Вадим Абдрашитов - Дифирамб - 2013-01-20
К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Дифирамб» и я с большой радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя – это кинорежиссер, народный артист России Вадим Абдрашитов. Здравствуйте, Вадим Юсупович.
В.АБДРАШИТОВ: Добрый день, здравствуйте.
К.ЛАРИНА: С прошедшим днем рождения!
В.АБДРАШИТОВ: Спасибо, спасибо.
К.ЛАРИНА: Приятно, что прямо на следующий день после дня рождения человек пришел к нам в студию и прекрасно выглядит.
В.АБДРАШИТОВ: Да. И мне приятно. Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Здравствуйте. Ну что? Нашим слушателям скажу средства связи. Конечно же, вы сможете задать вопросы нашему гостю, наш номер SMS +7 985 970-45-45. Говорить мы будем и, конечно же, о кино и о жизни, поскольку сегодня все перемешалось и жизнь подбрасывает такие сюжеты. Действительно, они в буквальном смысле валяются под ногами, от самых драматичных и страшных как, например, вот это страшное убийство, которое потрясло всю Москву, когда вполне себе благопристойный человек взял и убил свою жену, а потом расчленил ее на куски и пытался спрятать. Вот сейчас находится под арестом, ведется следствие. И до самых таких, комических, фарсовых сюжетов – это тот самый неожиданный приезд Жерара Депардье в страну, который, по-моему, просто вообще потряс все слои общества. Где он только ни побывал, во что он только ни наряжался, на чем он только ни играл и что он только ни выпивал и чем он только ни закусывал.
Так что масса тем для разговоров. Но начать я бы хотела, все-таки, с кино, Вадим Юсупович, потому что буквально вчера в программе «Культурный шок» мы с Даниилом Дондуреем и Юрой Грымовым обсуждали вот эту вот инициативу совместную Министерства культуры и Министерства образования ввести факультативные уроки кино в школьную программу и для этого был представлен целый список из 100 шедевров лучших фильмов российских, советских, которые обязан знать каждый ребенок, живущий на территории РФ. Ваше отношение к этой инициативе?
В.АБДРАШИТОВ: Ну что сказать? Очевидно, что, как бы так, по внешнему рисунку, по внешнему сюжету это замечательно, хорошо, если дети будут смотреть отечественные фильмы, лучшие из них. Но мне кажется, что эта инициатива, на самом деле, подменяет необходимую инициативу уже с большой буквы – это проведение огромной последовательной работы по культурному воспитанию, если так можно сказать, в средней школе вообще. Как бы эта инициатива не превратилась просто в галочку: да, вот так создали некий список, мы – за, давайте внедрять.
Но механизмы внедрения, обеспечения этого внедрения, да и сам список вызывают очень много вопросов. Я до сих пор не понимаю, как это будет? Где те самые учителя?
Вы понимаете, дело в том, что так или иначе если это лучшие картины, это киноискусство. И почему киноискусство надо изучать прямо сейчас, вот, прямо с этого, с советских картин? Почему это не, повторяю, развернутая подготовка к воспитанию грамотного и культурного зрителя, я не понимаю. Каким образом можно говорить о советском кинематографе, не говоря о киноискусстве вообще?
Если проводить какие-то параллели, в общем, даже не параллели, а перпендикуляры, я бы сказал, то надо знать, надо помнить, по крайней мере, посмотреть, каким образом это делается, ну, как говорится, в цивилизованных странах, например, во Франции.
К.ЛАРИНА: А есть такой опыт, да?
В.АБДРАШИТОВ: Конечно, естественно. Там существует предмет, который называется типа «Культура аудиовизуального восприятия». И там начинается образование с начала кинематографа как такового. Очень важно, что подчеркивается, выясняется, преподносится и преподается кинематограф как искусство в ряду других искусств. То есть существует некая система, существуют педагоги, которые это доносят до детей, до подростков.
Я думаю, во многом, не в основном, но во многом сохранение французского кинематографа как части французской культуры вообще обязано вот такой последовательной работе средней школы.
У нас опубликован список. Дальше что, повторяю? Кто это будет доносить до молодежи, до детей? Как это будет доноситься? Где время на это? Школьники перегружены.
К.ЛАРИНА: Конечно. И потом это вопрос «Как?» Просто так показать фильм «Чапаев»? И что? Без контекста, без рассказа о том, как это фильм создавался, почему, что за мифы, да?
В.АБДРАШИТОВ: Что это за время было, да. Да, конечно. На самом деле, это должна быть серьезнейшая работа и я боюсь, что вот этот список – это опять такая попытка галочкой отметить как бы работу по воспитанию нашего подрастающего поколения.
К.ЛАРИНА: Я добавлю, патриотическому воспитанию.
В.АБДРАШИТОВ: Вот-вот-вот. Что и пугает. Мне кажется, это очень страшное дело, когда именно патриотическое воспитание подменяется очередной галочкой. А воспитывать и образовывать молодого человека необходимо. Потому что представьте себе, я вот знаю по ВГИКу, коллеги мои рассказывают, которые ведут, ну, скажем там, курс кинокритики и киноведения. На примере того же «Чапаева». Приходится объяснять, кто такой Чапаев, когда, что за время было, что такое Гражданская война и так далее, и так далее, потому что молодые люди уже потерялись даже в исторических координатах. Но это тем более касается совсем юных людей, школьников, согласитесь.
Поэтому у меня такое, двоякое отношение. Замечательно, что люди там, все-таки, кто-то где-то посмотрит советское кино, неплохое кино, скажем так, но как бы это не подменялось...
К.ЛАРИНА: Кстати, ваш фильм, по-моему, один есть в этом списке, «Охота на лис».
В.АБДРАШИТОВ: Да, мой фильм. Я там обнаружил «Охоту на лис». Для меня это полная неожиданность. Почему «Охота на лис»? Я сильно сомневаюсь, что подростки поймут эту картину. Она не совсем для подростков. В то время как, казалось бы, «Плюмбум» надо бы показывать, но его почему-то в списках нет. Много вопросов.
Но самое главное, повторяю, это как бы этой галочкой не подменили то, что надо делать, то, что необходимо делать. Зрителя надо возвращать во всех случаях в зрительный зал, показывать отечественный кинематограф. Но зрителя надо готовить, поскольку мы уже потеряли поколения 2, наверное, я так понимаю, российского кинозрителя, поскольку надо возвращать. Но не такими же, в общем, методами, не галочками.
К.ЛАРИНА: А куда делся зритель российского кино? Почему он отвернулся от российского кинематографа? Кино-то есть.
В.АБДРАШИТОВ: Это очень сложный вопрос. Во-первых, был период, когда практически отечественного кино на экране не было вообще. Сейчас, как бы, оно еще присутствует, просто в гомеопатических дозах, но все-таки. Я имею в виду 90-е годы, когда вывалилась вся эта, так сказать, продукция американская. Не потому, что американцы плохие или кто-то еще. Но так это законы рынка, беспредела рынка. Но повторяю, опять-таки, что называется, в грамотных странах, то есть в странах, где, все-таки, так или иначе государство и власть ответственны за сохранение отечественной культуры, все-таки, там существуют некие механизмы защиты отечественного кино.
К.ЛАРИНА: А какие? У нас только квотирование предлагается сегодня в качестве меры.
В.АБДРАШИТОВ: Это тоже галочка. Это тоже какой-то депутат... Не хочу как-то его называть по-другому, скажем так, депутат предлагает квотировать. Это же не мера. Это должна быть система. И мне уже даже как-то неудобно говорить о том... Просто как-то неловко, потому что это говорилось и говорится до сих пор на каждом шагу. Не надо изобретать велосипед. Существует так называемая французская модель, где все параметры уложены в некую систему, которая на выходе дает что? Сохранение отечественного французского кинематографа как части великой французской культуры. Все-таки, механизм этот работает, до сих пор работает.
И я не знаю там, на Елисейских полях, если присмотреться, около кинотеатров стоят очереди. И ты думаешь «Что такое? Там какой-то боевик?» Нет. Там очередной новый французский фильм, и люди идут на французское кино. Почему? Потому что проведена работа, вот, в том смысле, о котором мы говорили.
К.ЛАРИНА: Ну, самый простой способ, то, что предлагает... Железняк, по-моему, это предлагает. Но не он первый на этом пути, поэтому совершенно не важно, как, действительно, его фамилия. Там, обязать кинотеатры показывать определенное количество российских фильмов. Ну, понимаете, какую аналогию можно провести? Ну не знаю, там, условно в телевизоре запретить программу «Аншлаг», которая всем портит вкус, и вместо нее показывать концерт классической музыки. И что?
В.АБДРАШИТОВ: Ну, да, да-да-да.
К.ЛАРИНА: Выключили все телевизор. Тут то же самое.
В.АБДРАШИТОВ: Запретительные меры навряд ли могут быть конструктивны. Существует... Повторяю, уже обкатаны и существуют некие экономические механизмы и принципы, которые заставляют владельца французского какого-то кинотеатра показывать и отечественное кино. Хотя, надо сказать, и запретительные меры присутствуют. Вот, например, какие? Известно, что во Франции ни один канал, ни государственный, ни частный не имеет права в пятницу и субботу показывать какой-то новый фильм, тот, который еще не показывался, чтобы не было такой премьеры какого-то фильма. Повторяю, ни на одном канале. Почему? Потому что в пятницу и субботу на французские киноэкраны выходят новые французские фильмы. Таким образом работает механизм, не допускающий отвлечения кинозрителя и превращения его в телезрителя в эти дни. Ну, это же... Что это такое? Это решение на уровне государства, это никакие не рыночные отношения, это решение государственного уровня по поддержке отечественного французского кинематографа. Вот, например. Ну, это же продумано, это часть системы.
К.ЛАРИНА: А вы уверены, что сегодня, если, допустим, даже такого рода меры принять по продвижению российского кино, зритель туда пойдет? Вы же сами сказали, что у него уже привычка выработалась не ходить на русское.
В.АБДРАШИТОВ: Да. Если сегодня будет принята вот такая модель, то завтра ничего существенного в кинотеатрах не произойдет. Это вопрос времени и, причем, времени насыщенного, очень подробной, пристальной работы по возвращению зрителя, в том числе и по воспитанию, с чего мы начали.
Но я задаюсь другим вопросом. Вы знаете, Ксения, я задаюсь другим вопросом. Ну, вот, допустим, как-то так или иначе там, все-таки, будет отлажено как-то дело. Как – я не понимаю. Но каким образом можно воспитывать грамотного кинозрителя в школе, в которой идет сокращение часов по литературе и русскому языку? Ну, это же нонсенс!
Вы понимаете, левая рука не знает, что делает правая. Это, с одной стороны, вроде бы, забота об отечественном кино и об отечественном зрителе. А с другой стороны, волевое оглупление, дегуманизация образования в школе. Как это может быть одновременно? Вот о чем приходится думать. Увы. Вот эти все последние новости вокруг закона об образовании заставляют об этом думать. И как всегда практически, повторяю, жанровое решение, в этот момент, как бы, надо, все-таки, привлекать, воспитывать грамотного кинозрителя. Грамотный кинозритель не может быть неграмотным читателем.
К.ЛАРИНА: Это Вадим Абдрашитов. Мы сейчас слушаем новости, сейчас там нам еще парочку сюжетов подкинет Роман Плюсов для кинематографистов. А потом продолжим наш разговор. Напомню нашим слушателям, что вы тоже можете принять участие в нашей беседе с помощью SMS. Напомню номер +7 985 970-45-45.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Ну вот, все-таки, давайте уже теперь о жизни поговорим, поскольку волею судеб мы помещены в какой-то абсурд тотальный и в нем вынуждены как-то существовать. Каким образом не сойти с ума в этой ситуации? – вот вопрос как раз к художнику, человеку, который пытается с помощью творчества осмыслить то место, в котором находится сегодня наше общество и наша страна. Кстати, по поводу Хасана, Вадим Юсупович, вы не опаздываете, не собираетесь почтить?
В.АБДРАШИТОВ: Да нет.
К.ЛАРИНА: Нет?
В.АБДРАШИТОВ: Не был знаком, не довелось осчастливиться. Но думаю, там наш брат, в общем, появится как-то проститься, наверняка.
К.ЛАРИНА: Деятели культуры?
В.АБДРАШИТОВ: Да, конечно, естественно.
К.ЛАРИНА: Да. Ну, уже были прецеденты. Когда иных авторитетов хоронили, я помню, Япончика или кто там...
В.АБДРАШИТОВ: Конечно. Ну, кому-то помогали, наверняка, эти структуры и он лично кого-нибудь курировал, спонсировал. Мало ли что? Ну, значит, придут, засветятся там, проводят человека.
К.ЛАРИНА: Ну, это вообще нормально, вот скажите?
В.АБДРАШИТОВ: Вы знаете, сейчас очень трудно ответить, что такое нормально... Если человек кому-то, если он или кто-то другой кому-то лично помогал в чем-то, то, наверное, обязанность человека прийти попрощаться. Другое дело, что вообще говоря, наверное, все-таки, государство должно было помогать и эту помощь оказывать. Наверное. Спонсировать спектакль, спонсировать книгу, спонсировать фильм.
К.ЛАРИНА: А для вас важно, кто платит?
В.АБДРАШИТОВ: Вы знаете, так трудно находить деньги, что время от времени думаешь, что «да ладно, господи»...
К.ЛАРИНА: «Да пошло оно», да. (смеется)
В.АБДРАШИТОВ: Да-да-да. Что «Давай, вот...» Но потом оказывается... Знаем просто по опыту, что потом оказывается, что не так все просто. Просто бесплатного сыра не бывает. Начинается... Я просто знаю на примере своих коллег, учеников. Начинают выдвигать требования «Вот эта артистка. И, все-таки, финал, наверное, не такой. А, все-таки, я вот посажу своего человека, пусть он перемонтирует. Нет, на этот фестиваль мы не будем давать» - «Почему?» - «А он мне не нравится».
К.ЛАРИНА: Это продюсер говорит, вы имеете в виду, тот, кто вкладывает деньги?
В.АБДРАШИТОВ: Да, продюсер или тот, кто вкладывает деньги. Так что такое совсем бескорыстие, которое, как бы, подразумевается с самого начала, оно, как бы сказать легче, не всегда реализуется.
К.ЛАРИНА: Ну а государство как продюсер – у него тоже, наверняка, есть свои в этом смысле представления о прекрасном.
В.АБДРАШИТОВ: Ну да.
К.ЛАРИНА: И сегодня, кстати, эта мысль советская опять внедряется в мозг художника, что, типа, если мы платим, то уж позвольте, то уж мы-то тогда и будем вам говорить, что можно, что нельзя.
В.АБДРАШИТОВ: Ну да. Ну, вы знаете, Ксень, я вот боюсь навлечь гнев на себя и ваш, и моих коллег. Но в этом все равно какая-то логика есть. Если государство дает деньги, то если ты делаешь что-то антигосударственное, естественно, государство удивляется и пытается картину поправить.
К.ЛАРИНА: А что значит «антигосударственное» тогда объясните, я не понимаю.
В.АБДРАШИТОВ: Ну, как вам сказать? Я когда сдавал свои картины, они все, в общем, имели достаточно сложную биографию, мягко говоря. Я всегда понимал, что существует... Вот, сдача картины – это такой период работы над картиной из картины. Причем, непрогнозируемый абсолютно. И я понимал, почему государство в лице цензуры, Госкино не принимает картину «Остановился поезд». Потому что заявленная картина как борьба с отдельными недостатками, в общем, так или иначе (я не преувеличиваю ее значения) выходила на какие-то обобщения, которые власти не нравились. И я сдавал картину и понимал, что это такой процесс – надо просто крепче стоять и сохранять картину.
И в этом смысле позиция государства мне была понятной, ясной и было ясно, что делать. Причем, во всем этом присутствовал, конечно, момент еще вкусовщины непосредственно чиновников, которые занимались нами или конкретной картиной. Но, все-таки, вот этой вкусовщины было по сравнению с сегодняшним днем значительно меньше, потому что люди, которые сейчас дают деньги, или продюсеры все свои комплексы, все свои представления о красоте, о доброте, о справедливости, о негативе каком-то они пытаются руками режиссера и руками этого фильма реализовать на экране. Вкусовщины стало гораздо больше.
К.ЛАРИНА: Но это, может быть, нормальный процесс? Это, наверное, не только наша проблема, да?
В.АБДРАШИТОВ: Может быть. Не знаю. Может быть. Если это нормально, то тогда это печально, потому что этот процесс ведет, в общем, на сегодняшний день ведет только в сторону ухудшения просто художественного качества фильма. Когда, ну, так скажем, условно скажем, приблизительно скажем, когда какой-либо канал дает режиссеру работу, но с самого начала предупреждает «Нам нужны медийные лица. Вот этого должен играть...» - «Как? Он же не подходит» - «Ничего. Это вопрос рейтинга. Снимайте. Не хотите снимать, мы найдем еще желающих».
Мне кажется, этот момент достаточно такой, опасный, повторяю. Опасный.
К.ЛАРИНА: Но какой же выход? Вы посмотрите, все кино российское современное, которое так или иначе поднимает какие-то проблемы важные и важные для общества, получают эти фильмы призы на престижных фестивалях, они, следуя вашей логике, они абсолютно все антигосударственные. Да?
В.АБДРАШИТОВ: Ну, это следуя не моей логике.
К.ЛАРИНА: Это та самая чернуха, как они там любят это говорить, да? Чернуха, издевательство. Что там еще у них? Какие еще обвинения? Русофобия и прочее-прочее.
В.АБДРАШИТОВ: Безусловно, безусловно, безусловно. Но я вам должен сказать, что политического момента, момента политического цензурирования становится все меньше и меньше по той простой причине, что фильмы не доходят до зрителя. Поэтому, ну, чего там? Пусть развлекаются режиссеры, чего хотят, то и говорят. Вот такой момент такого отстранения, я бы сказал, касательно политической цензуры – он присутствует. Но повторяю, не худшая ли цензура вкусовая и, так сказать, рублевая или долларовая?
К.ЛАРИНА: И выход тогда какой? – опять же задаю вам вопрос тогда.
В.АБДРАШИТОВ: Ну, выход уже давно... Я уже говорил об этом. С выходами все давно рассчитали и существует опыт в развитых культурных, цивилизованных странах. Государство обязано поддерживать кинематограф не только как огромную индустрию, но и как киноискусство как таковое. И, условно говоря, если прокатчики или телевидение дает деньги на картину, я не знаю там, какого-то молодого Тарковского, то обязанность государства – поддержать этого режиссера, потому что это вопросы сохранения искусства и, соответственно, культуры, и так далее, и так далее. Это забота государства, конечно.
К.ЛАРИНА: Но видите, а там все равно наоборот – там как раз декларируется совсем другое: что государство поддерживает те картины, которые занимаются патриотическим воспитанием (опять же тот самый казенный язык).
В.АБДРАШИТОВ: Это да, вот, чего я не понимаю, я так до конца и не могу понять. Когда был образован вот этот Фонд поддержки патриотического кино, я так до сих пор и не понимаю, что такое патриотическая картина. Более того, я про себя думаю: вот, я патриотические картины снимал или нет? Это я серьезно говорю, это патриотическая картина упомянутая «Остановился поезд» или это антипатриотическая картина?
Я надеюсь, что это явление вот такой путаницы, что ли, вообще говоря, в мозгах, в понятиях, я надеюсь, что это дело временное и, все-таки, каким-то образом, не понимаю каким, но, все-таки, государство возьмет на себя ответственность за поддержку киноискусства (не кинематографа, а киноискусства). Туда входят все виды кинематографа – и документальное, и мультипликация.
И не только забота о зрителе и о кассе должна волновать государство. Пусть об этом заботятся продюсеры, студии, но не государство. У государства другая задача, согласитесь – поддержать киноискусство.
Это все обкатано. Ведь, это существует во всем мире. Во всем мире существует и кинематограф как система производства некоего продукта, который надо и можно выгодно продать, и в то же время поддержка своего киноискусства как такового.
К.ЛАРИНА: Конечно же, не можем мы избежать разговора о политике. Куда деваться? Ну, я знаю, что вы поддерживаете в том числе и уличные протесты. Я знаю, что, допустим, последняя акция, когда люди выходили, высказывая свое отношение к так называемому антимагнитскому закону, была вами поддержана, хотя вы и физически не смогли присутствовать там, да?
В.АБДРАШИТОВ: Естественно, поддерживаем, потому что эта акция, может быть, первая с четко сформулированным вектором непринятия этого закона. Дай бог, чтобы такого рода акции имели бы всегда четкую, ну, как минимум смысловую структурированность, скажем так.
К.ЛАРИНА: А вот такое понятие как уместность и неуместность политических высказываний для художника, для человека творческого, который политикой не занимается, имеет для вас значение? Я просто вспомнила буквально перед нашей передачей, в новостях в который раз уже сегодня цитируется выступление нашего выдающегося режиссера-аниматора Юрия Норштейна, который вчера на записи концерта «Своя колея», вручая приз Елене Камбуровой, остановился и сказал, что «я перед тем, как вручить приз, я должен сказать несколько слов вот о чем». И сказал о том, что считает... Ну, по поводу Путина, по поводу смерти Магнитского, сказал, что у Путина сердечная недостаточность его. «Магнитский умер от сердечной недостаточности Путина». Это, конечно, вот только человек, художник настоящий мог так сформулировать точно вот эту вот...
В.АБДРАШИТОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Скажите, вот, для вас это что значит? И имеет ли значение, вообще уместно или неуместно вот это?
В.АБДРАШИТОВ: Я с огромным уважением отношусь к моему другу и коллеге Юрию Норштейну, и считаю это такой, как бы сказать, нормальный гражданский поступок. Вот, что это такое. Уместность, неуместность – немножко не та категория. Человек высказал то, что он думает, следовательно он относится к свободным людям. Свободный человек – это тот человек, который говорит то, что он думает.
К.ЛАРИНА: Это что нужно для этого? Какие качества характера? Храбрость, смелость, совестливость? Что? Какие? Почему это такая редкость-то? Я все хочу понять, почему это штучное производство вот таких вот людей как Норштейн? Ну, еще там можно назвать некоторых людей, да?
В.АБДРАШИТОВ: Ну, таких людей всегда мало было. Таких людей всегда мало. И когда они как-то проявляются, что ли, я думаю, это хорошее событие и урок всем нам, вот так скажем, что есть возможность высказаться и он высказался.
К.ЛАРИНА: У него, кстати, позиция вообще никаким образом не участвовать в том, что делает власть, не ходить ни на какие награждения, не принимать никаких наград. И он так и делает, между прочим. Как в такой ситуации, когда ты не во всем согласен, а даже, может быть, и чем-то возмущен, каким образом сохранять себя как гражданина, как единицу? Как при этом не потерять работу? Ну, собственно говоря, цепь вопросов – она понятна, я думаю, что для каждого.
В.АБДРАШИТОВ: Ну, вы знаете, это зависит от каждого отдельного человека. У каждого своя ситуация и у каждого свои представления о добре и зле. У каждого свои представления о способе жизни и о способе собственного выживания, и не только собственного выживания, но и выживания своего дела, которым он занимается. И каждый ведет себя сообразно своему представлению обо всем об этом.
Другое дело, что не всегда, к сожалению, наш брат, да и не только наш брат, но и вообще просто люди не всегда выдерживают давление, ну, так скажем, давление и прессование жизнью как таковой. Не всегда. Человек слаб. Но что поделаешь? Именно поэтому когда я вижу человека, который выражает гражданскую свою позицию, выражает смело и открыто, это вызывает только уважение, конечно.
К.ЛАРИНА: А если при этом ему не дадут ничего снимать после этого? А, собственно говоря, ему и так не дают.
В.АБДРАШИТОВ: Ну, и так у него сложно. Ну что ж? Ну, естественно, если есть преступление, так сказать, в кавычках, то и должно быть наказание без всяких кавычек. Но я надеюсь, что этого не произойдет. Надеюсь.
К.ЛАРИНА: А сегодня, на ваш взгляд, вообще благоприятное время для творчества?
В.АБДРАШИТОВ: Вы знаете, по внешнему рисунку – конечно. Потому что происходят такие события, так уплотняются коллизии, такие замысловатые сюжеты выписывает жизнь сама, что, казалось бы, вот просто бери и снимай.
Но есть одно «но». Дело в том, что современная жизнь настолько сдвигается постоянно и все больше и больше в жанровые формы, что я не понимаю, может ли сесть сценарист и написать нечто на какую-то комедию или какую-то фантасмагорию. Вот, мы совсем недавно вспоминали, я не знаю, такое изображение, такую сцену, которую, ну, ни один здравомыслящий сценарист или режиссер не мог бы себе позволить никогда, а жизнь подбрасывает. Помните, как это было в свое время, когда приехал Каддафи и на территории Кремля он поставил шатер? Был разожжен огонь и 3 человека там сидело – Путин, Каддафи и Мирей Матье. Что это такое? Ну, это же абсолютно, это бред, это просто белая горячка, кошмар! Каким образом в этих ситуациях может творить, скажем, комедиограф?
Или я не знаю, у нас там с Миндадзе в картине «Слуга» был такой полет двух героев, Гудионов, Олег Борисов, и Юра Беляев летали, кричали «Родина!» (такой был эпизод). Ну и казалось, что это, конечно, жанровое решение, такой сдвиг в некую условность.
К.ЛАРИНА: Фантасмагория.
В.АБДРАШИТОВ: Да. Но можно ли было предположить, что будет аттракцион гораздо более выразительный, когда президент страны полетит, возглавляя стаю журавлей? Я сейчас не отдельно об этом, я говорю о смещении в самой жизни к жанру, в жанровое какое-то пространство. Когда происходит, то писать об этом и снимать об этом становится гораздо сложнее, потому что жанровая жизнь – она труднее поддается изображению.
К.ЛАРИНА: Но вообще странно. Казалось бы, наоборот, столько, действительно, сюжетов для освоения в кино, ну, в искусстве, скажем так, и в литературе, а почему-то очень мало кто этим пользуется.
В.АБДРАШИТОВ: Жизнь идет очень быстро. Не успевают. Нормальные люди, нормальные художники не успевают, может быть, ее как-то обмыслить, обчувствовать. Это раз. И события настолько серьезны, на самом деле, настолько серьезны, что это тоже требует какого-то времени, ну, даже не обдумывания, а обчувствования буквально.
Я не знаю, можно сделать сейчас картину на уровне картины Юлия Яковлевича Райзмана «А если это любовь?», посвященную тому, что происходит в школе сегодня, как бы, касаясь перспектив, в том числе, как бы, в контексте вот этого нового закона об образовании. Наверное, можно.
К.ЛАРИНА: Ну, Германика.
В.АБДРАШИТОВ: Да. Наверное, можно что-то сделать, но тоже это требует времени, конечно. Ну и общая такая расфокусированность мыслей и чувств, которая коснулась и нашего брата, как я понимаю. Посмотрите, что происходит и в литературе. Четкости. При огромном количестве текстов и наличии, действительно, серьезных, интересных книг, все-таки, не хватает, конечно, четкости понимания всего происходящего, скажем. Некая расфокусированность в мыслях и чувствах.
К.ЛАРИНА: Наверное, все повторяется как фарс, в том числе и эти сюжеты. Потому что эта история опять с этим Хасаном, гроб которого повезли в Грузию и его там не приняли, это такое покаяние наоборот.
В.АБДРАШИТОВ: Да-да-да, конечно, покаяние наоборот. Это тоже жанровая форма. Если ты будешь снимать это один к одному, то это будет, как бы, недорешение – непонятно, это жанр или не жанр. Вы понимаете, о чем я говорю, да? В такой действительности мы сегодня и живем.
К.ЛАРИНА: Несколько вопросов от наших слушателей, которые нам задают. Ну, например, в контексте нашего разговора вопрос вполне себе уместный от Дмитрия: «Как сохранить репутацию?» Вот вам вопрос. И я добавлю, вообще для вас важно это понятие?
В.АБДРАШИТОВ: Ну, я не знаю. Я, честно говоря, никогда не задумывался об этом, вот, поставить перед собой задачу, как сохранить репутацию. Я снимал те картины, которые хотел снимать, ничего другого не делал. И ничего не делал, когда там заставляли переделывать картины. Относится это к репутации? Возможно. Но для меня важным было сохранить то, что было снято и сделано, картину как таковую. Ну и, в общем, как-то никогда особо, мне кажется, не говорил то, чего не думал. Наверное, можно заставить замолчать человека, но заставить его говорить не то, что он думает, наверное, можно и не заставить. Вот это человек может себе позволить, согласитесь.
К.ЛАРИНА: По поводу российского кино: «Про какое российское кино вы говорите? Сплошная Любовь-Морковь. Вы хотите, чтобы мы это смотрели?»
В.АБДРАШИТОВ: Нет, не сплошная, отнюдь не сплошная Любовь-Морковь. И время от времени, все-таки, к счастью, появляются картины, на мой взгляд, высокого художественного уровня. Я в них вижу не то, что какой-то там прорыв, но, все-таки, вижу сохранение, сохраненность традиций отечественного кино. И такие картины появляются. Они не доходят до зрителя, но это уже другой вопрос, о котором мы уже говорили.
Совсем не сплошная Любовь-Морковь. Есть картины, ну, как бы, более, что ли, художественные, более сущностные. То есть там есть, о чем поговорить и подумать.
К.ЛАРИНА: «Если государство дает деньги, то может ли режиссер публично выражать свое мнение о власти?» - спрашивает Алексей.
В.АБДРАШИТОВ: Ну, мы тоже, Алексей, уже об этом поговорили. Ну, обычно так режиссер, когда ему есть, что сказать, он обычно это и делает. Однако, потом возникают проблемы с будущим фильмом. И куда его, кто?.. Там, проблемы с цензурой. Но я думаю, что если художнику есть, что сказать, он должен об этом говорить.
К.ЛАРИНА: Я, все-таки, не могу понять вот этой логики по поводу бюджетного финансирования и требования соответствовать некоей государственной идеологии, которая у нас запрещена по Конституции, у нас ее нет. Здесь есть некая нестыковка.
В.АБДРАШИТОВ: Ну да, конечно, нестыковка. Да и не одна. Потому что... Да и идеологии как таковой, в общем, нету-то, идеи, той самой национальной идеи до сих пор нет. Я никогда не забуду, помните, те времена? Они таковыми и остались, когда Ельцин собрал светлые мозги в Большом театре и, обращаясь, сказал «Давайте, думайте, формулируйте национальную идею». Ну, это же невероятно, это тоже, ведь, жанровый совершенно эпизод из жанрового фильма, согласитесь.
Так вот я уже говорил о том, что, к сожалению, вот это требование современной идеологии подменяется вкусовщиной людей, которые дают деньги. Вот это их представление о патриотическом фильме, вот это их представление...
К.ЛАРИНА: Но других нету, Владимир Юсупович.
В.АБДРАШИТОВ: Да, других нету, конечно.
К.ЛАРИНА: Вот, только такие, а будут еще хуже. Вы же видите, у нас в обратную сторону же все идет.
В.АБДРАШИТОВ: Да-да-да. Я никаких иллюзий не питаю. Я только надеюсь на то, что чем прозрачней механизм распределения денег, чем прозрачней механизм освещения процесса судьбы картины, почему он не попадает в прокат, что требует цензура, тем, в общем, как-то меньше будет самоуправства.
К.ЛАРИНА: Здесь среди вопросов наших слушателей очень много слов благодарности за ваши конкретные работы – и здесь вспоминается и фильм «Слуга», и «Остановился поезд», и многие другие, о которых мы сегодня, может быть, и не вспоминали. И «Парад планет», естественно. Но и, конечно же, я должна вас спросить, что сейчас происходит в вашей творческой жизни, и есть ли у вас какая-то?..
В.АБДРАШИТОВ: Нет, идея есть, даже, так сказать, даже 2 идеи. Одна, правда, к сожалению, по российским меркам достаточно дорогая. Я потратил много времени на то, чтобы найти деньги, как-то переоценив собственные силы, скажем так, недооценив сложности ситуации. И вторая идея – она финансово поскромнее, но, надеюсь, что, в общем-то, на творческом пути...
К.ЛАРИНА: Ничего не будете говорить?
В.АБДРАШИТОВ: Это экранизация двух современных писателей. Я не буду называть их, потому что, вот, когда определится хоть с чем-то, тогда мы встретимся и поговорим подробнее.
К.ЛАРИНА: Но деньги-то есть?
В.АБДРАШИТОВ: Ну, относительно одного проекта половина денег существует. Вот сейчас задача. Я уже подключился после январских праздников поиском, как бы, второй половины.
К.ЛАРИНА: Вот тут предлагают вам Депардье обязательно снять в главной роли и будет вам счастье.
В.АБДРАШИТОВ: Да с Депардье тоже гениально можно было, на самом деле, если бы был бы кто-то из опытных комедиографов. Замечательную картину, в главной роли снять. Я вот жалею, что Хасан ушел из жизни, потому что, вот, 2 такие крупные личности встретятся в кадре. Ну, это потрясающе может быть.
К.ЛАРИНА: Ну, собственно, эпизод такой был практически, который сейчас повторяется совсем как фарс, в фильме «Зависть богов» у Владимира Меньшова. Там как раз Депардье, по сути, и сыграл то самое, что сейчас происходит в реальной жизни, когда он как известный лидер французского сопротивления, писатель в Москву советскую.
В.АБДРАШИТОВ: Да-да-да.
К.ЛАРИНА: Вот, пожалуйста, там то же самое.
В.АБДРАШИТОВ: Это тоже, это же абсолютно жанровая история. Жанровая история.
К.ЛАРИНА: Ну что? Мы должны заканчивать нашу сегодняшнюю встречу. Это Вадим Абдрашитов. Огромное вам спасибо за то, что пришли.
В.АБДРАШИТОВ: Спасибо вам за внимание.
К.ЛАРИНА: И до встречи. Удачи вам.
В.АБДРАШИТОВ: До встречи. До свидания. Всего хорошего.