Кирилл Серебренников - Дифирамб - 2014-02-16

К. ЛАРИНА – Я зачекинила Серебренникова в Фейсбуке. Написала у себя, что Кирилл Серебренников в студии «Эхо Москвы» сейчас находится. Так что, дорогие друзья, приветствую, во-первых, нашего гостя. Здравствуйте, Кирилл Семенович.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Здравствуйте.

К. ЛАРИНА – Напомню, Кирилл Серебренников – художественный руководитель «Гоголь-центра». Напомню нашим слушателям, что вы можете задавать свои вопросы Кириллу. У нас есть СМС для вас - +79859704545. И вот в Фейсбуке на моей страничке тоже есть веточка прямоэфирная. На нее тоже будем смотреть, можете присылать ваши вопросы. Ну, начнем с хорошего. Год исполнился «Гоголь-центру» в том виде, в котором он существует сейчас. Очень незаметно прошло время, и невероятное количество событий произошло в самом театре. Ну, наверное, стоит первый вопрос задать Кириллу – как он оценивает сам этот год для жизни театральной своей?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Хорошо. Я могу сказать вам – счастливый, потому что он очень активный. И он действительно какой-то был в дружбе, в ладу, в счастье. То есть все люди, все артисты, которые работают – это достаточно большое количество, порядка 50 человек артистов. Потому что это и SounDrama, и «Диалог Данс», и «Седьмая студия», артисты труппы театра имени Гоголя – они все в достаточно активном творческом режиме выпустили вот эти 16 премьер. 16 премьер – это прилично.

К. ЛАРИНА – То есть все, что заявляли – все выпустили?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Все сделали, все выпустили. И даже чуть-чуть больше. Это не говоря о событиях «Гоголь +», о каких-то публицистических мероприятиях, о концертах достаточно крупных и ярких, которые на всю Москву гремели, о кинопремьерах, и прочее, прочее, прочее.

К. ЛАРИНА – Если говорить о том резонансе вокруг «Гоголь центра». На твой взгляд, сегодня изменилось отношение общественное к этому коллективу твоему и вообще к этому заведению?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Помнишь, была байка, что туда не ходят, потому что он где-то неправильно находится…

К. ЛАРИНА – Да-да-да, театр для командировочных.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Да, где-то на задворках Курского вокзала. На самом деле, если что-то происходит, если какие-то интересные события, то и люди приходят. И у нас замечательная публика. Против нас все время какие-то пишут статьи, сливы, что пустые залы. Мы решили на это не отвечать, просто публиковать фотографии залов. То есть забиты до потолка. Глупо отвечать на очевидную ложь. Приходит очень молодая публика. Иногда ты смотришь, действительно, за день до спектакля, а 100 билетов не продано. Думаешь «ой-ой-ой, что делать? Что делать?» А они приходят, сметают все билеты прямо перед… Это молодые люди, которые привыкли, знаешь, прямо как в кино приходить. Не заранее покупать, там, за неделю, а приходить в кино, в кассе купить билеты. Публика от 20+. И сейчас стали… интересно, что эти молодые ребята стали приводить своих родителей, дарить им билеты на какие-то праздники.

К. ЛАРИНА – Ну и как? Родители не убегают из зала в ужасе?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Стараются держаться, чтобы не разрушить вот эту нить понимания между поколениями.

К. ЛАРИНА – Я тоже обратила внимание, что совсем новая публика театральная сформировалась благодаря, прежде всего, «Гоголь центру». Публика, у которой вообще нет никакого театрального опыта. Они ничего не знают про театр. И с чистого листа все воспринимают.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Это была моя затея. Потому что я понимал очень четко, по работе во МХАТе, по работе в других театрах, что может случиться страшная вещь – когда уйдет поколение людей типа, извините, нас с тобой, которые уже все про театр знают, все понимают, и это привычный ритуал – посещение театра. А новые не придут. Мы – уже все, уже с нами понятно. А новые скажут: «А мне не надо, у нас есть кино, у нас есть интернет, у нас есть телевизор. Не будем. Театр – это папино искусство, театр – это мамино искусство, театр – это не наше». Я вот этого страшно боялся, поэтому понимал, что очень важно настроить этих людей. И по работе с «Седьмой студией» на «Винзаводе» еще тогда в Центрах современного искусства мы поняли, что такая аудитория невероятно яркая, невероятно талантливая, невероятно интересная – она есть. Она просто в театр не ходит. И как бы сделать так, чтобы она пошла в театр. Вот, мы попытались «Гоголь-центр» сделать таким образом, чтобы эта связь, чтобы традиция смотрения театра не прервалась. И у нас, мне кажется, начало получаться.

К. ЛАРИНА – Ты приехал из Петербурга, где тебе вручили премию «Прорыв». Я, кстати, видела фотографии абсолютно счастливых людей…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – На самом деле, это премии, которых очень не хватает в Москве. В Москве. Премия, которая поддерживает исключительно молодых в театре. Лучший дебют, лучшая пьеса, лучший режиссер. Молодые. То есть до какого-то возраста – и такие дебютные вещи. Такую премию, действительно, стоит завести. Может быть, мы ее в «Гоголь-центре» как-то придумаем. Это действительно весь спектр молодого театрального Петербурга. Ужасно интересно и посмотреть, и познакомиться с этими ребятами.

К. ЛАРИНА – Последняя по времени премьера, которая, по сути, вышла как раз в дни первого дня рождения «Гоголь-центра» - это «Мертвые души», о которых много говорили. Напомню, что это спектакль «Мертвые души» впервые Кирилл поставил в Риге в Национальном театре Латвии. И сейчас он уже идет в русском вариате. Мой вопрос простой – можно ли говорить о каких-то принципиальных изменениях концептуальных в этом спектакле? Или это просто русские актеры в том же рисунке?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Главное изменение заключается в том, что спектакль, как зеркало, был поставлен перед совершенно другой аудиторией и в совершенно другой ситуации. И, когда спектакль выпускается на латышском языке… а, как ты понимаешь, язык – всегда носитель смыслов – это вообще одна ситуация. Что латышам «Русь! Чего ты хочешь от меня?» и Коробочка и Собакевич.

К. ЛАРИНА – Неправда. Когда они пели «Русь! Чего ты хочешь от меня?» - это был другой совсем смысл.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Это был другой смысл для нас с тобой. А у латышей были, наверное, какие-то свои хихикалки. Понимаешь? Когда это происходит в России, на русском языке, когда звучит Гоголь, когда это написано на языке оригинала, это совершенно другой спектакль. В-третьих, другие артисты – это уже другой спектакль. Другая аудитория – это другой спектакль. Для меня это вообще принципиально другой спектакль, у которого изменились все акценты. И при похожести внешнего рисунка он с тем не имеет ничего общего.

К. ЛАРИНА – Теперь о плохом. Мы творим, живем сейчас в условиях, приближенных к фронтовым. Вся ненависть сосредоточена, в точку превратилась, наведен фокус уже окончательно и бесповоротно. И ты, Кирилл Серебренников, как и некоторые твои товарищи по театральному цеху, они включены почти уже легально и официально в список врагов России, врагов народа, я не знаю, театральных власовцев, как угодно можно определять. Ц них там «пятая колонна»… на самом деле, немного определений, они все знакомы. Чем ты объясняешь это противостояние? Кто его автор, на твой взгляд. И что, собственно, инкриминируют людям, которые пытаются заниматься современным искусством во всех его проявлениях? И в театре, и в других сферах искусства. Потому что здесь понятно, что орудия развернуты по всему фронту, не только по театру.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Для меня это, во-первых, абсолютно не эмоциональная ситуация. То есть я понимаю, что это политтехнологическая ситуация. Это ничего, кроме как некой политтехнологической разработки, я здесь вообще не вижу. Как я представляю, для чего это нужно – что значит уничтожить «Эхо Москвы» или «Гоголь-центр» или «Дождь»? Это дело одной минуты. Есть экономические способы, и прочее, прочее, прочее. Мы в данном случае, раз это все не уничтожается, значит, это как бы нужно. Нужно это для того, наверное, действительно, сформировать образ врага, против которого можно собрать своих сторонников. Потому что сторонники… власть пользуется дворовой логикой шпаны… формируются против чего-то. В соседнем дворе хачи наших бьют. И мы понимаем, очень конкретно перед глазами встает образ.

К. ЛАРИНА – То есть хватаем арматуру…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Да, и не разбираясь, хачи, что они такое вообще. Поэтому сформировать яркий, внятный образ врага – это и задача пропаганды. Действительно, против нас как бы сформировалась, надо сказать, очень неумелая, очень смешная, очень идиотская пропаганда.

К. ЛАРИНА – Она очень агрессивная.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Она агрессивная. Но от того, что она агрессивная, она не становится умной. Понимаешь? Если уж пропаганда, ну, так будьте добры, давайте поумнее, потоньше, поглубже. Тем более опыт есть. Достаточно нелепый сюжет в шоу «Киселев» про того, кого надо считать врагом русского театра, духовно-православного … Вдруг появился среди врагов Олег Павлович Табаков, какой-то испуганный Женя Миронов… Появился режиссер Богомолов, режиссер Серебренников и его «Гоголь-центр», театр «Практика», театр «Открытая сцена», проект «Открытая сцена». Очень странная компания, очень странный выбор.

К. ЛАРИНА – Что-то вас все же объединяет?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Нас объединяет, по логике, по этой логике, которая была предложена… а логика одна – экспериментируете? Ну, экспериментируйте за свой счет. А это вообще совсем идиотская логика. Потому что по этой логике надо закрыть вообще все научно-исследовательские институты в стране. То есть театр без эксперимента – это очень странное дело. Театру необходим эксперимент, об этом говорят все всегда. Экспериментируете? Тогда экспериментируйте за свой счет, а не за государственный. По этой логике, первой надо закрыть вторую сцену Александрийского театра и, в общем, многие спектакли Валерия Фокина, например. Потому что он – яркий экспериментатор. Он экспериментирует уж точно за государственный счет. И вторая сцена Александринки построена, прямо это декларируется, это очень яркое, интересное экспериментальное здание. Чтобы экспериментировать на театре, с театральным языком.

К. ЛАРИНА – В театре Et Cetera тоже есть целое поле для экспериментальных спектаклей.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Разумеется. Надо режиссера Могучего срочно в отдельном вагоне выслать куда-то подальше от БДТ, потому что это один из самых ярких и талантливых режиссеров-экспериментаторов нашей страны и вообще, может быть, Европы. Надо отобрать театр у режиссера Бутусова, потому что режиссер Бутусов уж совсем экспериментатор, он уж точно экспериментирует. И очень часто – в основном за государственный счет. По этой логике, надо закрыть Большой Театр, потому что многие постановки Большого Театра являются экспериментами на территории классики, классической музыки. И прочее, прочее, прочее. Театр Наций, потому что это эксперимент…

К. ЛАРИНА – Ну, понятно… Но почему-то не закрывают… и в этот список не вносят пока еще, говорю я так, осторожно. Пока не вносят ни Бутусова, ни Могучева. Хотя все впереди, я уже ничему не удивлюсь. Вы выбрали именно конкретных людей, которых мы можем назвать поименно. Табаков, конечно, понятно, попал как человек, который крышует всякую гниль, гадость и антипатриотическое искусство. И «Гоголь-центр», который вообще – гнездо разврата.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Да, абсолютно, Содома и толераста.

К. ЛАРИНА – Я все-таки хочу найти, даже следуя их логике, как формируются эти обвинения? Почему опора на большинство здесь идет?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Опора на большинство идет везде. Поэтому против этого большинства надо поставить какого-то, желательно смешного и легко уничтожаемого врага. Потому что если враг будет какой-то мощный, это большинство разбежится. Должен быть какой-то жалкий гений, или несчастный интеллигентик в очках, которого легко…на него гаркнуть, и он растворится в почве. Это должен быть какой-то западник. Заметь, что все, что рассказывают в средствах массовой информации официально про Европу – это иначе, как евросодомом не называется. Все евросодом. В Европе только убивают жирафов, развращают детей малолетних, и прочее, прочее, прочее. Там ничего хорошего не происходит. Там происходят только безобразие. Америка – это вообще, туда лучше не смотреть. Потому что даже если посмотришь – заразишься. Поэтому это формирование врага – это ужасный симптом поляризации общества и разделения его искусственно. Этим занимается, как ни странно, власть, в функциях которой написано, наоборот, собирать людей. Не ссорить их. А одну группу противопоставлять других – это просто нарушение конституционного долга власти. А, наоборот, их собирать и говорить: «Ребята, подружимся. Даже если вы ссоритесь, тихо, тихо, не надо. Мир, дружба, жвачка». Этого не происходит. Происходит наоборот, в публичном пространстве… Такого не было с каких-то, наверное, 80-х годов предпутчевским состоянием.

К. ЛАРИНА – Даже с Юрием Петровичем Любимовым этого не было.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Нет, было, было. Я помню статьи, которые газета «Правда» публиковала. Они были точно такие, как шоу Киселева.

К. ЛАРИНА – Ну никто же его не закрывал. Кончилось просто как…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Ну, как? Выслали вроде, лишили гражданства.

К. ЛАРИНА – Это, как бы, был финал. А вначале, в 70-е годы, там даже его поздравляли с юбилеями, вручали ордена советские.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Это тянулось, тянулось, тянулось, потом раз – и перешло в выслали человека.

К. ЛАРИНА – Сегодня, если говорить о том, что власть… или государство активно пытается вмешиваться в головы граждан… с постелью мы уже разобрались, теперь давайте займемся головами. Вы, как никто, конечно же, инженер человеческих голов и человеческих мозгов. Люди, которые занимаются искусством. Ничего нового тут, к сожалению, не изобретено, но цензуры-то официальной нет.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Она запрещена конституцией, да.

К. ЛАРИНА – Значит средство только какое? Только одно – либо совсем, целиком убрать, стереть с лица земли…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Ну, они пытаются на нас как-то воздействовать, чтобы мы как-то занервничали.

К. ЛАРИНА – Чтобы вы сами стали прятаться.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Да, стали прятаться и стали другие спектакли ставить. Но смешно то, что… я так понимаю, что сейчас будет перерыв на рекламу или новости. А потом мы продолжим…

К. ЛАРИНА – Новости, да. А потом мы продолжим. Давайте.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – Возвращаемся в программу. Напомню, что сегодня у нас в гостях художественный руководитель «Гоголь-центра» Кирилл Серебренников. Я объявила номер СМС для ваших вопросов. Еще раз повторю его – +79859704545. Мы сейчас уже говорим о такой идеологической войне, которая разворачивается у нас сейчас на территории официальных средств массовой информации.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Ксения, не драматизируйте. Понимаете, я не хочу…

К. ЛАРИНА – Я тоже раньше нервничала, сейчас успокоилась.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Я успокоился, потому что, видимо, хотят, чтобы мы нервничали. А когда чего-то хотят, надо успокаиваться. И вообще – к этому относиться с иронией, юмором. Иначе, если мы к ним очень серьезно будем относиться, это увеличивает капитализацию этих странных проектов.

К. ЛАРИНА – Но ведь эти же люди находят большое количество союзников. И, причем, о чем мы с тобой говорили в перерыве, не только среди людей старшего поколения, на которых, может быть, стоило бы опираться в таких вещах, но и среди молодых людей. Мы говорили с тобой про замечательных зрителей, которые приходят в «Гоголь-центр». Обрати внимание, какое количество молодых людей, даже по Фейсбуку это видно, которые разделяют эту точку зрения и готовы с оружием в руках защищать великое русское искусство.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Ксения, я… люди разные, мы с тобой это понимаем. Все такими как мы не станут, и не надо. Пускай будут разные люди. Надо, чтобы эти разные люди сосуществовали. И здесь у меня возникает вопрос: а какое количество денег, если уж говорить о государственном счете, было потрачено на сюжеты про тебя, про меня, эти глупые сюжеты, не квалифицированные, про театр? Какое количество денег тратится государственных на эту пропагандистскую машину, которая приводит к тому, что люди в стране начинают входить в конфронтацию? Может быть, об этом стоит задуматься? Не пропускать эти вещи, типа «экспериментируйте за счет…». Это глупость, кто-то один, какой-то идиот сказал глупость, все ее стали повторять.

К. ЛАРИНА – Это не идиот, это министр культуры.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Да ладно?! Правда?

К. ЛАРИНА – Во-первых, это его идея – за государственный счет. И позвольте нам самим регулировать ваше содержание. Не позволим вам тут изгаляться над классикой за государственные деньги.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Это вообще ложная концепция. Эта концепция ложная. Еще раз повторяю – по этой концепции нужно сделать то, что мы говорили в первой части программы, и уж точно закрыть все научно-исследовательские институты, потому что чего экспериментировать? Надо пользоваться тем, что есть.

К. ЛАРИНА – Я не знаю, как насчет научно-исследовательских институтов, но НИИ, связанные с институтом искусства, искусствоведческие институты – там тоже была попытка с ними разобраться. И ты это помнишь.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Но эта попытка про другое.

К. ЛАРИНА – Мы не позволим вам всю жизнь писать про Мейерхольда за государственный счет.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Там была попытка про другое, не надо все это смешивать. Глупость одна в одном месте – в другом месте это не всегда глупость. Понимаешь, надо с холодной головой на это смотреть. Если мы тоже войдем в пике и будем бить себя в грудь и кричать: «Нас обидели, мы обижены». Во-первых, на обиженных воду возят, как известно, во-вторых – слово «обиженные» мне не нравится, не очень удачливые люди. Нет, мы абсолютно не обижены, мы сильны, здоровы и прекрасны. И делаем то, что считаем нужным, потому что за нами правда.

К. ЛАРИНА – Скажи мне тогда – статус сегодня художественного руководителя государственного учреждения, в данном случае – учреждения культуры… у тебя контракт или как?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – У меня контракт на три года, который через полтора года истекает.

К. ЛАРИНА – А имеют право разорвать с тобой контракт?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Имеют.

К. ЛАРИНА – Без объяснения причин?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Наверное, без объяснения, по какой-то причине. То есть это может произойти совершенно спокойно.

К. ЛАРИНА – Внутренне ты к этому готов?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ – Конечно. Ну а как, а что же… Я подписал некие обязательства, следить и сделать проект художественно-культурный. Я эти обязательства выполняю, государство выполняет обязательства перед нами. Я должен сказать, что «Гоголь-центр» существует на деньги налогоплательщиков, на деньги Департамента культуры города Москвы. То есть на деньги города Москвы. И мне кажется, то, что произошло, это один из самых успешных проектов в области культуры, не потому что мы сделали это. Это как бы факт медицинский, что называется. Поэтому в данном случае деньги потрачены эффективно. Если говорить лексикой либеральной буржуазии, то эффективное вложение денег произошло в Гоголь-центр.

К. ЛАРИНА - Каким образом тогда противостоять этому нагнетанию, этому бесконечному ощущению войны?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Во-первых, надо объяснить, что это обман. Наверное, надо делать то, что делаешь, и пусть будет, что будет. Во-вторых, надо объяснить, что это обман. Где возможно объяснить - ребята, вам врут, вас пытаются обмануть. Потому что пропаганда - это обман с выгодой для кого-то.

К. ЛАРИНА - Я хочу ещё на одну вещь обратить внимание, что очень многие акценты всё-таки изменились. Потому что ещё год или полтора года назад можно было связать художественную жизнь конкретного человека творческого с его гражданской позицией. И мы такие случаи знаем, когда ребята каких-то наших товарищей могли турнуть и с телевидения, которые входили в Координационный совет оппозиции, которые были замечены в активности на митингах.

Сейчас ситуация изменилась. И сейчас мне кажется, что сам факт, когда человек делает что-то подозрительное на сцене или на плёнке, он уже свидетельствует о том, что он является потенциальным противником. Совсем для этого не обязательно выходить на площадь.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Они не смотрят спектакли. Они читают фейсбук. Вот, достаточно, если человек пишет какие-то вещи, неприятные власти, в своём Фейсбуке. А вещей, неприятных власти, сейчас такое количество, что что ни напиши, будет вещь, неприятная власти. Если ты пишешь свои мысли, если ты в чём-то усомнился, если ты задал какой-то не очень приятный вопрос, то это может служить поводом. Я знаю точно, что мои фейсбучные посты ложатся на все столы в разных кабинетах высоких. И потом я какие-то фидбеки получаю - "а вот ты тогда написал", "ты тогда сказал". Что это? Это моё частное мнение на моей частной странице в Фейсбуке.

К. ЛАРИНА - О чём свидетельствует вся эта атмосфера? О чём это говорит? О слабости этих людей, которые эту борьбу развернули, или, наоборот, о надвигающейся, прости меня, диктатуре с точки зрения идеологии, идеологической диктатуре.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Любая диктатура идеологии - знак слабости. То, что происходит сейчас - это знак, мягко скажу, недальновидности. Потому что дворовых решений здесь нет. Мы все знаем, что за последние годы из экспертного сообщества были вымыты, ну, экспертное сообщество, которое консультирует власть, которое что-то пытается доказать, понимаешь? Так или иначе все бразды-то правления у них в руках, да? Они вымыли из экспертного сообщества, из окружения умных, вменяемых не экстремистов, не каких-то радикалов, не бомбистов, а очень вменяемых взвешенных людей, которых традиционно слушали.

Может быть, их не всегда слышали, но хотя бы слушали. Кто сейчас окружает, откуда всё это идёт, где искрит, откуда идёт этот... кто придумал эту концепцию - создать врагов-геев, создать врагов - театральных деятелей, создать врагов-Запад, да? Ну, это очень примитивные схемы. А в случае искусства они вообще не работают. Если обывателя можно напугать убийством жирафа в Евросодоме или плохим Западом, или плохими какими-то террористами, то театральные деятели для этого в меньшей степени подходят. Это уж какая-то совсем смешная штука.

С театром почему так, может быть, получается? Потому что театр очутился интересным образом не очень ангажированным властью, потому что он бедный. Театру не нужны деньги. Театр не очень можно купить. Ну что? Ну, ремонты. Хорошо. Уже отремонтировали, уже сделали реконструкцию. Ну и что? Для спектакля не надо много денег. Театром в нашей стране занимаются люди, которым это искренне нравится и которые без этого не могут. Фанатики, влюблённые в свою профессию, практически хобби. Это не кино, где можно за гигантские бюджеты сделать пропагандистскую картину, да? Ничего личного, это бизнес. Театр - не бизнес. Театр - это по зову сердца. Поэтому люди, которые занимаются театром - такие разночинцы, которые как раз находятся между властью, как бы они с ней ни дружили, ни общались, ни якшались, всё равно мы не будем с ними, понимаешь?

Помнишь, какой был накат по поводу "Около ноля" и прочее, и прочее, меня обвиняли в том, что я коллаборационист. Какой я коллаборационист? Мы находимся всегда между. И вот это положение между делает нас с одной стороны уязвимыми, с другой стороны - абсолютно свободными. Мы не тратим гигантское количество денег, мы в любой момент можем уйти. Мы выражаем своё частное мнение. Если государство захочет, чтобы театр выражал мнение государства, это у него не получится. Они не найдут пятьсот режиссёров-почвенников. Их не произвелось. Их нету. Те люди, которые сегодня работают в театре, режиссёры, они странные, как все люди, занимающиеся театром, они со своим личным частным, не похожими ни на что мнением, потому что театром занимаются не похожие на других людей люди. Вот и всё.

Поэтому я оптимистично смотрю на данную проблему. Ничего у них не получится. Будем работать, как работаем, пока нас не закроют.

К. ЛАРИНА - То есть зараза патриотического искусства ещё не проникла в театральные ряды?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Это невозможно сделать. Ну, голосовать будет зритель. Они это тоже понимают, что на патриотический спектакль-скрепу какое-то количество людей придёт, а потом скажут - это скучно, это было всё в советское время. Уже всё было. Понимаешь? Почему на Любимова толпа была, ничего с этим сделать не смогли, а на какое-то очень высокодуховное и что-то школьников загоняли и солдат сажали, понимаешь? И они это тоже понимали даже тогда уже. Ну, и эти, может быть, заново поймут.

К. ЛАРИНА - Кстати, как и в кино не получается загнать в залы на какую-нибудь патриотическую дрянь. Скорее пойдут смотреть на американское кино, чем на советское патриотическое.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Как-то, наверное, можно всё-таки в кино.

К. ЛАРИНА - Загнать?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Ну не загнать - заинтересовать. Слово "загнать" неправильное. Заинтересовать, если 3D, если какое-то интересное.

К. ЛАРИНА - "Сталинград" ты имеешь в виду?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Ну, нет.

К. ЛАРИНА - "Сталинград" - тоже у них затея не получилась.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Почему?

К. ЛАРИНА - Не получилось патриотического кина. Получилось кино про людей. Можно всё, что угодно, говорить. Они, кстати, другого от него ждали. Они сделали заказ мощный, денег потратили-то ой-ой-ой сколько, а на выходе не получилось того, что они хотели. Это не то. Они хотели Озерова повторить "Освобождение", а это не получается. Сегодня невозможно на вранье построить.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - На вранье вообще невозможно ничего построить. Поэтому если это будет строиться, на это будет тратиться, как на эту пропаганду киселёвскую, куча государственных денег. Отдайте их лучше в театры. Вот, я когда на всё это смотрю - думаю, сколько они на это потратили... Дайте нам, нам не хватаем. Мы бы ещё сделали бы, мы бы лучше. Понимаешь? Думаю, весь вопрос в деньгах.

К. ЛАРИНА - Давайте попробуем на несколько вопросов ответить. "Очень понравились "Мёртвые души". Спасибо", - пишет нам Тина.

"Если рассматривать Гоголь-центр как бизнес, скажите, отбили с него вложенные деньги? Проект стал прибыльным, или хотя бы вышел в ноль уже?", - вот такой профессиональный вопрос.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Нет. Просто ещё раз, миллиард раз говорю - театр в России, ни один театр в России, самый успешный, не является прибыльным. Театр - вообще неприбыльное дело. Он не бизнес. Ещё раз, в миллиардный раз. Ни МХАТ, ни Большой театр, ни Александринка - никто не является бизнес-проектом. Государство содержит театр как некое... Вот, Уганда от России отличается отсутствием театра. Вот, в Уганде нет театра, а в России есть. Поэтому Россия - культурная страна, такая культурная сверхдержавА, что чистая правда. И театральная сверхдержава. Вот это стоит, извините, денег налогоплательщиков.

К. ЛАРИНА - "Кирилл, легко ли сохранить репутацию в наше время?", - вопрос от Дмитрия.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Хороший вопрос. Очень трудно. Потому что, Дмитрий, честно я вам скажу, например, люди, которые занимаются театром, у нас ничего нет, кроме репутации. У нас нет ничего. У нас нет каких-то замков, я не знаю, каких-то ресурсов экономических. МЫ получаем очень скромные деньги, так же как весь народ, все люди, да? Мы в этом смысле часть народа, да? А есть только репутация, есть только имя. И, вот, имя сохранить... в нашей ситуации очень трудно не вляпаться в какую-нибудь историю.

К. ЛАРИНА - Важно ли вам, что с вами работают единомышленники, или с артистами вы не разговариваете о политике и о гражданской жизни?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Ещё как разговариваем. И мне очень важно, что у нас не просто артисты, а весь театр - это единомышленники. Это очень свободолюбивые, демократичные, продвинутые ребята, команда. Вот, "Гоголь-центра" не было без всех - монтировщиков наших замечательных, прекрасных до новой команды звукоцеха, до всей команды, которая занимается репертуаром и режиссёрским управлением. И дирекция. Все это большая команда единомышленников. Только так что-то получается.

К. ЛАРИНА - Кстати, по твоим наблюдениям есть ли какая-то прямая связь между гражданской свободой человека, да, его независимостью, его способностью самостоятельно принимать решения, и его жизнью творческой?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Абсолютно. Ты сама это видишь, что есть люди-личности, и они на сцене максимально притягательны. Ты смотришь на сцене на артиста, у которого есть гражданская позиция, и ты понимаешь, что в нём содержание намного больше.

К. ЛАРИНА - Я просто обратила на это внимание на примере Гоголь-центра.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Всегда видны врали на сцене, лжецы и люди, которые заключили сделку с какой-то совестью, и они постепенно вымываются, становятся такими пустотелыми фигурами. Это не только в артистах. Это в цельности человеческой жизни. Вот, человек должен быть счастлив и в работе, и внутренний покой, как бы отсутствие сделок с совестью называется это, в ладу с самим собой. Спокойно сплю ночами. Совесть не мучает.

Вот, когда меня не мучает совесть, я счастлив, и мне комфортно в жизни и на сцене.

К. ЛАРИНА - Вопрос, который, да, я знала, что его зададут тебе. Алексей спрашивает: "Зачем вы выполнили приказ Капкова и отменили презентацию фильма о Pussy riot?".

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Знаете, отвечу просто - чтобы не уволили Капкова и чтобы не подставить одного из самых важных и много сделавших для московской культуры человека. Я понимал, что это не спектакль, это не... если бы это было что-то со спектаклем, моя позиция была бы совершенно иной и непримиримой. Это публицистическое мероприятие, которое мы спешно организовывали.

Оставить его - я по всем данным понимал, что это подставить тех людей, которые... ну, как бы если их не будет, всем станет гораздо тяжелее.

К. ЛАРИНА - А если бы ты не подчинился, что произошло бы? Думаешь, уволили Капкова?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Да, я думаю, что уволили бы Капкова. Просто его в 24 часа бы уволили.

К. ЛАРИНА - Вообще, конечно, это невозможно ставить людей в такие ситуации.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Это другой момент. Но ситуация была такой остроты, такой гнусности, она так разворачивалась и дошла до такого уже, во всех гласных структурах говорили, что в Гоголь-центре Капков, не знаю, Собянина, Москва допустила новый концерт Pussy riot. Понимаешь?

И в этой ситуации мы пожертвовали этим мероприятием, каждый получил своё. Девочки получили пиар на весь мир. Просто эта ситуация - она сама идиотская.

К. ЛАРИНА -Она невозможная даже с точки зрения юридической, в конце концов. Потому что ни Алёхина с Толоконниковой не являются персонами нон-грата, ни тем более Ирина Дмитриевна Прохорова, ни сам фильм не является подпольным сделанным. Это кино, которое, как я знаю, номинировано на Оскар.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - И получило кучу фестивалей, да, независимых призов. Поэтому ситуация абсурдная. Вот этот абсурд, если он начинает множиться, он становится... это угрожает национальной безопасности. Вот, что я скажу. Оно же никуда не девается. Оно же переходит в неврозы людей, в энтропию общественных связей, в разлад, в развал, в нервность, в когнитивный диссонанс, в кучу очень негативных фрустраций, которые пронизывают общество. В результате мы получаем такое ощущение, что "а война, что ли?". Война, что ли? Какая война?

Я думаю, что всё это ещё происходит перед грядущими экономическими катастрофами. И это грядущие экономические проблемы, которые могут быть - падение рубля, мировой кризис, и прочее-прочее-прочее, которые, говорят, после олимпиады могут произойти, вот, снять, увести, сделать грмоотвод, перевести стрелки в какое-то другое русло, там, с театром, с каким-то инакомыслием бороться. Вот, объяснить, что есть враги. Знаешь, когда людям плохо, а в чём правда? А, вот, запад против нас. Или театральные деятели экспериментируют, и поэтому у вас зарплата падает, а ЖКХ растёт, да? Ну и прочее, прочее, прочее. То есть это всё очень топорные вещи. И, мне кажется, если надвигаются какие-то проблемы,то это надо сообща решать. И в обществе, которое построено на гласности и самоуважении, люди собираются самые разные, любящие друг друга, ненавидящие. Я ещё раз повторяю. Нельзя создавать искусственных оппозиций. Надо наоборот - и средствам массовой информации, и театру говорить - ребята, дружим все. Все вместе. Театр, искусство, СМИ должны соединять людей, а не разъединять. То, что делает Киселёв - это угроза национальной безопасности.

К. ЛАРИНА - Ну, вот, по поводу сообща и дружбы здесь тоже есть вопрос: "Кирилл, как вы думаете, почему театральный цех и старшее поколение театральных деятелей делают вид, что ничего не происходит?".

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Неправда, неправда. Театральные деятели, особенно люди старшего возраста, на которых сейчас и лежит ответственность за весь наш театр - Олег Павлович Табаков, Галина Борисовна Волчек, Марк Анатольевич Захаров, Александр Александрович Калягин - все эти люди очень взвешенно и умно, мне кажется, ведут себя в этой ситуации. Было масса моменов, когда они вмешивались, вот уже прям в какое-то пике и являлись такими старейшинами, которые горячие головы немножко охлаждают. Поэтому я в них ни коим образом не брошу камень. В данной ситуации они ведут себя, мне кажется, достойно. Ну что, они должны биться головой об стенку? К кому они пойдут уже? К кому они уже пойдут?

К. ЛАРИНА - Читаем по последним событиям - есть одинокий голос человека. Александр Сокуров пишет личное письмо, открытое письмо, публичное, но личное, от себя лично, связанное как раз с той атмосферой, о которой мы сегодня с тобой говорим, обращается он к Путину.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Вопрос - услышит ли это адресат, вопрос - стоит ли писать такие письма, и вопросов много. Важен факт. Важен сам факт. Я просто не уверен в действенности этих писем, понимаете?

К. ЛАРИНА - Не знаю, мне кажется хотя бы собраться можно было бы по этому поводу.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Нет, просто надо сформулировать.

К. ЛАРИНА - Не когда они захотят, когда их величество захочет встретиться, а наоборот сделать.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - А наоборот не будет услышано. С другой стороны, на встречу с президентом позвали самых разных людей. Там была Елена Гремина, там был и... представитель другого, современного театра, который как раз экспериментирует. И прямо на их глазах, на глазах президента случилась эта стычка, да?

К. ЛАРИНА - Между вчерашним?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Да, как бы она была скрыта, но, я так понимаю, и Миронова, и Табакова атаковали киселёвскими вопросами как раз после этой встречи. Но вот эта концепция "эксперимент за свой счёт" очень меня порадовала.

К. ЛАРИНА - Конкретный есть вопрос по Утёсовскому концерту Дмитрия Харанько - почему сняли с репертуара?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Несколько причин. Первая - контракт с оркестром был подписан, по-моему, на 5 или чуть больше представлений. Контракт выполнен. Те спектакли, которые мы планировали на Новый год, не могли состояться, потому что оркестр не мог. Очень сильно зависим от этого большого сложенного замечательного коллектива. И, потом, это стоит столько денег, что нам неэффективно экономически, мы не можем это потянуть. В этом спектакле не занят ни один из артистов театра. Поэтому когда этот спектакль ставится, его надо монтировать, репетировать и несколько дней играть. Театр всё время в убытке находится. И смысл его играть? Только чтобы Митя себя почувствовал звездой на сцене?

К. ЛАРИНА - Да, очень талантливый человек.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Мы ему сочувствуем, но, к сожалению, театр выполнял обязательства перед Митей и перед оркестром на то количество спектаклей, которое было подписано по контракту.

К. ЛАРИНА -Ещё опять же возвращаюсь к этому вечеру, не случившемуся с презентацией фильма про "Pussy riot", пишет наш слушатель: "История с Pussy riot - это прецедент. Не откажетесь ли вы после этого от других дискуссий и вообще от этой линейки?".

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Нет, наоборот. Мы сейчас открываем клуб "Гоголь плюс". Им занимается Александр Уржанов, знаменитый журналист. Ужасно интересный, талантливый человек, публицист. И будет гоголь-персона, то есть люди значительные, важные.

К. ЛАРИНА - А, вот, Александра Гельманда.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Да, да, который будет в большом зале, это уже в другом формате, будут яркие фильмы тоже. Нет, ни в коем случае. Мы от этого не откажемся, а просто вынесем некие уроки из случившегося.

К. ЛАРИНА - Ну что же, остаётся только пожелать, чтобы все планы всё-таки случились и чтобы рассадник либерализма дальше существовал.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Нет, не говори такие слова. Потому что, видишь, какие-то люди странные могут его неправильно понять. Это территория свободы.

К. ЛАРИНА - Ну и это не лучшее определение.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ - Приходите в "Гоголь-центр", спасибо вам большое.

К. ЛАРИНА - Спасибо большое. Это Кирилл Серебренников. И тоже приглашаем вас в Гоголь-центр на любые мероприятия. На сайте, кстати, очень подробно расписано всё. Вы там можете найти на любой вкус и вечер свой провести правильно. Спасибо, Кирилл.