Андрей Мерзликин - Дифирамб - 2013-01-06

К. ЛАРИНА: Мы начинаем программу «Дифирамб». Я с большой радостью представляю сегодняшнего гостя. Это актер Андрей Мерзликин. Здравствуйте, Андрей. Приветствую вас в нашей студии.

А. МЕРЗЛИКИН: Добрый день. Я тоже благодарю, что вы меня позвали. Такой ответственный шаг – решиться на прямой эфир. Поэтому я немножко волнуюсь.

К. ЛАРИНА: Спокойно. Всё будет нормально. Вас любят, я это подтверждаю, потому что вижу те вопросы, которые пришли на сайт. Напомню нашим слушателям: для вас работает смс +7-985-970-4545. Я сама волнуюсь, потому что я давно хотела Андрея позвать, ужасно мне нравится этот артист, тем более когда ты следишь на протяжении многих лет за тем, что он делает, видишь невероятный рывок, который он совершил с самых своих первых ролей до последних по времени. Мы буквально позавчера вспоминали с режиссером Владимиром Мирзоевым фильм «Борис Годунов», где Андрей сыграл Гришку Отрепьева. В этой связи я вспомнила «круглый стол» про духовность и нравственность в МВД. Там участвовал Василий Лановой.

А. МЕРЗЛИКИН: Я знаю эту историю.

К. ЛАРИНА: Он там кричал в негодовании, что вообще всех этих авангардистов надо расстрелять, до чего дошло, вы видели, «Бориса Годунова» поставили, так там Отрепьев приезжает в Москву на нашем священном танке Т-34. Вот такое отношение. У меня в связи с этим вопрос к вам такой. Когда вы принимаете участие в таких проектах смелых, вам важно соглашаться с концепцией режиссера, или вы исполнитель в чистом виде?

А. МЕРЗЛИКИН: И да, и нет. Не могу себя назвать человеком, который не читает сценарий, не интересуется, куда и на каком корабле мы поплывем. Но в первую очередь я являюсь тем самым исполнителем, который просто живет этой любовью к тому или иному режиссеру или актеру, с которым мне предстоит играть ту или иную роль или картину. В данном случае я говорю об этом тандеме Максим Суханов и Володя Мирзоев. Мы познакомились уже крайне давно и с Максимом, а в конечном итоге и с Владимиром Владимировичем, когда мы делали спектакль «Предательство», который с успехом идет на сцене Театра Вахтангова. Нужно быть смелым в своих молитвах, и я в какой-то момент смело говорил: «Владимир Владимирович, было бы здорово…» Так же как в свое время: «Давайте сделаем спектакль, возьмите, было бы здорово, мы с Максимом…» Он услышал это.

И потом так получилось, что, когда он приступил к съемкам кинокартины «Борис Годунов», он мне позвонил и сказал фамилию моего персонажа, я аж остановился на своей машине: «Подождите. Повторите еще раз». Он, как человек интеллигентный, тонкий, сказал: «Андрей, вы подумайте, согласны вы или нет». Я говорю: «Вы сейчас шутите? Я готов сейчас дать ответ». Даже было смешнее, он сказал: «Андрей, я запускаю фильм». Я говорю: «Да». – «Подождите. А название?» Я говорю: «Не важно, какой фильм вы запускаете, Владимир Владимирович, я просто хочу с вами работать». Конечно, для меня это был большой подарок. А когда он назвал фамилию, я остановил автомобиль и сказал: «Этого быть не может».

Это тот самый момент, когда актеры говорят: «Это подарок судьбы». В данном случае это подарок Мирзоева. Он готовился к этой картине так давно… Я знаю историю этой подготовки, насколько важно для него было название этой пьесы, название этой картины, сколько он в нее хотел вложить. Великий цензор под названием кризис и деньги, конечно, не позволил ему целиком в эту картину вложить все свои замыслы, все свои аллегории, символы, которые в нем жили. Но даже в той цензурных временных и денежных рамках всё равно получилось высказывание, достаточно четкое, ясное, вполне даже иллюстративное, с точки зрения раскрытия пьесы Пушкина.

И в то же время актуальность великой драматургии, она всегда и дает это понятие – великий. Что такое «великий»? Это каждый год, каждый день, каждый час эта пьеса жива, актуальна, и мы можем в ней увидеть себя, наше время. Я уверен, что через 200 лет вперед - бог даст, не будет никаких концов света – мы еще раз удивимся, прочитав эту пьесу и увидев, что она все-таки имеет корень вечности, для кого-то это печально, грустно, для кого-то радостно… Я безоценочно говорю.

К. ЛАРИНА: Если мы говорим о высказывании режиссерском – безусловно, это режиссерское высказывание, – актер в этом смысле, он участник даже уже не вторичный, он уже не просто произносит чужой текст, который был кем-то написан 300 лет назад, но тут даже исполняет еще и режиссерские высказывания, это еще одно исполнение.

А. МЕРЗЛИКИН: А в этом и есть умение режиссера работать с актером.

К. ЛАРИНА: Как делить тогда, насколько здесь я участвую как личность в этом чужом высказывании по сути, в чужом сне?

А. МЕРЗЛИКИН: Тут великий дар Мирзоева. То, как он подходит к началу режиссуры по отношению к актеру, т.е. именно момент работы режиссера с актером, он целиком и полностью отступает от актера, он дает ему эту возможность – покажи, расскажи, как ты чувствуешь, как ты принимаешь, как на тебя ложится эта тема, этот текст. И если актер с любовью, с пониманием относится к тексту, к режиссеру, действительно смело себя пробует, не боясь ошибок, не боясь быть глупым, не боясь быть нелепым, в этой атмосфере абсолютного доверия, конечно, я смело кинулся в эту пучину. Володя только подхватывал и помогал.

У нас, конечно, родился язык взаимоотношений еще во время репетиций спектакля. А кино – это все-таки репетиция малых форм, и тем не менее всё равно она строилась от актера, по крайней мере мне так казалось. Конечно, это великий дар, когда белые нитки прячутся, Мирзоев не показывает, как он в хорошем смысле слова манипулирует той или иной ролью. Мне важна была степень доверия, открытости.

Первая смена у нас была самая сложная. Первая смена – разговор с Пименом, играет Михаил Михайлович Козаков. Я как человек с вечным ощущением постстуденчества, я с пиететом отношусь. Работать с таким человеком… Потом все оказались приятные, открытее люди, и всё это быстренько улетело в сторону, и мы стали репетировать. Я помню, что через 2-3 часа у нас родилась эта сцена, мы ее сняли, и эта сцена, на мой взгляд, одна из хороших сцен в фильме «Борис Годунов». С одной стороны, столкновение актер-классик, я так смело называю, классик, который знает и понимает смысл в поэзии. Всю жизнь мы знали, что Михаил Михайлович Козаков – это человек, который владеет словом, владеет стихом.

К. ЛАРИНА: Читает, как будто сам написал.

А. МЕРЗЛИКИН: В данном случае это было очень важно для меня. Я попробовал свои силы, старался соответствовать Козакову. Конечно, я понимаю, что мы все работаем на Владимира Владимировича Мирзоева, который все-таки здесь со своим фильмом. Это было здорово.

К. ЛАРИНА: Наши слушатели называют любимые роли. Фанк, «Обитаемый остров».

А. МЕРЗЛИКИН: Я не стал бы долго уделять этому внимание.

К. ЛАРИНА: Кижеватов, это «Брестская крепость». Здесь вспоминают роли и в «Штрафбате». И вообще, в военной форме очень часто появляется Мерзликин на экране.

А. МЕРЗЛИКИН: Это фильмы, которые дошли до зрителя. Надо понимать, что у каждого актера и у каждого режиссера, как у любого поэта и писателя, которые пишут в стол, есть фильмы, которые дошли до зрителя, и 80% того, что для дома, для семьи, в своем подъезде, родственники, семья знают. Это и не секрет, потому что мы живем все-таки в эпоху капитализма, не всё доходит до финала.

К. ЛАРИНА: А что, есть вещи, которые неизвестны?

А. МЕРЗЛИКИН: Например, у меня есть одна из моих любимых картин – «Гидравлика», которая с успехом идет на зарубежных фестивалях, причем в достаточно больших и уважаемых фестивалях, в конкурсе и так далее. Это бытовая сложная психологическая драма.

К. ЛАРИНА: Это кто делал?

А. МЕРЗЛИКИН: В Ярославле сняли, Евгений Серов, замечательный режиссер. Для меня было очень важно, что это театральная пьеса, которую попытались за 14 дней адаптировать и сделать из нее кино. В замкнутом пространстве, в одной квартире. Партнерами был Андрей Кузичев, Ира Лачина и Юрий Михайлович Ваксман, замечательный актер, режиссер, продюсер в Ярославле. Попытаться рассказать театральную пьесу внутри замкнутого пространства - это сложная творческая задача. Мне кажется, она удалась. Мы попытались ее показать Гордону в «Закрытый показ», потому что это единственный на данный момент берег, куда можно принести что-то родное, близкое. Туда не попало. Насколько я знаю, понравилась картина. Но есть такое понятие – редактура, и она не прошла редактуру Первого канала.

Картина пока ждет своего часа. Хотя она в свободном доступе в Интернете. Слава богу, есть пираты, есть у нас интернет-пространство, еще пока оно не монетизировано. Хотя я мечтаю о том, чтобы скорее было монетизировано. Я думаю, что арт-хаусное кино… не люблю это слово – вообще кино как вид искусство, каким он являлся много лет назад, могло бы развиваться и иметь место быть. Потому что чтобы иметь возможность продолжать снимать кино авторское, нужно не так много денег, не так много денег нужно для того, чтобы оно отбилось. Нужно, чтобы каждый из тех, кто посмотрел, хотя бы сто рублей отправил на определенный счет, – и картина окупилась бы. Есть возможность альтернативного развития серьезного фильма, фильма малых форм, независимого кино.

К. ЛАРИНА: Малобюджетного кино. А есть зритель для такого кино?

А. МЕРЗЛИКИН: Да есть.

К. ЛАРИНА: Не извели еще этого зрителя?

А. МЕРЗЛИКИН: Стараемся, конечно же, но не извели. Любая плотина грозит наводнением. С тем упоением, с которым мы кинулись в свое время вниз, в ту пучину… хотел сказать разврата, духовного, наверное, разврата, с каким упоением стали смотреть фильмы развлекающего характера, впускать это всё в свой дом, потом уже это стало практически нашими сожителями… Конечно, есть момент переедания, есть такой момент, что зритель не то что соскучился, но он где-то в глубине себя чувствует голод по тому, что в нем что-то будило бы. Я уверен, что у каждого из нас, у каждого из зрителей есть эти мышцы, которые рефлекторно отзываются на то, что все-таки и возраст есть… Скажем так, нет фильмов для 30-летних. «А что же вы для нас не снимаете?» – говорят 30-летние. Я, как человек 40-летний, говорю: «А что же для меня никто не снимает? Потому что же только Фанк и всё остальное?

К. ЛАРИНА: Потому что в кино только подростки ходят сегодня, в кинотеатры.

А. МЕРЗЛИКИН: В кинотеатры во всем мире ходят зрители 18-23 года, потому это самый дешевый вид свидания. Поэтому основная масса зрителей в кинотеатрах – это молодые люди, которые пригласили девушку в кинотеатр. Вот тебе готовое свидание. Ты вроде молодец, и еще за свои деньги ее пригласил. Весь кинобизнес строится на этом. Конечно, они выбирают для просмотра фильмы, которые помогают сделать свидание успешным. Вряд ли они будут «Гидравлику» смотреть и она сподобит их на то, чтобы у них вечер был чуть дольше, чем просто просмотр фильма.

К. ЛАРИНА: Подождите. В других странах, в тех же европейских, такие картины имеют прокат, не арт-хаус, а такие серьезные картины, ориентированные на умного зрителя.

А. МЕРЗЛИКИН: Имеют, но из разряда 10-15, 20 копий.

К. ЛАРИНА: Т.е. проблема везде такая.

А. МЕРЗЛИКИН: Кинотеатры как сеть развиваются большими компаниями, которые этим владеют, которые превращают это в бизнес. Я им не ставлю в вину, это нормально, это получилось так не только у нас или в Европе, но и американское кино тоже разделяется – Голливуд и американское кино. Когда я с ними разговаривал, такая же проблема: пресловутые сто тысяч долларов ищут, для того чтобы снять кино. Когда Аронофски приезжал с фильмом «Рестлер», была потрясающая пресс-конференция с ним, где он рассказывал, как он три года ищет сто тысяч долларов. Что такое сто тысяч долларов на территории нашей страны? Можно найти эти деньги. Тут скорее всего проблема с проектом, со сценарием, с режиссером, с людьми, которые готовы работать бесплатно. Но проблема общая. Это существует во всем мире.

Действительно, существует большая бизнес-индустрия, Голливуд, который производит фильмы в хорошем смысле слова развлекательного характера. Я сам вчера посмотрел фильм «Жизнь Пи». Конечно, нужно иметь такой кинематограф, который бы кино возводил на такой в хорошем смысле зрелищный уровень, когда сама зрелищность становится смыслом этого фильма, когда ты сам меняешься внутренне от какой-то гигантской, практически давящей на зрителя величием жизненной истории.

К. ЛАРИНА: Мы пока не сможем так снять, наверное.

А. МЕРЗЛИКИН: Может быть, и не нужно в данной ситуации. Я не думаю, что там есть какая-то полярность национального характер. Я посмотрел «Жизнь Пи». Нельзя сказать, что это американское, индийское или русское кино. Это кино. При всей развлекательности это большое, великое кино, в котором режиссер пытается быть интересен в каждой точке планеты. Хорошее сочетание зрелищности, массовости и в то же время авторского стержня. Просто сам автор понимает, что он хочет снять не только для конкретной страны, конкретного зрительного зала, а для самого большого количества людей, у которых мышцы души развиты одинаково, реагирующие на понимание добра и зла в едином характере. Хотя есть проблема с этими понятиями, система координат все-таки сильно расшаталась.

К. ЛАРИНА: Андрей, у вас огромная фильмография, там много чего есть – и телевизионные сериальные картины, и блокбастеры. Но в то же самое время я вижу и по тому, что вы сейчас говорите, что вас невероятно интересует так называемое авторское кино, желание и возможность самому что-то сказать отдельное, важное. Про «Рассказы» спрашивают, это тоже дебютная картина для режиссера и автора. Про это расскажите немножко.

А. МЕРЗЛИКИН: Могу смело сказать – самое интересное, что могло счастливо произойти в моей жизни, в жизни моих знакомых, это вот это понятие «дебютное кино». Это какая-то атомная бомба. Настолько внутренне заряжено взрывной волной, когда люди что-то вынашивают всю свою жизнь, и вот он наступил – час икс, когда ты что-то можешь сделать. И степень готовности настолько велика, что ты вываливаешь всё, что у тебя накопилось и пытаешься вместить в эти малые формы. Получаются искренние, открытые, зачастую умные, хорошие фильмы. У меня такое было, в 2003 году вышла картина «Бумер», авторское кино, но оно оказалось потом массовым. Тем не менее, оно авторское: конкретный человек рассказывал конкретную историю, которую он наблюдал в жизни, на тот момент рассказывал много про себя. Все были дебютанты, все хотели как можно больше отдать. Действительно, картина имела успех. И сейчас встреча с Михаилом Сегалом, хотя мы с ним знакомы уже 14 лет.

К. ЛАРИНА: Даже так?

А. МЕРЗЛИКИН: Были большие открытия, когда я узнал, что Михаил потрясающий драматург, потому что до этого я знал, что он режиссер, он снимал фильм «Franz+Polina», у него большое количество клипов, потрясающих креативных реклам, большая линейка значимых и символичных клипов для большого количества известных групп: «Сплин», «Би-2» и так далее. И потом неожиданно я читаю его книгу «Молодость». Я как будто никогда не знал этого человек, я преобразился в своем понимании и умении видеть людей.

К. ЛАРИНА: Кинематографичная книга, обратили внимание? Это абсолютно готовый сценарий для кино.

А. МЕРЗЛИКИН: Да. И большая очередь людей стоит. И он как Кащей над златом чахнет – пока эту книгу держит при себе, ничего не отдает. Всему свое время. Но у меня в голове произошел замечательный переворот, когда я понял, сколько же в человеке может прятаться, таиться. Более того, я понимаю, сколько это зрело. И вот это вызрело в полную человеческую готовность, полное формирование человека как творческой личности, т.е. когда человек стал автором, он имеет возможность высказывать, и есть кому и что сказать. В нем сформулировалось то, что называется творческим стержнем.

Действительно, по большому счету все попали врасплох, когда кинокартина «Мир крепежа», маленький, короткометражный фильм, который выиграл «Кинотавр», и тут же практически открылась возможность, не терпящая отлагательств на продолжение, сказали – Миша, снимай, продолжай эту историю, Миша, как человек умный, образованный, понимает, что история закончена, ее не доснять, но, с другой стороны, американская мечта – пожалуйста, снимай кино полный метр, запускай. К нему, конечно, нужно быть готовым.

Я понимаю, как Миша наступил себе на горло. Я понимаю, при всей своей нелюбви к фильмам-альманахам из сборника короткометражек, он нашел в себе смелость, мужество и возможность найти ту самую форму, которая оправдала бы то, что он решился на это, на этот замечательный эксперимент, понимая, что времени на это очень мало. Если в июне выиграли, а в июле он уже практически был в запуске. И тут приходит такая замечательная мысль, что он берет собственные рассказы, снимает. И уже практически осенью они приступили к монтажу кинокартины «Рассказы», поэтому успели доделать картину и представить на «Кинотавре» этого года.

К. ЛАРИНА: Эта картина - безусловное событие сезона, совершенно неожиданно. Многих она раздражала, причем многих старших коллег раздражала почему-то. Они всегда очень ревностно относятся к таким ярким дебютам. Мы сейчас послушаем новости, потом продолжим наш разговор. Я обращусь уже к вашим вопросам, обещаю вам, дорогие друзья.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу. Напомню, у нас в гостях сегодня Андрей Мерзликин. Конечно же, тут сразу все ухватились за фильм «Гидравлика», о котором рассказывал Андрей. Да, есть возможность посмотреть этот фильм. Вы знаете эту возможность, дорогие друзья. Но для меня загадка, что сейчас, пока шла реклама, Андрей рассказывал, что у него много таких работ, которые идут в стол. Для меня это откровение. Одно дело, когда в советское время так называемое полочное кино, которое лежит на полке, через 20 лет иногда фильмы открывались, и вдруг понимаешь, что, если бы этот фильм появился тогда, может быть, у этого актера была бы совсем другая судьба. Такие случаи мы знаем.

А. МЕРЗЛИКИН: Слава богу, потом эти картины всё равно доходят до своего зрителя. Актеры, режиссеры, любой творческий человек, конечно, он не то что жаждет, ведь дело не только в самореализации, но все-таки в каком-то смысле должен быть полный контакт с теми, для кого ты это делаешь. Это как спектакль. Если в конце нет аплодисментов, ты не можешь понять, что ты делал, для кого ты делал и главное – степень сегодняшнего успеха, неуспеха. Важен диалог.

Конечно, когда картина в никуда, это как мимо ступеньки – неприятное чувство. И я знаю, насколько ранены режиссеры, которые уверены были, что у них после этой работы, может, появится новая работа. И дело не только в поиске новой работы, а дело в том, что степень, с одной стороны, оценки их как художников, с другой стороны - все-таки планов громадье, хочется еще сильнее углубляться в профессию, быть еще более самореализованным. И делают они эти робкие шаги именно в сторону кино как вида искусства. Поэтому очень важно, чтобы хоть куда-то картина двигалась, чтобы хоть кто-то посмотрел. В конечном итоге с рядом картин это происходит: 3-4 года они полежат, кто-то увидел – а фильм-то неплохой…

То же самое и с артистами, когда долгое время играешь бандитов, милиционеров, военных, дай всем бог здоровья, замечательные роли, я, действительно, пытался самореализоваться и вспоминаю их с самой большой радостью, но, конечно, когда появился фильм «Качели», хоть там и есть степень военной тематики, но, тем не менее, это фильм про человека, про простого человека. Рассматривается быт этого человека, чем он живет, о чем думает, что с ним происходит, причем человека маленького, с точки зрения не роста и силы, а с точки зрения того, что это не герой, не человек, про которого снимают фильмы или пишут в газетах.

Рассмотреть проблему сильного человека на работе и слабого человека в быту, дома у себя, который не может справиться с собственной женой. И какие-то узнаваемые вещи. И это не бытовая драма, с точки зрения занудства, а, наоборот, очень зрелищное получилось кино, достаточно смотрибельное, эмоционально трогает зрителей. Ксюша Раппопорт, Маша Миронова - мои партнеры. Для меня был большой подарок, что такой режиссер Антон Сиверс на тот момент появился в моей жизни, это было очень важно.

И когда он снимал следующую картину «Дом на обочине», она вообще никуда не пошла, потому что она снята за государственные деньги. А государственные деньги это что? Не обязательно фильм доводить до проката, сняли – и сняли, он лежит. И вот бедный режиссер, который самореализовался, снял неплохую картину, серьезную, интересную, именно для того зрителя, который говорил – я оголодал, почему не снимаете фильмы для зрителя, у которого совершенно другие духовные и душевные потребности? Мне, как представителю киноиндустрии, часто говорят – что же вы не снимаете? И в достаточно грубой форме это говорят. И приходится говорить – поинтересуйтесь, зайдите на сайт, почитайте. Почему вы читаете только то, что лежит в анонсах?

К. ЛАРИНА: Мы так привыкли: что предлагаем там магазин, то мы и видим. А всё, что лежит в запасниках или в кладовках, мы об этом не знаем.

А. МЕРЗЛИКИН: Так же, как книжка Миши Сегала. Я пришел в книжный магазин «Москва», центральный букинистический магазин, я говорю – дайте мне книжку Миши Сегала. Они искали всем отделом. Только вышла книга, вот только вышел фильм, в поддержку фильма выходит книга, с обложкой из фильма «Рассказы». Стоят книги, и где-то за книгами на втором уровне спрятаны «Рассказы» Михаила Сегала, новая книга. Мне было обидно за Михаила.

К. ЛАРИНА: Издательство должно этим заниматься.

А. МЕРЗЛИКИН: Это как раз умная, интересная, актуальная, это выгодно даже с точки зрения бизнеса: вышел фильм – в поддержку выходит книга, на этом можно что-то, наверное, заработать. Фильм уже идет два месяца подряд в прокате – это о чем-то говорит, – а не две недели, как любое другое кино, побивает рекорды продолжительности прокатной жизни именно в кинотеатрах. Это говорит о том, что зритель интересуется, сарафанное радио работает. Слово, которым владеет Михаил (а он владеет словом – его реплики уходят в народ, запоминаются), оно имеет литературный, интеллектуальный, умственный заряд, живет в зрителях и в читателях. Я уверен, что эта книга могла бы быть настольной, интересной. По крайней мере для людей, которые читают беллетристику в поезде, в самолете, это абсолютно книга номер один сейчас должна быть.

К. ЛАРИНА: Я думаю, Миша Сегал должен быть доволен сегодняшним эфиром. Думаю, что он наверняка нас слушает.

А. МЕРЗЛИКИН: Миша, привет.

К. ЛАРИНА: Всё, что могли, мы сделали сегодня. Посмотрите, все-таки, в отличие от писательской, актерская работа в этом смысле благодарнее. Вы своего короля Лира сыграть можете где угодно, даже если вам его не дают.

А. МЕРЗЛИКИН: Это как Джигарханяну задали вопрос: «У вас 365 ролей, но вы так и не сыграли Гамлета». «Кто вам сказал, что я не сыграл?!» Это было потрясающе. И корреспондентка испугалась – может, она что-то пропустила в биографии. «Я сыграл Гамлета». – «А где?» – «Мы в Армении снимали в 70-м году. Это был мой Гамлет».

К. ЛАРИНА: Вот-вот. А я вспоминаю фильм, который на меня произвел неизгладимое впечатление, это телевизионный серил «Синдром дракона».

А. МЕРЗЛИКИН: Спасибо.

К. ЛАРИНА: Ты в какой-то момент начинаешь ловить себя на мысли, что ты следишь не за сюжетом, а за тем, как развиваются герои, что с ними происходит. Это уникальная для нашего телевидения работа по степени затратности именно психофизической. Актеры там работают все: естественно, Андрей, как присутствующий на этой передаче, но и все остальные. Во-первых, я увидела, что это премьерное кино, его только сейчас показали. Там людей уже в живых нет. Почему так всё долго были? Льва Борисова уже нет в живых, Никита Емшанов, который погиб трагически. С чем связан такой поздний выход этой картины? Или так обычно и бывает?

А. МЕРЗЛИКИН: С тем, что стиль и умение работать режиссера Николая Хомерики...

К. ЛАРИНА: Режиссер-то блестящий.

А. МЕРЗЛИКИН: Коля - человек подробный, кропотливый и самое главное – не суетливый. Он мог бы сделать это быстрее, возможно, не большую разницу мы бы увидели. Но было долгое принятие и самим каналом формы, этого способа рассказывать длинную, многосерийную историю. Все-таки Коля обладает собственным, уникальным киноязыком, у него одна сцена может идти 10-15 минут. Ему канал говорит: как это, в течение серии мы посмотрим только 4 сцены? И вот искали компромисс. Коля не хотел отходить от собственного представления. Конечно, все-таки есть некий стандарт телевизионного удержания зрителя на своем канале, есть требования и так далее. Они нашли эту общую форму, но время потратили. Но я считаю, что не зря. Телевизионное кино явилось для меня подарком. Я не могу сказать, что неожиданным или неожиданным, многое нельзя было предугадать, но для меня это оказалось этапной работой. Я знаю, насколько она принята зрителем, у меня очень много отзывов.

К. ЛАРИНА: Да все оцепенели просто. Все привыкли, что, когда включаешь телевизионный сериал, всё предсказуемо, понимаешь, что ждать. Просто был шок.

А. МЕРЗЛИКИН: Многие зрители посмотрели его в Интернете. На Новый год я встречал уважаемых людей, которые купили пиратские диски, смотрели кто за одну ночь, кто за две ночи. Но опять же хочу сказать к слову. Продюсеры этого фильма – это те же самые два дебютанта, которые сняли фильм «Рассказы».

К. ЛАРИНА: Да что вы?

А. МЕРЗЛИКИН: Представляете, выходит два опыта. Это фильм «Синдром дракона», который рискнули, будучи молодыми ребятами - Настя Кавуновская, Андрей Кретов, супружеская пара. Они рискуют в этой области, снимают многосерийный фильм с Николаем Хомерики. Многие бы сказали – вы что, с ума сошли, это же Коля, вы вылетите за рамки всего бюджета. Оказалось, что не только не вылетел, он убедил всех как очень сильный производственник. Т.е. достаточно жестко держит площадку, достаточно жестко держит финансовые рамки производства телевизионного сериала. И еще плюс не теряя художественной формы, с очень сильным наполнением. Конечно, не без помощи Алишера Хамидходжаева, оператора кинокартины, большого, сильного художника. Вот этот правильный момент, соединить коллектив – это и есть продюсерство. Точно предугадать, кто режиссер, кто оператор, кто у тебя художник, какие у тебя будут артисты – это и есть залог будущего успеха или неуспеха картины. Понятное дело, что каждый потом старается и рвет когти…

К. ЛАРИНА: Еще такая сценарная основа, история такая нетипичная.

А. МЕРЗЛИКИН: Нетипичная. Я думаю, что не всей в ней даже разобрались. Она настолько запутанная, что я уверен, что 80% людей на площадке пытались разгадать эту историю даже в момент производства. Я думаю, что и для Николая до сих пор есть пара загадок.

К. ЛАРИНА: Там есть нестыковки. И бог с ними.

А. МЕРЗЛИКИН: Уже фильм живет. А мы тут с Николаем общались, и всё пытаемся понять, кто и как… Очень смешно, но это так и есть. Хотел сказать, что эта тенденция развития телевизионного продукта в мире, когда сериалы стали более отвечать на дефицит творческого потенциала и художников, и режиссеров, и актеров. Какой-то прорыв в этой области.

К. ЛАРИНА: Обратим внимание, без всякого квотирования российский сериал вытеснил с телевизионного рынка зарубежные сериалы.

А. МЕРЗЛИКИН: По крайней мере эти знаменитые и не знаменитые зарубежные сериалы, которые… Я сейчас говорю, у меня мурашки по телу идут. Какой-то невероятной творческой энергии, какой-то смелости, эксперимента, совершенно новых форм. Телевидение позволяет экспериментировать, открываться в этом направлении. И все режиссеры мирового уровня, мирового характера – не могу сказать, что ломанулись, но все себя пробуют, все экспериментируют, все находят себя.

К. ЛАРИНА: И там есть возможность выразить себя.

А. МЕРЗЛИКИН: И видишь такие имена.

К. ЛАРИНА: Сергей Урсуляк какое кино снял.

А. МЕРЗЛИКИН: Сергей Урсуляк доказывает, что большая форма становится практически необходимой. Мы уже привыкаем, и мы ждем новых фильмов Урсуляка. Режиссеры его порядка растут. Он дает вотум доверия. Урсуляк просто первый, а дальше пошло. Это позволяет нам не стесняться этого слова. Чего скрывать, что телевидение для актера – это что-то плохое. Вот есть актеры для кино, а есть актеры сериальные. Слава богу, это сходит на нет, еще не до конца, но сходит. Потому что всё равно есть большой процент фильмов, которые не соответствуют вообще никакому качеству. Хотя даже в развлекательных сериалах, я наблюдаю, растет большой сильный прорыв в сторону хорошего, качественного и юмора, и каких-то форм. Я читаю титры, в отличие от некоторых, в силу того, что сам попробовал свои силы в режиссуре, теперь с таким уважением читаю финальные титры, кто работал. Хорошие работают операторы, дорогие.

К. ЛАРИНА: Настоящие.

А. МЕРЗЛИКИН: Уже нанимает канал. Смотрю, работают серьезные, уважаемые операторы, режиссеры.

К. ЛАРИНА: А какой фильм вы сняли как режиссер?

А. МЕРЗЛИКИН: В этом году я снял короткометражный фильм под странным названием «GQ», попробовал свои силы в производстве короткометражного фильма. В этом мне помог мой друг, товарищ, брат и гуру, как я его называю, Михаил Сегал. Я понимаю, что сапожник, я не буду себя позиционировать, что я хороший драматург. Я обратился к Михаилу, который умеет это делать: «Миша, мне было бы интересно, если бы ты мне помог со сценарием». К нему обратились ребята, продюсеры, которых я сегодня так сильно благодарю, которые поддержали и подарили мне эту возможность снять картину на базе их студии.

Ко дню рождения, так получилось, Михаил подарил мне сценарий короткометражного фильма. Ребята подарили мне запуск: запустили, собрали группу. Я был просто вынужден воспользоваться этим подарком. Очень благодарю и ребят, и господа бога за то, что этот эксперимент, с одной стороны, поставил меня в тупик, а с другой стороны, через прорыв сквозь эти преграды, через эти испытания, мне кажется, что-то нужное произошло в моей жизни, что-то очень важное в этой жизни. Картина, самое главное, не легла в стол, ее отобрали на «Кинотавр», фильм был показан в рамках конкурсной программы «Кинотавра», с достаточно хорошим успехом, по крайней мере зрительским, картина прошла. Посмеяться над опытом Андрея Мерзликина пришли практически все гости «Кинотавра», начиная от жюри, кончая теми, кто просто приехали отдохнуть или были в гостях.

К. ЛАРИНА: Они были потрясены?

А. МЕРЗЛИКИН: Потрясен, конечно, никто не был. Но мне не было стыдно. Конечно, сценарист Миша Сегал, поэтому это захватывающая, интересная история. Я себя хвалить не могу. Хоть Миша иногда меня подковыривал…

К. ЛАРИНА: Получилось.

А. МЕРЗЛИКИН: Для эксперимента это было достаточно хорошо и интересно. А тут еще недавно случай произошел, мы эту картину выдвинули на благотворительный аукцион, который организовывает Алена Бондарчук в помощь детям, люди представляют короткометражные фильмы, их кто-то покупает, и на эти деньги делают конкретные операции конкретным людям, конкретным детям. В этом году на этом аукционе мы картину эту продали за полтора миллиона рублей. Вполне хороший успех этой картины, она уже не зря была сделана, не зря была произведена, потому что картина продана, она принесла живые деньги, и конкретному живому человеку была конкретная помощь. Я считаю, это вполне правильное, хорошее, логическое завершение этого эксперимента.

К. ЛАРИНА: Андрей, мы должны заканчивать. Мне ужасно горько об этом сообщать. Не узнают наши слушатели о ваших творческих планах, но я им потом расскажу. К сожалению, время истекло уже. Я очень рада, что вы к нам пришли сегодня.

А. МЕРЗЛИКИН: Спасибо.

К. ЛАРИНА: Наши слушатели получили удовольствие от общения с вами, я это вижу по тем письмам, которые прямо сейчас идут нам на смс. Вам огромное спасибо. Удачи. И привет вашей замечательной многодетной семье.

А. МЕРЗЛИКИН: Спасибо большое. Всех с Рождеством наступающим. Всего доброго.