Максим Суханов - Дифирамб - 2012-01-29
К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Дифирамб», и сегодня я с большой радостью представляю вам нашего гостя, старого друга, старого коня, который не испортит этой борозды. (все смеются) Это Максим Суханов. Здравствуй, Максим. Приветствую тебя в нашей новой студии. Ты здесь не был, в этой студии?
М.СУХАНОВ: Я здесь не был, не был. Очень весело. Начало хорошее.
К.ЛАРИНА: Итак, Максим Суханов в нашей студии, вы, дорогие друзья, тоже есть, вы с нами, я надеюсь. Наш номер телефона – 363-36-59, SMS +7 985 970-45-45, обязательно будут ваши вопросы приниматься сегодня в течение ближайших 45 минут, пока будет идти наша программа.
Ну, я думаю, поскольку мы не разговаривали с Максимом после выхода «Бориса Годунова», мне кажется, имеет смысл с этого начать разговор. Потому что такое, резонансное кино, которое как бы так, к выборам сделанное специально по заказу, что называется, по запросу общественности. Но фильм невероятно интересный, но судьба его тоже непростая, потому что первое, что с ним случилось, его украли, да?
М.СУХАНОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Это вообще как-то влияет на судьбу фильма, когда его воруют в интернете и все? Дальше что происходит?
М.СУХАНОВ: Не знаю. Я думаю, что в тот фильм, в который вложены большие деньги и большие деньги, наверное, на рекламу, и вдруг его украли, на этот фильм, наверное, это производит негативное влияние.
К.ЛАРИНА: А на прокатную судьбу?
М.СУХАНОВ: Ну и на прокатную в том числе. Но дело-то все в том, что у нас совершенно не было средств на раскрутку. И поэтому сначала мы расстроились из-за того, что такое произошло, а потом, так как это стало катастрофически распространяться, нам, наоборот, стало радостно от того, что его украли, от того, что его стали скачивать, и эти скачивания с каждым днем увеличивались. И тем не менее, несмотря на эти скачивания, какие-то кинотеатры берут этот фильм, и в прокате он пока идет. Ну, надеюсь, что еще будет по телевидению.
К.ЛАРИНА: По телевизору надо обязательно его. Может быть, даже в «Закрытый показ» вот этот пресловутый.
М.СУХАНОВ: Может быть. Ну вот мы сейчас как раз ведем переговоры, и вполне возможно такое состоится.
К.ЛАРИНА: Вот, по твоим ощущениям, попало кино в сегодняшний день? Вот, есть какие-то пересечения? Потому что понятно, что там можно говорить про то, что это вне времени и пространства, тем более, что там абсолютно современные интерьеры. Хотя, как мне показалось, это вообще что-то футуристическое есть в этом фильме, что это вообще завтрашний, может быть даже, день, да?
М.СУХАНОВ: Мне кажется, мне так кажется, что оно бы попало в любое время.
К.ЛАРИНА: Сам, как бы, текст Пушкина.
М.СУХАНОВ: И в 90-е годы, если бы мы его снимали, или в начале 2000-х. Сейчас просто с общим таким бурлением так получилось, что он прямо как будто в листа, наверное. Но я думаю, что вся проблематика, которая есть внутри этого произведения, она России свойственна постоянно. Я не думаю, что он не актуален в другое время.
К.ЛАРИНА: А почему время не властно вот над этой путиной, которая возникает внутри человеческих отношений, в отношениях между представителями власти и народом, да? О том, что происходит с человеком, который попадает на самую вершину власти. В принципе, можно так говорить и о шекспировских хрониках – не обязательно говорить про «Бориса Годунова», да? И про «Короля Лира», и про «Ричарда».
М.СУХАНОВ: Да. Ну, мне кажется, что, конечно, это большое испытание вообще (власть). Испытание в каком смысле? Испытание для здоровья и для физического, и для психического. И вполне возможно, конечно же, все мы, кто, ну, так или иначе не находимся у власти, должны эту власть беречь (я имею в виду беречь от того, чтобы она не заболевала). То есть мне кажется, что, конечно же, прежде всего, время ограничивать должно эту болезнь, и время должно контролировать здоровье этой власти. Потому что как только ты переходишь какую-то пограничную временную черту, то дальше уже ты перешел, как бы, точку невозврата. Это как с радиацией, мне кажется. То есть какое-то время ты можешь находиться на такой вершине, потом начинает на тебя, на твое психическое и физическое здоровье это действовать разрушающе. Я думаю, что в России всегда была проблема с тем, что никогда не хотелось отдавать эту власть, и, наверное, потому не хотелось, потому что люди не очень понимают, как дальше жить и как себя реализовывать после того, как этой власти у них не будет. То есть, ну, чем же я дальше буду заниматься? Вроде бы, больше нечем заниматься. Основное, что у меня было и куда я шел – это, вот, власть, это вершина. А дальше как человек – ну, что я буду делать? Наверное, ничего. Поэтому лучше бы, наверное, эту власть не отдавать.
К.ЛАРИНА: А почему в других странах это безболезненно происходит, люди отдают спокойно власть? Вернее, они просто уходят с этой работы. Вот, наверное, все-таки, есть разница, да?
М.СУХАНОВ: Ну, сейчас – да, уходят с работы. Но я думаю, что и им тоже не хочется.
К.ЛАРИНА: Ты думаешь?
М.СУХАНОВ: Ну, мне кажется, да.
К.ЛАРИНА: Но они остаются все рукопожатными и уважаемыми людьми, они остаются авторитетными людьми. Вот, можно назвать политиков, которые ушли с президентского и с премьерского поста в Европе, в Америке, да? Пожалуйста, жизнь продолжается.
М.СУХАНОВ: Ну, я думаю еще такую вещь. Мне кажется, что...
К.ЛАРИНА: А у нас – нет, у нас проклятья только несутся в спину.
М.СУХАНОВ: Ну, проклятья – да. Но дело все в том, что, конечно, закон там играет гораздо большую роль, нежели чем какое-то властное указание или команда. У нас так все строилось, что, в общем, во власти были люди, которые так или иначе связаны с иерархией, они связаны с командой, с приказами и с выполнением приказов. И, вот, команда и выполнение приказов – это одно, а закон – это совершенно другое. Я вообще думаю, что люди, которые бы пошли в военачальники или в какие-то структуры, которые обязательно должны предполагать иерархию, мне кажется, что они не очень подходящие для власти, потому что во власти, наверное, главное – это закон. А в военных структурах главное – отданный приказ и его выполнение. И очень часто эти вещи разнятся. Может быть, вот в этом еще причина.
К.ЛАРИНА: Ну, еще, наверное, и в том причина (говорю, поскольку мы все время об этом говорим, сейчас тем более), вот эта наша склонность обязательно найти себе кумира, сотворить себе кумира из человека, который волею судеб занимает должность президента или, там не знаю, ну, лидера. Почему у нас... Ну, грубо говоря, потому что мы всегда приходим к царизму, к самодержавию – в той или иной форме оно у нас остается.
Вот буквально позавчера мы разговаривали с Андреем Сергеевичем Кончаловским на эту тему. Он убежден в том, что это абсолютно наша ментальность и здесь, как бы, нужно просто это понимать, что это факт, другого не будет. По твоим ощущениям как? Уж тем более ты царей столько сыграл в своей жизни и продолжаешь это делать, да? От Бориса Годунова до Сталина.
М.СУХАНОВ: Ну, это не значит, что можно ответить на этот вопрос. Что касается ментальности, с этим можно согласиться. Но я думаю, что процессы – они таковы: если они будут развиваться, то и ментальность будет меняться. Другое дело, что речь идет, когда я об этом говорю, не о десятилетиях и, может быть, даже не о столетиях. Это период долгий. Но все равно он будет происходить. И потом что касается кумиров, ну, вы знаете, я думаю, что, конечно, очень много людей, которые боятся остаться без отца.
К.ЛАРИНА: Родного в смысле.
М.СУХАНОВ: Родного, да. То ли потому, что они и так без него уже давно когда-то остались. То есть нету, как бы, прикрытия, нету опоры. Потом поток информации, который идет очень сильный по поводу того, что вокруг нас тоже, в общем, не очень мирные люди живут, а окружают нас все время и хотя захватить. Это же тоже говорит о том, что кто-то же меня должен уберегать. А уберегать меня, видимо, должен тот человек, который головой понимает, что он – сильный, и вот нам надо это, это, это. Я об этом даже и не думал, а вот такой человек – он есть. Ну и пусть, слава богу, он нас оберегает.
К.ЛАРИНА: Чувствуешь симптомы какого-то детского сознания.
М.СУХАНОВ: Ну, в общем, это шизофрения. И в этом ничего нет такого. Как сказать? Я особенно-то и нормы не наблюдаю, потому что, в общем, норма – это симуляция психоза как мне кажется или симуляция шизофрении. Другое дело то, что в XX веке она была одна, в XXI веке, наверное, она будет другая. Вот, чувствую, какая-то гораздо... Ну, более полифоничнее, что ли, может быть, она будет (эта шизофрения).
Но мне-то еще кажется, что надо как можно веселее ко всему относиться, ну, насколько это возможно. То есть относиться к тому, что происходит, с игрой без всякой истерии и ни в коем случае без всяких оскорблений.
К.ЛАРИНА: Ну, я не могу не спросить тогда уж о твоем отношении к переменам в атмосфере в общественной в сегодняшние дни. Ну, вот, начиная с декабрьских событий. Твое отношение к этому. И ты принимаешь вообще в этом участие во всем?
М.СУХАНОВ: Я принимаю участие, я с удовольствием ходил на митинг, который был на проспекте Сахарова.
К.ЛАРИНА: Там, по-моему, даже ролик записывал, да? У Паши Бардина.
М.СУХАНОВ: Да, я записывал и ролик тоже. Ну, при этом я не могу сказать, что я уж так симпатизирую какому-то человеку, который мог выступать на трибунах. Хотя, мне нравится то, что говорит Акунин, мне нравится, что говорит Витя Шендерович. Но это дело даже не в этом. Это как... Я бы назвал это таким экзистенциальным выбросом, что ли. Вот, захотелось мне пойти и быть рядом с людьми. Лица, которые я там видел, мне были очень приятны, и вообще там было очень весело. Ну, конечно, какие-то выступления меня огорчили. Мне очень не нравится, когда звучат призывы пойти и вгрызться в горло, все начать сметать. Я думаю, что такого рода вещи должны происходить как можно более спокойнее, увереннее и в этом смысле жестче. Но ни в коем случае не надо уподобляться какому-то, ну, папуасовому собранию.
К.ЛАРИНА: То есть это не бунт, это не восстание? Как, вот, ты для себя это определяешь, жанр вообще того, что происходит?
М.СУХАНОВ: Ну, жанр – это сигнал.
К.ЛАРИНА: Для власти?
М.СУХАНОВ: Да. Сигнал к тому, чтобы начался диалог, к тому, чтобы все больше и больше слышали тех, кто чем-то недоволен. Ведь, какая... Вот я еще о чем думал? О том, что когда я жил во времена Брежнева и учился в школе, и потом тоже, я не очень вообще ощущал, что существует какая-то власть. То есть она там что-то, конечно, делала, но здесь делалось совершенно все другое. В довершение всего как только произошел этот пик, одни других не слушали, то произошло всем нам известное событие. Ну, конечно же, мне кажется, не надо наступать на те же самые грабли и думать, что «а вот теперь, когда у нас есть и то, и то, и то, и есть корпоративная какая-то этика, и вообще государство наше – это не государство, а какая-то, наверное, частная корпорация, что ничего в частной корпорации произойти не может». Да нет, также оно может произойти и произойти, я думаю, что очень неожиданно.
Другое дело то, что, конечно же, власти всегда было интересно и будет интересно как можно меньше чтобы о ней знали. Потому что в этом смысле для власти молчание – это золото.
К.ЛАРИНА: Ну, собственно говоря, как при Брежневе и было.
М.СУХАНОВ: Ну да, ну да. Ну вот я бы сказал о том, что это такой веселый сигнал (я бы так его назвал).
К.ЛАРИНА: Ну, если мы говорим о том, что этот сигнал веселый, то он просто как, ну, посмотрели, разошлись, что называется.
М.СУХАНОВ: Не думаю.
К.ЛАРИНА: Поаплодировали, друг другу порадовались и все.
М.СУХАНОВ: Нет, не думаю. Я не думаю, что от этого можно устать.
К.ЛАРИНА: Вот ты говоришь «Призывать к революции нельзя», да? Но если так. Давление без насилия – оно невозможно. Как воспитание не может быть без насилия. Когда я говорю «Услышь меня», я чем могу привлечь?
М.СУХАНОВ: Мне кажется, воспитание может быть без насилия. Во всяком случае, если мы сейчас говорим о семейных отношениях, то...
К.ЛАРИНА: Ребенка воспитываешь?
М.СУХАНОВ: Ну, допустим, да. Я не могу сказать, что, вот, если я вспоминаю все свое детство, что моя мама применяла ко мне какое-то насилие. Скорее, она применяла...
К.ЛАРИНА: Она заставляла. «Надо» говорила?
М.СУХАНОВ: Не говорила. Не говорила. Она доводила все до того, что пока я сам не понимал, что мне это надо и необходимо это делать. То есть давление так или иначе, наверное, было. Но стратегически и тактически это не была палка и не был ремень, ни в коем случае. Ну, вот, мне ближе, все-таки, эти пути, которые не ведут к крови ни в коем случае. Но оставлять, конечно же, этого не надо. Тем интереснее, мне кажется, и власти будет, что ее постоянно будут тормошить.
К.ЛАРИНА: Теребунькать, да.
М.СУХАНОВ: Ну, мне, во всяком случае, мне так кажется.
К.ЛАРИНА: Это Максим Суханов, мы сейчас уходим на новости, потом возвращаемся в программу.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Продолжаем программу. Напомню, что сегодня у нас в студии Максим Суханов. Все равно от политики не могу пока я отказаться, поскольку в перерыве сейчас спросила, что делает Владимир Мирзоев. Напомню, что Владимир Мирзоев – режиссер не только фильма «Борис Годунов», но, прежде всего, для меня это человек театральный, театральный режиссер, с которым Максим Суханов работает давно и тесно, и практически все свои самые яркие, лучшие работы театральные сделал именно с Владимиром Мирзоевым. Я спросила, что делает Владимир, а, вот, ставить пока, типа, не дают. Значит, я хочу, все-таки, спросить. Поскольку Владимир Мирзоев известен своей позицией по отношению к политике и к власти нынешней, и не просто он принимает участие в различных мероприятиях типа сначала Маршей несогласных, а вот сейчас и вот эти все акции протеста, которые были на площадях и будут, как я понимаю, еще. Но еще и очень любит высказываться по этому поводу, и достаточно резко Владимир Мирзоев это делает. Связано ли это, вот, успешность сегодняшняя, творческий успех с политической позицией? Или мы это придумываем?
М.СУХАНОВ: Ты имеешь в виду, связано ли то, что он не особенно ставит?
К.ЛАРИНА: Да, да, да. Нет?
М.СУХАНОВ: Мне так не кажется, нет. Я думаю, что там просто свои аргументы возникают, когда, допустим, не хотят, чтобы он ставил спектакли или не дают, чтобы ставил.
К.ЛАРИНА: Интересно. По каким причинам? По творческим исключительно?
М.СУХАНОВ: Может быть, по творческим, по эстетическим, по кулуарным.
К.ЛАРИНА: То есть это все совпадение?
М.СУХАНОВ: Может быть, где-то и... Нет, я бы вообще не обобщал «Вот это только по этим причинам, а здесь...» Нет, может быть, где-то и так, а где-то и так. Где-то просто потому, что тот договор, который предлагается подписать режиссеру, он не согласен его подписать. Не экономически, а я имею в виду какие-то юридические вопросы. Ну вот так пока получается.
К.ЛАРИНА: То есть политика здесь никак, на твой взгляд, не влияет?
М.СУХАНОВ: Ну, я бы да, я бы так. Вот сейчас у меня нет оснований настолько обострять.
К.ЛАРИНА: Тогда я не понимаю. У вас команда есть – не просто Суханов и Мирзоев, а есть целая группа людей, единомышленников (извините за банальное определение), которая вполне себе может затеять свое собственное дело театральное. Почему вы этого не делаете?
М.СУХАНОВ: Нет, мы стараемся делать. Вот у нас был один проект копродуктивный, сейчас, может быть, мы будем делать еще один независимый проект. Но как сказать? Когда ты делаешь независимые проекты, собираешь отовсюду, приглашаешь актеров, то так или иначе у этого спектакля или у этого проекта нет одного дома.
К.ЛАРИНА: А почему? Это неправильно.
М.СУХАНОВ: Это неправильно. Ну, вот...
К.ЛАРИНА: Уже есть целый репертуар мирзоевский. Вот, вполне возможно сделать театр под руководством Владимира Мирзоева.
М.СУХАНОВ: Может быть. Ну, мы тоже говорили о том, что вот хотелось бы нам, может быть, какое-то помещение, которое мы бы...
К.ЛАРИНА: Пойдите, сходите в департамент, скажите «Дайте нам помещение. Вот наша художественная программа».
М.СУХАНОВ: Вот, раньше мы ходили и с помещением у нас не очень получилось. Вот, так как сейчас кое-что поменялось, может быть, мы пойдем еще раз и нас услышат и, может быть, что-то получится. Ну, в общем, не так все просто.
К.ЛАРИНА: Максим, а то, что касается вообще, в принципе, репертуарного театра? Может быть, вообще уже на свалку истории отправить эту историю? Или нет?
М.СУХАНОВ: Вот тоже. Не думаю, что тут надо приходить к какому-то...
К.ЛАРИНА: Революция не нужна.
М.СУХАНОВ: Да. Я думаю, что-то надо обязательно оставлять, от чего-то надо совершенно точно отказываться. Допустим, те площадки, на которых ничего не происходит уже очень давно, они не являются событийными, а просто...
К.ЛАРИНА: Ты имеешь в виду театры стационарные, да?
М.СУХАНОВ: Ну, наверное, да, которые превратились в мавзолей. Либо туда надо, я не знаю, назначать или впускать какую-то молодую режиссуру – она, ведь, тоже выпускается и где-то растет. И надо давать ей возможность показывать какие-то, ну, хотя бы свои получасовые заготовки для того, чтобы, ну, это все куда-то двигалось. У нас же очень много театров, а мы о них ничего не слышим и там полный мавзолей, что называется.
Какие-то оставлять, наоборот, делать площадки, ну, открытого типа, где приглашались бы режиссеры и делали, допустим, свои спектакли и не был бы там единый кто-то художественный руководитель. Но с другой стороны, там надо тогда думать о том, кто будет директор, которому интересно приглашать молодых и разных, как это будет сообразовываться с экономикой. Ну, в общем, над этим надо... Как сказать? Это нельзя просто сказать «Вот будет так». Нет. Это нужен как и везде, впрочем – и в государстве, и где угодно – это нужен хороший мозговой штурм профессионалов, а не дилетантов. И уж тем более не может человек, который долгое время, допустим, служил в армии, вдруг прийти, наверное, в Министерство культуры или в департамент культуры.
К.ЛАРИНА: А кто это?
М.СУХАНОВ: Нет, это никто, это я вообще говорю.
К.ЛАРИНА: (смеется) Я себе представила.
М.СУХАНОВ: Ну, не может такого быть. И начать разбираться здесь и учить всех по тем книжкам, которые он учил, учась в военном заведении.
К.ЛАРИНА: Разбирать и собирать автомат Калашникова.
М.СУХАНОВ: Ну, я сейчас абсурд говорю, но, в принципе, такого абсурда, ведь, немало.
К.ЛАРИНА: Но я имею в виду, когда спросила про репертуарные театры, вот, на мой взгляд, чего нам не хватает сегодня в нашей творческой жизни? Ну, будем говорить о театре, о театральной жизни. Творческая жизнь – она предполагает некоторые риски. Ну? Ну, не может быть... Просто очередной спектакль. Этого не может быть в принципе, я считаю. Да, наверное, я в этом смысле максималист. Вот это вот советское порождение репертуарного театра. Вот, смотришь на афишу, там, 20 спектаклей. Ну, сколько из них события? Сколько из 20-ти спектаклей события?
М.СУХАНОВ: Очень мало.
К.ЛАРИНА: Ну, это же не может быть такого, это неправильно.
М.СУХАНОВ: Да. Но мы же при этом не говорим... Я же не говорю о том, что мы оставляем репертуарный театр и все то, что внутри этого театра, оставляем также? Нет. Конечно же, нужно обязательно переходить на контракты. И контракт должен защищать как одну сторону, так и другую сторону. Но с другой стороны, если человек не востребован уже какое-то количество времени (год, два, три)...
К.ЛАРИНА: Артист.
М.СУХАНОВ: Артист.
К.ЛАРИНА: Или режиссер, кстати.
М.СУХАНОВ: Ну, наверное, он этому театру уже сейчас ничего не приносит и никак его не развивает. Это не значит, что он не развивал его раньше – об этом тоже можно подумать. Но он должен дальше себя еще в чем-то пробовать или где-то еще пробовать. То есть тут такая порочность есть в репертуарных театрах – то, что он всегда рассматривался как театр-дом. Но дом не в том смысле, что хочется туда приходить, а дом в том смысле, что тебя оттуда никогда не могут выселить. И что бы ни происходило, вот я тут только вперед ногами. Вот, мне кажется, это, ну, вообще к искусству не имеет отношения такая вещь. Потому что искусство должно развиваться и развиваться в эксперименте, в парадоксе – оно не может идти в старом следе и стагнировать.
К.ЛАРИНА: Тем более, вот смотрите, вот приходит новый главный режиссер в театр, да? Какая перед ним стоит задача? Всех занять. Вот, сразу же они все собираются – всех занять, народных, заслуженных. Это же невозможно.
М.СУХАНОВ: Это тяжело, это невозможно.
К.ЛАРИНА: Взрыв мозга. Как это можно осуществить? Я просто вспоминаю вот эту историю, трагическую, на мой взгляд, которая произошла с Александром Галибиным в театре Станиславского.
М.СУХАНОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Талантливейший режиссер, у которого есть свое видение, своя программа, безусловно. Он никого не тронул вообще там, только роли раздавал им всем. Они только сидели «Давай-давай» - «Вот тебе и тебе, и тебе». И что получилось? В итоге коллектив не нашел... Как это у них называется формулировка? «Не нашел общего языка с коллективом, пошел вон отсюда». Взяли другого – ничего не происходит. И ничего не произойдет.
М.СУХАНОВ: Ну, конечно.
К.ЛАРИНА: Все при своих – и ничего не происходит.
М.СУХАНОВ: Мне кажется, что человек вообще, когда идет на какую-то должность, он должен иметь у себя программу, в которой он уверен. Он уверен, что он может сделать то-то, то-то и то-то, только если у него будет это, это и это. Так не бывает, что у меня нет этого, но, наверное, авось вот я там что-то такое все равно изобрету, найду. Сейчас главное – чтобы меня назначили, а там уже как покатится. Это так не бывает. Поэтому когда ты договариваешься на берегу о том, что «да, я готов, допустим, возглавить театр, но мне при этом нужны такие-то, такие-то условия».
К.ЛАРИНА: И полномочия, и команда.
М.СУХАНОВ: Конечно. Ты ведешь переговоры, выбиваешь для себя эти полномочия, додавливаешь их, наверное. В конце концов, если тебе их не дают, ты и не идешь туда. Ну, все по-разному. Но есть нюанс.
К.ЛАРИНА: Мир жесток, театральный мир жесток. Да, это, действительно, так. И каждый раз когда возникают эти разговоры перевода на контрактную систему, вот этих жестких отношений между артистом и художественным руководителем, если уж мы говорим о репертуарном театре, ну что делать?
М.СУХАНОВ: В каком-то смысле я могу сказать, что театр – это такая маленькая модель и государства тоже. Оттуда никто не хочет уходить...
К.ЛАРИНА: Вот с чего мы начали разговор.
М.СУХАНОВ: Конечно. ...особенно ни с директорской должности, ни с должности художественного руководителя. Никто не хочет. Но одно дело, если Кароян руководит 40 лет Берлинской филармонией и параллельно он может еще руководить Венской филармонией и все там благополучно, и все хорошо. Или просто мы говорим о талантливом человеке, который театр развивает. Это да. Но а если там сидит кусок дерева? Ну...
К.ЛАРИНА: А, вот, уход Юрия Петровича Любимова с Таганки – это история трагическая или закономерная?
М.СУХАНОВ: Ну, я сейчас...
К.ЛАРИНА: Со стороны смотрим.
М.СУХАНОВ: Ну, со стороны, мне кажется, что она трагическая для Юрия Петровича, конечно же, потому что, наверное, непонимание было полнейшим, если такой созрел бунт. Она трагическая, но, наверное, она неминуемая. Мне сложно говорить, я не был внутри, конечно, этой ситуации и не очень хорошо ее знаю. Но это все тяжело. Тяжело еще и то, что когда-то Юрий Петрович был, в общем, в авангарде театрального искусства. Но это тяжело переживаемо – я ничего не могу сказать.
К.ЛАРИНА: Давайте немножечко поговорим об искусстве, в конце концов.
М.СУХАНОВ: Давай.
К.ЛАРИНА: Что сейчас происходит? Вот буквально перед передачей Максим рассказывал о фильме, в котором он сейчас снимается. Мне кажется, это невероятно что-то интересное – мне бы хотелось, чтобы он немножко про это рассказал и вам, дорогие друзья.
М.СУХАНОВ: Меня пригласил Константин Сергеевич Лопушанский в свой проект. Оригинальный сценарий, который написал он вместе с Финном. Это история...
К.ЛАРИНА: Финном – это фамилия.
М.СУХАНОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Павел Финн.
М.СУХАНОВ: Да, Павел Финн. Я прошу прощения. (смеется) Сейчас я буду смеяться до конца эфира. Молодец. Ну вот. (все смеются) Дело происходит в гражданскую войну.
К.ЛАРИНА: Фильм называется «Роль».
М.СУХАНОВ: Да, фильм называется «Роль». Это история об актере, который был увлечен теориями Еврейнова, о том, что театр как можно больше соединяться с жизнью. Но увлечен настолько, что он захотел каким-то образом воплотить это еще больше в реальной жизни. Ну, вот, там случается и фантастическое событие, такое, судьбоносное для него – то, что в тот момент, когда их должны расстреливать, то человек, принимающий решение на этот расстрел, он узнает в нем своего двойника и потом этот красноармеец, командир – он погибает и мой герой в довершение всего точно понимает, что это знак судьбы, то, что он теперь должен все бросить, перевоплотиться в этого погибшего героя и, как бы, возродиться и начать жить и реализовывать свой план, свой эксперимент уже в жизни совершенно другой. Каков финал, ну, сейчас не буду говорить и он сам не знает, какой финал.
К.ЛАРИНА: А это время действия какое? Гражданская война.
М.СУХАНОВ: Время действия – гражданская война, да. Самое такое, страшное.
К.ЛАРИНА: То есть это... Ну, как бы, тема двойников – понятно, что она всегда такая, будоражащая. А тут есть тема, поскольку не очень пока знаю, ну, доктор Джекилл и... Как у нас это? «Мистер Джекилл и доктор Хайд», да? Это, вот, злого и доброго начала.
М.СУХАНОВ: Нет, я не думаю.
К.ЛАРИНА: Потому что я себе представила сразу, что этот красноармеец, конечно, должен стать каким-то представителем карательной системы советской. И человеку, который в его роль входит, ему приходится осваивать и все остальное пространство, которое его окружает. Это я придумываю уже вместе с Финном.
М.СУХАНОВ: Это очень хорошая история, но там история несколько другая. Там история, скорее, про то, что мы говорили выше, про полифоническую личность о том, что человек чувствует в себе не одно единственное «я», а несколько «я» и эти «я» не имеют никакой иерархии и они говорят наравне. И вдруг в нем просыпается ощущение того, что необходимо себя проверить, если он верит так в искусство (это вопрос веры очень большой для моего героя), получится ли у него до конца быть тем, кем он раньше не был. И до чего это его доведет.
К.ЛАРИНА: А зачем здесь гражданская война как предлагаемые обстоятельства, именно этот период истории?
М.СУХАНОВ: Мне кажется, что эта ситуация еще больше обостряет драматургию. Потому что если бы мы сейчас говорили об этом, то все то, что находится вокруг, не очень бы, ну, благоволило каким-то катарсическим состояниям. А когда все вокруг поставлено с ног на голову и все то, что происходит вокруг, это тем более действует на характер и на личность, когда рядом играются спектакли и льется много крови, то есть в этом во всем, ну, мне кажется, что, ну, интереснее драматургия сразу вибрирует. Тем более, это связано, действительно, с теориями Еврейнова, который в то время их пропагандировал.
К.ЛАРИНА: А вот твое отношение к тесному сотрудничеству улицы и театра – насколько близко они должны сходиться, на твой взгляд? Я имею в виду театральную публицистику, театр политический, документальный? Насколько тебе это интересно и важно?
М.СУХАНОВ: Да. Я думаю, что должен существовать разный театр, конечно. Я не могу сказать, что вот мне сейчас это интересно. Скорее, мне интересен тот театр, которым я занимаюсь, драматический с одной стороны традиционный, с другой стороны все время пробующий себя в разных пограничных состояниях, которые могут возникать на сцене. И, конечно же, мне интересны личности режиссеров. Вот я и с Володей Мирзоевым, естественно, работаю, потому что он мне до сих пор остается очень интересным, с Римасом Туминасом я сейчас выпустил работу. И думаю, что, может быть, мы еще что-то сделаем вместе.
К.ЛАРИНА: А что смотришь? Вообще ходишь смотреть что-нибудь? Я понимаю, что нету возможности по времени, но тем не менее?
М.СУХАНОВ: Да. Ну, я хожу редко. Я сейчас даже уже и не помню, что я последнее смотрел. Но я смотрел «Пристань» в нашем театре, которую выпустил Римас на 90-летие.
К.ЛАРИНА: 90-летие театра?
М.СУХАНОВ: На 90-летие театра. Не на свое, да. (смеется) И могу сказать, что, в общем, я советую всем идти смотреть этот спектакль. Я был в восторге, особенно от нашей Галины Львовны Коноваловой.
К.ЛАРИНА: Да, это вообще восторг.
М.СУХАНОВ: Это да.
К.ЛАРИНА: Там как раз чем еще этот спектакль примечателен? Для наших слушателей скажу, что поскольку, как сказал Максим, он был сделан к юбилею театра, там заняты представители всех поколений, прежде всего старшего поколения. Это к вопросу о том, что я говорила, что режиссер должен об этом думать, чтобы всех занять, чтобы все работали на сцене. Это великое счастье, когда здесь...
М.СУХАНОВ: Есть совпадения.
К.ЛАРИНА: Да, есть совпадения, когда эта мотивация совпадает с какими-то творческими твоими внутренними убеждениями, планами, да? Это, конечно, редкость большая.
М.СУХАНОВ: Ну, я думаю, что у Туминаса они очень искренние. И вот то, что он хотел это сделать, не потому, что просто вот отдать дань и кого бы занять. Ни в коем случае. Вообще он очень вносит в театр творческую атмосферу, это чувствуется. Знаете, много воздуха правильного, когда такой человек в театре.
К.ЛАРИНА: Среди вопросов, которые пришли на наш сайт до начала программы, конечно же, есть вопросы о вашем представлении, как должны развиваться отношения художника и представителей власти. Но это традиционный вопрос «Художник и власть». Я не знаю. Каждый по-своему отвечает на этот вопрос. Нужны ли здесь какие-то отношения? Как можно от них?..
М.СУХАНОВ: Ну, личное отношение? В каком смысле?
К.ЛАРИНА: Ну вообще. Если они есть, то какими они должны быть?
М.СУХАНОВ: Мне кажется, что всегда интереснее, когда у тебя есть полемика. Не мордобой, а когда ты свободно выражаешь свое собственное мнение. Всегда найдутся точки, по которым ты не согласен. И всегда интересно, наверное, умного или какого-то продвинутого человека послушать о том, почему он не согласен с этим. И мне кажется, что власть тоже не должна, в общем, ну, быть такими снобами и настолько отгораживаться, и тоже должна в эту полемику включаться. И дебаты должны существовать. В общем, все должно как-то быть более естественно, а не коммунистически и не по-военному. Вот, меньше всего хочется, чтобы был тут погон.
К.ЛАРИНА: Очень хочется, чтобы от них можно было не зависеть. Мне кажется, самый идеальный бы вариант для культуры, для людей, которые занимаются искусством, - это вообще не зависеть, чтобы ничего... Мне ничего от них не надо – вот, как бы, такая позиция.
М.СУХАНОВ: Да, да.
К.ЛАРИНА: Хочет он прийти посмотреть спектакль – приходи, посмотри спектакль. И все, да?
М.СУХАНОВ: Да. Но не говори, что его нужно закрыть. (все смеются)
К.ЛАРИНА: Да, или делать замечания артисту.
М.СУХАНОВ: Ну, конечно же. И театры тоже на деньги налогоплательщиков. А, наверное, у власти ощущение, что это они дают деньги для того, чтобы существовали театры. Но это я говорю, это вот шизофрения такая. Надо периодически просто свободнее об этом разговаривать, как мне кажется.
К.ЛАРИНА: А вот если бы позвали тебя поучаствовать в какой-нибудь такой встрече с высшим руководством страны, ты бы пошел? Это тоже спор бесконечный. Мы все время про это говорим.
М.СУХАНОВ: Важен контекст. Я, все-таки... Как сказать? Если я с кем-то встречаюсь, допустим, вот, мне что-то надо, я чего-то не знаю, но мне хочется узнать, допустим, о том, как происходит кинопроизводство. Я зову к себе профессионала и с ним беседую, и начинаю у него учиться, допустим, да? Поэтому в контексте твоего вопроса я хочу понять, что значит «встречи художников с властью»? Для чего они? Функция важна. Что после этого должно...
К.ЛАРИНА: А они так не говорят, смотри.
М.СУХАНОВ: Ну, если они так не говорят...
К.ЛАРИНА: Как вот? Звонят и говорят...
М.СУХАНОВ: Ну, значит, мы должны спросить, для чего.
К.ЛАРИНА: Вот вопрос. Нужны ли наводящие вопросы, да? Вот, звонок по телефону, говорят: «Здравствуйте, господин Суханов, вас беспокоят из администрации президента или из секретариата премьер-министра. Вот, Владимир Владимирович хочет побеседовать с представителями вашего цеха. Не хотели бы вы принять участие?» Вот, что ты спрашиваешь?
М.СУХАНОВ: Ну, я могу спросить: «Побеседовать о чем?»
К.ЛАРИНА: Обменяться мнениями это называется.
М.СУХАНОВ: Ну, может быть, мы могли бы встретиться вдвоем просто и поговорить об этом?
К.ЛАРИНА: Интересно.
М.СУХАНОВ: И чтобы об этом больше никто не узнал? И, может быть, от этого было бы гораздо больше толку? Потому что все остальное, как мне кажется, только говорит о том, что мы показываем свою открытость, мы ее демонстрируем и сейчас мы в телевизоре это покажем.
К.ЛАРИНА: Под камерами, да?
М.СУХАНОВ: Да. Мне всегда интересна функция – вот, что дальше должно произойти после такого-то, такого-то мероприятия. Не просто позвали меня выпить чай, потому что, там, я известен и он известен, мы разным делом занимаемся, ну давайте, вот, сухарики погрызем.
К.ЛАРИНА: Мик Джаггер отказался от чаепития с премьером Кэмероном.
М.СУХАНОВ: Молодец. Я его люблю очень.
К.ЛАРИНА: Сказал, что «Не надо. Я в чужих политических играх не участвую».
М.СУХАНОВ: Ну, видимо, он почувствовал что-то. Хотя, наверное, сначала планировалось, да. Ну... В общем, нужно чувствовать, что тебе подсказывает твой собственный стержень, и так и двигаться.
К.ЛАРИНА: Ну, это практически кода прозвучала. (все смеются) Спасибо большое. Это Максим Суханов, наш сегодняшний гость. Если хотите продолжить общение с замечательным артистом, приходите в театр имени Вахтангова на спектакли с участием Максима Суханова. Можно сказать в финале, где можно увидеть тебя, в каких спектаклях. Назови, пожалуйста.
М.СУХАНОВ: Спектакль «Ветер шумит в тополях», «Сирано де Бержерак», «Предательство», в театре Станиславского – «Хлестаков» и в театре Ленинского Комсомола – «Тартюф».
К.ЛАРИНА: Обалдеть сколько. И везде он есть. Спасибо большое, Максим.
М.СУХАНОВ: Спасибо.