Валерий Гаркалин - Дифирамб - 2014-04-20

К. ЛАРИНА – Очень мы радуемся нашему сегодняшнему гостю. Здесь в студии стало светло, тепло, весело, красиво. Здесь в нашей студии народный артист России Валерий Гаркалин.

В. ГАРКАЛИН – Профессор.

К. ЛАРИНА – Профессор. У нас клуб 11 апреля, я всегда очень горжусь этим совпадением, потому что каждый раз, когда в первый раз об этом узнала… все время смотришь: «Кто родился 11 апреля? Ах, Гаркалин!» И все. С тех пор мы вместе в этом клубе. Ну, что, дорогие друзья, я напомню средства связи для вас: +79859704545. Это телефон для ваших СМС. У нас сегодня действительно дифирамб, и есть повод. Я уже говорила о нем. Валера отметил как раз в этот день очень круглую дату, круглее не бывает.

В. ГАРКАЛИН – Круглая дата, мужская круглая дата – 60-летие.

К. ЛАРИНА – Прекрасно.

В. ГАРКАЛИН – Трудновыговариваемая.

К. ЛАРИНА – И очень кстати. У нас сейчас была передача «Родительское собрание». Я обнаружила, что одна из наших участниц, Ольга Николаева, работает в той школе, которую закончил Валера, когда она еще не была лицеем.

В. ГАРКАЛИН – Это потрясающе. Надо же, чтобы из аудитории выходит человек и в эту же аудиторию заходит человек, которые когда-то могли пересечься в другой аудитории.

К. ЛАРИНА – Давайте, мы начнем с прекрасного. Итак, прекрасные мне вопросы пришли. «Ксения, надеемся на ваши острые вопросы. Кто ваши кумиры? Гражданская позиция? Отношение к последним коллективным письмам? За Крым? Против?» Это первые вопросы, которые пришли к Валерию Гаркалину.

В. ГАРКАЛИН – Я должен приготовиться.

К. ЛАРИНА – На самом деле, тут легко, потому что Валера Гаркалин как раз подписал то самое антивоенное обращение интеллигенции, тем самым автоматически попал в список национал-предателей, пятой колонны.

В. ГАРКАЛИН – Сейчас по-другому, оказывается. Сейчас видоизменено.

К. ЛАРИНА – То есть там еще какие-то ответвления?

В. ГАРКАЛИН – Нет, изменили терминологию. Теперь так нельзя назвать живого человека. Выяснилось, что «заблудившиеся» или «заблуждающиеся». Наверное, скоро друзьями будем.

К. ЛАРИНА – Но вообще давай мы с этого начнем. Вот это атмосфера, я всерьез спрашиваю, в какой-то степени искусственная, в какой-то степени естественная, потому что, действительно, люди разделились по своим убеждениям, как никогда. Такого я не помню вообще, чтобы такое было.

В. ГАРКАЛИН – Я помню. Такой же был 1993 год.

К. ЛАРИНА – А, по октябрю тогда.

В. ГАРКАЛИН – Да, там был очень серьезный раздел, пролег между теми, кто недоволен был нарождающейся демократией и кто хотел бы вернуться в Советский союз именно с коммунистическими идеями. Почему тогда и парламент был, помните, почти весь коммунистический. Но это было тоже уже давно.

К. ЛАРИНА – Но поскольку история – это наше настоящее, то все чаще и чаще к истории возвращаемся.

В. ГАРКАЛИН – Ну почему я, Ксюша, и напомнил тебе о тех годах, что они очень их напоминают. Страна как будто бы готовится всякий раз после какой-то тишины или после каких-то спокойных, стабильных, как говорят, дней проживания, начинает готовиться к конфронтации. Мы с Колей Сванидзе сейчас готовим цикл фильмов игровых художественно-документальных, там такая смешанная по жанру история. Но мне с Колей очень всегда хорошо работать и думать, и мыслить. Он историк подлинный. Так вот, там тоже идея конфронтации именно истоки Гражданской войны. Ведь эта страна пережила когда-то самую страшную страницу в своей истории под названием «Гражданская война». И, как выяснилось, началось все это в рядах тогда еще очень мощной русской армии. Мы читаем «Поединок», читаем «Три сестры», когда, помните, поп приходит к трем сестрам. И есть факты, подтверждающие именно это убеждение. Что привело к переворотам – сначала к февральскому, затем сразу же за ним был страшный переворот Октябрьской революции так называемой, за которой последовал именно тот раскол, о котором мы сейчас говорим. Он опасен именно этим, когда братоубийственная война может не говориться, а начаться.

К. ЛАРИНА – Да, потому что сегодня все равно в атмосфере витает вот это гражданское расслоение.

В. ГАРКАЛИН – Мы с Лией Ахеджаковой… она мне даже пожаловалась, она говорит: «Я не могу разговаривать со своими друзьями на эту тему, потому что я знаю, что я наживаю просто реальных врагов». Причем тех людей, которых она считала интеллигентными, умными, здравомыслящими людьми. Все перемешалось. И у меня та же ситуация.

К. ЛАРИНА – Ты этих тем избегаешь в разговорах, да?

В. ГАРКАЛИН – В общении с коллегами стараюсь это делать. Потому что я знаю, первый признак разговора на эту тему – это агрессия. Первый признак, когда я понимаю, что человек не услышит ни слова из того, что я могу ему сказать, поведать об этом или просто поговорить, как мы когда-то говорили, рассказывая друг другу анекдоты. Но вдруг округляется глаз, человек становится агрессивным, неслышащим. И эта ситуация с промыванием мозгов очевидна, потому что этот человек может говорить только тогда, когда он не думает, что он говорит.

К. ЛАРИНА – Удивительно, что такая советская прививка – она как-то нас все равно не обезопасила от тех же самых, условно говоря, граблей, на которые постоянно наступают. Это, конечно, очень опасно. Но переводя все это в плоскость искусства, скажи, на твой взгляд, театр и вообще искусство в широком смысле – оно должно каким-то образом учитывать этот фон?

В. ГАРКАЛИН – Конечно, если не отражать, то, во всяком случае, быть в этой атмосфере. Основа любого сценического действия – это конфликтная ситуация. Герои сегодняшнего дня могут быть как раз те люди, которые непримиримо идут друг на друга, доказывая друг другу, кто из них прав. Вообще желательно, чтобы это носило общечеловеческий характер. Просто речь идет о помидорах. Я люблю помидоры с луком, кто-то любит их со сметаной. Если только на этом уровне люди умели разговаривать. Но ведь речь идет о людях, и о живых людях, которые живут и по эту сторону, и по ту сторону. Но никто не спрашивает, все забывают, что речь идет о живых людях, а не о какой-то стране, которая решила выделить, отделиться, войти в состав и так далее. Это все живые люди. Как можно о живых людях говорить так?

К. ЛАРИНА – А в связи с украинскими событиями у тебя как-то изменились творческие планы, поскольку ты часто ездишь? Вы работаете в антрепризе много, ездите не только по России. Наверняка бывали и в Украине?

В. ГАРКАЛИН – Так как в этой истории замешан весь мир, а не просто отдельно взятая страна, наша часть тоже переживает какой-то политический кризис. Да и бог с ней. А ведь к этому подключился весь мир. Страны Европы, Америки – они воинственно настроены и угрожают всеми санкциями, одна из которых – это просто запрет на поездку. Уже две поездки отменены у меня – в Вашингтон, мы должны были поехать со спектаклем, очень хорошим спектаклем Димы Крымова по «Темным аллеям» Бунина и провести там гастроли Театра Драматического искусства. Эти гастроли отменены.

К. ЛАРИНА – Именно по этой причине?

В. ГАРКАЛИН – Я полагаю, что да. Никто не сказал: «Это потому, что Обама не захотел больше видеть русских артистов». Так не было сказано. Просто сказали, что они отменены, из чего я сделал вывод, что они отменены… ведь ни с того, ни с сего не отменяются гастроли. Значит, есть причины, которые… к сожалению, не я решаю, ехать мне за границу или не ехать. Вот в чем ужас. Ужас в том, что за меня будут решать, как когда-то, ехать мне за границу, или нет. Еще будут вызывать и спрашивать, а читал ли я последние директивы и материалы к съезду «Единой России» или не читал. Вот что. И какие тезисы вы можете сказать. «Ах, нет? Идите, готовьтесь, тогда поедете в Латвию».

К. ЛАРИНА – В лучшем случае.

В. ГАРКАЛИН – Или на Украину.

К. ЛАРИНА – А вторая поездка?

В. ГАРКАЛИН – Вторая поездка тоже, к сожалению… но она, может быть, и не связана с политическим климатом мира, а в дубле… Очень я жалею, потому что Исландия… я там никогда не был. Я всегда пролетал над нею, но всегда думал: «Когда же я окажусь там?» Думал, что вот-вот это случится, но посадку самолет не совершит. Единственная страна, которая еще сохранила дружеские отношения…

К. ЛАРИНА – С Гаркалиным.

В. ГАРКАЛИН – С Гаркалиным, да… особенности… это Англия. Она помнит о тех гастролях, которые были 3 года назад в этой стране, на родине великого барда.

К. ЛАРИНА – А, вы Шекспира возили.

В. ГАРКАЛИН – Да, точно.

К. ЛАРИНА – Ну, тут, наверное, нужно нам перекинуть мостик к театру Школы Драматического искусства и к Дмитрию Крымову, с которым вы уже достаточно давно дружите и сотрудничаете. Я хочу напомнить, что Валера сыграл и в Гамлете, это был, по-моему, первый ваш…

В. ГАРКАЛИН – Да, но это не было в Театре Драматического искусства. Совместная работа была первая, да.

К. ЛАРИНА – Потом был Бунин… Таня, Валя, Катя или сколько там…

В. ГАРКАЛИН – Да, и все почти женские имена – не ошибетесь.

К. ЛАРИНА – И вот, «Как вам это понравится» – это уже Шекспир.

В. ГАРКАЛИН – Шекспир, да. Вообще он называется «Сон в летнюю ночь, или Как вам это понравится». Конечно, поразительно то, что этот спектакль… мы сейчас съездили с ним в дальнюю поездку по Австралии и Новой Зеландии, это случилось до событий на Украине, поэтому мы успели съездить в Новую Зеландию и Австралию. Но, уже возвращаясь, мы, кстати, об этом говорили, что, наверное, это одна из последних дальних поездок наших. А жаль, потому что спектакль пользуется колоссальным успехом именно за пределами страны. Этот спектакль нравится зрителям здесь, в столице…

К. ЛАРИНА – У нас, все-таки, другое воспитание зрительское.

В. ГАРКАЛИН – Абсолютно другое. К сожалению, они не воспринимают его так яростно, по-детски, как делает это житель другого мира. Они почему-то восхищены, и вот это сарафанное радио, на которое мы всегда привыкли надеяться, потому что никакая газета, никакой телевизионный репортаж, радио или Интернет не даст тот эффект, который дает сарафанное радио. Когда мы приезжаем в какой-то город и играем там не один, а несколько раз, где-то уже на последнем спектакле залы переполнены. Это о чем говорит? О том, что те, кто пришли впервые, в первый раз, быстро побежали домой, позвонили своим близким и сказали: «Немедленно идите». Почему-то успех там… я не преувеличиваю, Ксения, нисколько… ошеломляющий. Я, переживший очень много успеха очень многих спектаклей, со славой я знаком. Что такое быть известным человеком, тоже я знаю. Но я не знал, что это такая степень. Я об этом не подозревал, что она может быть очень высокой степени. Самое потрясающее. И при этом я и Ахеджакова… правда, в эту поездку ездила Аллочка Покровская, Алла Борисовна Покровская. Но при этом ты знаешь, что твоих заслуг просто никаких нет.

К. ЛАРИНА – Ну ладно.

В. ГАРКАЛИН – Клянусь вам. Всякий раз, когда я вижу ошеломляющий… есть такая фотография, где мы с Аллой обнимаемся на фоне рукоплескающего зала, который стоит и кричит, улыбается, видно… сейчас легко можно увеличить фотографию просто прикосновением пальца… И когда ты видишь какие-то от счастья перекошенные, от злобы, от счастья перекошенные лица, и ты понимаешь, что это не твоя заслуга – это заслуга общих усилий, вообще крымовской фантазии, это художнического мировоззрения.

К. ЛАРИНА – А как, кстати, Алла Борисовна восприняла? Она же внутри вашей компании существовала?

В. ГАРКАЛИН – Очень хорошо. Она, во-первых, попала сразу в десятку в роль.

К. ЛАРИНА – А там роль, напомню, просто те, кто не знает, что играет Лия Ахеджакова и теперь в очереди играет с ней Алла Борисовна – это роль зрительницы в театре, которая выскакивает во время представления на сцену…

В. ГАРКАЛИН – Подавая реплики, этакие непристойные, неприличные. Но это исходит из самого драматургического материала Шекспира, потому что вся эта история «Сна в летнюю ночь» готовится для герцога и его свиты. В качестве герцогини, герцога, герцогиня Ахеджакова. В данном случае – Покровская.

К. ЛАРИНА – Мы сейчас новости слушаем, потом возвращаемся в программу. Напомню, что у нас тут гостит Валерий Гаркалин.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – Возвращаемся в программу «Дифирамб». Напомню, что сегодня в нашей студии Валерий Гаркалин. Мы до перерыва говорили о спектаклях Дмитрия Крымова, в частности, о Шекспире. Я хотела задать вопрос… и про публику говорил Валера, как там публика совершенно обалдевает от этих работ. Они совсем не привычные для нашего театра, конечно. Они странные, и публика наша, к сожалению, достаточно консервативна. И мой вопрос – почему у нас такое настороженное отношение к непонятному, к современному искусству? Хотя это достаточно условное определение. Просто то искусство, которое выходит за рамки привычного. Дмитрий как раз из этой серии, это новый театр.

В. ГАРКАЛИН – У меня есть много объяснений этому, одно из которых, мне кажется, более продуманное, что ли. Потому что я участник этих спектаклей Крымова. Не только Крымова, кстати, и Панкова тоже Володи. Он свои спектакли… я рад, что он в свои спектакли… я говорю о Панкове…

К. ЛАРИНА – Это Театр Драмы, компания такая.

В. ГАРКАЛИН – Он приглашает моих учеников сотрудничать с ним. Что делает, кстати, и Крымов. Потому что для выполнения его творческих заданий нужны исполнители, которые умеют делать все. А это могут делать только мои ученики.

К. ЛАРИНА – Синтетические артисты так называемые.

В. ГАРКАЛИН – Да, синтетические… чтобы была готовность на выполнение любого творческого задания. Петь? Петь. Танцевать? Танцевать. Играть? Играть. Остро пережить, что-то эксцентрически воспринять. Любая палитра, какая может быть выразительным средством, каким является артист в руках режиссера, он должен быть готов выполнить. Здесь заключен краеугольный камень, о котором вы спрашиваете. Потому что такой подготовки актеров нет, которые способны… эта узкая специализация – «Вот, я могу спеть только припев. Куплет – уже нет, не учили». Вот, не учили этому, понимаете. «Могу напеть, но без текста. Не учили». Вот это расщепление профессии актера на какие-то составляющие, которые, конечно же, он должен и напеть, и спеть, если надо. И если надо – припев, и два раза припев, и куплет. То есть готовность – вот в чем дело. Это то же самое, те, кто на сцене, такие же и в зале. Они не готовы воспринимать это. Потому что те не готовы исполнить это.

К. ЛАРИНА – Замкнутый круг получается.

В. ГАРКАЛИН – Да. Только из-за этого. Потому что когда мы выходим на сцену в Стратфорде-на-Эйвоне, на родине Шекспира… глядя в окно, я смотрю, когда в гримерку захожу, я прямо вижу могилу Шекспира, я вот так вижу.

К. ЛАРИНА – Там, кстати, небольшой город.

В. ГАРКАЛИН – Маленький, крошечный город с большим королевским театром в центре.

К. ЛАРИНА – И публика там – все друг друга знают, соседи приходят.

В. ГАРКАЛИН – Приезжают автобусы… И когда они заходят, я вижу – заходят дети, хотя им под 70, под 100. Они смотрят на мир широко открытыми глазами. Вообще я хочу репетировать пьесу с очень известными артистами, не буду пока говорить, какая пьеса. Но там действуют три старичка, которые не эта благостная история с …, или даже тишина, вот эта одиночная старость. Нет. Там жизнь только начинается.

К. ЛАРИНА – Это «Тополя», нет?

В. ГАРКАЛИН – Нет, «Убей меня, мой голубчик» называется. Это турецкая пьеса. Не поверите, написана с изумительным стилем, и с такой подачей героев. Смерть, конечно, есть. Жизнь, конечно, конечна. Но что про это все время думать, когда есть портрет мужа, когда ты любила, и он тебя любил. И какое счастье с ним по утрам поговорить. Соседка, которую можно… Ходит какой-то маньяк-убийца, убивает старушек. Насилует и грабит. Как она говорит: «Ну, если бы он только насиловал, но не грабил». Мне кажется, он много бы выиграл. Об этом говорит старушка 80-летняя. Понимаете, радостная жизнь, что жизнь впереди, что в ней еще будет большая и сильная любовь. И что жизнь наполнена чувствами.

К. ЛАРИНА – У нас очень тяжелая жизнь, Валерий. У наших стариков жизнь невероятно тяжела.

В. ГАРКАЛИН – Конечно, мы же знаем. А как тяжела жизнь подростков и у детей. Я не говорю о среднем поколении.

К. ЛАРИНА – Вообще жизнь у нас тяжелая. Какие там дети.

В. ГАРКАЛИН – Да это все понятно.

К. ЛАРИНА – Взгляд на мир невероятно напряженный, трагический. Ждут все время подвоха, что кто-нибудь сзади подножку поставит.

В. ГАРКАЛИН – Поэтому публика смотрит на это, на современное движение, как на нечто пугающее. Угрожающее. Чуждое. Это все западное влияние. Знаете, ну, старые песни. Это все не наше. У нас не надо таких артистов, чтобы мюзиклы… Зачем мюзиклы? Это американская культура, она востребована там. У нас она не должна быть востребована. Как только мюзикл объявлен, переполнены залы. С одной стороны, и хочется, с другой стороны, и колется. Поэтому на ваш вопрос я отвечаю совершенно определенно. Мне кажется, что здесь и те, кто выступает, и те, кто смотрит, одинаковой крови. Нужно воспитать такую генерацию актеров, которые повели бы за собой эту публику.

К. ЛАРИНА – Ну у нас уже есть такие актеры?

В. ГАРКАЛИН – Есть.

К. ЛАРИНА – Есть ученики Валерия Гаркалина, есть, извини меня, ученики и студенты, и артисты Кирилла Серебренникова в Гоголь-центре.

В. ГАРКАЛИН – Да, Кудряшова.

К. ЛАРИНА – Прекрасные. Они работают именно так, они работают абсолютно открыто, ничего не боясь, не стесняясь. Нет табуированных тем никаких.

В. ГАРКАЛИН – Извините, это моя бездна. Когда я прихожу к себе, я должен придать … Это моя святая обязанность. Кстати, она воспитывала своих актеров вот в этом…

К. ЛАРИНА – Это театр-студия «Человек».

В. ГАРКАЛИН – Она немножко приболела, не могла быть на моем чествовании, и поэтому большой ей привет и скорейшего выздоровления. Эта женщина, которая действительно положила начало очень давно, когда еще были Козак молод, Феклистов, которые только-только сыграли свой гениальный спектакль Мрожека «Эмигрантов». Это все было в стенах студии «Человек», где она направляла их в сторону классического…

К. ЛАРИНА – Когда о свободе такой было невозможно даже подумать. Я просто тогда раз сказала про Серебренникова, я просто обязана продлить тот ряд, который ты назвал – Козак, Феклистов, Дима Брусникин и Миша Макеев, у которых сейчас потрясающий театр возникает – «Мастерская Дмитрия Брусникина». Если вы не видели, Валерий, обязательно посмотрите.

В. ГАРКАЛИН – Нет, не видел. Потому что был в Австралии. Это далеко, как вы знаете. Пока доедешь, пока поиграешь, пока приедешь…

К. ЛАРИНА – То есть мы объясняем такое неприятие публикой современного искусства во всех его проявлениях вот такой внутренней…

В. ГАРКАЛИН – Неготовностью. Неготовностью актеров ее показывать.

К. ЛАРИНА – Мне кажется, это не совсем так. Ну, как? Послушайте, в этом есть еще агрессия, о которой мы уже говорили. Это же не просто неприятие, когда я, если что-то мне не нравится, встану и уйду. Нет. Я должен плюнуть, закричать: «Что вы делаете, гады? Пошли вон со сцены». Еще потом написать какой-нибудь донос в какое-нибудь министерство.

В. ГАРКАЛИН – Я могу погорячиться, а с другой стороны – все равно это надо делать, все равно надо ставить спектакли на современные темы, на то, что болит. Цель театра – боль, рассказать об этом. Даже если не боль, это слишком утилитарно, но, тем не менее, Эфрос считал, что многие люди считают, что это не интеллигентно – делать так, поступать так. Это несвойственно интеллигентному человеку. Вот здесь начинается театр – говорил Анатолий Васильевич Эфрос. Всегда зрителю интересно, что за этой формой интеллигентности и благопристойности. Неблагопристойно, неинтеллигентно, больно. Тогда театр звучит. Мне кажется, вы правильно сказали. Это так условно называется – современный вид искусства. Ничего подобного. Давно все … рассказано, Таировым пересказано, передумано Вахтанговым и так далее. Речь идет только о человеческой природе, о ее возможностях, о страхах человеческих, которые интересны всегда, во все времена. И до сих пор не изучены, до сих пор не распознаны. Современное искусство, мне кажется, если его можно так назвать, даже тот ненавистный всем Богомолов и упомянутый Кирилл Серебренников, мне кажется, занимаются тоже этим. Только этим.

К. ЛАРИНА – И Дмитрий Крымов, кстати.

В. ГАРКАЛИН – Я считаю, что только это интересно всегда было и будет. Просто уходит традиционная законная рецептация, восприятие. Когда нет сюжета, уже что-то не так, уже что-то жмет. Нужна история. Давай тебе историю, что она его любит, он ее – нет. Хотя бы на этом уровне.

К. ЛАРИНА – Ну, как Шостакович тоже – нет мелодии, сумбурные звуки, не насвистишь, выходя из театра.

В. ГАРКАЛИН – А почему Станиславскому нравится Раневская? И не нравится Жаров. Потому что Раневскую запомнили, Жарова нет.

К. ЛАРИНА – Еще хотела узнать про Кшиштофа Занусси. Я прочитала в интервью, что какой-то спектакль вы делаете с таким интересным…

В. ГАРКАЛИН – Готовится, репетируется с паном Занусси. Давнишнее наше желание с ним воссоединиться в каком-то творческом соитии. И мы, наконец, это осуществили. Взяли постановку английского автора, я не могу его назвать, потому что там речь идет о том, что будет ли он…

К. ЛАРИНА – То есть это какая-то современная вещь?

В. ГАРКАЛИН – Это современная вещь, очень смешная, эксцентрическая. Но что мне нравится в этом предложении? Так как я готов на любую эксцентрическую задачу и даже при читке я вам уже рассказывал, как я упаду со стула в третьей партии. Это известное свойство комического актера, что режиссеры прекрасно знают, где ему падать. Здесь я стукнусь дверью, об дверь головой, а вот здесь я точно упаду со стула. Я пытался так же поведать… он остановил мой пыл и сказал: «Нет, все, как будто бы вы снимаетесь в таком реалистическом кино, где любое шевеление бровей воспринимается как страшное, ужасное сильное впечатление». И мне понравилось, что уже к 60 годам моей жизни кто-то нашелся, кто будет сдерживать меня. Я все время сдерживаю других. Я имею в виду учеников своих, которым уже 5 курсов я выпустил. Но ведь уже, оказалось, нет человека, который бы сдерживал меня. И вот я нашел в лице пана Занусси.

К. ЛАРИНА – Это комедия, да?

В. ГАРКАЛИН – Это трагикомедия.

К. ЛАРИНА – А кто там работаете еще?

В. ГАРКАЛИН – Там еще дала согласие и очень интересна мне, кажется, Ардова Анечка. Она будет играть мою жену. Других актеров я не знал раньше об их существовании, они появились, очень молодые, они очень интересно себя заявили. В основном это делалось из-за нашего дуэта.

К. ЛАРИНА – И когда это появится? Это антреприза, да?

В. ГАРКАЛИН – Это антреприза. Но, как сказал Кшиштоф Занусси, он сказал, предупреждая меня, лидера антрепризы, он сказал: «Но это не коммерческий спектакль». Чтобы я не смел даже и подумать, что я смогу заработать на этом спектакле. У меня нет никаких претензий. Пожалуйста, называйте это, как хотите.

К. ЛАРИНА – Тут стоит напомнить, что Валерий Гаркалин действительно ветеран антрепризного движения. Практически пионер.

В. ГАРКАЛИН – Мне больше нравится слово «лидер».

К. ЛАРИНА – Лидер, пионер. Но очень смешно, я тоже прочитала… я никогда этого не слышала, когда Валерой пугали действительно, когда появились первые антрепризы в больших театрах с колоннами, говорили: «Ты что, хочешь как Гаркалин?»

В. ГАРКАЛИН – Единственное, из-за чего я переживал, страдал ужасно, читая такие рецензии о себе, а Таня Васильева тоже пустилась во все тяжкие вместе со мною, Джигарханян, Гундарева… все кинулись зарабатывать себе, совершенно не заботясь о форме, о чистоте жанра. Вообще о художественных идеях. Важно – слева кто говорит, справа – что говорит. Вот это было не выплеснуть, что называется, ребеночка с водой. Я помню, что я стоял… я тогда еще работал в Театре Сатиры, и прекрасный друг, не побоюсь этого слова, был для меня Георгий Павлович Менглет. Хотя он был старше на 30 лет меня, мы с ним успели вместе поработать в «Горячем сердце», где он играл Градобоева, я – Курослепова. Разные весовые категории. Но мы удивительно сошлись в существе этой замечательной пьесы Островского. И я помню, что вышла статья, опять обвиняя меня… ну, я уже тогда прославился спектаклями с Васильевой. И это мне не простила московская критическая мысль. И там опять было указано, что я мерзавец, подлый человек. «А он опять вытащит грязный мешок своих штампов». Конечно, мне слово «мешок»…

К. ЛАРИНА – Артист запоминает на всю жизнь эти слова.

В. ГАРКАЛИН – Да, это попасть в сердце. Не в бровь, а в глаз. И я, естественно… видимо, я не мог скрыть своего переживания. Я не всхлипывал, но сзади почувствовал дыхание. Стоит Георгий Павлович Менглет. Я поздоровался с ним, на что он говорит: «Грязный мешок штампов? Как же тебе повезло?» Я: «Как же?..» «У кого-то один, ну, два. У тебя целый мешок. Я потрясен, с кем я работаю в одну эпоху».

К. ЛАРИНА – Ну, молодец все равно то, что сегодня антреприза есть благодаря Валерию Гаркалину. Все равно можете сказать «спасибо». Но я хочу обратить внимание, что все, кто ругал ее… я не буду говорить про критиков, а именно про коллег, которые считают для себя, что это как бы такое дело недостойное… Но обрати внимание, как за последние годы изменился репертуар Больших театров? Это абсолютно…

В. ГАРКАЛИН – Бизнес-спектакли, да.

К. ЛАРИНА – Набор докассовых комедий.

В. ГАРКАЛИН – А антрепризы вдруг ставят серьезные спектакли.

К. ЛАРИНА – Да, Кшиштаф Занусси приходит в антрепризы, кстати.

В. ГАРКАЛИН – Я играю … у Робермана или я играю того же Островского у Жени Зайцева в «Наливных яблоках».

К. ЛАРИНА – Юрский играет Шагала, это тоже антреприза Робермана. Серьезнейший спектакль.

В. ГАРКАЛИН – А во МХАТе идет «Тринадцать».

К. ЛАРИНА – «Тринадцать Д» уже, они усовершенствовали. Ну, во МХАТ я бы не стала тут камни кидать, потому что это у них единственная, по-моему, такая есть комическая вещь. Остальное все очень серьезно.

В. ГАРКАЛИН – Я тоже люблю политику МХАТа, она мне нравится.

К. ЛАРИНА – Очень правильная. Валера, и еще про учеников. Мы уже говорили, что преподает Валера уже 12 лет на кафедре эстрадного факультета. И я так понимаю, что как раз задача – выпускать именно таких артистов, которых не хватает. Они куда потом идут? Они где работают?

В. ГАРКАЛИН – Конечно, они все оседают в Москве. Но так как Москва – действительно огромный город, где есть место каждому художественному проявлению. Кто-то занимается непосредственно музыкальным искусством… потому что они все музыканты. Как правило, они все владеют или инструментами, или голосом. Ансамбли, они объединяются в какие-то ансамбли – то дуэт, то трио, в другой… они в корпоративных вечерах выступают. Но большая часть их, например, этот выпуск, я очень горжусь именно этим выпуском, который выпускается этой весной, в мае – они уже осуществили с Панковым две полноценные работы. Одна из которых была признана дипломной…

К. ЛАРИНА – Как называется.

В. ГАРКАЛИН – Она называется «Машина».

К. ЛАРИНА – А, они же в Гоголь-центре играют?

В. ГАРКАЛИН – Да. Они играют там. Кирилл любезно согласился на такое соединение с ГИТИСом, где эта работа считается дипломной. И совсем недавно, месяц назад, мы выпустили все вместе, я в том числе, «Двор». Где Меньшов, я, Бабенко – это из профессиональных актеров. Ряд профессиональных актеров Sound Room, почти весь состав Sound Room предыдущих работ, и все 24 человека моих учеников заняты в этой работе.

К. ЛАРИНА – А что это такое?

В. ГАРКАЛИН – Ну, это такой… приходите, посмотрите. Мне трудно это назвать спектаклем, например. Потому что когда на сцене 44 человека…

К. ЛАРИНА – Там есть какая-то основа драматургическая?

В. ГАРКАЛИН – Есть. Там есть Исаева такая, она часто пишет для Володи Панкова. А, вернее, может быть, Володя Панков заставляет ее писать. Во всяком случае, она замечательно сложила это в какой-то полемический какой-то двор, через который герои проходят, как сквозь детство и сквозь юность. Такая феллиниевская история …, где мы пройдем еще раз. Мы все родом из детства. Вот такая ностальгическая тема.

К. ЛАРИНА – Он что уже, и «Двор» и «Машина» - это в репертуаре театра?

В. ГАРКАЛИН – В репертуаре театра.

К. ЛАРИНА – То есть можно просто ориентироваться на афишу…

В. ГАРКАЛИН – Да, позвонить мне, я с трудом, конечно, но достану вам билеты.

К. ЛАРИНА – Обязательно, обязательно.

В. ГАРКАЛИН – Это будет стоить мне очень трудных…

К. ЛАРИНА – Валера, ну, наверное, последняя тема. Она, конечно, печальная совсем, но я не могу про это не спросить. Потому что я часто захожу в книжный магазин после работы, смотрю, что выходит. И вдруг я увидела совершенно поразившую меня книгу и остановилась, как вкопанная. Книга Валерия Гаркалина. Называется «Катенька».

В. ГАРКАЛИН – Да, я написал книгу о ней. Я никогда не писал книг и не буду писать. Но тут мы с моим другом, Борей Слуцким, который замечательно, можно сказать, член нашей семьи… и Гана, его жена… они уговорили меня на создание этой книги. Мы вместе с Борисом, я не буду скрывать этого сейчас… это то место, где мало что хочется скрыть – ваше радио. Мы написали ее совместно. Он, конечно, использовал только то, что я говорил, и как я, в свое время, когда по-разному объяснял ту или иную ситуацию. Он только литературно редактировал, литературно обрабатывал. Но он поразительно это сделал. Он это сделал так, как если бы это сделал я.

К. ЛАРИНА – Это монолог такой, да?

В. ГАРКАЛИН – Да, поразительно. Я читаю и понимаю, что это написал я. Но я знаю, что многое из того, что написано, написано им. У него талант литератора, редактора. Он растворился во мне. И поэтому книга, если вы ее прочтете, получилась на одном дыхании просто. Она, во-первых, очень искренняя. Так трудно говорить о своих книгах, но мы хотели сохранить искренность интонации. Без слезливости, без лишних… как это рядом идущее всегда, если книга-воспоминание об ушедшем человеке, то это всегда очень грустно. Но я, когда прочел ее сам, я понял, что грустить не стоит. Во всяком случае, поделиться этим счастьем, которое когда-то Катя мне подарила. Ну, разве это не плохая задача? Ведь я был так счастлив, живя с ней.

К. ЛАРИНА – Я напомню, что книга называется «Катенька. Воспоминания». Если вы запомните сегодня, обязательно эту книжку купите. Она очень важная…

В. ГАРКАЛИН – Она стоит недорого.

К. ЛАРИНА – Для каждого человека… я понимаю, что это было необходимо сделать Валере, потому что помню, как это все тяжело…

В. ГАРКАЛИН – Есть такое у русских замечательное выражение – «поплакаться в жилетку». Это очень емкая форма душевного порыва. Это не просто прислониться и посюсюкать что-то в плечо друга. Это хорошее очень… поплакаться в жилетку – это отдать свое несчастье, поделиться им. Потому что каждый из тех, кто это возьмет – он в свою очередь это сделает с другим человеком. И вот так несчастье бродит между нами. Так же, как счастье. Вот так мы должны жить.

К. ЛАРИНА – Ну, про счастье тогда тоже скажем. Есть у нас уже маленький человек, который…

В. ГАРКАЛИН – Да, он выступал на чествовании. Поразил всяческое воображение всех.

К. ЛАРИНА – Чествование – это когда был как раз юбилей Валерия Гаркалина. Там впервые вышел на сцену его внук.

В. ГАРКАЛИН – Да, и он не испугался, он аплодировал.

К. ЛАРИНА – Сколько ему, два?

В. ГАРКАЛИН – Два года. Тоже юбилей.

К. ЛАРИНА – А что он делал на сцене?

В. ГАРКАЛИН – На сцене он в конце вечера вышел и поздравил меня.

К. ЛАРИНА – Прямо сказал?

В. ГАРКАЛИН – Нет, он ничего не может пока громко, публично сказать. Он что-то говорит, но публично – нет. Надо репетировать.

К. ЛАРИНА – Валерочка, огромное спасибо за сегодняшний визит. Спасибо за то, что ты есть. Желаем тебе здоровья, желаем процветания, успехов. Чтобы жизнь твоя была загружена до предела, чтобы некогда было думать о грустном. Ну, и огромный привет замечательной талантливой Нике, дочке. Ну, и внуку, конечно.

В. ГАРКАЛИН – Спасибо. А я рад приходить к вам.

К. ЛАРИНА – Обязательно.