Ирина Богушевская - Дифирамб - 2012-08-26
М.КОРОЛЕВА: Ну что? 13 часов 16 минут в Москве, всем добрый день. Я – Марина Королева. А в студии у нас певица, композитор, поэт Ирина Богушевская. Добрый день.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Добрый день. И всем, кто нас смотрит, тоже добрый день. Кто только что встал, доброе утро.
М.КОРОЛЕВА: Я даже знаю, к кому это относится.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, ко мне это относится во-первых. У меня есть уважительная причина та, что вчера был день рождения моего прекрасного друга и я вернулась домой поздно. А во-вторых, на улице Плющиха в четвертый раз за последние 2 года перекладывают асфальт и все равно раньше 4-х уснуть невозможно.
М.КОРОЛЕВА: Да. Ну, это было как-то не дифирамбически. Но мы сейчас попробуем, все-таки, перевести это в программу «Дифирамб». Ну, во-первых, мы, наверное, не будем делать вид, что мы на вы, правда?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Не будем.
М.КОРОЛЕВА: Ну, не будем.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Мы с Мариной давно знакомы, близко и хорошо.
М.КОРОЛЕВА: Да. Мы не будем делать вид, что мы на вы. Во-вторых, смотри, я знаю, что думает о тебе твоя публика. Твоя публика считает, что ты – эльф, что ты – нежное создание, эфирное создание и ничего больше. Поэтому много вопросов, которые нам присылали сюда, в общем, они выглядели так: «Давайте не будем о политике, давайте о творчестве». Вот мы сегодня с тобой должны будем опровергнуть или доказать, что ты, все-таки, эльф. Вот мы попробуем это сделать в программе «Дифирамб», но начнем мы, все-таки, наверное, с песни. Правда же?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Мы начнем с песни, но хочу предупредить тех, кто смотрит Сетевизор, что вам песня будет не видна и не слышна.
М.КОРОЛЕВА: Вот, все-таки, чувствуется бывший диджей, ты знаешь? Чувствуется бывший...
И.БОГУШЕВСКАЯ: Диджей бывший не бывает, потому что мы должны подготовить людей морально к тому, что сейчас слушатели «Эха» будут слушать песню. Извините, я умолкаю.
М.КОРОЛЕВА: Вот, прямо тащит-тащит микрофон на себя и прямо модерирует все в эфире. Ну и правильно: все рассказывай. Действительно, зрители Сетевизора не услышат. Но вот если сейчас Богушевская на это согласится, то, может быть, она даже и подпоет своей же песне. Ну давайте, песня.
(звучит песня)
И.БОГУШЕВСКАЯ: Отзвучал последний аккорд.
М.КОРОЛЕВА: Да, это Ирина Богушевская. Я напомню, что вы можете присылать и ваши вопросы, ну, или просто дифирамбы. Вот сегодня программа «Дифирамб», поэтому просто можете хвалить честно, без всяких вопросов по SMS +7 985 970-45-45, ну и в Twitter’е есть аккаунт @vyzvon.
Ну смотри, политика, все-таки. Вот пришел вопрос тут по интернету: «Особенно приятно, - пишет человек, - что вас не слышал в концертах, поддерживающих власть. Мне очень нравится один певец, но когда он выходит на концерте в поддержку кандидата власти, мне неприятно. Хороший артист должен быть независим». Вот, ты тоже так думаешь?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, я тоже так думаю, что хороший артист должен быть независим и должен сохранять дистанцию какую-то. Потому что это очень сложный вопрос и я знаю, насколько легко, как бы, приходит вот эта самая ангажированность. Потому что... Ну, вот, мне больше всего во всех ситуациях политических последнего времени, мне последний год очень нравится позиция Гребенщикова. Вот, его часто упрекают в лукавстве, в равнодушии, а мне очень нравится его позиция – она отстраненная, да?
М.КОРОЛЕВА: Ну посмотри, человек совсем отошел в сторону. Совсем. Он не поддерживает власть, но он не поддерживает никого, он стоит в стороне.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Поэтому он имеет право высказывать какие-то моральные оценки, мне кажется.
М.КОРОЛЕВА: Но он редко это делает.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Он редко это делает чрезвычайно, и это тоже его сознательная позиция. Смотри, здесь какая есть прекрасная тема. Есть такая молитва – я с ней впервые столкнулась у Курта Воннегута, а потом уже узнала, что ее приписывают то Оптинским старцам, то еще кому-то – «Господи, дай мне душевный покой принимать то, чего я не могу изменить, мужества изменять то, что могу, и мудрость всегда отличать одно от другого». Вот, на самом деле, я руководствуюсь в жизни этим принципом. Если я вижу, что от моих усилий хотя бы на полкопейки что-то может сдвинуться, ну, хотя бы в моем воображении можно что-то изменить, я присоединяюсь к каким-то событиям. Так я пошла на Болотную площадь в декабре.
М.КОРОЛЕВА: Ну вот да. Вот, вот, вот.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Вот тогда у меня было полное ощущение, что если сейчас статистическая масса людей, которые недовольны этой ситуацией, просто объявит о том, что она существует, и просто покажется, покажет буквально свои там тела и лица, да? У меня тогда было ощущение, что что-то может измениться. И, действительно, на какой-то сантиметр, на какие-то 8 миллиметров что-то куда-то сдвинулось. Был изменен закон о партиях. Не будем обсуждать, в какую сторону и в чьих интересах.
М.КОРОЛЕВА: А потом было изменено много других законов.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Но тем не менее, в тот момент у меня было ощущение, что да, если я вытащу себя, собрав рюкзак, для сидения в КПЗ... И это было, конечно, незабываемое переживание, когда ты кладешь в рюкзак шоколадки, салфетки, бутылочку водички, потому что ты готовишься сидеть 15 суток. Страшно до ужаса, потому что я – человек трусливый, у меня дети, у меня инстинкт самосохранения и материнский инстинкт развит сильнее, чем гражданское чувство. Но тем не менее, у меня было ощущение, что я, ну, не прощу себе никогда, если я себя туда не вытащу. Вообще мне будет стыдно.
М.КОРОЛЕВА: Вот смотри, на самом деле, меня это поразило тогда. Поразило. Потому что ты, ну вот так, на мой взгляд, до этого плакатно держалась в стороне от всего.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Это правда, это правда.
М.КОРОЛЕВА: И, действительно, выдерживала тот самый эльфический образ вот такого нежного, эфирного создания и слушатели любили тебя за это. То есть им нравилось, что они приходят на твой концерт... У тебя, ведь, особенные слушатели (об этом вообще можно отдельно поговорить, да?). И вот они приходят на концерт и видят существо, совершенно надмирное, вот оно где-то там высоко, и оно там, из своих вот этих вот далей и вершин, оно не хочет смотреть на эту грязь, на эту кровь, на этот ужас и так далее. И, может быть, ты тем самым разрушаешь, прости, свой вот этот самый эфирный сценический образ. Нет?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Честно сказать, я об этом 9 декабря думала в последнюю очередь, к каким последствиям это приведет и как моя публика это воспримет. Если моя публика знает меня достаточно хорошо и близко, то, наверное, она знает, что я начинала, все-таки, свою деятельность в студенческом театре МГУ и у нас были музыкальные спектакли, которые назывались «Синие ночи ЧК». Не потому, что они имели отношение к Чрезвычайному комитету, а потому что у нас были двое солистов – Чекрыжов и Кривенко. Но этого за границей никто не знал, и мы ездили там на френч-фестиваль в Шотландию и проехали всю Европу, и университетские города Америки со спектаклем «Синие ночи ЧК», которые в переводе значились как «Blue nights of KGB». Это был остросоциальный сатирический, политический, злободневный спектакль, куда Кортнев и группа авторов постоянно писали какие-то новые тексты. Ну и, в частности, я помню, что в 1991 году у нас тоже открывался спектакль с песней «БТР»: «Ах, что такое движется там по реке. БТР!» И мы, как бы, утром в газете, вечером в куплете. Мы начали с этого, это наша юность, потому что тогда было ощущение, что ты можешь внести свою лепту в большие такие тектонические сдвиги, которые происходили в стране, и прекрасно, что они произошли.
М.КОРОЛЕВА: Тут Руслан написал SMS (это не единственное такое SMS), который пишет: «Не говорите, пожалуйста, о политике. Говорите о прекрасном...» Давай я тебя спрошу? Ты хочешь говорить о политике? Мы можем вот сейчас сделать крутой поворот и уйти от этого.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Ты знаешь, не то, чтобы я, встретившись с тобой за чашкой кофе, начала бы сразу ее обсуждать, потому что в жизни все равно по-прежнему много интересных тем и много всяких замечательных впечатлений, например, было за лето. И одним из самых сильных моих впечатлений был полет на воздушном шаре. И ты знаешь, вот это вот ощущение, когда ты мягко и невероятно плавно и в полной тишине, потому что шар – это же такая история, там нет мотора, там только фукает горелка иногда громко, но когда она затихает, вы плывете в абсолютной тишине. А это рассвет.
М.КОРОЛЕВА: И музыки нет.
И.БОГУШЕВСКАЯ: И музыки, к счастью, нет. Я вообще страшно люблю тишину. Так я бы тебе стала рассказывать, как волшебно лететь на воздушном шаре. Тот миг, когда ты оторвался от земли и ушел туда, высоко-высоко-высоко, вот это ощущение подъема, да еще если ты на рассвете взлетаешь, это совершенно сумасшедшее впечатление. И оно настолько тебя перезагружает, и ты потом, когда возвращаешься оттуда, когда шар сел... А уже когда потом ты возвращаешься на родину и впервые открываешь социальные ленты, и видишь, что произошло за время твоего отсутствия, когда ты принципиально не включал интернет, вот тут ты берешься за голову двумя руками и думаешь «Лучше бы я осталась на этом шаре. Честное слово. Лучше бы я ничего этого не знала». Но! Мой ребенок будет жить здесь, младший, во всяком случае, какое-то долгое время.
М.КОРОЛЕВА:Да и старший.
И.БОГУШЕВСКАЯ: И старший, да. Но старший уже готов, он уже сформированная личность. А младшего еще придется воспитывать, и его придется воспитывать, учитывая то, в каких условиях вообще все это будет происходить. Поэтому я думаю об этом поневоле.
М.КОРОЛЕВА: Хорошо. Ты пока думай, у тебя на это есть несколько минут, потому что следующий вопрос будет касаться вот чего. Как ты относишься к приговору по делу Pussy Riot?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, я готова прямо сейчас рассказать.
М.КОРОЛЕВА: Прямо сейчас – нет, потому что прямо сейчас новости. Потом я еще объявлю победителей нашей «Дворцовой площади, дом 2», и потом мы продолжим.
НОВОСТИ
М.КОРОЛЕВА: Ирина Богушевская, поэт, композитор, певица.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Я вообще пишу «артистка», когда какие-то мне надо заполнять на паспортном контроле, я пишу «артистка».
М.КОРОЛЕВА: Артистка. Прекрасно, хорошо.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Иногда «менеджер» пишу, потому что, ты знаешь, у меня был год назад такой эпизод, когда я сама спродюсировала вдруг диск. Это был диск детских песен на стихи поэта Андрея Усачева, прекрасного моего теперь друга.
М.КОРОЛЕВА: Да знаем мы «Детскую площадку», знаем.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Вот и хорошо, что вы ее знаете. Но, может быть, не все еще знают, что «Детская площадка» в марте этого года выиграла приз национальной индустрии детских товаров как лучшее детское издание года. И я гордилась просто, лопаясь от радости и гордости, потому что я там отвечала за все, начиная от всего студийного расписания, аранжировок и так далее, и так далее, потратила...
М.КОРОЛЕВА: Надо просто пояснить, что это выглядит как книжка, да? Это, действительно, аудиокнижка.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Вот, жалко, что я ее не взяла с собой в студию.
М.КОРОЛЕВА: А вот сейчас Светик нам даст эту книжку.
И.БОГУШЕВСКАЯ: А, вот давайте, отлично.
М.КОРОЛЕВА: Да. Сейчас Света ее принесет, и мы покажем, по крайней мере, для Сетевизора, потому что это выглядит как книга, а внутри есть диск.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Чего мне хотелось добиться в этом детском издании? Во-первых, все эти детские песни записаны в отличие от большинства продукции, которая сейчас делается для детей...
М.КОРОЛЕВА: Покажи по Сетевизорзу.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Вот смотрите. Это книжечка прекрасно, на мой взгляд, блестяще проиллюстрированная питерской художницей Машей Якушиной, Марией Якушиной. Каждый текст песни набран здесь достаточно большими буквами, насколько нам позволял масштаб буклетика, и к каждой песне есть картинка. Если детеныш совсем маленький... Вот, когда у меня Данька рос, мне катастрофически не хватало такого диска, чтобы он сидел, слушал песни и разглядывал бы, о чем.
М.КОРОЛЕВА: Ну а потом мог бы еще и почитать тексты, правда?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Да. А более старшие детки начинают читать, учить слова, как бы, и смотреть на буквы. То есть у нас не просто все так, у нас с образовательным компонентом, понимаешь?
М.КОРОЛЕВА: Хорошо. Отдай мне, пожалуйста, вот эту книжку, а я передам ее Свете снова, потому что мы поставим потом песню.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Вот это очень типичная ситуация, потому что когда я куда-то приношу ее на эфир, ее начинают смотреть и говорить «Ой, а у меня есть дочечка, сыночек, племянничек. А можно я возьму?» И еще ни одна книжечка, которую я принесла на какие-то эфиры, она не вернулась со мной домой. И это счастье, когда людям так нравится то, что ты делаешь.
М.КОРОЛЕВА: Послушай, ну что ж мы будем говорить-то? Мы же можем прямо сейчас и поставить песню.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Давайте.
М.КОРОЛЕВА: Я так понимаю, что это из твоих любимых, и называется она «Чики-пых»?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Это из моих любимых, я давным-давно мечтала, чтобы эта песня звучала по-русски. Я пыталась перевести сама, потратила неделю на битву с подстрочниками. Не получилось ничего, потому что там была, например, строчка «Этот крышесносящий, топливосжигающий оракул». И мне не удалось совладать с размером, и я сказала «Усачев, спасай ситуацию, потому что песня дивная, я хочу, чтобы дети ее слушали. Давай, напрягись и переведи». И он блестяще ее перевел, теперь она называется «Чики-пых».
(звучит песня)
М.КОРОЛЕВА: «Чики-пых», да.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Да. Мои музыканты очень любят эту песню. Вообще когда я пришла к своим музыкантам, а они все такие именитые, состоявшиеся люди, и говорю «Давайте запишем детские песни», они, конечно, посмотрели на меня странно. Ну, потому что у детской песни как-то сложился сейчас такой имидж его-то совсем такого, электронного такого, танцевально-прихлопывательного.
М.КОРОЛЕВА: Сложно менять маски, правда же? Сложно? Сложно менять маски?
И.БОГУШЕВСКАЯ: В каком смысле «менять маски»?
М.КОРОЛЕВА: Ну как? Есть же, я тебе говорю, есть маска эльфа, правильно? Есть маска вот такой женщины, поющей о любви. И вдруг детские песни. М?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Да чего ж тут странного? На самом деле, это очень логичное продолжение материнства. Если у тебя есть ребенок и ты ищешь какую-то музыку, которую ты могла бы поставить, а ее нет...
М.КОРОЛЕВА: Или она очень старая.
И.БОГУШЕВСКАЯ: ...что остается делать? Делать все самой.
М.КОРОЛЕВА: Но я еще докажу слушателям, что ты еще и не такая бываешь разная. Я надеюсь, что нам это удастся. Я только один должок отдам. Дело в том, что я, оказывается, объявила победителей, но не сказала, какой правильный ответ-то был. Тут просто был вопрос, что один петербургский мост способен сделать богатым каждого, кто пройдет по нему. Ты знаешь, как называется этот мост? Может быть, ты знаешь?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Нет, конечно. Я не так хорошо знаю Петербург.
М.КОРОЛЕВА: Вот поедешь в Петербург, обязательно пройди по Банковскому мосту. Он украшен фигурами грифонов с золотыми крыльями. Все, тебе будет обеспечено богатство. Там, кстати, вопросы про деньги и творчество тоже есть – может быть, успеем. Понятно?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Как здорово!
М.КОРОЛЕВА: Все. Банковский мост.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Извините, я поехала в Петербург.
М.КОРОЛЕВА: (смеется) Ну, подожди немножко, подожди.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Мне нужен бюджет на следующую «Детскую площадку».
М.КОРОЛЕВА: Подожди. Сначала надо спеть.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Мы потому что ходили, писали каким-то депутатам запросы, я писала... Ну, как это называется? У киношников – синопсис, а я писала «Вот, в современной России остро не хватает качественной детской музыки. С одной стороны, есть академическая традиция, академические абонементы, филармоническая музыка, которую слушают дети из семьи музыкантов. С другой стороны, есть разнообразные попсовые детские коллективы, которые все там поют как Эдита Пьеха. Это такая традиция. Есть она и будет. Но мы хотим слушать что-то другое и нам мало «Бременских музыкантов», «Ежика с дырочкой в правом боку». Раз-два и обчелся буквально. И 70 песен из мультфильмов и кино, старых, уже записанных при советской власти. Мы хотим, чтобы дети слушали современную качественную музыку, записанную на живых инструментах, в хорошей студии». Я все это писала, ответа было ноль. Потом нашлись добрые люди, которые нас поддержали. Огромное им за это спасибо. Это компания Миэль.
М.КОРОЛЕВА: Которые, очевидно, ходят по Банковскому мосту довольно часто.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Дай бог, чтобы они и дальше по нему ходили с успехом, потому что сейчас там все непросто. Как на Facebook пишут, знаешь? «Все сложно». И я желаю Миэлю преодолеть все эти сложности...
М.КОРОЛЕВА: Так, хорошо.
И.БОГУШЕВСКАЯ: ...И дальше быть нашими спонсорами на «Детской площадке», потому что это очень нужный проект. И я как продюсер должна сказать, что мне, конечно, приходилось проявлять за это время работы над проектом не только эльфические качества, потому что не все заклинания эльфов действуют на людей – иногда приходится развязывать мешок сама знаешь с чем. И буквально доставать их оттуда и всем раздавать.
М.КОРОЛЕВА: Давай развяжем? Нет, я не в том смысле. Я к тому, что я, наконец, уже хочу доказать, что ты не эльф, то есть не только эльф, потому что однажды я слышала, как ты поешь народные песни. И вот это меня потрясло, может быть, больше всего, потому что я услышала Богушевскую, которую я себе не представляла. И в этот момент что-то сдвинулось в моем сознании.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Я больше тебе скажу. Когда мы с группой «Несчастный случай», с театром МГУ тогда ездили на спектакли, ездили играть спектакли... Где же мы их играли? В общем, я помню, что дело было, извините, в Кембридже. Мы там играли спектакли, но у нас были очень...
М.КОРОЛЕВА: Кембридж да не помнить.
И.БОГУШЕВСКАЯ: ...очень маленькие суточные. И очень хотелось все время пива. Денег на пиво не было. И мы пошли на улицу работать музыкантами. Леша играл какие-то свои песни, но мы поняли, что больше всего народу собирается, когда ты поешь русским народным голосом. И вот там я этот весь репертуар отточила и прямо... Хочу сказать, что если вдруг что, то я с удовольствием займусь фольклором, потому что...
М.КОРОЛЕВА: Ну вот настал тот момент, когда «если вдруг что». Давай.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, заказывай, какую ты хочешь песню
М.КОРОЛЕВА: «По диким степям Забайкалья» давай, что ли. Поешь? Входит в твой репертуар?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Эту песню я нет, не могу. Нет, я не могу.
М.КОРОЛЕВА: Тогда то, что нравится. Вот то, что пела тогда в Кембридже.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, там, например, мы пели «Порушку пораню» и «Во кузнице». Но мне нужно подпевать. Ты будешь мне подпевать вторым голосом?
М.КОРОЛЕВА: Конечно. Давай.
(все поют)
И.БОГУШЕВСКАЯ: Там 14 куплетов еще. (поет)
М.КОРОЛЕВА: (смеется)
И.БОГУШЕВСКАЯ: (поет)
М.КОРОЛЕВА: Пожалуй, лучше о политике.
И.БОГУШЕВСКАЯ: «Сошьем» - это как раз о политике.
М.КОРОЛЕВА: Сошьем-сошьем.
И.БОГУШЕВСКАЯ: (поет)
М.КОРОЛЕВА: Я думаю, что за несколько последних секунд слушатели совершенно дезориентировались. Они не поняли, что у нас в студии Ирина Богушевская, между прочим. Это ее голос. Вы слышите ее.
Смотри, тут у нас буквально через смску идет: «Говорите о политике», через смску «Не говорите о политике». Но я обещала, что я спрошу тебя про дело Pussy Riot.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, мы можем сказать о ней, а потом перестать.
М.КОРОЛЕВА: Да. Я обещала, что я спрошу тебя об этом просто потому, что здесь спрашивают заодно, как вы относитесь к приговору по делу Pussy Riot, к Валерии, к Ваенге, к Пригожину, к тому, что написала Диана Арбенина, ну, вообще ко всему, что обрушилось на тебя после того, как ты вернулась в Москву, в последние несколько дней.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, надо сказать, конечно, это был культурный шок, потому что у меня, все-таки, была надежда, что, конечно, их, может быть, не оправдают, но хотя бы дадут какой-то небольшой срок условно и на этом дело кончится. Потому что я не юрист, а я чувствую, что каждому из нас придется постепенно повышать уровень своей юридической грамотности, потому что таких случаев, я боюсь, теперь будет, возможно, больше. И всегда нужно очень хорошо знать свои права и понимать с юридической точки зрения, что ты можешь себе позволить, чего не можешь себе позволить помимо нравственных всяких вещей. Понятно, что приговор не правосудный. Мне кажется, что не было в их действиях уголовного, как это называется, состава уголовного преступления.
М.КОРОЛЕВА: Ну да, состава преступления.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Я как человек верующий должна тебе сказать, что, да, мне было бы, например, неприятно. Я бываю в храмах, я молюсь. И если бы я молилась, и рядом со мной началось бы вот такое действие, мне было бы неприятно в этот момент. Но! Я никогда не пойду молиться в этот...
М.КОРОЛЕВА: А скажи мне, а что бы ты сделала? Вот представь себе, ты в этот момент находишься в храме. Входит несколько человек, надевают балаклавы. И вот это начинают. Как бы ты поступила в этот момент?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Хороший вопрос, Марин. Ты знаешь, я даже не задумывалась об этом. Ну, во-первых, понятно, что мое молитвенное общение прервалось бы... Ну, боюсь, я бы испытала какие-то негативные в этот момент эмоции, потому что...
М.КОРОЛЕВА: Но сделала бы что? Осталась здесь, смотрела бы на это, вышла, позвала бы полицию? Вот, что бы ты сделала? Позвала бы охранников, там не знаю, служителей? Что бы ты сделала?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Ты знаешь, я даже сейчас испытываю растерянность, пытаясь смоделировать эту ситуацию. Потому что, ну, в тот момент, когда я молюсь, для меня вообще никого нету, да? Если вот так вот меня прервали, предположим, я бы, конечно, во-первых, замолчала и посмотрела бы, что происходит. Я бы дальше осталась, наверное, смотреть и потом бы ушла.
М.КОРОЛЕВА: Скажи мне, пожалуйста, а вот то, что они делают, для тебя это акт искусства? Потому что именно об этом в последнее время спорят люди, которые к искусству имеют отношение. То есть, вот, кто-то говорит «Да», кто-то говорит «Нет».
И.БОГУШЕВСКАЯ: Ты знаешь, если бы они сейчас не сели на 2 года, мы бы совершенно с тобой по косточкам разобрали бы художественный смысл этой акции. Я считаю, что художественного смысла там ноль. Ну, потому что... Ну, они ужасно поют, я не могу это слышать, честно говоря, как профессионал. Но все эти разговоры остались там. Еще можно было до 17 числа или когда там был вынесен приговор, до 17 числа мы еще имели моральное право про все это говорить. Сейчас они просто пострадавшие люди, мученики. И вынесение этого приговора, на мой взгляд, это так ударило сейчас по имиджу России... То есть просто мы вынесли из избы такой сор и показали всем, как у нас работает суд, понимаешь?
М.КОРОЛЕВА: А ты ожидала, что их будут поддерживать такие люди, там, например, Мадонна, Пол Маккартни? Ты ждала вот такой вот поддержки?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Нет, я, честно говоря, ждала, что, может быть, наши будут их поддерживать, ну, те, кто, во всяком случае, заявляет, что они играют рок-музыку. Вроде бы, это такая изначально была музыка протеста.
Понимаешь, форма, которую они выбрали, мне кажется, они, конечно, плохо соображали в этот момент, что они делают, и насколько это может быть, действительно, оскорбительным для тех, для кого храм – это какое-то священное пространство для общения с высшими силами своими.
Но я же никогда не пойду молиться, понимаешь, в этот концертно-автомоечный комплекс. Я не могу расценивать этот храм как главную святыню страну, извините, зная, что там проходят презентации, он сдается в аренду. Вот, как бы, весь этот комплекс, да? Ну, как бы, мне говорят «Нет, это только цокольный этаж». Ребят, ну, Христос изгонял торговцев из храма. Для меня вот эта притча до сих пор является в этом вопросе камертоном. Ну, как бы, на тему, что можно делать в храме, а что нельзя.
М.КОРОЛЕВА: Хорошо. А что можно делать в искусстве, а чего нельзя? Ведь, смотри, мы привыкли говорить о том, что искусство – оно в том числе и для того, чтобы раздвигать границы, границы возможного, границы сознания, да? Ну, вот, в конце концов, как нам объясняют, вот эти девушки сделали нечто, что расширяет границы возможного. Ну вот их защитники в сфере искусства, например, многие говорят так. Вот, что для тебя в искусстве возможно, а что абсолютно невозможно?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Знаешь, я не помню уже. Вроде бы, Вольтер говорил, что... Кому принадлежит это изречение, что ваша свобода заканчивается там, где начинается кончик моего носа? Не вспомню сейчас автора, но изречение мне страшно нравится. Любая художественная акция, мне кажется, не должна никого оскорблять, да? И право художника на самовыражение заканчивается там, где начинается кончик носа другого человека. Если ты сознательно бьешь человека по носу, будь готов к тому, что он может ответить.
М.КОРОЛЕВА: Подожди. Но, может быть, ты хочешь этого человека разбудить. Тебе кажется, что он спит, вот, сознание его спит. Ты подходишь и – бамс, по носу «Проснись, человек».
И.БОГУШЕВСКАЯ: Хорошо. У меня есть вопрос: «Кто дал тебе право будить этого человека таким образом? Откуда у тебя нравственное право бить человека по щеке и говорить «Проснись, человек! Ты спишь»?»
М.КОРОЛЕВА: Понятно.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Ты должен чувствовать за собой такую какую-то несокрушимую правоту моральную, должен быть безупречен, мне кажется, с этической точки зрения, если ты так себя ведешь. А это очень трудно, это невероятно трудно.
М.КОРОЛЕВА: Смотри, с другой стороны говорят о том, что эти девушки – они, например, что сделали? Они обозначили вдруг неожиданно очень много болевых точек, то, чего, может быть, не могли сделать даже акции протеста массовые, когда ты сама говоришь, что ты выходила на Болотную. И вдруг, раз, церковь – здесь проблемы, государство – здесь проблемы, суд – здесь проблемы. То есть они сразу вскрыли много гнойников.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Слушай, ну о проблеме судов мы знаем со времен Ходорковского, мы знаем, что у нас есть заказные дела, мы знаем о том, что правоприменение очень бывает избирательным в нашей стране. Мы знали это все, это никакая не новость. Но просто теперь об этом пишут на первых полосах всех зарубежных газет, благодаря этой акции. И еще раз говорю, вот, репутационный ущерб, который сейчас несет Россия, никакими, мне кажется, Олимпиадами и никакими другими прекрасными акциями, ну, невозможно будет перекрыть, потому что мы всем показали кухню свою, как у нас делаются дела.
М.КОРОЛЕВА: Скажи мне, ты читала то, что написала Диана Арбенина? Вот она написала там «19 лет свободы. Я не могу позволить себе плыть балластом, жить овощем, играть при этом рок-н-ролл, самую честную и бескомпромиссную музыку. Это, ребята, западло. Мне горько наблюдать за расколом в обществе в целом, в рокнролльных кругах в частности, нас разобщают» и так далее. Вот, ты как относишься к тому, что она написала?
И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, мне кажется, вообще прекрасно, когда музыкант, тем более, действительно, который играет рок-н-ролл. Да, это всегда была социально ориентированная музыка. Это не просто женская лирика, будем говорить. Мне нравится, когда музыкант внятно обозначает свою гражданскую позицию. Это хорошо, да?..
М.КОРОЛЕВА: Ну, как Шевчук к примеру, да?
И.БОГУШЕВСКАЯ: ...Какой бы она ни была. И мне очень даже понятно, на самом деле, почему мои коллеги, предположим, из попсового цеха или из цеха шансона, почему они ведут себя так, как они ведут. Потому что им есть, что терять. Это понятно. И когда я читаю, понимаешь, Елена Ямпольская, по-моему, призвала бойкотировать тех, кто подписывал письмо в защиту Pussy Riot. Я думаю о том, что меня бойкотировать бессмысленно, меня нету в государственных эфирах. Меня нет на радио, меня нет на телевидении. Понимаете? Моя публика находит меня, в основном, через интернет уже много лет. Поэтому меня, ну, как бы, трудно запугать бойкотом в СМИ, предположим.
М.КОРОЛЕВА: Вот смотри. Хороший вопрос по этому поводу. Я тебе говорила про Банковский мост, деньги и так далее. «Насколько вас заботит коммерческий успех ваших творений? Как вы относитесь к изречению о том, что художник должен быть голодным?»
И.БОГУШЕВСКАЯ: Я не знаю, какой дурак это сказал, честно говоря, потому что голодные художники, понимаете, способны на очень многие поступки ради того, чтобы покушать. И когда люди гонятся за коммерческим успехом, такие попытки всегда видны. Это все понятно, кушать хочется всем. Я помню, мы с одной прекрасной певицей, когда я была твоей коллегой, работала на радио «Говорит Москва», у меня была программа, куда приходили всякие разные звезды. Я ей говорю: «А вот вы знаете, у вас же такая прекрасная есть джазовая музыка, вы так здорово исполняете джаз. Почему вы это вообще не делаете все время?» Она сказала: «Ну, хочется же кушать. А этим невозможно себя прокормить».
М.КОРОЛЕВА: Я даже предполагаю, о ком ты говоришь.
И.БОГУШЕВСКАЯ: В тот момент я поняла, что я не настолько люблю кушать, чтобы жертвовать какими-то вещами ради, понимаешь, пропитания. Я все равно не пойду петь те песни, которые я не люблю и не хочу петь, ради того, чтобы у моей группы был более высокий гонорар. Понимаешь? Это сознательная позиция. Говорят испанцы (у них прекрасная есть поговорка): «Возьми, что тебе нравится, и заплати за это». Я выбрала свободу. Я делаю абсолютно ровно то, что я хочу во всех областях, но я расплачиваюсь за это, потому что мы там... Да, мы никогда не будем стоить как фабрика звезд. Может быть, наши песни не будут петь на стадионах, да? И мы не звучим из русского радио. Но мне не стыдно ни за одну песню, вообще ни за одну ноту, которую я издала в своей жизни. Я не делаю того, вот, что вы имеете в виду, когда говорите о повышении гонорара. Нет, я не делаю этого, я не пишу... Как мой старший сын, когда я делала ремонт в своей квартире, стояла и медитировала на испанскую плитку, которую я не могла себе позволить. И мой старший сын сказал гениальную тогда вещь, говорит: «Мама, чтобы покупать такую плитку, надо петь другие песни». Всё. Есть люди, которые это делают и поют те песни, которые востребованы большинством в стране, ну, для коммерческого успеха. У меня всегда сначала... Сначала я думаю о том, что мне сейчас осенью надо будет записать вторую «Детскую площадку» и мне нужно будет записать сольный альбом, и включить туда вот такие, вот такие вот песни и вот таким вот образом их сделать. Я сначала думаю об этом, а потом я думаю, как это будет продаваться.
М.КОРОЛЕВА: Хорошо. Тогда последний вопрос, короткий, на самом деле. Он пришел тоже по SMS: «А вы готовы, Ирина, бросить все и уехать в деревню?»
И.БОГУШЕВСКАЯ: Пока нет, потому что у меня есть работа и я очень ее люблю. Честно говоря, я бы не хотела променять свои залы, студии и альбомы на, предположим, садоводство и фермерство. Пока нет, нет, не готова.
М.КОРОЛЕВА: Ирина не готова, но, возможно, она готова улететь сейчас вместе с вами. Песня «Улетаю» - это последнее, что мы можем сделать сегодня в программе «Дифирамб». Спасибо тебе огромное.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, спасибо за беседу.
М.КОРОЛЕВА: Так, видишь, получается, что о творчестве-то мы поговорили мало, все больше о политике. Но, может быть, настанет время, когда можно будет не говорить о политике.
И.БОГУШЕВСКАЯ: Жаль только жить в эту пору прекрасную...
М.КОРОЛЕВА: «Улетаю», Ирина Богушевская. Счастливо.
И.БОГУШЕВСКАЯ: До свидания.
(звучит песня)