Иосиф Райхельгауз - Дифирамб - 2012-06-10
К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Дифирамб». В кои-то веки вообще в такой передаче мы встретились с нашим гостем замечательным. Он удивился очень. (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не, мы встречались, но как-то давно, действительно.
К.ЛАРИНА: Обычно в каких-то жарких дискуссиях встречаемся, да? А сейчас все про вас будет исключительно сегодня. Наконец-то. У нас в студии Иосиф Райхельгауз. Здравствуйте, Иосиф Леонидович, приветствую вас.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Здравствуйте, дорогая... Сейчас я подумал, какое же у Ксюши отчество?
К.ЛАРИНА: Андреевна.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Дорогая Ксения Андреевна. Простите, пожалуйста.
К.ЛАРИНА: Да, очень приятно, да-да-да. Отчество простое, да. На нем вся русская земля держится. (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, у меня тоже отчество – ничего сложного нет.
К.ЛАРИНА: Дорогие друзья, мы в прямом эфире, поэтому все для вас. Напомню номер SMS еще раз +7 985 970-45-45. Я открыла здесь в Живом Журнале блог Иосифа Райхельгауза. Я уже сказала Иосифу Леонидовичу, что я читаю просто как роман, всегда жду новых записей. Вот, последняя запись по времени, буквально совсем свежая, посвящена она гастролям в Одессе, которые недавно прошли, из которых вернулся театр. И первый вопрос, как я обещала (наши слушатели тоже интересуются), о здоровье Ирины Алферовой, которая там получила травму, мягко говоря, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, она там сильно сломала ногу прямо во время спектакля. Мало того, мы сделали антракт в неустановленном Чеховым месте, приехала «Скорая помощь», заморозила ногу, Ирочка доиграла спектакль до конца с шинами там, с врачами за спиной. И потом ей сделали довольно сложную операцию.
К.ЛАРИНА: Она, прям, ходила со сломанной ногой во время спектакля?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, мы ее там посадили в коляску Сорина – там есть такая инвалидная коляска (оказалась на сцене). Сорин-то уже не сидел в коляске.
К.ЛАРИНА: А люди видели в зале, что случилось непредвиденное?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Люди видели и, вы знаете, они отдали должное, действительно, мужеству. Там прямо потом все газеты одесские, все телевидение, все: «Вот, что значит народная артистка. Она не могла не играть, потому что зал был переполнен народом». И, действительно, она доиграла до конца. Дальше сделали операцию, положили гипс. Очень сложный оказался перелом. Мало того, через 2 дня Ира, закрывая гастроли, сыграла. Мы там 6 премьер играли, 6 спектаклей разных и она последний спектакль («Медведь» Быкова) сыграла уже просто в коляске. Ее привезли на «Скорой помощи» и потом увезли. Я просто репетировал еще и она танцевала на этом кресле, пыталась встать на одну ногу и стоять на одной ноге.
К.ЛАРИНА: Отчаянная артистка.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да, да. Ну вот сейчас она в Москве, естественно, и уже, в общем-то, прошло несколько дней. Я надеюсь, что все это пройдет. Во всяком случае, мы почти каждый день с Ирочкой разговариваем. Извини, я так говорю «Ирочка», я все хочу сказать «Ирина». Мы – однокурсники, и она играла в моих студенческих работах и я знаю с 16-ти лет, страшно сказать. ГИТИС. Ну вот. И она собирается в июле... Мы до середины июля еще работаем (театр), и она собирается в июле уже играть. Хотя, я думаю, что, все-таки, театр не стоит жизни, и нужно лечить ногу. Надеюсь, что все будет нормально и в следующем сезоне она все свои спектакли будет играть. У нее много названий там, все такое.
К.ЛАРИНА: Ну, раз мы начали с Одессы, давайте мы про Одессу и поговорим. Для тех, кто не знает, Одесса – это родина Иосифа Райхельгауза, поэтому это не просто так поехал поиграть спектакли, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, мы туда регулярно ездим. Там одесский театр, одесский ТЮЗ, мы его переоборудовали за 2 недели до начала гастролей, там работала наша постановочная группа, мы там провели новые радиолинии, установили световую аппаратуру, сделали так, что в зрительном зале стали меняться кресла, меняться со сцены. Ну, то есть так, как мы играем у себя некоторые спектакли внутри зала. А мы туда повезли, еще раз говорю, вот и «Подслушанное, подсмотренное, незаписанное», и «Медведя», и как раз Ирочкину последнюю премьеру «Ночь с незнакомцем». То есть мы играли там так же, как играли здесь, в таком же пространстве.
К.ЛАРИНА: Вы очень смешно там говорите про местную театральную критику у себя в Живом Журнале.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (смеется) Да.
К.ЛАРИНА: Понятно, что каждый раз, когда артист или режиссер открывает газету, особенно во время гастролей, очень хочется прочесть что-нибудь про себя, что называется, про то, как воспринимают его спектакли. Но чего-то я так поняла, что там проблемы большие с театральной критикой. Одного театроведа насчитал только Райхельгауз в городе Одессе.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (смеется) На самом деле, вы знаете, нет. Вот сейчас вдогонку пришли статьи еще одного театроведа, и очень грамотные, профессиональные статьи. Мы туда, ведь, еще возили спектакль выдающегося украинского режиссера Андрея Жолдака «Москва. Психо». И я-то думал, что как-то в Одессе совсем спектакль не воспримут, а его очень даже восприняли, просто очень. Вообще я очень доволен гастролями и должен сказать, что да, там есть некий критик (там как-то ее фамилия Гудымба или Гудыба, что-то такое). Но она, к сожалению, безграмотна, ну что делать.
К.ЛАРИНА: Гудыма.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Гудыма, да. В основном, все-таки, очень хорошая пресса, очень много откликов телевизионных, радио. А самое главное, зритель. Ведь, самое главное – это люди, которые...
К.ЛАРИНА: А у них театр вообще есть свой?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: В Одессе?! Одесса – это миллионный город. Простите, я сейчас за Одессу буду...
К.ЛАРИНА: Нет, я в высоком смысле этого слова. Я знаю, что театров там много.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Скажу очень коротко.
К.ЛАРИНА: Уровень какой?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Потому что это отражает и российскую ситуацию театральную. Значит, когда я был молод и когда я там родился и жил, и работал артистом одесского ТЮЗа в возрасте 16 лет, кстати, придя работать вместо поступившего во ВГИК Николая Николаевича Губенко (я донашивал костюмы)...
К.ЛАРИНА: «Последний жулик».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: ...где было написано «Губенко» на обуви, на головных уборах. Так вот в это время там работали выдающиеся режиссеры. И когда говорили «Русский театр», конечно, это был театр Владимира Владимировича Бортко, папы Володи Бортко, вот, потрясающего режиссера, который уехал из Москвы и сделал в Одессе грандиозный театр. Или, скажем, Одесская оперетта – это был театр Матвея Абрамовича Ошеровского, это была лучшая оперетта в стране. То есть тогда театры назывались... Или, там, ТЮЗ – это Володя Пахомов, или украинский театр, такой, великий украинский режиссер Василь Степанович Василько. То есть тогда театры определялись именами режиссеров так же, как они сегодня определяются в Москве. А сегодня театры определяются именами директоров. То есть вы называете театр, вам тут же говорят «Копайгора» – вот, он руководит Русским театром, он знает, как получать русские деньги, он знает, как морочить голову тем, кто отвечает за дружбу украинского и российского народов, и он устраивает псевдофестивали. То есть все равно директор, директор, директор. И директор, естественно, выбирает репертуар, директор, естественно, назначает артистов. Театры директоров.
К сожалению, то же самое происходит сегодня во всей русской провинции. Директора, которые еще вчера могли быть директором, не знаю там, тюрьмы или овощной базы, или гастронома, сегодня...
К.ЛАРИНА: То есть театр как коммерческое предприятие.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, театр как фирма. Как фирма. И директор говорит: «Так, вот на это будут ходить, на это не будут». Он сам знает, он говорит, что надо легкую веселую комедию, чтобы было людям, зачем сюда приходить. И резко, естественно, снижается уровень театрального искусства в России.
К.ЛАРИНА: Поэтому, конечно, для них это глоток свежего воздуха, когда с Москвы приезжает театр. Настоящий.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Мало того, когда-то каждый московский театр... И я это многократно проделывал с «Современником», где работал сразу после ГИТИСа много лет и прекрасно работал. «Прекрасно» в смысле это великий театр, и я счастлив, что я там работал. И мы уезжали каждое лето на месяц.
К.ЛАРИНА: На большие гастроли.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Это мог быть Екатеринбург, Иркутск, Рига, Таллин, Вильнюс, Киев. И это все, извините, это все огромные гастроли часто на двух площадках. Там мы в «Одессе» играли с «Современником» одновременно в Оперном театре и в Украинском. И по 2 спектакля каждый день. А сегодня все эти огромные гастроли прекращены так же, как и в России, и поэтому до Одессы доезжают московские антрепризы, которые здесь стыдно произносить. Они здесь не произносятся. Какая-нибудь «Роза с неприятным запахом». Ну как вот?
К.ЛАРИНА: Мне больше нравится «Шашни старого козла».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А «Шестеро в одной пижаме»? А «Кто последний за любовью»?
К.ЛАРИНА: «Торговцы резиной».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: О! Подождите, это я...
К.ЛАРИНА: «О!» Любимый спектакль. (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, я видел просто одна артистка, моя любимая, моя подруга...
К.ЛАРИНА: И моя тоже.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Одна артистка... Я приехал к Жене Гришковцу в Калининград и вдруг увидел огромный плакат, где было написано так. Спектакль назывался так: «Резиновое изделие одноразового использования в двух актах». Ну, я приехал, говорю: «Ну, как ты можешь под это ехать? Вот, как ты можешь? Ну, как тебя?..»
К.ЛАРИНА: И чего говорит?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ничего не говорит. Говорит, что «ты мне платишь за месяц столько денег, сколько там платят за один вечер. Всё. А у меня дети, а у меня...» Ну, вот это она и говорит. А поскольку, естественно... Не буду рассказывать. Естественно, антреприза бандитская, естественно, финансирование культуры... Ну, всё, надо остановиться, потому что это можно отдельно, долго. Это другая передача.
К.ЛАРИНА: А что вы имеете против нового министра культуры? Я иду по одной записи только, по одной.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Так.
К.ЛАРИНА: Что вы имеете против? Смотрите, я хочу процитировать. Это же публичная запись, да? «Нам назначили министра культуры, который, возможно, писатель и историк, но совершенно определенного толка. И ничто в его доблестной творческой биографии не указывает на то, что он близок к проблемам современной культуры. Я, конечно, не застал наркома Анатолия Луначарского, - пишет Райхельгауз, - но зато застал Михаила Швыдкого, доктора искусствоведения, который прекрасно разбирался в драматическом театре, музыке, литературе».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Могу сказать, что Михаил Швыдкой, которого я очень хорошо знал и знаю, он понимал, чем он руководит. Это очень важно. Он понимал... Вот только что я к вам ехал и я слушал передачу о введении в школе закона о воинской обязанности. И я увидел человека, который выходил. Милый симпатичный человек, я его могу видеть там где-нибудь на даче с ветром навоза, он бы там усаживался. Он – дилетант, это видно и понятно по тому, как он разговаривает. Так вот Швыдкой – высокий профессионал. Я Швыдкого как пример – это не значит, что там... Я думаю, что в нашей очень талантливой стране министра культуры, который будет понимать расклад всей культуры – театр, извините, музыка, культура как поле для взращивания и той же самой идеологии, и того же самого быта... Я понимаю, что это человек, который должен этим быть озабочен. Министр, о котором мы говорим и которого я тоже у вас вчера слышал, образованный, внятный, замечательный. Но он... Я вижу, с чего он начал. Я вижу, что...
К.ЛАРИНА: Он еще не начал.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Начал! Вы не представляете. Начал! У нас же очень много проектов в театре. У нас проект «Действующие лица», где мы проводим...
К.ЛАРИНА: У него там еще нет человека по театрам.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Так вот уже есть вопросы и уже есть ответы, и уже подчиненные что-то рассказывают, и уже есть такой же друг вашего радио Капков, министр московской культуры, который за 1,5 года не собрал ни разу главных режиссеров и художественных руководителей московских театров. Ни разу! Зато многократно уже собирал очень определенных деятелей театров, очень определенных режиссеров за круглым столом с повесткой дня «Что нам делать с московскими театрами?»
К.ЛАРИНА: Каких, интересно, он собирал?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Каких собирал?
К.ЛАРИНА: Сейчас, подождите, после новостей. Мне интересно. Потому что Сергей Капков меня волнует пока гораздо больше, чем министр культуры РФ, потому что мне как раз кажется, что здесь какие-то перспективы, все-таки, обозначены. Для меня, например, очень показательная была история с назначением Олега Меньшикова – мне кажется, это очень позитивный случай. Как и многие другие.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И мне кажется, что это позитивный случай.
К.ЛАРИНА: И то, что он слышит и с ним можно говорить. И то, что министра культуры Москвы можно увидеть на спектаклях театров, в которые никогда в жизни не приходил никакой министр. Понимаете?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Значит, предыдущий министр культуры был на всех премьерах нашего театра. Нынешний министр культуры не был ни на одном спектакле.
К.ЛАРИНА: Да, зовем.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, а что значит «зовем»?
К.ЛАРИНА: Значит, во-первых, Сергей Капков нас сейчас слышит.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не знаю.
К.ЛАРИНА: Да. Я знаю.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не знаю. Я многократно к нему обращался, меня он не слышит.
К.ЛАРИНА: Сейчас узнаем.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Извините. Может, я слишком стар, может, я слишком одиозен?
К.ЛАРИНА: (смеется) Сейчас узнаем.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Хотели поговорить про Райхельгауза, а в итоге говорим про чиновников опять. Ну что ж такое? Опять автомат Калашникова у нас получается.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Давайте не будем.
К.ЛАРИНА: Нет, давайте уж закончим эту тему.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, давайте, пожалуйста.
К.ЛАРИНА: Тем более, что вы, все-таки, человек профессиональный, опытный. Тогда давайте сформулируем. Вот, чем должен заниматься в данной ситуации, сегодня, в июне 2012 года министр культуры Москвы? Вот, давайте так ограничимся, Москвой.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Министр культуры Москвы, естественно, распределяет те небольшие, как я понимаю, деньги, которые ему поручило распределять правительство Москвы. И распределяя эти деньги, он, к сожалению к огромнейшему, эти деньги распределяет, исходя из своего личного вкуса, из своих личных пристрастий, из своих личных общений и контактов.
Значит, предыдущий министр культуры Москвы – он пытался создавать какие-то там советы, собирать главных режиссеров.
К.ЛАРИНА: Я была в одном таком совете.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да я тоже был. И не в одном.
К.ЛАРИНА: Такая всё фигня.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да, да. Но тем не менее. Извините, пожалуйста, я могу говорить только о своем театре, потому что я говорю изнутри этого театра. Мы проводим огромнейший фестиваль «Действующие лица», самый крупный (извините, вы – член жюри), самый крупный конкурс драматургии на русском языке. Мы проводим огромный фестиваль «Класс молодой режиссуры» с колоссальным количеством молодых режиссеров, которые запускают работы, показывают их, отбирают лучшие, выпускают спектакли. Это колоссальная работа, она не меньше, чем, там не знаю, в Театре DOC или в театре «Практика», или в Центре Казанцева.
Мы проводим ежегодные уже 15 лет с тех пор, как нет с нами Булата Шалвовича Окуджавы, проводим ежегодные огромные фестивали Булата Окуджавы. Мы проводим бесконечные с каналом «Культура» вместе клубные вечера. Это кроме 4-х премьер в год. Мы получаем деньги на половинку премьеры в год или на одну половинку, мы все время не получаем... Ну как сказать? Не получаем никакого интереса ко всему этому. И я все понимаю, мы же не частный театр. Но если мы – государственный театр, я хотел бы за уже полтора...
К.ЛАРИНА: А вы – московский театр или федеральный?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно. Мы – московский государственный театр. Поэтому я сравниваю с предыдущими чудовищными, плохими, такими-сякими... Но Юрий Михайлович Лужков очень хорошо знал, что происходит в театре «Школа современной пьесы», где работают 12 народных артистов России, 9 заслуженных и несколько молодых. Я понимаю, мы звания тоже не пишем и я сейчас так разговариваю, я немножко... Вот, я сам слышу себя со стороны как...
К.ЛАРИНА: То есть вам не хватает внимания со стороны московского чиновничества.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мне не хватает реального. Если они хотят руководить и соотносить нас с ситуацией в московской культуре, нас с ситуацией в московских театрах. Вот, мы бьемся головой об стенку, у нас заморожено строительство. Мы строили, мы там снесли одно здание, там, длинная история, мы прошли много-много лет все градостроительные советы и так далее, и так далее, и так далее. В результате вот сейчас есть заморозка, и уже я вижу, как подбираются к этому лакомому кусочку земли, как в результате вот это потрясающее место Москвы, в котором мы сейчас живем, в Зимнем бывшем Эрмитаже, где и Чехов, и Чайковский, и Достоевский, и все-все-все бывали, сегодня это полуразрушенное здание, которое мы из последних сил поддерживаем. И уже много-много лет не получаем никаких денег даже на косметический ремонт. Деньги я много лет собираю у своих, извините, богатых друзей, у попечительского совета. Это ненормально, это же не мой частный театр. И когда я прошу заменить кресла, которые просто, ну, 20 лет стоят и валятся, и там нет на них живого места, я прошу это, потому что придут зрители, которые, извините, платят налоги тому же правительству Москвы, и так далее, и так далее, и так далее.
К.ЛАРИНА: Ну, у него же нет денег.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У него есть деньги на что-то, чем он занят. И я вижу, на что.
К.ЛАРИНА: На что?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Он – приверженец современной культуры. Это прекрасно. Он – приверженец современного театра. Это замечательно. Но, может быть, ему зайти один раз на заседание кафедры режиссуры ГИТИСа, где сидят многие главные режиссеры Москвы и обсуждают профессиональные интересные проблемы?
К.ЛАРИНА: Ну, давайте позовем.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да не хочу.
К.ЛАРИНА: Давайте предложим.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я много раз пытался звать. Знаете, вот эта вот история с Васильевым – она невероятно показательна.
К.ЛАРИНА: Ну, вот это надо объяснить. Подождите. Объяснить, потому что Сергей Капков буквально в нашем же эфире... Он был у меня в эфире буквально через неделю после назначения своего, и одна из сенсационных вещей, которая прозвучала в этом эфире, когда он сказал, что его задача – он хотел бы вернуть Анатолия Васильева обратно в страну, в свой театр.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И вот по этой ситуации понятен абсолютно Сергей Капков. Значит, когда он это сказал, я через день, услышав вашу передачу, позвонил моему другу и однокурснику, с которым прожита целая жизнь, великому режиссеру современности Анатолию Александровичу Васильеву. Сказал: «Толя, тебя зовут в Москву». Он говорит: «Пока меня никто никуда не зовет». Прошло еще некоторое время, он приехал в Москву, говорит «Да, вот сейчас со мной будут встречаться».
К.ЛАРИНА: У него, кстати, юбилей был недавно.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: С ним встретились. Ему сказали, там, то здание, не то, вот возьмите сначала это, потом возьмите то, потом еще что-то. Я в это время уговорил его провести мастер-класс со своими студентами. В это время счастливы были наши друзья и коллеги, что Васильев оказался здесь рядом. Прошло больше года. Где Васильев? Он руководит театром? Нет. Он не руководит театром. И не будет руководить. А театром руководят опять все те же меньшие чиновники, которые, видите ли, знают, как им быть со Школой драматического искусства, которая гордость нашей страны в театральном пространстве Европы и мира. Это вот один из примеров. У меня таких примеров, к сожалению, десятки.
А при этом все время... Я не хочу называть фамилии, потому что я этих режиссеров тоже уважаю. Но, в основном, собирают режиссеров, которые не руководят театрами, не хотят ими руководить, которые живут по принципу проектов, рассказывают, что все театры, правильно бы всех этих мастодонтов уничтожить. Ну, я, наверное, уже теперь, поскольку у меня там некий юбилей, тоже вхожу в это, как бы...
К.ЛАРИНА: Вы прекрасно выглядите.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: ...Но я найду себе работу.
К.ЛАРИНА: Не надо, не надо.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я отказываюсь. Извините, я просто... Вы знаете, да? Я поставил спектакли в крупнейших театрах мира, и в Нью-Йорке, и в Тель-Авиве, в Национальном театре, в Национальном театре Турции и в Женеве. Ну, буду бесконечно перечислять. И каждый театр, в котором я ставил, говорит «Давайте поставим следующий». И каждый университет, где я преподаю, говорит «Пожалуйста, читайте лекции дальше». Значит, я найду, чем заниматься. Я книжки буду писать.
К.ЛАРИНА: А почему вы решили, что от вас оказываются?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У меня есть ощущение, что не нужен этот театр, что не нужны, извините, штатные артисты нашего театра – Татьяна Васильева, Ирина Алферова, Володя Кочан, Альберт Филозов, Володя Шульга, Юра Чернов. Я называю только народных артистов. И Сергей Юрьевич Юрский играет у нас 3 названия. Ну, я буду сейчас бесконечно. Там Лев Константинович Дуров – мы счастливы, когда он... Вносим его на руках в наш театр. И они играют много лет, и спектакли идут, извините, «Пришел мужчина к женщине» 23 сезона, со дня основания театра. Там «Фрак» идет, «А чой-то ты во фраке?» 20 сезонов. И на гастроли нас зовут, и на фестивали нас зовут, и в это же время мы никому не нужны в Москве. У меня абсолютное ощущение.
К.ЛАРИНА: То, что вы не нужны, вы делаете вывод по какой причине?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мы делаем вывод, потому что моя администрация, моя дирекция по разным вопросам все время обращается в управление культуры, и мы почти на все получаем отказ. Мы должны были ехать на гастроли в Одессу. Я все понимаю, что мы прогораем, потому что все не выгодно, там фуры, декорации... Да, антрепризу легче провести. И кого я прошу о помощи? Я прошу Михаила Швыдкого: «Миша, помоги». Михаил Швыдкой пишет бумагу все в то же наше управление культуры, которое дает денег на дорогу, там не полностью, но, все-таки, дает. Спасибо. Вот сейчас могу сказать «Спасибо». Это впервые за полтора года мы что-то получили от родного управления.
Бесконечные проверки. Год тому назад сидела мощная комиссия из бездарных теток (вот еще могу сказать) и спрашивали: «А почему ваш водитель не заплатил за бензин, не взял талон?» Мотали театр так, что невозможно. Прошел год, сейчас точно такая же проверка. В гримерной Тани Васильевой... Я позавчера зашел к ней на спектакль, в гримерной стоят стол, что-то еще, чайник какой-то. Я говорю: «Таня, что здесь происходит?» Она говорит: «Ну, это в моей гримерке днем работает комиссия, которая опять изучает, правильно или неправильно работает театр». В театр несут, из театра не несут. Вот, в моем театре точно из театра никто ничего... Что они хотят проверить? Чего они хотят узнать?
К.ЛАРИНА: Иосиф Леонидович, мы уже все сделали сегодня.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Простите.
К.ЛАРИНА: Вот я открыла портрет Сергея Александровича Капкова, чтобы было к кому обращаться. (все смеются)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Слушайте, не надо. Давайте прекратим это.
К.ЛАРИНА: Сергей Александрович Капков, я смотрю в ваши глаза и хочу...
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я его не видел в жизни живьем никогда.
К.ЛАРИНА: Вот посмотрите, какой красивый. Вот он.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, может, он и красивый, это оценивать...
К.ЛАРИНА: Молодой, красивый, умный, талантливый человек.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Дай бог. Пока не разговаривал, не видел, не слышал.
К.ЛАРИНА: Сергей Александрович Капков, смотрю в ваши глаза и предлагаю вам встретиться с главными режиссерами московских театров для того, чтобы обсудить все насущные проблемы, в том числе и те...
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да Лужков 3 раза в году встречался! 3 раза!
К.ЛАРИНА: Да бог с ним уже, с Лужковым. Его уже нету.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, был мэром и 3 раза встречался каждый год. Извините, ну? Я уж не говорю про нынешнего мэра. А тут...
К.ЛАРИНА: Давайте мы сейчас решим эту проблему. Мы хотим официальной встречи.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У меня проблемы нет – я работаю.
К.ЛАРИНА: Ну, мы хотим встретиться с Капковым или нет?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Готовы. (смеется)
К.ЛАРИНА: Всё, решили. Значит, внимание. 12 июня – это день, как известно...
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: День России.
К.ЛАРИНА: России.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот на этом давайте и остановимся.
К.ЛАРИНА: Но кроме этого это день Иосифа Райхельгауза, которого угораздило отмечать свой день рождения именно в этот день. Ну, кстати, когда он родился, еще не было дня России.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не было, да.
К.ЛАРИНА: А был только день Иосифа Райхельгауза.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, так случилось, да. Ничего в этом чрезвычайного.
К.ЛАРИНА: Но я к чему это говорю? Я просто... Понятно, что мы не поздравляем заранее, но я знаю, что там не будет такого традиционного вечера юбилейного. А Иосиф Райхельгауз выйдет на сцену родного театра в роли артиста в спектакле «Подслушанное, подсмотренное», да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Да-да-да.
К.ЛАРИНА: Что это такое? Расскажите.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Это...
К.ЛАРИНА: Ну, про спектакль давайте скажем чуть-чуть.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, спектакль – это такой жанр, возникший в нашем театре несколько лет назад, поскольку моя мастерская в ГИТИСе режиссерская и актерская вся насыщена педагогами, то есть в этой мастерской преподает Филозов, преподает Оля Гуселетова, преподает Саша Галибин... То есть я говорю «Саша». Это все народные и заслуженные.
К.ЛАРИНА: Галибина вообще как выкинули. Вот вам, пожалуйста. Это было при прежнем руководстве. Просто выкинули человека! Он не успел даже «Мама» сказать. Понимаете?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Понимаю.
К.ЛАРИНА: Пришел человек с программой в Театр Станиславского.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну вот я его тут же пригласил на работу.
К.ЛАРИНА: Ну, спасибо вам за это.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я многих приглашаю.
К.ЛАРИНА: А нужно было, чтобы он в театре оставался работать.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно. Безусловно. Безусловно. Вы совершенно правы. Но сегодня, к сожалению, вот таких примеров и в ту, и в другую сторону огромное количество. Я считаю, что вообще вот такой институт подготовки художественных руководителей – его следует создать. Сейчас создана некая такая, не знаю как ее назвать, группа, студия, которая готовит администраторов, будущих директоров для московских, российских театров (вот там из нашего театра тоже есть один). Ну, дай бог, чтобы это все правильно и хорошо закончилось, то есть чтобы были люди, которым можно что-то доверять. Но сегодня, ведь, выпускники, режиссеры нашей кафедры, кафедры режиссуры – они не хотят быть художественными руководителями.
К.ЛАРИНА: А почему?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А потому что невозможно. Потому что я занимаюсь, к сожалению... Вот я в этом году выпустил 2 премьеры. Это очень много для московского худрука. Но каждый рабочий день я 30% занимаюсь творчеством, извините, артистами, репетициями, какими-то нашими творческими делами и проектами, и 70% я занимаюсь административными делами, к огромнейшему сожалению.
К.ЛАРИНА: Ну подождите, у вас замечательный директор есть. Вам-то можно как раз порадоваться, что у вас хороший директор.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да у меня вообще, у нас в театре замечательная команда. У нас замечательный директор, у нас замечательный главный художник, прекрасный завлит, замечательный директор... Ну, там все на месте. Тем не менее, это очень трудное дело. Сегодня 150 сотрудников театра, и каждый из них должен понимать, чем и зачем мы занимаемся сегодня, завтра, послезавтра.
К.ЛАРИНА: Можно задам вам страшный вопрос?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: Все-таки, время-то другое, и вы это как никто знаете. Вы это время принимаете, насколько я понимаю. Я имею в виду время, которое постсоветское, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Счастливейшее время. Конечно. Безусловно.
К.ЛАРИНА: А система осталась та же, если говорить о системе существования репертуарного театра. Может быть, вы прекратите уже эту историю? Может быть, действительно, перейти на другую какую-то форму управления?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Расскажу. Я вас очень люблю много лет. Я с вами принципиально не согласен. Репертуарный театр – великое, прекрасное достижение российского театра как и образование российское, как и литература театральная, как...
К.ЛАРИНА: В чем его величие на сегодняшний день, скажите?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: В том его величие, что... Сейчас. Я сейчас вернусь к вопросу, в чем его величие. Просто вы правы, что система формирования репертуарного театра, расформирования репертуарного театра...
К.ЛАРИНА: Система управления.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: ...система управления, система его вообще жизни, планирования, организации и контроля – вот это все следует реорганизовать. А сама идея репертуарного театра – к этой модели стремится, в общем-то, мир. И извините, как только открыли вот эту калитку в 90-х годах, мы заполонили мир. Не было города, где не ставил бы русский режиссер. У меня байка есть смешная, как я получал государственную премию Турецкой республики, когда мне позвонили, сказали, что «вы номинированы (надо развеселить зрителей), вы номинированы на государственную премию». Я говорю: «А кто еще?» Мне говорят: «Ну, там 5 режиссеров». Я говорю: «Я не поеду. Вы что? Вы же турку отдадите». Говорят: «Да перестаньте! Там один турок, а остальные – русские». Я говорю: «А кто еще? С кем я?» Мне сказали: «Ну как? Тут вот за спектакль номинирован Леонид Ефимович Хейфец, Роберт Стуруа, Кама Гинкас, ну вот и Иосиф Райхельгауз». Вот я очень горжусь, такая русская чудесная компания. Я получил, я, кстати, лауреат государственной премии Турецкой республики.
К.ЛАРИНА: Прекрасно. Если что, есть куда поехать. (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Помните, у нас был «Культурный шок» с вами, когда выяснилось, что я преподавал в Тегеранском университете. (смеется)
К.ЛАРИНА: Да-да-да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Сейчас тоже кто-то услышат.
Так вот. Конечно, театр в отличие от кино – это ансамбль, театр в отличие от кино – это команда, это компания.
К.ЛАРИНА: Вы же собирали свой театр, когда он начинался, это же не был репертуарный театр в том понимании, в котором он существовал до этого.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Абсолютно репертуарный театр.
К.ЛАРИНА: Но это все равно была команда.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А вот смотрите, как он собирался. Там была Полищук и Филозов. И они вдвоем начали играть. Нам понадобился третий, и мы позвали Алексея Васильевича Петренко и сыграли «А чой-то ты во фраке?» Нам понадобился четвертый и пятый, мы позвали Володю Кочана. Эти люди, вот, все – один к одному, один к одному. И сегодня я репетирую в такое удовольствие. Я сегодня в этом театре могу сказать артистам «Не знаю. Надо подумать. Давайте попробуем». Я могу прийти на репетицию и сказать: «Вы знаете, вот все, что мы делали несколько дней...»
К.ЛАРИНА: Но это ваше. Иосиф Леонидович, это то, что вы собирали своими руками.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Естественно. Так, так и должно быть, так и должно быть.
К.ЛАРИНА: Хорошо. А, вот, как погорел Галибин? Когда человек пришел, его назначили новым главным режиссером, он приходит в чужую квартиру, в которой давно уже все лежат, понимаете, в этой грязи. Им хорошо, им прекрасно.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Так виновны не они, а те, кто ими управляет. Потому что когда мы пришли в эту же грязь – вспомните, Васильев, Морозов, Райхельгауз - -мы пришли туда же. Этот чудовищный театр, почти все те же люди вели себя так же. Мы за один год поменяли все так, что это стал самый популярный, самый любимый театр Москвы.
К.ЛАРИНА: И чем кончилось? Все равно выкинули.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А кончилось тем, что начальники! Вот, чем кончилось! Все те же начальники посчитали, что это плохо. И это неправильно. Вот, о чем идет речь. И меня лишили московской прописки (я сейчас горжусь до сих пор этим) все те же начальники, которые сегодня не возвращают Васильеву созданный им театр, построенный Лужковым. Еще и еще раз. И они ему его не отдают. Почему, не знаю.
К.ЛАРИНА: Подождите, один нюанс.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот еще один пример, очень короткий. Дима Крымов, который на наших глазах из прекрасного художника стал замечательным режиссером, создал блестящий театр. Он все время за рубежом, он играет на всех фестивалях. Почему ему не дать сегодня театр? Почему? Я к предыдущему начальнику несколько раз ходил с Димой за руку.
К.ЛАРИНА: Какой театр ему вы предлагаете отдать?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Любой.
К.ЛАРИНА: Ну хорошо. И он туда приходит. Представьте себе. Давайте на вашем личном примере.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Давайте.
К.ЛАРИНА: Допустим, вам предлагают возглавить тот же Театр Станиславского сейчас, да? Вот вы туда пришли. И что? У вас нет ни полномочий, ничего. Вам ничего нельзя.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Кто мне дает полномочия?
К.ЛАРИНА: Ни уволить нельзя, ни взять никого нельзя, ни отменить...
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, мы с вами об одном и том же говорим.
К.ЛАРИНА: Ни начать новую жизнь.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Так мы об этом же и говорим, именно об этом. Я же не говорю о том, что не разрешать. Пожалуйста, пусть там будет профсоюз, пусть там будет кто угодно. Но кто-то! А этот кто-то – это, скорее всего, художественный руководитель, которому, да, доверяет начальник. Пожалуйста. Если начальник – мудрый, грамотный, образованный, понимающий, что театр – это не Парк Культуры. Я очень хорошо смотрю на ваш портрет, но все время слышу про какие-то замечательные унитазы в Парке Культуры.
К.ЛАРИНА: Ну, не надо. Ну, не упрощайте человека.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, не упрощаю. А он меня пусть не упрощает. Если он может в наш театр не заходить полтора года и делать вид, что такого театра не существует, то я могу, слушая его рассказы про культуру, понимать, что такое культура и отдых.
К.ЛАРИНА: Ну подождите. Давайте сделаем...
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Или про уличные театры отдельно готов поговорить.
К.ЛАРИНА: Вот, как сделать по-другому? Вот, сейчас пришел, допустим, Олег Меньшиков в Театр Ермоловой. Мне кажется, это очень интересный опыт, как это будет развиваться.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И мне кажется, что это очень правильно.
К.ЛАРИНА: Что он сделал? Сейчас говорят – я, правда, не знаю, не проверяла – говорят, что встреча была драматичная с труппой, потому что он снял чуть ли не 26 спектаклей с репертуара.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну и снял. Ну и что? Да, драматично.
К.ЛАРИНА: Значит, надо дать возможность человеку принимать такие жесткие меры по отношению к труппе?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Надо, надо. Согласен, надо.
К.ЛАРИНА: И дать ему возможность там 3 года реализовать свою программу.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Безусловно, безусловно. Конечно. Но вы знаете...
К.ЛАРИНА: Это больно, это тяжело, это инфаркты, это страдания актеров.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да все больно. Нашему театру – 23 года. За 23 года в театре не было ни одного скандала, связанного с тем, что я кого-то хотел уволить, а кто-то не хотел уйти. Ну, не было. И именно потому, что есть структура театра и есть изначальный договор людей между собой. Значит, такая же структура или же подобная должна существовать в большинстве государственных театров.
К.ЛАРИНА: А на контракты нельзя перевести всех, на срочные контракты?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нормально, прекрасно. Конечно. Мне-то это безразлично. Но нормально, конечно, да.
К.ЛАРИНА: Просто артист – это профессия, которая сопряжена с риском потерять работу.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно!
К.ЛАРИНА: Иначе не имеет смысла ею заниматься вообще.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Согласен, дорогая Ксюша, согласен. Конечно, да. Да, согласен. Согласен. И что отдать Крымову? Я вам сейчас назову 10 театров, которые можно отдать Крымову. Я не хочу обижать своих старших товарищей.
К.ЛАРИНА: И, вот, придет Крымов, допустим, в условный театр имени «N», да? И что? Там сидит труппа, которая 38 лет прекрасно себя чувствовала.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну вы знаете, вот, Крымов – настолько талантливый, настолько мудрый...
К.ЛАРИНА: Все буфеты сдаются в аренду, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Совершенно верно. И начнет наводить порядок. Буфеты из аренды изымет, и зрительный зал переведет в другое пространство, перекрасит как минимум.
К.ЛАРИНА: А банда артистов во главе с народными артистами Советского Союза напишет письмо тому же Капкову, скажет «Пришел бандит. Нас уничтожают».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот для этого Капков и существует. Вот для этого, для того, чтобы услышать артистов, услышать Крымова, услышать коллег.
К.ЛАРИНА: Вон финал какой на Таганке. Как вам нравится?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не нравится.
К.ЛАРИНА: Это же жуть.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Очень не нравится. Я очень люблю Валеру Золотухина – это мой товарищ, я его там вчера или позавчера поздравлял с днем рождения, подписал бумагу. Но это неверно, это чудовищно. Юрий Петрович должен был там жить до того дня, пока он сам, ну, понятно, в общем. До того дня. Это абсолютно его театр, это театр, которым мы, извините, размахиваем так же, как размахиваем, не знаю там, Эрмитажем, Большим Театром и всем остальным. Юрий Любимов – он еще жив. Вы представляете? Это такое счастье. Он жив и он должен жить.
К.ЛАРИНА: Пришел на тихую мирную передачу Райхельгауз.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Он должен жить в своем доме, а не быть изгнанным. При всем моем уважении к театру, где я провел несколько замечательных лет.
К.ЛАРИНА: Давайте про жизнь-то дальнейшую поговорим.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Давайте. Все хорошо.
К.ЛАРИНА: Удивительный человек, да? Устроили какой-то скандал в прямом эфире. (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (смеется) Это вы устроили. Вы что? Я хотел тихо, нежно все позвать в «Школу современной пьесы».
К.ЛАРИНА: Такой пришел улыбчивый, мирный, книжку мне подписал.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: Книжка вышла в Одессе.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: В Одессе. «Одесская книжка» называется. Вот, ее в Москве нет в продаже. Может, будет через некоторое время.
К.ЛАРИНА: На самом деле, я вопрос-то один только успела задать. А что будет 12-го числа на сцене? Что за сюжет? Сюжет называется «Юбилей». Главный герой – Иосиф Райхельгауз.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, у нас идет спектакль, который мы сочинили с Женей Гришковцом. Спектакль называется «Подслушанное, подсмотренное, незаписанное». Это импровизация, там артистам даны только сюжеты. И сюжеты эти разыгрывают артисты, извините, своими словами.
Есть один сюжет, который называется «Юбилей». Его играет Филозов. Вот, 12-го я поменяюсь с Филозовым. Мало того, я ничего не знаю из тем, на которые мне придется импровизировать, я ничего не знаю о партнерах, я ничего не знаю о ситуации, которая... Мало того, готовят это мои студенты-режиссеры моей мастерской, и я им сказал «Ну, хоть одну репетицию проведите со мной». Говорят: «Нет. Вот, вы выходите на сцену, вот, вы говорите всем артистам «Импровизировать», вот, будете сами импровизировать».
К.ЛАРИНА: А! То есть они будут над вами издеваться?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Естественно.
К.ЛАРИНА: А. Это прелестно.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Естественно. И я буду весь спектакль импровизировать в предлагаемых... Я даже не знаю. Вот там же все время кто приходит, кто не приходит (есть изображения). Вы видели спектакль? Нет?
К.ЛАРИНА: Нет.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А, нет? Ну, не буду рассказывать сюжет.
К.ЛАРИНА: Ну, посмотрю 12-го числа.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да? Я буду очень рад. Вот, не знаю совсем ничего и поэтому буду совершенно импровизировать так же, как просил это делать своих артистов и студентов.
К.ЛАРИНА: Ну что? Мы должны уже заканчивать нашу программу. Я надеюсь, что она не останется безответной. Сегодня было много произнесено слов, которые ждут, естественно, какого-то отклика и я уверена, что отклик будет (я опять смотрю в честные глаза Сергея Александровича Капкова). (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да что ж такое! Это Культурный шок, это другая передача.
К.ЛАРИНА: Иосиф Леонидович, я вас не поздравляю, я вас обожаю и люблю, и в том числе обожаю и люблю и за это, за то, что сегодня у нас получилась такая передача, очень нервная, острая и важная. Спасибо вам большое.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Спасибо, что позвали.
К.ЛАРИНА: Хорошего вам дня 12-го числа, ну и, естественно, чтобы никто настроение вам не портил.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Спасибо.
К.ЛАРИНА: Я вас люблю, поздравляю с наступающими праздниками.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Спасибо, дорогие.