Эннио Морриконе - Дифирамб - 2011-12-11
С.АНИСИМОВ: Мы начинаем нашу программу. Это программа «Дифирамб». И по такому специальному случаю, и плюс отпуск Ксении Лариной вести будет Сергей Бунтман сегодня. Ну, и вместе со мной, со Станиславом Анисимовым, который у нас и автор, и ведущий программы «Саундтрек». Так что, у нас две практически программы, потому что у нас сегодня в студии Энио Морриконе.
Сразу первый же вопрос, который у меня будет, в живом исполнении музыки Энио Морриконе.
Я думаю, что весь мир привык воспринимать, прежде всего, кинокомпозитора. Что для Вас живое исполнение музыки и контакт со слушателями?
Э.МОРРИКОНЕ: Во-первых, я должен сказать, что я не пишу музыку только для кинематографа. Я также пишу музыку для живого, концертного исполнения. Поэтому для меня нет ничего необычного, особенно в том, чтобы исполнять живую музыку, написанную для кинематографа.
А поскольку я уже привык к тому, что другие мои композиции, которые я пишу не для кинематографа, исполняются вживую. Но в любом случае, конечно, мне очень приятно исполнять свою музыку вживую, видеть, насколько она нравится людям. Видеть, как зрители вовлекаются в этот процесс.
И, помимо этого, я уверен, что музыка, написанная для кинематографа, она может жить и отдельно от визуального ряда.
В том числе музыка, написанная для кинематографа, она должна быть автономна. То есть, она должна существовать вне визуального ряда.
И именно, поскольку я изначально пишу произведения для кинематографа, пишу их так, чтобы они могли звучать автономно, именно поэтому для меня нет ничего особенного в том, чтобы исполнять их для зрителя, для живого зрителя. Ну, конечно, это гораздо более волнующее событие.
И, конечно, мне всегда очень помогало то, как публика принимала мои произведения, безусловно, это меня вдохновляет. Поэтому каждый раз, каждая новая положительная реакция зрителя это вдохновляет меня на написание новой музыки, на написание новых концертов.
С.БУНТМАН: Вопрос сразу такой: Вы работали с очень многими режиссёрами. Каждый работал по-своему. Была ли разная система работы, то есть, музыка, писалась ли одновременно со съёмками, потом ли писалась, или заранее? И Вы уже могли наблюдать, или участвовать в процессе съёмок вместе с музыкой?
Э.МОРРИКОНЕ: Не существует какого-то одного метода сотрудничества с разными режиссёрами. Ну, конечно, каждый раз, когда я пишу музыку для фильма, предварительно я обязательно говорю с режиссёром. Обычно мне достаточно этого разговора с режиссёром. И отталкиваюсь я от него.
А затем, конечно, у каждого режиссёра свои методы, у него свой стиль. И поэтому я стараюсь соответствовать этому стилю. И в особенности, если у режиссёра уже сформировался свой стиль и свой новый фильм он ставит именно в соответствии со своим стилем. Естественно, я тоже стараюсь подстраиваться и под стиль режиссёра, и под стиль той музыки, которую я уже писал для произведений этого режиссёра.
Повторю ещё раз, что для меня самое важное обсуждение фильма с режиссёром. Именно во время этого разговора с режиссёром мы и определяем, как дальше мы будем работать, как я буду писать свою музыку.
Естественно, после этого я беру время на размышления. Но в любом случае, если я уже работ ал с этим режиссёром, у меня какие-то сформировались с ним отношения, то естественно, я опять же, пишу музыку в том же самом стиле, в котором я уже работал. И тут неважно, вижу ли я уже фильм, или я его ещё не видел. Тогда мне достаточно просто прочитать, посмотреть сценарий.
И, когда я работаю уже с режиссером, с которым я работал, иногда я повторяю, скажем так, – я пишу какое-то совершенно другое произведение. Но, однако, в нём есть элементы стиля, которые я уже использовал.
И, конечно, если я вот ставлю новый фильм с режиссёром, если стиль повторяет предыдущий стиль, то, конечно, я тоже повторяю в свой стиль, к которому я уже пришёл.
Например, с Сержем Леоне мы работали. Сделали с ним вместе где-то 4, 5 вестернов, и, конечно, я работал всё время в том же самом стиле. Естественно, при том, что стиль Леоне, безусловно, эволюционировал, и я двигался в том же направлении.
Ну, например, когда Леоне снимал фильм «Однажды в Америке», там его стиль уже стал полностью другим. И я сделал то же самое.
Например, если мы говорим о моей работе с режиссёром Элио Петри, то с ним работа складывалась по-другому.
Первый фильм, над которым я работал с ним, - «Тихая деревня». В этом фильме шла речь о ненормальном художнике, и поэтому сам образ был достаточно абстрактным, и музыка к фильму так же была абстрактной.
А в дальнейшем я работал ещё над тремя фильмами с ним. И в этих фильмах затрагивалась социальная проблематика. И вот в этих трёх фильмах, конечно, я старался придерживаться примерно одного стиля, поскольку сама тематика была схожей.
С.БУНТМАН: Пожалуйста, задайте вопрос.
С.АНИСИМОВ: Расскажите, раз уж мы перешли на режиссёров, расскажите о Вашей работе с Пьером Паоло Пазолини. Как она складывалась? Был ли он сложным человеком в общении, или у вас было всё идеально?
Э.МОРРИКОНЕ: Пьер Паоло Пазолини абсолютно не был сложным человеком, и работать с ним было очень и очень легко. Обычно он объяснял, давал очень простые объяснения, буквально какие-то два слова. И дальше он мне давал полную свободу действий.
Для него было единственно важным, чтобы именно то, о чём он меня попросил, чтобы он в моей музыке слышал. В остальном у меня была полная свобода. И с ним работать было очень легко.
Пьер Паоло Пазолини очень уважал профессионалов. И, когда он работал с композиторами, он давал им полную свободу при условии, что они выполняют вот эти его минимальные требования.
С.АНИСИМОВ: Но был хоть кто-нибудь, кому Вы отказали в работе совместной из режиссёров?
Э.МОРРИКОНЕ: Да, конечно, такие случаи бывали. Я отказывал некоторым режиссёрам, скажем так, когда та музыка, которую меня просили написать, если мне это было слишком сложно, и я не мог принять такие требования.
Или бывали такие случаи, когда я делал один фильм. Когда мне звонили второй раз, просили написать музыку для второго фильма, я говорил: нет.
(Исполнение)
НОВОСТИ
С.АНИСИМОВ: Мы продолжаем. Здесь, в студии Сергей Бунтман и я, Станислав Анисимов. Наш гость сегодня – это композитор Энио Морриконе.
(Исполнение)
С.БУНТМН: Скажите, пожалуйста, существует одна загадка для меня из шестидесятых годов, потому что был фильм российско-итальянский, международный фильм «Красная палатка» про Умберто Нобиле. Там была Ваша музыка, но её не было в советском прокате. Была музыка другого композитора. Как это можно объяснить?
Э.МОРРИКОНЕ: Да, я работал над международной версией фильма с итальянским режиссёром Этторе Джаннини, который занимался именно международной версией фильма.
До сегодняшнего дня, насколько мне было известно, я считал, что в русской версии фильма вся музыка была написана мной, а ставилась музыка, которую написал я, за исключением единственного произведения, которое было заменено на композицию вашего композитора.
Насколько я знал, в этот момент, где заменили музыку, что происходит: подростки, видимо, ребята вбегают в почтовое отделение. Они услышали сигнал SOS! от капитана Нобиле с Северного полюса. И, насколько я знал, только в этом моменте заменили мою музыку. Но, насколько я понимаю, это не так, и во всём фильме звучала не моя музыка. Но в этом ничего такого нет, я абсолютно на это не обижаюсь.
Ваш режиссёр Калатозов он занимался только русской версией фильма. Да, он не занимался итальянской, международной версией фильма, поэтому как бы в этом нет ничего страшного.
С.БУНТМАН: Могут пересмотреть.
Э.МОРРИКОНЕ: На московском концерте моём я буду исполнять музыку из этого фильма. Я исполню три темы: «Начало», «Сигнал «FS» и «Возвращение капитана Нобиле».
С.БУНТМАН: У нас довольно странная история, и поэтому мы Вашу музыку, в основном, узнали не из тех фильмов, которые были в шестидесятых годах во всём мире, а из политических фильмов семидесятых.
Это очень страшные фильмы, которые мы очень любили. Но вот именно эту музыку мы и узнавали, как «Признание комиссара полиции», «Прокурор республики» - вот такие фильмы.
Скажите, что для Вас значит политика, или политическая позиция, как для человека?
Э.МОРРИКОНЕ: Я стараюсь держаться подальше от политики, но, тем не менее, конечно, у меня есть, конечно, своё мнение на эту тему, которое я никому обычно не рассказываю.
Но в целом, что я думаю о политике? Политики должны служить своему народу.
Если политики занимаются своими делами, то они просто не должны идти в политику. Таких людей в политике не должно быть.
Если политики наоборот, помогают, служат народу, - в этом случае, конечно, - да.
С.БУНТМАН: Это трезвый взгляд.
С.АНИСИМОВ: Да.
С.БУНТМАН: Вернёмся к кино.
С.АНИСИМОВ: Уже говорили о фильме, из которого изъяли Вашу музыку, а если посмотреть обратную ситуацию, когда режиссёры в свои фильмы привносят Вашу музыку, которую Вы писали не для них. Как Вы к этому относитесь, к такому музыкальному коллажу?
С.БУНТМАН: Ну, к примеру, Тарантино?
С.АНИСИМОВ: К примеру, да?
Э.МОРРИКОНЕ: Мою музыку из фильма никто не изымал. Существуют две версии этого фильма. Одна версия – для Италии и всего мира, другая версия – для русского зрителя.
Русскую версию снимал режиссёр Михаил Калатозов.
А итальянскую версию снимал режиссёр Джаннини. Я не мог, скажем так, написать музыку для русской версии. Я не знал режиссёра лично, не мог с ним поговорить.
С.БУНТМАН: Это очень важно.
Э.МОРРИКОНЕ: Мне заказ на музыку к этому фильму поступил от итальянского продюсера Франко Кристальди, а не от русского продюсера. Я даже не знал, что будет русская версия фильма.
Я вообще считал, что Калатозов снял фильм – и всё, и больше над ним не работал, как поступают многие американские режиссёры средней руки. Всё, один фильм сняли, они его не монтируют.
Я думал, что Калатозов один из таких людей. Но потом я узнал, что это всё было вовсе не так, что он монтировал, естественно фильмы, что просто была выпущена русская версия фильма, где была русская музыка, где были русские диалоги. И также я знаю, что, например, Клаудия Кардинале, естественно, она не говорит по-русски, её дублировали на русский язык. И, таким образом, есть версия русская фильма полностью для России, и есть версия для Италии и всего остального мира.
С.БУНТМАН: Но вот вопрос, который задавал Станислав: когда Вашу музыку использует, уже написанную музыку использует режиссёр? И стоит вспомнить здесь историю с Квентином Тарантино, если мы её правильно понимаем.
Э.МОРРИКОНЕ: Я хотела бы уточнить вопрос: музыку просто написанную, которая существует только в виде нот, или музыку, которая уже звучала, исполненную?
С.БУНТМАН: Исполненную.
Э.МОРРИКОНЕ: Нет, Вы не ошибаетесь. Он просто слушает музыку, он её берёт и ставит в свой фильм. Я даже об этом ничего не знаю, и не должен знать.
С.АНИСИМОВ: Интересно. А если вот возвращаться ещё чуть-чуть к предыдущей теме – к двум разным версиям фильма, допустим, иностранной и российской, ну, для нас, Вы бы написали разную музыку, или всё-таки отдали бы ту же самую?
Э.МОРРИКОНЕ: Вопрос не совсем корректный, потому что я никогда не говорил с режиссёром русской версии – с Калатозовым. А я говорил с итальянским визави, поэтому вопрос….
С.БУНТМАН: Понятно, но гипотетически, если существуют две версии, и у Вас есть возможность поговорить и с тем, и с другим режиссёром, важно ли, в какой стране, для какого зрителя музыка будет звучать?
Э.МОРРИКОНЕ: Возможно, я вообще бы не согласился два раза работать с одним и тем же фильмом.
С.БУНТМАН: Хорошо. Хорошо сказали.
Э.МОРРИКОНЕ: Я написал музыку к ещё одному русскому фильму, к фильму режиссёра Хотиненко «72 метра» - про подводную лодку, которая тонет в Балтийском заливе. Но я говорил с режиссёром Хотиненко.
С.БУНТМАН: Да, значит это уже чистая история. Это нормальное сотрудничество, когда Вы имеете возможность поговорить с режиссёром.
А скажите, пожалуйста, в том, как применяется Ваша музыка, всемирно известная, что-нибудь Вас раздражает – телефонные звонки с Вашей музыкой, то, что может звучать в кафе, в парикмахерской, и я не знаю, где-нибудь в таких местах немузыкальных? Вас раздражает такое тиражирование Вашей музыки, или это, наоборот, приятно?
Э.МОРРИКОНЕ: Я с этим ничего не могу поделать. Если люди хотят мою музыку ставить, они её ставят.
Но тут есть ещё вопрос финансовый – если они используют мою музыку, они должны платить. Им приходят соответственные бланки, они по ним платят. То есть, мой издатель получает с этого деньги, и я получаю с этого свой процент.
С другой стороны, музыка писалась мной под конкретные фильмы. Поэтому бывали случаи, когда я отказывал людям в праве использовать свою музыку. Были случаи, когда я, например, чувствовал, что это повредит моей музыке, что как бы её дух не будет соблюдён, что это будет нарушением своих принципов её существования. И, например, когда её хотели использовать в каких-то рекламных роликах, где я чувствовал, что моя музыка вообще не подходит никак и ни к чему, в этих случаях я в жестко авторитарной форме отказывал в праве её использования.
Тем не менее, если оставить вопрос рекламы, бывают случаи, когда режиссёры берут мою музыку и она подходит к их фильмам. Как случилось в случае с Тарантино, который взял музыку, написанную мной для совершенно другого фильма. И эта музыка прекрасно подошла к фильму, потому что он выбрал эту музыку. Он увидел, что она ему подойдёт, и он смог ею воспользоваться и правильно её вставить в фильм. А почему так происходит? Потому что у музыки есть своя внутренняя гибкость, это не застывшее искусство, поэтому существует вот это взаимодействие – с одной стороны, музыка влияет на образ, с другой стороны, образ влияет на музыку. И вот эти два вида искусства они могут сотрудничать между собой, они могут сосуществовать между собой одновременно. Влияют друг на друга именно потому, что оба этих искусства, скажем так, имеют двойную функцию и имеют несколько вариантов приложения. И возможно такое, что эти два вида искусства вместе создают вместе третье. И это происходит потом у, что музыка - это абстрактный вид искусства и ей можно найти очень много применений, но самое главное, именно самое главное – это культура тех людей, которые её берут, используют их умно. Прежде всего, культура, как тех людей, которые её используют, как и людей, которые будут её слушать, что они в ней услышат.
С.БУНТМАН: Маэстро Морриконе, замечательные слова. И мы не будем Вас дальше мучить. Мы только хотим пожелать Вам прекрасной музыки – и старой, и новой, и замечательных ощущений от музыки и от кинематографа, и от искусства вообще, потому что это составляет настоящую жизнь.
Спасибо Вам большое за интервью, которое Вы нам дали.
Э.МОРРИКОНЕ: Вам спасибо. Я принимаю Ваше пожелание.
С.БУНТМАН: Спасибо Вам большое.
Вера Федорук переводила нам замечательно. Спасибо большое, спасибо!
С.АНИСИМОВ: Спасибо.
(Исполнение)
С.БУНТМАН: И ещё одна мелодия Морриконе из фильма «На Дальнем Западе».
(Исполнение)