Олег Табаков - Дифирамб - 2011-11-13

К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Дифирамб». Сегодня в нашей студии народный артист Советского Союза, художественный руководитель Московского Художественного театра и театра под руководством Олега Павловича Табакова – Олег Павлович Табаков.

Здравствуйте, Олег Павлович Табаков.

О.ТАБАКОВ: Здравствуй, Ксения.

К.ЛАРИНА: Олег Павлович сегодня пришёл с подарком для вас, дорогие друзья, потому что совершенно потрясающая книжка, которую я сейчас листала перед началом эфира – «Табаков. Три дня в сентябре». Это начало такого масштабного проекта фотографического. Это не просто альбом из семейного архива, или альбом из каких-то там ролей, это специальные люди, два человека, вооружённые фотоаппаратами, три дня, практически круглосуточно провели с Олегом Павловичем Табаковым. Ну, не знаю там, когда вы расставались? Расставались-то, когда?

О.ТАБАКОВ: Ну, время от времени уходили, конечно.

К.ЛАРИНА: Вообще, это здорово. Вот это вот – три рабочих дня, насколько я понимаю, Олега Табакова, начиная с самого раннего утра и до самого…

О.ТАБАКОВ: Последний день – выходной.

К.ЛАРИНА: Последний – выходной.

Я здесь поразилась. Я помню, вот с чего начну, Олег Павлович, по поводу этого альбома.

Уникальный совершенно момент перехода актёра из состояния человека в состояние образа, в состояние героя – в персонаж. Никто не может это зафиксировать.

Я помню одну-единственную фотографию, которую я видела, наверное, Вы её знаете, это фотография Юрия Роста о Марине Неёловой, где она за кулисами. Наоборот, она ещё вышла в роли, не вошла ещё – она уже не Марина, но уже и не Оля из «Спешите делать добро». Здесь я увидела такую фотографию: «Последняя жертва» - спектакль. В гримёрке Табаков готовится к выходу на сцену. И последняя фотография в гримёрке – совсем другой человек! Да! Да!

О.ТАБАКОВ: Видит, замечает.

К.ЛАРИНА: Ну, Вам это интересно? Пустилось всё на продажу?

О.ТАБАКОВ: Ты знаешь, я тебе скажу, что, во-первых, в этом совсем нет гламурности. В этом нет демонстрации, ну, как бы сказать? – уровня моей жизни. В этом нет демонстрации итальянских постельных интерьеров, или, так сказать, фирм, которые приобретает Марина Вячеславовна Зудина. То есть, там есть на самом деле, вот эти три дня. Такие, какие они есть. И, может быть, к радости моей, всё-таки возраст обязывает – 35-й год рождения, это вот последний день, когда я с ребятами, с детьми – с Павлом и с Марией и с Мариной в гостях у Антона, старшего сына. И его две дочки, и его жена, и дочка ещё Антошкина – Анечка. И вот весь этот выводок, или, как говорят образованные люди, - прайд, вот это вот такой радостный итог, что ли, мой.

К.ЛАРИНА: Ну, ладно уж!

О.ТАБАКОВ: Нет, ну я хочу тебе сказать, что мне радостно на это смотреть.

К.ЛАРИНА: Вы всё знаете, кстати, Олег Павлович!

А то, знаете, как Вы рассказывали анекдот про Сергея Владимировича Михалкова, который спрашивал своих внуков:… (смеётся).

О.ТАБАКОВ: Нет, у меня систематика самая записанная.

К.ЛАРИНА: Ну, хорошо. Мне нравится эта книжка ещё и тем, что есть замечательные совершенно подписи к фотографиям. Я уж не знаю, как они там – специально записывались, или как, но здесь действительно тексты Олега Табакова.

О.ТАБАКОВ: И придумала это женщина, совершенно, в общем, то, что называется ни пиарского, ни такого толка, она бизнесмен, она самодостаточный человек, который успешно занимается своим бизнесом. И вот, ей пришла в голову эта явно не занятая, не заполненная ниша.

К.ЛАРИНА: Итак, это называется «Проект фотографий замечательных людей, по аналогии с известной книжной серией. И вот открывает этот проект Олег Павлович Табаков. Уж не знаю, кто там будет дальше. И надо фотографов-то назвать. А! Я знаю! Максима я знаю. Максим Авдеев, Валерий Горохов. Это молодые люди и очень, по-моему, талантливые.

О.ТАБАКОВ: Да.

К.ЛАРИНА: Ну, хорошо. Давайте я скажу, что у нас есть подарки для наших слушателей. Не буду ничего придумывать особенного. Присылайте ваши ответы на sms, и самые интересные вопросы мы наградим вот этими вот замечательными призами. У нас два приза будет для вас – две книжки «Табаков три дня в сентябре».

А я бы хотела начать тогда уж с молодёжи, с Театральной школы, поскольку, я так понимаю, что это речь идёт не о школе-студии МХАТ, чтобы всё-таки слушатели понимали. А это именно то, с чего, собственно говоря, когда-то начинался подвал на Чаплыгина – Дворец пионеров

О.ТАБАКОВ: Да, по сути дела, это попытка восполнить то, что утрачено на сегодня у нас в стране.

Система Дворцов пионеров давала демократические, равные, можно сказать, возможности для людей, желающих, ну, так сказать, рано самоидентифицироваться. То есть, ранняя профориентация.

Попросту говоря, это потом называлось ремесленное училище. А в императорское время было Императорское Тинишевское училище, куда набирали фигурантов, там семи-восьми лет, и они учились. И не все из них, далеко не все становились актёрами. Кто-то ушёл в капельдинеры, в администраторы, в реквизиторы, в суфлёры.

Но девица Яблочкина дебютировала 15-ти лет.

Девица Ермолова Мария Николаевна – 16-ти лет. И вот это, Ксень, конечно, всё-таки я – человек уже…

К.ЛАРИНА: На профессиональной сцене дебютировали в таком возрасте?

О.ТАБАКОВ: Да, да! Я могу тебе сказать: это ни с чем несравнимый выигрыш у судьбы. Это тебе не «Волгу» по трамвайному билету взять. Да?

Это… Ну, короче говоря, до некоторой степени чудо. И, когда год тому назад президент Дмитрий Анатольевич Медведев, так сказать, стал говорить о необходимости усилить эстетическое образование юного поколения, то прошёл год. И как-то совсем никто на его призыв не откликнулся вот, кроме, кроме вот этой вот школы, которая находится на пересечении улицы Чаплыгина и улицы Мошкова.

К.ЛАРИНА: Это как студия при театре? Можно так назвать?

О.ТАБАКОВ: Это не как, это называется «Колледж…ля, ля, ля, ля» при Московском городском театре под руководством Табакова».

К.ЛАРИНА: А правда, что Вы набираете из других городов детей тоже?

О.ТАБАКОВ: Не правда, а это самое главное, иначе, чего бы я стал так уж надрываться?

К.ЛАРИНА: Так. Но ведь это же дети, они должны где-то жить, где-то учиться.

О.ТАБАКОВ: Вот тут вот удалось, на самом деле, воплощая вот эти благие пожелания двухлетней давности, во-первых, получить возможность набирать не только Москву и Ленинград, а от Калининграда до Камчатки.

В последнем наборе существуют и из одного, и из другого конца России люди. С Камчатки мальчик есть.

Так вот, это всё делается за деньги государственные! То есть, 5 человек на место. 24 места студенческих. Привозятся в Москву 124 человека. И вот они, естественно, и сюда летят за гос. счёт, и обратно летят за гос. счёт.

К.ЛАРИНА: А живут, где?

О.ТАБАКОВ: Они живут в здании, вот у маленького театра на улицы Чаплыгина, дом 1»а» было одно богатство: это общага, разваливающаяся, двухэтажная общага.

К.ЛАРИНА: Бывали, бывали мы там!

О.ТАБАКОВ: Где выросли и Женька Миронов, и Виталька Егоров, и Вовка Машков. Где родственники Серёжки Газарова спасались от Сумгаитской резни. Да?

И вот это пришлось отдать. Здание снесли двухэтажное и построили удобное, современное, на самом деле, комфортабельное для этого вида обучения здание на 6 этажей, где есть, как бы сказать, пансионат, где они живут, спят, едят пять раз в день. И в 9.30, когда заканчиваются занятия, я назначил полтора часа на чтение. Они читают, а потом я с ними встречаюсь и пытаю, что они знают.

К.ЛАРИНА: Сколько лет?

О.ТАБАКОВ: Это люди, которые имеют право поступать в эту школу, в этот колледж (дурацкое слово, конечно), но, тем не менее, так называется, после окончания первого среднего общеобразовательного цикла. Девятый класс кончают – и идут.

К.ЛАРИНА: А родители не приезжают с ними жить?

О.ТАБАКОВ: Нет, им жить негде родителям.

К.ЛАРИНА: Ну, чего делать? Я понимаю, аналогия у нас есть. Это вот музыкальные школы, куда приезжают тоже со всех регионов. Но там страшные же вещи: там люди квартиры продают, чтобы оплатить дорогу. И потом здесь снимают квартиры.

О.ТАБАКОВ: Нет, родная моя! Вот это я… Я вообще лишил эту форму обучения всякой коммерциальности. Это на самом деле поиск российских талантов.

К.ЛАРИНА: Они ничего не платят?

О.ТАБАКОВ: Нет.

К.ЛАРИНА: Это бесплатное обучение?

О.ТАБАКОВ: Абсолютно!

К.ЛАРИНА: А школа, как общеобразовательная при этом есть? Десятый, одиннадцатый заканчивают?

О.ТАБАКОВ: Ну, как же? Они, когда кончат, они получат аттестат о среднем образовании.

К.ЛАРИНА: То есть, это вот действительно, как училище?

О.ТАБАКОВ: Они учатся три года и 10 месяцев.

К.ЛАРИНА: Так. А! У нас сейчас Новости. Видите, нам машут!

Новости, потом продолжим.

О.ТАБАКОВ: Давай!

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Продолжаем программу. Напомню, что сегодня мы не просто разговариваем с Олегом Табаковым, но и представляем книжку «Табаков. Три дня в сентябре». Это первая книга, вышедшая в серии «Фотографии замечательных людей» - назову. Автор этого проекта Елена Резник и автор идеи. Ну вот, эту книгу мы сегодня отдадим авторам двух самых интересных вопросов, которые я жду на sms.

Значит, смотрите, Олег Павлович, я хочу напомнить нашим слушателям, что Табаков – это не главный режиссёр театра, а художественный руководитель. И есть существенная разница, потому что Олег Павлович Табаков, я хочу ещё раз это подчеркнуть, не ставит спектакли. Он как режиссёр не работает. Он работает как руководитель, он работает как педагог, он работает как гарант, скажем так, на своей отдельно взятой территории.

В связи с этим, мне почему про это захотелось поговорить, Олег Павлович? Вообще, система руководства театрами на сегодняшний день она ведь то, что Вы демонстрируете, она совсем другая. Не та, к которой мы привыкли. Да? Это не институт главных режиссёров?

О.ТАБАКОВ: Я думаю, что это совмещение обязанностей, которые скорректировало время.

К.ЛАРИНА: Это как вот в Германии? По этому типу? Как они называются? – Интенданты?

О.ТАБАКОВ: Да. Интенданты. Но это не совсем так, как в Германии. Потому что в Германии всё-таки, ну вот эти мотивы – там, «Театр – дом», «Давайте подумаем о том, как улучшить жизнь наших подчинённых». В Германии, так сказать… Ну, это так.

Ну вот, а у нас это всё-таки довольно последовательно реализуется. Мы уже с тобой говорили, но я ещё, может быть, напомню: важно, что, когда я принимаю человека на работу, я не просто выкликаю его, и даже, если он засветился в кино, или там ещё где-то, а я сочиняю для него жизнь на два года.

К.ЛАРИНА: Индивидуальный рабочий план?

О.ТАБАКОВ: Да. На три сезона. Тогда, в конечном итоге, по окончании этого отрезка времени, вполне можно как-то так реально оценить, как прошли эти три года, и что, как говорится, наш человек успел сделать? Как он смог о себе рассказать? Ну, это одна из деталей.

К.ЛАРИНА: Ну, это контракт? – Механизм, какой?

О.ТАБАКОВ: Механизм определённо жёсткий, жестокий. Я и детям-то вот этим говорю с самого начала: «Вы попадаете в своём детстве актёрском на территорию незащищённости социальной. В зону социального риска высокого».

Так вот, значит, вы – то, что называется, приходя сюда, когда вы приходите один, два, три. Ну вот, как пришла, скажем, я приехал в Ленинград, там посмотрел группу учеников очень хорошего педагога Фильштинского, и позвал их. И вот они сейчас одни из ведущих актёров этого театра.

К.ЛАРИНА: Ну, давайте назовём их. Это: Константин Хабенский, Михаил Трухин и Михаил Пореченков.

О.ТАБАКОВ: Да. Значит, но, кроме этого, есть такая форма, вот которую я уже третий год практикую, так называемая стажёрская группа, которая приходит на три года. И эти три года нечто, вроде такого испытательного срока. Была такая повесть у Нилина «Испытательный срок».

И режиссёры, которые приходят, они специально учитывают это жизненное обстоятельство. И, так или иначе, я стараюсь повернуть этих ребят то одной, то другой, то третьей стороной их дарований.

Ну, и наконец, может быть, о чём надо сказать, почему это отличается от немецкой модели строительства театра? – Всё-таки, театр – это дом. И люди, отработавшие 25 лет в этом театре, они не увольняются и не уходят на пенсию. Они, выходят ли они, не выходят – они получают свою гарантированную сумму.

К.ЛАРИНА: Это Ваша гарантия? Да?

О.ТАБАКОВ: Да. Но это гарантия театра. Так же, как…

К.ЛАРИНА: Простите, Вы здесь исполняете функцию, которую должно государство исполнять?

О.ТАБАКОВ: Государство. И которую не исполняет немецкая модель ведения театра.

Ну, а вот это вот обстоятельство, что ли, ну, которое назовём вот этой молодой порослью, да? Это вообще замыкает цикл, что ли. Вот когда после второго курса эти студенты колледжа смогут выйти на сцену, там, условно говоря, с тем же Хабенским, или Пореченковым, или Тружиным, или там Виталькой Егоровым, или Серёжей Угрюмовым, или там Валерой Хлевинским, или дай Бог там, с Гариком Леонтьевым, или с Олей Барнет, или Олей Яковлевой, - это уже…

Понимаешь, ведь я тебе так скажу: в театре так было, так есть, так будет, так, во всяком случае, со мной было, я смотрел, как играет Женька Евстигнеев, и я чему-то научивался. Он был всего-то на 9 лет старше меня.

Я смотрю, как играет Лиля Толмачёва, или Олег Николаевич Ефремов – из рук в руки, точнее, из первых рук.

Мало этого, это и в Школе-студии МХТ, когда Василий Иосифович Топорков, один из крупнейших провинциальных успешных артистов России поступает в Театр Корша, и там занимает лидирующее положение.

А потом, испытав все эти, так сказать, прелести и успехи, он приходит к Станиславскому и говорит: «Научите Христа ради тому, чего я не умею».

Значит, это всё никаким другим способом не передашь. И, когда мне японцы, или американцы звонят и говорят: «Ну, пожалуйста, вот Вы будете по телевидению, а мы мост сделаем, и ля, ля, ля, ля, ля. ля».

К.ЛАРИНА: Разве возможно?

О.ТАБАКОВ: Ну, ерунда! Это ну такая демонстрация, что ли, электронных возможностей современной техники.

К.ЛАРИНА: Как Вы относитесь к актёрским бунтам? Я понимаю, что МХТу это не грозит, но Вы же видели, какое количество? Как цепная реакция.

О.ТАБАКОВ: Я отношусь к этому нехорошо, я бы сказал. Даже скажу больше. Я никогда не мог бы себе представить, что я могу прийти к Олегу Николаевичу Ефремову и сказать: «Олег! Давай-ка, я возьму Малую сцену! И там буду….». Да? Ну, дико, в страшном сне такое не приснится. Ну, может оттого, что я ведь из провинции – из Саратова, из семьи хорошей, порядочной что ли, да? Так сказать, эти основы нравственности вошли в детстве раннем. Но к бунтам отношусь, наверное, даже могу так сказать, - брезгливо.

Во всяком случае, когда вот это произошло с Юрием Петровичем Любимовым. Прошло время, Юрий Петрович Любимов завершил свои взаимоотношения с театром, который он создал, и я предложил ему поставить там спектакль.

Видимо, это его не заинтересовало.

К.ЛАРИНА: Он отказался, да?

О.ТАБАКОВ: Ну, официально не отказался, но поскольку долго не даёт ответа, скоро будет уже месяц, значит, ну, думаю, что именно так.

Но дело не в этом. Я говорю тебе о том, что вызывает этот инцидент во мне. Я, ну, так сказать, судьба меня ласкала, понимаешь? У меня было 14 лет при Ефремове радости. Ну, разные были радости – и не радости были, и радости. Да?

Потом Олег уходит в Московский Художественный Театр, и я решаю стать директором. Ещё был, в общем, достаточный отрезок.

Потом решаю перестать был директором. А потом, в 83-м году, то есть, спустя 13 лет после ухода Олега Николаевича, я перехожу к нему актёром.

А чуть позже становлюсь ректором Школы-студии МХТ. Так вот, это всё, ну, как тебе объяснить? – Это человеческие, человеческие поступки и логика человеческая.

А вот эти бунты. Ой, как бы тебе сказать помягче?

К.ЛАРИНА: Ну, если действительно денег не платят. Если надо выпрашивать каждую копейку, если актёрский труд используют в своих интересах?

О.ТАБАКОВ: Никогда не испытывал этого. Никогда не принимал участия в подобных, так сказать коллизиях жизненных.

Думаю, что, если бы что-то было, даже в страшном сне приснилось бы, ушёл бы вовремя. Понимаешь? Театр – это не пенсия. Это не работа до пенсии. Это зона повышенного социального риска.

Театр – это, если это не работа по любви.

К.ЛАРИНА: Жизнь одна, Олег Павлович.

Понимаете, с одной стороны, я прекрасно Вас понимаю вот Ваше брезгливое отношение к этим бунтам. А с другой стороны, люди стареют. Если действительно ничего не происходит? Я не буре Юрия Петровича Любимова – это другая, отдельная история.

О.ТАБАКОВ: Уходить в другое место, где будет лучше. Рыба ищет, где глубже.

К.ЛАРИНА: И никто ничего не должен?

О.ТАБАКОВ: Абсолютно! А человек ищет, где лучше. Вот и всё. Надо иметь мужество принимать решения. – Меня здесь не понимают. Я пойду и смогу убедить других.

К.ЛАРИНА: Что делать с театрами, в которые никто не ходит? А у них большие труппы, артисты какие-то есть. Да?

О.ТАБАКОВ: Ну, это, должен тебе сказать, проблема серьёзная. Я думаю, что она не только и не столько упирается в то, что не ходят, сколько в то, что у власти сегодняшней нет серьёзного кадрового ресурса.

А как организуется кадровый ресурс? - Надо, чтобы каждый театр, на мой взгляд, имел необходимость хотя бы раз в сезон предоставить свою сцену дебютирующему молодому режиссёру. – Первое.

Ну, второе там уже будет из первого.

К.ЛАРИНА: Зато в МХТ у Табакова, - говорю я вам, дорогие друзья, репетируют на всех этажах. Везде идут какие-то репетиции круглосуточно.

О.ТАБАКОВ: Во всяком случае, это признак здоровья, понимаешь?

К.ЛАРИНА: Да, да, да, да.

О.ТАБАКОВ: Понимаешь? А, когда не репетируют, когда, так сказать, ходят и говорят: «А вот те взяли там то-то, а вы нам обещали это» - это признак нездоровья. Только и всего!

К.ЛАРИНА: Почему на Ваш взгляд очереди нет на должности главных режиссёров? Почему сегодня даже из среднего поколения как бы особого рвения не видно? Как-то никто не хочет.

О.ТАБАКОВ: Я полагаю, потому что ответственности на себя никто не хочет брать.

Ведь, становясь главным режиссёром, ты становишься не только, как это? – Модератором собственного дарования, а ты становишься, так сказать, ответственным перед довольно большой группой людей за реализацию их способностей.

Так же не бывает, что вот, так сказать, до меня были способные, а потом я пришёл, и способности куда-то скрылись.

К.ЛАРИНА: Ну, конечно.

О.ТАБАКОВ: Ну, вот. Так что, это второе, вторая, что ли, мне кажется, проблема, которую также надо решать.

Ротация. Вот в этом смысле в Германии очень полезные примеры есть: человек, начинавший в маленьком городе Гёттинген, в университетском городе, или там Дайденберг, потом переходил в город Гессен, небольшой, а потом – там дальше.

К.ЛАРИНА: Потому что у них нет никакой разницы между провинцией и столицей.

О.ТАБАКОВ: А потом он приходил в Кёльн, а потом он шёл в Гамбург, а потом он шёл в Берлин, а потом он шёл в Мюнхен, в «Камершпиле», а потом он, как вершину карьеры, он шёл в Венский, так сказать, «Бургтеатр».

К.ЛАРИНА: А у нас только Москва, даже Петербург уже не котируется.

О.ТАБАКОВ: Понимаю, но, тем не менее, это очень важно. Важно, что я прихожу на отрезок времени. У меня есть план действий. Я беру на себя ответственность за реализацию этого плана. И. если я не реализую этот план, то он, как говорится: «Пошёл вон, дурак!».

Если ты болеешь там, или что-то случилось, то это один разговор. Но, если ты планировал и, как называл Александр Сергеевич Пушкин декабристов «Планщики», да? Так вот, если ты «планщик», ну, тогда иди дальше.

К.ЛАРИНА: Олег Павлович, что касается учеников, которые уже стали дяденьками взрослыми, а не просто там ученики, Вы всегда чувство гордости испытываете? А, если не испытываете, Вы об этом говорите своим ученикам?

О.ТАБАКОВ: Да. Я скажу тебе больше: я никогда ничего не жду за свою любовь к ним. Я их люблю, я люблю их для себя, а не для того, чтобы они, так сказать, вставали на колени и умилялись нимбу над моей головой. (Смеётся).

К.ЛАРИНА: Они советуются с Вами? Ну, те, с которыми Вы общаетесь в течение жизни?

О.ТАБАКОВ: Советуются, когда трудно бывает, советуются.

К.ЛАРИНА: А Вы каким-то образом оценку выставляете их поведению? – Что нравственно, а что не нравственно? Или это не входит как бы в сферу отношений?

О.ТАБАКОВ: Понимаешь, они знают, и, мне кажется, чаще всего методом самонаведения попадают в то, что надо.

К.ЛАРИНА: А Вы с ними разговариваете на темы политики? И тут вот такое поле опасное – здесь так легко потерять всё, что накопил.

О.ТАБАКОВ: Ты знаешь, я тебе так скажу: я – государственный служащий.

К.ЛАРИНА: Понятно, да.

О.ТАБАКОВ: Я взял на себя определённые обязанности внутри государственной структуры этой страны.

Я, что бы ни случилось, это моя земля, это моя страна. Это моя Родина там, ещё лирические слова могу сказать.

Однажды, когда я вернулся с гастролей в Иркутске, ну, там, в Сибирь мы ездили. Это был подвальный театр, и вернулся я, и так долго всё время передавали Чайковского по радио, по телевидению.

К.ЛАРИНА: Какие были времена!

О.ТАБАКОВ: Да, «Лебединое озеро».

К.ЛАРИНА: Так.

О.ТАБАКОВ: А я должен был, там, на следующий день, или через полтора дня ехать поездом в Финляндию, по контракту ставить спектакль.

Ты знаешь, я уезжал, и там я ехал вместе с Мариной, моей женой нынешней туда. Она была молодой актрисой. И я думал: да, наверное, может случиться, что я не вернусь. Только в том случае, если коммунисты опять вернуться к власти.

К.ЛАРИНА: Понятно. Сейчас вопрос задам от слушателей, а то у нас время кончается. Задам один вопрос, который меня очень интересует: «Вы Машкова выступление видели на съезде «Единой России»?

О.ТАБАКОВ: Нет.

К.ЛАРИНА: Понял.

Так. Внимание! Вопрос. Так, в кино – не хочу. О! «В прошлом году мы отмечали юбилей Чехова. Олег Павлович, какую роль в Вашей жизни занимает Антон Павлович»?

О.ТАБАКОВ: Знаете, он не роль занимает. Он, наверное, самый интеллигентный из русских писателей. Он, я думаю, самый совестливый. Ну, и один из, может быть, трёх самых совестливых.

Я рекомендую человеку, задавшему этот вопрос, поинтересоваться – издательство Союза Театральных Деятелей, оно называется, по-моему, «Актёр, режиссёр».

К.ЛАРИНА: «Арт», да, да, да. Никулина.

О.ТАБАКОВ: Серёжа Никулин, да? Вот, оно выпустило книгу. Он выпустил очень хорошую книгу о семействе Чеховых. И там так понятно, откуда всё у него.

Откуда у этого человека, которого отец заставлял дежурить в этой конторке не отапливаемой, и где он делал, видимо, уроки свои школьные. И, когда засыпал, то чернила замерзали. Вот как этот человек до конца дней своих был, ну, знаешь, как бывают люди, которые там «Здравстуйте! Как поживаете?». «Как поживаете?». И забывают, да?

А он вот в это «Как поживаете», внедрялся. И на самом деле, на самом деле, да это в его письмах это понятно, как его интересуют люди. И как его интересовали люди.

Мало. Он твёрдо знал, что на нём жизнь не кончается. И конец его, этот последний день, или последний вечер, когда он сказал, попросил, чтобы врач пришёл, там спросил: можно ли шампанского. Ольга Леонардовна это всё произвела на свет – организовала, открыла эту форточку. Он сказал: «Ich sterbe».

Понимаешь, казалось бы, почти ведь пошлость – человек, да, жалеет себя. Так нет! Вот я так думаю: вот это единственный человек на земле, который понимал, немощность плоти человеческой. И с горечью и досадой констатировал, что оказывается, это так на самом деле.

Я недавно просто записал его рассказы: «Архиерей». Может быть, спрашивающий поинтересуется. И «Скучную историю». Там ответы на многие вопросы можно получить.

К.ЛАРИНА: «Ваше отношение к осовремениванию классики», - спрашивает Тамара. И, кстати, я присоединяюсь к этому вопросу. Вообще, отношение Ваше к современному прочтению, к современному искусству, поскольку Вы человек рисковый. И отдельное Вам браво за Вашу работу в спектакле «Чайка» Константина Богомолова.

О.ТАБАКОВ: Знаешь, я думаю, что всё зависит, знаешь, как говорил старый еврей – портной из Одессы, Вы знаете, как сделать.

Так вот, как сделать? Я из Одессы недавно вернулся, я снимался там у Киры Муратовой, поэтому я, может быть, так, по живому.

Как сделать? Я думаю, что весьма тревожно мне было во время репетиций этого спектакля. Я не сразу стал ходить на эти репетиции.

К.ЛАРИНА: Сопротивлялись, наверное, да?

О.ТАБАКОВ: Да. А потом, когда вот понял, что ли, ну, как бы сказать, куда идёт… Я тебе скажу больше. Уже довольно много моих знакомых, приятелей, и даже, у меня друзей немного, но и друзья мои видели этот спектакль, и самая, может быть, высокая оценка в моём представлении. Это то, что они смотрели, это про себя. Хотя там весьма отвлекающие от, как бы это сказать? – От классического прочтения пьесы Чехова моменты есть. Но видимо вот дарование всё-таки режиссёра таково, что он попадает внутрь человека, а не, так сказать, занимается расцвечиванием, или, как бы сказать виньетками, или там, как это? – «Раскрась сам». Нет, это не «Раскрась сам».

К.ЛАРИНА: «Возможна ли демократия в театре?», - спрашивает Дмитрий.

О.ТАБАКОВ: Нет. В театре несомненно, на мой взгляд, должен быть просвещённый абсолютизм. Так, во всяком случае, было в самых интересных театрах, которые я знаю.

Так было и у Станиславского, и при Немировиче, когда Станиславского не стало. Так было и у Гоги Товстоногова, царство ему небесное! Понимаешь?

К.ЛАРИНА: Ну, и у Юрия Петровича.

О.ТАБАКОВ: Ну, и у Юрия Петровича в лучшие годы так было.

К.ЛАРИНА: И у Гончарова в лучшие годы.

О.ТАБАКОВ: И у Гончарова в лучшие годы так было. А как иначе? Как иначе? – Он же знает, кому грядеши, да? А, если он знает, так чего ж тут? – Он и ответственность несёт.

К.ЛАРИНА: Последний.

О.ТАБАКОВ: Давай!

К.ЛАРИНА: Про Седьмую студию просят сказать несколько слов. Седьмая студию МХТа?

О.ТАБАКОВ: Ну, это надо смотреть. Чего говорить? Мне кажется, программа действий очень интересная и такая, что ли, ну, заводная. В частности, режиссёры - и наши, и не наши, работают. И совсем молодые люди, студенты.

К.ЛАРИНА: Но это тоже чистый эксперимент? Такое альтернативное театральное искусство?

О.ТАБАКОВ: А как же! Абсолютно! Это уже третья, так сказать, третья затея. И совсем молодые люди, учащиеся. Они встречаются и с актёрами среднего поколения, и со старшими. Так что, это, ну такое, это вариабельность, что ли, вариабельность поиска талантов.

К.ЛАРИНА: Когда Вы говорите «нет», Вы доверяете своему вкусу, прежде всего, или у Вас есть люди, с которыми Вы советуетесь?

О.ТАБАКОВ: Советуюсь редко. Люди есть. Очень узок круг этих людей.

К.ЛАРИНА: Конечно, Вы можете чего-то не принимать органически, ну в силу как бы из своего вкуса своего, сложившихся своих традиций внутренних, законов?

О.ТАБАКОВ: Нет, Ксения, я думаю, что, опять-таки, я брал ответственность на себя. Значит, как говорится, «Неси свой крест и веруй» - это Заречная нам оставляла. И, если веришь в свою правоту, иди до конца. Если не веришь, тогда надо посоветоваться. И я советуюсь, время от времени. Я советуюсь и с Инной Натановной Соловьёвой, я советуюсь и с Майей Туровской, несмотря на то, что она живёт в другой стране, и, прежде всего, - с Анатолием Мироновичем Смелянским. У меня есть три, четыре, пять моих друзей, которые не театральные. Ну, как бы сказать, не люди театра по профессии, но я с ними советуюсь, потому что они живые и не утратившие жизненных интересов люди. И эта информация может быть самой интересной.

К.ЛАРИНА: Спасибо. Это Олег Павлович Табаков.

Скажу в начале часа, кто у нас выиграл книжки.

А Вам – здоровья, упорства, терпения, выносливости, мужества, любви, гармонии в доме и счастливых минут на сцене!

О.ТАБАКОВ: Спасибо!