Сергей Соловьев - Дифирамб - 2013-02-17

К.ЛАРИНА: Прекрасный гость сегодня, я бы сказала даже любимый, любимейший. Вот, готова каждую неделю разговаривать с этим человеком.

С.СОЛОВЬЁВ: И я готов.

К.ЛАРИНА: Да? Давайте так и будем делать, Сергей Александрович? (смеется)

С.СОЛОВЬЁВ: Давайте. Чем-то заняться надо же.

К.ЛАРИНА: Сергей Александрович Соловьев у нас сегодня в студии. Ну, я напомню нашим слушателям, что все прямое, поэтому все для вас. Номер SMS +7 985 970-45-45, ваши вопросы приветствуются. Повод для нашей встречи – грядущее открытие очередного фестиваля «Дух огня».

С.СОЛОВЬЁВ: 11-го. Это страшно сказать.

К.ЛАРИНА: 11-й. В Ханты-Мансийске проходит этот фестиваль, фестиваль нового кино и причем не только российского – это международный кинофестиваль. Ну, впрочем, я думаю, что сейчас Сергей Александрович сам расскажет о том, чем примечателен именно этот, нынешний фестиваль, потому что там некие новшества появились, да?

С.СОЛОВЬЁВ: Ну да. Каждый год чего-то появляется. Чего-то уходит, к сожалению.

К.ЛАРИНА: Вы рассчитывали на такой долгий срок, когда затевали всю эту историю?

С.СОЛОВЬЁВ: Вы знаете, я когда начинаю какую-нибудь историю делать, я как-то стараюсь (хорошо знаю условия российской жизни) рассчитывать на какую-то бесконечность, потому что там былое такое в литературе «Писатель должен жить долго». А в кино сейчас все, что делается, должно не просто жить долго, а просто должны быть уникальные какие-то гендерные исследования.

Алексей Юрьевич Герман там, по-моему, лет 20 снимает свою картину, я лет 15 пробивал, пытался как-то запуститься с «Анной Карениной». Я вчера или позавчера был в гостях у Рустама Хамдамова. Он говорит «Я уже, в принципе, забыл, как это кричат-то там сначала «Мотор», когда «Стоп». С этой целью меня и позвал, чтобы я ему напомнил. Я ему говорю «Откуда ж я могу? Это нужно каких-то совершенно других людей звать».

Поэтому, да, мы рассчитывали, что это такая, долгоиграющая идея. А идея, действительно, долгоиграющая, потому что дебюты – они все равно неостановимы, бороться с ними невозможно ни у нас, ни во всем мире. И что-то каждый год, ну, не так, не революционно, а очень эволюционно, но каждый год что-то происходит. И международный фестиваль в Ханты-Мансийске – он не зря сделан. Мы понимаем, что мы уникальны во всех смыслах. Но любая уникальность, как бы, лучше осознается и смотрится в контексте того, что вообще на белом свете делается. Поэтому то, что делает Маша Зверева (она – вице-президент и программный директор фестиваля) и Андрей Плахов, который занимается тоже программой фестиваля, это совершенно удивительное дело, потому что они каждый год собирают по белу свету лучшие дебюты за последний год. Причем, абсолютно мы не играем в эти игры «Мы покажем что-то такое, чего никто не видел», потому что как раз интересно то, что видели, и то, что имело так называемый отклик у людей.

К.ЛАРИНА: Так кто это видел-то? Это нигде же посмотреть невозможно, это нигде не идет.

С.СОЛОВЬЁВ: Так ничто нигде не идет. Идет несколько. Это как было у китайцев. Помните, там 5 образцовых опер пекинских нужно смотреть и больше ничего. И у нас то, что в Каро идет, таких 5 образцовых фильмов, которые, если хочешь попкорн, можно пойти параллельно с поеданием попкорна время от времени взглядывать на экран.

К.ЛАРИНА: А вот кстати, вы не хотите...

С.СОЛОВЬЁВ: Попкорна? (смеется)

К.ЛАРИНА: Нет. Не хотите ли вы сделать... Помню, было такое «Эхо Кинотавра», вот, «Эхо «Духа огня», чтобы в Москве показать?

С.СОЛОВЬЁВ: Да, мы в этом году будем уже делать. У нас вообще одна из очень хороших черт этого фестиваля, что у нас очень такие, человеческие, нормальные взаимоотношения с теми, кто дает деньги на фестиваль, в частности, наш главный партнер – Газпром-Нефть. Нормальные взаимоотношения, совсем не лакейски-просительные.

К.ЛАРИНА: У нас тоже хорошие отношения с Газпромом.

С.СОЛОВЬЁВ: Да, да. Ну вот они нормально как-то общаются, говорят «Да, нам интересно».

К.ЛАРИНА: А власти местные любят вас?

С.СОЛОВЬЁВ: То же самое, понимаете? То же самое. Почему лично я еще этим так долго занимаюсь? Потому что никак никто меня не затолкает во взаимоотношения лакейские такие «Дайте мне, пожалуйста, еще на один фестивальчик, а дальше я сам исчезну и растворюсь». Ничего такого нету, поэтому этим интересно и по-человечески важно заниматься, потому что, например, я там во ВГИКе преподаю и, конечно, все, в общем, идеи более-менее живые, они мной надерганы и украдены с фестиваля «Дух огня».

К.ЛАРИНА: А вы какую-то драматургию выстраиваете всей своей командой каждый раз? Какая-то есть основная идея именно конкретно этого фестиваля или сюжет какой-то?

С.СОЛОВЬЁВ: Вы знаете, каждый фестиваль чему-то посвящен. Но это именно посвящение, а не, опять-таки, служение. Ну вот в этом году... Ханты-Мансийск – необыкновенно спортивный город.

К.ЛАРИНА: Ну, биатлон, центр биатлона, да.

С.СОЛОВЬЁВ: Биатлон, шахматы. Понимаете, необыкновенно спортивный. И они давно говорили «Ну, давайте мы как-нибудь со спортом завяжемся. Ну, сколько же хороших людей...» Действительно, Климов, «Спорт, спорт, спорт». Потом уникальная оказалась совершенно – я первый раз посмотрел. К сожалению, мы не сможем это посмотреть по причине прав, но посмотрел несколько фильмов олимпийских, в частности...

К.ЛАРИНА: Лени Рифеншталь?

С.СОЛОВЬЁВ: В частности Рифеншталь посмотрел, и чего-то мы покажем из Рифеншталь. Это интереснейшие эстетические события в истории мирового кино. Поэтому то, что мы в этом году делаем спортивное посвящение фестиваля, это не значит, что весь фестиваль будет состоять из спортивных фильмов. Но некоторые фильмы мы покажем. Вот, была такая абсолютно гениальная картина, на мой взгляд, английская картина «Такова спортивная жизнь».

К.ЛАРИНА: Прекрасный фильм! Я его обожала.

С.СОЛОВЬЁВ: Поразительная, грандиознейшая картина. Я ее пересмотрел, она так и стоит.

К.ЛАРИНА: Какие актеры там?

С.СОЛОВЬЁВ: Сейчас я скажу.

К.ЛАРИНА: Не Ньюман, нет?

С.СОЛОВЬЁВ: Нет-нет-нет. Вы меня спросили... Знаете, когда спрашивают, в этот момент и улетает.

К.ЛАРИНА: Да-да-да.

С.СОЛОВЬЁВ: Потом я без связи скажу.

К.ЛАРИНА: Потрясающий фильм.

С.СОЛОВЬЁВ: Да. Ричард Харрисон. Это грандиознейшая картина. Я ее даже предлагал показать на открытии. Они говорят «Не, ну это, все-таки, изысканнейшая такая картина. На открытии нужно показывать что-нибудь более демократичное».

К.ЛАРИНА: Ну а что касается самих фильмов, вы сами-то их смотрите? Или вы смотрите их на фестивале?

С.СОЛОВЬЁВ: Обязательно смотрю.

К.ЛАРИНА: На фестивале? До этого вы не?..

С.СОЛОВЬЁВ: Нет, я смотрю везде – на фестивале, до фестиваля и после фестиваля.

К.ЛАРИНА: Учитывая, что это, все-таки, международный фестиваль и там фильмы из разных стран, не только из России, можно ли как-то обозначить главные темы, которых сегодня касается молодой кинематограф, дебютный?

С.СОЛОВЬЁВ: Из того, что я видел, ничего такого вот...

К.ЛАРИНА: Обобщающего нет?

С.СОЛОВЬЁВ: Нету. И слава богу. Мне вообще кажется очень такой, хорошей прогностической идеей отсутствие некоей такой общей линии молодежных поисков. Потому что все эти линии хреново кончались всегда. Потому что линии, как бы, чертились, а когда их чертишь, они были довольно изящны, а все заканчивалось общим местом. Или модностью. А любая мода – она тем и плоха, что, с одной стороны, она модная, а с другой стороны, как всякая мода она исчезает.

К.ЛАРИНА: Но там же есть люди, за кем вы лично следите. Например, там Соня Карпунина, которая стала режиссером.

С.СОЛОВЬЁВ: Я лично слежу, но я не видел картины.

К.ЛАРИНА: Не видели?

С.СОЛОВЬЁВ: Вот картину я посмотрю на фестивале, пойду прямо в зал. Интересно, потому что я знаю этот сценарий. Но картины не видел.

К.ЛАРИНА: А еще кого-нибудь назовите из имен молодых. Или, чтобы упростить вам задачу, может быть, назовете тех, кто стал известен, благодаря фестивалю «Дух огня», кто дебютировал именно на нем. Есть?

С.СОЛОВЬЁВ: Ой, вы знаете, там столько народу. Вот, допустим, мы очень радовались за Хлебникова, потому что он начинал на «Духе огня» и многие очень начинали на «Духе огня». Понимаете, 10 лет подряд, 11-й год сегодня, когда дебютируют замечательные, в общем, мастера. И, кстати, в международном конкурсе.

Вот, в российском конкурсе у нас была одна награда только – это зрительское признание. То есть зрители просто, выходя, бросали. И иногда получалось черт знает что в связи с этими делами.

К.ЛАРИНА: То есть несовпадение полное, да?

С.СОЛОВЬЁВ: То есть абсолютно несовпадение таких, эстетических требований и того, что проголосовали. Поэтому мы не стали создавать новое жюри, а мы поступили по-другому – мы в этом году создали для российских картин режиссерский триумвират так называемый. В этом году будут судить кроме зрителей, который остается (зрительский приз), Чухрай Павел, Володя Хотиненко и Вадим Абдрашитов. В этом году так. На будущий год мы сделаем для тех же самых оценок наших фильмов актерский триумвират, на следующий год – критический триумвират. Еще я хочу, чтобы обязательно вообще вот этот приток молодых кинематографистов на время фестиваля, чтобы он не иссякал. И вот в смысле эха фестиваля в этом году в день 60-летия Саши Абдулова мы сделаем в Москве первый раз (это июнь или июль), мы в первый раз сделаем здесь в Москве в каком-нибудь хорошем кинотеатре такое, вменяемое и полное эхо Ханты-мансийского фестиваля.

К.ЛАРИНА: Это Сергей Соловьев. Мы сейчас новости слушаем, потом возвращаемся в программу.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Продолжаем нашу встречу. Напомню, здесь в студии «Эха Москвы» сегодня у нас в гостях режиссер Сергей Соловьев. Встречая приехавшую из Петербурга мать, молодой блистательный офицер граф Вронский знакомится с женой влиятельного петербургского чиновника Анной. Огонь страсти вспыхивает мгновенно, но их любовь шокирует высшее общество. В мире, где правят предрассудки и стереотипы, ей придется сделать поистине непростой выбор между семьей и всепоглощающей страстью.

С.СОЛОВЬЁВ: Круто. Кто написал?

К.ЛАРИНА: Это аннотация на одном из сайтов киношных. Я это к чему? Конечно же, на месте Джо Райта должны были быть вы. По резонансу, по масштабу обсуждения. Это фильм, который обсуждают все люди, которые ходят в кино или которые любят кино. Вам не обидно?

С.СОЛОВЬЁВ: Да мне не обидно. Знаете, у меня когда появилась вот эта массированная реклама... Я однажды видел английскую картину, называется «Евгений Онегин». Она на меня произвела чарующее впечатление такой нежностью, такой вообще преданностью Пушкину, какие-то там были невероятные коньки, какие-то люди закидывали шарф через плечо, катались на катке на фоне Петропавловской крепости. То есть было столько любви... И такая гигантская, как бы, пропасть, вообще непонимание, про что они снимают. Вот, там никто из них вообще никак не понимал, что это за история с Евгением Онегиным. И когда должна была выйти «Анна Каренина», я думал, что это будет нечто такое подобное. Во-первых, хорошо, что вспомнили, хорошо, что, да, Анна Каренина, паровоз.

Это мне когда-то грандиозно совершенно Ричард Гир сказал, когда я только собирался делать «Анну Каренину». Он говорит «Слушай, будь очень серьезен по отношению к этому замыслу. Ну, практически 99 топ-звезд Голливуда мечтают сыграть Анну Каренину». Потом помолчал и сказал «Правда, по-моему, ни одна из них ее не читала. Все знают, что там что-то про паровоз».

Вот, значит, я посмотрел картину. Она, действительно, такая, шикарная, там деньжищ вбито туда немыслимое количество, Кира Найтли, действительно, очень переживает за свою вообще эротическую жизнь и переживания какие-то очень искренние. Есть художник такой замечательный, Сережа Иванов (кинохудожник), он говорит «Ну, это так. По принципу «медали на шинели». Это почему-то американцы очень любят, когда изображают русских офицеров, чтобы они медали носили поверх шинели, чего никогда не бывало. Ну вот это такая картина. И я не против этой картины, ничего у меня такого...

Но мне было так стыдно быть русским, когда появилась вот эта вот самая... Ну, когда вышла наша «Анна Каренина» в пяти кинотеатрах, не было даже листовочки.

К.ЛАРИНА: А почему?

С.СОЛОВЬЁВ: А потому что... А это потому, что никому не нужно. Никому не нужно.

К.ЛАРИНА: Вот, почему? Вот, на примере этого фильма. Можно как угодно относиться к нему. Это, безусловно, событие, разные мнения – кому-то да, кому-то нет. Я его полюбила с первой секунды, мне очень понравился этот ход театральный. Но мы сейчас его не обсуждаем. Факт, что экранизация «Анны Карениной» может стать событием, только благодаря рекламе.

С.СОЛОВЬЁВ: Да.

К.ЛАРИНА: Почему у вас этого ничего не было?

С.СОЛОВЬЁВ: Потому что у нас денег не было на это дело.

К.ЛАРИНА: Где прокат?

С.СОЛОВЬЁВ: Денег не было. А здесь деньги были. Вот и всё. Очень просто. Понимаете, в принципе, вот этот наш безумный модуль жизни, когда деньги решают все, ну, он, конечно... Я недавно ночью, часа в 2 ночи случайно включил телевизор и там идет восхитительный фильм о Норштейне. Вы никогда не видели, нет? Восхитительный просто.

К.ЛАРИНА: Шепотинника, нет?

С.СОЛОВЬЁВ: Нет, нет, нет. Просто обалденный фильм. И сам по себе Норштейн... Я его знаю 30 лет, понимаете? И вдруг я его увидел как такое вообще чудо природы просто. И все это вот... И там Норштейн говорит. Там, причем, он так говорит, не в виде такого откровения, а так, между делом, он говорит «Конечно, большего такого идиотизма, чем капитализм вот этот новый, вообще придумать невозможно». Я еще раз говорю, что я не против капитализма – я против того идиотизма, во что превращен капитализм в России.

К.ЛАРИНА: Но вы же знали это. Вы же тоже, Сергей Александрович, не мальчик, извините.

С.СОЛОВЬЁВ: Нет.

К.ЛАРИНА: Вы же знали, что для того, чтобы картину посмотрели, надо о ней рассказать миру и устроить рекламную кампанию. Ведь, наши картины тоже не хуже «Анны Карениной» Райта рекламируются, когда туда вкладываются деньги, как вы правильно сказали.

С.СОЛОВЬЁВ: Да, да.

К.ЛАРИНА: Я, все-таки, не могу понять, в чем дело, потому что ответ на вопрос, почему нету фильма «Анна Каренина» Соловьева в прокате – это из серии «А что случилось с лодкой? Она утонула», да? Вот, что ответить на этот вопрос людям, я не понимаю.

С.СОЛОВЬЁВ: Она утонула. «Что случилось с «Анной Карениной»? Она не попала под паровоз, она утонула».

К.ЛАРИНА: Что произошло?

С.СОЛОВЬЁВ: Она утонула. Понимаете, причем утонула... Конечно, у всякого деяния типа того, что тонет такая махина, есть какой-то автор. Но мне автор до сих пор неизвестен.

К.ЛАРИНА: Но вы же делали, насколько я знаю, версию телевизионную для Первого канала.

С.СОЛОВЬЁВ: Сделана. Она лежит на Первом канале.

К.ЛАРИНА: И что?

С.СОЛОВЬЁВ: Я надеюсь, что она выйдет. Она лежит на Первом канале, 5 серий.

К.ЛАРИНА: Какая-то загадка природы. Вы что-то знаете, но не говорите.

С.СОЛОВЬЁВ: Клянусь, что я ничего не знаю. А расследовать мне это совершенно неохота. Я предполагаю, что-то там, ну, опять какие-то свои предположения нельзя излагать в виде версии даже, понимаете? Но предполагаю, конечно. Это удивительная история. Причем, я же, как бы, прошел и советскую власть, да?

К.ЛАРИНА: Там хотя бы было понятно, за что.

С.СОЛОВЬЁВ: Во-первых, понятно, за что. Во-вторых, хорошо, ну, 2 года, ну, 3 года она полежит, потом кто-то какую-то реплику поправит, вроде как исправил картину, ее выпустят. Пусть, значит, выпустят там как-то не таким тиражом как Гайдая картину, но выпустят. Самое страшное наказание при советской власти было, ну, там, 2 или 3 года просидеть без работы, но уже потом сами те, которые посадили тебя без работы в виде наказания, интересовались, чего ты собираешься делать. То есть, конечно, это носило все какие-то более-менее такие, человеческие черты. Сейчас это тайна. Тайна, причем такая, какая-то нехорошая тайна. Она не имеет никаких перспектив и, там, значит, в общем, сколько? 20 лет того, что я пытался сделать «Анну Каренину», потом 2 года, когда я ее снимал, и плюс к этому уже скоро будет 10 лет, как она не выходит на экран, это загадка. Причем, допустим, это ужасная картина, кошмарная с кошмарными актерами, совершеннейший мой личный провал и провал актеров, и там, значит, не знаю, Олег Янковский был пьяный, очень плохо вообще владел собой. Я не знаю. Но даже если это так, все равно, ну, отчего бы не посмотреть?

К.ЛАРИНА: А вы спрашивали у Эрнста, в чем дело?

С.СОЛОВЬЁВ: Так чего спрашивать? Я спрашивал, он говорит «Вот сейчас...»

К.ЛАРИНА: С минуты на минуту?

С.СОЛОВЬЁВ: Ну да. Не, ну он говорит. Ну как? Он говорит «Конечно. Ну, понимаешь, там... Конечно, мы будем ее...»

К.ЛАРИНА: Ну, тогда переадресуйте вопрос. Кому мне его задавать?

С.СОЛОВЬЁВ: Не знаю. Давайте выйдем после эфира на улицу, на Арбат и прокричим «Ребяты!!!»

К.ЛАРИНА: Я вообще поражаюсь вашему ироничному отношению. У вас уже кладбище какое-то вокруг вас, понимаете? Я вот как-то стала вспоминать Виардо и Тургенев.

С.СОЛОВЬЁВ: Да. Причем, сейчас тоже интересная история с Виардо и Тургеневым. На прошлом фестивале в Ханты-Мансийске была Фанни Ардан. И я Фанни рассказал эту историю. Она говорит «Давай сделаем картину. Я с таким удовольствием буду играть Виардо, я денег достану, всё». Министерство культуры написало письмо Фанни: «Фанни, если вы, это самое, мы со своей стороны, Россия все сделает возможное для того, чтобы эта картина была». Мне Ардан написала письмо и позвонила «Давай чего-то делать». Мы подали заявку в Министерство культуры, причем тоже в 10-й раз уже, с тем, чтобы нам Министерство культуры как-то в этом смысле оказало содействие началу картины только (все остальное мы бы сами нашли). Нет, отказ нам. Отказ.

К.ЛАРИНА: А они чем-то мотивируют, когда отказывают?

С.СОЛОВЬЁВ: Нет, нет.

К.ЛАРИНА: Просто не представляется возможности?

С.СОЛОВЬЁВ: Ничем, да, ничем. Они говорят «Вы сайт смотрите там». И я сайт смотрю, там нет такого.

Это всё лежит в области такой запредельной мистики, потому что я, действительно, терпеть не мог эту советскую власть.

К.ЛАРИНА: Успокаивает, конечно, одно, что когда вы умрете, то у всех, у каждого канала появится шанс показать что-то эксклюзивное, последнее, незавершенное произведение. «Только у нас! Только у нас!» Ужас.

С.СОЛОВЬЁВ: Да. Вообще я могу сказать, что одно из самых вообще чудовищных таких понятий, которые я за последние время осознал, это слово «формат». Потому что, ну, все человеческое в жизни начинается с того, когда ты выходишь за рамки формата. Вот, все человеческое. Все внутри формата, нет ничего. Там то кладбище, которое вы упомянули. Это кладбище. Формат – это кладбище. Все человеческое выйти из формата туда или сюда. Никто этого не хочет понять, и все талдычут про этот поганый формат, в котором мы все вместе, конечно, загнемся, потому что там внутри формата нет ничего, нет такого формата, внутри которого что-нибудь было бы.

К.ЛАРИНА: Но тем не менее, сейчас вы пытаетесь сделать еще одну работу, насколько я знаю, тоже с Францией связанную.

С.СОЛОВЬЁВ: Да. «Елизавета и Клодиль».

К.ЛАРИНА: Вот, что это такое, немножечко расскажите.

С.СОЛОВЬЁВ: Ну, это такая история о том, как век тому назад 2 очень молодых девочки, 16 и 17 лет встречали, как бы, новый век.

К.ЛАРИНА: Это начало XX века, да?

С.СОЛОВЬЁВ: Это начало XX века, всех серебрянновековых дел. Изумительное по красоте время и изумительное место, где мы начинаем снимать – это Нормандия. Это совсем даже не Франция (Нормандия), это какое-то чудо совершеннейшее. И потом я первый раз в жизни занимаюсь странной историей. Ну, очень часто экранизируют романы, литературные произведения, театральные произведения экранизируют. А я, как бы, экранизирую сейчас гениальные фотографии маленького мальчика. Был такой мальчик во Франции Лартиг, и этот Лартиг, ему подарили камеру, когда ему было 9 лет. Причем, есть фотография этого мальчика, который стоит с деревянной камерой и он начал снимать фотографии того, как образовывался век, из каких таких материальных составляющих образовывался век. И это фотографии абсолютно гениальные, удивительные. Я просто ночью как-то нашел альбом, стал листать и чуть не сошел с ума. Фотографии просто влезли куда-то в подкорку и, вот, вся эта история – это экранизация фотографий этого Лартига. Но самое смешное, что снимать эту картину будет внук Лартига, который, оказывается, жив-здоров. Он мне рассказал удивительную историю про самого Лартига. Причем, Лартиг – это сейчас в мире одно из самых уникальных и прекрасных фотографических имен.

Он до 62 или до 63 лет прожил во Франции, будучи никем вообще, абсолютно. Чего-то он там ездил на мотороллере и чикал на камере какие-то это самое... И там хорошие фотографии. Ну, конечно, с детскими их не сравнишь, но очень хорошие. И ему в 62 года кто-то сказал «Слушай, давай мы в Америке выставку сделаем» (или в 65 лет, не помню – мне уже младший Лартиг рассказывал). Он говорит «Но только у меня нету денег сделать рамки. Нужно, чтобы вы рамки там помогли сделать» - «Мы сделаем рамки. Давай мы выставим».

Он уехал на 3 недели в возрасте 67 лет или 65 лет в США, там он поехал на неделю, пробыл там 3 месяца, выставка была 3 месяца и вернулся оттуда с грандиозным мировым именем. И младший Лартиг говорит: «Он был такой странный человек, мой дедушка. У меня было всегда такое ощущение, что он доживет лет до 200».

Но он был очень таким, педантом. И, допустим, он все время делал маникюр, и умер от того, что когда ему делали маникюр, внесли какую-то заразу, и он умер. Но умер, оставив все свое наследство правительству Франции, французскому государству. И сейчас это такое, выдающееся национальное имя.

К.ЛАРИНА: А внук – он как оператор снимает?

С.СОЛОВЬЁВ: А внук как оператор – он замечательный фотограф тоже, чудный человек совершенно. И вообще это, может быть, ну, замечательная, дивная история и для меня, и для людей. Ну, как говорится, если ветра не будет.

К.ЛАРИНА: Но это совместное производство?

С.СОЛОВЬЁВ: Это совместное производство, да. Причем, французы очень хотят это делать. И Онфлер, где мы собираемся снимать, сам город очень настроен это сделать. И, вот, младший Лартиг. Много там народу хорошего.

К.ЛАРИНА: Ну подождите. Пусть они тогда вам помогут и Полину Виардо снять, вот, Фанни Ардан.

С.СОЛОВЬЁВ: Ну так чего?.. Понимаете...

К.ЛАРИНА: В конце концов, если родина не помогает, давайте пусть Франция поможет. Ну что ж такое?

С.СОЛОВЬЁВ: Обидно-обидно. Я говорю, когда я ехал по улице, смотрю, «Анна Каренина», и у меня как-то сразу: «А, нет, это не та «Анна Каренина». Я думаю, боже мой, как же, действительно, стыдно быть русским, здесь в Москве, в моем городе. За 100 км Ясная Поляна, понимаете? Нет-нет, это другая, это настоящая, это английская, это чудесная.

К.ЛАРИНА: Ужасно обидно.

С.СОЛОВЬЁВ: Обидно, но и стыдно. Вот я говорю, я испытал чувство стыда. Даже если допустить, что я снял чудовищную картину, все равно стыдоба. Не то, что я снял плохую картину, а стыдоба, что так с ней обошлись.

К.ЛАРИНА: Зато у нас патриотические бесконечные программы, связанные с кинематографом. Большие надежды связывают с российским кинематографом и Министерство культуры, и разные другие крупные чиновники. Но вот я хотела вас спросить о вашем отношении, допустим, к этому проекту «100 фильмов для обязательного просмотра школьниками». В этом списке (просто я скажу слушателям) есть одна картина Сергея Соловьева, и это не «Асса», что было бы естественно, наверное. Это тоже хорошая картина, но она другая – это «100 дней после детства». И все, больше там нет вас.

С.СОЛОВЬЁВ: Вы знаете, в принципе, опять-таки, как в случае с «Евгением Онегиным» английским, с «Анной Карениной» это хорошо, потому что хотя бы привлекает внимание к тому, что мы живем в стране, в которой был огромный кинематограф, великий кинематограф. И мы, самое главное, мы на Ханты-Мансийском фестивале сделали это лет 8 тому назад. Я созвонился с Кареном Георгиевичем Шахназаровым и говорю «Вот, Карен, такая история. Мы хотим наладить...» И договорились мы с губернатором Ханты-Мансийска, что ввести преподавание кино в школе.

К.ЛАРИНА: Да что вы?

С.СОЛОВЬЁВ: Да.

К.ЛАРИНА: То есть вы были в этом смысле пионером?

С.СОЛОВЬЁВ: 8 лет тому назад мы это сделали. И Карен Георгиевич сказал «Давай подарим просто в школьный фонд всю продукцию Мосфильма?» И мы привезли такой, огромнейший ящик – там все, что было сделано на Мосфильме.

К.ЛАРИНА: А на каких носителях? На пленке, что ли?

С.СОЛОВЬЁВ: Это были DVD и видео. Ну, 8 лет назад я не помню, что. Но мы все это дело привезли. Восторг был невиданный оттого, что там нужно было не сидеть и писать какие-то загогулины математические, а в темной комнате на белой простыни ни с того, ни с сего начали все это дело показывать.

Все это было хорошо и прекрасно, и замечательно, но стало затухать, потому что объективно у них не хватало времени (у педагогов). Ну, не хватало времени. И тогда они замечательную форму (это продолжается до сих пор), систему школьных киноклубов. А потом некоторую такую систему киноклубов. А вообще клубное сознание – оно, конечно, не признает цифровых указаний, понимаете? Ну, вот, почему 100 фильмов, а не 110 или, там, не 96, или не 15? Это опять та же самая образцовая китайская формула, понимаете? Каждый китаец должен знать и напевать 5 образцовых...

К.ЛАРИНА: (смеется) Насвистывать.

С.СОЛОВЬЁВ: И насвистывать 5 образцовых китайских опер, тогда он будет китайцем и тогда он будет способен к продолжению рода. Понимаете?

Значит, вот это вот 100 – ну, почему 100? Причем, 100 невозможно, на самом деле. 100 – это нереально изучить, даже если начать изучение с 5-го класса, с фильмов Гайдая и закончить моей «Анной Карениной» в 11-м классе, да? Нереально – времени у них нету для того, чтобы пройти.

Поэтому ужасно важно, я думаю, не формализовать этот процесс, то есть опять не получить из этого живого и хорошего дела форматное упражнение, да? 100 фильмов как миленький, один фильм на другой не менять как миленький. Вот это вот распорядительное начало с такими, цифровыми ограничениями – оно, конечно, смущает. Хотя, я еще раз говорю, что хотя бы в этой инициативе, в том, что проявлено внимание не к попкорну, а к тому, что узнают люди хотя бы, кто такой Эйзенштейн, просто имя Эйзенштейн, есть такое имя.

К.ЛАРИНА: Но надо же еще про это рассказывать – не просто прокрутить и убежать.

С.СОЛОВЬЁВ: Обязательно. Поэтому мы там когда начинали все, что происходило, мы обязательно говорили о том, что нужно подготовить. Ведь, Ханты-Мансийск в чем еще замечателен? Он – огромный университетский город, в нем большое количество высших учебных заведений. И вот там мы стали готовить в этой системе мастер-классов, которую мы все время методично и каждый год осуществляем, когда приезжают люди, мастер-класс, понимаете? И, там, в этом году к нам обещал приехать, допустим, Вячеслав Фетисов, да? Мы его, прежде всего, попросили провести мастер-класс.

К.ЛАРИНА: По хоккею?

С.СОЛОВЬЁВ: По хоккею. Понимаете? Там, приезжает Венсан Перес. Он с удовольствием проведет мастер-класс. Цискаридзе приглашен – не с тем, чтобы рассказывать немыслимые интриги, которые происходят в Большом театре, понимаете, на каких-то там импровизированных пресс-конференциях. Мы его хотим и попросили уже провести мастер-класс, балетный мастер-класс, понимаете? Поэтому вот это вот такая уже почти рутинная работа мастер-классов абсолютно дает новое качество. И я начал это дело с того, что возникли педагоги. А откуда? Через эти мастер-классы заинтересовались на филологическом факультете люди, которые стали вести эти занятия, этот курс.

К.ЛАРИНА: Потому что там, конечно же, важно рассказать и о контексте, и когда это создавался тот или иной фильм, что это очень важно.

С.СОЛОВЬЁВ: Конечно, конечно.

К.ЛАРИНА: Почему именно такой Александр Невский снят именно в этом году, да?

С.СОЛОВЬЁВ: Да, да-да-да.

К.ЛАРИНА: Как Кощей Бессмертный в 1941 году снят.

С.СОЛОВЬЁВ: Ну, конечно, конечно, конечно. Это нужно всё. Вот я говорю опять, важен не формат «Будьте любезны, освойте 100 фильмов в каждой школе», а важно движение вне формата, понимаете? И если фильмов будет меньше или фильмов будет больше, и если фильмы будут не те, а эти, это тоже очень важно для того, чтобы это было живым человеческим делом. Замечательно, конечно. Я так радуюсь, что там может быть, я не знаю, в списке, не в списке... Я начал читать список...

К.ЛАРИНА: Не дошли до конца.

С.СОЛОВЬЁВ: Вот, вы мне заодно сказали, что там «100 дней после детства», а я даже не знал про это дело.

Очень важно, чтобы... Ну вот я просто радуюсь, что если кому-нибудь когда-нибудь покажут там «Землю» Довженко.

К.ЛАРИНА: Есть этот фильм.

С.СОЛОВЬЁВ: Есть даже «Земля» Довженко?

К.ЛАРИНА: Да-да-да.

С.СОЛОВЬЁВ: Ну, это уже замечательно.

К.ЛАРИНА: Там просто такая, гиковская программа, по сути.

С.СОЛОВЬЁВ: Это уже замечательно.

К.ЛАРИНА: Там единственное, что последняя картина по времени снята в 1994 году – это фильм «Утомленные солнцем». Он самый первый («Утомленные солнцем» Никиты Михалкова) и на этом кончается. То есть, как бы, там нету ни балабановских фильмов, там нету фильмов 90-х годов, которые не менее значимые.

С.СОЛОВЬЁВ: На самом деле, вот сейчас мы привыкли уже к тому, что мы ругаем отечественную кинематографию. А ведь это зря, потому что в этих условиях, абсолютно нечеловеческих условиях возникла новое грандиозное поколение кинематографических режиссеров.

К.ЛАРИНА: Я хочу в последнюю секунду, все-таки, вернуться к теме, которая волнует, я уверена, и большинство наших слушателей, и меня тоже – это, конечно, судьба фильма «Анна Каренина» Сергея Соловьева. И вопрос задаю Константину Эрнсту. Дорогой Константин Эрнст, я не знаю, к кому еще обращаться. Пожалуйста, попробуйте ответить на этот вопрос: что случилось с «Анной Карениной» Сергея Соловьева?

С.СОЛОВЬЁВ: А?

К.ЛАРИНА: Всё, мы заканчиваем передачу. Ждем ответа.