, грубые люди и несчастные люди, которые говорили конкретно по-русски, и всякая сентиментальность считалась проявлением слабости. А вот в песне это было совсем другое.

М. КОРОЛЕВА – Вот это, кстати, интересно, да.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Понимаете, дело в том, что…

М. КОРОЛЕВА – Здесь если вспомнить феномен Высоцкого, например.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, конечно.

М. КОРОЛЕВА – Не поэзия, а именно песня.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Дело в том, что, понимаете, Булат Окуджава как-то сказал незадолго до смерти (я цитирую точно, я очень любил этого человека и люблю): «Авторская песня родилась на московских кухнях и там же умерла, оставив несколько имен», – цитирую точно. У меня в жизни все было иначе. Я не москвич, я провинциал, я ленинградец.

М. КОРОЛЕВА – Ну уж прямо и провинциал. О Ленинграде-то?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Как говорил замечательный переводчик-испанист Овадий Герцович Савич: «Этот ваш ленинградский великодержавный провинциализм». Так вот, попав на Крайний Север по окончанию горного института, я услышал песни, далекие от московских кухонь – и это была, конечно, тоже авторская песня, только авторы были неизвестны.

Кто, например, написал великую песню: «Я помню тот Ванинский порт и борт парохода угрюмый»? Или: «Идут на Север – срока огромные. Кого ни спросишь, у всех – указ». Указ – десять лет без права переписки вместо высшей меры, что одно и то же по существу. Пели наши работяги. Работяг набирали там: Туруханский край, Игарка, Диксон, Колыма. Сами понимаете, люди, которые попадали туда не по своей воле. И вот они пели эти песни.

Я был молодой и глупый, я к ним подходил и говорил: «Ребята, а кто автор, кто автор?» И они мне, как глупому, с угрюмой усмешкой отвечали примерно так: «Слова народные, а автора скоро выпустят». И я перестал спрашивать. И свои первые песни я стал придумывать, как подражание вот этим великим песням. Великим песням. Я до сих пор считаю их великими. Не путать с той пошлятиной, которая носит название «русский криминальный шансон». Он не русский, не шансон и даже не криминальный, потому что подделка.

М. КОРОЛЕВА – Александр Городницкий сегодня у нас в эфире. Вы можете присылать ваши вопросы в «Twitter» – аккаунт @vyzvon. Для ваших SMS: +7 (985) 970-45-45.

Я, знаете, о чем хочу в эти августовские дни? Не знаю, как вы, а я всегда вспоминаю одно событие, которое уже от нас ушло достаточно далеко. Но вот я сейчас хочу поставить эту песню, чтобы о нем вспомнили. Потому что мне кажется, что это событие, о котором надо помнить.

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «КУРСК»

Наша держава, как судно, сбивается с курса.

Век приходящий, как прежний, тревожен и лих.

Вечный покой морякам затонувшего «Курска»,

Вечный позор адмиралам, покинувшим их.

Дым от разрывов расходится в небе морозном.

Сраму не имут лишь те, кого нету в живых.

Вечная память солдатам, убитым под Грозным,

Вечный позор генералам, подставившим их.

Снова нам жить, меж собою мучительно ссорясь,

Спорить о том, что такое свобода и честь.

Мир поделен на подонков, утративших совесть,

И на людей, у которых она еще есть.

Бой барабана ударит в усталые уши,

Струны гитары сердца позовут за собой.

Бой продолжается снова за юные души,

Самый последний и самый решительный бой.

Наша держава, как судно, сбивается с курса.

Век приходящий, как прежний, тревожен и лих.

Вечный покой морякам затонувшего «Курска»,

Вечный позор адмиралам, покинувшим их.

М. КОРОЛЕВА – Александр Городницкий, «Курск» называется так песня.

Не знаю, как вы, вот я это помню на самом деле, вот этот день, как сейчас, когда стали приходить первые сообщения, о том, что вот некая подводная лодка, вот она легла на дно. Сначала это было именно так, потом стали приходить все новые и новые подробности. Сначала казалось, что ничего страшного не происходит: ну, легла на дно. Потом стало известно, сколько там людей, число моряков и так далее. И вот несколько дней такого новостного кошмара на самом деле. Ну, это вот видели мы, которые работали здесь на новостях. Вы, наверное, это еще другими глазами видели, поскольку вы, ну, геофизик, ходили на судах и что-то знаете больше.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, эта песня как раз и написана в 2001 году как раз под шоковым абсолютно впечатлением в связи с событиями вокруг этой лодки. Даже не сама гибель, а то, как это все было дальше, и какое было повальное вранье со всех сторон. И могли спасти людей, не могли спасти людей… И до сих пор это во многом остается одной из печальных тайн нашей теперь (к сожалению, надо сказать) истории, но весьма поучительной тайной.

М. КОРОЛЕВА – То есть вы считаете, что все-таки так и непонятно, что произошло? То есть это событие не расследовано?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, мне трудно сказать, я не имею достаточно информации для того, чтобы об этом компетентно судить. Поэтому я ничего не могу сказать. Но у меня впечатление, что можно было сделать больше и спасти людей. И во всяком случае – не врать.

М. КОРОЛЕВА – Ну, вот в этой песне «Курск», там и Грозный упоминался, и вообще шла речь о войне, о войнах. И такое впечатление, что вот столько лет прошло, а мы все как-то не прекращаем воевать.

Вот в том, что касается нынешних событий, которые происходят вокруг Украины, вот недавняя трагедия с самолетом «Малайзийских авиалиний» – вы же все это наблюдаете, смотрите. Здесь многие упоминали вашу песню по поводу Севастополя, что песня была вроде как провидческой, что Севастополь останется русским.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да. Ну, песня «Севастополь» была написана семь лет назад. И я ни в коем мере не отрекаюсь от этой идеи совершенно, она оказалась провидческой. Можно говорить о том, что к сожалению или не к сожалению, или наоборот. Но дело в том, что сама по себе песня «Севастополь» – я от нее, так сказать…

Разные песни в разных исторических ситуациях, они могут звучать, в общем-то, к сожалению, по-разному. Но речь там шла об исторической какой-то справедливости и вообще о судьбе этого города, который как принадлежал, так и принадлежит русской военной трагической славе и никакой другой.

М. КОРОЛЕВА – Ну, это его история.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Понимаете, это его история. Это никак…

М. КОРОЛЕВА – А сейчас?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Сейчас… Ну, что сейчас? Сейчас это никак не оправдывает, конечно, те методы, которыми все это происходит и делается. Но странная история, потому что все это не очень однозначно. Потому что если один пьяный генсек и второй пьяный могут своим личным распоряжением отдать сначала Украине (у него даже в пьяном мозгу не было, что это когда-нибудь уйдет от России), а второй просто из этих соображений в Беловежской пуще делает то же самое и решает судьбы народов, и ставит их в трагическую последующую ситуацию – то это надо еще разбираться, что и как.

Понимаете, я же был в Крыму много раз, я там и преподавал офицерам военную гидрографию. Почему я к этому так отношусь? Потому что Черноморский флот – это часть моей работы. И я, значит, был там на фестивалях «Балаклавские каникулы» многократно, где я и написал эту песню. Я написал ее не просто так, я написал ее семь лет назад, когда еще при Ющенко, по-моему, там были довольно серьезные гонения на русское население. Там закрывали русские школы, запрещали русское телевидение тогда. И меня больше всего почему-то расстроило то, что Пушкина заставляли учить только в украинском переводе, а вот по-русски – нет. Понимаете? И я написал эту песню вот тогда на нерве.

М. КОРОЛЕВА – «Севастополь останется русским»?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да, конечно. Я имел в виду культуру, я имел в виду историю, я имел в виду то, что невозможно переделать то, что было сделано раньше. Понимаете? Это вовсе не означает, что…

М. КОРОЛЕВА – Ну, вот сейчас-то у вас какие ощущения от того, что… Ну, вы слышали вот этот мем «Крым наш», да? Вот от того, что «Крым наш», вы испытываете скорее радость, или у вас есть какие-то сомнения?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Очень сложные чувства. Понимаете, все определяется, какой ценой это все достигается. Хотя я совершенно уверен в том (я могу быть уверен, что бы ни говорили), что русское население Крыма, оно все годы, все это время… Я не считаю, что референдум там подтасовывали, ничего подобного. Я как раз думаю и почти уверен, что даже если что-то сделано – не в этом дело.

Все равно русское население Крыма (буду брать на себя ответственность) за присоединение к России было всегда. Это была отторгнутая часть совершенно. Тоже политическим путем, можно обсуждать, что он был бескровный и прочее. Так что тут у меня достаточно сложные и неоднозначные чувства, понимаете, по этому поводу.

М. КОРОЛЕВА – Хорошо. А юго-восток Украины, вот то, что там происходит?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Юго-восток Украины… Если можно, я прочту стихотворение, которое вызывает очень большую полемику по этому поводу и которое все-таки имеет к этому прямое отношение. А потом, если можно, я буду просить ставить «Песню о Каине».

М. КОРОЛЕВА – Да, это у нас 30-й трек.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Это все написано раньше, это все написано несколько лет назад, но, к сожалению, это становится актуальным. Стихотворение такое:

Неторопливо истина простая

В реке времен нащупывает брод:

Родство по крови образует стаю,

Родство по слову – создает народ.

Не от того ли, смертных поражая

Непостижимой мудростью своей,

Бог Моисею передал скрижали,

Людей отъединяя от зверей?

А стае не нужны законы Бога, –

Она живет заветам вопреки.

Там ценятся в сознании убогом

Лишь цепкий нюх да острые клыки.

Своим происхождением, не скрою,

Горжусь и я, родителей любя,

Но если слово разойдется с кровью,

Я слово выбираю для себя.

И не отыщешь выхода иного,

Какие возраженья ни готовь, –

Родство по слову порождает слово,

Родство по крови – порождает кровь.

М. КОРОЛЕВА – Александр Городницкий, «Песня о Каине».

А. ГОРОДНИЦКИЙ – И вот давайте «Песню о Каине».

ЗВУЧИТ «ПЕСНЯ О КАИНЕ»

Мальчик кудрявый, весел отчего?

«Каин, где Авель?» – спросим мы его.

Припев:

«В мире, в котором столько простора –

Море и горы в солнечном дыму,

Разве я сторож, разве я сторож,

Разве я сторож брату моему?»

Козы толпятся белые вокруг.

Нет только братца – затерялся вдруг.

Припев.

Вновь, как когда-то, сто веков подряд,

Руку на брата поднимает брат.

Припев.

Жили, не каясь, – так и будем жить.

Прадед наш Каин дал нам эту нить.

Припев.

М. КОРОЛЕВА – Александр Городницкий, «Песня о Каине».

Ну и Александр Городницкий здесь у нас в студии. Ну, конечно, «не сторож брату моему». Но тем не менее так оказывается, что вот стоим бок о бок, и границы нет между нами – между нами, братьями – и вот уже война почти.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Так сказать, почему я эту песню вспомнил? Потому что, значит, что же это такое? Это, значит, агрессия сидит, стремление к убийству сидит в каждом человеке. И более того, более страшной ситуации, чем война между Россией и Украиной… То есть это фактически гражданская братоубийственная война. Это одна культура, все мы вышли из Киевской Руси когда-то. И вся литература, и все на свете…

Что же это происходит на свете? Да насколько люди должны потерять человеческий облик, чтобы вот это… Это страшнее мировой войны, по-моему. Потому что не случайно американцы самой страшной войной считают гражданскую войну свою. Именно потому, что это… Значит, нет никакого ограничения – ни брат, ни сестра, ни товарищ и так далее – если, значит, кучка бандитов или кучка экстремистов может перековеркать жизнь целой области, целого народа.

М. КОРОЛЕВА – А что бы вы сделали, чтобы этого не случилось?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, трудно сказать, что бы я сделал, чтобы этого не случилось Прежде всего я, безусловно, прекратил бы всяческие военные действия в любом случае (в любом случае!) и ввел бы туда, наверное, какую-то международную юрисдикцию, которая могла бы разобраться реально в том, что происходит. Хотя и так, к сожалению, во многом это ясно. Продолжение этой войны – это, по-моему, абсолютно безысходная ситуация, тем более что идет подпитка с одной стороны, с другой, и конца не видно.

М. КОРОЛЕВА – Александр Городницкий. И мы снова здесь через несколько минут.

НОВОСТИ

М. КОРОЛЕВА – 13:35 в Москве, и мы продолжаем. Марина Королева, гость в «Дифирамбе» сегодня Александр Городницкий, бард, поэт. И вот Александр Моисеевич сокрушается, что дифирамба как такового нет.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да нет, я не сокрушаюсь.

М. КОРОЛЕВА – Ну, готовьтесь, готовьтесь!

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Я и не ожидал, потому что мы живем в такое время, что, честно говоря, не до дифирамбов.

М. КОРОЛЕВА – Но тем не менее.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Намного интереснее было бы обсуждение наиболее острых таких вопросов, имеющих к нам всем отношение, потому что, несмотря на возраст, я еще считаю себя, так сказать, действующим человеком.

М. КОРОЛЕВА – Вот пишет вам (все-таки к вопросу о дифирамбе) Елена из Санкт-Петербурга, ваша поклонница с 1962 года, участница диспута во Дворце пионеров: «Дорогой Александр Моисеевич, здоровья и благополучия вам на долгие годы!» Что это за диспут, кстати, во Дворце пионеров?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо. Вы знаете, я не помню.

М. КОРОЛЕВА – Представьте себе, а Елена помнит с 1962 года.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо.

М. КОРОЛЕВА – Армен из Москвы: «Александр Моисеевич, крепкого вам здоровья! И не переставайте сочинять. Вы – классик!»

«Ходили с дочерью на встречи с вами в театр «Школа современной пьесы». С любовью и благодарностью, Елена».

Катя: «Спасибо вам за песни и книги, за вашу позицию – от всей нашей семьи, включающей моих родителей и детей. Это как-то дает чувство локтя и неодиночества. Здоровья вам и многих лет».

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо.

М. КОРОЛЕВА – Людмила из Томска: «В советском пионерском лагере имени Павлика Морозова в моем детстве все без исключения вставали при исполнении «Атлантов». Вот так! А вы говорите – гимн. Какой там гимн? «Атланты»!

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо.

М. КОРОЛЕВА – Но, с другой стороны, действительно вы правы. И тут слушатели, которые присылали вопросы по Интернету к нашей сегодняшней программе. Вот пишет слушатель: «Мне бы хотелось услышать ваше мнение по поводу происходящих в современном мире событий». И почему – он объясняет, почему. Вот то, о чем мы с вами как раз говорили. «Ваше мнение мне особенно важно, так как вы пережили ленинградскую блокаду, как моя мама. А блокадники – люди особенные». Это правда. Вы же провели там около года, да, в блокадном Ленинграде?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да, блокада. Меня увезли в апреле 1942 года. У меня есть даже такое стихотворение, которое не опубликовано пока:

Водитель, который меня через Ладогу вез,

Его разглядеть не сумел я, из кузова глядя.

Он был неприметен, как сотни других в Ленинграде, –

Ушанка да ватник, что намертво к телу прирос.

Водитель, который меня через Ладогу вез,

С другими детьми, исхудавшими за зиму эту.

На память о нем ни одной не осталось приметы.

Высок или нет он, курчав или светловолос.

Связать не могу я обрывки из тех кинолент,

Что в память вместило мое восьмилетнее сердце.

Лишенный тепла, на ветру задубевший брезент,

Трехтонки поношенной настежь раскрытая дверца.

Глухими ударами била в колеса вода,

Гремели разрывы, калеча усталые уши.

Вращая баранку, упрямо он правил туда,

Где старая церковь белела на краешке суши.

Он в братской могиле лежит, заметенный пургой,

В других растворив своей жизни недолгой остаток.

Ему говорю я: «Спасибо тебе, дорогой,

За то, что вчера разменял я девятый десяток».

Сдержать не могу я непрошенных старческих слез,

Лишь только услышу весенние звонкие трели.

Водитель, который меня через Ладогу вез,

Чтоб долгую жизнь подарить мне в далеком апреле.

М. КОРОЛЕВА – Я, кстати, хочу сказать тем нашим слушателям, которые не видят Александра Городницкого по Сетевизору, что стихи он читает наизусть. «Ленинградскую» давайте послушаем сейчас.

ЗВУЧИТ «ЛЕНИНГРАДСКАЯ ПЕСНЯ»

Мне трудно, вернувшись назад,

С твоим населением слиться,

Отчизна моя, Ленинград,

Российских провинций столица.

Как серы твои этажи,

Как света на улицах мало!

Подобна цветенью канала

Твоя нетекучая жизнь.

На Невском реклама кино,

А в Зимнем по-прежнему Винчи.

Но пылью закрыто окно

В Европу, ненужную нынче.

Десятки различных примет

Приносят тревожные вести:

Дворцы и каналы на месте,

А прежнего города нет.

Но в плеске твоих мостовых

Милы мне и слякоть, и темень,

Пока на гранитах твоих

Любимые чудятся тени

И тянется хрупкая нить

Вдоль времени зыбких обочин,

И теплятся белые ночи,

Которые не погасить.

И в рюмочной на Моховой

Среди алкашей утомленных

Мы выпьем за дым над Невой

Из стопок простых и граненых –

За шпилей твоих окоем,

За облик немеркнущий прошлый,

За то, что покуда живешь ты,

И мы как-нибудь проживем.

М. КОРОЛЕВА – «Ленинградская», Александр Городницкий.

Я все-таки хочу, чтобы мы приняли несколько телефонных звонков. Что ж, давайте я напомню, что у нас действует телефон: +7 (495) 363-36-59. Через минуту-другую вы сможете просто связаться с нашей студией и сказать Александру Городницкому сами, что вы думаете, а может быть, задать какой-то вопрос.

Уловила в этой песне: «В Европу, ненужную нынче». Это же когда писалось-то?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, это писалось, извините, лет так 20 назад, по-моему, да, еще в другую эпоху.

М. КОРОЛЕВА – Да… А звучит сейчас прямо, как сейчас.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – К сожалению, очень многое. А вот после песни «Севастополь», кстати (мы тут вместе с Нателлой Болтянской, у нас тут был прямой эфир), позвонила женщина и сказала: «Надо запретить писать песни – они потом, к сожалению, сбываются». Или не к сожалению. Но так или иначе…

М. КОРОЛЕВА – Ну, может быть, не у всех, но у кого-то сбываются.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – К сожалению, получается. К сожалению, очень многое остается злободневным, понимаете. «Песня о Каине» тоже была написана очень давно. Ну, не очень давно, но лет десять.

М. КОРОЛЕВА – Наденьте наушники, пожалуйста, Александр Моисеевич, давайте.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да, пожалуйста.

М. КОРОЛЕВА – Вот мы слушаем сейчас нашего первого слушателя. Ваш вопрос или ваши слова Александру Городницкому. Здравствуйте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ – Меня зовут Анатолий. Александр Моисеевич, привет вам из далекого 1971 года, «Московский университет».

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ого!

СЛУШАТЕЛЬ – Лекция Городницкого, концерт, то старое судно «Московский университет».

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Я помню, помню, как же.

СЛУШАТЕЛЬ – Да, Александр Моисеевич. Тогда еще студенты, а теперь уже пенсионеры, мы все были в восхищении от вас.

М. КОРОЛЕВА – Да вы не волнуйтесь, Анатолий. Слышим мы вас хорошо, все нормально.

СЛУШАТЕЛЬ – От вашей лекции, от вашего концерта, от песен. Мы, конечно, все знали и до того. А после вот этого концерта на борту судна «Московский университет» еще больше стали вас уважать, любить. И мне очень радостно, что ваша сегодняшняя позиция… Вот я слушал ответы на такие довольно-таки острые, скажем, вопросы ведущей. Мне очень импонируют ваши ответы. Спасибо вам большое.

М. КОРОЛЕВА – Спасибо, Анатолий.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо, Анатолий. Долгих вам лет нам с вами вместе.

СЛУШАТЕЛЬ – Да.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо!

М. КОРОЛЕВА – Спасибо. Ну, давайте еще один телефонный звонок, раз уж обещали. «Эхо Москвы», слушаем вас. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло. Здравствуйте.

М. КОРОЛЕВА – Да. Это, я вижу, питерский номер звонит.

СЛУШАТЕЛЬ – Да, да, да. Меня зовут Ирина.

М. КОРОЛЕВА – Да, Ирина?

СЛУШАТЕЛЬ – Я уже в возрасте, я всю свою жизнь люблю и обожаю Городницкого. И я вспоминаю, когда я была полгода в Ирландии, в другой стороне, там помогала дочери, я с собой взяла кассеты песен. И они меня выручали в трудные минуты, когда я чувствовала другую жизнь другой страны. И я ставила эти песни – и была счастлива.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо.

М. КОРОЛЕВА – Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ – Спасибо вам! Я вас очень люблю всю свою жизнь. Я так хотела, чтобы наш президент был одним вот из таких людей, которых уважают, безусловно, за его позицию.

М. КОРОЛЕВА – Идите в президенты, Александр Моисеевич.

СЛУШАТЕЛЬ – Спасибо вам!

М. КОРОЛЕВА – Спасибо, спасибо.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо, дорогая.

М. КОРОЛЕВА – Вот то, что сказала наша слушательница – о том, что где-то там совершенно в другой стране слушала. Родство по слову – вот, пожалуйста, вам.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да, это правда.

М. КОРОЛЕВА – Такое связующее звено. Вы же Атлантиду искали?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, не то чтобы я специально искал, но наткнулся на странные сооружения и потом начал заниматься этой самой Атлантидой. Мы связывали действительно с Атлантидой, у меня и фильм вышел по «Культуре» в свое время, и сейчас у меня книга выходит в издательстве «Эксмо» – «Атланты и тайные науки», где я пытаюсь доказать возможность реального существования Атлантиды и место, где ее следует дальше искать, и всякое такое.

М. КОРОЛЕВА – А вы считаете, ее следует искать, да?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Я считаю, что следует искать. Понимаете, на старости серьезно у меня, видимо, крыша поехала, окончательно я начал верить… То есть вся эта книга посвящена тому, что я пытаюсь, как геофизик, с научных позиций обосновать реальность таких вещей, как гибель Атлантиды, как Всемирный потоп, как цунами, которое утопило войско фараона, когда евреи шли из Египта (это, видимо, исторический факт), и наконец – гибель Содома и Гоморры от взрыва метана, и всякие такие вещи.

М. КОРОЛЕВА – Вот хотели дифирамб. Опять-таки от Любови, Марии, Риммы и Александра: «Это как-то так круто, так высоко, такое полноценное высказывание обо всем, за что берется мастер. Спасибо. Как хорошо, что есть у нас. Не стыдно лить слезы и поклоняться. Дифирамбы вам!»

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо.

М. КОРОЛЕВА – «Ваши песни были с вами вместе молитв и гимнов в полях и походах, на ледниках и вершинах. Спасибо вам!» – пишет Сергей Булавский.

Ну что, давайте «На материк» отправимся, что ли?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, давайте, отправимся. Старая песня, подражание зэковским песням, из-за которой меня в далеком 1961-1962 году пообещали вообще замочить там, в Туруханском крае, что я якобы присвоил себе народную песню. Песня в 1960 году. Люди, которые хотели это сделать, своими ушами, как они говорили, слышали в лагерях под Норильском в 1943-м.

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «НА МАТЕРИК»

От злой тоски не матерись –

Сегодня ты без спирта пьян.

На материк, на материк,

Идет последний караван.

Опять пурга, опять зима

Придет, метелями звеня.

Уйти в бега, сойти с ума

Теперь уж поздно для меня.

Здесь невеселые дела,

Здесь дышат горы горячо.

А память давняя легла

Зеленой тушью на плечо.

Я до весны, до корабля

Не доживу когда-нибудь.

Не пухом будет мне земля,

А камнем ляжет мне на грудь.

От злой тоски не матерись –

Сегодня ты без спирта пьян.

На материк, на материк,

Ушел последний караван.

М. КОРОЛЕВА – Алиса из Москвы Александру Городницкому пишет: «Принесла из библиотеки «Атланты. Моя кругосветная жизнь» – прочитали всей семьей. Папа сказал: «Купи, эта книга должна быть в доме». Вот вам спасибо от Алисы.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо большое.

М. КОРОЛЕВА – Стихи почитайте.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да. Еще об одной проблеме:

Снова январь по-московски сырой и гриппозный,

Мокрее вьюги и дождь ледяной на дворе.

Чувство стыда появилось сравнительно поздно,

В Греции древней на хмурой троянской заре.

Неотомщенной обиды оно не простит нам,

И милосердия тоже оно не простит:

Стать победителем, кровь проливая, не стыдно, –

Стать побежденным – вот это, действительно, стыд.

Попеременно то слабость являя, то силу,

По лабиринту уводит непрочная нить.

В смертном бою наплевать на ахейцев Ахиллу,

Но за Патрокла не может не отомстить.

Вечно воюя с людскою натурою дикой,

Тянется к солнцу зеленая эта лоза.

В царстве теней нелегко будет, верно, Эдипу:

Как на родителей сможет поднять он глаза?

Стала сложнее со временем эта картина.

Вот и мои на исходе как будто года.

Так почему же оно на меня накатило,

Невыносимое, жгучее чувство стыда?

Стыд за мученье моих опозоренных предков,

Стыд, что по жизни не лучшею шел из дорог.

Стыд потому, что обманывал близких нередко,

А не обманывать тоже как будто не мог.

Стыд за народ мой, привыкший к порядкам острожным,

Стыд за желание новому верить царю,

Стыд за молчание и за того, кто, возможно,

Не понимает, о чем я сейчас говорю.

М. КОРОЛЕВА – Вы знаете, вас очень многие здесь, судя по всему, понимают. Вот Сергей Булавский пишет: «Скажите, что делать тем, кто все понимает, кому сейчас стыдно? Я был на антивоенной демонстрации 7 марта – получил дубиной».

А вот Дмитрий пишет в продолжение буквально вот этой SMS: «Александр, что должна делать интеллигенция, когда пушки говорят?»

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Во всяком случае, в отличие от поэтов, интеллигенция не должна молчать. Да и поэты тоже.

М. КОРОЛЕВА – Ну, что это значит «не должна молчать»? Писать стихи, писать в стол, печать сборники?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Вот все, что ей доступно легальным путем, надо сказать.

М. КОРОЛЕВА – Александр Городницкий здесь у нас в студии. Вот Айрат вас спрашивает из Татарстана: «Какой период жизни вам нравится больше?»

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, конечно, юность.

М. КОРОЛЕВА – Почему «конечно»?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да вы знаете…

М. КОРОЛЕВА – Почему «конечно»?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, не знаю. Потому что вот я с некоторой ностальгией… Даже песни. Вот в конце мы вам поставим песню одну из самых моих ранних – мне сейчас такую не написать. Нет того человека, которым я был тогда, когда писал эту песню, понимаете. Ну, какой-то наив был, какое-то было восприятие окружающего мира замечательное, позитивное. Я не могу сказать, что сейчас оно у меня уж совсем негативное, но все-таки совсем не то. Весь мир… Я и на Крайнем Севере, черти где, в жутких условиях работали, погибали. А вот сейчас вспоминаешь – только вот, понимаете… Можно я один короткий стишок прочту?

М. КОРОЛЕВА – Не можно, а нужно.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Сейчас.

Чем моложе, тем менее смерти боишься,

Потому что силен, потому что здоров.

И из дома опять убежать норовишь все

Под зеленый с поющими птицами кров.

И опасность пьянит нездоровым азартом,

Испытанием нервов: авось, не помру.

Я сижу и считаю таблетки на завтра,

С какой-то партнершей кончая игру.

Для чего был азарт этот в юности нужен,

Когда в ряске бездонной тонула нога?

Для чего я дразнил разъяренного мужа,

Вынимавшего пьяной рукою наган?

Для чего под волной, что ломала надстройки,

Закреплял я какую-то шлюпку, дурак?

Я сижу у стола, пожилой и нестойкий,

И поступков своих не пойму я никак.

Сколько лет еще будет испуг этот длиться,

На моем недалеком и зыбком пути?

И смеются на снимках веселые лица

Тех друзей, что не дожили до тридцати.

М. КОРОЛЕВА – Не верьте, не верьте Городницкому! Все не так. Все не так, как он здесь написал.

Лена пишет: «Спойте про любовь. Обожаю!» Давайте про любовь.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Про любовь с удовольствием спою.

М. КОРОЛЕВА – «Чистые пруды».

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «ЧИСТЫЕ ПРУДЫ»

Все, что будет со мной, знаю я наперед,

Не ищу я себе провожатых.

А на Чистых прудах лебедь белый плывет,

Отвлекая вагоновожатых.

На бульварных скамейках галдит малышня,

На бульварных скамейках – разлуки.

А ты забудь про меня, а ты забудь про меня,

Не заламывай тонкие руки.

Я смеюсь пузырем на осеннем дожде,

Надо мной – городское движенье.

А все круги по воде, а все круги по воде

Разгоняют мое отраженье.

Все, чем стал я на этой земле знаменит, –

Темень губ твоих, горестно сжатых…

А на Чистых прудах лед коньками звенит,

Отвлекая вагоновожатых.

М. КОРОЛЕВА – Александр Городницкий, «Чистые пруды».

Лена пишет из Березняков: «А у меня сынуля четырехлетний обожает Городницкого, поет с удовольствием. Александр Моисеевич, спасибо вам огромное! Долгих лет».

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Ну, это к вопросу о стихах. Значит, все-таки можно?

М. КОРОЛЕВА – Значит, можно. Особенно, наверное, если поются.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Если песня.

М. КОРОЛЕВА – Да. Для четырехлетнего ребенка, наверное, стихи и песни…

А. ГОРОДНИЦКИЙ – А кстати, во многом через песни человек начинает открывать стихи.

М. КОРОЛЕВА – Возвращаясь к «Чистым прудам» и «Ленинградской», вот хочу у вас спросить. Все-таки Москва, Санкт-Петербург, а может быть, какой-то другой город… Вообще у вас есть любимый город на земле?

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Да, конечно. Ленинград. Санкт-Петербург, как его называют.

М. КОРОЛЕВА – Ну, Ленинград – это было когда-то.

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Это не было когда-то. Это как национальность, это на всю жизнь, понимаете. Это, в общем-то, на всю жизнь так или иначе остается, и ничего тут не сделать.

У меня, кстати, о доме есть такое стихотворение, я даже книжку называл «Легенда о доме», которая передо мной.

Жил я достаточно долго.

Где я умру – неизвестно.

Определение дома.

Определение места.

Все опознать его силюсь я,

Запечатлеть его в слове.

Я родился на Васильевском,

Мать и отец – в Могилеве.

Внучки родились в Израиле,

Рядом с погибшим Содомом.

Кто растолкует мне правильно,

Что мне считать своим домом?

Гнал ураган меня галсами

С яростью невыносимой.

В спальный мешок забирался я,

Пахнущий дымом и псиной.

Север пургой меня потчевал

Над океаном бездонным.

Кто объяснит мне доходчиво,

Что мне считать своим домом?

Долго не ведал я, баловень,

Истины в горьких облатках.

Жил я подолгу на палубах

Разных судов и в палатках.

Там, где для мыслей подобных

Попросту не было времени.

Определение дома.

Определение племени.

Живший стихами и песнями,

Был бы, возможно, всегда я

Счастлив с подругою, если бы

Не появлялась другая.

Таинство детского лепета,

Блин, что останется комом.

Кто объяснит мне бестрепетно,

Что мне считать своим домом?

Предки, что газом удушены,

В общей исчезли могиле.

Дом мой, в блокаду разрушенный,

Люди обжили другие.

Необратимо потеряно

Все, что с рожденья дано нам.

Кто объяснит мне уверенно,

Что мне считать своим домом?

Город ли желто-медовый,

Этот заснеженный мыс ли?

Определение дома.

Определение смысла

Жизни, что теплится вроде бы, –

Значит – не кончился порох.

Определение Родины –

Призрачной точки опоры.

М. КОРОЛЕВА – Вот вам и патриотизм от Александр Городницкого. Ну что? Вот так быстро все закончилось, вернее, заканчивается. «Дифирамб» заканчивается, но в этот жаркий августовский день давайте немного снега. И спасибо вам, Александр Моисеевич!

А. ГОРОДНИЦКИЙ – Спасибо, дорогие друзья! До встречи!

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «СНЕГ»

Тихо по веткам шуршит снегопад,

Сучья трещат на огне.

В эти часы, когда все еще спят,

Что вспоминается мне?

Неба далекого просинь,

Давние письма домой…

В царстве чахоточных сосен

Быстро сменяется осень

Долгой полярной зимой.

Снег, снег, снег, снег,

Снег над палаткой кружится.

Вот и кончается наш краткий ночлег.

Снег, снег, снег, снег

Тихо на тундру ложится,

По берегам замерзающих рек

Снег, снег, снег.

Над Петроградской твоей стороной

Вьется веселый снежок,

Вспыхнет в ресницах звездой озорной,

Ляжет пушинкой у ног.

Тронул задумчивый иней

Кос твоих светлую прядь,

И над бульварами Линий

По-ленинградскому синий

Вечер спустился опять.

Снег, снег, снег, снег,

Снег за окошком кружится.

Он не коснется твоих сомкнутых век.

Снег, снег, снег, снег…

Что тебе, милая, снится?

Над тишиной замерзающих рек

Снег, снег, снег.

Долго ли сердце твое сберегу? –

Ветер поет на пути.

Через туманы, мороз и пургу

Мне до тебя не дойти.

Вспомни же, если взгрустнется,

Наших стоянок огни.

Вплавь и пешком – как придется, –

Песня к тебе доберется

Даже в нелетные дни.

Снег, снег, снег, снег,

Снег над тайгою кружится.

Вьюга заносит следы наших саней.

Снег, снег, снег, снег…

Пусть тебе нынче приснится

Залитый солнцем вокзальный перрон

Завтрашних дней.