Сергей Юрский - Дифирамб - 2011-12-25
К.ЛАРИНА: Сергей Юрский в нашей студии.
Сергей Юрьевич, здравствуйте.
С.ЮРСКИЙ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: С Рождеством!
С.ЮРСКИЙ: Да, да, праздник. По-моему, мы уже не раз встречались именно в праздник, в это Рождество.
К.ЛАРИНА: Вот видите, у нас тут ёлочка?
С.ЮРСКИЙ: Да, да, да.
К.ЛАРИНА: Нашим слушателям напомню, что мы в эфире в прямом абсолютно, поэтому ждём и ваших вопросов на sms: +7 (985) 970-45-45. Телефон прямого эфира напомню: 363-36-59.
Ну, не буду далеко уходить от тех событий, которые мы обсуждали в с Владимиром Мирзоевым, поскольку Сергей Юрьевич слушал внимательно наш разговор.
Вы вчера не были на проспекте Сахарова?
С.ЮРСКИЙ: Нет.
К.ЛАРИНА: Как относитесь вообще к этому движению? Поддерживаете?
С.ЮРСКИЙ: Я хочу Вам сказать, что митинг не мой жанр вообще. Мне трудно. Я начал этот год с митинга. Это было 31 декабря прошлого года. Я был на площади Маяковского. Я был болен и всё-таки пошёл и побыл там.
Могу сказать одно, что обстановка, которая была тогда, в эту тёмную и дождливо-грязную ночь,. Это ночь была уже совсем. И то, что произошло вчера, это как будто два времени, разделённых эпохой.
Я помню стиль того, как готовились люди и ОМОН, и милиция, и эти машины около театра нашего Моссовета, который встали там заранее. Как стояли эти ряды, как они смыкались, как закрывались входы, выходы. Как шла, взявшись под руки, группа крепких мужчин, какие были лица. Это было год назад.
Представить то, что будет, то, что я по телевидению видел вчера, совершенно невозможно, потому что эти улыбающиеся лица, эти, ну почти что воткнутые в стволы винтовок розы.
К.ЛАРИНА: Белые цветы, да.
С.ЮРСКИЙ: Улыбки с двух сторон. И масса, которая стоит. Какая-то влюблённость. Это мне напоминает замечательную и как-то прошедшую не лавным кадром в нашей жизни пьесу Александра Володина «Дневники королевы Оливии», когда в государстве было совершенно запрещено любить. И всяческие шпионские дела, что, если кто любит, наказание совершенно ужасное. Но потом обнаружили, что основательница государства – королева Оливия оставила записки. Их открыли, и оказалось, что нет, наоборот, надо любить! И тогда все стали любить, и так друг другу надоели с любовью, что опять начался такой некоторый кризис
Но сама перемена настолько разительна. Отвечая на Ваш вопрос, я говорю, что я не митинговый человек.
Я однажды, это был не митинг, это было просто поминание. Я не знал даже фамилию – Эстемирова, но я услышал о том, как убили эту женщину, и пошёл просто постоять, поприсутствовать, положить цветы неизвестной мне женщине. Оказалось, что я сделал правильно для себя. Просто, что я там побыл. На Пушкинской площади это было. Это было несколько лет назад.
И вот начал этот год с митинга. Понял, что я, нет, и говорить не могу на митинговой трибуне, хотя вообще человек болтливый. И стоять в толпе, в большой толпе меня тяготит. Говорю откровенно.
К.ЛАРИНА: А вчера среди различных лозунгов, транспарантов таких вот насмешливых по отношению к власти, так и весьма жёстких, было очень много портретов Вацлава Гавела. Для меня это было просто невероятным открытием. Мне как-то ужасно это всё понравилось.
Понятно, почему возник образ этого человека, потому что сейчас, вот буквально на этой неделе, в пятницу, с ним простились в Чехии, с ним простилась Европа, с ним простился мир. Но знаете, какая была тема? – «А где наш Гавел?». Вот с этими портретами люди вчера выходили на проспект Сахарова.
А нужен сегодня такой человек? И, отвечая на вопрос наших слушателей, которые с этим портретом выходили, почему у нас своего Гавела так и не появилось за эти годы, Сергей Юрьевич?
С.ЮРСКИЙ: Да потому что мы другая страна. Потому что у нас другая история. Потому что у нас другой, как говорится…
К.ЛАРИНА: Менталитет.
С.ЮРСКИЙ: Вот! Я и говорю, как говорится на радио «Эхо Москвы».
К.ЛАРИНА: Такое слово чудесное! (Смеётся).
С.ЮРСКИЙ: У нас другой менталитет. Гавел совершенно европейская фигура, центрально-европейская фигура. И, более того, - чешская фигура. Потому что Гавел несёт в себе следы Чехии в составе Австро-Венгрии, следы интеллигентского правления, которого, в общем, в странах ни в каких других не наблюдалось. Это время Масарика, это время Карела Чапека , который не был президентом, но который был другом, советником, мыслителем государственных людей. Рядом с ними. Это особо чешская традиция. И она выработана десятилетиями, а, может быть, даже и больше. Но, во всяком случае, мы на протяжении ХХ века видим Чехию как в этом смысле страну, которая и породила Гавела.
Там ведь были и другие люди. Вспомним там Дубчека, конечно, вспомним, и его окружение. Я вспомню человека, с которым дружил Дубчек. Это был Павлючек, это был театральный человек, но это был, так сказать, из группы Дубчека. Я их видел, помню. И отсюда, отсюда возник, как самый крупный лидер, это Гавел. Но рядом с ними были ещё люди. Эта традиция это явление имеет корни. И то, что надо было его не только провожать, но и далее помнить, это совершенно несомненно. Это исключительная фигура в мировом масштабе. Это да. Но она из тех корней.
К.ЛАРИНА:А то, что наше руководство никоим образом не отреагировало на этот уход, это показалось странным?
С.ЮРСКИЙ: Это мне показалось ошибкой и нарушением вежливости, прежде всего.
А дальше, дальше можно разбираться: почему, как? Но это совершенно странно, потому что эта фигура, во много определявшая могучее движение, которое создалось в шестидесятые годы. Вернее было следствием шестидесятых годов и он – одна из центральных фигур.
К.ЛАРИНА:А по Вашим ощущениям не похожа вот сегодняшняя ситуация, которая складывается в стране, на то, что было в 89 году в Праге?- Бархатная революция?
С.ЮРСКИЙ: В 89-м? То есть, развод со Словакией?
К.ЛАРИНА: Ну, я бы не так это назвала. Всё-таки, то, что мы называем «Бархатной революцией, когда, собственно, изменился строй в стране.
С.ЮРСКИЙ: Но самое главное, что революции-то были везде. Мы тут фору можем дать мощно.
Французы могут врезать так, и предъявить свою кровь и своё … Во многих странах.
А пораньше – англичане. А то, что мы сейчас видим на Востоке, - всё, всё это революции.
А вот Бархатная революция, этот развод Чехии и Словакии – это действительно исключительно тоже порождёно вот этой особенностью этой страны.
Я был свидетелем личным 68 года и Весны Пражской, и входа танков.
К.ЛАРИНА: Вы были там в это время?
С.ЮРСКИЙ: Я был там. И я видел реакцию. Я видел 71 год в Праге. Я видел 74 год в Праге, когда одна часть была подавлена другою, уже не танками, а уже собственным образом. Перемены колоссальные.
89 год я не видел – не был там в это время. Но меня не удивляет эта особенность. Мы уже о ней говорили, я не хочу повторяться – эта способность интеллигентно дать возможность высказываться, ну, скажем слово – мудрецам, говорящим людям, а не ораторам митинговым, как раз.
К.ЛАРИНА: Почему у нас это невозможно?
С.ЮРСКИЙ: Ну, у нас есть своя жизнь, своя история.
К.ЛАРИНА: Но хочется, чтобы именно интеллигенция за собой повела интеллигентный, красивый народ.
С.ЮРСКИЙ: При всей моей любви к Чехии и к Словакии и к Чехословакии той, которую я знал, нам за ними идти было бы странно. Мы можем их изучать, восхищаться, любить их, поминать их, хоронить их с почестями и благодарить их за то, что они нам дали такие вещи, но сказать, что давайте, как у них, - это было бы странно. Потому что размеры разные, история разная, и, как говорится на радио «Эхо Москвы» - менталитет.
К.ЛАРИНА: Ну, что ж, мы на этом пока остановимся. Послушаем Новости и потом возвращаемся в программу.
Новости.
К.ЛАРИНА: Возвращаемся в программу. Напомню, что сегодня у нас в студии Сергей Юрьевич Юрский.
У меня есть 2 пары билетов на спектакли Сергея Юрского. Он даже об этом не знает.
С.ЮРСКИЙ: Нет.
К.ЛАРИНА: Сообщаю вам: «Вечер абсурда номер три», «Полонез»24 января, то есть, практически через месяц состоится этот спектакль на сцене под крышей в театре Моссовета.
И второй спектакль – «Предбанник». Это 22 января, тоже сцена, или это на основной сцене?
С.ЮРСКИЙ: На основной сцене. На большой, да.
К.ЛАРИНА: Боже мой! А я смотрела это на малой, под крышей.
С.ЮРСКИЙ: Мы играем иногда там, иногда там.
К.ЛАРИНА: Ух, ты! Ну, что ж, тоже театр Моссовета. Милости просим! Значит, у меня есть две пары билетов на «Вечер абсурда» и на «Предбанник».
Что нужно сделать?
Конечно же, поскольку мы в прямом эфире, и я пользуюсь вашими вопросами, когда беседую с нашими гостями, то будет правильно, если вы будете свои вопросы присылать сейчас на sms. И самые интересные вопросы, вот, как скажет Сергей Юрьевич, кого мы выберем, и подарим вам билеты на спектакль, дорогие друзья.
Да, действительно, сегодня время другое, Сергей Юрьевич. Радио уже никакое не радио, а радио с картинкой. Сегодня невозможно радио просто послушать, включить, обязательно нужно что-то показывали в это время.
С.ЮРСКИЙ: На «Айфонах», «Айпедах».
К.ЛАРИНА: И «Платформах». Да.
Бюрократия у нас присутствует везде – у нас везде без конца голосуют, выбирают, звонят, вмешиваются в вашу жизнь. Вот, пожалуйста, эфир…
С.ЮРСКИЙ: Сегодня у вас была передача 2 часа назад, да про хронократию в отличие от демократии. Это был очень интересный разговор. Я его слушал. И он показал, что вот это самое, не то, чтобы справедливости ищем, потому что её ищут уже много времени, и не находят.
Ищут мнение большинства, и всегда запутываются: а где же большинство? Путаются всё.
К.ЛАРИНА: Даже Сурков путается.
С.ЮРСКИЙ: Да, да. Это действительно очень трудно. А вот то, что время пошло новыми порциями, может быть, даже квантами, то есть чем-то неуправляемым, мгновенным и меняющимся сразу, - это очевидно.
Мы с Вами сравнили, я сравнил, по-моему, Вы меня поддержали, сравнив прошлый новый год и этот новый год: и демонстрацию, и подавление демонстрации, или, наоборот, услужение, радостное услужение этой демонстрации. Как по мановению ока изменилось всё. Именно так сейчас обстоят дела. И время диктует всё остальное.
К.ЛАРИНА: Это разве время диктует, а не конкретный человек, который сегодня скажет: «Разрешить. Улыбаться вежливо, под руки, цветы в дула автоматов». А завтра скажет: «Мочить! Никого, чтобы не было на этой площади!». И те же самые люди будут поступать совершенно по-другому.
С.ЮРСКИЙ: Христос, что сказал Пиладу? – «Неужели ты думаешь, что, если б тебе не было дано сверху, то ты бы делал это? Неужели ты этого не понимаешь?». Поэтому «сверху» - это всё-таки тот невидимый «верх», а не то, что конкретно мой начальник, или начальник моего начальника. – Нечто другое.
Действительно, время пошло скачками, квантами, хотя я не понимаю, что это такое, но чувствую: слово хорошее: квант! Это значит: «бах!» - и всё изменилось..
Я думаю, что мы входим в год, мы вообще живём сейчас во время перелома, это очевидно совершенно.
К..ЛАРИНА: Что Вы!
С.ЮРСКИЙ: Да, я думаю, что вот тут всерьёз начинается
ХХ1 1век. Вот теперь всё есть.
К.ЛАРИНА: А как Вы это определяете? По каким приметам?
С.ЮРСКИЙ: Во-первых, чувственно, интуитивно.
А, во-вторых, почти все события, которые происходят, скажем, жадная пасть крокодилова, которая вскрылась во всемирном масштабе под названием «Интернет», которая может поглотить всё, и может отрыгнуть что угодно. Она определилась всё-таки не в 2000 году. Мы вползали в новое тысячелетие. А я думаю, что вот теперь, теперь, в 12 году, для России эта цифра – 12 – это серьёзно. Я говорю не о предсказаниях о конце света, об этом много говорят другие программы. Ещё не «Эхо Москвы», но другие программы доказывают это. Но не будем на них ссылаться.
А просто: 1612, 1812, и вот 2012 – это тоже имеет значение – нумералогия.
К.ЛАРИНА: Ну, подождите, тогда уж если про 17 тогда бы лучше побеспокоится, а не про 12-й.
С.ЮРСКИЙ: А что нам беспокоится про 17-й? Нам бы в 12-м продержаться.
К.ЛАРИНА: (Смеётся). Нет, потому что с этой точки зрения – нумерологии и с точки зрения каких-то знаковых цифр, то
как-то 2017 он как-то больше пугает, чем 2012.
С.ЮРСКИЙ: Во-первых, , он не високосный, во-вторых, он не драконовый. А мы начинаем год, который, я уж говорил, интуитивно Ну, интуиция она же «дочь информации, и мать информации»и, как говорилось в одной пьесе Николая Вирта, они связаны. И вся информация, и всё происходящее. И вот эта агрессивность новостей, когда новости валятся, вот, как будто перед каждым человеком идёт лента телетайпа, по-старому говоря, а также «Айфонов», «Айпедов» и прочего, это грозная сила.
К.ЛАРИНА: А что это меняет, Сергей Юрьевич? Меняет восприятие человека? Что это меняет? Это каким-то образом действует на его мировоззрение?
С.ЮРСКИЙ: Я думаю, что это человека отрывает от его естественных корней и роста. Превращает его в перекаати поле, которое катится. Это могучая сила.
Когда перекати поле катится по степи, это тоже цунами. Я уж не говорю, что цунами тоже природное явление. Но рифмой к этим природным явлениям является то, что человек отрывается от естественного своего роста, от генов, которые в нём заложены и подчиняется вот этой могучей силе непрерывных новостей, призывов, запретов и всего прочего: то свободы, то несвободы, то чего угодно. Скорость, с которой это дело происходит, делает его катящимся, катящимся по ещё не ведомым законам.
А мы получили уже довольно много вещей, начиная с атомной энергии, которая вроде бы схвачена. Она ещё и сама по себе живёт.
Интернет – вроде бы мы всё ещё говорим: «Давайте больше Интернета!». Сейчас 40% - это мало! Надо, чтобы было 50-60, а потом и 120%.
К.ЛАРИНА: Ну, а куда без этого? Как же без Интернета сегодня жить невозможно? Ну, как?
С.ЮРСКИЙ: Я Вам расскажу подробно об этом в другой передаче, потом у что я живу без Интернета. Я – потерянный человек, я – человек, отставший от всех поездов.
К.ЛАРИНА: Вы новости, откуда узнаёте?
С.ЮРСКИЙ: Новости? - От соседей.
К.ЛАРИНА: (Хохочет).
С.ЮРСКИЙ: А они все в Интернете. Я про себя узнаю новости тоже от соседей, которые в Интернете узнали, и говорят: «Оказывается, Вы…». Я говорю тоже: «Оказывается, я?!». Да, вот поэтому…
К.ЛАРИНА: Но на самом деле, я хочу Вам сказать, что у нас есть уже один человек, который признался, что он не в Интернете. – это Владимир Владимирович Путин. И я думаю, что это печальное известие мы наблюдаем.
С.ЮРСКИЙ: Мы с ним вдвоём.
К.ЛАРИНА: Ну, ладно, не прикидывайтесь! Вы-то знаете, что происходит, а он-то, по-моему, вряд ли.
С.ЮРСКИЙ: У него сложнее обстоятельства, и задачи посложнее. И ответственность посложнее. И ситуация, в которую он сам вош1л, благодаря своим волевым действиям, тоже посложнее. Это другое совсем.
К.ЛАРИНА: Вот я по поводу перекати поля. Я всё-таки не очень поняла, может быть, Вы мне ещё раз объясните, Сергей Юрьевич. Мне кажется, что наоборот, вот эта включённость, которая Вас так пугает, в сегодняшнюю жизнь, и этот водопад новостей, которые круглосуточно влаятся на человека,, он, наоборот, даёт возможность человеку самому какой-то сделать вывод, самому выбрать свой путь, самому разобраться в сложившихся условиях в политике, в общественной жизни и в своих каких-то симпатиях и антипатиях. Почему нет? Ну?
Ведь что я говорю? – «Владеющий информацией владеет миром» - мы это знаем со школьных времён эту аксиому. Разве не так? То, чего и не хватало?
С.ЮРСКИЙ: Смотря какие школьные времена – у Вас – одни, у меня – другие. Вы молодая, а я уже нет.
К.ЛАРИНА: Я Вас умоляю!
С.ЮРСКИЙ: Что же Вы меня умоляете?
К.ЛАРИНА: Я тоже давно живу и тоже не одну оттепель уже переживала, как и поколение моих родителей.
С.ЮРСКИЙ: Нужно время некоторое время каждому человеку, мне кажется, слушать тишину.
К.ЛАРИНА: Да мы её слушали 70 лет.
С.ЮРСКИЙ: Нет! Слушали, но и родилось замечательное поколение, между прочим, Именно в слушании тишины родились те, кого называют «шестидесятники». Это могучее поколение, с которым мы вот сейчас, в этом году прощались с чудовищной скоростью тоже. Когда уходили эти люди, когда мы, - я, моя жена Наташа прощались с Ией Савиной, с Мишей Казаковым. Я не буду большой перечень говорить. Но это уходят совершенно могучее, могучее поколение, которое умело слушать тишину. Под тишиной я имею в виду звуки мира, а не направленные звуки, которые сформованы человеком. И слушать себя, прислушиваться к себе.
Причём, я никак не хочу сказать, что те, кто в Интернете, там, не знаю, пустяковые люди. Да нет, они действительно очень осведомлённые. Но мне уже не догнать. Потому что я не знаю, где взять этот час, или два в день. У меня нету его! Поздно! Я опоздал! Но этих опоздавших довольно большое количество. И почему к нам, опоздавшим, следует прислушаться, потому что те, кто попали в Интернет, выйти из него уже не могут – они внутри. И поэтому точка зрения снаружи очень тоже полезна. Как и нам полезно прислушаться к интернетчикам.
К.ЛАРИНА: Вы считаете, что это разные точки зрения?
С.ЮРСКИЙ: Абсолютно!
К.ЛАРИНА: В чём тогда их разница?
С.ЮРСКИЙ: Я говорю: в скоростях, на которых живут люди, на которых они моргают, на которых крутятся их мысли, на которых они пишут. Потому что те, кто связаны с ним, дают такие рекорды скорописания, причём совершенно не пустого, но которое превосходит всё возможное.
Я думаю, что из божественных посланий одно из самых главных – это чувство меры. Есть мера, Есть золотое сечение. Оно всегда нарушается, но примерно должны знать, за какой границей верха и низа начинается «плохо». И вот тут, мне кажется, что сегодняшний день вместе с Интернетом, вместе с отказом от Интернета ежедневно, уже ежесекундно нарушает чувство меры. К.ЛАРИНА: Мне кажется, что Вы всё-таки демонизируете немножечко это пространство под названием «Интернет». Оно, собственно, ничего особенного не делает с людьми. Оно просто даёт возможность человеку быть в курсе событий. Даёт возможность человеку не быть обманутым. Не быть подверженным официальной пропаганде. Убрать шоры с глаз. Убрать границы между странами. Ну что я перечисляю какие-то самые простые вещи?
Я понимаю, о чём Вы говорите, но знаю, это зависит от того,…
С.ЮРСКИЙ: «Зависеть от царя, зависеть от народа – не всё ли нам равно?». Поэтому нет, я никак не демонизирую. Наоборот, я говорю: я восхищаюсь теми возможностями для других людей, которые этим пользуются, овладевают. Скорость, с которой они работают. Напряжение, с которым они работают! Но опять же, напряжение – 220, напряжение – 380, напряжение 1600. А если ещё прибавить? - Рванёт, Мария Александровна! Мария Александровна, не рванёт ли? Потому что, опять же, есть человеческая мера, человеческая мера. Как мера смеха. Я стал бояться субботы и воскресенья для телевидения, потому что независимо от программ там есть и хорошие комические программы, есть и плохие комические программы. Есть клонящиеся к закату, потому что заболтались, есть возрождающиеся. Я не буду сейчас называть их. Но что явно нарушено чувство меры, это на экране непрерывно грохочущий, хохочущий зал. И вот тут вот какое-то дело – непрерывно! А оно выходит на экран всё время.
К.ЛАРИНА: Можно я обращусь к вопросам наших слушателей, поскольку объявила, что мы билеты должны разыграть, и поэтому выполняю своё обещание и быстро задаю Вам прямо подряд все вопросы без всякого, ничего не выбирая?
С.ЮРСКИЙ: Ну, мы отвечать не будем, только зададим вопросы.
К.ЛАРИНА: «Кого Вы сегодня отмечаете из молодой когорты театральных режиссёров?», - спрашивает Раиса. Кто Вам интересен из режиссёров?
С.ЮРСКИЙ: Я их большей частью боюсь. Поэтому я сейчас не могу Вам сказать. Я могу сказать о спектаклях, которые мне понравились. В последнее время их очень мало. Но молодой режиссурой, вот этими самыми «экспериментаторами» я несколько был пресыщен. Я уж не могу назвать там Серебренникова молодым режиссёром, - он уже шеф, он главный, поэтому нет, просто не берусь судить.
К.ЛАРИНА: «Происходящее сейчас в стране Вас больше радует, или пугает?», - спрашивает Ирина.
С.ЮРСКИЙ: Напрягает. Напрягает – радоваться особенно нечему, потому что очень много людей, находящихся в катастрофических ситуациях, я это вижу, знаю, наблюдаю. Поэтому это не искупается количеством довольно большим людей, которые в хорошем порядке. Не искупается. Здесь опять-таки, чувство меры нарушилось.
К.ЛАРИНА: А почему Вы в в Вашем разговоре сегодня не вспоминаете спектакль «Нули» - он же очень актуален?». – Спрашивает Елена. Я, кстати, про него вспомнила, когда мы говорили о Чехии, о Гавеле.
С.ЮРСКИЙ: Ну, он был актуален. Мы это сделали в 2002 году. Скажу, что это чешская пьеса Павла Когоолта, и в постановке чешского режиссёра, в которой я играл вот главную роль этого самого служителя туалета через все эпохи. Но я не могу сказать, что мы добились большого успеха. Он на определённом этапе был интересен. И вроде бы, и публика его смотрела. Но критика молодая и талантливая его совершенно смешала с грязью. И спектакль, но, видимо, большой жизни не получил – он прошёл около 30 раз всего. И мне кажется, вина режиссёра в том, что он был слишком громоздким и по декорации Давида Боровского слишком! И по количеству людей – там участвовало столько людей! – Больше 50 человек находилось на сцене. Его громоздкость некоторая может быть, затемнила проблему, которая Коголтом была поставлена вообще очень интересно. «Нулевые годы», «Нулевые люди». Но сейчас это уже было бы всё – «нулевые годы» прошли. И нулевые люди прошли. – Одни ушли в минус, совсем, никакой не ноль, а отрицательные числа! Там живут люди, громадное количество!
А другие – ушли в такие высоты, что всё разорвалось – всё! Это уже, это прошло! Новая, сейчас всё время идёт колоссальная смена.
К.ЛАРИНА: Очень быстро, да?
С.ЮРСКИЙ: Поэтому да. Вот спектакль, на который мы с В амии приглашаем победителей ваших вопросов, как раз это отражение вот этих времён уже нашего тысячелетия. – «Провокация» поставлена в 2000 году, «Предбанник» - в 2006, и «Полонез» - в 2010. И это в форме сегодняшнего абсурда. Лирического, я бы сказал, абсурда – комедии со слезой отражает вот эти разные совершенно времена.
И, как я замечаю, скажем, время публики понимать и принимать провокацию, которой уже 12 лет, пришло. Но слишком много времени этой пьесе.
К.ЛАРИНА: А она идёт, кстати?
С.ЮРСКИЙ: Ну, она сейчас идёт. И сейчас она имеет то дыхание в зале, о котором мы мечтали 10 лет назад. А сейчас оно пришло, а мы уже состарились.
Ещё недавнее – «Предбанник». Это да, тоже. Это вот серединные годы.
И, наконец, желание замолчать, желание самому себе заткнуть рот, чтобы только не болтать банальности, чтобы только не говорить, к чему это приводит, тоже в форме комического-лирического абсурда, это спектакль «Полонез». На мой взгляд, ещё не нашёл публики. Если терпения хватит, я думаю, что мы найдём. Потому что в какой-то мере анализ, в какой-то мере опережает реальную ситуацию.
К.ЛАРИНА: Очень много вопросов, связанных с Вашей телевизионной работой последнего времени. – Это фильм «Товарищ Сталин», где Вы сыграли товарища Сталина. Чем Вас привлекла эта работа, и почему Вы согласились принять участие в ней?
С.ЮРСКИЙ: А кто бы не согласился? Я бы никогда не подумал, что я буду играть Сталина 12 лет назад. Но с тех пор, как я его играю на сцене театра «Школа современной пьесы» в спектакле «Ужин у товарища Сталина» в пьесе Друце, и до сих пор играю. Пожалуй, это вот две вещи, которые для меня там, внутри, соединяются: это абсурд, которым я занимаюсь, и это Сталин, - фигура вот, которая для меня 10 лет.
Мне показалось, что в основном, сценарий этого фильма Олейников и режиссёр Гидрович – люди, которые в проблеме и сочинили. Повторяю: это сочинение наше на тему, важнейшую тему: что есть фигура, вошедшая на самую вершину жизни? Что есть ещё одна попытка – построить Вавилонскую башню до неба! И каково там, на вершине этой башни? Но пытаться это сделать не рассуждениями вокруг, а внедрившись внутрь человека. И то, что мы имели возможность снимать эту картину, - все Сталинские сцены, а их больше половины картины, там, на даче Сталина, в той обстановке, с теми предметами, которых касался он. В его комнатах, в его стенах, в его диванах, и выбранных им картинах, которые он сам, своими руками в 53 году развешивал по стенам. Это было и испытание, и почти болезнь для меня. Но это исследование, это актёрская, так сказать, попытка перевоплощения для меня была крайне важна. Это основная работа этого прошедшего 2011 год. Я расплатился болезнью, я болел после этого. Но эту работу я ещё целиком картину – от начала до конца не видел. Но такова была судьба, потому что в день, когда картина шла по НТВ, подряд все 4 серии, в этот самый день я играл спектакль. Спектакль этот назывался «Ужин у товарища Сталина».
К.ЛАРИНА: Она сейчас второй раз прошла на канале «Звезда».
С.ЮРСКИЙ: А «Звезды» у меня нет».
К.ЛАРИНА: Я посмотрела как раз вот сейчас фильм. И мне интересно было бы узнать, несколько слов: там всё-таки молодые актёры работали.
С.ЮРСКИЙ: Я должен сказать, что две работы я отмечаю, как работы абсолютно высокого качества. Это: Гущин, который играет Козлова, то есть, истопника и Люся Свитова, моя актриса, которую те, кто придт на «Полонез», увидят в «Полонезе», которая играет его вторую, новую жену. Это олицетворение сталинизма, уже не Сталина вина. Это уже превращённые люди, это мутанты, которые могут предать всех, вся всегда! И сыграно это, по-моему, совершенно замечательно.
К.ЛАРИНА: Ой, какая тема интересная! Жалко, что мы не успеваем раскрыть эту идею про мутантов!
С.ЮРСКИЙ: Да нет, мы сейчас ещё продолжим часа два, но уже без слушателей. Хотя, впрочем, Вы тоже заняты? Ну, тогда да, что делать? Время идёт квантами. Всё!
К.ЛАРИНА: Спасибо большое. Сергей Юрский ваш гость сегодня. Спасибо, Сергей Юрьевич!