Валерий Тодоровский - Дифирамб - 2013-12-08

К. ЛАРИНА - Добрый день еще раз. У микрофона Ксения Ларина, мы начинаем нашу программу. И так хочется сказать: Валерий Тодоровский, он ваш, берите его! Здравствуйте, Валерий Петрович.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Здравствуйте, Ксения. Я с радостью всегда здесь у вас. Берите меня.

К. ЛАРИНА - Но сегодня особый повод. Я уже сказала, когда Валеру увидела, что абсолютно ньюсмейкер недели. И это очень радостно, что главным героем недели становится не политик, не чиновник, не депутат, а режиссер-постановщик. Поскольку невероятный резонанс, невероятные отклики на фильм "Оттепель", который сейчас идет на Первом канале. И вот нас впереди еще ожидают четыре серии - понедельник и вторник. Поэтому мы, конечно же, сегодня не будем вам рассказывать, чем все кончится, вы сами все поймете и увидите. Поэтому не на все ваши вопросы мы пока можем ответить, дорогие друзья. А вопросов огромное количество, начиная от вопроса и крика: "А где же свежесть?! Где же ощущение счастья?! Почему нет ощущения счастья?!" Что такое 60-е годы для вас, Валера, вот по ощущениям?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Ну, я не знаю, мне кажется, что там есть ощущение счастья. Просто, может, мы по-разному представляем себе счастье, у каждого оно свое. Мое ощущение - это время моих родителей и друзей. И я сам не жил в 1961 году, я родился в 1962-м, но какой-то дух или запах, или свет этого - мне кажется, что все было цветное, мне кажется, что люди были красивые, мне кажется, что жили на полную катушку. И это главное для меня было в этом фильме. Я хочу сразу сказать, что у меня не было задачи… Знаете, вот когда мы с моими дорогими очень людьми, сценаристами Аленой Званцовой и Димой Константиновым, сели работать над сценарием, первое, что пришло в голову: "Так, мы начинаем, на титрах хроника - Гагарин летит в космос, Хрущев бродит среди кукурузы".

К. ЛАРИНА - Было искушение, да?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да не искушение, а это как бы было клишированное представление. И в тот момент, когда вдруг начали это все обсуждать, я подумал: "Нет-нет-нет, это за кадром". Ну, как бы те, кому надо, знают про космос, кукурузу. Она как бы там намеками какими-то может существовать на уровне шуток людей.

К. ЛАРИНА - Или телевизора.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Или телевизора, где идет реклама. Кстати, я нашел настоящую рекламу кукурузы. Кукурузы как таковой просто, как продукта. Я подумал, что это должна быть, конечно, история в первую очередь про человеческие отношения, человеческие чувства, и время в них должно быть, в этих людей. А это были немножко другие люди, конечно, жили немножко по-другому. И отношения между ними, и цели, и принципы. Ну а дальше уже можно говорить по фильму. По мне, так есть там счастье. Хотя мне кажется, что там есть еще много комедии и смешного.

К. ЛАРИНА - Там есть много и смешного, много и трагичного. Почти все настоящее, практически все.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Мне хочется так думать, мне хочется в это верить.

К. ЛАРИНА - Конечно же, я думаю, что произвела впечатление на автора фильма та реакция, которая вот сейчас просто оглушительная во всех "Facebook" и социальных сетях. Как вообще вы это оценили, такую реакцию? Она ожидаемая была? Такая рубка, там люди просто расходятся. У меня такое ощущение, что до разводов дойдет.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Знаете, абсолютная неожиданность, потому что я ожидал чего угодно от этого фильма, но я никак не ожидал такой жесткой дискуссии. Потому что мне казалось, что фильм, конечно, может нравиться, может не нравиться, но там как бы нечего делить особенно. Оказалось, что мы делим 60-е годы. Вообще, почему вдруг они оказались такие актуальные? Вот не снял я бы сейчас фильм "Оттепель", у меня такое ощущение, что еще две недели назад особенно никто про 60-е запоем так бы не писал и не выяснял, какие были юбки, туфли и так далее. Теперь люди начали делить это время. Самый мне важный момент в этой всей дискуссии, что есть несколько людей, которые жили в это время, и жили не просто тогда, а жили и активно творили, и были в этой самой среде, о которой я говорю. Потому что я хочу еще подчеркнуть, что вообще-то я снял производственный фильм. Вот как в Советском Союзе меня заставляли…

К. ЛАРИНА - Производственную драму.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Производственную драму, да. То есть про сталеваров, про шахтеров. "Покажи, - мне говорили, я был начинающим сценаристом, - покажи, как устроен производственный процесс, как люди трудятся, ходят на работу". Вот я снял производственный фильм. И в производстве это называется "съемки фильма", это кинематографисты. Так вот мне удалось переговорить не долго, но, например, с Натальей Борисовной Рязанцевой, которая не просто творила в это время, а которая была вообще-то женой Шпаликова. И я поговорил с Андреем Смирновым. Я получил прекрасное письмо от Червинского из Америки, кинодраматурга, который мне написал: "В 1961 году я ходил по этой…" Вот эти люди оттуда почему-то на меня не кричат: "Все было не так!" Хотя если бы мне сказал Смирнов: "Валера, ты соврал", - я бы серьезно задумался, да? Но почему-то они не говорят. А вот какие-то другие люди мне говорят.

К. ЛАРИНА - Это молодое поколение. Вот те, которые родились в 80-х, в 90-х годах.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да.

К. ЛАРИНА - Это вообще. Я, знаешь, подумала о чем? Мне кажется, что вот у молодых людей, которые вот с особой страстью рубятся и все свои претензии вываливают в "Facebook" - у них какое-то свое представление об этом, они тоже в плену каких-то мифов. Сложилась некая мифология не только у тех, у пожилых людей, которые ностальгируют по советской власти (даже это я понимаю прекрасно), а у этих молодых. У них совсем другое представление об этом времени, не такое.

В. ТОДОРОВСКИЙ - На самом деле я бы тут закруглился, потому что, слава богу, есть у людей свои какие-то представления, что люди готовы на эти темы до остервенения, до хрипоты ругаться. Я рад, что я разворошил какой-то, видимо, больной вопрос, если он так остро воспринимается. Я же думал, что я все-таки снимаю человеческую историю, в первую очередь, а время - для меня это был мощнейший катализатор. Знаете, это когда людей долго держали в клетке, а потом выпустили и сказали: "Живите". И ощущение, что надо жить здесь и сейчас, вот конкретно в эту минуту, любить, творить, дружить, достигать, не врать.

Я также хочу добавить, что это отнюдь не идеальные люди, они все грешные люди, они все люди, совершающие ошибки. Более того, совершающие подлости. И мой герой, видите, он очень не ангел, я бы сказал. Но за всем этим стоит настоящее. Настоящее без вот этого фуфла, да? И это не ностальгия моя (потому что я не могу ностальгировать по временам, в которых я не жил), но мой кайф - пожить среди этих людей, среди людей поколения моего отца, вот просто повариться с ними. И когда сценарий написался, и собрались артисты, конечно, мои замечательные и обожаемые, я вдруг понял, что я проведу просто несколько счастливых месяцев среди этих людей и их отношений, понимаете. И несмотря на то, что снимать это было очень трудно, но я не пожалел ни разу, потому что так оно и было.

К. ЛАРИНА - А мама-то видела?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Мама смотрит сейчас вместе со всеми.

К. ЛАРИНА - А, то есть она не смотрела раньше.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Нет, вот так садится у телевизора и смотрит.

К. ЛАРИНА - И что говорит?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Она рада. И мне кажется, что она тоже ощущает, что это все очень про нее и про их с папой жизнь. Ну, она мне тоже не говорит: "Валера, все было не так". Вчера я с ней разговаривал, я говорю: "Ну, скажи мне, вот ты видишь на экране. Это похожее?" Она говорит: "Да. Пили даже хуже, чем у тебя", - сказала она мне. Потому что, кстати, есть еще интереснейшая история: у нас вдруг страна оказалась непьющая и некурящая.

К. ЛАРИНА - Да-да-да. Ну, как же, в разгар кампаний таких, да?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да. Вдруг оказалось, что никто не пьет и не курит. А там все пили, курили. Потом им начали запрещать это показывать. Теперь все говорят: "Перестаньте нам показывать". Для меня это все загадка. Но, с другой стороны, это дико интересно, когда ты снимаешь фильм и видишь мгновенную вот такую мощнейшую реакцию со знаком "плюс", со знаком "минус".

К. ЛАРИНА - Валера, а вот все-таки это же не первое обращение к этому времени? Я, конечно же, вспомнила фильм "Над темной водой", когда начала смотреть "Оттепель". Фильм, который был 20 лет назад, в 1993 году вышел, да? Я напомню, что это фильм, который снят по сценарию Валерия Тодоровского, а режиссером был Дмитрий Месхиев. И там тоже есть такие переклички с "Июльским дождем", с фильмами 60-х годов. Но я даже помню, там реакция была очень неоднозначная как раз со стороны представителей этого времени. Очень многие обиделись, да.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Марлен Мартынович обиделся тогда ужасно. Он обиделся еще потому, что там был персонаж на него похожий.

К. ЛАРИНА - Да, сцена с Воробьевым.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да. Но это было скорее такая личная история. Ну, тогда немножко было, как сказать, тоже на самом деле про папу, про Диминого папу, потому что он немного про него рассказывал.

К. ЛАРИНА - Папа был оператором ведущим.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Был оператором, да. И в какой-то момент мы с ним сидели в Питере, и я говорю: "Давай сделаем сценарий". Но я думаю, что как бы тут разные все-таки истории.

К. ЛАРИНА - Вот за эти 20 лет изменился взгляд ваш на это время? Если сравнить Тодоровского 1993 года с сегодняшним Тодоровским?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Я скажу. Мне кажется, что в 1993-м я видел это как бы более, что ли, болезненно и драматично все. Сейчас, хотим мы этого или не хотим мы этого, мне кажется, неизбежно начинается некая мифологизация уже этого пространства. Вот когда на Первом канале были сделаны ролики, где мои артисты читают стихи (Миша Ефремов, Аня Чиповская) в черно-белом - это был момент, когда я посмотрел, во-первых, это очень талантливо было сделано. Понимаете, это же рекламная кампания. Вообще, когда рекламная кампания на федеральном канале происходила на уровне чтения стихов Шпаликова? Давайте вспомним, когда это было еще? Но почему я сейчас про это вспомнил? Вдруг я увидел, что это уже немножко миф. Вот понимаете, еще недавно это был момент, это было сейчас. А прошло время, и я понимаю, еще пройдет 10 лет - и это будут уже почти "сказочные" персонажи. Начинается легенда.

И когда я снимал "Оттепель", конечно, я чуть-чуть, думаю, полшажка в сторону этой легенды уже делал. Потому что глупо рассказывать, как было на самом деле, этого же никто не знает, кроме единиц. А главное, что на самом деле это сделать вот сейчас, я не знаю, документальный сериал про 60-е - это будет дико интересно. Если собрать вот реальных людей, которые расскажут, как реально было. Но я-то снимал вымысел, я снимал как бы роман.

К. ЛАРИНА - Мне кажется, все очень точное. Вот у меня похожее было в этом смысле детство, в то же самое время (мы ровесники с Валерой), я вспоминаю эту киношную среду, у нас были очень близкие друзья. Режиссер замечательный, которого сейчас уже нет в живых, он был однокашником Шпаликова, и, скажу больше, он его вынимал из петли. Он был один из тех, из первых, кто приехал тогда. В Переделкино же это случилось, по-моему, да?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да, да.

К. ЛАРИНА - И, конечно, я это все вспоминаю. И вспоминаю, когда мои родители были молодые, что я могу помнить. Я, конечно, помню больше 70-е. Но все эти рассказы, эти компании, бесконечные танцы до утра - все это было.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Это все абсолютная правда. И то подтвердят люди, которые прожили. Когда я говорил про шажок в сторону мифа, что я имел в виду? Вот когда была гениальная история, когда Коппола снимал "Крестного отца", и они начали примерять костюмы на артистов, и сделали абсолютно точные костюмы по эпохе. И он посмотрел на артистов в этих костюмах и сказал: "Скучно". И потом подумал и сказал: "Давайте так. Значит, шляпы на полсантиметра шире".

К. ЛАРИНА - То есть некая стилизация была?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Не стилизация. Я бы сказал, гиперболизация. Значит, он сказал: "Шляпы шире, жилетки уже, штаны шире", - и появился вот этот стиль. Я думаю, что когда мне говорят: "Почему они все в таких красивых платьях?" Ну да, наверное, они ходили в грязных ночных рубашках по утрам после пьянок. Но у меня девушки ходят в этих платьях. Понимаете, да? Я захотел сделать эту историю вот такой.

К. ЛАРИНА - Как холостяцкая квартира не может быть такой чистой.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да.

К. ЛАРИНА - Везде должны быть грязные носки и окурки.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Но вы, когда посмотрите до конца, увидите, для чего я сделал чисто. Мне нужен был один всего кадр в этом фильме, чтобы она была грязная. Вот вы видели, и вы понимаете, что я хочу. Как бы вот она чистая, чистая, чистая, а потом в один день - все! Но это надо посмотреть дальше.

К. ЛАРИНА - У нас сейчас новости, потом продолжим нашу встречу с Валерием Тодоровским. Обязательно (не кричите на меня!) сейчас я задам ваши вопросы. Не кричите, сейчас будут.

НОВОСТИ.

К. ЛАРИНА - С моей стороны абсолютный дифирамб по отношению к фильму "Оттепель" и по отношению к режиссеру Валерию Тодоровскому. Я просто счастлива, что это получилось, просто я об этом не сказала. Надо, наверное, это сказать, это же "Дифирамб" программа, да?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Спасибо.

К. ЛАРИНА - И особенно мне приятно, что всегда радуешься за людей, за которыми ты следишь долгое время, ни одной премьеры не пропускаешь. И все время хочется, чтобы это было хорошо. И когда это совпадает, ожидания совпадают с тем, что ты видишь - это просто… Я очень рада, что это случилось.

Так вот, давайте, я прочту прямо подряд несколько SMS, чтобы люди не обижались, что я не читаю. Единственное, что я могу сказать: ребята, я читаю критические замечания тоже, но оскорбительные позвольте мне не читать, освободите нас от этого, пожалуйста.

"Были такие платья, мы сами их шили, нижние юбки крахмалили. И выкройки эти продавали везде", - это Лида пишет нам. "Все точно, Валерий прав, это о нас: стихи у памятника Маяковскому и др. Алла, 77 лет". "Я смотрю с улыбкой и со слезами. Спасибо за ощущение счастья. Татьяна из Перми". "Я родился в 1961-м. Очень нравится ваша "Оттепель". Мое детство ассоциируется с музыкой тех лет. Огромное спасибо". Спрашивают про музыку. Давайте скажем про Меладзе, конечно, да?

В. ТОДОРОВСКИЙ - У меня сложилась замечательная дружба человеческая и творческая с Константином Меладзе, мы с ним работали еще на фильме "Стиляги". И когда запускалась картина, я ему предложил сделать музыку. Вот сейчас вы ее слышите. Но дело в том, что кроме музыки, я ему сказал в какой-то момент, я говорю: "Костя, конечно, в таком фильме должна быть песня".

К. ЛАРИНА - Их уже две, как минимум.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Сейчас две. В итоге их стало две, но одну еще зрители не слышали, она будет спета позже. А вот эта песня "Оттепель", которую я его попросил написать, и мне даже как-то странно говорить, но она неожиданно легко произошла. Может быть, мне так кажется, но вообще через какое-то время мне Константин прислал эту песню. Я ее услышал - было ощущение абсолютного полного попадания. Я попросил, чтобы это была стилизация под 60-е. При том, что, удивительно, еще и попадание текста, потому что: "Мы думали это весна, а это оттепель", - это он сочинил, за что ему большой поклон низкий.

К. ЛАРИНА - Да. Это какой-то совсем другой смысл дает. И название очень точно играет именно в этой фразе.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Конечно, конечно. Ну а дальше он написал огромное количество музыки к фильму, которая идет через фильм, несколько тем, которые, я считаю, замечательные, мелодичные и очень точно попадающие.

К. ЛАРИНА - Теперь про актеров. Я еще прочту после этого обязательно какие-нибудь вопросы, какие-то вопросы обязательно задам Валерию. Но про актеров хочется отдельно поговорить, потому что тоже особый повод для радости. Нет плохих актерских работ, на мой взгляд, нет проходных. Замечательно работают все актеры, причем немногих из них можно назвать такими вот популярными медийными артистами. Для многих это вообще настоящий полноценный дебют, как вот для Ани Чиповской, которая играет героиню Марьяну. Или для Яны Сексте, которая если в кино и снималась, но таких ролей она точно не имела, которая играет оператора Люсю. Вообще если говорить о подборе, как труппа собиралась, как это происходило?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Это происходило, как всегда у меня происходит - путем проб. Но все они проходили довольно многоступенчатые и тяжелые пробы, кроме, пожалуй, Ефремова и Дворжецкой. Потому что они пришли, я на них посмотрел - и это было попадание сразу. Я понимал, что лучше просто не может быть.

К. ЛАРИНА - Напомню, что Нина Дворжецкая играет Регину Марковну.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Регину Марковну, да. И играет так, что когда я ее увидел первый раз (когда уже мы сняли фильм) без грима, без этой прической накрученной - я ее не узнал. Она пришла к нам на отмечание, подошла и говорит: "Валерочка, привет", - и я понял, что это незнакомая женщина. А я прожил с ней, понимаете? Потому что она была Региной Марковной, а тут пришла Нина Дворжецкая. Ну, как-то вот так. Я не знаю, что еще сказать. Я собирал людей по тому, насколько они…

К. ЛАРИНА - Но ведь откуда-то вы их брали? Вот откуда-то Аню Чиповскую, Вику Исакову, Яну Сексте.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Ну, как? Мы садимся за стол с Таней Тальковой, моим кастинг-директором.

К. ЛАРИНА - Кто-то вам предлагал их?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Нет-нет. Мы садимся и начинаем рисовать на бумаге как бы вот эту карту мира, какие есть варианты: вот это, вот это, вот это. Дальше начинают приходить разные люди: кто-то подходит, кто-то меньше, пробы. Потом понимаем, что нет: это не то, это не туда, не сюда. И потом вот потихоньку этот пасьянс складывается. Важно было, конечно, чтобы они были в этом фильме яркие, харизматичные. Вообще фильм про харизматичных людей. Вот серых, унылых среди них нет, они яркие. Там очень тяжелая история была с ролью, которую играет Павел Деревянко, потому что кинозвезду Будника, депутата Верховного Совета, который ходит… Заметьте, Будник ходит в костюмах, которых тогда не было. Он эстет, он носит костюмы от Кардена.

К. ЛАРИНА - Обратите внимание, да, на все это.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Он, советский человек, депутат, тайком в заграничных поездках покупает себе правильные костюмы. И он там говорит после встречи: "Какие ботинки у него! Из какой мягкой такой кожи!"

К. ЛАРИНА - Ну, поэтому он совершенно невозможно заинтересовался теми эскизами, когда увидел у художника.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Конечно, он шмоточник, он эстет. И, кстати, могу сказать, что я видел этих людей, тоже они не с неба взяты. Я знал людей, которые были настоящие советские, играли трактористов всю жизнь, а на самом деле дома собирались коллекции джаза редкого. Это очень распространенно. Почему я вспомнил сейчас про Деревянко? Там была роль вот этого Актера Актеровича - человека, который все время в жизни находится в какой-то маске: все время шутит, все время кого-то играет. Потому что надо было сыграть человека, который все время кого-то играет.

И приходили замечательные артисты (я никогда не назову их), но реально мастера не могли это сделать, потому что в этом был фокус. То есть надо было не просто быть органичным или точным, а надо было еще кривляться все время. Кто такой Будник? Это кривляющийся артист, да? Но так кривляться, чтобы не быть фальшивым, не раздражать.

К. ЛАРИНА - Но при этом невероятно страдающий человек.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Умный, тонкий.

К. ЛАРИНА - Это такой получился объемный образ, да.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Тонкий, умный, абсолютно все прекрасно понимающий циник, игрунчик, разводила, который может пойти к министру, если надо, договориться в свою пользу. А ради чего все? Ради чего все, вы меня спросите? Ради роли. Вообще все, что там происходит, происходит ради роли, ради фильма, ради искусства. Да? Вот про этих людей я снимал.

К. ЛАРИНА - А Яценко, который играет Егора Мячина? Это тоже попадание просто.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Потрясающе.

К. ЛАРИНА - Многие говорят, кстати, Валера, что у него просто лицо как будто из того времени, настолько он передает этот нерв, он это чувствует. Ну, он еще невероятно талантливый, конечно, тонкий парень.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Очень-очень счастлив, потому что я первый раз в жизни с ним работал. Вообще, честно говоря, я там первый раз работал практически со всеми в этом фильме, и это были все сплошные мне подарки. Яценко просто, по-моему, потрясающе попал и вписался. И надо сказать, что тоже не на пустом месте, потому что он жил фильмом. Он жил фильмом, я видел, что он был полностью в это погружен до такой степени с головой, что в какие-то моменты его раздражало, когда начинали какие-то разговоры посторонние или что-то. Он уходил на съемах, на лавочке сидел, чтобы его не выдергивали из этого пространства. Он в нем, в этом пространстве, и провел все это время, за что я ему бесконечно благодарен.

К. ЛАРИНА - Еще, наверное, про Василия Мищенко стоит вспомнить, который играет здесь роль следователя.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Следователя Цанина, да.

К. ЛАРИНА - Тут такой у меня вопрос. По всему видать, что он, конечно, превышает свои полномочия, если он просто милиционер. Как я это чувствую, что это, конечно, олицетворение системы и это, конечно, олицетворение Комитета государственной безопасности. Потому что то, чем он занимается - это оттуда, а не из отделения милиции.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Нет, безусловно. Смотрите. Я не хочу сейчас заниматься ответами на критику: "А где кровавый режим?"

К. ЛАРИНА - Вот он.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Такое ощущение, что люди там пьют вино, гуляют. "А где кровавый режим?" Дело в том, что он как бы никуда не девался, но он на время ушел в тень. Вообще я изучал эту ситуацию. Вот представьте себе людей, этих следователей, которые на протяжении десятилетий были реально хозяева страны. Вот тот страх, который они внушали людям, и та власть, которой они обладали, была колоссальной. И вдруг наступил момент, когда их попросили подвинуться.

К. ЛАРИНА - Отодвинули, да.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Более того, их некоторых стали и разоблачать, и власть уже не та. И возникла прослойка очень озлобленных, очень обиженных ребят, у которых было ощущение: "Как же так? Мы - псы, которые стояли на страже этой системы. И у нас отняли наш престиж, наши возможности, наш уровень, социальный этот статус". Вот этого человека я хотел сделать, следователя Цанина. Он обычный следователь, но горит в нем, у него ощущение, что пришли вот эти люди. Он там говорит Хрусталеву: "Вы тут с бабами гуляете!" Да? У него обида на самом деле даже не столько на Хрусталева, сколько, как ни странно, на систему. "Мы же лучшие! Мы главнее! На нас держится! Мы!"

Он, безусловно, тот самый для меня в этом фильме, ну, не кровавый режим, нет, а та самая, никогда не умирающая, ждущая своего часа контора, которая ждет реванша. Которая ждет реванша, чтобы закрутить, поставить на колени, унизить, уничтожить и поставить всех строем ходить, а "мы вами будем командовать в это время". Поэтому, да, он больше, чем следователь, он немножко побольше. Но он выясняет отношения с Витей не просто на уровне следствия, а на уровне мировоззрения.

К. ЛАРИНА - Да, абсолютно.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Это мировоззрение. Мне показалось, что для такого фильма хватит режима.

К. ЛАРИНА - Нет, это более чем. Тем более что здесь очень важно, чтобы такая герметичная история, когда они в такую банку закатанные своего фильма, они живут только фильмом, они живут съемками, они живут своими внутренними разборками. И действительно, вот там все это идет таким фоном, параллельная жизнь где-то. И самое страшное случается, когда они вынуждены сталкиваться с этой системой, вдруг сталкиваться с ней реально. И я вижу этот страх в глазах героя, когда он на допросе сидит. Вроде как бы с достоинством отвечает и спокойно, но страх, он все равно генетически сидит в людях.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Страх сидит. И, потом, 1961 год - это очень-очень-очень скоро начнет все заканчиваться, потихоньку начнет уходить. И я думаю, что они это чувствуют. И умные люди это чувствуют. Да, там есть какие-то вещи, которые мог бы сказать, но не могу, потому что есть четыре серии, которые, может быть, кому-то ответят на какие-то вопросы.

К. ЛАРИНА - Тут главный вопрос, который сейчас задают, и здесь тоже: "А вот что там в биографии? А воевал ли главный герой?"

В. ТОДОРОВСКИЙ - Я не могу вам на это ответить.

К. ЛАРИНА - Да, давайте дождемся. Это ключевой вопрос, конечно, да.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Это ключевой вопрос этого фильма. И когда мне говорят: "Как это так? Почему это?" - ребята, смотрите до конца. Знаете, самое страшное, что может произойти в сериале, когда ты снимаешь сериал (так я в первый раз сам его снимал), я теперь знаю. Самое страшное - это быстро все рассказать. Надо оставлять какие-то вещи на потом, потому что может оказаться, что потом уже нечего рассказывать. Понимаете? И драматургия в том, чтобы эти вопросы подвешивать и отвечать на них ровно в тот момент, когда настал момент на них ответить.

К. ЛАРИНА - А вот актер, который играет Санчу, брата Марьяны, художника по костюмам?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Это замечательный Женя Волоцкий.

К. ЛАРИНА - Это дебют его.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Дебют в кино. Ведущий артист у Камы Гинкеса и у Яновской в ТЮЗе, играет огромное количество спектаклей и главные роли. В кино либо…

К. ЛАРИНА - А где эти люди были до того, как встретиться с Тодоровским?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Не знаю. Но он прекрасный.

К. ЛАРИНА - Вообще просто удивительно, да?

В. ТОДОРОВСКИЙ - А какое лицо у него? Он герой настоящий, он умный, тонкий, интеллигентный, парадоксальный, необычный. Ну, вот пришел на пробы, сделал пробы и оказался прекрасен. Я надеюсь, что у него с этого момента будет много предложений, потому что он достоин самого лучшего. А в театре, посмотрите, в ТЮЗе он один из ведущих артистов.

К. ЛАРИНА - Вообще это тоже традиция для Валерия Тодоровского - открытие новых имен. Это удивительно просто. Редко, когда одних и тех же актеров снимаете в своих фильмах, да?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Практически не снимаю.

К. ЛАРИНА - Почему? Вот таких сейчас открыли, и что, вы их бросите? Это целая труппа, труппа Тодоровского. И вот так их бросить?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Ну, я же не могу дальше остаток жизни писать те сценарии только на одних?

К. ЛАРИНА - Нет. А давайте мы сделаем продолжение "Оттепели"? Второй сезон.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Я скажу так, очень важный для меня момент. Когда меня хотят похвалить за этот фильм, мне говорят: "Так это же не сериал, это совсем не сериал. Это фильм". А я хочу вам сказать, ребята: нет, это сериал. Ну, то, как я себе представляю сериал. Я горжусь, что я снял именно сериал. Я хотел снять сериал. В каком смысле? Он построен, как сериал, в нем есть 12 частей. Вот показывают по две серии сразу, а в идеале, конечно, его надо было показывать по одной.

К. ЛАРИНА - Ну, там и так нас мучают рекламой. Еще по одной серии - и вообще будут какие-то рваные куски. Так хоть какое-то ощущение цельности есть.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Хорошо, ладно. Я продумывал структуру так, чтобы в конце каждой серии был какой-то крючок на следующую. И в том числе, это еще и сериал потому, что при желании определенном, конечно, там может быть и второй сезон, и третий сезон. Там далеко не исчерпанная эта история, и у меня заложено там все для того, чтобы это развивать. Вопрос: возникнет ли такое желание у телеканала, у меня? Это очень сложно сделать.

К. ЛАРИНА - Это будет зависеть от рейтингов, а рейтинги, по-моему, сейчас, тьфу-тьфу-тьфу, выдающиеся.

В. ТОДОРОВСКИЙ - По-моему, хорошие, да. Цифры у нас хорошие.

К. ЛАРИНА - Так что думаю, что руководство канала наверняка вам такое предложение сделает.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Понимаете, это же еще два спорных года жизни, вот в чем дело.

К. ЛАРИНА - Но это же интересно, это же ваша работа.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Но я же могу за это время и другое что-то снять, с другими артистами.

К. ЛАРИНА - А зачем? Нет, мы хотим это!

В. ТОДОРОВСКИЙ - Вообще другое, с нуля что-то, новое.

К. ЛАРИНА - Что касается оформления фильма, тоже мы про музыку говорили. Конечно, хочется отдельно и про костюмы поговорить. С кем вы работали?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Володя Купцов, молодой и очень талантливый человек.

К. ЛАРИНА - Такой же сумасшедший, как Санча, и приносил вам такие же эскизы?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Похоже на то, да. И надо также понимать, что все-таки, когда ты снимаешь сериал, то это довольно скромная смета, ты не разгуляешься здесь, хотя нужно делать эпоху.

К. ЛАРИНА - Слушай, ощущение, что это очень дорогой фильм.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Ну, он недешевый, я не скажу, что это дешевый сериал. Но я бы и не сказал, что он бьющий рекорды по деньгам.

К. ЛАРИНА - Вот если сравнить с бюджетом полного метра?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Ну, смотря какого полного метра.

К. ЛАРИНА - Хорошего. Хорошего полного метра.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Костюмного.

К. ЛАРИНА - "Сталинграда".

В. ТОДОРОВСКИЙ - Нет, "Сталинграда" не надо, тут разные весовые категории совершенно. Нет, я бы сказал так: по российским сериальным понятиям это высокий качественный бюджет, но не рекордный. Но это бюджет, который позволяет снять хороший фильм. Например, я его снял за 94 дня. Это очень быстро, поверьте. Это 12 часов. Это мы снимали где-то 7-8 минут в день в среднем. Вот если бы я захотел снимать его не 94, а как изначально я думал, 110, то денег бы уже не хватило. Как происходит история с бюджетами? Ты выбираешь: "Давайте чуть больше на платья, на костюмы, но меньше дней". И ты сидишь вместе с исполнительными продюсерами, директорами, и считаешь, чем ты пожертвуешь, от чего ты откажешься, и ради чего. Мы уложились, слава богу, и сделали.

Там еще такая проблема в этом фильме, которую я не прочитал заранее. Так как у нас съемочная группа, то постоянно в кадре 20 артистов, они же все время вместе. Пойдите их соберите, во-первых, это же все занятые люди: они играют в театрах, где-то кто-то еще снимается в другом месте.

И вторая страшная была история. Все же хотят смешные случаи со съемок. Когда вот у тебя есть Миша Ефремов, он вообще-то гениальный артист, дорогостоящий артист. Он должен сидеть в кресле и где-то на заднем плане разговаривать. И вот он день сидит, разговаривает, два. А потом он подходит и говорит: "А когда я буду играть уже что-то?" А потом он стал шутить и говорить: "Самая дорогостоящая массовка прибыла!" Потому что их много. Их много, и когда они все вместе, ты не можешь, чтобы каждый играл главную сцену. Вот сейчас мы снимаем Люсю, ее кусок, а Миша должен там сидеть. Мы снимаем Аню Чиповскую, а Миша должен там сидеть.

К. ЛАРИНА - Ради такого успеха, ради роли можно и посидеть, ничего страшного. Таких ролей вообще за свою жизнь люди получают мало очень. Миша Ефремов такую роскошную роль сыграл, великолепную просто.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Я бы добавил…

К. ЛАРИНА - Я хочу сказать про Свету Колпакову.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Про Наденьку, мою любимую Наденьку.

К. ЛАРИНА - Ой, какая артистка! Тоже из МХАТа актриса потрясающая. Она неузнаваемая здесь. Она в театре играет такие комические в основном роли, комедийные, да? А здесь просто удивительно.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Мне очень нравится эта семейная пара, очень трогательные отношения у них. Она, как человек с высшим медицинским образованием, она его любит всей душой, готова за него перевернуть весь мир. Но она совершенно ничего не понимает про то, чем он занимается.

К. ЛАРИНА - Другая.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Вообще ничего, да. И чем они все занимаются.

К. ЛАРИНА - Как она проходит мимо: "Как вам не стыдно!"

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да! "Егор, вам не стыдно?" Она ничего не понимает про них всех, это беда.

К. ЛАРИНА - Валера, еще хотела задать вопрос, поскольку он тоже повторяется. Все сравнивают ваш фильм с сериалом "Безумцы". Есть ли действительно в этом доля правды, насколько сильно вы погружены в эту американскую историю?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Начали сравнивать ровно с того момента, как я начал сам про это везде говорить. Дело в том, что я очень большой поклонник сериала "Mad Men" или "Безумцы". И мне повезло так, что я дружу с создателем этого сериала, и зовут его Мэтт Вайнер, и он гениальный. И в какой-то момент он просто мне дал толчок (не фильм, а лично этот Мэтт Вайнер), он мне сказал: "Слушай, снимай про тех людей и про то, что ты знаешь. И у тебя все будет хорошо тогда", - сказал этот мудрейший американец. И он меня подтолкнул к этому. Что касается "Mad Men" - да, это похожая эпоха. И там, и там люди занимаются каким-то делом: там они рекламщики, здесь они делают кино.

К. ЛАРИНА - Но это разные миры.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Но во всем остальном это вообще разные миры. Это разный жанр, потому что…

К. ЛАРИНА - Разные страны, разные цивилизации. О чем тут говорить?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Вообще люди по-другому себя ведут, по-другому чувствуют. Кроме того, мне кажется, что жанрово просто. Я думаю, то, что у нас происходит в "Оттепели", в "Mad Men" происходит в пяти сезонах. Там просто идет медленное развитие, так сказать, наблюдение за жизнью людей. А здесь все-таки некая взбучка такая страшная. Да нет, я думаю, в каждой стране могут снять фильм про свои 60-е.

К. ЛАРИНА - Но они везде разные.

В. ТОДОРОВСКИЙ - А кто-то снимет про врачей.

К. ЛАРИНА - Кстати, опять же, если говорить о реальной жизни, о так называемом кровавом режиме (так условно мы это называем), послушайте, там есть менты, там есть гинекологический кабинет - и вот это и есть ваш кровавый режим, которого вы ждете, с которым вы сталкиваетесь до сих пор. Это то же самое, это страшное.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Гинекологический еще люди не видели.

К. ЛАРИНА - Не видели еще?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Нет.

К. ЛАРИНА - А, хорошо, что я не рассказала. Но он будет.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да, да.

К. ЛАРИНА - Это все - представители той самой жизни реальной за окном, которую эти люди стараются не замечать.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да, конечно. Только там я как бы попытался избежать вот этой крупной надписи на экране: "Посмотрите, а тем временем…"

К. ЛАРИНА - Правильно-правильно! Это очень буднично.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Конечно, конечно.

К. ЛАРИНА - Это то, что мы все до сих пор избегаем. Кто из вас в здравом уме скажет: "Я так люблю ходить в советские поликлиники, обожаю просто!" Или: "Так люблю с милиционерами разговаривать в участке, так мне приятно поговорить". Нет же.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да-да-да.

К. ЛАРИНА - Поэтому это вот те самые предлагаемые обстоятельства, которые тебя настигают, накрывают, вот та реальность.

Ой, Валера, мы должны уже заканчивать. Я не знаю, про кого мы еще не сказали. Я очень боюсь за артистов. Вот я знаю, что все слушают, актеры, они очень нежные существа, очень всегда ранимые: "Вот про меня не сказали". Про девочку не сказали замечательную. Эта такая редкость, что ребенок играет так, да?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Оля Штыркова. Я скажу про нее, потому что вот говорят, что дети, они как собаки. В смысле, что они не осознают, что делают.

К. ЛАРИНА - Неправда. Есть отвратительные дети в кино.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Оля Штыркова знала наизусть сценарий и понимала, что она делает абсолютно. И замечательно сыграла, по-моему, большую роль. Еще я хочу сказать, безусловно, про свою жену Женю.

К. ЛАРИНА - Да.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Которая сыграла маленькую, но очень значительную роль, потому что с этого начинается фильм. И мне было важно…

К. ЛАРИНА - Как любит свою жену, что решил всем ее продемонстрировать.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Нет, не в этом дело, не в этом, Ксюша. Понимаешь, там история про то, что за 7 минут надо было дать к этому фильму камертон. В этой сцене происходит, как сказать, вот тот звук дается, понимаете. Вот она жизнь: на этих кухнях, с этим вином, с этими расставаниями, со скандалами, с любовью, "Я беременна" - "Нет, врешь". Вот мне важно было дать одну сцену, после которой было бы понятно, в какой мир мы попадаем. И эта сцена, мне кажется, состоялась, она одна из самых моих любимых в этом фильме.

К. ЛАРИНА - Кстати, там еще есть замечательная сцена (если опять говорить о кровавом режиме условном), это сцена худсовета, который сидит и смотрит материалы, это обсуждение чудовищное. И ты понимаешь вообще, в какой диалог вступать с этими людьми, это невозможно, с которыми это все обсуждают. "Кому-нибудь было смешно?"

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да, спрашивает. И там один: "Ага".

К. ЛАРИНА - И это все чистая правда, так оно и происходило.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Ну, я успел, застал эти худсоветы в юности, и студентом ВГИКа попадал на них, я видел.

К. ЛАРИНА - Валера, какой фильм вы смотрите, смотрят герои во ВГИКе? Чей это фильм? Который якобы фильм Егора Мячина.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Это фильм Егора Мячина. Секундочку, отвечаю. Это фильм Егора Мячина. Мы сняли фильм Егора Мячина специально. Это снятый фильм Егора Мячина.

К. ЛАРИНА - Там, где бумажный кораблик.

В. ТОДОРОВСКИЙ - С корабликом, да.

К. ЛАРИНА - Да, да, да. Когда девочка говорит: "Какая тоска, как скучно".

В. ТОДОРОВСКИЙ - Девочка говорит: "Как скучно". Он говорит: "Ты не видела других дипломов". Это снятый фильм, конечно.

К. ЛАРИНА - А фильм "Девушка и бригадир" все-таки будет снят?

В. ТОДОРОВСКИЙ - Есть большие куски этого фильма. При желании…

К. ЛАРИНА - Может, его доснять?

В. ТОДОРОВСКИЙ - И выпустить, да. Большие куски есть снятые, да.

К. ЛАРИНА - Валерий Тодоровский в нашей студии. Простите, дорогие слушатели, что я мало ваших вопросов задавала. Но здесь нужно отбирать, потому что я не могу читать без конца вот эти восторги. Эти все восторги я сейчас распечатаю, Валерию отдам, потому что вы себе не представляете, как тяжело вот сейчас находиться в таком состоянии, когда ты, как Святой Себастьян, весь исколот этими стрелами фейсбучными. А на самом деле у нас сегодня аудитория благодарная, за что вам огромное спасибо.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Спасибо и вам.

К. ЛАРИНА - Я надеюсь, что вас не разочаруют и оставшиеся четыре серии. И еще будут такие же бурные обсуждения. И в любом случае, это показатель невероятного успеха, что вот такие радикальные мнения, что все смотрят. Даже люди, которые давно уже телевизор не включают, вдруг они пишут: "Боже мой, эта "Оттепель" заставила меня включить телевизор, который я не включал 10 лет".

В. ТОДОРОВСКИЙ - Это очень приятно.

К. ЛАРИНА - Так что успехов, поздравляю. И желаю, чтобы и дальше также все было, чтобы был второй сезон.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Добавлю, что все это, конечно, безусловно, результат риска и смелости Константина Львовича Эрнста.

К. ЛАРИНА - Тут не поспоришь, это правда.

В. ТОДОРОВСКИЙ - Да, да. Спасибо ему.

К. ЛАРИНА - За это спасибо.