Юрий Шевчук - Дифирамб - 2012-03-11

(звучит песня)

К.ЛАРИНА: Ну, вы уже поняли. Я думаю, что вы понимаете прекрасно, что если звучит песня в исполнении Юрия Шевчука, это не просто так. Да, он здесь. Он здесь, Юрий Шевчук в этой студии. Юр, здравствуйте.

Ю.ШЕВЧУК: Здравствуйте, дорогие. Мне нравится как Б.Г. говорит «Здравствуйте, милые». Хорошо он так, трепетно и все сразу становятся людьми.

К.ЛАРИНА: Девушки все растаяли уже. Вот здесь в студии Ксения Ларина, здесь Светлана Ростовцева, которая специально на смену вышла ради вас.

Ю.ШЕВЧУК: Да вы что?

К.ЛАРИНА: Ради этого эфира.

Ю.ШЕВЧУК: Надо же.

К.ЛАРИНА: Да. Фотографируют нас. Все правильно. Значит, напомню нашим слушателям, что мы в прямом эфире абсолютно, поэтому все для вас. Смски можете присылать во время эфира. Я разгребла с помощью моих коллег вопросы, которые вы прислали. Огромное количество, больше 700 вопросов. Невозможно было. Конечно, задать все я не смогу, дорогие друзья. Вы же понимаете, да? Ну, какими-то вопросами обязательно воспользуюсь.

Ю.ШЕВЧУК: Чувствую себя на суде.

К.ЛАРИНА: Ну, я вас умоляю.

Ю.ШЕВЧУК: (смеется)

К.ЛАРИНА: Во-первых, хочу сказать, что Шевчук пришел говорить о творчестве.

Ю.ШЕВЧУК: Да, кстати.

К.ЛАРИНА: То есть как будто нашел, куда прийти поговорить о творчестве. (смеется)

Ю.ШЕВЧУК: А Ксения очень удивилась и говорит: «Какое творчество, - говорит, - мать-перемать?»

К.ЛАРИНА: (смеется)

Ю.ШЕВЧУК: Ну, я и замолчал. Я говорю: «А что, стихов не будем читать?» Как-то так, да.

К.ЛАРИНА: Ну а что делать? Действительно.

Ю.ШЕВЧУК: Не получился у нас каменный цветок, Данила-мастер.

К.ЛАРИНА: Нет, у нас все связано – и творчество, и «Свобода», которая сейчас прозвучала, замечательная песня с нового альбома, которая открыла нашу программу. А я хотела, знаете, что вспомнить в начале беседы-то нашей, Юра? Одно из сильнейших впечатлений митинговых, вот этого всего последнего периода митингов, начиная с декабря. Не Москва и не Питер. А я посмотрела на YouTube, город Йошкар-Ола, где в момент митинга очередного присутствовал Юрий Шевчук с концертами на гастролях. И там какая-то толпа... Сколько там собралось людей? Какие-то мужики.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, человек 100.

К.ЛАРИНА: Да. Зима, холод.

Ю.ШЕВЧУК: Суровые мужики, серьезные.

К.ЛАРИНА: Такой скрип валенок по снегу.

Ю.ШЕВЧУК: Минус 30, да.

К.ЛАРИНА: И к мужикам выходит Юра Шевчук, и говорит речь. Микрофона даже, по-моему, там не нужно было, да?

Ю.ШЕВЧУК: Не было никаких микрофонов.

К.ЛАРИНА: Вот, что это за ощущения были?

Ю.ШЕВЧУК: Слушала меня и милиция, и мужики, все слушали. Ну, у нас вечером был концерт, и я счел нужным поддержать людей, прийти на митинг. Кстати, организован был очень хорошо, спокойно все, никого не разгоняли. 100 человек вытерпела Йошкар-Ола. Лица были хорошие и глаза хорошие. Глаза не такие как здесь, в Москве и в Питере, а глаза именно, пришли именно рабочие люди, такие, серьезные, колючие глаза, хорошие глаза. Вот так вот. А потом я пошел на концерт, и был очень хороший концерт в Йошкар-Оле. Вообще славный город. Там, знаете, она меня очень удивила (Йошкар-Ола), потому что нынешний губернатор там всего понастроил. Вы знаете, да? Там есть Кремль.

К.ЛАРИНА: Свой.

Ю.ШЕВЧУК: Да. Спасская башня есть. Ну, реплика. Есть дворец дожей, есть всякие мосты плача и так далее. То есть я, честно говоря, обалдел. Просто приезжайте, друзья мои, в Йошкар-Олу, вы удивитесь очень. Весь центр – он такой, историчный. Есть Псковский Кремль XVI века, который построили 2 года назад. И вообще в этом многообразии архитектурном я, честно говоря, даже растерялся. Но это все прикрывает хрущебы с народом, но вообще очень весело, конечно. Губернатор – архитектор.

К.ЛАРИНА: Ну, вот, вы сейчас много ездите, много видите, и людей в отличие от власти не боитесь, с ними разговаривать. У вас же не постановочные...

Ю.ШЕВЧУК: Ну, я же людей не боюсь. Чего людей бояться?

К.ЛАРИНА: У вас же не постановочные люди приходят? Не специально? Не массовка, специально же обученная?

Ю.ШЕВЧУК: Куда?

К.ЛАРИНА: Вот, на встречу с вами. Правда же?

Ю.ШЕВЧУК: Да нет, конечно. У меня таких денег нет.

К.ЛАРИНА: Вот.

Ю.ШЕВЧУК: Чтобы массовку приглашать.

К.ЛАРИНА: Ну вот по вашим ощущениям, у них какие сегодня настроения? Они чего хотят-то вообще?

Ю.ШЕВЧУК: Кто?

К.ЛАРИНА: Люди. Может, действительно, им все пофиг как пытаются нас убедить? Большинству людей пофиг, Путин, Шмутин.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, жизнь такая. Ближе всего, конечно, людям родные и близкие. Это безусловно, это точно. Я и моя семья. За это горло перегрызут в любом городе, это точно. Пока так. Но это тоже немало. Представляешь, если бы еще свои семьи бы мужики не любили, ну, что же было бы вообще со страной? Нормально, нормально. Я думаю, то, что произошло, то произошло, и было это неплохо. Страна, так, качнулась и много вопросов задают. Ко мне даже на некоторых концертах подходили такие, очень такого, деликатного вида такие господа в хороших пиджаках, в галстуках и шепотом: «Мы, - говорят, - тоже против «Единой России», озираясь. Но это было очень весело и нормально. Нет, народ думает. Народ у нас не дурак. То, что власть делает, это, конечно... Ну, это шоу, конечно, серьезное. Я помню, мы как-то на студии сидели и сводили альбом, и был такой звукорежиссер Дима. Ну почему «был»? Он есть, слава богу. И мы там говорим об искусстве, о творчестве, какая должна быть музыка, как взять просто человека за горло и объяснить ему, втолковать посредством песни, этих трех аккордов. А Дима все молчит-молчит и ручки крутит. И в конце концов, мы все на него уставились почему-то. Ну, притянул наши зрачки все Дима. Я говорю: «Дим, а вот ты скажи. Ты, вот, молчишь уже месяц, крутишь эти ручки, делаешь sound. А вот твое мнение, какая должна быть музыка?» Дима так пожевал губами и сказал: «Чтобы лох цепенел». (все смеются) Вот, тоже. Лох у нас в стране оцепенел от этих шоу. То есть своего добились ребята. Оцепенел точно. И пошел за этой дудочкой куда угодно.

К.ЛАРИНА: Вы еще не видели город, столицу нашей родины 5-го числа и 4-го, когда войска сюда практически были введены.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, видел, видел. Ну что же?

К.ЛАРИНА: Это было весело очень. Так, неприятно.

Ю.ШЕВЧУК: Войска, люди – это активные участники митингов. Войска, полиция. Нормально. Не нужно войска наши воспринимать тоже как однородную массу зеленую. Это не так. У меня много друзей-офицеров, и я много мотался по горячим точкам, и до сих пор дружу. Очень много у меня хороших ребят, умных, не потерявших сердце в этой кровище, рефлексирующих. То есть очень много хороших ребят. И среди спецов, и разных совершенно силовых структур. Хорошие офицеры, которые мне всегда говорили, что «служим родине, больше некому». Вот так вот, да. И войска – тоже они разные. Я вам хочу сказать, что меня больше всего обломало, говоря таким, молодежным языком, последнее событие. Почему они приватизировали любовь к родине, эти ребята? Вот это больше всего меня поломало, вот эта эстетика, вот эти речи, что «мы спасли Россию, мы спасли Россию». От кого? От нас? Ребят, я не меньше, надеюсь, люблю родину, чем рабочий вагоностроительного завода, там, из Челябинска или откуда. Не меньше. И не меньше я таскался по стране, и не меньше знаю жизнь, и не меньше пахал во славу России. Поэтому не надо, вот, передергивать. Не надо передергивать. Мужики есть и там, и там. Поэтому меня это очень поломало, вот эти речи. А мы кто? Мы что, принцессы на горошинах, что ли? Какие-то мажорики, что ли, которые спят на перинах и, там, чистят ногти в клубах? Неправда это все. Масса народу, который желает, любит страну нашу Россию, желает ей добра прежде всего, но думает иначе, как называется наша новая программа. Мыслит иначе, пытается разобраться во всем. Не слепо, не лох, не цепенеет ни от каких плакатов, ни от каких маршей, Парадов Победы бесконечных. Не цепенеем мы, видали мы жизнь всякую. И ржали овсянку тоже, и перловку в окопах. И поэтому не надо нас обвинять в том, что мы родину не любим. Бред это собачий. Вот все, что я хотел сказать об этом.

К.ЛАРИНА: Юр, у вас много песен и про предчувствие гражданской войны, и про революцию. Вот сегодня у вас какие предчувствия? Почему все эти темы по-прежнему актуальны, а сегодня как никогда? Вот это разделение на своих и чужих – оно кому выгодно? Кто его сделал?

Ю.ШЕВЧУК: Ну, понятно, что выгодно. Ну, страна правая, левая – это понятно. Но еще очень много битвы между старым и новым. И, вот, дорогие мои, подумайте об этом, кто вы, архаизм вы или вы жаждете, все-таки, чего-то светлого, нового, другого? Ну чего мы топчемся на одном месте, стабильность-стабильность? Стабильность, если это слово развивать до победного конца, то это смерть (стабильность), когда уже тебе все пофигу и лежишь ты, бедный, где-нибудь в ковыле и глаза твои, изъеденные мухами, смотрят на эти бесконечные звезды.

К.ЛАРИНА: Хорошо.

Ю.ШЕВЧУК: Да. Вот и стабильность. И все мужики – женщины, вся Россия лежит в этой степи и смотрит. Да. Объеденная этими опарышами коррупционными. Я коррупционерам новую кличку придумал – опарыши. (все смеются) Давайте их звать «опарыши»? Нормальное слово, кстати, для этих всех...

К.ЛАРИНА: Записали.

Ю.ШЕВЧУК: ...прости господи.

К.ЛАРИНА: Новости. Потом продолжим наш разговор.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Юрий Шевчук у нас сегодня в студии. Вот пока шли новости и реклама, я смотрела на вопросы, которые приходят из самых разных городов. Ну вот прочитала, и Юра как-то запал на этот вопрос, который, в принципе, для меня-то не является событием, а почему-то среагировал на него: «Не пора ли перестать кидать камни в историю нашей родной русской земли?» - спрашивает Иосиф из Волгограда.

Ю.ШЕВЧУК: Дорогой Иосиф, а не пора ли вам дрочить во всевозможных блогах и по интернету, а сделать что-нибудь хорошее для русской земли? Вот, надоели эти уже тараканы, прости, господи. Ругаюсь, но это точно. Сделайте чего-нибудь хорошее для людей, окружающих вас, дорогой Иосиф.

К.ЛАРИНА: Хорошо. Другую прочту телеграмму – это связано с вашим определением как раз ценности под названием «семья», что мужики, которые любят семью, в России есть и на этом, собственно, и стоим. Ольга пишет: «Любящие семью мужики никогда бы не сдали страну ворам и убийцам».

Ю.ШЕВЧУК: Ну, милая моя, ну, не сдали... Ну, серьезные же вещи происходят. Тут же нужно много думать, читать. Мужики выживают. Вот вы, милая моя, у вас есть что-то на кухне на столе? Спасибо мужикам, которые ходят на работу и получают зарплату. Это тоже немало. И пашут, крутятся на хвосте. Я говорю о нормальных мужиках, у которых семьи не голодают. Я думаю, у нормального мужика семья никогда голодать не будет. Те, которые ноют, это, мягко говоря, не буду ругаться – все-таки, пост (я забыл).

Нормальные мужики... А то, что сейчас... Сейчас нам нужно всем... Ну, мы много кричали от сердца на всех митингах. Надо включать голову в очередной раз. Голову нам нужно было включать много раз, и в прошлом, в истории нашей страны. Не включали – все голосуем сердцем, всё да лишь бы какой чумы не вышло. Выберем мы этого, да бог с ним. А сейчас нужно включать голову. Во-первых, меня, например, интересует вопрос, сколько нужно государства в нашей стране, чтобы не умерла социалка, но вместе с тем чтобы развивалась современная экономика. Это, ведь, очень точные вещи. Сколько его вообще нужно?

К.ЛАРИНА: Да вы политик. А говорите, нет. Ну?

Ю.ШЕВЧУК: Какие вещи государство должно держать на своих плечах, а какие вещи должно отдать общественности? Какие темы? Например, пособие по безработице – это должны губернаторы решать или Путин?

Тут много очень проблем, и я об этом думаю, читаю книжки по экономике на старости лет. Мне это очень интересно. И вам предлагаю подумать, потому что все не так просто. Просто орать «Долой!». А сейчас, действительно, я со многими ребятами согласен, которые говорят «А что же за? За что мы бьемся?» Вы знаете, в свое время очень много было рок-фестивалей «Рок против этого, Рок против того». Последний фестиваль был, по-моему, крайний, «Рок против дождя». Ну, договорились до абсурда. Против нас самих, человек против человека, против этого, да? А давайте «за» подумаем, рок за что-то.

К.ЛАРИНА: А я могу вам перевернуть все это. Все, что сегодня против, то, что люди выходят на улицы, по моим ощущениям, это, все-таки, за, за собственное достоинство, за самоуважение.

Ю.ШЕВЧУК: Так нужны другие лозунги уже. За что? Сколько государства! Давайте работать, думать. Лига избирателей свою работу сделала. Зря на нее нападают. Там, кстати, ни одного коррупционера нет в отличие от избирательной комиссии. Люди все светлые, сами зарабатывают своими мозгами, никому в карман не лезут – это уж точно. Поэтому не надо, вот, всех мазать. Я говорю, что за. Какие лозунги?

К.ЛАРИНА: Ну, подождите с лозунгами. Все равно вы же видите даже по ощущениям по вашим, люди, критическая масса протестная – она уже выходит из этой кастрюли как тесто.

Ю.ШЕВЧУК: Конечно.

К.ЛАРИНА: И необходимо с этим что-то делать, да?

Ю.ШЕВЧУК: Конечно. Надо работать, создавать партии. Работать, думать, читать книжки по экономике, развиваться, учиться читать. Серьезно думать. Это очень важно сейчас для нас для всех.

К.ЛАРИНА: Еще вопросы, связанные с сегодняшними событиями. Но это, скорее, не политические вопросы, а околополитические. Вот, история с группой, с девочками Пусси Райот. Так они называются, да? Группа, которая попыталась выступить в Храме Христа Спасителя. Ничего особенного они не сделали. Вот просто хочу подчеркнуть, что разные ходят слухи.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, я понял, да.

К.ЛАРИНА: Они не раздевались (это я людям говорю), не раздевались, они не ругались матом, они молились как могли, у них даже головы были покрыты. Но из них сегодня сделали просто, с одной стороны, мучениц, с другой стороны, государственных преступниц. И в этой связи меня поражает (не знаю, как Юрия) официальная позиция РПЦ, которая требует чуть ли не публичной казни.

Ю.ШЕВЧУК: А я согласен с Андреем Кураевым, который говорит, простить надо. Ну, тем более этот указ о наказании вышел, по-моему, в прощеное воскресенье. Ну, не по-православному это. Ну, видите, церковь – это институт. Ну, прости меня, господи, но социальный институт так же, как МВД, КГБ, там, Совет министров, Здравоохранение.

К.ЛАРИНА: Очень хотят быть властью равноценной.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, институт социальный, и он болен теми же болезнями социальными как и все наши остальные институты в нашем правительстве и так далее. Ну, она тоже больна, увы, не нами, да? Но это шутка. Мы – верующие люди. Райот, конечно, намекнула на эти болячки, которые есть в церкви, конечно. Но с другой стороны, черти, ведь... Им интереснее искушать именно священника. То есть мы-то, грешные и так по уши, да? Я, вот, честно говорю, искренне, я – старый грешник, это правда. И я не рисуюсь сейчас, и скажу вам, что я очень глубоко это понимаю и пытаюсь с этим бороться в себе, как-то исправлять себя. Ну, это серьезная духовная работа.

А, вот, здесь вот очень много. Вот как послушаешь Чаплина, то просто жить неохота. Ну, он не говорит иногда как христианин. Это точно. Райот на это намекнули. С другой стороны, конечно, могли бы и перед храмом все это спеть. Как человек верующий, мне это не понравилось. Но как человек верующий, я их простил как христианин за это хулиганство. И всем предлагаю простить, и нашей православной церкви, дать пример.

К.ЛАРИНА: А побить камнями не надо?

Ю.ШЕВЧУК: Некоторые говорят, что, вот, зашли бы они в мечеть, их бы там порезали. Так, ребят, мы – христиане. Давайте дадим пример, что, вот, мы их прощаем. И все, и этот вопрос снимется.

Вообще, девки – молодцы, конечно. Вот, как музыканты... У них такая, забойная энергетика, если вот как о музыкантах говорить. Слова такие, очень прямые, четкие и жесткие.

К.ЛАРИНА: Это политическая акция абсолютно.

Ю.ШЕВЧУК: Я в свое время, кстати (расскажу почтенной публике) тоже в час ночи читал стихи на Лобном месте. Да, и был, конечно, связан. Фсошники набежали.

К.ЛАРИНА: Это когда было?

Ю.ШЕВЧУК: Ну, это было, ладно. Ну, достаточно давно уже, да.

К.ЛАРИНА: Это при какой власти-то?

Ю.ШЕВЧУК: При Путине, да. Я просто забрался на Лобное место, выпил полтинничек и читал стихи. Стихи, по-моему, были даже такие: «И я на Красной площади курю и наблюдаю, я с чашкой кофе и сигаретой как беспомощные животы стрельцов там, Петр Первый на месте Мавзолея, там спина кремлевская, спина кремлевская, чья-то злая Камасутра. В это утро я с чашкой кофе и сигаретой». Это было ранним утром, точно. В общем, написались там сразу эти стихи на Лобном месте. Прибежали ребята, скрутили, связали. Но потом отпустили, да. Но тоже было. Тоже, в общем-то, было, да, дело. Но это ощущение было очень классное: на Красной площади в 3 часа утра и читать стихи. Стояли 3 моих друга, кстати, фронтовики. Их положили на землю.

К.ЛАРИНА: Кошмар какой!

Ю.ШЕВЧУК: Да. Но случай был очень хороший. Я думаю, Райот будет что вспомнить тоже, да.

К.ЛАРИНА: Ну вот вы их похвалили. Давайте еще кого-нибудь похвалим, позитивное.

Ю.ШЕВЧУК: Я их не похвалил, все-таки.

К.ЛАРИНА: Они – смелые. Они – свободные люди.

Ю.ШЕВЧУК: Да. Но, девчонки, ну...

К.ЛАРИНА: Они же не стреляли из пистолетов, правда?

Ю.ШЕВЧУК: Да, да, согласен, да. Но, тем не менее, все-таки, на клиросе – ну, все-таки, там служба идет. Все-таки, немного перебор. И это я как христианин говорю. Все. Закрыли тему. Но мы прощаем девчонок.

К.ЛАРИНА: Тогда давайте так. Для вас свобода, про которую вы пели – есть ли какие-то ограничения для вас, вот какие-то флажки вы себе ставите?

Ю.ШЕВЧУК: Конечно.

К.ЛАРИНА: Да?

Ю.ШЕВЧУК: Конечно! Безусловно. Этика и мораль. Безусловно, это флаги. Не флажки. Безусловно, я многое себе не позволяю и в творчестве, и вообще. Ну, я скажу банальность, но это ответственная штука. Ну а как я могу? Я не могу расстегивать ширинки на концертах – мне как-то это все это... Ну, не по-людски все это. Мы же не макаки в зоопарке. Если вам нужны эти артисты, идите в зоопарк московский – там все посмотрите, все гениталии...

К.ЛАРИНА: Юр, а Джим Моррисон сделал и ничего. Скажите мне.

Ю.ШЕВЧУК: ... Всех артистов, всех мохнатых и не очень, да?

К.ЛАРИНА: А Джима Моррисона почему? Мы же любим его. Правда, не за это, конечно.

Ю.ШЕВЧУК: Джим Моррисон протестовал против этой фразы «Человек произошел от обезьяны», у него было другое, у него был протест.

К.ЛАРИНА: Это же была акция, да?

Ю.ШЕВЧУК: Была, да, была. Но, во-вторых, он ничего не показывал, кстати.

К.ЛАРИНА: Это легенда уже?

Ю.ШЕВЧУК: Да конечно-конечно! Джима Моррисона я очень люблю как поэта. Гениальный человек. Бился с сатаной так... Но, может быть, проиграл эту битву. Но бился он отчаянно и весело, и достойно. И стихи у него гениальные просто, да. Там, конечно, он оттолкнулся и от Гинзбурга, и от Керуа, и от битников. Но мощная поэзия, великолепная.

К.ЛАРИНА: Ну, прочтите что-нибудь. Мы хотели еще, чтобы стихи вы прочитали.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, я... Стихи? А вот там вопрос у меня, правду что-то... Мне Ксения показала про правду.

К.ЛАРИНА: А! «Как-то вы сказали «Я там, где сейчас правда». А где сейчас правда? Или рядом с кем?» - спрашивает наш слушатель.

Ю.ШЕВЧУК: Вот, я сейчас по гастролям мотаюсь со своей славной группой... С нашей, вернее (я ее не приватизировал), ДДТ. И, вот, где-то в дороге. Ну, правда для меня это, все-таки, правда чувств. Все-таки, когда включаешь мозг... Вот здесь такая грань тоже, вот, как мы говорили о государстве, сколько его может быть, много или мало. Вот, правда – это сколько здесь должно быть ума в этом ощущении правды, сколько сердца. Ты говоришь, что сила в правде, он говорит, что правда там, где сила. Куда уходят смыслы? Где обитают крысы подсознанья? В каких подвалах прикованный к стене холодной ты ждешь насилия? Разбитыми губами шепчешь «О, господи, где разум мой? О, господи, ну почему я так уверен, во всем уверен?» И падаешь на снег иной земли. И позже понимаешь, что эти новые поля в тебе открылись. И женщина, горящая вдали, - любовь твоя.

Ну вот эта правда – это все время размышленья, это...

К.ЛАРИНА: Сомненья.

Ю.ШЕВЧУК: Да. И она растет в этой почве. «Нас сомненья грызут» была песня. Это очень тонкая вещь сейчас для меня. Я не могу ходить с обухом, бить по голове людей и говорить «Вот я там, где правда». Я сказал «Там, где правда», но я сказал не точно, простите меня. Я сказал «Я там, где ищут правду» - вот это точно будет, да.

К.ЛАРИНА: «Может, хватит петь? – спрашивает наш слушатель. – Пора заняться политикой?»

Ю.ШЕВЧУК: А я отличный танцор, кстати. Я – супертанцор.

К.ЛАРИНА: А я видела.

Ю.ШЕВЧУК: Не, танцую я... Я был раньше королем дискотек, серьезно. Девки визжали просто. Выходил на круг.

К.ЛАРИНА: Не, подождите. Здесь просят не танцевать, а политикой заниматься.

Ю.ШЕВЧУК: А я могу, кстати, да. (смеется)

К.ЛАРИНА: Если такие как ты будут продолжать петь... (смеется) Остальным только пить останется.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, ребят, ну как понять «продолжать петь»? Вот вы так и сказали как пить. (все смеются) Я не знаю, ну это... Меня мать родила таким. Я когда родился, я орал 3 года. Я молчал, только когда она меня кормила, бедная моя мамочка. И, в общем, вот голос раздул, связки хорошо. На Колыме, причем, орал мощно. На улице. Молчал, только когда ел и спал.

К.ЛАРИНА: Стекла лопались?

Ю.ШЕВЧУК: Я не знаю. У мамы барабанные перепонки лопались, наверное. Но, ребят, я, все-таки... Я сказал однажды, музыкант Юра Шевчук, да?

К.ЛАРИНА: Да. И пошло это в народ.

Ю.ШЕВЧУК: Теперь этот крест нести надо. Или, как говорят на улице, отвечать за базар. Вот мы ответили альбомом.

К.ЛАРИНА: А можно я задам такой вопрос, Юр?

Ю.ШЕВЧУК: Да.

К.ЛАРИНА: Вот, вспоминая, кстати...

Ю.ШЕВЧУК: Нет, я отвечу еще.

К.ЛАРИНА: Про политику? Ну давай.

Ю.ШЕВЧУК: Да, про политику и пение. Я, вот, вначале говорил «Нас сомнения грызут». Вот эти сомнения – они мне помогают быть художником, певцом. Это же все время, вот, так, не так, налево, направо, что выбрать. Меня люди поймут творческие (а творческие – все). А в политике иногда сомнений не может быть – ты просто должен переть как Удальцов на фонтан и стоять там целую вечность. А я не такой. Я всегда сомневаюсь. Но иногда, конечно, да, если принял решение, то можно и подраться, да. Но, все-таки, для политики... Я не заточен на политику, нет. Я людей люблю, я не могу их... Мне кажется, любой политик и красный, и белый – он использует, все-таки, электорат свой, своих голосующих за него. Он, все-таки, их где-то использует. Это его работа, и в этом, может быть, ничего плохого нет. Но я... Вот, меня просто ломает. Просто вообще ломает что-то гнать там «я вам сделаю зарплаты такие-то». Вдруг потом не выйдет. И что? Повеситься? Не знаю, не знаю. Ломает. Я не могу ничего обещать и не имею права использовать людей. Даже с самыми светлыми лозунгами, посредством этих лозунгов тащить их к светлому будущему. Я буду о светлом будущем петь. Петь, пока голос есть.

К.ЛАРИНА: То есть вы считаете, что политик не имеет права сомневаться?

Ю.ШЕВЧУК: Ну, в какие-то минуты и времена, и часы даже, и сутки – да, конечно. Ну вот представьте себе, да? Допустим, вот, 1993-й год, Белый дом, да? Помним же все, да? Я бы не смог выбрать. Я не смог так атаковать Белый дом и включать войска, просто не смог бы.

К.ЛАРИНА: Думаете, он не сомневался тогда?

Ю.ШЕВЧУК: Я не знаю. Но я бы не смог.

К.ЛАРИНА: Сомневался. Еще как. Это решение тяжелейшее человек принимал.

Ю.ШЕВЧУК: Это тяжелейшее решение. Я не смог бы.

К.ЛАРИНА: Это брать на себя ответственность называется.

Ю.ШЕВЧУК: Да. Но мне кажется, я еще не готов, может быть, к этому. Я не смог бы человека на смерть послать. Вот, не смог. Я бы сам пошел туда. Но я не смог бы вот этого солдата 18-летнего, пацана послать на смерть. Вот, не смог бы и все. Ну, это выше, чем, вот, я. Понимаете? Ну, это факт. А политик – он должен быть рациональным где-то, он должен взвешивать, он – весы постоянные. Малая жертва, большая жертва. Это политика, это другая совершенно игра, блин.

К.ЛАРИНА: Но тогда у него рядом должны быть, с одной стороны, Шевчук. а с другой стороны, еще кто-то.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, безусловно.

К.ЛАРИНА: Для чего нужны вы, не вы лично, а вообще люди, общество? Для того, чтобы у политика возникли сомнения, чтобы он услышал, наконец, людей.

Ю.ШЕВЧУК: Вот вы знаете, вот был случай (я вот сейчас вспомнил тоже про этих, которые рассказывают тем, кто очень орет о своей любви к родине с утра до ночи), ну, вот, вторая чеченская война, я часто пел раненым и так далее, и тому прочее. И, вот, приехал я в ожоговый центр в Питер и ахнул. Вот, ребятки молодые, 18-летние, сибиряки, по-моему, из города Омска, огромные, здоровые ребята. Полная ампутация. 18-летние, полная ампутация выше локтей и выше колен. Их выкатывают мамаши, вот, просто, вот, молодые девчонки, ну, там, по 35 лет, вот эти обрубки, вот, с синими арийскими глазами, с соломенными волосами эти пацаны просто... И, вот, их там 5-6, вся рота замерзла, короче. Выбросили их в горы в Чечне в резиновых сапогах и в хлопчатобумажных носках, и камуфляже легком, летнем. И они все замерзли там. Половина вообще трупов. Выжило вот этих несколько обрубков. И я стою, вот, с гитарой, блин, сижу перед ними, у меня просто язык отсох нахрен просто. Что им петь, блин? Я смотрел на них... О родине петь? О том, как мы ее любим? О Путине, блин, какой он замечательный? О генералах наших замечательных, военачальниках, блин? О дружбе народов, русского и чеченца? О чем петь, блин, вот этим вот юношам, которые всё, обрубки?

К.ЛАРИНА: Ну давай петь? Всё. Чего мы поем? Последняя песня.

Ю.ШЕВЧУК: Ну, давайте не на этой ноте, наверное. Я вам хочу сказать, что зима, осень... Пятое время года. Вот там вопрос есть, да.

К.ЛАРИНА: «Ваше ощущение, что дальше? Актриса весна или последняя осень?»

Ю.ШЕВЧУК: У меня был стишок «Пятое время года», и я вам хочу сказать, что, вот, пятое время года в нас, да? Не зима, не осень. Мы какие-то такие люди, ну, вот... Давайте смешаем всё. Давайте смешаем жизнь и смерть. Смерть рядом же, она всегда за углом. И мы никогда о ней не думаем, стараемся не думать. Все время думаем о жизни, все время думаем, как хорошо будет завтра. А, вот, рядом, вот, всё, на самом-то деле. Всё рядом. Я лучше стишок расскажу, который есть основа нашей программы.

Что мне расскажет спящий проводник? Пустые, дребезжащие стаканы на столике купейном у окна, несущего мимо станции мента, курящего в кулак заснеженной пустыни. Точнее, глубины, где как нетрезвый глупый ученик, стыдливо вывернув карманы, мир наш пред господом поник. Когда со мною встретится она, веселая, без грима, проявится ли строчка на листе бумаги, что я комкал и таскал в башке своей как в мусорной корзине, поверив в благородный пантомиме ее безмолвной красоте. Когда минуты станут длинными руками неотвратимой смерти, чем время будем мерить мы, во что сыграем с ветром облаками. Одни среди зимы, среди зимы. Что мне расскажет родина моя с плывущими кусками на экране любви замерзшей вьюгой февраля в пустой и темной пропасти зрачка, расширяющейся звездной пилораме с водой технической, прокисшей в кране, в разбитом шприце тощего торчка. Что в туалете просыпается, зевая, и смотрит на поля, и смотрит на поля. Что мне расскажет нищая старуха, на злом перроне с полным котелком картошки сваренной, назойливая муха, под хамством мокнущая как под кипятком, за поездом устало семенит, глазами, полными разлуки и труда, руками, верными прощению и ласке. «Сынки, еда, - чуть слышно говорит. – Кому, сыночки, деточки?» Беда. Что мне расскажут эти города, многоэтажки, склады, чьи-то норы, одушевленные граффити гаражи, бездомные, кирпичные заборы? Унылая, неверная среда всех дней недели ловит поезда, что до смерти ей надоели. Окраин грязных этого покоя никто не ценит. Верится с трудом, что столько поколений есть в крови сего надоя. Но там, где третий, рядом еще двое. И свечка теплится, церквушка и роддом. Куда? Куда они все едут? Куда они все едут, что влечет нас в панорамах дальних, что в этих городах суицидальных, где каждый жест и чувство любят счет, где все конечно кроме пустяков, что вечностью особенно любимы. И хочется простить мне сопляков, в пространство бросивших «Нет, не рабы мы».

К.ЛАРИНА: Ну, тут нечего добавить. Это Юрий Шевчук. Я благодарю Юру за то, что он нашел время для нас. Мне кажется, очень много важных смыслов сегодня прозвучало, благодаря нашему гостю. Низкий поклон тебе.

Ю.ШЕВЧУК: Спасибо, ребята. Мужества всем желаю, всем. И белым, и красным. Всем мужества.

К.ЛАРИНА: И долгой жизни.

Ю.ШЕВЧУК: Да.

К.ЛАРИНА: Спасибо.

Ю.ШЕВЧУК: Спасибо.

(звучит песня)