Вениамин Смехов - Дифирамб - 2012-05-27

К.ЛАРИНА: Вот, никогда у нас в анонсах почему-то звания не пишут.

В.СМЕХОВ: А у меня нет звания.

К.ЛАРИНА: Опять нет?!

В.СМЕХОВ: Я сказал. Да вы что?

К.ЛАРИНА: Да что ж такое. Даже «Бурановские бабушки» уже звание получили. (смеется)

В.СМЕХОВ: Так вот поэтому я... Нет, когда нам давали, мы брали, то есть готовы были. Но нам отменяли. А потом, когда пришло время...

К.ЛАРИНА: Нет?

В.СМЕХОВ: Нет, нет.

К.ЛАРИНА: Человек без звания у нас в студии, артист, режиссер, писатель, публицист. Кто еще?

В.СМЕХОВ: Мы что, начали, что ли?

К.ЛАРИНА: Да, конечно.

В.СМЕХОВ: А. Сегодня у микрофона Ксения Ларина.

К.ЛАРИНА: Писатель, конечно же. Очень люблю писателя. Это Вениамин Смехов. Я думаю, что все уже узнали этот чарующий голос. Здравствуйте, Вениамин Борисович, приветствую вас.

В.СМЕХОВ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Действительно, нет звания и это какой-то ужас просто. Вы правы.

В.СМЕХОВ: Ужас для звания?

К.ЛАРИНА: Да, наверное, не надо.

В.СМЕХОВ: Да, я его обездолил.

К.ЛАРИНА: Зачем, главное, оно?

В.СМЕХОВ: У Экклезиаста сказано, Ксюша, «Доброе имя дороже звонкой масти». О как красиво.

К.ЛАРИНА: Красиво.

В.СМЕХОВ: Давно сказано, а вечно живет.

К.ЛАРИНА: Дорогие друзья, мы в прямом эфире, поэтому все для вас. Номер SMS +7 985 970-45-45, а телефон, напомню, 363-36-59. И у нас сегодня не просто беседа о прекрасном, у нас сегодня есть и подарки для вас. У нас есть 3 пары билетов на спектакль «12 месяцев танго», который пройдет на сцене Театрального центра на Страстном, 20 июня – именно на это число у нас сегодня есть пригласительные билеты. Что нужно для этого сделать? Для этого нужно просто на SMS в течение нашей программы присылать ваши вопросы Вениамину Смехову. В конце передачи он лично выберет 3 самых интересных вопроса, и вы у нас получите билеты на этот спектакль. Ну, естественно, к москвичам, прежде всего, обращаюсь. Ну, собственно, вопросы можете присылать откуда угодно, ради бога.

Да, действительно, 20 июня в Театральном центре на Страстном, а завтра, 28 мая – на сцене театра под руководством Армена Джигарханяна на Ломоносовском проспекте. Да я думаю, что стоит тогда с этого начать, про этот спектакль несколько слов сказать, тем более, что он был у нас практически... На наших глазах он создавался, да?

В.СМЕХОВ: Ну да. Это было больше года назад. Первый спектакль, или первое представление было в Доме музыки. И это было синтетическое чудо для меня. Потому что я давно уже сам по себе, и с театрами завязал, потому что хорошее было все уже...

К.ЛАРИНА: Все в прошлом было хорошее.

В.СМЕХОВ: В прошлом, и оно со мной все время. Как призывает Петр Наумович Фоменко, лучше любимейший навсегда человек искусства и жизни. Надо идти спиной вперед. Вот, прошлое – это и есть настоящее.

Значит, поэтому «Польское танго», которое оказалось ровесником русского Серебряного века, и все там есть в этом спектакле. И, вот, за эти почти 1,5 года мы объехали... Боже мой! Ну, Москва, Питер много раз, Тверь, Тула, Пермь, далее Берлин, Минск, Рига, Конгресс-Холл, 1200 человек. Сейчас в Харькове были – это вообще гигантский зал. Но главное не это. А что если вы придете завтра к Армену Джигарханяну на Ломоносовский проспект, вы будете такие же, как и все, кого я наблюдал с моим страшным большим опытом взирания в зрительный зал. Радость всех, всех радость. Почему? Во-первых, красивая и талантливая Алика, которая заодно и моя дочь, которая поет и разукрашена пятью сезонами одежды винтажными, когда идут эти танго и месяцы. А между ними – божественная музыка русского стиха от Ахматовой, Маяковского, Пастернака до Саши Черного, Северянина. И это почему-то радость. Радость, потому что там есть все – и избыточное, может быть, страдание, излом, печали как в танго классическом, и истинная трагическая нота там. Июнь – это месяц и Юрия Визбора, и именно в этом месяце пригодились печальнейшие стихи Георгия Иванова и Осипа Мандельштама. И в музыке, которую исполняют.

К.ЛАРИНА: А музыка живая на сцене, да?

В.СМЕХОВ: Живая музыка, замечательный ансамбль. Гнесинцы, которые научились как никто исполнять танго Милонгу и так далее. И фоменковский Влад Фролов, гений, художник света со своими помощниками сделал видеоарт. Так что какие-то элементы театра присутствуют там сильно. А главное – это мы, 2 солиста, папа и дочь, и это семейный жанр, что тоже на людей сегодня действует. Потому что это нельзя сыграть – это есть. Нам хорошо. Была бы еще старшая дочь Лена... Но она – писатель, поэтому она не выходит на сцену. Были бы еще внуки мои... Но об этом я не буду говорить, чтобы не перебивать вашу умную мысль дальнейшую.

К.ЛАРИНА: Тут есть вопросы. Не моя мысль, тут есть вопросы от наших слушателей и, естественно, возникает вопрос по поводу танго: «Почему польское? У вас польские корни?» - спрашивает наш слушатель Дмитрий.

В.СМЕХОВ: Ну да. Нет, у меня корни только у зубов. Нет, есть... Во-первых, человек моей жизни, лучшая моя половина Галя Аксенова – она, действительно, у нее мама – полька, и это было причиной, скажем, того, что у нас дома много было всякой и польской музыки, и польских танго. Это необыкновенная, в общем, история, она там изложена в книжечке, которую зрители получают. Это переход аргентинского срамного танца, как писали аргентинские классики, «танец борделя», к Парижу, к Монмартру, и начало прошлого века – это уже изысканный танец танго и соревнование композиторов всех стран, от Финляндии до Польши. А Польша передала эстафетную палочку России, и Цфасман, Утесов, Шульженко и наши композиторы во множестве. И Оскар Строк. Мы заболели танго. В 1939 году были уничтожены несколько из этих композиторов-поляков, один из них Ежи Петерсбурский жил очень долго и мы его знаем по знаменитым «Утомленные солнцем» или «Синий платочек». Там есть просто чудесная музыка, на которую я придумал второй раз в своей жизни. После «Али-Бабы» 1980 года мне посчастливилось написать стихи «12 месяцев танго».

К.ЛАРИНА: Танцуете?

В.СМЕХОВ: В душе.

К.ЛАРИНА: Нет, ну правда? А как можно танго без танцев?

В.СМЕХОВ: Как? А это тоже история танго. Сначала соревновались танцующие. Сейчас это музыка эпохи, это опять новая старая мода. Но соревнование шло между музыкантами, конечно. Музыка танго, скажем, Пьяццолла или любимец великого Тонино Гуэрра Марио, который вот сейчас, когда мы прощались с Тонино Гуэрра в Италии между двумя отцами церкви, которые отпевали, был этот сказочный музыкант, который исполнял Пьяццоллу вслед ушедшему в бессмертие Тонино Гуэрра. Извините.

К.ЛАРИНА: Ну раз о прошлом заговорили, конечно, вспоминается работа ваша телевизионная, о которой тоже очень много сказано хороших слов нашими слушателями и вашими зрителями. Это «Золотой век Таганки», цикл программ, который сейчас завершился на телеканале «Культура», да?

В.СМЕХОВ: Да-да.

К.ЛАРИНА: Вот у меня к вам вопрос, откуда брали хронику, вот все потрясающие эти кадры? Как-то специально собирали? Или это все, что было до этого уже где-то показано?

В.СМЕХОВ: Вот, Ксюш, людям, которые слушают разные наши радио, разные программы, им совершенно непонятно, как вы лично, Ксения Ларина выдерживаете такую нагрузку и так легко и талантливо, и красиво звучите. Извините. Это не комплимент.

К.ЛАРИНА: Сейчас запомню что-нибудь. Дайте мне слова какие-нибудь, я спою какое-нибудь танго, Вениамин Борисович. (смеется)

В.СМЕХОВ: Не. Поскольку я вижу перед собой этот пример, я про него. Я что вижу, то говорю. Как Акын. Так вот. Это чудеса. Когда за дело взялись полупрофессионалы, но хотевшие сделать доброе дело и это была заказная компания продюсерская как всегда канала «Культура», там были огрехи, там были вещи, которые приводили в ужас и меня, и Галю, которая была и редактором, и соавтором. Но там была Марина Забелина, режиссер, которая и училась, и вместе с тем рыла землю архивов.

К.ЛАРИНА: В поисках.

В.СМЕХОВ: Да. И обнаружила, действительно, массу замечательных материалов, хроникальных, таких, сяких в нашем РГАЛИ, в архиве. Таганка очень шла навстречу. Сашенька Боровский подсказал идею дизайна. Ну, много было помощи, и все плохое ушло. А потом монтаж, из-за которого Марина Забелина, по-моему, потеряла семью, потому что она все ночи просидела и Галка тоже моя. А потом вдруг что-то получилось.

Когда я сам смотрю, я вижу много недостатков. Но то, что я получаю и звонки, ну, не знаю. Вот, там Сергей Бархин, Хржановский, Кохановский, Петр Наумович Фоменко, который оглушил меня добрыми словами в честь этого и просто люди незнакомые, которым было хорошо. Я был на 70-летии Калягина, и в этом театре представляете, сколько было людей того времени, сего времени, сегодняшнего. И добрые слова, сказанные про эти 8 программ, очень дороги.

К.ЛАРИНА: А золотой век – это сколько?

В.СМЕХОВ: Это 8 спектаклей. Так было выбрано. Вообще цифра «8»... Ведь, год назад был мой цикл «16 русских поэтов». Это была идея Сергея Шумакова, совершенно не здешнего человека, как сказали. Почему он во главе «Культуры»? Как они держат, терпят такого креативного нормального обожателя культуры? И Приходько, и Карцова, и Андроникова Катя. В общем, там чудо.

Но они бессильны без продюсерских компаний. Вот сейчас они заказали мне... Не только мне, там и Мирзоев сделал спектакль, там и Галибин, и все. Телетеатр, возрождение. Я делал «Лекаря поневоле» когда-то со Славой Невинным и с Аликой Смеховой, и с Мариной Александровой, со многими (это давно было, 10 лет), а сейчас я делаю «Самоубийцу». Вот, закончился спектакль в РАМТе, 5 лет прошло.

К.ЛАРИНА: То есть это будет телевизионный вариант? С теми же актерами вы делаете?

В.СМЕХОВ: Это будет с теми же актерами, но это будут фрагменты из спектаклей и мой рассказ. Это такая просветительская... Ну, как вот на «Культуре» бывает, это театр и точка просвещения. Я буду рассказывать, они будут играть и, вот, завтра начинается моя работа над этим.

К.ЛАРИНА: О том, как Вениамин Смехов, каким таким чудесным образом вписался в сегодняшнюю жизнь, мы поговорим во второй части нашей программы. Потому что мы, как бы, назвали только 3 события, которые сопровождают сегодняшнюю творческую жизнь нашего гостя, а еще не коснулись очень многих вещей, о которых и поговорим после новостей.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Вениамин Смехов у нас в гостях сегодня. Я продолжаю собирать вопросы ваши на SMS +7 985 970-45-45, поскольку сегодня у нас есть пригласительные билеты на спектакль «12 месяцев танго» на 20 июня в Театральном центре на Страстном здесь, в центре города. Мы говорили уже и об этом спектакле, сказал Вениамин Смехов о том, что сейчас работает в телетеатре, спектакль «Самоубийца» надеемся скоро увидеть.

«Золотой век Таганки» - может быть, еще коснемся этого цикла. Так много всего в вашей жизни, что хочется как-то все успеть охватить. Театр под названием «Политеатр» - это театр, который такая дочка театра «Практика» Эдуарда Боякова в зале Политехнического музея дает представления, и в этих спектаклях занят Вениамин Смехов. Как туда попали? Расскажите. Это волны. Это что такое?

В.СМЕХОВ: Ну вот меня туда волны пробили естественным образом. Может быть, это потому именно, что я хожу сегодня спиной вперед и мне всегда интересно. Я, по-моему, когда родился, я поспешил даже, через 2 дня уже начал вспоминать.

Ну, это, может быть, недостаток, но он почему-то прибавляет сил и уважения к новому поколению. Я их вижу всех, но у меня 2 внука от Алики и один внук от Ленки старшей, старшему 25 лет и он пишет диссертацию уже, кончив МГУ, и в РГГУ у Александра Петровича Лагунова, наверное, лучшего нашего историка он защищает диссертацию.

К.ЛАРИНА: Вы скажите тему потрясающую.

В.СМЕХОВ: Тема – «Риторика первых лиц государства». И он уже и там, и сям. Он пашет, при этом он – кровельщик, и когда у нас что-то не ладится, там, холодильник или что-то, он прибегает, тут же делает. «Что ты больше всего любишь в жизни?» - спрашиваю я у этого отпетого интеллектуала. А он говорит: «Когда я могу кому-то помочь в чем-нибудь». Ну, в общем, сейчас помогает сам себе, потому что почти за бесплатно он должен там в Болонии, в университете пройти курс по гранту, а потом защититься.

Так вот эти люди – это же вокруг меня, я их вижу. Потом жена моя Галочка преподает во МХАТе Историю кино, и все время я вижу этих молодых людей. Я трижды уже был председателем экзаменационной комиссии в родном Вахтанговском.

К.ЛАРИНА: Это все прекрасно. Но это все не главное...

В.СМЕХОВ: Чего прекрасного-то? Я с этим живу, Ксюша.

К.ЛАРИНА: Главное - совпасть. Вот, как совпасть с этим?

В.СМЕХОВ: Это я не знаю.

К.ЛАРИНА: Другие же люди и другие скорости, другая скорость потребления информации, другая скорость потребления культуры, другая скорость смотрения и понимания, да? Как здесь находить?

В.СМЕХОВ: Ну, во-первых, хорошо разогнались на старте, на Таганке. И это никуда не делось.

К.ЛАРИНА: А, ну да.

В.СМЕХОВ: Это было так. И были вокруг, никто в нас там не верил, особенно говорили «Ну да, есть один Любимов сумасшедший, который гениально придумывает, Мейерхольд для бедных. А актеров-то не видно». А потом оказалось, что актеры хорошие, теперь нас уже награждают титулами какими-то. Так было, так и осталось. Это волны. Это волны. И то же самое Эдуард Бояков, который как Дягилев нашего времени напридумал дофига всего и вместе с тем заслужил и всякие дурные слова, естественно, и зависть, и ревность, чего хотите.

К.ЛАРИНА: А, вот, старые опытные театроведы его терпеть не могут.

В.СМЕХОВ: Ну и дай им бог здоровья. Он себе идет и все. Главное – независимость. Слово не важное, но вещь хорошая, как Пушкин сказал.

К.ЛАРИНА: Уважаете Эдика?

В.СМЕХОВ: Конечно, его уважают. Я вижу, что делается в Перми, когда уже третий год идет там фестиваль. Ну, громкие слова «Третья столица культуры России». Независимо от этого, горячо! Люди, такие замечательные молодые люди, университеты Перми и все. Мы туда приезжаем, я там член совета так же, как Дапкунайте, как многие другие. И как Маяковский? «Всех младенцев убивали по приказу Ирода, а молодость – ничего, живет!» Вот это прорастание – самое интересное сегодня.

К.ЛАРИНА: В общем, редкая история для нашей сегодняшней жизни. Я знаю, что Александр Филиппенко тоже сотрудничает с театром Практика.

В.СМЕХОВ: Ну, Полина Огуреева.

К.ЛАРИНА: Но Полина Огуреева – все-таки, другое поколение.

В.СМЕХОВ: Смоляков Андрей.

К.ЛАРИНА: Это все другое поколение. Меня вот интересуете вы. Это какое-то удивительное явление. Оля Яковлева, Ольга Михайловна Яковлева, замечательная артистка тут тоже сыграла неожиданный спектакль совершенно в театре Центр драматургии и режиссуры.

В.СМЕХОВ: Ну да.

К.ЛАРИНА: Абсолютно чистый эксперимент и абсолютно тоже все с молодыми. И ничего не раздражает. Вот, почему?

В.СМЕХОВ: Ну, это естественно.

К.ЛАРИНА: Причем, одних раздражает, а кого-то не раздражает. Ну, кстати, тех, кто раздражает, их гораздо больше.

В.СМЕХОВ: Ну и бог с ними.

К.ЛАРИНА: Почему?

В.СМЕХОВ: Ну, вообще больше всегда плохого, чем хорошего. Хорошее – это какие-то изумруды, там не знаю. Золотоискателем надо быть как Вадим Туманов, любимый друг Владимира Высоцкого. Золотоискателем. Ну ладно, это не наше дело. Мое дело – чтобы было интересно, мое дело... Вот, было время, когда я много ставил спектаклей, ездил. Мне из-за моей какой-то горькой практики в любимом театре у Фоменко, когда я ставил там спектакль, раздавались уверенные гадости со стороны наших театроведов, газетчиков. Ну и что? А молодость все равно живет. Дальше после этого я поставил «Самоубийцу» в РАМТе у Бородина. Это вообще такое, заповедное место для молодой энергии. Сколько он позволяет? Сам делает замечательные спектакли и всех к себе зовет, там, от Шапиры до меня.

К.ЛАРИНА: Расскажите про «Ярмарку тщеславия».

В.СМЕХОВ: Ну вот, видите как? Давно любимое произведение и загадочная Бекки Шарп. Вот, я ее, кажется, разгадал. Но это мне заказал после «Самоубийцы» Алексей Владимирович Бородин. Вот сейчас я подступаю к моменту, когда мы должны уже сговариваться по поводу того, когда, кто художник, кто композитор и так далее. А главное, мои обожаемые артисты.

К.ЛАРИНА: А это чья идея? Бородина?

В.СМЕХОВ: Да, это он заказал.

К.ЛАРИНА: Он предложил?

В.СМЕХОВ: Даже дал мне фильм посмотреть, чтобы я был... То есть он кормит молодых режиссеров как я, например. Такие, древне-молодые, вечно молодые.

К.ЛАРИНА: Ну подождите, а для чего сегодня «Ярмарка тщеславия», забытый роман?

В.СМЕХОВ: Ну, во-первых, лидерство женщины настоящее. Во-вторых, прорастание истины, что женщина, которая живет не по правилам, она ненавистна всем, но именно она является золотым и сухим остатком, там не знаю, эпохи. Как наша женская гвардия, не знаю. Рита Терехова, Марина Неелова, Алиса Фрейндлих, Алла Демидова. И они все не по правилам. Поэтому в них кидают камнями, а они живут. Там, принцесса Диана, Лиля Брик. Все до сегодняшнего дня. Она, как это называли, «муза русского авангарда», и до сегодняшнего дня пишут гадости, придумывают, сочиняют, интернет очень помогает мусор собирать. Ну вот. А молодость – ничего, живет.

К.ЛАРИНА: Я, пока вы говорили, тут следила за тем, что происходит на SMS. Давайте несколько вопросов вам задам. «Вы счастливы в сегодняшней России? Что с культурой в стране? Особенно беспокоюсь за молодых, которые брошены на произвол страны», - спрашивает Наталья.

В.СМЕХОВ: Люблю отвечать не по существу. Продолжая предыдущие, скажу, что вчера был спектакль «Волны» по двум рассказам Сорокина, по двум рассказам Владимира Сорокина. Божественный русский язык.

К.ЛАРИНА: Про Сорокина говорит Смехов: «Божественный русский язык». Вы поняли, дорогие друзья?

В.СМЕХОВ: И это изумительные 2 рассказа.

К.ЛАРИНА: Это мой любимый писатель современный.

В.СМЕХОВ: Ну вот видите как? Это, действительно... Он как всякий великий или, там, настоящий русский писатель, он пробует и так, и эдак. Но это так глубоко, это так всерьез. Это 2 чудесных рассказа, которые Эдуард Бояков придумал соединить и сделать единую какую-то историю двух людей. девочки, у которой погибли все родители в первые дни войны и которая стала женой великого физика, который придумал новую возможность уничтожить главного врага нашей страны, как вы догадываетесь, Америку. Вот, он просто в течение получаса: «Нью-Йорк, Бостон, что там у них еще? Волна, 80 метров». Я играю этого сумасшедшего ученого.

А кроме того, это литературный театр. И это выстроено в абсолютно не театральном, как будто бы все назло правильным предчувствиям. Ну, нельзя в Политехническом музее театр делать. Ну, вот, сделал. Нельзя в нашей стране сделать Золотую маску, чтобы не только московские театры были лучшими в мире, но и вся провинция. Это придумал Эдуард Бояков. И здесь.

У него чудесные художники, у него придумана вертикальная декорация, поскольку вглубь ничего нельзя. Играет Алиса Хазанова, которая не имеет никакого отношения к своему папе Гене...

К.ЛАРИНА: Как это?

В.СМЕХОВ: Тем, что...

К.ЛАРИНА: Она – замечательная артистка.

В.СМЕХОВ: ...Тем, что она творит. Она оторвалась, она независима и у нее заниженная самооценка как полагается хорошим людям искусства. Она замечательно играет в этом спектакле. И вчера был полный зал, и был лучший спектакль, когда мы уже сыграли 8 или 9.

К.ЛАРИНА: Надо сходить.

В.СМЕХОВ: Есть люди, которые по 2 раза ходят.

К.ЛАРИНА: А это только в Политехе вы играете, да?

В.СМЕХОВ: Это Политеатр, да, Политех. Это театр Практика. Это очень интересно.

К.ЛАРИНА: Ты не ответил на вопрос. «Вы счастливы в сегодняшней России?»

В.СМЕХОВ: Ну, неужели вы не услышали, что я ответил?

К.ЛАРИНА: (смеется) Следующий вопрос. «Каково ваше мнение о фильме про Высоцкого «Спасибо, что живой»?» - Галина спрашивает.

В.СМЕХОВ: Я был в числе пятерых людей, которым в жизни привелось близко общаться с Владимиром Высоцким, когда еще никто не называл его гением и, наоборот, многие его терпеть не могли за его хриплый голос. И эти 5 человек – это был Александр Митта, Люся Абрамова, жена Володина и мать двоих прекрасных детей, моя жена Галя и Валера Золотухин. И рядом к нам подсел премьер-министр нашей страны в то время Путин. А здесь была вся группа съемочная, мы смотрели это первый раз у Карена Шахназарова в просмотровом зале. На нас он на всех подействовал совершенно одинаково – электрически сильно.

К.ЛАРИНА: Фильм?

В.СМЕХОВ: Да. Очень сильно. И мне было тем более сильно и важно, потому что там были ответы на какие-то мои вопросы в близком общении с Высоцким. Он, действительно, глядел куда-то вперед. Он за год до смерти умер. Это реальная трагедия, которая была воспроизведена. И те люди, даже очень умные, которые говорят «Ну, плохой фильм, потому что почему не рассказали, как он пишет стихи?» Ну, почему Евгений Онегин...

К.ЛАРИНА: Поэтому плохой фильм?

В.СМЕХОВ: Да, что он не того Высоцкого показал. Маска, ошибочная рекламная история, которая закрыла Сережу Безрукова от знания. Это абсолютная ошибка.

К.ЛАРИНА: Вот это вот и неправильно. Жалко. Актер замечательный. Глаза-то какие, вспомните, в этом фильме сквозь маску.

В.СМЕХОВ: Замечательно. И это такая правда, что в зале сидит Бухара та же самая, люди, у которых в руках те билеты, по которым они не смогли увидеть. Это слезы и это было настоящее. И все, включая премьер-министра, говорили одинаковым таким смущенным языком, и для нас, Валеры и Саши.

А потом начались уже поздние разбирательства «Да, вот этого нет в фильме, этого». И ребята замечательные (артисты), и всё.

Я потом был в Екатеринбурге, это был первый предпоказ. 2 тысячи человек встали как один на титрах, 10 минут аплодировали там и все. Ну, ладно. В общем...

К.ЛАРИНА: Следующий вопрос: «У Юрия Визбора есть песня со словами «Если б я собрался в путь дальний, я бы Смехова позвал Веню». Расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях с Визбором и что вас связывало?» - спрашивает Наталья.

В.СМЕХОВ: 20 июня в день рождения Юры я не смогу быть на вечере его памяти, который необыкновенным образом Нина Визбор инициирует, а буду играть «12 месяцев танго» на страстном. И там июнь посвящен Юре. И это награда. Я, в общем-то... Вы говорите, что у меня нет звания, потому что я от него отказывался. Ну и не важно. Зато я награжден. Вот, награжден тем, что я был в такой Таганке, награжден тем, что я всю жизнь знаю и слышу Петра Фоменко, волшебного человека нашего искусства, награжден тем, что Юра Визбор был близок мне и я его знал. Ну и об этом и написано. Вот сейчас, например, я написал книгу «Золотой век Таганки», то есть все сценарии этих 8-ми, будет моя следующая книга – я тоже отвечаю на какой-то вопрос.

К.ЛАРИНА: Боже мой, сколько всего!

В.СМЕХОВ: Ну, не важно. Я вам скажу, Юра...

К.ЛАРИНА: Это ваши тексты будут?

В.СМЕХОВ: Да. Это мы дружим с вами с Танечкой Визбор, очень талантливой девочкой, старшей сестрой Аньки и старшей дочерью. И ее сын и дочь... Варька – наша, вахтанговская, а Юрочка – в какой-то степени ученик моей Гали, потому что он в школе-студии МХАТ и он не покорный почти как в детстве Алика моя. Он похож вообще немножко на Алику этим. И вдруг оказывается гений. Потому что Кирилл Серебренников, тоже беспокойный психопат нашего искусства взял и поставил... Как эта называется история?

К.ЛАРИНА: «Охота на Снарка».

В.СМЕХОВ: «Охота на Снарка» Кэрролла. И Кирилл ему поручил сочинить музыку, боже мой, так, как Любимов поручил мне в 26 лет написать спектакль «Послушайте» (сценарий). Откуда у этих взрослых умудренных, как тот же Кирилл, вдруг такая интуиция? Это был прорыв! Год писалось, год игралось, а теперь они всё – они циркачи, они психологическая история имени МХАТа. Там все в этом спектакле. И это сделал Юрочка по фамилии...

К.ЛАРИНА: Юра Лобиков.

В.СМЕХОВ: Лобиков.

К.ЛАРИНА: Запомните это имя, дорогие друзья.

В.СМЕХОВ: А для меня он – второй Юрочка Визбор.

К.ЛАРИНА: «Как вы относитесь к артистам, которые уехали на Запад? Не было ли у вас такого мимолетного желания?» - спрашивает Людмила.

В.СМЕХОВ: Вот, при всех огорчительных данных сегодняшнего дня (в России никогда не было все в порядке, да я думаю вообще нигде), страна замечательная, государство как всякое другое. Не буду произносить нецензурных слов. Самодеятельное. Но вот то, что мы можем с вами говорить в прямом эфире, то, что мои друзья из главной газеты страны позвонили, сказали «Ой, вы были сейчас в Берлине? Ну надо же. Туда переехала моя мама». Боже мой! Когда мы жили в какие времена, чтобы об этом можно было говорить безнаказанно? И то, что молодые люди вышли – я в «Огоньке» прочитал про Чистые Пруды, про Акунинскую эту так называемую дерзкую идею, абсолютно нормальную. Все естественное ненормально с этой точки зрения.

К.ЛАРИНА: Присоединяйтесь, господин барон.

В.СМЕХОВ: А я бы обязательно был там.

К.ЛАРИНА: Приходите.

В.СМЕХОВ: Но я не был, я был в Нью-Йорке, я писал книжку про «Золотой век Таганки».

К.ЛАРИНА: На следующую прогулку приходите.

В.СМЕХОВ: Вы были там?

К.ЛАРИНА: Там хорошая компания. Там Дима Быков. Я в это время была в эфире, разговаривала с ними со всеми, которые шли в это время по бульвару.

В.СМЕХОВ: Ксюша, про хорошую компанию я читал в «Огоньке» о том, что это были не знаменитые люди, это были молодые люди, для которых естественно не бояться преодолеть режим страха. Мы же боимся все равно. Вы – молодая по сравнению со мной, но вы все равно охвачены этим, понимаете? Мы в то время соединялись против одного врага и играли в одни ворота, но эти ворота были у нас на кухне.

К.ЛАРИНА: Ну ладно! Вам ли это говорить. Ваши ворота были не на кухне, не надо. Вы не принижайте свое значение.

В.СМЕХОВ: Страх.

К.ЛАРИНА: У вас была Таганка и у вас была возможность говорить не только на кухне. За этим и шли к вам.

В.СМЕХОВ: Фиг бы нам разрешили, дорогая моя, если бы ЦК не подписало разрешение.

К.ЛАРИНА: Ну, нам тоже ЦК подписало разрешение. Видите? Поэтому мы сидим здесь.

В.СМЕХОВ: Да, так вот это тоже удивительно.

К.ЛАРИНА: Не то слово! (смеется)

В.СМЕХОВ: Насчет прямого эфира я вам скажу по секрету. Прямой эфир в моей жизни был уже однажды на радио. Его закрыли навсегда. Это 1959-й год, и рядом сидит Ольга Высоцкая, она объявляет, что артист будет произносить такой-то рассказ, а я не могу открыть рот, потому что я слышу этот божественный голос, я его с 1945 года слышу по радио и вдруг она этим голосом, рядом со мной сидящая... Ну, прошло время, закрыли. Но я понимал, что преодолеть желание сказать «Советская власть – говно», надо было преодолеть это желание, потому что все время эта молодая пульсация какая-то «Ну как можно не сказать правду, если можно и миллионы людей тебя услышат?» Ну вот мы сидим и говорим правду. (поет) «Легко на сердце от Ксюши ЛарИной».

К.ЛАРИНА: Тихо. Следующий вопрос. «На ваш взгляд, возможна ли демократия в театре?» - спрашивает Дмитрий.

В.СМЕХОВ: Театр – это последняя форма узаконенной монархии. Ничего, что я буду сам себя цитировать?

К.ЛАРИНА: Прекрасно.

В.СМЕХОВ: И поэтому тогда, когда просвещенный монарх Товстоногов строил свое изумительное царство, это было справедливо. Когда сегодня узаконенный монарх Сережа Женовач рядом с Сашей Боровским делает свой театр, прекрасно. Петр Фоменко – это монарх, но монарх, у которого сердце разрывается от любви к своим артистам. Любимов обожал нас – об этом говорит вот этот фильм «Золотой век Таганки». И сейчас это такой нонсенс услышать, что Любимов – демократ. А это было более чем. Мы, действительно, оказывается... Вот, я смотрю эти 8 программ, как хорошо. Один из умнейших моих друзей сказал: «Как хорошо, что о Любимове сегодня сказаны такие замечательные слова. Потому что тогда нельзя было, а сегодня не хотят». Потому что он уже, дай бог ему здоровья, он уверен, что это он все сделал и он уверен, что он никогда не любил артистов. У меня сейчас брали очередное интервью для Франс Пресс, и спрашивали: «А, правда, что он – мизантроп?» Да какой мизантроп? Красавец! Обожатель нас всех!

Боровский пришел в этот театр Давид, независимый человек, из Киева приехал, потому что увидел театр, действительно, реальной, свободной жизни, независимости актеров и демократии.

К.ЛАРИНА: «Ваше любимое стихотворение Пушкина?» - спрашивает Татьяна с намеком (чтобы прочитать).

В.СМЕХОВ: Да-да-да. Это был вечер «Память места» в Политехническом музее (наверное, Татьяна там и была), и я рассказывал о том, как в 1984 году, когда мы эмигрировали из Таганки в несчастное время, когда над именем святого и великого режиссера Эфроса, в общем-то, поизмывались в ЦК партии и уговорили его стать главным режиссером вместо живого отца театра Любимова. Это трагедия. И в Политехническом я как свежий артист (эмигрант, повторяю), как и Филатов, Шаповалов, Боровский в «Современнике», в Политехническом было написано там «Артист театра «Современник». Меня тут же вызвали в Райком (они не могли по делу, я не член партии никакой никогда). Но там был директор театра и мне просто сказали: «Если вы прочитаете хоть одно стихотворение Высоцкого, этот директор...» дальше многоточие. Значит, запрещенный Высоцкий в 1984 году. И я читал вместо Высоцкого или своих рассказов, которые тоже мне запретили, еще кого-то, Сашу Черного. Я читал Пушкина, и оказалось достаточно.

Ну, например. Недорого ценю я громкие права, от коих ни одна кружится голова. Я не ропщу о том, что отказали боги мне в сладкой участи оспоривать налоги или мешать царям друг с другом воевать. И мало горя мне, свободна ли печать морочит олухов иль чуткая цензура в журнальных замыслах стесняет балагура. Все это, видите ль, слова, слова, слова! Иные, лучшие мне дороги права. Иная лучшая потребна мне свобода зависеть от властей, зависеть от народа. Не все ли нам равно? Бог с ними! Никому отчета не давать! Себе лишь самому служить и угождать! Для власти, для ливреи не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи. По прихоти своей скитаться здесь и там, дивясь божественным природы красотам. И пред созданьями искусств и вдохновенья, трепеща радостно в восторгах умиленья. Вот счастье». Вот, Ксюша, права. Ну, Пушкин.

К.ЛАРИНА: Прекрасно.

В.СМЕХОВ: Ну и там же я прочитал, между прочим, Юлия Кима. Если я говорю о настоящем, вот, назвал Юру Визбора. И то, что остается и никогда не гаснет, эти чудеса вдруг родившихся коллективов гениев – Пушкинский лицей, Серебряный век в России или конец 50-х и начало 60-х, и этот лицей, где Ада Якушева, Максим Кусургашев, Юрий Ряженцев, Юрий Визбор, Петр Фоменко, Юрий Коваль, Юлий Ким. И это все одно! Это все одна компания. Какие изумительные люди. Семен Богуславский, фронтовик, самый старший из них. И я начинал этот вечер «Память места» в Политехническом не только тем, что рассказывал про вот этот казус с запретом Высоцкого, но я и прочел то, что написал Юлий Ким и то, что сегодня звучит, между прочим, и на Чистых Прудах звучало бы. «Ну, ребята, все, ребята, ходу нету нам назад. Оборвалися канаты, тормоза не тормозят. Вышла фига из кармана, сразу рухнули мосты. А в условьях океана негде спрятаться в кусты. И дрожу я мелкой мышью за себя и за семью. Ой, что вижу, ой, что слышу, ой, что сам-то говорю! Как намедни на собранье что я брякнул, не вернешь. Вот, что значит воздержанье, вот что значит невтерпеж. Но я чую, как в сторонке востроглазые кроты знай фиксируют на пленки наши речи и черты, зубы точат, перья тупят, шьют дела и часа ждут. И уж если он наступит, они сразу к нам придут. И прижучат, и прищучат, и ногами застучат, отовсюду поисключат и повсюду заключат. Встанешь с видом молодецким, обличишь неправый суд и поедешь со Жванецким отбывать, чего дадут. Ибо все же не захочешь плохо выглядеть в глазах. Так что полностью схлопочешь, так что, братцы, дело швах. Так что, хлопцы, нам обратно ветер ходу не дает, остается нам, ребята, только двигаться вперед». Юлий Ким.

К.ЛАРИНА: Смехов Вениамин. Спасибо большое.