Гарри Бардин - Дифирамб - 2011-09-11

К.ЛАРИНА: Мы отмечаем юбилей у одного из моих самых любимых гостей. Долгая совместная жизнь нас связывает на радиостанции «Эхо Москвы».

Г.БАРДИН: И телевидении.

К.ЛАРИНА: И телевидение, кстати. Огромная уже часть жизни.

В нашей студии – Гарри Бардин.

Гарри Яковлевич, приветствую Вас. Здравствуйте.

Г.БАРДИН: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Поздравляю Вас с днём рождения, с юбилеем.

Г.БАРДИН: Спасибо. Нет, только давай не будем ханжить: мы с тобой на «ты».

К.ЛАРИНА: Мне неловко. Я, когда увидела, Я не поверила. Сначала думала: ну, лет 50, наверное.

Г.БАРДИН: Ну, в общем, да.

К.ЛАРИНА: Когда мне написали: «Год 1941», я чуть с ума не сошла. Я думаю: как же я могла вот все эти годы обращаться на «ты» к этому человеку солидному? Так что, уж извините, придётся Вам потерпеть в течение этих 45-ти минут. 70 много?

Г.БАРДИН: Многовато. Я бы сбросил.

К.ЛАРИНА: А ведь не получится. Тот самый случай, когда, наконец-то, можно поговорить о Вас. Потому что обычно мы всё время говорим чёрт-те о чём, когда встречаемся. (Смеются).

Г.БАРДИН: В основном, скатываемся к политике.

К.ЛАРИНА: Да. А тут тот самый случай, когда можно наконец-то взять, перед собой положить биографию и прямо рассказать, а что было в жизни.

Жизнь, - я так поняла, - очень много случайностью определялось. Да? Случайностями?

Г.БАРДИН: Да.

К.ЛАРИНА: Всегда?

Г.БАРДИН: Да, всегда. Ну, в какой-то степени случайностью, а в какой-то степени моим азартом и волей к чему-то. Если азарт достигал точки кипения, тогда вступала воля.

К.ЛАРИНА: А так все привыкли, что режиссёр-мультипликатор. И, наверное, так, как-то люди и думают, что, наверное, он где-то учился на режиссёра-мультипликатора. Закончил то, что называется отделением режиссёра-мультипликатора, и стал режиссёром-мультипликатором. Собственно, вот и всё.

На самом деле, я была потрясена, когда я узнала, что вообще это случайно произошло, вот сам факт режиссуры в мультипликации он произошёл случайно. Действительно, так оно и было? Типа: сам туда и ставь?

Г.БАРДИН: Конечно. Я говорю: я – самородок. Это шутка, конечно, но в этой шутке есть доля правды. Потому что, закончив Школу-студию МХАТ…

К.ЛАРИНА: Актёрский факультет?

Г.БАРДИН: Актёрский, конечно, да. «Артист театра и кино» - так называлось это, диплом. Но я не предполагал, что вот так меня вывезет кривая, потому что вот такую параболу совершит моя биография. Я – человек увлекающийся.

К.ЛАРИНА: А вот всё, что касается рисунка, лепки, вот эти все вот, - то, что дети все делают?

Г.БАРДИН: Вот лепки на последнем курсе общежитие на Дмитровском переулке оно ходило всё заляпанное глиной, а потом гипсом.

В мастерских Большого театра я взял глину. И я лепил моих товарищей.

К.ЛАРИНА: А! Талант всё-таки был?

Г.БАРДИН: Ну, скажем так: способности. Да? Потому что талант – это громко сказано. Но лепил я с удовольствием. Лепил, резал по дереву. Это было, было. И, наверное, этим определено, что со временем я перешёл в объёмную мультипликацию. Что объёмами всё-таки я чувствовал как бы мир кончиками пальцев.

И, наверное, поэтому у меня вот увлечение уже объёмной мультипликацией стало последним пристанищем.

К.ЛАРИНА: А у тебя вот в советское время все твои мультфильмы любимые мною, и всеми, кто их видел, ну, это грустная тема. Мы потом всё равно к ней придём. Да? Это всё равно выходило вот в нишу, которое называлось в то время «Мультфильмы для взрослых». Вот эти замечательные верёвки, и бокс, как называется «брэк» да?

Г.БАРДИН: Да, «Брэк», «Брэк».

К.ЛАРИНА: И банкет – тот самый случай. А в итоге сегодня, когда всё это смешалось, я вообще не понимаю, кому предназначена такая мультипликация? Кто её должен смотреть?

Г.БАРДИН: Ну, в основном, интернетчики смотрят. Они скачивают.

К.ЛАРИНА: То есть, такая джазовая мультипликация для тех, кто понимает, да?

Г.БАРДИН: Слава Богу, что их много. И подтверждением тому на электронную почту приходящие поздравления из разных уголков России. Мне это отрадно. Это значит, что фильм дошёл. Фильм был увиден и оценён. Конечно, мне приятно.

К.ЛАРИНА: А почему сегодня это не является таким популярным? Я не очень понимаю, почему это не в телевизоре. У нас в прокате и игрового кино-то нет. А уж чего говорить о мультипликации?

Г.БАРДИН: Да. Ну, а я начну плакаться по поводу проката даже полнометражного «Гадкого утёнка», который мне блистательно провалили, прокат.

К.ЛАРИНА: Как провалили? Что это враги? Как это?

Г.БАРДИН: Ну, как сказать? Нет, это не враги. Это нормальные российские прокатчики, которые подписали со мной договор, не вложив ничего в рекламу. Я им передал 117 копий. Это много для России.

Они сделали ужасный прокат. Ужасный! Они растулдыкивали копии по городам и весям, и, в общем, ждали притока денег, чтобы потом, казалось бы, поделиться с моей студией.

Но этого не произошло. Какую-то толику денег они перечислили. Давали неверные мне отчёты о посещаемости. Я их хватал за руку, говорил: «Ребята, как же так?!» Они говорят: «Ошибочка вышла».

Ну, если бы у меня было бы больше вот такой вот службы, которая бы отслеживала, я бы их ловил чаще за руку.

Потом они вообще ушли в несознанку. Не отвечали на звонки, и переоформились в другую организацию. А сейчас я буду судиться с ними, с новой организацией, которая является правопреемником. Ни копий, ни денег – ничего!

К.ЛАРИНА: Ну, это как бы частный случай? Или это является нормой на сегодняшний день?

Г.БАРДИН: Нет. Это норма, потому что я могу тебе сказать. Я для того, чтобы закончить «Гадкого утёнка», я продал на корню свои права в «Союзвидео». И, благодаря этим деньгам, я закончил картину. Дальше они должны.

К.ЛАРИНА: Ты на свои, практически, на свои деньги всё это делал?

Г.БАРДИН: Ну да. Да. Потому что уже просить от Министерства культуры нельзя было, невозможно: они всё, что могли, дали. А уже как продюсер я должен был добавить.

И, когда должен был пройти Рубикон, они должны были покрыть эти деньги, а потом уже выплачивать мне какие-то дивиденды. Этого не происходит, потому что та же схема.

Им города России должны 10 миллионов, 11 миллионов рублей. Да?

У них лежат на складах DVD с «Гадким утёнком», они переоформляются в другие фирмы и уходят в песок.

К.ЛАРИНА: Это какое-то мошенничество чистой воды!

Г.БАРДИН: Ну да, это оказывается общее место, это банальность такая – мошенничество.

К.ЛАРИНА: Ну, на самом деле, нас-то волнует не обманутый Бардин, а нас волнует, чтобы это кино было показано, чтобы увидели. Да?

Г.БАРДИН: Вот, Ксюш, казалось бы, такая круглая дата. По этому поводу телевизионные каналы должны звонить мне и спрашивать: «Гарри Яковлевич! Мы хотели бы показать ретроспективу Вашего творчества накануне юбилея». Да? – Ни один канал не высказал этого желания.

Ощущение такое, что «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой».

К.ЛАРИНА: Что это неправильно ты где-нибудь сказал? Неудачно пошутил герой?

Г.БАРДИН: Ну, не знаю, Ксюша.

К.ЛАРИНА: Хотя, вроде… А! Слушай! С Путиным-то встречался?

Г.БАРДИН: Да.

К.ЛАРИНА: А говорил: «Никогда не буду встречаться!».

Г.БАРДИН: Нет! Ну, что значит? Когда позвали, это было бы фанаберией. Я не подписывал письма, где жаловались на деяния правительства главе правительства. Вот это я не подписывал. Но, когда он позвал, ну это, ну как, было бы с моей стороны просто высокомерие – не прийти. Я пришёл и высказал.

К.ЛАРИНА: Ты в первый раз видел Путина рядом, близко?

Г.БАРДИН: Первый. Но надеюсь, последний.

К.ЛАРИНА: Ну, и как? То есть не было такого просветления? Потому что обычно все после встречи с Путиным выходят просветлёнными.

Г.БАРДИН: Нет. Ну, не надо путать с Всевышним. Всё-таки, суп – отдельно, мухи – отдельно. Нет, нет, такого просветления не снизошло. Но то, что власть выслушала нас, и мы рассказали о наших болячках нашей отрасли. Выслушано было достаточно серьёзно, долго. Два с половиной часа длилась встреча. И мы высказали всё, что мы думаем.

К.ЛАРИНА: Это нормально, вообще-то, когда вот встречаются представители власти с представителями творческой интеллигенции?

Хотя там всё по сегментам: он же встречался и с писателями, и с артистами, и с киношниками, и с театральными.

Н.БАРДИН: Я не знаю. Я вот хронику Барака Обамы тоже отслеживаю. Чего-то я тоже не видел, чтобы он встречался с передовыми деятелями Голливуда, народными артистами Америки. Нет, нет.

К.ЛАРИНА: А почему вот у нас так заведено? Это тоже советская осталась традиция?

Г.БАРДИН: Да, конечно.

К.ЛАРИНА: Потому что обычно, я тоже думала. Вот на меня все тоже ругаются: чего ты возмущаешься? Вот он встретился там с театральными? – Ну, и подумаешь? Значит, ему это интересно.

Я думаю: что меня смущает в этом? - Меня смущает в этом как бы постановка, вот эта мизансцена, что как ни крути, всё равно вы, которые приходите к нему, вы всё равно, приходите к нему с протянутой рукой.

А он так сидит такой, ну, да, да, - всё понимающий такой барин. Потому что, если бы на самом деле ему было бы интересно, я не против, чтобы встречались. Можно было бы пригласить его на какой-нибудь там форум. Да? Или пригласить его на премьеру, чтобы он приехал. Или приехал бы на Съезд, в конце концов, в качестве гостя. Да?

Г.БАРДИН: Организовать показ на Селигере.

К.ЛАРИНА: Пожалуйста! Тоже, почему нет?

Г.БАРДИН: Ну, Селигер важнее.

К.ЛАРИНА: А вот, если говорить про советское время? Тогда вот каким-то образом тебя пытались тоже вот усадить за стол где-нибудь в ЦК, или где-то?

Г.БАРДИН: Ксюш, ну у нас в советские времена это было как бы, ну там по ранжиру. У меня звания не было, как и нет.

К.ЛАРИНА: А я хотела сказать: «Народный артист России». Нет?

Г.БАРДИН: Нет, этого нет. А тогда это было, как бы допускались туда, на высокие приёмы обличённые званиями. Ну, это ещё из сталинских идёт времён.

К.ЛАРИНА: А каким образом твоё кино тогда выходило? Каким образом ты его снимал в то время, если ты не входил вот в это число самых преданных избранных?

Г.БАРДИН: Не знаю. Нет, ну, я снимал, потому что не снимать я не мог.

К.ЛАРИНА: И деньги были?

Г.БАРДИН: Про деньги мы вообще ничего не знали.

К.ЛАРИНА: То есть, ты приходил. Вот расскажи людям: «Я пришёл с заявкой на «Союзмультфильм», или куда ты там приходил?

Г.БАРДИН: Ну, на «Союзмультфильме» я работал, да. В какой-то момент мне не разрешили писать самому сценарий, что это слишком жирно. Что это хлеб, да ещё с маслом!

К.ЛАРИНА: Много бабок спросишь? Да?

Г.БАРДИН: Да. А я как бы был так сотворён, что мне нужно было, придумав историю, самому её и осуществить.

А, когда это запретили, и директор сказал смешно: «По своему сценарию и дурак снимет».

К.ЛАРИНА: (Смеётся). Но он прав, между прочим.

Г.БАРДИН: (усмехается). Ну, потом всё-таки всё пришло на круги своя, и я сам писал и сам снимал. Но потом пришло как бы признание.

Признание оно пришло из-за границы. Потому что, когда пошли первые призы.

К.ЛАРИНА: А за что первые призы были?

Г.БАРДИН: Первый был за «Брэк». Конфликт – и его прикрыли. Мне было досадно, потому что я считал, что фильм обойдён вниманием международных фестивалей. Но его Госкино не выпускало. Павлёнок сказал, что я нарушил Ленинские принципы.

К.ЛАРИНА: После этого? В мултьтфильме?

Г.БАРДИН: Нет, в спичечном.

К.ЛАРИНА: А! В спичечном? Да, да, да, да, да. Это такой был демарш.

Г.БАРДИН: Потому что там Ленинская справедливость в несправедливых войнах. Ну, а я в ядерной войне как-то не вижу справедливости, да? Когда сжигают всё подряд.

К.ЛАРИНА: Нет, Нет, там ещё читали другие аналогии. Я думаю, что они тебя тут обманули. Потому что там читалась совсем другая аналогия. Это для меня была – вот эти спички, которые шли с одинаковыми зелёными головками, которые идут, значит строем.

Г.БАРДИН: Да, айне колонны марширт, цвайте – марширт.

К.ЛАРИНА: Конечно, это абсолютно антисоветский мультфильм. Чего тут говорить-то?

Г.БАРДИН: Ну, я пытался искать правду в Советском Комитете защиты мира. Они нашли в этом, высоколобые посмотрели и сказали, что это всё французская теория.

Я, к счастью, не знал ни французской теории, но Ленина, естественно, сдавал в институте. Более или менее читал, но на Ленина не замахивался.

К.ЛАРИНА: Ты нарушил Ленинские принципы.

Г.БАРДИН: Нарушил, нарушил. Ну, вот это фильм, который как бы лёг, скажем так, – на полку.

Потом он был на одном из Московских фестивалей признан лучшим антивоенным фильмом мировым. Ну, это как бы потом.

К.ЛАРИНА: А вот скажи мне, пожалуйста, а вот в том случае. Вот, когда игровое кино, я понимаю, что сценарий подаётся, его читают, делают правки какие-то. Я имею в виду советское время. Да?

Г.БАРДИН: Да.

К.ЛАРИНА: А вот тут? Что тут можно написать? Как понять? – Выходят спички, одна спичка говорит с другой. Что ты тут пишешь? Что такое сценарий мультфильма Бардина?

Г.БАРДИН: Выстраивается когда история в голове, то вот дальше я уже, когда она выстроилась вся, и я слышу и вижу фильм, я уже без черновиков, без помарок я пишу только наголо, сразу. Потому что, кто ясно мыслит, тот и ясно излагает.

К.ЛАРИНА: И кто это смотрит?

Г.БАРДИН: Это смотрит редактура, сценарный отдел. Я приношу, они отслеживают это, и подают в Госкино.

К.ЛАРИНА: Так. Это ты про советское время всё рассказываешь?

Г.БАРДИН: Да. Там Сценарная коллегия, Госкино утверждают. Было так, что запрещали на уровне сценария.

К.ЛАРИНА: Так. Вот, видишь? Это, каким образом?

Г.БАРДИН: Это было, когда у нас был главный редактор Госкино, будущий главный редактор «Советского Экрана»… Как же его фамилия? - Фамилия его – Магазинер, а псевдоним – забыл.

К.ЛАРИНА: Ну, ладно, неважно.

Г.БАРДИН: И вот, он собирает нас, режиссёров. Мы задаём ему вопросы, и идёт беседа за столом в Госкино. И я спрашиваю: «А почему вот «Тяп-ляп маляры» - мой сценарий не пропускают?». Он сказал: «Это поклёп на рабочий класс. И это только через мой труп!», - сказал он.

Потом прошли годы.

К.ЛАРИНА: Ну, ты расскажи в скобочках. Давай, дадим ссылку для тех, кто не видел, в чём смысл этого мультфильма?

Г.БАРДИН: Два разгильдяя красят забор и размолачивают весь завод к чёртовой матери! – Ну, такое разгильдяйство, которое неистребимо, оно и сейчас. Вот.

Я это сделал, как клоунаду. Но это было по сути.

А по форме – это была проба пера. Это был пластилин, который я попробовал в трёхмерном пространстве первый раз у нас в России, в СССР. И для меня это была лаборатория.

Ну, потом получилось так, что и фильм вышел, и он жив, бывший главный редактор.

К.ЛАРИНА: Ну, он взял свои слова назад?

Г.БАРДИН: Когда? О чём ты говоришь? – Нет.

К.ЛАРИНА: Так. Но это вот тот случай, когда на уровне сценария.

А когда уже принято, были там какие-нибудь правки? Вносили какие-нибудь цензурные? Когда цензуру включали?

Г.БАРДИН: Ну, на конфликте пытались. Ну, там собиралось партбюро, на «Союзмультфильме», когда им дали замечание, конкретно не было, но сказали, что надо вот изменить концепцию.

Ну, как концепцию изменить? - семь с половиной минут, чего там? И мне позвонил режиссёр. Я могу сказать, кто это. Это Стасик Соколов, член партбюро, и сказал мне вечером: «Гарик, мне предложили сесть за монтажный стол и порезать фильм. Я тебя предупреждаю: я отказался».

Это было благородно в советские времена. Тем более, он как член партии отказаться не мог. И я пришёл на утро к директору киностудии и сказал ему, что мы вдвоём с Вами, если кто-то сядет за монтажный стол, на Вас будет вина, потому что убить – не убью, но инвалида сделаю. И это на Вашей совести. - Ой, ну, ладно! Пойдёмте вместе!

Ну, я говорю: пойдёмте.

Сели за монтажный стол. Он говорит: Ну, от этого можно избавиться, это не важно. Пошли дальше.

Идём дальше.

- Ну и это, в общем, тоже не важно. И это… Я смотрю: уже три минуты прошло, и всё не важно! А фильм – семь с половиной.

И я сказал: «Всё. Хватит. Больше я смотреть с Вами это не буду. Если Вам всё это не важно, то и мне не важно».

К.ЛАРИНА: То есть, «не важно» - типа как бы вычистить картину?

Г.БАРДИН: Да, вырезать нужно, отрезать. И дальше, усекновение, которое уже становится, ну, запредельным. Я сказал: нет, всё! Никуда». И, короче говоря, там они подснять одну сценочку попросили. Это я сделал. Она не меняла ничего. Это я сделал, так это и ушло.

Ну, фильм был принят и положен, его не послали на фестивали.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: В нашей студии – Гарри Бардин.

Скажи, пожалуйста, а получается, что в советское время, тем не менее, и кино, которое, как мы помним, «важнейшее из искусств», да? И мультипликация – они были нужны советской власти? Зачем?

Г.БАРДИН: Конечно, конечно!

К.ЛАРИНА: Искусство пропаганды?

Г.БАРДИН: Ну, как? Это передовой отряд советской власти. То есть, самый передовой отряд – это, конечно, КГБ, а за ними идём мы – идеология. Идеология. И они, конечно, понимали, что это такое мощное оружие.

К.ЛАРИНА: Ну, а с помощью мультипликации, какое может быть пропагандистское оружие? Ну, там про пионеров это я помню мультфильмы.

Г.БАРДИН: Это никакое не оружие. Про пионеров – «Что тебе снится, крейсер «Аврора»? Так у нас таких мультфильмов по пальцам можно перечесть. Да? А всё остальное было просто нравственное, просто моральное, увлекательно. Развлекай и получай!

К.ЛАРИНА: То есть, получается, что при советской власти были востребованы нравственные, просветительские проекты, в том числе и в малом кинематографе, а при демократии, в коей мы с тобой сейчас пребываем, это никому на хрен не нужно.

Г.БАРДИН: Давай так: не будем скатываться на политику, на живых. При суверенной демократии это никому не нужно. Это не нужно.

К.ЛАРИНА: Так, и на черта тебе нужна эта демократия?

Г.БАРДИН: Мне нужна подлинная демократия, а не суверенная. Давай, не будем. А?

К.ЛАРИНА: Послушай, а разве там не то же самое в цивилизованных странах сегодня? Ведь только ленивый не ругает вот те самые мультипликационные проекты, сериалы, которые у нас и по телевизору показывают, которые доходят до нашего проката, если доходят. Вот все эти бесконечные шутки ниже пояса, их юмор. Это же цивилизованные страны! Ну, ты посмотри! Я не беру шедевры, или серьёзное, полнометражное анимационное кино, а не мультяшки, которые существуют и берут на фестивалях призы, на взрослых фестивалях. Да? Но основная-то масса такая же идёт.

Г.БАРДИН: Ну да. Поток идёт такой.

К.ЛАРИНА: А почему при тоталитаризме такого не было?

Г.БАРДИН: Ты хочешь Сталина вернуть? Я не знаю, ты чего меня позвала?

К.ЛАРИНА: Я спрашиваю: где лучше? Может быть, правда, раньше было лучше?

Г.БАРДИН: Лучше всего на «Эхо Москвы» - можно говорить, что угодно.

К.ЛАРИНА: Я же без конца слушаю эти крики наших слушателей про старые, добрые фильмы советские. А сейчас – безнравственные, и кошмар, и ужас!

Г.БАРДИН: Ну, Ватикан закупал наши мультфильмы. Да?

К.ЛАРИНА: Не знаю. И именно по причине их нравственности. Да.

К.ЛАРИНА: Не знаю. Это не миф?

Г.БАРДИН: А это не миф, это правда.

К.ЛАРИНА: Ну, какие он закупал мультфильмы?

Г.БАРДИН: Ну, какие-то добрые.

К.ЛАРИНА: Ну, какие мультфильмы он закупал талантливые?

Г.БАРДИН: Ну, я тебе не могу сейчас перечислить .

К.ЛАРИНА: Ну, можно там по пальцам перечислить. Ну, сколько там? Я своему ребёнку показывала старые, добрые советские мультфильмы. Они кончились очень быстро.

Г.БАРДИН: Ну, не знаю, типа «Варежки», хотя бы.

К.ЛАРИНА: Ну, не знаю, ты много таких насчитаешь?

Г.БАРДИН: «Вини Пух». Да? Ну, потрясающе, потрясающе! «Каникулы Бонифация».

К.ЛАРИНА: Вот я и спрашиваю: почему тогда это было возможно, а сегодня – нет? А сегодня «Гадкого утёнка» нигде не покажут.

Г.БАРДИН: Ну, понимаешь, какая вещь? Это заблуждение, когда «Рынок всё расставит по местам». Вот заставь дурака Богу молиться. Вот дураки и стали молиться на рынок. А рынок, - ты извини за высокое слово «искусство», а искусство мультипликации оно, прежде всего, искусство – они две вещи несовместные, как гений и злодейство. Вот, когда мы это поймём, когда поймёт это власть, и озаботится этим, тогда… Ну, мы пытались это рассказать на встрече. О том, что нам необходимо формировать как бы сознание, мировоззрение ребёнка на хороших образцах. На хороших. Чтобы это было и нравственно, и увлекательно, и талантливо, в первую очередь. Да? Насколько это? Кто будет отслеживать это? Отслеживать должны высококультурные и нравственные люди.

К.ЛАРИНА: То есть, ты считаешь, что в мультипликации, если мы о ней говорим, как, собственно, любой другой вид искусства, оно имеет такое невероятное влияние на формирование личности?

Г.БАРДИН: Конечно. Конечно. Понимаешь, у американцев я увидел потрясающую вещь. Даже сам хотел когда-то этим заняться, но потом чего-то перебило.

Когда они на первом, младенческом уровне дают плавное движение на экране телевизора. Ну, вот это DVD, да? Они делают мультфильм для младенцев. И это идёт облегчённый Моцарт, облегчённый Бах, там три инструмента, два инструмента, но в уже ухо и в глаза входит хорошая музыка и хорошее изображение. Это не агрессивное движение. Это что-то переливающееся, перетекающее, за которым ребёнок следит и уже у него с младенчества закладывается культурный слой. Вот от этого оттолкнулся. А дальше? - Усложнять задачу.

К.ЛАРИНА: Это говорят беременным женщинам нужно слушать красивую музыку и смотреть на красивое. Да? На его реакцию. (Смеётся).

Г.БАРДИН: Да. На мужа своего, да?

К.ЛАРИНА: Нет, не только на мужа. Вообще, вот как-то говорят принято, что женщина беременная должна слушать музыку классическую, гулять, смотреть на хорошее. Не смотреть на ужасы.

Г.БАРДИН: А, если любовь зла, и полюбишь…

К.ЛАРИНА: (смеётся). Ну, понятно.

Г.БАРДИН: И как же на козла на этого смотреть во время беременности?

К.ЛАРИНА: Хорошо. Вот следующий вопрос, уже касающийся сегодняшнего дня. А почему наша мультипликация не вошла в большой кинематограф? Я имею в виду полнометражный фильм «Гадкий утёнок». Понятно. Очень нравится, и вообще замечательная работа. И даст Бог, всё-таки по телевизору её покажут, и её увидят, как можно больше людей.

Но ведь сегодня, о чём я уже говорила, - есть анимационные фильмы, ну просто которые жанры берут любые кинематографические – от мелодрамы до политического детектива.

Почему у нас эти вещи не делаются?

Г.БАРДИН: Не знаю. Должны прийти люди, которые будут социально озабочены, и что-то сделают.

К.ЛАРИНА: Ты с этим связываешь?

Г.БАРДИН: Конечно, конечно. Надо осмыслить время, чтобы его потом отжать в метафору. Осмыслить время. Потому что у нас до сих пор в игровом кинематографе нет, по сути дела, фильма, который бы рассказал о наших 20-летних страданиях простого человека.

К.ЛАРИНА: О новейшей истории? Да?

Г.БАРДИН: Да, да. Ведь не осмыслено время.

Ты понимаешь, что все эти, ну, начиная от «Интердевочки», страдания проститутки валютной. Это меня как бы не очень заботит. И входить в её обстоятельства я как-то, при всём доверии к Елене Яковлевой и к Петру – любимому моему – Тодоровскому…

К.ЛАРИНА: Тогда это был взрыв, ты чего? Тогда это был взрыв, как «Маленькая Вера».

Г.БАРДИН: Да, да, это была приоткрыта завеса тайны. И мы потянулись в эту замочную скважину.

Но дальше? А как жили не бандиты эти 20 лет? Не менты, не проститутки? Ведь у нас женщины, кроме проституток, ещё пары три порядочных найдётся со своей судьбой. Об этом мы молчим.

К.ЛАРИНА: Почему? Вот есть Мизгирёв, фильм «Бубен, барабан», где Негода играет. Пожалуйста тебе, женшина-библиотекарь, которая продаёт книги в поезде из библиотеки, ворует.

Г.БАРДИН: Ещё Дуня Смирнова сняла тоже про музейную девушку, да. И как к ней приобщился…

К.ЛАРИНА: Я понимаю, про что ты говоришь. У нас, по сути, как бы работающий человек, не человек труда (вот это я ненавижу такую формулировку), а человек, который имеет профессию. Вообще, о чём-то мечтал в своей жизни. Да?

Г.БАРДИН: Конечно.

К.ЛАРИНА: Я с тобой согласна. У нас люди вообще, обозначают там какие-то абстракции, какой-то архитектор.

Г.БАРДИН: Знаковые.

К.ЛАРИНА: Знаковые, да. – И журналист. – Всё это…

Г.БАРДИН: Да А судьбы они не осмыслены судьбы.

Ведь через что нам пришлось пройти? – через «Карточку покупателя», через горчицу и майонез на полках в магазинах, через голодные девяностые годы. Голодные!

К.ЛАРИНА: Ну, послушай! Всё-таки давай будем справедливы. Опять вступаем в политический контекст.

Г.БАРДИН: Давай.

К.ЛАРИНА: Значит, голодные годы они не только девяностые, они в конце восьмидесятых были голодные.

Г.БАРДИН: Это правда, это правда.

К.ЛАРИНА: Они были голодные годы, были при совке, на закате совка.

Г.БАРДИН: Да. И все эти «Колбасные электрички».

К.ЛАРИНА: Карточки у нас были, эти вот талоны. Это был, какой год? Это 89-й год был, извините, на минуточку. До всяких девяностых. Поэтому не надо! А у тебя тоже уже смещение. Ну что ты, нас приучили к тому, что девяностые страшные.

Г.БАРДИН: Нет, в своё время я говорил покойному Егору Гайдару, с которым, к счастью, познакомился на презентации его книги. Я восхищён всей этой командой. Многих из них я знаю лично: и Андрей Нечаев, и Егор Гайдар. Это люди, которые пошли на непопулярные меры. И их об этом предупреждал Ельцин. Слава их не ожидала. Они пошли на это, потому что понимали, как талантливые экономисты, что это необходимо.

И вся эта либерализация, когда всё это рухнуло, и когда мы не знали, сколько чего будет стоить завтра, ужас такой!

К.ЛАРИНА: Просто кто-то на этом очень сильно нажился, а кто-то…

Г.БАРДИН: Да, кто-то потерял.

К.ЛАРИНА: Большинство потеряло.

Г.БАРДИН: Естественно, интеллигенция оказалась…

К.ЛАРИНА: У меня к тебе неожиданный вопрос, Гарри Яковлевич: а если бы тебе сегодня было 17 лет, если ты бы заканчивал 11-й класс московской школы?

Г.БАРДИН: Куда бы ты пошёл?

К.ЛАРИНА: Да. Вот ты бы выбрал бы что?

Г.БАРДИН: Ну, наверное, при моих устремлениях я был клоун, я стремился в артистическую среду.

К.ЛАРИНА: И сегодня бы пошёл?

Г.БАРДИН: Конечно, конечно. Ну нет, когда я думаю о том, что я прошёл, а это много. Это и завод – 3 года, и армия – 3 года, и …

К.ЛАРИНА: А ты бы в армию сегодня пошёл?

Г.БАРДИН: Ну, наверное. Для меня это был момент нравственного выбора. Потому что, если бы кто-то не пошёл в 41-м, я бы и не родился.

К.ЛАРИНА: Вот я тебя хочу поместить не в те условия, а в сегодняшние, в ХХ1 век.

Г.БАРДИН: В сегодняшние, я понимаю.

К.ЛАРИНА: В 2011 году Гарри Бардин – мальчик. Где ты там родился? В Оренбурге?

Г.БАРДИН: Да, в Оренбурге.

К.ЛАРИНА: И что? Ты бы сегодня пошёл бы в армию?

У тебя сегодня другие информации, какое количество, да?

Г.БАРДИН: Да.

К.ЛАРИНА: О чём ты говоришь? Вот представь!

Г.БАРДИН: Я единственно, я думаю, Ксюш, о том, сколько прожито и сколько пережито. И ещё раз это проходить?! Да пошло оно к чёрту!

К.ЛАРИНА: Это другое! Я просто про себя так думаю: пошла бы я сегодня в журналистику, если бы мне было 17? – Да никогда бы в жизни! Потому что я вижу, что это такое. Да никогда бы в жизни я не пошла бы.

Ну? Вот ты сидишь, смотришь телевизор. Ты пошёл бы мультфильмы снимать, вот эти вот поганые? (сквозь смех): Это телевизор поганый. Ну, прикинь, Бардина нету, никакого Бардина нету!

Г.БАРДИН: Меня бы это не увлекло, наверное. Меня увлекло состояние той мультипликации. Меня увлекло. И я поэтому с удовольствием озвучивал как актёр.

К.ЛАРИНА: А сегодня ты бы не знал никакой мультипликации. Чем бы сегодня? Ну?

Г.БАРДИН: Ну да, наверное, наверное.

К.ЛАРИНА: Вот тот базис, который получает сегодняшний подросток. Да? Вот что он получает? Какую информацию о мире об окружающем? – О стране?

Г.БАРДИН: Ты понимаешь, весь ужас в том, что, когда я статистику считываю, и когда говорят, что стремление быть или работать в администрации президента, - у молодых, да?

То есть, они видят в этом, прежде всего, кормушку.

А желание сегодняшнее молодых: всё, сейчас и сразу, оно там реализуется. Поэтому приток молодых в «Наши», обещанный им клок сена на Селигере, тянет их туда из карьерных соображений.

Сказать, что их увлекает, - вот я так мечтаю перебирать бумаги в администрации президента, и вот входящие от исходящих отделять, штамповать. Заносить в компьютер, печатают на принтере. Давать на подпись. Я в это никогда не поверю. И что такое карьерные соображения, я никогда не пойму. Никогда!

К.ЛАРИНА: Хотя в наше время – и в твоё, и в моё время всё равно эта история тоже существовала в виде карьеры в номенклатуре.

Г.БАРДИН: Партийные функционеры? Да, да, да. Но не увлекало.

К.ЛАРИНА: А из чего складывался тогда твой мир, подростковый? Тогда, в то время, в пятидесятые годы?

Г.БАРДИН: Ну, на счастье я жил в городе Лиепая. Это Латвия.

К.ЛАРИНА: Фактически за границей.

Г.БАРДИН: За границей. То, что это заграница, я понял впоследствии. Потому что мы слушали другую музыку, я ходил в костёл не по причине клерикальной, а там был второй по величине орган в Европе.

К.ЛАРИНА: А как вы туда попали вообще, в Латвию?

Г.БАРДИН: А мой папа – морской офицер. Так и попали. Вот. Был, был. Поэтому, конечно, повезло. И эта наверняка заложенная вольность, которая потом аукнулась впоследствии. Она была, она была – свобода. Внутренняя свобода, что я в себе больше всего ценю. Я люблю это в себе вот эту вольность. Она мне давала право на эксперимент – азарт, выход на какие-то неизведанные рамки мультипликации, когда говорят: «Ну, границы мультипликации безграничны». Ну, кто-то говорит, а кто-то пытается их раздвинуть. Я пытался. За что я себя не то что бы люблю, а уважаю.

К.ЛАРИНА: А каким образом сегодня тогда сохранить молодому человеку себя? Вот для меня это большой вопрос.

Г.БАРДИН: Ну, это семья, это семья. Во многом формируется всё в семье – и критерии, и мировоззрение, и шкала ценностей. Потому что, если родители, ну знает, что у родителей счёт в банке швейцарском, который пополняется, благодаря мздоимству, взяткам и прочим, прочим, побеждённой коррупцией. \ Нургалиев счастливый человек. Он победил коррупцию, а она об этом не знает. Да?

Если в такой семье воспитывается ребёнок, он понимает, что мир для него открыт. Он может учиться в Лондоне, остаться работать во Франции, или в Швейцарии.

К.ЛАРИНА: А не с этим быдлом сидеть тут? Да?

Г.БАРДИН: Да. И он презирает.этот народ.

Я вообще не очень понимаю, то есть, я очень понимаю, я не принимаю критерии сегодняшнего, вот как мы оцениваем человеков? Потому что, когда раньше говорили: он умеет жить.

К.ЛАРИНА: А сейчас говорят: успешный человек.

Г.БАРДИН: А сейчас – успешный, да, успешный человек.

Ещё Медведев предложил поучиться в школе…

К.ЛАРИНА: Путь олигарха.

Г.БАРДИН: Да, олигарх рассказывает, как он…

К.ЛАРИНА: Как раньше была встреча с ветеранами популярна, а сегодня – с олигархами. Да?

Г.БАРДИН: Ветераны-олигархи, которые могут рассказать, как они уводили в оффшоры, и прочее, и прочее, как надували эту страну.

К.ЛАРИНА: Нет, на самом деле, если серьёзно, действительно, все эти люди, которых мы можем назвать эти фамилии, это «Форбс», список «Форбс» Российский, они вызывают у молодых людей восторг, уважение и желание подражать, безусловно. Потому что, с одной стороны, ты говоришь: да, они мечтают быть чиновниками при кормушках. Да? Идти в управление, в менеджеры, что называется. А с другой стороны, они мечтают Газпромом быть, в лучшем случае.

Г.БАРДИН: Да, тоже хорошая кормушка, да. Да. А и Б сидели на трубе. Всё продолжается.

К.ЛАРИНА: А скажи, пожалуйста, твой сын – тут мы переходим, естественно, - раз уж семья, так семья. Он тоже выбрал путь непростой в своей жизни, да?

Г.БАРДИН: Совсем непростой.

К.ЛАРИНА: Ты зачем этому научил его? Если бы он хотел быть успешным человеком, в понимании сегодняшнем успешности, он бы пошёл бы снимать всякую дрянь и распиливать бабло, получать. И всё. И все были бы довольны.

Г.БАРДИН: Мне очень нравится. У меня есть один знакомый, который говорит: «бабулетки» - это мелочь, «бабло» - это покрупнее, и самые крупные – «бабосы»! Очень смешно!

К.ЛАРИНА: Так вот, почему ты не приучил его к другому? Зачем?

Г.БАРДИН: Ну, как я могу приучить? Я вообще не понимаю, что такое воспитание, честно я тебе скажу. Живи, как живёшь. Если он считывает с тебя, и пытается тебе подражать, то значит всё правильно.

Ну, вот у Павла тяжёлая судьба.

К.ЛАРИНА: Тяжёлая, а, тем более, что он, кстати, был свидетелем непростых периодов в жизни отца, когда вообще ничего не делалось, да? Всё валилось, да? - Ни денег, ни возможностей, - ничего. Абсолютное ощущение полной выкинутости из этой жизни.

Г.БАРДИН: Было такое, было.

К.ЛАРИНА: Так он такой же путь, я понимаю, себе избрал? Я просто хочу напомнить, что Павел Бардин – это режиссёр, молодой и очень интересный. Необычный, отдельный. Фильм «Россия-88» и фильм «Гоп-стоп», которого, кстати, никто не видел, по-моему, ещё в прокате не было.

Г.БАРДИН: Нет. Потому что постарались сделать так, чтобы и его не видели: на нём сделана метка.

К.ЛАРИНА: И что? Ты счастлив? У тебя успешный ребёнок?

Г.БАРДИН: Да, он успешный ребёнок. Ну, там два с половиной миллиона скачиваний – «Россия-88». Я считаю, успешный. Успешно. Но деньги не вернул. Однокомнатную квартиру продал и не вернул. Проката не было.

Но при этом в профессиональных кругах он пользуется уважением. Потому что прорыв, а это был прорыв –

«Россия-88», она не только гражданский поступок, но это художественное произведение, со своим почерком, со своим стилем, со своей режиссурой, которая ну, как бы понятно, что это режиссёр. Он доказал себе и людям.

К.ЛАРИНА: Ну, в стране, как ты говоришь «суверенной демократии» такое кино не нужно.

Г.БАРДИН: Это не я говорю.

К.ЛАРИНА: Его не будет.

Г.БАРДИН: Ну, да. Да.

К.ЛАРИНА: И зачем обрекать ребёнка на мучение?

Г.БАРДИН: Ну, что я ему скажу? - Завязывай с режиссурой.

К.ЛАРИНА: Нет, почему? Надо режиссуру поставить на службу человеку. (Хохочет).

Г.БАРДИН: И этого человека зовут Павел.

К.ЛАРИНА: Мы должны узнать, что сейчас происходит в творческой судьбе и Гарри Бардина, и сына его - Павла. Что у вас там замутили? Какие новые проекты?

Г.БАРДИН: Ну, он снял четырёхсерийный сериал.

Я складку первого сериала посмотрел. Мне понравилось.

Что сделает из этого продюсер, Бог весть.

К.ЛАРИНА: Это про что?

Г.БАРДИН: Ну, как тебе сказать? Это про бытующий сейчас у нас в обществе, бросаются во все тяжкие такую азиатчину – делят во все тяжкие то Фоменковскую историю, то ещё

какие-то. То на Первом канале человек, который учит с Еленой Прокловой он.

К.ЛАРИНА: А! Уже его нет. Геннадий Петрович Малахов?

Г.БАРДИН: Да. Но он жив, слава Богу.

К.ЛАРИНА: В смысле передачи нет.

Г.БАРДИН: Но это всё какая-то вакханалия, которой потчуют телеканалы. Вакханалия! И против этого направлен фильм. Он смешной: как люди верят во все эти.

К.ЛАРИНА: В то, что им впаривают.

Г.БАРДИН: И это смешно. Ну, что из него сделает продюсер, потому что я знаю, что он не допущен к монтажу. Снят фильм. Вот такого в советские времена не было. Потому что нужно обладать нюхом Карло Понтии, чтобы знать, что вот то, что я предлагаю, это лучше, чем ты снял. Ну, это таких продюсеров…

К.ЛАРИНА: Да…. А у тебя, что?

Г.БАРДИН: А у меня? Я запустился уже, запустился во все тяжкие: рисую раскадровку. Сценарий написал. Это будет уже не полнометражный фильм, хватит. Поиграли – будя! Потому что на такую длинную дистанцию, хотя моя студия называется «Стайер», но тут я немножко приторможу. Это спринтерская дистанция – 20 минут. Но всё равно, полтора года жизни будет отдано этому. Это будет три мелодии. И действительно, я не обману ожиданий: это будут три разных мелодий, и такие философские притчи на каждую из мелодий.

К.ЛАРИНА: Опять никуда не пойдёт. Опять не будут смотреть.

Г.БАРДИН: Может быть, какой-нибудь телевизионный канал за копейки купит?

К.ЛАРИНА: Ну, что же, мы должны завершать наш юбилейный печальный разговор.

Г.БАРДИН: Да. Впереди старость и болезни.

К.ЛАРИНА: Нет, спокойно! Мы ещё чего-нибудь сделаем!

Г.БАРДИН: Мы повоюем!

К.ЛАРИНА: Да, повоюем.

Спасибо большое, Гарри Яковлевич Бардин. Поздравляю Вас ещё раз с сегодняшним праздником.

Г.БАРДИН: Как речь зашла о возрасте, ты снова перешла на Вы.

К.ЛАРИНА: Да, ну потому что неловко как-то, неудобно перед людями.

Г.БАРДИН: Ксюша, спасибо тебе, спасибо тебе за искреннее, искреннее внимание к моему скромному творчеству.

И на протяжении многих лет ты как бы отслеживаешь мои фильмы, и меня зовёшь на «Эхо». И мы с тобой очень, как говорит моя тёща, «вкусно разговариваем».

К.ЛАРИНА: Спасибо большое. До встречи.

Г.БАРДИН: До встречи!