Виктор Сухоруков - Дифирамб - 2011-11-27
К.ЛАРИНА: Ну вот, мы в нужную минуту включились в эфир. Как раз в тот самый миг, когда появились два человека, которые поздравили Виктора Сухорукова с 60-летием, как раз в эту секунду мы и включаемся в эфир и говорим: «Виктор Иванович, здравствуй!».
В.СУХОРУКОВ: Здравствуй, Ксения! Здравствуйте, дорогие радиослушатели «Эха Москвы». Очень рад. Зачастил я в эту радиостанцию. А мне приятно – тепло, уютно.
К.ЛАРИНА: Ничего, ничего! Итак, действительно у нас в студии Виктор Сухоруков. Напомню, что это абсолютно прямой эфир, поэтому всё для вас: и телефоны прямого эфира: 363-36-59, и sms: +7(985) 970-45-45. Надеемся, что к концу нашего эфира всё кончится хорошо и выдвинут в президенты Владимира Владимировича Путина. Да? А то мы переживаем.
В.СУХОРУКОВ: Выдвинут, выдвинут, выдвинут!
К.ЛАРИНА: Ты же любишь стабильность?
В.СУХОРУКОВ: Очень!
К.ЛАРИНА: И, кстати, на выборы пойдёт Виктор Иванович.
В.СУХОРУКОВ: Пойду, да.
К.ЛАРИНА: Но не скажет, за кого будет голосовать – это интимный вопрос.
В.СУХОРУКОВ: Интимный!
К.ЛАРИНА: Вить, ну, давай начнём всё-таки с хороших дней, тем более, всё-таки, что я действительно тебя поздравляла, получается без свидетелей. А это неправильно.
В.СУХОРУКОВ: Поздравляй, моя радость! Поздравляй!
К.ЛАРИНА: Поздравляю тебя. Прекрасная, красивая, круглая дата – такая кругленькая вся, и циферки такие кругленькие. Неважно, что она выглядит, как-то к тебе мало относится, поскольку она большая. Но всё равно, молодец.
В.СУХОРУКОВ: И я откомментирую эту цифру. Ладно?
Когда мне полтинник исполнился, я тогда как-то интересно сформулировал: до пятидесяти лет – это дни рождения, после пятидесяти – это даты, а юбилей у человека один – полтинник. Мне всё-таки нравится пятёрочка – полвека. Да, вот полвека. И, конечно, я 60-летие проигнорировал, ну образно говорю, там, в кавычках «проигнорировал» и устроил себе личный подарок как бы, и исчез с территории поздравлений. И, тем не менее, это не моя дата! Не моя! Это для паспорта юбилей!
К.ЛАРИНА: Ты знаешь, как, кстати, в эти дни, когда у тебя был день рождения, по телевизору прошла «Линия жизни» с твоим участием, и фильм, по-моему, на канале «ТВ-Центр».
В.СУХОРУКОВ: Фильм, да «Три жизни Виктора Сухорукова».
Ты знаешь, вот как раз мы с Ирой Петровской вели в субботу программу. Как народ, вообще откликался. Столько было благодарственных слов сказано в твой адрес, и столько слов восхищения! Просто хорошая получилась передача.
В.СУХОРУКОВ: Ну, Ксения, вот это и есть ордена, вот это и есть медали.
К.ЛАРИНА: И ещё тут очень важный момент: дозировано. Вот ты правильно сделал, что многим отказал, что не был Сухоруков круглосуточно по всем каналам. Правда? А то все бы с ума сошли. А так – такой брильянт! Не хватает сил увидеть, насладиться его сверканием!
В.СУХОРУКОВ: Спасибо вам всем. Мне хочется поблагодарить очень многих людей и организации, что как-то вот, действительно отозвались на мой день рождения. Я чрезвычайно тронут, чрезвычайно!
К.ЛАРИНА: Ну, расскажи, как ты провёл этот день – 10 ноября.
В.СУХОРУКОВ: Расскажу, расскажу.
Чужеродно, чужестранно. Но я, чтобы начать об этом говорить, Ксень, я всё-таки поделюсь, какую пачку телеграмм с красными полосками я получил!
К.ЛАРИНА: Правительственные?
В.СУХОРУКОВ: Правительственные, и пониже, и справа, и слева. Я аж опешил, потому что, честно говоря, я человек беспартийный. Как говорится, я ничей. Нет, я народный. И даже в одном из интервью сказал: «Если бы меня вызвали в Кремль, и что-то там вручали, я бы сказал: «Служу российскому зрителю!». Вот. Потому что для меня народ – это единственный…
К.ЛАРИНА: А вручать-то будут?
В.СУХОРУКОВ: Да что ты? Хватит! И телеграммы хватит.
Дело в том, что я вдруг вспомнил, как Ваньку, своего племянника, сына моей сестрёнки я повёз его в парк Горького кататься на всяких каруселях. И вдруг мы увидели американские горки. А он маленький совсем, а настырный, упрямый такой! Он такой со лбом. Я говорю: «Ну, всё, полетим на американских горках?». Он говорит: «Полетим». Я его сажаю, сзади сам сажусь, пристёгиваемся – жжж! Там всего-то 45 секунд этот полёт! А это была вечность. И мы вдруг спускаемся уже к финалу – ух! И я смотрю на него – он весь напряжённый, весь такой какой-то каменный. И он вдруг делает так: «ах!». Выдохнул из себя воздух.
Я говорю: «Ну что, пойдём теперь на Кондора?». – Нет, не пойду!
И вот этот полёт на американских горках я испытал от этой кипы телеграмм. – Удивлён, приятно удивлён. Но лучшая награда – это была моя поездка в уникальную страну, в уникальную, дорогие друзья! Это Италия. Я не был там никогда. Никогда! И я полетел в Милан, из Милана – в Верону, из Вероны я поездом ехал в Рим, и из Рима потом – в Венецию.
И вот 10 ноября. Я живу в отеле около храма Святой Марии-Марджони.
Я в этот день покатался на экскурсионном автобусе. Меня повели на экскурсию персональную в Ватикан. Я увидел Микеланджело «Страшный суд». Этот огромный, какой-то шуршащий зал с международьем. И только на что обратил внимание? – Ходят вот эти блюстители среди толпы в этом зале, где висит «Страшный суд» Микеланджело, и кричат: «Стаенс!», и опять: «гур, гур, гур». «Стаенс!». Каждые 15 минут. То есть, Тишина! Молчание!
Вот. И я увидел эти галереи, фрески Рафаэля. Я гулял по этому Ватикану. Это… Господи!!!
Вышел я потом на улицу. Погода была чудесная – только для поэтов. Нет, для поэтов она была бы скучна, потому что на небе не было ни облачка.
Я гулял по улице Колонии от Испанской лесенки. И мне было настолько благостно, что я зашёл в кафе, съел ромовой бабы со своим любимым напитком – чаем. Иду, и думаю: Господи, как хорошо!
И поверите мне? Вот сейчас стоят в очереди за чудом в Храме Христа-Спасителя.
Иду я по улице, поднимаю глаза к небу, и тихо-тихо, как-то вот так вот, и даже играючи, говорю: «Спасибо Тебе!». И в это мгновение заиграли колокола: блюм-блюм блюм! Блюм-блюм-блюм! Как будто бы мне в ответ Небо заявило: «Да ради Бога! Да отдыхай! Гуляй!». Вот они, чудеса!
Я понимаю, что там звенят колокола в каждых церквях. Весь Рим в колоколах, часы - бьют куранты. Но я-то этого не зафиксировал. Я не смотрел на часы, я этого не загадывал. Но он мне этими колоколами ответил.
То же самое случилось, когда я прилетел в Венецию, приехал, и на катере подплыл к берегу своего отеля. И с воды, я только-только поставил свои ноги на берег, на пристань, на пирс, и вдруг опять: блям-блям! Как будто бы «Добро пожаловать!» сказала мне Венеция.
Вот они чудеса! В данном случае, с ума не надо сходить и бесноваться по поводу встречи ни с Богом, ни с чудом.
К.ЛАРИНА: Раз ты про это заговорил, что для тебя эта очередь? Она показатель чего?
В.СУХОРУКОВ: Скажу. Я давно понял: нету спора для меня есть Бог, или нет Бога. Это и спорить не надо. Это не вопрос: есть вера, или нет веры – вот главный вопрос!
И это вопрос настолько индивидуальный для каждого из нас. Потому что это настолько молчаливый вопрос и молчаливый ответ. Я верую – и всё! И больше ничего не надо! Мне стыдно за эту очередь. Мне жалко этих верующих, нуждающихся в какой-то поддержке людей.
Я не думаю, что люди там стоят и страдают, и надеются из любопытства. Тем более, я тут совсем недавно узнал, что оказывается, у нас тоже есть фрагменты пояса. Мы почему-то об этом… Я не знал, я верующий об этом не знал, и нам это не пропагандировали. Нам об этом не рассказывают. И, когда вот случилось это пиаровское чудо – эта очередь. Уже эта очередь чудо, и чудо стыдное, на мой взгляд. И Бог с ним! Отстоим эту очередь! Я в своей жизни за апельсинами в очереди стоял, и за булками, за хлебом. Я за многим в очереди в жизни простоял.
Очередь – наш образ, тоже образ нашей советской жизни. Ничего! И за папиросами. Я ведь и курить-то бросил для того, чтобы… Да что же это такое? Я себя травлю, а я стою в очереди за двумя пачками «Беломора».
И сейчас меня поставили за прикосновением в эту очередь. И она должна была быть эта очередь красивой, благостной, светлой, какой-то родной, тёплой, сытной. В общем, в этой очереди люди разговаривали, делились друг с другом.
Я, наверное, утопически рассуждаю, или как православный человек, но когда я вдруг узнаю, читаю о каких-то служебных чёрных ходах, о каких-то там деньгах, что можно заплатить тысячу рублей. Я не знаю, это на уровне сплетни я услышал.
К.ЛАРИНА: Нет, нет! Есть вот второй вход, куда входят высокие персоны.
В.СУХОРУКОВ: А им-то чего не хватает? Им-то чего не хватает? Езжайте на Афон. За те же деньги и посидите около, выпьете.
К.ЛАРИНА: А им это надо? Любви надо?
В.СУХОРУКОВ: Ну, так не надо презирать свой народ, своих избирателей, как сегодня могут сказать. Это же страшно! Они демонстрируют…
К.ЛАРИНА: Зюганов, кстати, сходил туда. Я думаю, что вряд ли Зюганов стоял в этой очереди Геннадий Андреевич. Да? Как настоящий коммунист, он прошёл с чёрного хода. Как в мясную лавку в своё время.
Значит, у нас сейчас перерыв на Новости.
В.СУХОРУКОВ: Да, простите! Я желаю всем, кто стоит в очереди, получить это чудо. Пусть маленькое, но получить!
К.ЛАРИНА: То, что хотите.
Это Виктор Сухоруков. Мы Новости слушаем, потом возвращаемся в передачу, и дальше пойдём.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Продолжаем «Дифирамб».
Напомню, что сегодня у нас в гостях Виктор Иванович Сухоруков. По ролям надо пройтись, по последним работам, тем более что вопросы есть. Конечно же, люди, которые смотрят телевизор, они смотрят сериал «Фурцева» и просят тебя лично самого оценить и свою работу, и это кино.
Ты доволен этим фильмом? Получилось ли то, что предполагалось?
В.СУХОРУКОВ: Дело в том, что идёт фильм «Фурцева» на Первом канале. Работал я с огромным удовольствием. Трудно соглашался, потом, когда всё-таки взялся за эту роль Хрущёва, я даже поправился, помню, килограмм на 13.
К.ЛАРИНА Что ты?
В.СУХОРУКОВ: Да.
К.ЛАРИНА: А худенький стал какой!
В.СУХОРУКОВ: Нет! Осталось 4 сбросить для кинематографа. У меня есть свой вес.
К.ЛАРИНА: Бородавок там нарисовал.
В.СУХОРУКОВ: Клеем наклеили. Да. Нет, я ждал этого фильма, потому что сам съёмочный процесс был настолько масштабный, грандиозный, дорогостоящий. Мне казалось, что действительно мы снимаем, как Татьяна Лиознова снимала «17 мгновений весны». Я думал, и этот сериал, тем более посвящённый номенклатурной женщине – Фурцевой, целая её биография, всё-таки о ней мало кто чего знает. А нынешнему поколению, может быть, и стоит с целью, соприкоснувшись к женской натуре, понять, как жила политически страна в те времена. А время-то было интереснейшее. Когда перелом от культа личности к застою. Это было интересное время, это было моё время.
Я был пацаном и всё это знаю, помню, слышу.
К.ЛАРИНА: Кстати, хроника очень хорошая, когда погружает во время, время наших родителей.
В.СУХОРУКОВ: Да, чудное, чудное! Она задумывалась. И, тем не менее, то, что я вижу, я немножечко огорчён. Я говорю деликатно, потому что я никогда себя не ругаю и не позволю ругать своих коллег. Но я как-то задумался: почему? Там-то было всё красиво, масштабно.
К.ЛАРИНА: Сценарий был хороший?
В.СУХОРУКОВ: Нет, я с ним спорил – он слишком схематичен был для меня. Потому что первое, что я сказал: «Вот, когда будет фильм называться «Хрущёв», вот тогда я приду работать». Потому что и мой персонаж схематичен, и вообще вся политическая вот эта гвардия…
К.ЛАРИНА: Упрощена в фильме?
В.СУХОРУКОВ: Да, она вся, как вот знаете, жидкие волосики на пухлой голове.
К.ЛАРИНА: Но актёры все блестящие! Вот тут уж я не буду говорить о присутствующих, конечно. Там вот Борис Каворзенко, замечательный актёр, который играет этого Фрола Козлова, прекрасный. Там много просто хороших актёров.
В.СУХОРУКОВ: Очень много хороших актёров. Да и Юрский Пастернака сыграл.
К.ЛАРИНА: Да, наверное, всё-таки сценарий, как ни круги, страшная вещь! Но это же степень глубины даётся. Да?
В.СУХОРУКОВ: Я увидел бедность картинки. Какой-то бедноватый. Опять сериальность, она прямо вылезает. Откуда это? Что за феномен? Я этого не понимаю. Поэтому не могу сказать, что я разочарован. Нет, с любопытством сам смотрю, но у меня самого укрепляется мнение внутри меня самого как актёра: не пойду больше в сериал, или, по крайней мере, долго.
К.ЛАРИНА: Нет, ты понимаешь, в чём дело? Тут, что называется сериал сериалу – рознь. Здесь нужно очень чётко, как мне кажется, может быть, я не права, ты мне скажи, по моим ощущениям, очень точно нужно определиться в жанрах. Я просто вспоминаю фильм по «Прекрасной толстушке», как он назывался?
В.СУХОРУКОВ: Желанная.
К.ЛАРИНА: «Желанная», где ты играл Берию, да?
В.СУХОРУКОВ: Да, Берию.
К.ЛАРИНА: Это же не было исторической драмой, да? Вот там был какой-то такой перелом, какая-то странная фантасмагория даже, понимаешь?
В.СУХОРУКОВ: Была, да, да, да. Кузьменко молодец!
К.ЛАРИНА: И вот в рамках этого жанра это была интересная работа очень! А здесь вот непонятно, что это такое.
В.СУХОРУКОВ: А потом, Вы мне поверьте, как работали актёры! Как Ирина Розанова вкалывала! Все трудились в дымовой Москве.
Мы так трудились! А съёмки были в богатейших натурных объектах. Даже вот эта резиденция Сталина и Хрущёва – это же реальная резиденция под Массандрой, в горах. Она до сих пор жива.
К.ЛАРИНА: Совершенно этого не видно, почему-то. Картонные декорации.
В.СУХОРУКОВ: Да. А на экране как-то немножко фанерно. И игра фанерная, и декорации фанерные. Не знаю, что. Трудно мне сейчас рассуждать. Я всё равно буду защищать…
К.ЛАРИНА: А что для тебя в этом времени самое главное?
В.СУХОРУКОВ: Как это? – Память, напоминание. Обязательно! Вот это и есть, вот эти истории. Ну что? Сейчас недавно был тоже сериал про гастроном. Это всё равно некая встряска. Ну, по крайней мере, идеологически воздействовать на зрителя именно для того, чтобы встряхнуть, напомнить, подсказать. Чтобы мы не наступали на грабли вторично, чтобы мы опять мордой об стол. Всё равно, когда мы говорим об истории, или погружаемся в исторический экскурс, своей, тем более страны – Родины, мы как бы должны, прежде всего, напоминать, как мы жили, что с нами происходило, и что из этого может получиться.
К.ЛАРИНА: Тут самое главное, если говорить о достоинствах, больше даже не художественных, наверное, а всё-таки таких вот – идеологических, здесь нет никакой ностальгии, здесь нет милоты вот в этом фильме, что мне кажется очень правильно.
В.СУХОРУКОВ: Не должно быть милоты ни о каком времени о прошлом. Потому что это прошлое. А прошлое это всё равно мертво. Остаётся только память. А что такое память? Это и есть подруга души. Будем так говорить. Это некая радиация. Понимаете? Нельзя умиляться, или сожалеть о прошлом, какое бы оно ни было. Потому что мы всё равно идём по спирали.
К.ЛАРИНА: А вот так привыкаешь к каким-то стереотипам и не обращаешь на какие-то вещи внимания.
Вот смотрю на эту Фурцеву и думаю: «Блин! А почему у них у всех домработницы? С какого, вообще перепугу вот эта вот, они все – вчерашние рабы. Они все вышли из крестьян, из колхозов. Какая-то новая советская аристократия, вроде Фурцевой. У них у всех прислуга! Что это такое?
В.СУХОРУКОВ: А чему Вы удивляетесь? А им некогда стирать и готовить обед. Им некогда – они же занимаются важными, серьёзными вопросам и.
Если Вы отвечаете только за свою программу, Ксения, на «Эхо Москвы», то Фурцева отвечала за культуру всего Советского Союза! Там, за идеологию.
К.ЛАРИНА: Там, впереди очень интересная встреча с Михаилом Ефремовым, который, как я понимаю, играет Олега Николаевича.
В.СУХОРУКОВ: Совершенно верно. Тоже. Ну, это чисто символически. И, может, там и нет какой-то похожести, но там есть родство.
К.ЛАРИНА: Вить, ну, и про театр, конечно же, про «Тартюфа» хочется поговорить.
В.СУХОРУКОВ: Да. Я этим живу сегодня.
К.ЛАРИНА: А «Тартюф» - это новый спектакль, который Виктор выпустил со своими партнёрами на сцене театра «На Малой Бронной». Режиссёр – Павел Сафонов. Ну, естественно, играет он Тартюфа. Кто бы сомневался? Много общего с этим персонажем? Ты же его, как на ладони видишь. Ты же хитрый!
В.СУХОРУКОВ: Нет! Я Тартюф, Тартюф! Но только я хитрый, как скажет один кинорежиссёр: «Ох, ты и хитрый! Ох, какой ты, Сухоруков хитрый!». Это я-то хитрый? Да! А Вы простодушный. Только у Вас на Николиной горе дача. Вы преподаёте во ВГИКе, и всё у Вас в порядке. А я в двухкомнатной квартире – хитрец!
Дело в том, что, когда я получил приглашение на эту роль, и, прочитав пьесу, я и сказал Павлу Сафонову. Я говорю: «Павел, а ведь ты только вдумайся, ведь Тартюф, или обманщик – это я. Но ведь они все Тартюфы. То есть, тартюфтизм существует во всех персонажах, которые в этой пьесе. Никто об этом не задумывался.
И второй вопрос: молодая жена выходит замуж за богатого мужика с двумя детьми. Эта Эльмирра, этот брат– тоже приживала. Если так посмотреть с другой стороны, они ведь тоже все Тартюфы – все обманщики, все лицемеры и все корыстны».
Конечно, это я стал говорить, сочиняя свою роль. И очень хорошая мысль у меня тогда возникла.
Я говорю: «Павел! Вот 45 минут играют люди спектакль. Говорят обо мне, какой я отвратительный, жирный.»
К.ЛАРИНА: А мы все ждём, когда ты появишься.
В.СУХОРУКОВ: Поганый, плохой, а я ведь ещё ничего не сделал. За что мне такие наговоры и сплетни? Да и всё – сплетни, наговоры!»
И вот именно такой весёлый разговор вдруг подтолкнул к интересному решению, на мой взгляд. И спектакль идёт сегодня. Он только, только, только вот зажил. Он хорошо принимается публикой, чему я очень рад. И я вот делился уже с тобой, Ксения: моя главная победа – у нас есть коллективная энергия, которая нас успокоит, организует, упорядочит. Мы учтём все критические замечания.
К.ЛАРИНА: Артисты театра не обижаются, кстати? А то приехала банда звёзд на сцену: Сухоруков, Стеклова, Ломоносова, Самойленко.
В.СУХОРУКОВ: А за что нас ненавидеть? Ну, да, мы припёрлись, но мы их полюбили.
К.ЛАРИНА: Впёрлись просто в чужой дом! Ну!
В.СУХОРУКОВ: Мы их полюбили, а нельзя на любовь обижаться, или ненавидеть нас за то, что мы их любим.
Мы вместе, мы там вместе. Больше того скажу: только сделайте заявление, что мы вам мешаем, путаемся под ногами, съедаем ваш хлеб – уйду сразу! Сразу уйду, тем более, есть, куда.
К.ЛАРИНА: А вот скажи мне: ты мог бы работать в репертуарном театре вот так, постоянно?
В.СУХОРУКОВ: Нет. Сегодня уже, наверное, нет. Если бы я был бы пьющим, наверное, я бы пошёл бы в репертуарный театр.
К.ЛАРИНА: А почему? Так странно? Почему, если был бы пьющим?
В.СУХОРУКОВ: Ну, понимаете, знаете, я иронизирую.
К.ЛАРИНА: Нет, нет, нет. Потому что здесь есть некая защита: как бы ты себя ни вёл…
В.СУХОРУКОВ: Я был в репертуарном театре. И это моя тема. Я начинал, я защищал репертуарный театр. Я имею в виду государственный, бюджетный театр. Мы его называем «репертуарным», дорогие радиослушатели.
А сегодня я свободен. Это мне намного даётся труднее. Я испытываю большую нагрузку и ответственность, и внимание к себе. Но у меня есть одно великое право: я выбираю. И, если я выбрал, я за это отвечаю без капризности, без райдеров, без каких-то там выпендрёжей. Я берусь и я тружусь. И именно не мой талант, так сказать, а именно моя работоспособность она ко мне притягивает моих партнёров, с которыми я тружусь в спектакле.
Чем плох сегодня репертуарный театр? – В нём так всё замешалось! Старинное и новое, и непонятное, что здесь надо разгребать и разгребать. Потому что всё равно жизнь сегодня такова, что репертуарный театр, если он существует, а это мне кажется, тоже продукт только нашей страны. Вот они есть, существуют в единичном каком-то…
К.ЛАРИНА: Как «Комеди Франсез». Да? Театр – национальное достояние.
В.СУХОРУКОВ: Да. Два театра может быть там, на всю страну. У нас их очень много. И, если это наш менталитет, это наше правило, это наше изобретение, всё равно оно должно совершенствоваться, реставрироваться по ходу времени.
Время диктует другие экономические, производственные, человеческие отношения. Их надо учитывать. И именно, учитывая время и ситуацию этого времени, надо перестраивать репертуарный театр.
Это неправильно, если народный, заслуженный и авторитетный, взрослый (я не говорю старый, или пожилой), человек сидит, и его держат в театре только из уважения и почтения, дайте ему другое дело. Посадите его в музей, за стол. Пусть он встречает зрителей, гостей и получает зарплату. Но просто так сидеть и сочинять интриги, письма в министерство. Я никогда не боролся с руководителями театра. У меня прекрасный пример: Театр комедии на Невском проспекте, который создал Акимов. Но его создал Акимов! Вы понимаете, еще, в чём проблема? – Создавались театры иногда некими лидерами, - художниками, сильными личностями, очень диктаторски настроенными. Тот же Марк Захаров.
Но и тот же Марк Захаров в молодости, я сам лично слышал, когда был великий расцвет «Ленкома», он сказал так легко, непринуждённо: «Театр должен жить 10 лет. Потом он должен обновляться, меняться. И всё».
Обновился? – Нет! Потому что он превратился из художника, лидера в хозяина. И расставаться со своей должностью тяжело.
К.ЛАРИНА: Жалко, страшно! Ты видел людей, которые сами уходят? Я ни разу не видела.
В.СУХОРУКОВ: Вот смотрите. Я не беру Комедию тоже. Его создал Акимов. Умер Акимов – нет Акимова. А они говорят: «Ах! Традиции, традиции!». Какие традиции? Нет Акимова. Это у Акимова были его традиции.
А что такое традиции? Это почерк, стиль, его культура, его понимание, его мировоззрение, понимание мира и его искусства. Уходит он, и Фоменко говорил, и я с ним согласен, хотя он тоже кого-то повторил, что «Театр – искусство сиюминутное – одного дня, сегодняшнего, или времени – и всё. Если уходит руководитель, уходит с ним и театр. И поэтому и это тоже надо учитывать».
А когда Вахтангов уходит, театр остаётся – у них традиции! Ну, покажите нам эти традиции!
К.ЛАРИНА: Помните, как Римаса-то бедного обвиняли?
В.СУХОРУКОВ: Не надо, нет! Я не знаю.
К.ЛАРИНА: Мне сказали, что он традиций не соблюдает Вахтанговского театра.
В.СУХОРУКОВ: Я до Римаса. Я репетировал там при Михаиле Ульянове. Михаилом Ульяновым я был приглашён на спектакль «Лир», Я наблюдал, как там они живут. Там тоже очень много вопросов. Трудно живут.
Тогда возникает вопрос: если у вас есть архив, память, история, если вы говорите, что у вас есть традиции, что же у вас какое-то нездоровье всё равно существует и в коллективе, и в самом театре?
И так везде. Почему я говорю о Вахтанговском, Комедии? – Там я был. Я не буду говорить там, где меня не было. Но сегодня, мне кажется всё равно театр, даже, если он будет называться государственным, даже, если в него будут вкладывать серьёзные деньги, а туда надо вкладывать. Потому что это всё равно не только идеология, которой сейчас очень недостаёт, как ни странно, в воспитании человека, не в пропаганде некой системы, партии там. А именно воспитания, просветительства, внушения красоты. И подача, как бы расшифровка идеального. Театр на это способен. И в данном случае надо помогать театру. Но он должен быть очень подвижным.
На гастроли не едем! У меня «Царство отца и сына» идёт третий сезон. Питер просит, очень многие хотят. Из Канады позвонили – а денег нет, понимаете? А надо ехать! Вот это и есть, может быть, тоже тема, как это называется? – Я показываю, что сегодня происходит в моей стране.
К.ЛАРИНА: А вот скажи мне, пожалуйста, а ты мог бы преподавать?
В.СУХОРУКОВ: Нет.
К.ЛАРИНА: Почему?
В.СУХОРУКОВ: От режиссуры отказываюсь. Потому что нетерпим, я борюсь со своим нетерпением. Я морду набью сразу, я всех студентов побью сразу! Потому что я высокомерия не терплю, цинизм ненавижу. Бахвальства такого, знаете, а у молодёжи сейчас это есть.
К.ЛАРИНА: А тебя, кто учил?
В.СУХОРУКОВ: Астальский Всеволод Порфирьевич, царство ему небесное! Он много талантливого, хорошего народу как бы научил. И вместе с ним был Владимир Наумович Левертов.
К.ЛАРИНА: Самый лучший педагог.
В.СУХОРУКОВ: И Евгения Козырева, и Татьяна Семичёва. Лидия Князева, маленькая девочка, которая играла всю жизнь пацанов в ТЮЗе, великая актриса. Мы их забыли! А они же были! Они меня выращивали. И в данном случае, конечно, я благодарен той школе, которую я получил.
Преподавать не хочу только потому, что это надо уйти туда и с ними остаться! Учитель должен быть учителем, а не, знаете, как это? – Пришлым дяденькой. Я не хочу входить в институтские стены авторитетом – вот я – авторитет, что-то такое рассказал про кого-то там, про что-то, про себя, любимого, и ушёл.
Мне же студенты во ВГИКе жалуются. Есть такие руководители. Набрали, приходят, нога на ногу, кроссовками болтают по воздуху, и исчезают.
К.ЛАРИНА: Я почему спросила, Вить? Потому что, ты говоришь «просветительство». Не хватает идеи национальной, или там идеологии. Дело же не в этом, а дело в том, что учителя, про которых ты сейчас вспомнил, они не только тебя учили мастерству, они из тебя человека делали.
В.СУХОРУКОВ: Ой! Какие красивые люди!
К.ЛАРИНА: То есть, всё равно, занимались личностью.
В.СУХОРУКОВ: Да, да.
К.ЛАРИНА: Причём, когда мы сравниваем, мы всё время говорим, что вот брюзжим по этому поводу, когда тот же «Современник» (опять же, возвращаюсь к шестидесятым годам), создавался людьми молодыми, которые были такие же молодые, как сегодняшние. Им тоже было по 20 с лишним лет.
Табакову было 22, а Ефремову там было около 30.
В.СУХОРУКОВ: Да и Волчек, сколько было? Друзья!
К.ЛАРИНА: Вот и сравните сегодняшних 20-летних с теми. А это были сформировавшиеся уже личности. Потому что учили другие люди в институтах, через одно рукопожатие от другой эпохи.
В.СУХОРУКОВ: Ксения! Но вот все, кого Вы перечислили, там, понимаешь, какая вещь? - Там был всё-таки ещё воздух борьбы.
К.ЛАРИНА: Козырева! Какая удивительная женщина!
В.СУХОРУКОВ: Ну, что ты? Великая! Великая! Кто вспоминает?
В Музее Бахрушина был вечер памяти. Ну, и сидели замечательные, интеллигентные там женщины в платочках на плечах в мягких, с проборами в седых волосах. Понимаешь? А ведь это же глыба! Глыбища! И, опять хочу сказать, я, вспомнив о ней, не ностальгирую, не умиляюсь, потому что она в прошлом.
Ну нет сегодня Козыревой! У нас нет Мордюковой, у нет Ульянова. У нас нет таких сегодня артистов.
К.ЛАРИНА: Зато у нас есть Виктор Иванович. Сухоруков.
В.СУХОРУКОВ: Да. НО меня одного мало. (Озорно смеётся). Ой! Простите! Так я веду себя безобразно!
К.ЛАРИНА: Так, рассказывай, что дальше:
Итак, 60 лет мы отметили?
В.СУХОРУКОВ: Да. Отметили.
Вот про «Тартюфа». Я очень рад, что мы срезонировали в общество и о нём уже пишут, говорят, публика идёт.
К.ЛАРИНА: Ну, а чего дальше? Собираешься что-нибудь делать?
В.СУХОРУКОВ: Нет, я хочу в кино там немножечко.
Дело в том, что закончилась работа над фильмом у Александра Прошкина «Искупление» по произведению Фридриха Горенштейна.
Это послевоенное время, и я там оказался случайно. И так счастлив!
Вот, дорогие радиослушатели, да, когда говорят: по блату, или по знакомству, или ещё по каким путям. Не было блата, не было знакомства, но однако фильм «Чудо», куда меня приглашал тоже на роль Хрущёва Прошкин, я ему отказал, потому, что я попросил другую роль попробовать, а он мне не дал. И я обиделся и сказал: «Не буду играть я вашего Хрущёва!».
А в этот раз он меня догнал. И Бог с ним! Я сыграл и получил от этого колоссальное удовольствие.
А теперь он снова, обидевшись тогда, и всё-таки позвал меня на роль Франи-дворника. Какая роль! Она небольшая, но она такая интересная, драматическая роль в прекрасном киноматериале.
Я советую обратить внимание на этот фильм. Он сейчас в ожидании своей судьбы.
К.ЛАРИНА: Это полный метр?
В.СУХОРУКОВ: Полный метр. Серьёзное кино. Композитор Артемьев написал великолепную музыку к этому фильму.
И я счастлив, что я встретился с Александром Анатольевичем и думаю, что мы с ним и в дальнейшем ещё поработаем.
И я заканчиваю. Один денёк у меня, видимо, остался съёмок у Станислава Говорухина «Психологический детектив».
Конечно, это кухонный разговор у нас с тобой. Зрителям, может быть, это неинтересно, но я впервые в жизни снимался него. Хотя уже в четвёртый раз с ним встречаюсь. Говорят, это тоже редко у Говорухина, чтобы один актёр снимался так часто у него. Ну, мне это приятно. В данном случае, он на подъёме. Он всегда стильный приходил на репетиции – в кепке, в кашне, в костюме.
Но что самое удивительное: - Я впервые в жизни снимался в картине – в детективе психологическом у Говорухина, не читая сценарий. Первое.
Второе. Он и сам его писал в пути, на ходу, на лету.
И третье. Он собирал нас каждый съёмочный день вокруг себя, у монитора актёров. Актёры хорошие. Хочу особенно отметить: Матвеев Максим, который играет одну из главных ролей. Блистательный молодой актёр! Лизы Боярской муж. Машину недавно купили они. Ага! «Мерседес». Он мне сам сказал.
Так вот, прекрасно работает. Там и Катя Гусева, там и Саша Домогаров. - Прекрасная компания! Много актёров там собралось. И я думаю, это будет очень интересный, стильный, в чёрно-белом варианте. Юрий Клименко снимал.
К.ЛАРИНА: Время-то, какое?
В.СУХОРУКОВ: Это современное время. Непонятно, какой город, непонятно, какая страна. Всё равно, есть ощущение России, но, тем не менее, он так хочет. Он говорит о присутствии зла, которое бродит между нами.
Наказывается зло одно. Но оно, наказанное оставляет место для другого зла. Вот грубо говорю. И я играю там следователя.
Он говорит: «Ну, и как ты решил играть своего следователя?». Я говорю: «Да не знаю, как играть, вон, их сколько развелось там, в телевизоре, и все бритоголовые», хоть кудри приклеивай на клей «Момент». Ей-богу! Следователи, оперативники – и все под ноль бреются.
Думаю: ну, как не стыдно? Под меня косят! (Это я шучу). Но в данном случае говорю: «А буду играть Жана Габена»,
«Под Коломбо косишь?», а я говорю: «А Вы хотели, чтобы я косил под сериальных героев «Глухарей»?
К.ЛАРИНА: Габен – это хорошо, это хороший ориентир.
В.СУХОРУКОВ: Да. И у меня, думаю, получается роль следователя.
К.ЛАРИНА: Это у тебя сейчас в работе?
В.СУХОРУКОВ: Уже заканчивается он, да, заканчивается.
Сейчас идёт так называемый «постпродакшен», то есть, обработка, звук. Ну, немножко ещё будет съёмка в зимний период.
И самое главное, друзья! Приближается новый год –
2012-й.
К..ЛАРИНА: Ты будешь Дедом Морозом?
В.СУХОРУКОВ: Нет. Не буду. Если и буду, то Бабой-Ягой!
К Деду Морозу будет очередь, как к Храму Христа-Спасителя. А вот Бабы –Яги нет! Бабой-Ягой буду!
Друзья мои! Я вам про очень хорошую историю хочу сказать: компании я «СТВ» моя любимая, которая бросила меня на перепутье, и компания «Мельница» к новому году преподносит нам великолепный подарок – полнометражный мультипликационный фильм «Иван-царевич и Серый волк».
Когда я услышал это название, я сразу вспомнил ковёр на стене, где Иван-царевич Васнецовский на Волке с Царевной скачет. Это будет очень весёлая, полнометражная. Что нам Япония? Полнометражная, музыкальная, озорная история.
Так я вам признаюсь: вот так и делается карьера, или судьба, я не знаю. Нет, судьбу не сделать – с ней надо договариваться.
И, когда я узнал, что рисуется такой мультфильм, а я с ним раньше работал: «Карлик-Нос», «Волшебник изумрудного города». И самая такая масштабная работа у меня была по Филатову «Про Федота-стрельца». Я там царя озвучивал.
Когда я узнал, что они рисуют этот мультфильм – «Иван-царевич и Серый Волк», я позвонил Александру Боярскому и говорю: «Саш, ну дай мне какую-нибудь роль! Ну, чего-нибудь, ну дай! Я хоть какую-нибудь там козу озвучу!».
И он меня вызвал в Петербург, там у них студия. Ну, там художники, такое конструкторское бюро, можно сказать! Молодые, азартные, талантливые пацаны и девчонки. И я выпросил пробу. Три роли пробовал: Змея Горыныча, самого Царя и Советника министра, который дружит с Нечистой силой.
Меня утвердили на другана - Нечистой силой! (Хохочет!). Ой! Я подошёл к микрофону…
К.ЛАРИНА: Расскажи, как он выглядит? Скажи, скажи несколько слов.
В.СУХОРУКОВ: Он с острой бородкой, с острым носиком. Хитрый, лукавый и такой нежный, нежный, нежный. И всё время терялся – кого больше любить? – Нечистую Силу, или Царя?
Это такое удовольствие, что…
К.ЛАРИНА: Просто такая актуальная история! Потрясающая!
В.СУХОРУКОВ: Да. К новому году будет премьера по всей стране!
К.ЛАРИНА: Выбирайте, дорогие, кого больше любить – Нечистую Силу, или Царя?
Я склоняюсь к Нечистой Силе.
Вить, спасибо большое.
Это Виктор Сухоруков, наш сегодняшний замечательный гость
Хозяин этого сегодняшнего эфира, который его, собственно говоря, и сделал. Спасибо тебе, Вить! Удачи.
В.СУХОРУКОВ: Спасибо.