Юрий Рост - Дифирамб - 2014-01-26

К. ЛАРИНА – Обычно эту программу принято торжественно начинать: «У нас в гостях народный артист Советского союза…» А тут и звания-то нет никакого. Есть звание?

Ю. РОСТ – Ну, артист-то есть.

К. ЛАРИНА – Артист все-таки, да? Снимался в кино.

Ю. РОСТ – Снимался у Данелии, у Иоселиани я снимался.

К. ЛАРИНА – А, вот где доктор, который курил и кашлял – что это был за фильм? Который пришел к дому Кирилла Пирогова, доктор, который кашлял страшно сам, курил и слушал легкие.

Ю. РОСТ – Нет, у Иоселиани я снимался, там 7 минут я на экране. Со ступкой играл.

К. ЛАРИНА – Слова говорил?

Ю. РОСТ – Да, довольно много слов говорил.

К. ЛАРИНА – Дорогие друзья, это Юрий Рост. Фотограф, журналист, писатель, артист, как вы только что поняли, и автор многостраничных трудов. Потому что один из этих трудов, совсем новенький, мы сегодня предъявляем стране и миру. Это «Групповой портрет на фоне мира». Ну, действительно, огромная книга, которая вся состоит из текстов и из фотографий Юрия Роста. Сегодня мы об этом поговорим. Я напомню нашим слушателям, что вы можете также задавать свои вопросы нашему гостю по СМС - +79859704545. Итак, «Групповой портрет на фоне мира». Последняя была книга перед этим, которую мы тоже представляли в нашем эфире – это «Групповой портрет на фоне века». Она, по-моему, была чуть меньше. Такая же или чуть меньше?

Ю. РОСТ – Она по объему была чуть меньше. Там было 540 страниц, здесь 608.

К. ЛАРИНА – Обалдеть.

Ю. РОСТ – Принцип другой. Там были черно-белые фотографии. Все фотографии там были снабжены текстами. Все.

К. ЛАРИНА – То есть каждая фотография с небольшим таким эссе.

Ю. РОСТ – С небольшим или побольше текстом. Это я представлял, собственно, пространство страны, в которой я родился и вырос. Советского союза. И сейчас, собираясь к тебе на эфир, понял, что я пережил Советский союз. Советский союз…

К. ЛАРИНА – В себе.

Ю. РОСТ – Нет. Он прожил 74 года… а мне уже скоро будет 75. То есть я…

К. ЛАРИНА – Старше, чем СССР. Ты как Ленин, Юра.

Ю. РОСТ – Да. Нет, я старше, ты что. Я старше Ленина на 25 лет. Хотя достиг меньшего. Все-таки я не столько разрушил.

К. ЛАРИНА – Ну, давай мы про книжку все-таки скажем, поскольку это не просто набор. Я сказала, когда Юра эту книжку расчехлил, освободила ее от пленочки, и мы стали ее листать, я ее опрометчиво назвала альбомом. Юра сразу сказал, что это не альбом. Это книга.

Ю. РОСТ – Это не альбом. Безусловно, это книга, в которую вложили труд довольно много людей. Слова благодарности. Во-первых, я благодарен издательству Альпина Паблишер, которые бросились в этом дело. Они никогда этим делом не занимались, но, тем не менее, и директор Леша Ильин и Сережа Турко, главный редактор – они подписались на это издание. Хотя они не знают, с чем связались. Не знали. Они издавали политические книги, очень хорошие. Очень культурные ребята, умные. Вторую книгу, вот эту – «На фоне мира» - я сделал тоже с Троянкером. Аркадий Троянкер – это классик…

К. ЛАРИНА – Отечественно книгоиздания.

Ю. РОСТ – Книжного дизайна. Ну, просто это, можно сказать было бы, что великий, но он живой. Поэтому не будем его… Может быть, если, даст Бог, соберемся сделать третью книгу, то я тоже, хотя работать с ним – и наслаждение, и мука, он требовательный… Но тем не менее она очень стильно сделана, эта книга.

К. ЛАРИНА – Сколько там фотографий? Сколько штук?

Ю. РОСТ – Много, около трехсот. Половина текста, половина фотографий. Но смысл заключается в том, что здесь присутствует мир. Впервые я отважился напечатать цветные фотографии. Потому что я подумал, что мир должен быть таким, каким его создал Господь – цветным. Это не пейзажи, это портреты цвета мира. То есть можно сказать, что мы открываем… Вот, мы открываем с тобой книжку, вот это вот золотая, желтая фотография – это Титикака. Вот эта красная и синяя, бихромная. Это… Огненная Земля – лиловая какая-то. Это такие фрагменты. И вот точно так же, как портреты человеческие, они не представляют целиком человечество, толпу, а отдельных людей. Точно так же отдельные портреты вот этого самого…

К. ЛАРИНА – Мир без людей.

Ю. РОСТ – Мир без людей. Вообще.

К. ЛАРИНА – Люди отдельно существуют.

Ю. РОСТ – Больше того, мир представлен только в том виде, там, где они не вмешались. Люди.

К. ЛАРИНА – То есть первозданная природа.

Ю. РОСТ – Да. Правда, есть цветные блоки, посвященные и миру, и людям, но они исключительные. Это такое, одно из последних заповедных мест на земле, Королевство Мустанг на севере Непала. Там всего 8 тысяч человек живет, около 8. И туда надо идти пешком по высотам от 3,5 до 4,5 тысяч. И там замечательные они – добрые, умные. И там врачи, и ламы, и дети, и праздник. Это все там. Там люди присутствуют, потому что не показать такое место – это было бы преступлением. Просто это целиком место как явление природы. И я позволил себе и текст о Тонино Гуэрра, замечательном художнике, великом сценаристе, поэте, тоже сделать с цветными. Потому что его мир – он полон цвета, и там довольно большой материал о нем, текст. И это тоже такой цвет, цвет там присутствует. Собственно, там внутри несколько больших блоков. То есть они как балласт, который не дает книге перевернуться. Большой материал о моем друге, тебе хорошо известном Ярославе Голованове. Это просто такая повесть, документальная. Там ничего выдуманного нет, хотя выглядит она иногда как совершенно… Потому что там смешные истории. Он был человек чрезвычайно остроумный. Ну, например, звонок Никсону из московской квартиры в пьяном виде с требованием прекратить войну во Вьетнами. Или еще какие-то истории. Там довольно много. Гастроли в Одессе по подписке. Очень … Славу очень любил, и я считаю, что он был моральным моим учителем. То есть он смеялся по этому поводу, но, на самом деле, он был пример творческого подхода к ограниченной, оконтуренной теме. Он занимался космосом…

К. ЛАРИНА – А вы познакомились в «Комсомолке»?

Ю. РОСТ – Да, да. Работали в «Комсомолке». И мы с ним выпускали даже такую смешную полосу, она называлась КВН, это в 1972 году смешно. А сейчас вообще в 1974… по-моему, ужасно, трудно себе представить. Но мы два года выпускали, и еще Юлик Гусман был. Это был такой совет учредителей и художник Арсеньев Всеволод. И впервые верстальщика мы ввели – Юра Мухин, поэтому верстальщики нам верстали все, что угодно, всякую глупость.

Со Славой мы прожили такую большую, счастливую жизнь, очень интересную. Он тут тоже присутствует. Здесь присутствуют много. Тут герой есть – Юра Норштейн со своей историей «Шинели» и, собственно, его жизни. Неелова со своей Раневской.

К. ЛАРИНА – Там есть портрет ее в роли Раневской?

Ю. РОСТ – Да. Вообще я такие сценические портреты не делал, не фотографировал, но тут она уж больно хороша.

К. ЛАРИНА – Это именно портрет ее в роли, да?

Ю. РОСТ – Да, это ее в роли. Да, это она в роли.

К. ЛАРИНА – Я просто не могу не сказать, потому что для меня это просто главная моя фотография из жизни Юрия Роста – это фотография Марины Нееловой в момент выхода из роли. Спектакль «Спешите делать добро» - это уникальный совершенно кадр. По-моему, он и в той книге есть, когда Марина покидает и уходит со сцены и идет за кулисы. И это тот самый момент, который никто никогда не может зафиксировать – когда артист еще вроде там, но он уже не там. Вот это совмещение двух личностей.

Ю. РОСТ – Сползание вот это.

К. ЛАРИНА – Да, сползание образа человека. Это, конечно, уникальное.

Ю. РОСТ – Но здесь нет ни одной фотографии, ни одного текста, которые повторяют ту книгу. Но герои есть. Герои есть.

К. ЛАРИНА – Герои жизни твоей.

Ю. РОСТ – Ну, да. Они присутствуют. Ну как же я мог обойти, скажем, у меня есть фотография Раневской, уже Фаины Георгиевны, и Нееловой. Ну как я ее не вставлю, тем более что рассказ Нееловой и вообще история их отношений чрезвычайно интересна. Тут есть очень много людей, к которым нет текста. Есть подписи. Но 608 страниц, просто нельзя делать книгу больше Библии. Это не корректно. А она уже приближается.

К. ЛАРИНА – Если мы о людях говорим, то давай еще назовем. Мы начали, ты вспомнил про Отара Иоселиани – он здесь присутствует как герой?

Ю. РОСТ – Ну, он присутствует как герой. Тут присутствуют как герои Георгий Николаевич Данелия, причем он присутствует в большом тексте и в трех фотографиях. То есть это пользуется особой… причем фотографии не одного периода. Они… Ну, я покажу. Знаешь, это как фотографии по памяти. Вот это фотография как бы близкая – он тут стоит такой красивый и строгий. А вот тут он у меня на балконе – это лет 20, наверное, назад. Вот. Молодой. И тоже красивый. То есть героев тут очень много. Есть, конечно, и возвращение к моей вечной теме и привязанности и любви – к Андрею Дмитриевичу Сахарову. Тут напечатана фотография, которая странным образом вернулась ко мне. Я даже, если у нас есть время, расскажу эту маленькую историю. Когда-то в 70-м году по рекомендации Петра Леонидовича Капицы мы с Володей Губаревым, это такой есть журналист научный и писатель, мы поехали к Сахарову для того, чтобы тот прокомментировал научное открытие Капицы. Это было как раз время, когда только начинались его действия, уже такие антигосударственные, скажем так. Хотя тогда они не выглядели.

К. ЛАРИНА – Правозащитные, скажем так.

Ю. РОСТ – Правозащитные – уже точно. Они уже были на слуху, и он уже был, по-моему, лишен возможности работать на объекте. Мы к нему приехали, я его сфотографировал. Меня поразило его такое обличье, потому что он был похож на человека, которого мог бы сыграть Смоктуновский. И я так и думаю, что другой человек его не мог. И по состоянию, и по вот этому как будто легкому привкусу аутизма, такого отстранения, что у Смоктуновского присутствовало тоже. Я его сфотографировал, и на следующий день со мной произошло нечто небывалое – я напечатал снимки. И отвез его. Володя попросил, чтобы я эти снимки, его фотографию, подписал. Для Володи. И я подписал и для себя тоже. Вообще я, как правило, не подписывал эти фотографии никогда. У меня одна только его фотография, но она мне потом помогла. Спустя много лет… Больше мы с ним не виделись. То есть мы виделись два раза, потому что, как бы, служебное задание как бы, я не считал знакомством. Мне было интересно, но не было повода к тому, чтобы общаться. К тому же, он был довольно насторожен. Когда уже он вернулся, я с этой фотографией подписанной пришел к ним на следующий день в гости, предъявил ее как пропуск.

К. ЛАРИНА – То есть когда он вернулся из ссылки?

Ю. РОСТ – Когда он вернулся из ссылки. Я встречал на вокзале. По-моему, один из всех журналистов… там были люди, которые снимали, еще, но они снимали в основном тех, которые снимают. Я проследил, куда они приехали, проводил их до дома, а на следующий день я пришел. Я не знал квартиру, пришел в подъезд, посмотрел на ящики. Один ящик был сожжен. В эту квартиру я и пришел. И предъявил эту фотографию. Мне открыла Елена Георгиевна Боннэр. И в течение 3 лет мы продолжали общаться, и очень хорошо. И у нас хорошие отношения, мы ездили вместе в Карабах, и в Грузию. Ну, и вообще просто какие-то сложились…

Когда Андрей Дмитриевич умер, я позвонил ей в 6 часов утра. И Елена Георгиевна сказала: «Юра, приезжай». Я приехал. И она меня посадила, там нижняя квартира, у них было две квартиры. Одну им как бы дали после возвращения из ссылки, двухкомнатная квартира маленькая, там был такой рабочий кабинет. Там он и умер. А наверху она разбирала бумаги, готовила какие-то документы. И я сидел просто с ним там. И вдруг она открыла дверь, вошла и говорит: «Это твоя фотография?» Показывает мне фотографию из тех карточек, которые я ему отдал после 70-го года. Она такая была, как сейчас принято говорить, заюзанная, то есть такие края уже были оборванные. То есть было видно, что эту карточку таскали. А негативы у меня пропали в 80-м году. Просто исчезли. Сахаров уехал в Горький, а у меня негативы уехали…

К. ЛАРИНА – Остановимся?

Ю. РОСТ – Остановимся, да.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – Возвращаемся в программа. Напомню, что в гостях у нас сегодня Юрий Рост. Мы представляем новую книгу Юрия Роста, которая называется «Групповой портрет на фоне мира». И мы остановились на том, что Юрий рассказывал о судьбе одной фотографии Андрея Дмитриевича Сахарова. Вот та самая затертая фотография, заюзанная, как говорит Юра, которую явно носили, вытаскивали, показывали. Вообще она какую-то жизнь прожила большую.

Ю. РОСТ – Она здесь есть. В этой книге она есть. Потому что Елена Георгиевна, когда она мне показала эту фотографию и спросила, моя ли, я говорю: «Дайте мне ее». Она говорит: «Нет, я тебе дам только переснять». Он эту фотографию считал удачной, и поэтому, когда он ухаживал за Еленой Георгиевной, он ей эту фотографию, как и положено, подарил. А она послала своей подруге в Ленинград. И подруга посмотрела, сказала: «Ну что, мужик красивый. Но он случайно не алкаш-ли?» Ну, выяснили, что не алкаш. Но рюмочку мог выпить. Мы выпивали с ним по маленькой. Поэтому какие-то привязанности, безусловно, тут есть. Много Грузии, много России, много простых, как принято говорить, людей. Пожалуйста.

К. ЛАРИНА – Юра. Знаю, что неравнодушен ты к Грузии, очень сильно неравнодушен. А что касается так называемой малой родины? Ведь ты же из Киева, да.

Ю. РОСТ – Киев. Киев присутствует.

К. ЛАРИНА – Вообще Украина как какая-то часть – она в твоем сознании есть и в твоих фотографиях?

Ю. РОСТ – Конечно, безусловно. Она присутствует здесь таким драматическим, в общем, текстом о гениальной, никакого преувеличения нет, украинской художнице Марии Примаченко. О судьбе ее, ее сына и ее коллекции, которая была украдена из дома. Просто украли всю коллекцию из дома Примаченко. Есть косвенное, конечно… он не украинский, конечно, он даже непонятно какой, но Параджанов прославился именно на Украине. Есть. Украина присутствует, безусловно. Но этих событий нет и не может быть, потому что книга делалась давно.

К. ЛАРИНА – А ты сегодня следишь за тем, что там происходит?

Ю. РОСТ – Я все время слежу.

К. ЛАРИНА – Ну и что ты можешь сказать по этому поводу? Какие чувства ты испытываешь?

Ю. РОСТ – Мне просто больно. Они убивают уже друг друга. Это ожесточение какое-то невероятное. И потом я боюсь, как бы это движение, когда превращается в толпу… и уже практически неуправляемое, и я не понимаю, что будет дальше – мне просто страшно за тех людей, которые находятся с двух сторон. Я посмотрел на эти страшные, жуткие совершенно кадры, когда «Беркут» раздевает этого несчастного человека и издевается… это просто какие-то… из Второй мировой войны фотографии издевательств. И, с другой стороны, отловленных этих солдат «Беркута», которых бьют нещадно палками. Я прекрасно понимаю, что альтернатива войне – мир, но я не знаю, как это будет развиваться и во что это потом… Мне жалко целиком Украину. Мне не хотелось бы, чтобы она раскололась и чтобы произошла в конце концов какая-то история типа истории с Абхазией.

К. ЛАРИНА – Или с Югославией.

Ю. РОСТ – Или с Югославией. Ну, потом мы признаем Восточную Украину и на этом закончится… пророссийское тоже возможно. Возможен любой вариант. Я не знаю, не знаю.

К. ЛАРИНА – А там у тебя остались какие-то друзья, знакомые, родные?

Ю. РОСТ – Ну, во-первых, там остались могилы. Во-вторых, друзья у меня там остались. Конечно, я же там прожил довольно долго. Отец ушел… отец был актером, и он ушел на фронт. 27 июня он ушел на фронт. Его ранили тяжело. Сначала он вернулся, потом здесь, под Ржевом, к счастью для него, очень тяжело его ранили, но его вынесли, успели. Он в котел этот не попал, это до окружения было. А потом мы вернулись, в 44-м в феврале мы вернулись. И я там жил 10 лет. Там я учился. Конечно, все это связано было. Только в начале 60-х годов я уехал в Ленинград. Поэтому у меня там все. Эти места я прекрасно знаю. Я хотел тебе принести, там этот стадион, колоннада, где это происходит…

К. ЛАРИНА – Где Динамо написано, да.

Ю. РОСТ – Да, где Динамо. Сейчас он Лобановского. У меня такая история есть небольшая семейная – ну, мама уезжала ненадолго, потому что эвакуация, все думали, что сейчас они закрыли на 2 замка комнату в квартире и уехали. То есть через месяц вернемся. Но фотографии она взяла. Она была хороша необыкновенно. И там одна фотография странная – она стоит на фоне этой колоннады и оборвана фотография, часть. Ну, я думал, что, может быть, кто-то, каким-то образом компрометирующий маму там.

К. ЛАРИНА – То есть кого-то оторвали, да?

Ю. РОСТ – Вполне, да-да-да. Оторвала какого-нибудь ухажера, потому что вряд ли там стоял политический деятель, которого надо было убрать. И так она оборванная у меня и была, хорошенькая, в каракулевой стоечке, воротнике.

К. ЛАРИНА – А так и неизвестно, кого оборвали?

Ю. РОСТ – Известно. В этом году я поехал, у меня было печальное событие… Мой двоюродный брат, Миша, с которым мы прожили долгую жизнь, были в эвакуации – он умер. Я попросил, чтобы мне оставили только эти фотографии. И среди тех фотографий, которые остались у Миши, была целая фотография эта. И вся тайна раскрылась. На этой колоннаде было написано: «Стадион имени Н. И. … то есть Николая Ивановича… Ежова». Вот и все. В 37-м году, когда его арестовали, на всякий случай, чтобы не было… поэтому это все связано. На месте этих боев стояло замечательное место, где выпивали и закусывали, куда папа ходил вместе с Некрасовым и Борисом Барнетом, там этот «Петушок» он назывался. То есть это все родные места. По этой улице Грушевского, тогда она называлась не помню как… по-моему, Жданова, всегда, как в этом старом одесском анекдоте, когда в порту идет женщина с ребенком, и входит пароход. И ребенок говорит: «Мама, мама, кто это – Сергей Есенин». А она не знает, она его тянет, тянет. Он говорит: «Мама, кто такой Сергей Есенин». И тут идет биндюжник, такой нормальный портовый рабочий, и говорит: «Мальчику простительно, а вам, мадам, стыдно не знать, что Сергей Есенин – это бывший Лазарь Каганович». Вот эта Грушевского – это бывшая Жданова, по-моему.

К. ЛАРИНА – Вот ты говоришь про толпу. А есть ли у тебя не толпа, а когда это уже не толпа… или когда это еще не толпа?

Ю. РОСТ – Да. Конечно. Я болельщик этого, мне это… Они поразили меня и в прошлый раз вот этой стойкостью и силой духа. И сейчас они поражают. Просто я думаю, что в таком количестве народа обязательно найдутся и провокаторы, и агрессивно настроенные какие-то люди, и те люди, для которых это трагическое во всех отношениях и драматическое действие для всей страны Украины и для многих людей, является таким… знаешь, ну как бы тебе сказать… драйвовым развлечением.

Я помню, когда в 1993 году был штурм Белого дома, я с крыши снимал там, пули свистят, люди бегают под пулями, как будто играют. Стоят около моста, толпа, дети, женщины с колясками. Выезжает танк, там кто-то крутится, потом танк стреляет по Белому дому, попадает в окно, и как будто гол забили: «У-а-а-а». Ну что это? Это же воспитано целым большим количеством поколений – вот это циничное отношение к человеку вообще.

К. ЛАРИНА – Политиков у тебя там нет? Или есть? Пожалуй… я помню, что ты говорил, что к политикам у тебя отношение сложное.

Ю. РОСТ – Там у меня, в той книге, у меня там был Горбачев. Здесь нет.

К. ЛАРИНА – А Ельцина – никогда?

Ю. РОСТ – Нет, я его не видел. Я его никогда не видел, Ельцина. И потом, не знаю, как бы он тут сосуществовал… с Ковалевым…

К. ЛАРИНА – А почему Горбачев у тебя выделен в отдельную страницу жизни?

Ю. РОСТ – Потому что Горбачев сохранил или обрел человеческие качества после того, как он вышел. Когда-то мне говорили, когда я занимался телевидением, мне говорили, что это на всю жизнь, потому что ты прикипаешь…

К. ЛАРИНА – Наркотик.

Ю. РОСТ – Да, ты уже не можешь, ты подсел, это наркотик. Ничего, спокойно закончил, выключил и не смотрю. Вот, смотрю, оглядываюсь, смотрю, там, футбол… не наш, «Барселона» - «Реал». Вот, Горбачев сохранил в себе человеческие качества. И, больше того, он каким-то образом, пройдя через драматическую свою жизнь личную, стал обаятельным и симпатичным человеком. Ну, со всеми его странностями. И он, безусловно, великий человек, потому что он изменил мир. Он разрушил стену – и фигурально, и буквально – Берлинскую. Что бы ни говорили, он дал волю или предпосылку к воле. Но в этом конкретном случае он был еще и моим замечательным гостем в моей «Конюшне». Я не знаю, я рассказывал… но уже, наверное, так давно это было, что я могу и рассказать… В этот момент мой друг дорогой – Иван Андреевич Духин, кровельщик, который здесь присутствует, здесь есть очерк «Духин и Дуся» - это кошка моя, Дуся, с которой у него были особые отношения. Он писал письма и отчеты о ней. И когда Битов, который тут тоже присутствует, прочел эти отчеты, он сказал: «Слушай, ну, Иван Андреевич – Платонов». Он писал… причем он не писал на бумаге, хотя я ему оставлял. На каких-то картонках, он стеснялся бумаги. Он писал свои отчеты о том, как они с Дусей, когда я уезжал, жили.

И вот Иван Андреевич выпустил книжку о русских колокольных заводах. Он был кровельщик, но энциклопедист. Он писал… колокола он знал блистательно. И как раз в этот момент так получилось, что мы собрались с ним немножко выпить. И Горбачев пришел. Он пришел нормально, как человек, с корзиночкой. В корзинке было 10 крутых яиц, огурчики такие, с отрезанными попками, какие-то блинчики, бутылка водки. То есть… ну, если нет – то хорошо. Я говорю: «Давайте, мы сейчас устроим Ване презентацию. То есть Ивану Андреевичу и вы, Михаил Сергеевич, ему книжку… будет Митя Муратов, я, Горбачев». И пришел Андреич в своем бушлате, в кепочке. И они сели разговаривать. И часа два. Ну, Михаил Сергеевич любит поговорить с хорошим человеком, да и Ваня тоже. И про историю, про Москву, про историю. У него были феноменальные знания, причем активная память у него была, не такая, не мусорная. И они сидят, а мы с Митей сидим. И Муратов поворачивается и говорит: «Ну, глядя на вас прямо вот как иллюстрация бессмертному произведению «Ленин и печник»». Вдруг Горбачев серьезно поворачивается к Мите и говорит: «Ты знаешь, я разговаривал с Иваном Андреевичем эти два часа. И я еще не знаю, кто из нас Ленин, а кто – печник». За одну эту фразу…

К. ЛАРИНА – У тебя в этой книжке и в прошлой книге известные публичные фигуры соседствуют с людьми неизвестными совсем.

Ю. РОСТ – Да, есть. Они сочетаются совершенно прекрасно. И врачи у меня сочетаются с крестьянами, и кинорежиссеры с разными иностранными людьми случайными. Потому что здесь не только ведь Россия представлена, Украина и Грузия. Здесь люди со всего мира. Но известный один человек только, потому что как-то я не охотился за ними. Тут Иегуди Менухин. Но зато есть тут фотография старая… Вот ты – человек культурный. Вот этого человека ты узнаешь? Ну-ка посмотри, надень очки.

К. ЛАРИНА – Нет.

Ю. РОСТ – Это Эйфман.

К. ЛАРИНА – Ах! Я просто вижу, что лохматая голова как бы осталась. Борис Эйфман, да.

Ю. РОСТ – Вот это такое… тут рядом… На любой открываешь, и кого-то ты встретишь. Тут есть история восхождения на Эверест.

К. ЛАРИНА – Твоя?

Ю. РОСТ – Моя. Но только не вся история, а только сама отдельная и переписанная драма восхождения, вот этих взаимоотношений. Она здесь есть. Ну, вот я просто наугад открываю, все, попадаются приличные.

К. ЛАРИНА – Ну а если говорить о людях безымянных для нас, но тех, которых ты, естественно, персонифицируешь. То есть люди, которые не являются медийными персонами. Я, по-моему, этот вопрос тебе уже задавала, но можно и повторить – ты как-то следишь за их судьбой? Вот все твои герои, с которыми ты случайно встретился и которые остались у тебя в портрете?

Ю. РОСТ – Да, ты задавала этот мне вопрос. И я отвечал, что очень многие связи… я многих люблю, но я однолюб. Вот так я тебе скажу.

К. ЛАРИНА – А они не приходят к тебе: «Вот, вы меня снимали в 13-м году, Юрий Михайлович»?

Ю. РОСТ – Бывает такое, но чаще всего – если я не просто снимал, а если я писал, то эти отношения длятся долго. Вот в этой книге есть история нашего путешествия в Гоби, а значительную часть путешествия я сделал благодаря моему другу Вите Токнову. Он такой человек, который любит путешествовать, и вот мы с ним все путешествуем.

К. ЛАРИНА – А ты до сих пор путешествуешь?

Ю. РОСТ – Ну, да.

К. ЛАРИНА – Или как-то уже осторожнее?

Ю. РОСТ – Осторожнее, но не очень осторожнее. Потому что 2 года назад в Мустанги я ходил, это все-таки мне было уже прилично, в этот момент мне было уже 73 года, я пёхом дошел туда нормально.

К. ЛАРИНА – Вот какое здоровье-то, тьфу-тьфу-тьфу.

Ю. РОСТ – Ну, не знаю, плохое уже. Не могу без кислорода. Тут есть старое замечательное путешествие через океан. Потому что вода покрывает все-таки значительную часть земли, а если на фоне мира, то океан – это мир. Тут Атлантический океан присутствует, Тихий океан присутствует…

К. ЛАРИНА – А вершины, на которых побывал?

Ю. РОСТ – Я их не достиг.

К. ЛАРИНА – Это я тоже про это знаю, и для меня это было удивление, потому что я знала, что ты ходишь… на Эверест поднимался, сам рассказывал.

Ю. РОСТ – Нет, я на Эверест не поднимался.

К. ЛАРИНА – Но ты не доходишь до вершины, там перевалами все …

Ю. РОСТ – Я как настоящий циклотемик, я на полдороги вспоминаю, что у меня некормленная птичка Шурик, и все. Я возвращаюсь. Ну, во-первых, я, конечно, дилетант прирожденный. И не знаю, мне кажется, что это неплохая история для журналиста. Фокус заключается в том, что ты можешь любить многое, но ты в том, чем ты занимаешься, ты должен иметь некую профессию. А мой любимый фотограф Картье-Брессон считал себя любителем. И я считаю себя любителем. Потому что если бы я был профессионалом, этой бы книги не было. Тут очень много портретов, снятых случайно. Ну, просто потому… не потому, что мне нужно было для газеты, а потому что взять и нажать.

Вот, Юра Щекочихин тут открылся у меня. Или Любимов рядом с крестьянином, и они прекрасно сочетаются. Вот, на улице просто в темноте в полной снял такого редкого человека для нас, выдающегося таланта Рустама Хамдамова, который соседствует с тибетским мальчиком совершенно спокойно.

К. ЛАРИНА – А где женщины? Ты сказал про Неелову, ты сказал про Раневскую. Мы видели Елену Георгиевну Боннэр…

Ю. РОСТ – Женщины есть. Ты посмотри, какая красавица.

К. ЛАРИНА – Женщина с ребенком. А кто это?

Ю. РОСТ – Уже с ребенком.

К. ЛАРИНА – Это кто? Неизвестная? Портрет неизвестной?

Ю. РОСТ – Ну, да. Тут-то они почти все неизвестные. Но есть и известные. Из известных – ну, Оля Барнет тут есть. Сейчас я покажу, очень красивая. Это давно, давно снято. Ну ты посмотри, какая красота. И она рядом прямо с непальской девочкой.

К. ЛАРИНА – Портрет роскошный. Прекрасно. Я не могу не прочитать, раз люди пишут. У нас остается совсем мало времени до конца часа. Но прочту то, что вижу. «Очень люблю фото Роста. И в доме у нас висят фото Сахарова и три колхозницы с поросятами». Что такое три колхозницы с поросятами?

Ю. РОСТ – Это моя любимая фотография. Это тоже любительская фотография. Я ехал снимать доярку. У меня мусорная память, я помню ее фамилию – Римма Корлыханова, такую. Мы возвращались домой. Я вдруг увидел свиноферму. Дай, думаю, заеду. Чего меня понесло, я не знаю. Там были три женщины, фантастические совершенно. Я их попросил, чтобы они взяли поросят, чистых поросят. Вокруг ужас какой-то, а у них все чистенько. Они взяли их на руки, этих поросят. И я их с этими поросятами сфотографировал. Одна из самых любимых моих работ.

К. ЛАРИНА – Из Киева: «Грушевского – бывшая улица Кирова. Марк».

Ю. РОСТ – О, Кирова, да.

К. ЛАРИНА – «Откуда в нашем народе такая ностальгия по совку?» - спрашивает Дмитрий. Здесь несколько таких вопросов. Испытываете ли вы ностальгию по советскому времени? Ну, не знаю, как на этот вопрос ответить.

Ю. РОСТ – Вы знаете, я испытываю не ностальгию, я испытываю печаль по возможности общаться с теми людьми, которые жили со мной в то время. Это время просто было молодой радости. И я очень многих людей знал. Сейчас я приближаюсь к какому-то такому полуюбилею, как принято… Ну, обычно 50 и 100, а тут… и я не составил список, а я нашел фотографии друзей, сколько я потерял. И какие это были люди замечательные. Ну из тех, кого знаем – это хирург Слава Францев, Боровский, вот в этом году – Чабуа Амиреджиби, Тонино Гуэрра – это только сейчас. А еще раньше – Слава Голованов… Поэтому эта книга – это еще и такая часть неотданных долгов. Я понимаю, что они это не прочтут. Но просто я, даже написав об этом и вспомнив, я освобождаюсь от них. Если это называть привязанностью или ностальгией к совку – то да, я привержен. Но это скорее время, выпало ко времени. Мама, папа – ну, это же все, все… Дед Федоров – великий трубочный мастер. Это все история. Я бы мог рассказывать эти истории бесконечно. Уверяю вас, что они все почти были бы проиллюстрированы текстами. И, может быть, если мне хватит сил, глаз и усидчивости, я хочу сделать еще одну книжку. «Групповой портрет на фоне жизни»…

К. ЛАРИНА – Твоей жизни.

Ю. РОСТ – Моей. Где я буду рассказывать о них не об ушедших, а просто истории, связанные с ними. Ну, мне повезло, у меня были такие друзья… Грузия вся с Гоги Харабадзе, моим братом просто, это не преувеличение. Тут есть письмо, которое он мне пишет. Текст, когда начали бомбить их, он говорит: «Неужели ты, человек, у которого есть ключи от моего дома, будешь бомбить… ваши самолеты будут бомбить мой дом?» В общем, невероятно. Миша Чавчавадзе, который мне дал один совет на всю жизнь, великий совершенно. Он говорил: «Дружи с хорошими людьми, потому что тебе придется о них писать, о своих друзьях».

К. ЛАРИНА – А стихи ты перестал писать?

Ю. РОСТ – Стихи… Ну, да. Поменьше.

К. ЛАРИНА – Автоответчики.

Ю. РОСТ – Автоответчик, ну их довольно много.

К. ЛАРИНА – Замечательно. Я хочу к завершению…

Ю. РОСТ – Ну, тут есть одно стихотворение.

К. ЛАРИНА – Есть? А можно я прочту одно стихотворение?

Ю. РОСТ – Пожалуйста.

К. ЛАРИНА - Автоответчик чувствует вину

За все, что происходит на планете:

За выбор президента - он в ответе,

За все, что напечатано в газете,

И, за куда засунули страну.

Автоответчик с явным торжеством,

Презрев вину готов поклясться все же,

Что вам он обязательно поможет,

На все, что вам положено - положит,

При этом поздравляя с Рождеством.

Любой у аппарата есть ответ,

Но где Михалыч? Здесь ответа нет!

Юра, большое спасибо. С наступающим. Ну, и поздравим еще и отдельно.

Ю. РОСТ – Спасибо. Спасибо большое.

К. ЛАРИНА – А книга «Групповой портрет на фоне мира»…

Ю. РОСТ – Она с 1 февраля будет и в «Москве» как в головном, и, я думаю, во всех крупных, и в «Библио-Глобусе», и напротив вас – она будет уже везде продаваться.

К. ЛАРИНА – Вот это тот самый случай, когда книга – лучший подарок. Вот это однозначно. Спасибо большое, Юра.