Иосиф Райхельгауз - Дифирамб - 2014-05-11
К. ЛАРИНА – 13 часов 15 минут, начинаем программу. Сегодня у нас в студии Иосиф Райхельгауз, главный режиссер и художественный руководитель театра «Школа современной пьесы». Иосиф, здравствуйте.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Здравствуйте.
К. ЛАРИНА – Я напомню нашим слушателям средствами связи. SMS: +7 (985) 970-45-45. Можете прислать ваши вопросы. У нас много сегодня тем для разговора, поскольку театр «Школа современной пьесы» несмотря на то, что у него случилось такое трагическое событие в прошлом сезоне, он вынужден был покинуть…
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – В этом сезоне.
К. ЛАРИНА – В этом сезоне, да. Вынужден был покинуть свое родовое гнездо на Трубной. Но вот обосновался сейчас…
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – На Тишинке.
К. ЛАРИНА – На Тишинке. Это бывший ДК Серафимовича, по-моему, да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да-да-да.
К. ЛАРИНА – Сейчас он называется «Театральный клуб на Тишинке».
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Все правильно, «Клуб на Тишинке», да.
К. ЛАРИНА – И вот я там была (я уже сегодня говорила нашим слушателям) и просто поразилась, как можно за такое короткое время взять и сделать театр из советского дома культуры. Потому что действительно ощущение, что там театр был всегда и по уюту, по атмосфере, и по залу. И это просто приятно.
Я напомню, что в этом году театр отмечает юбилей – 25 лет. И обычно это все проходит 27 марта в день рождения театра, да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да.
К. ЛАРИНА – Но сегодня эту дату перенесли, и связано это не с переездом.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет, 27 марта исполнилось 25 лет, тут ничего не поделаешь, уже исполнилось. Но отмечать мы будем в три таких… Ну, если можно, могу об этом быстро рассказать.
К. ЛАРИНА – Давайте мы с этого даже и начнем.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да. Это мы решили сделать три таких вечера. Это будет 21 мая, 23 мая вот в этом самом «Театральном клубе на Тишинке», и это будут вот такие вечера. А 27-го – это будет на стройке…
К. ЛАРИНА – Здесь, на Трубной.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – На Трубной площади, прямо на фундаменте строительства новой сцены – с тем, чтобы задниками и, собственно, естественной декорацией был сам театр в том виде, в котором он сегодня находится.
К. ЛАРИНА – Но это не акция протеста?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Никакого протеста.
К. ЛАРИНА – Мало ли, может, у вас там стройку заморозили.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет. У нас как раз огромная благодарность нашим начальникам, потому что…
К. ЛАРИНА – Так, все, Капкова больше не благодарим, хватит! Он уже получил свои порции благодарности.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Когда?
К. ЛАРИНА – Каждый раз мы с вами говорим.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – А! Нет, на самом деле действительно случилось невероятное. Буквально через несколько дней после того, как театр сгорел, мэр выделил деньги на восстановление здания. А сейчас происходит огромное количество согласований, выясняют, что, оказывается, был еще третий этаж, который сгорел 100 лет тому назад: является ли он памятником архитектуры или нет? И это – бумаги, бумаги, бумаги – уже более чем полгода. Но я очень надеюсь, что это все закончится, и будет действительно восстановлено вот это замечательное здание Зимнего Эрмитажа московского и будет построена новая сцена для театра. Собственно, и там, и там, и там, я надеюсь, мы можем работать.
И у нас есть ведь спектакли, которые можно играть параллельно, и у нас две замечательных мастерских в ГИТИСе. И, кстати, вот в этом году наш режиссер и артист Саша Галибин, Александр Галибин замечательный, он набирает тоже мастерскую в ГИТИСе. Опять – ГИТИС и наш театр. То есть мы разрастаемся молодежью, режиссерами и артистами. Они замечательно работают. Вот у меня сейчас они переходят на четвертый курс, вот третий курс – очень сильно работают. Поэтому нужны сцены, нужно пространство, нужны площадки, а Москве нужны театры.
Теперь вот по поводу этого – 21-го и 23-го.
К. ЛАРИНА – Я просто хотела напомнить, что 27 мая, я так понимаю, что это просо такой клубный вечер будет, да, на стройке под открытым небом?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, 27 мая. Я почему о 27-м не говорю? Билетов на 27-е уже нет, просто совсем нет. И есть билеты, еще совсем немного осталось на 21-е и 23-е на Тишинке. Это вот что будет. Мы 21-го числа ведем такой вечер, когда вспоминаем и приглашаем всех, кто с нами прожил эту жизнь.
К. ЛАРИНА – Эти 25 лет.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Кто с нами прожил 25 лет.
К. ЛАРИНА – Кто остался в живых.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет, в живых очень многие остались. Выяснилось, что кроме многих замечательных артистов – Ольги Михайловны Яковлевой, Саши Филиппенко, Миши Ефремова… Я буду называть. Александр… Нет, не Александр, я заговариваюсь, чуть не забыл самого главного артиста. Подождите, я не могу его выговорить.
К. ЛАРИНА – Выпало. Фамилия.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Кто у нас играл «А чой-то ты во фраке?». Полищук…
К. ЛАРИНА – Петренко.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – …Филозов и Петренко.
К. ЛАРИНА – Алексей.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Алексей Васильевич Петренко. То есть мы всех ждем. И я сейчас очень многих не назвал, но кроме этих артистов придут 21-го те, кто родился в нашем театре. А у нас там возник Театр Елены Камбуровой, у нас там возник…
К. ЛАРИНА – А! Я думала – всё, дети, которые родились 25 лет назад.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет, нет, нет! Ну, зачем? Дипломные спектакли, в частности «Двенадцатую ночь» Каменьковича – дипломный спектакль играла Студия Фоменко, когда еще не было никакого театра, извините, квартета. И первые спектакли играл в нашем театре Балетный театр. То есть огромное…
К. ЛАРИНА – Вы позовете всех, кто так или иначе причастен к истории театра, да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Всех. Конечно, конечно. К сожалению, кого-то нет.
К. ЛАРИНА – А вы вспомните, кого нет? Обязательно вспомните.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Кого нет… Самое главное…
К. ЛАРИНА – Нет, я имею в виду в этот вечер.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Безусловно! Ну что вы.
К. ЛАРИНА – Марию Владимировну Миронову.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Марию Владимировну Миронову, Любу Полищук.
К. ЛАРИНА – Женя Дворжецкий.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да конечно, конечно! Людмила Марковна Гурченко играла у нас во «Фраке».
К. ЛАРИНА – Людмила Марковна, да.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет, у нас за эти 25 лет, вы знаете, какая-то удивительная огромная театральная жизнь этого дома на Трубной, поэтому, конечно, мы финальный аккорд перенесем туда. Но 21-го будет все это. А вот 23-го мы придумали, по-моему, замечательно.
К. ЛАРИНА – Так?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Серьезно. Мы придумали очень хорошо, потому что все время рассказывать о том, что было, было, было – ну, что это? Ну, было и было. А дальше что? Вот что дальше? Мы предложили, театр предложил – я, Катя Кретова, наша замечательная завлит и критик театральный – мы предложили нашим авторам… А мы же ставим всегда только первые пьесы, только такие мировые премьеры, и действительно мы за эти годы сыграли около 69 мировых премьер, то есть в самый первый раз.
К. ЛАРИНА – Оправдывая полностью свое название, между прочим.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Мы предложили Дмитрию Быкову, мы предложили Акунину, мы предложили Вите Шендеровичу и, естественно, Гришковцу – то есть мы предложили практически всем нашим авторам, всем, кто в этом театре идет и шел много лет и разные свои пьесы отдавал этому театру – написать такие небольшие пьесы, небольшие синопсисы или пьесы с диалогами.
К. ЛАРИНА – Скетчи?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет, пьески маленькие. И режиссеры, которые ставили в нашем театре, и наши совсем молодые режиссеры, студенты (вот мой студент четвертого курса Женя Кочетков, он выпустил не так давно спектакль «В поисках волшебства», он еще диплом даже не получил), и наши мастера, кто ставил – например, Леонид Ефимович Хейфец, Сергей Соловьев, Борис Морозов… Буду перечислять, поэтому сам себя останавливаю. И я тоже буду этим заниматься. Мы будем…
Вот нам Максим Дунаевский вчера прислал, мы сейчас с ним готовим такой мюзикл «Шинель». Ну, не мюзикл, такую музыкальную версию «Шинели». Вот он вчера прислал первые две страницы на стихи Жука, которые я хочу успеть, как минимум, хоть чуть-чуть разучить и придумать. На глазах мы будем делать такие заявки на спектакле. В этом будет участвовать 23-го вся труппа театра – естественно, и Филозов, и Алферова, и Васильева, и Гордон, и Качан (я уже боюсь кого-нибудь обидеть), и Санаева, и Таня Веденеева – вот все-все-все. И режиссеры на глазах у зрителя из предложенных драматургами… А предложены интереснейшие…
К. ЛАРИНА – Сюжеты.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Интереснейшие сюжеты. Вот даже ужасно хочется пересказать – не перескажу. Акунин просто предложил три сюжета в разных жанрах.
К. ЛАРИНА – То есть это будет онлайн такой создаваться спектакль на глазах у зрителя.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, да, да.
К. ЛАРИНА – Такой как мастер-класс, да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Совершенно верно. Вот этим мы и заявим программу еще лет на 25.
К. ЛАРИНА – Из каждого вот этого бутона должен в итоге вырасти спектакль, да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Конечно, конечно. Мы ведь как? У нас идет конкурс «Действующие лица» уже много-много лет. Вот только что вышел сборник «Лучшие пьесы».
К. ЛАРИНА – Я член жюри.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, конечно, член жюри. И, кстати, этот сборник в «Библио-Глобусе» будет на днях представлен. И, как всегда, из 10 лучших пьес молодые режиссеры показывают отрывки, то есть подают заявки на спектакль – и лучшим мы всегда даем поставить спектакль.
К. ЛАРИНА – Кстати, я хочу к слову тут сказать нашим слушателям. Если вы не видели спектакль «Спасти камер-юнкера» Пушкина…
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Вот это, кстати, финалист прошлого года.
К. ЛАРИНА – Да, это та самая пьеса, которая победила в прошлом году на конкурсе «Действующие лица», по-моему, абсолютно единогласно. И Иосиф Райхельгауз лично сам эту пьесу поставил, этот спектакль.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Лично. Я каждый год выпускаю премьеру, а иногда две.
К. ЛАРИНА – Да. Я вам скажу, это, конечно, что-то невероятное, неожиданное совсем. И там какие-то новые имена появились, замечательные ребята там работают. Просто молодцы.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Это не новые имена, это выпускники моей гитисовской мастерской, нашей, где преподают Филозов, Галибин.
К. ЛАРИНА – Для нас они новые. Для нас, зрителей, это новые имена.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Это потрясающие ребята! К огромнейшему сожалению, наши любимые дорогие центральные телевизионные каналы, наша антреприза настолько развратили зрителей, что они хотят услышать имя, только примелькавшиеся им вот в этом… Дальше не буду определять. А прийти и посмотреть на потрясающих молодых людей…
К. ЛАРИНА – А вы знаете, что еще один ваш артист, который у вас работал в театре, стал очень интересным режиссером?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Режиссером? Это кто?
К. ЛАРИНА – Это Олег Долин.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Олеги Долин, он и был…
К. ЛАРИНА – А вы знаете, что стоит его позвать что-нибудь поставить?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Может быть.
К. ЛАРИНА – Вот я сейчас просто в прямом эфире предлагаю – обратите внимание.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Может быть. Он, конечно, как и многие творческие люди…
К. ЛАРИНА – Он оказался очень интересным и талантливым режиссером.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Возможно. Еще раз говорю, он, как и многие творческие люди… У него очень непростой характер.
К. ЛАРИНА – Ну, ладно. А у вас хороший характер?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – У меня чудовищный! Да, это замечательно. Жуткий, да. Я иногда… Нет, у меня есть свойство каяться.
К. ЛАРИНА – Этому легко научиться.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет.
К. ЛАРИНА – Да. Ну, что вы?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Хотя, кстати, доказательства ужасного нет. Ну, не будем этому посвящать передачу.
К. ЛАРИНА – Значит, еще раз, резюмируя: 21-го – это будет вечер всех артистов, которые…
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, вечер всех, многих из тех, кто выходил на эту сцену, естественно, и наших артистов. Это такая история театра с подробными и видео, и…
К. ЛАРИНА – То есть там тоже какое-то…
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, это все делают, опять же, мои молодые режиссеры. Я в этом участвую как ведущий, я такой конферансье.
К. ЛАРИНА – Ой, еще замечательного артиста надо вспомнить. Я не знаю, будет он? Василий Бочкарев.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Конечно! А чего его вспоминать? Он играет.
К. ЛАРИНА – Владимир Стеклов тоже?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет, вы знаете, нашему театру очень повезло.
К. ЛАРИНА – Столько актеров.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – У нас очень маленькая труппа, но очень звездная и очень, мне кажется, талантливая и профессиональная. Я обожаю своих артистов. Просто, знаете, вы говорите про «Камер-юнкера» Пушкина – это пятеро моих студентов, моих выпускников гитисовской мастерской. Я действительно все это ставил, придумывал, говорил: «Вот здесь так, здесь так, здесь так». Я прихожу, смотрю спектакль каждый раз – у меня такое ощущение, что я пришел в другой театр, я вот не знаю этих людей. Я их пять лет, они с утра до вечера…
К. ЛАРИНА – Я вам скажу честно, это просто открытие. Вот мы сидели, смотрели…
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Вы знаете, что поразительно? Ужасно обидно…
К. ЛАРИНА – Открытие актеров.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – В Москве этот спектакль не замечен. Ну, как не замечен? Нет, я не могу сказать. Замечательную рецензию написал в «Коммерсанте» Роман Должанский, замечательно откликнулась Марина Давыдова, Мария Райкина. Нет, рецензии есть. Но вот как-то есть театры, которые как-то так: «Делайте, что хотите. Это ваше дело».
К. ЛАРИНА – А «Золотые Маски» у вас были в истории вашего театра?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Были, да. У нас была «Маска», которую получила Наталья Тенякова за спектакль…
К. ЛАРИНА – «Стулья».
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – …«Стулья» Сергея Юрьевича Юрского.
К. ЛАРИНА – Кстати, еще одна звездная пара, которая в театре работает.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Конечно. Мы гордимся. Вот практически все эти годы писал для театра пьесы, ставил и играл Сергей Юрьевич Юрский. И, естественно, Наташа.
К. ЛАРИНА – Наталья Тенякова, да.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да.
К. ЛАРИНА – Ну, хорошо, раз уж мы с театра начали, давайте мы тогда уже… До половины еще осталось полторы минут, чтобы спросить, что сейчас в репетиционном процессе.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – В репетиционном процессе следующее. В репетиционном процессе пьесы Гришковца. У нас идут четыре пьесы Гришковца. И сам Женечка играл на нашей сцене, как вы знаете, все свои моноспектакли. И это наш любимейший автор.
К. ЛАРИНА – Спектакль «Город» – один из лучших, кстати, спектаклей театра.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, он идет уже. А вот вы говорили о Бочкареве. «Записки русского путешественника» идут 17 лет. Нет, сейчас-сейчас, подождите… Сейчас 2014 год, с 1998-го – 16 лет. Ну, «Город» идет 11 лет. А вот вчера шел спектакль «Подслушанное, подсмотренное, незаписанное», мы его с Женей как бы сочинили, а артисты импровизируют текст. И вот я вчера, опять же, восторгался артистами! Думаю: «Ну, как же можно еще на каком-то – вчера шел 30 спектакль – заново соображать и пристраиваться друг к другу совершенно новыми текстами, чем они живут, извините, новостями утренними».
К. ЛАРИНА – Слушайте, а вот у Гришковца новая пьеса – это как бы не его моноспектакль?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет, большая пьеса, она называется «Уик-энд», это премьера. Ну, Гришковец… У нас ведь так было, что когда мы поставили «Город», потом мы поставили «Дом», а после нас через какое-то время это поставил МХАТ. А вот сейчас, например, такая же ситуация, Женя мне говорит: «Вот Олег Павлович», – а я Олега Павловича, безусловно, просто и люблю, и уважаю…
К. ЛАРИНА – То есть право первой ночи у кого все-таки?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет права первой ночи. Мы поторопимся, мы постараемся премьеру выпустить первыми, не позже начала октября. Вот если Олег Павлович слышит – постараемся, Олег Павлович.
К. ЛАРИНА – Это Иосиф Райхельгауз, и мы говорили о театре. В следующей части будем говорить уже не только о театре. Сейчас у нас новости, потом продолжим.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА – Залезла на «Facebook» к своей подруге Кате Кретовой, которая является, как уже было сказано, завлитом театра «Школа современной пьесы».
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да.
К. ЛАРИНА – Здесь замечательная фотография: художник Алексей Трегубов за работой. Прямо на стене какой-то он там рисует огромную эмблему театра, на которой написано – «25 лет». И тут, по-моему, профиль Пушкина, если я правильно понимаю. Это где вот эти все росписи проходят? Посмотрите.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – А, там вокруг театра есть какие-то старые…
К. ЛАРИНА – На улице, да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, да, да. Сейчас они это делают, да.
К. ЛАРИНА – Молодцы, молодцы.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Там все время продолжается… Там же такой был… Вроде, это самый центр Москвы, вроде, и Тишинка рядом, вроде, Тверская рядом, Белорусская. Там местные жители все время говорят: «Ой, как хорошо, к нам приехал театр».
К. ЛАРИНА – И Кирилл Емельянов пишет: «Вандализм в нашем театре приветствуется».
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Это да. У нас действительно профиль зрителей оставляют на стене. Там когда приходит зритель, он на стене фиксирует.
К. ЛАРИНА – Молодцы, молодцы.
Ну что, перейдем мы к теме куда более грустной и печальной, совсем невеселой. Я уже тоже говорила сегодня, анонсируя нашу встречу, что Иосиф Райхельгауз одессит, и для него Одесса город не просто родной, а какой-то сердечный. По-моему, даже почетный гражданин, да? Да, да, да.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Там много чего.
К. ЛАРИНА – И когда случилась эта трагедия в принципе на Украине, а потом когда и в Одессе это все произошло, вот когда первый шок прошел, я как-то не сразу вспомнила о тех людях, с кем я общаюсь близко, и в частной жизни – те, которые имеют отношение к этой стране, к этому городу. И, конечно, вспомнила про Иосифа и подумала о том, с какой, наверное, он страшной болью все это переживает. Потом я прочитала ваш блог у нас на сайте и поняла, что вы не выдержали и поехали туда. Да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, конечно. Я полетел прямо. Это 2-го было, я 3-го утром полетел буквально на два дня.
К. ЛАРИНА – Ну, расскажите.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Я, во-первых, об этом написал. Во-вторых, самое главное – понятно, что рассказать объективно невозможно. Вопросов гораздо больше, чем ответов. Огромное количество вопросов. Вот из того, что явно, из того, что понятно.
Даже так, даже такой эпиграф. Я должен сказать, что почитал Женю Гришковца («Неевропеец» или «Неевропейцы») и должен сказать, что он… Ну, я вообще его очень люблю, но вот он выразил такое гнетущее, тяжелейшее и, в общем-то, требующее осознания состояние, в котором… Ну, я в нем нахожусь уже довольно долго. Я и на Майдане был в момент…
К. ЛАРИНА – Я помню, вы рассказывали.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – На второй день после гибели этой сотни. И я в Одессу довольно часто летаю. Это все понятно, что это разное: Майдан – это одно, даже Крещатик – это другое, а Одесса – это совсем третье. И поэтому очень коротко скажу, очень коротко.
Одесса – особый город. Она не случайно всегда была вольным городом, порто-франко, она не случайно дала миру… Ну, трудно найти в мире город, где не было бы одесского музыканта, артиста, режиссера, писателя.
К. ЛАРИНА – Один Голливуд возьми.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, да, да. И, собственно, это всегда была русская литература. Извините, я не трогаю Александра Сергеевича, который выдал в Одессе ту самую «Грамоту на бессмертие» и описал… Вот это удивительный момент: Александр Сергеевич описывает Одессу в «Онегине», когда больше половины населения Одессы были (как это невозможно себе представить, 200 с небольшим лет тому назад) итальянцы. «Язык Италии златой // Звучит на улице веселой, // Где ходит… – и дальше смотрите, перечисление. – Где ходит гордый славянин, // Француз, испанец, армянин, // И грек, и молдаван тяжелый, // И сын…» – и так далее.
Поскольку это не формулировалось, там нет украинца, но там вот это смешение людей мира, языков мира, культур мира. А дальше же Одесса… Я уж не говорю, не знаю, от Столярского до Утесова… Дальше можно перечислять: Анна Ахматова, Бабель, Багрицкий, Катаев, Ильф и Петров, Паустовский… Извините, но 20-30-е годы – вся литература, переехавшая сюда.
И поэтому, конечно, Одесса что с той стороны, что с этой, когда об этом чудовищном событии, которое случилось, об этой трагедии начинают рассказывать, то я от того, кто рассказывает, сразу понимаю, кого он представляет и кого он хочет защитить.
Этой жуткой человеческой бедой воспользовалась пропаганда. Наша чудовищная пропаганда, наши первые каналы – просто стыдно слышать эти комментарии и видеть эти кадры, во многом сфабрикованные! Я видел многое своими глазами. И то же самое делает украинская пропаганда, к огромнейшему сожалению. Что наша, что украинская. Но мы бы хоть, как более взрослые… Ну, сейчас не буду…
К. ЛАРИНА – У нас другие задачи, вы ж понимаете. Что тут делать? Это, к сожалению, так.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, да, да. И что можно сказать? Большая часть города вообще в оцепенении. Она как бы сама по себе, в такой жуткой тревоге и в оцепенении. Какая-то часть «бажає самостійну Україну» («єдину», «самостійну» – там можно определять как угодно), и какая-то часть хочет быть с Россией или в России. И тех, и других…
К. ЛАРИНА – А только так делятся?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Что?
К. ЛАРИНА – Нет людей, которые хотят иметь просто какую-нибудь отдельную Одесскую республику, независимую ни от России, ни от Украины?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – В сознании одесситов… Еще раз говорю, Одесса всегда была вольным городом и есть, в общем-то.
К. ЛАРИНА – А то, что они являются в составе Украины – это кого-то угнетало, вот скажите, сильно? Вы там бываете регулярно все эти годы.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Никого не угнетало, потому что до этого…
К. ЛАРИНА – Язык там, по-моему, никакой не запрещался.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Та Украина, которая появилась в результате нынешнего, называйте как угодно…
К. ЛАРИНА – Она еще не появилась, Иосиф Леонидович.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Ну, из того, что появилось, из того, как появилось. Ошибок очень много.
К. ЛАРИНА – Вы ж сами написали.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Конечно.
К. ЛАРИНА – Я услышала даже в вашем тексте сочувствие Украине целиком, не просто Одессе.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Конечно, я и сейчас скажу. Конечно.
К. ЛАРИНА – В том числе и тем людям, которые сегодня волею судьбы стали олицетворять власть.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Конечно, сочувствие.
К. ЛАРИНА – Понятно, что это временная власть, им тяжело, они слабые сейчас. Конечно.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Смотрите, у меня в Одессе есть товарищ. Товарищ, о котором сегодня на стенах города, на стенах домов, в сожженном Доме профсоюзов (бывшем обкоме партии) написано большими буквами: «Смерть Алексею Гончаренко». Это мой товарищ, ему 34 года. Он до недавнего времени был членом «Партии регионов». Как только они расстреляли Майдан, как начались выстрелы, он оттуда вышел. Он на самом деле бросается в гущу любых событий. Умный, образованный, мощный парень, который хочет единственного – счастья своему народу, счастья людям, с которыми он живет. Он этим занимается много лет, он по образованию врач. Ну и так далее, так далее, так далее.
И вот я слышу то, что он говорит, и вижу то, что он делает – и понимаю, как бы сказать, невозможность реализации. Я понимаю, что вот невозможно сравнить то, что он говорит и делает, с тем, что говорит и делает тут же другой мой товарищ. Они рассказывают об одних и тех же событиях, об абсолютно одних и тех же, только они говорят так. Вот когда эти фанаты собрались «Черноморца» и «Металлиста», и когда они пошли… Я вообще фанатов ненавижу любых.
К. ЛАРИНА – Любых.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Любых фанатов. Они собрались и они пошли. Другое дело, извините, что перед этим более чем два месяца из этих палаток, которые подожгли на Куликовом поле, выходили люди, несколько десятков, двигались (собственно, это и есть центр города) по Пушкинской, по Ришельевской, двигались туда, к дюку, двигались к центру города, срывая по дороге украинские флаги, громя витрины магазинов, прокалывая шины. И все сходило с рук.
К. ЛАРИНА – А где власть была все это время?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Вот в этом же и ужас. Я к чему привел пример Леши Гончаренко и могу приводить пример журналистов одесских, моих товарищей? Не знаю, Юлию Городецкую или Марину Баканурскую – тех, кто в гуще, кто понимает, кто пишет об этом, снимает об этом, говорит об этом. Когда начинают рассказывать одни, то как только эти фанаты двинулись, милиция возникла (ну, это все уже известно) с красными повязками. Самое главное, что из-за спины милиции стали стрелять…
К. ЛАРИНА – Тоже видели.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – …Те, кто неизвестен до сих пор. Вот что главное. Вот кто? Кто?
К. ЛАРИНА – Кстати, одесситы, я тоже читала, они все пишут, что это не одесские люди, это люди, которые откуда-то приехали.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Дорогая Ксения, а вот когда, извините, в морге извлекали документы из трупов, то оказались, что все одесские люди. Значит, те, кто стрелял, в морге не оказались.
К. ЛАРИНА – Да.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Вот в чем трагедия. Одесса на Одессу – вот в чем колоссальная трагедия. Ну, говоришь ты по-украински или говоришь ты по-русски. И вы знаете, я обожаю мировую поэзию, и русскую поэзию знаю хорошо. У нас нет сейчас времени, я бы вам почитал Тараса Григорьевича Шевченко или Лесю Украинку, или, извините, Ивана Франко. Мощнейшие поэты, потрясающие поэты! Украинские. На українській мові.
К. ЛАРИНА – Ну и что делать? У вас какие размышления на эту тему?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Что делать? Вы знаете, я уже говорил сегодня. Женя Гришковец в финале своего, по-моему, просто такого исследования замечательного… Я вчера Женечке написал, он мне ответил, мы с ним вчера просто переписку большую провели. Он сейчас… Где же он? Из Ташкента прилетел, по-моему, в Иркутск. Он играет сейчас свои моноспектакли. Я ему предложил этот текст играть как моноспектакль в нашем театре. И вот мы с ним встретимся, он прилетит сюда 17-го, будем об этом говорить.
Так вот он предлагает в финале: «Говорить нужно, уважать нужно, а не оголтело…» Действительно их можно понять, но они оголтело бросились на Россию. Не успеваешь открыть рот, они говорят: «Ваш Путин, ваше телевидение». Да, это надо принимать – наше, мое.
К. ЛАРИНА – Понятно. Но а куда деваться? Да, это «ваш Путин», в смысле наш Путин и наше телевидение.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Наш. Наше. Да. Но это и их Яценюк.
К. ЛАРИНА – Если кто и разжигает сегодня войну, это делает Россия. Ну, тут-то вы не будете этого отрицать, Иосиф Леонидович?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Я скажу вам следующее.
К. ЛАРИНА – У нас когда началась пропаганда, они даже еще об этом и не думали. Это понятно, они защищаются, как могут. Они защищаются, как могут.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Ксения, знаете, я 24-го…
К. ЛАРИНА – Вот, например, я защищаю Украину от Райхельгауза.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Подождите! Я хочу вам сказать одну вещь. Когда 24-го… А я что, извините, Россию защищаю? Да, это моя Родина. И там моя Родина. Вот в чем боль колоссальная.
Я 24-го, когда в Киеве побачив телебачення українське, и они только что назначили Яценюка, и через две минуты после назначения этот, извините, идиот сказал: «Вот русский язык. Мы больше на нем не будем разговаривать». Ну, как это можно?! При том, что он много хорошего говорит. Ну, как хорошего? Он много говорит внятного, верного. То, что они делают – вот так же неумело и нелепо, как у нас делалось в 90-х. Они делают что-то очень важное. Они хотят в Европу, они хотят свободу. Все это бездарно, все это дурацки, все это теперь уже через трупы вот эти самые одесские. Это очень непростая ситуация. Что делать? Все равно. Понимать, что мы не живем друг без друга, что мы единые.
К. ЛАРИНА – Очень обидно, конечно, что вы сейчас рассказываете. Я вспомнила, как я разговаривала с Владимиром Буковским, это был уже 1992 год, когда у нас уже все как-то кренилось, еще 1993-го не было. И он как раз сказал, в чем главная трагедия и ошибка сегодняшнего дня: власть упала вот так неожиданно на группу людей, которые, собственно, не ожидали, что – раз! – и упадет на них. И они совершенно к этому не были готовы. Может быть, и здесь такая же ситуация? Черт его знает. У меня какое-то невероятное сочувствие ко всем. Ко всем.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Правильно, вот абсолютно верно. Правильно. И к себе, прежде всего.
К. ЛАРИНА – И, клянусь вам, ощущаю вот я лично (не знаю, как вы), что мы во многом виноваты. Мы – я имею в виду руководство страны. Потому что та политика, которую избрало наше руководство, начиная с Крыма, она была направлена на раскол, на войну. Не на агрессию даже, может быть. Введут войска, не введут войска – это вопрос другой. А то, что сегодня разжигается рознь внутри Украины, в том числе, скажу я так, и не без помощи России – мне кажется, это очевидно. Вот это самое страшное. Кто это остановит? Ну?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Ксения, у меня есть к вам предложение. У нас театральная передача. Можно, я…
К. ЛАРИНА – Кто такой Игорь Палица, скажите, который сейчас губернатор Одесской области?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Прислали, что неверно. Прислали.
К. ЛАРИНА – Из Киева?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Нет, не из Киева. Сейчас-сейчас… Ну, из какого-то из украинских городов. Прислали. Неверно!
К. ЛАРИНА – Это Киев послал?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Киев, конечно. Они боятся, они не понимают, что делать, они принимают противоречивые решения. Потому что если они хотели того, что случилось в Одессе, зачем они на следующий день разогнали милицию? Если они этого хотели, зачем они сняли губернатора? Если они сняли, зачем они поставили человека опять со стороны, а не того, кого знает Одесса? А в Одессе есть, извините, имена (не буду сейчас агитировать) мощнейших политиков, умных людей, у которых есть доверие всего города. Там происходит нечто невероятное.
У меня там квартирка небольшая, я буквально там был два дня, на второй день подумал: «Не знаю, когда приеду, надо заплатить за квартиру». Я вошел – и сидят два бухгалтера, две женщины, которых я хорошо знаю много лет, я регулярно плачу за квартиру. И они друг с другом не разговаривают, потому что одна…
К. ЛАРИНА – То есть там такой раскол?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Они сидят вот за столами напротив. Одна говорит: «Скажите вашему Путину, чтобы поскорее нас спас». А другая говорит: «Вы знаете, пусть они сюда только явятся, мы их зубами…» И они обе плачут. Знаете, у меня начинаются слезы, потому что я между ними.
К. ЛАРИНА – А как там культурная Одесса, интеллигенция, тоже расколота?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Культурная Одесса, к сожалению, уже давно в колоссальном упадке. И это вообще особый разговор. Вот мне как раз Марина Давыдова предложила написать для журнала «Театр», она сейчас делает номер, посвященный Украине. И я вот как раз сейчас, буквально хочу завтра закончить, пишу для журнала «Театр» такую статью об Одесском театре, который несколько десятилетий тому назад был выдающимся! Потому что в каждом театре был выдающийся главный режиссер, знаменитейший, которого знал весь Советский Союз. А сегодня в каждом театре есть директор, который качает деньги из проката, из провоза московских антреприз.
К. ЛАРИНА – Антрепризы.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Ну, извините, я только что, входя на «Эхо Москвы» (я приехал чуть раньше), подошел к театральной кассе. Посмотрите, чем оклеена касса. Вы не увидите ни одного спектакля (я не буду сейчас перечислять режиссеров), вы увидите опять: «Муж на кровати», «Трое под кроватью», «Кто за любовью?».
К. ЛАРИНА – Ну, билеты в Театр Вахтангова продаются, что вы. Нет?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Выйдите на улицу, дорогая Ксения, подойдите к кассе – вы увидите, чем она оклеена: «Мужики, за мной!», «Тайна в штанах».
К. ЛАРИНА – Ну что вы?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Ну посмотрите.
К. ЛАРИНА – Обязательно выйду.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Это вот возле вас прямо.
К. ЛАРИНА – Наконец-то я нашла свое искусство.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Какое там «Спасти камер-юнкера» Пушкина? Это название даже, извините, не поместится там.
К. ЛАРИНА – Про Окуджаву хотели тоже вспомнить, поскольку 90 лет отмечали. И мы тут вспомнили об этом 9 мая, его юбилей.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Позавчера, да.
К. ЛАРИНА – И, конечно, мы здесь вспоминали о ваших знаменитых фестивалях Окуджавы.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, о днях Булата Окуджавы, конечно.
К. ЛАРИНА – Которые начались еще при его жизни, да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Конечно, конечно. Его 70-летие в 1994 году отмечалось, и что тут напоминать. Это вообще фантастика! То, что было.
К. ЛАРИНА – Очень этого не хватало в нашем ландшафте вот здесь, на Трубной. Ужасно не хватало, скажу вам честно.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да. И этого не хватает. Не хватает Булата Шалвовича. Вот кого не хватает. «Совесть, Благородство и Достоинство – // вот оно, святое наше воинство». А «Спроси солдатика: «Ты счастлив?» // И он прицелится в тебя». Ах, Булат Шалвович… Ну, 90 лет, позавчера был переполненный зал.
К. ЛАРИНА – У вас на Тишинке, да?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – На Тишинке. Мало того, улица была переполнена днем, вот что замечательно. Улица.
К. ЛАРИНА – То есть у вас там есть место тоже такое?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Да, да. Там пели, там читали его стихи. А вечером на сцену вышли все те же – вышел и Дима Быков, вышла и Лена Камбурова, вышла… Я сейчас боюсь опять… Вот всегда, когда кого-то называешь, жаль кого-то не назвать. Более трех часов шел вечер. И зал без антракта, без всего просто дышал – дышал стихами и музыкой Булата Шалвовича.
И предлагаю, знаете, что сделать? Объединить все наши темы. Я предлагаю… Можно я несколько строк Тараса Григорьевича Шевченко прочту?
К. ЛАРИНА – А потому Окуджавы.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – А потом Окуджавы. Вот это будет красиво. Вот Тараса Григорьевича слишком много, сейчас что-нибудь самое оптимистическое. Начинается словами:
«Мені аж страшно, як згадаю
Оту хатиночку у гаю
Над чистим ставом край села.
Мене там мати повила
І, повиваючи, співала
Свою нудьгу переливала
В свою дитину... В тім гаю,
У тій хатині, у раю,
Я бачив пекло... Там неволя,
Робота тяжкая, ніколи…»
Нет, я Шевченко… Пожалуйста, вот – мои любимые Шевченко. Короткое, но законченное. Это он пишет, сидя в тюрьме, прямо сидя в камере пишет:
«Сонце заходить, гори чорніють,
Пташечка тихне, поле німіє.
Радіють люди, що одпочинуть,
А я дивлюся... і серцем лину
В тихий куточок на Україну.
Лину я, лину, думу гадаю,
І ніби серце відпочиває.
Чорніє поле, і гай, і гори,
На синє небо виходить зоря.
Ой зоре! зоре! – і сльози кануть.
Чи ти зійшла вже на тій Украйні?
Чи очі карі тебе шукають
На небі синім? Чи забувають?
Коли забули, бодай заснули,
Про мою доленьку вони не чули».
Это Шевченко. Вот сегодня написал, сегодня.
Булат Шалвович. Когда его спросили, почему он назвал роман «Путешествие дилетантов», он сказал: «Да, вы правы, наверное, сейчас время такое, что нужно было как-то современнее назвать – «Прогулки фраеров». И написал по этому поводу небольшое стихотворение, которое я прямо очень люблю:
«По прихоти судьбы – Разносчицы даров –
в прекрасный день мне откровенья были.
Я написал роман «Прогулки фраеров»,
и фраера меня благодарили.
Они сидят в кружок, как пред огнем святым,
забытое людьми и богом племя,
каких-то тяжких дум их овевает дым,
и приговор нашептывает время.
Наверно, есть резон в исписанных листах,
в затверженных местах и в горстке пепла…
О, как они сидят с улыбкой на устах,
прислушиваясь к выкрикам из пекла!
Пока не замело следы на их крыльце
и ложь не посмеялась над судьбою,
я написал роман о них, но в их лице
о нас: здесь все, мой друг, о нас с тобою.
Когда в прекрасный день Разносчица даров
вошла в мой тесный двор, пройдя дворами,
я мог бы написать, себя переборов,
«Прогулки поваров», «Прогулки маляров»…
Но по пути мне вышло с фраерами».
К. ЛАРИНА – Браво!
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Это Булату Шалвовичу браво. Ну, это можно читать… Надо ночью когда-нибудь. Вот у вас ночью все время джаз, джаз. Я все время думаю: «Ну, почему?» Нужно передать Алексею Алексеевичу.
К. ЛАРИНА – «Минутка поэзии»?
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Конечно. Вот я готов вести. Нет, понятно, я не нужен здесь, но, извините, есть еще Евгений Александрович Евтушенко, который это делал потрясающе. Ну, есть кому, есть кому вести и говорить. Но надо стихи читать, хотя бы ночью
К. ЛАРИНА – Давайте пожелайте что-нибудь, потому что нас слушают (сегодняшний наш эфир я имею в виду) не только в Москве, я уверена, что слушают и в Одессе.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Ну, что тут говорить? Желать нужно только мира и открытости друг другу. Не закрывать лицо вот этим черным, вот этой дрянью, когда видны только глаза!
К. ЛАРИНА – Показывают салют в Одессе 9 мая. Салют!
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Вот, вот, вот.
К. ЛАРИНА – Кстати, еще одно вранье, эта куча вранья: наши каналы все уверяли, что там запрещено отмечать 9 мая, запрещены шествия и парады.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Ну, у них всегда есть только правда.
К. ЛАРИНА – И это правильно.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Естественно, об этом и идет речь.
К. ЛАРИНА – В такой ситуации это будет выглядеть как провокация.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Вот и об этом тоже. Конечно.
К. ЛАРИНА – Но люди приходили, приносили цветы, ветераны надевали свои ордена.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Памятник неизвестному матросу, вечный огонь и цветы – конечно. И правильно, правильно. И я еще раз… Вот прошел этот день позавчера, но этот день никогда не проходит – 9 мая. И мой папа герой, и мой дядя, погибший на фронте, и все-все-все люди. Не дай бог это повторить! Ни на Украине, ни в России – нигде. Люди – это самое главное, самое ценное. Человек.
К. ЛАРИНА – Спасибо большое за сегодняшнюю программу. Иосиф Райхельгауз в нашей студии, мы прощаемся с ним. Но я лично, например, ненадолго, я скоро увижусь. А вы как хотите.
И. РАЙХЕЛЬГАУЗ – Ждем в театре.