Купить мерч «Эха»:

Сергей Соловьев - Дифирамб - 2011-06-26

26.06.2011
Сергей Соловьев - Дифирамб - 2011-06-26 Скачать

К.ЛАРИНА: Ну что же, мы начинаем программу «Дифирамб», и сегодня в нашей студии мой любимый гость – Сергей Александрович Соловьев, кинорежиссер. Здравствуйте, Сергей Александрович.

С.СОЛОВЬЕВ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Напомню, что мы в прямом эфире не только в радио, но и в Сетевизоре. Вот, вам знакомо это слово?

С.СОЛОВЬЕВ: Нет.

К.ЛАРИНА: Вот. Компания Сетевизор устраивает нам видеотрансляции в интернете. Поэтому некоторые передачи у нас можно не только слушать, но и смотреть на гостей. Так что, дорогие друзья, подключайтесь, мы в прямом эфире в студии «Эха Москвы», в красивой, светлой, телевизионной. Вот ее оглядывает наш гость, поскольку Сергей Александрович никогда в ней не был.

С.СОЛОВЬЕВ: Да. Первый раз.

К.ЛАРИНА: Да. У нас тут экраны. Видите? Все очень серьезно. Напомню нашим слушателям, что есть для вас возможность каким-то образом поучаствовать в нашем разговоре. Напомню номер SMS еще раз +7 985 970-45-45, телефон прямого эфира 363-36-59. И, конечно, твиттер, аккаунт @vyzvon – тоже можете им пользоваться.

Вопросы пришли к эфиру самые разнообразные. Я уже знаю, про что я хочу поговорить скорее-скорее с Сергеем Соловьевым, потому что он такую информацию мне выдал до эфира, которая невероятно меня возбудила как «Единая Россия» Надежду Бабкину. (все смеются) Вот. Сейчас вопрос, вот смотрите, неожиданный. Здесь пишет человек: «Как вам работается в эпоху пропаганды тотальных постмодернизма, антиискусства, глумления, когда сексуальные отношения между однополыми людьми хотят признать нормой?»

С.СОЛОВЬЕВ: Работается точно так же, как и до всего этого. Самое главное, к этому всерьез не относиться и не замечать, потому что это можно просто сойти с ума. Это нужно быть, чтобы все это проанализировать, да еще вот так вот вы мне рассказали, как-то там зашоривает фантазию. Это можно сойти с ума просто, практически это прямой путь в Кащенко. А если работать хочется, то нужно, как бы, от этого, да, как будто этого нет.

К.ЛАРИНА: Ну, собственно говоря, если всерьез разбирать вот это нагромождение терминов, которое свидетельствует о каком-то тревожном состоянии нашего слушателя, но, тем не менее, постмодернизм и глумление – это все, все-таки, входило в ту абсурдистскую линию, которую проповедовал Сергей Александрович Соловьев во многих своих фильмах, в том числе и в «Ассе», в том числе и в «Розе», в том числе и в «Доме под звездным небом». Действительно, есть там элементы антиискусства, глумления и постмодернизма.

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, я думаю, что если взять и «Мастера и Маргариту» Булгакова (я, честно, никого ни с кем не сравниваю), то «Мастер и Маргарита» набит глумлением, постмодернизмом.

К.ЛАРИНА: И живет.

С.СОЛОВЬЕВ: Да. Как будто бы этого ничего и нету. Самое главное, что, действительно, это есть, но этого, как бы, нету. И самое главное, я никогда... Как бы, у меня совесть почему спокойна? Я никогда ничего не пропагандировал. Я всегда был, вроде как, на экскурсии, и мне эти экскурсии иногда очень нравились. И вероятнее всего, какая-то увлеченность экскурсиями – она передавалась. Но это не была пропаганда. А в этих же экскурсиях мне огромное количество казалось всегда диким шулерством и вообще бессмысленным глумлением неизвестно над чем, неизвестно по какому поводу, неизвестно кого. Вот. И, может быть, это тоже передавалось. Но, в принципе, я, действительно, был, как бы, путешественник. И я остаюсь им.

К.ЛАРИНА: Сейчас в прокате идут 2 ваши последние по времени работы – это «Асса-2» и «Анна Каренина». Есть ли какие-то отклики? И вообще, как смотрят кино ваше? Зритель ходит?

С.СОЛОВЬЕВ: Зритель ходит. Мне очень нравится, что он ходит подолгу. То есть у нас же есть несколько, как бы, типов таких выхода в прокат и вообще прокатной судьбы картин. Как бы, она выходит на уик-энд обычно, да? А если на второй уик-энд она еще остается, то это большой зрительский успех. И, как бы, это картины таких уик-эндов.

Самое ужасное не в том, что уик-энды как-то по-человечески заполняются, а самое ужасное, что жизнь картины ограничивается или одним уик-эндом, или двумя уик-эндами. А дальше никто не может вспомнить даже названия, чего там было, про что там речь, было или не было. Сон пьяного матроса.

А когда картины так долго не выходили, потом вышли, идут они там, где они идут, по 2 месяца, и, в общем, при набитых залах. Вот, недавно мне мой художник картины «Асса-2» Сережа Иванов звонил из Питера и говорит: «Я пойду сегодня «Ассу» смотреть». Я говорю: «Может быть, ты сошел с ума, Сережа? Может, тебе нечего делать? Может быть, у тебя деньги кончились? Я тебе могу что-нибудь прислать. По какому поводу пойдешь?» - «Я собрал всех друзей, мы пойдем смотреть «Ассу» в кинотеатр «Аврора». Я говорю: «Ты там только проверь, чтобы громко было, потому что я их просил, чтобы громко, но они могут забыть мою просьбу, когда исчезнет мое лицо. А она должна быть громкая, даже раздражающе громкая». Он говорит: «Да-да-да, я все сделаю. Ну как? Я же сам все это делал». Вечером позвонил, я говорю: «Ну как, Сережа? Там громко было? Нормально?» - «Я не знаю. Я плакал». Я говорю: «Сережа, может быть, тебе в больницу нужно? Не то, что там у тебя денег нету или чего-то не складывается с уик-эндом, а, может быть, в принципе, нужно подлечиться?» - «Я не один плакал, я плакал с друзьями». Я говорю: «А по какому поводу?» Он говорит: «Повод так и не удалось определить». (смеется)

К.ЛАРИНА: Ну, это дикий восторг, наверное. Это от чувств, такое бывает.

С.СОЛОВЬЕВ: Не знаю, не знаю. А, может быть, просто расстроенные нервы. А, может быть...

К.ЛАРИНА: Да ну, прекратите. Это замечательная реакция. Она – чистая реакция, она необъяснимая, я ее знаю. Я ее обожаю, эту реакцию, абсолютно немотивированную, когда вдруг раз, тебя прошибает и ты не можешь объяснить, почему.

С.СОЛОВЬЕВ: Нет, ну мне очень приятно, конечно, что картины идут подолгу. Они у нас просят, как бы, «Дайте нам дней на 5». Вот там начиналась демонстрация в клубе «Эльдар». «Дней на 5 в Малом зале». Она там шла 2 месяца в Большом зале и, в общем, битком набитые залы. И, конечно, это приятно и радостно, и интересно.

И вы знаете, это очень хорошая судьба. Вот, я как-то так... Я давно вам, по-моему, уже говорил, что единственный вывод, который я сделал из долгих лет жизни и работы в кинематографе: «Все, что не делается, все к лучшему». И, вот, мы в прошлый раз встречались и, как бы, очень сетовали на то, что не идут, не выходят. Очень все хорошо получилось – так оно и должно быть.

К.ЛАРИНА: Но разве это правильно, что такой тихий ход, нету такого мощного взрыва информационного, как это должно быть с такими премьерами?

С.СОЛОВЬЕВ: Вы знаете, когда я думаю, по какому поводу есть информационные взрывы, и, как бы, какой-то огромный такой ажиотажный спрос, я думаю: «Слава богу, что это не так».

К.ЛАРИНА: А почему? Вы же любили такое.

С.СОЛОВЬЕВ: А вы знаете, я вам скажу, что, видимо, вот, действительно, времена переменились. То есть пришла пора какой-то, как мне кажется... Ну, если говорить о настоящем, пришла пора не информационных взрывов и информационного шухера по какому-нибудь поводу, а пришла пора тихой, я бы сказал, параллельной настоящей жизни. То есть фактически фальшак, вот, в широком понимании этого слова – он сейчас забивает, как бы, все остальное. Просто мы живем сейчас просто в таком, круглосуточном царстве фальшака. И можно, как бы, отчаяться. И особенно я, вот, во ВГИКе преподаю, поэтому я как-то всегда боюсь за молодых ребят, что может, действительно, от фальшака сойти с ума. Фальшак везде, вот, тотальный фальшак, фальшак, причем еще перемешанный с безвкусицей, да? С такой тоже, тотальной безвкусицей.

К.ЛАРИНА: Агрессивной.

С.СОЛОВЬЕВ: Агрессивной безвкусицей, с очень большим информационным фоном, с колоссальным информационным фоном. И вдруг пришел ко мне недавно товарищ, ну, сейчас он уже товарищ, он когда-то у меня учился на режиссерском факультете, очень способный режиссер Саша Курняев. И принес мне в такой, в авоське 2 огромных тома чего-то. Огромных. А я помню, у меня был такой опыт, я Абдулову на день рождения подарил книжку «Русское изобразительное искусство». Это тоже огромный-огромный том. И я когда принес ее к Саше на день рождения, Саша увидел в ужасе, он вообще не очень, как бы, был такой книгочей и книголюб. Он увидел в ужасе, сказал: «Что это, что это?» Я говорю: «Саша, это книга. Это русское изобразительное искусство». Он говорит: «Спасибо тебе большое. Только, извини, я этого читать не буду. Ладно? Я этого читать не буду». Я говорю: «Саш, да там одни картинки». Он сказал: «А! Ну так это ж совсем другое дело. Это абсолютно другое дело». И то же самое я сказал Саше Курняеву. Говорю: «Саш, это я читать не буду. А что это?» 2 огромных тома, вот, огромнейших. «А что это?» Он говорит: «Это, ну, вот, такая антология. Эта антология называется «Русские стихотворения с 1950-го по 2000-й год». Я говорю: «Саш, ты меня извини, но я этого читать не буду, потому что, в общем, чего было хорошее, я читал уже, а это самое...» Он говорит: «Нет-нет-нет, я не для этого даю – там просто хорошие люди составляли, пусть у вас тоже будет».

Перед тем как поставить это в небытие на полку, я так, наткнулся на какую-то страницу. С левой страницы гениальные стихи, с правой страницы, с правой стороны тоже гениальные стихи. Я думаю: «Это я... Вот как бывает. Нарвешься вдруг...» Посмотрел. Я не знаю этих имен. Это время, когда я был молодым человеком, считалось, что я очень много читаю, считалось, что я очень много знаю. Дальше я стал листать. Это 2 тома абсолютно гениальных стихотворений, среди которых есть поэты, которых мы знаем, и Слуцкий есть. Они очень хорошо там выглядят. Но так, как рядом с ними выглядят те поэты, которых мы не слышали...

К.ЛАРИНА: Это параллельный культурный слой такой, да?

С.СОЛОВЬЕВ: То есть это параллельная жизнь. Причем, она такой подлинности, она такого феноменального итогового культурного значения. Вот, действительно, вот если говорить, итоговое культурное значение для нации. Поэтому меня это... И я думаю: «Все-таки, это было случайно», потому что очень толстые книжки.

Я сначала том поменял. Думаю: «Наверное, это первый том такой хороший, а второй, наверное, похуже». То же самое.

К.ЛАРИНА: Как называется?

С.СОЛОВЬЕВ: «Русские стихи. Антология. 1950-2000 год. Вторая половина XX века».

К.ЛАРИНА: Слушайте, сколько открытий еще, да? Сколько мы всего еще не знаем.

С.СОЛОВЬЕВ: Нет, а это потрясающее открытие, потому что это открытие даже не столько филологическое и не столько культурное, сколько открытие жизни. То есть мы так концентрируемся на этих маленьких областях, где мы друг друга уже знаем до просто, до посинения, да? И мы не знаем какого-то огромного пласта подлинной жизни. России, да. Это подлинная жизнь России. Как это по-русски замечательно все написано.

Ведь, мы все как какие-то последние уроды в этих компьютерах, где какой-то дико ломаный язык. Вот, я каждый раз я не понимаю, что такое «по умолчанию»? Ну, вот, русский человек как должен? «По умолчанию». И все мы делаем умное лицо, как будто мы понимаем, и это очень красиво, и это очень, как бы, современно. «По умолчанию».

К.ЛАРИНА: Ну, это не самое страшное – там и не такое можно увидеть.

С.СОЛОВЬЕВ: Нет, я просто говорю о том, что все, вот. Вот, понимаете, все. Или там «кино от режиссера».

К.ЛАРИНА: «От создателей».

С.СОЛОВЬЕВ: «От создателей».

К.ЛАРИНА: «Трансформеры-3».

С.СОЛОВЬЕВ: «Трансформеры-3» от создателей...

К.ЛАРИНА: «Трансформеры-2». (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ: Вот, это какая-то абсолютно абракадабра.

К.ЛАРИНА: Ну, это мы же перенимаем опыт западный. Там так пишут, и нам так хочется как у больших. Мы хотим как в Америке.

С.СОЛОВЬЕВ: Не надо, не надо. Мы уже все, что можно было, все приняли. Но чтобы нам принять опыт нашей жизни, наших людей, которых мы не знаем... Мы не знаем. А они значительно значительнее, чем все мы со всеми нашими информационными колоссальными взрывами.

К.ЛАРИНА: Возвращаясь к фальшакам. Вот, вы говорите, что студентов тоже как-то пытаетесь сориентировать в этом потоке ярком и кричащем. А есть какие-то четкие критерии, как отличить фальшак от настоящего? И второй вопрос к нему же: можно ли вкус воспитать, когда перед вами человек уже взрослый, там, не 5-летний ребенок, которого вы воспитываете с детства, ваш собственный, а когда вы встречаетесь с молодыми людьми, со студентами или, там не знаю, со зрителем, в конце концов? Или это уже, если это нету в крови, то это уже невозможно исправить?

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, желательно, конечно, чтобы было и так, и так – и в крови, и благоприобретенное. Но в сущности, конечно, воспитывается. Воспитывается вкус. Вот, я вот могу сказать такую вещь. В прошлом году у меня были экзамены на первый курс. И я даже боялся задавать вопрос «Что вы видели в кино и что вам нравится?» Бред, который они мне несли в ответ, он не поддается просто никакому... То есть я даже это выговорить не могу, что им нравится в кино. И я потом бросил задавать этот вопрос, потому что я понял, что это просто результат нашего, ну, как бы сказать, культурного воздействия на подрастающее поколение.

Дальше я им сразу на первом курсе показал Рустама Хамдамова.

К.ЛАРИНА: Это же очень сложно. Они способны воспринимать такое?

С.СОЛОВЬЕВ: Послушайте меня. Рустама Хамдамова. Я им ничего просто не показывал больше. Рустама Хамдамова, потом показал «Дорогу» Феллини, потом показал «Il posto» («Вакантное место»). Через 3 месяца... Я не знаю, что из них будет в смысле их профессии, но я знаю, что они через 3 месяца все стали очень хорошими зрителями. А сейчас это просто превосходные зрители. И им сейчас затолкать фуфло абсолютно невозможно. Они просто на первых 5 минутах закрывают глаза и идут в буфет. Фуфло. Они картину настоящую определяют. Понимаете, они прекрасно знают, что такое Чаплин, они прекрасно знают, что такое Бастер Китон, они прекрасно знают, что такое Бертолуччи. Понимаете? Причем, это за короткий срок. А я, кстати, Башмету как-то про это рассказал, он говорит: «Да то же самое с музыкой происходит. То же самое с музыкой».

Приходишь, иногда там в какое-то место приезжаешь, у тебя вообще там не понимают, чем отличается альт от балалайки. Ну, не понимают. Нужна просто какая-то работа. Потом через год приехать, потом через 2 приехать, потом через 3 приехать. На 5-й, на 6-й год это отличная аудитория.

К.ЛАРИНА: А как соревноваться, конкурировать с массовой культурой?

С.СОЛОВЬЕВ: А с ней не надо конкурировать.

К.ЛАРИНА: Бороться, биться в кровь.

С.СОЛОВЬЕВ: Видите, уже не выговариваю? С ней не надо конкурировать. Значит, она нужна. Не надо с ней конкурировать – пусть она живет как хочет. Самое главное, у них своя компания, у нас – своя.

К.ЛАРИНА: Но они зарабатывают деньги, а вы – нет.

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, значит, нужно как-то...

К.ЛАРИНА: Как?

С.СОЛОВЬЕВ: Во-первых, как бы, скромнее в интересах своих быть, это первая часть. А вторая часть, вы знаете как? Зарабатывание денег... Вот, у нас, допустим, во ВГИКе, да? Там есть продюсерский факультет, и там они говорят: «Значит, мы должны обязательно, что ли показатель нашей любви к нам зрителя – это должно быть выражено в денежных знаках». Это ложь, это абсолютная неправда и абсолютнейшая чушь. Потому что если в денежных знаках, то тогда не надо во ВГИКе этому учить. Есть чудесное учебное заведение Финансовая академия – там нужно открыть какой-нибудь факультет в Финансовой академии, Кинопроизводство, или Денежный знак как выразитель внутреннего смысла кинематографа.

К.ЛАРИНА: Но это же их главный аргумент, Сергей Александрович. Когда с ними разговариваешь по поводу каких-то художественных достоинств или недостатков, аргумент один: «Зритель голосует рублем. Все! Если у меня полный зал и отличный прокат, значит, я снял гениальное кино». Ёлки...

С.СОЛОВЬЕВ: Спорить по этому поводу не надо, потому что палки.

К.ЛАРИНА: (смеется) Новости, потом продолжим наш разговор с Сергеем Соловьевым.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Мы продолжаем наш разговор с Сергеем Александровичем Соловьевым, который сегодня в прямом эфире по радио «Эхо Москвы», и компания Сетевизор, напомню, транслирует наш разговор в прямом же эфире на нашем сайте в интернете. Напомню еще раз, +7 985 970-45-45 – это номер телефона, по которому можно отправлять смски. И я хочу здесь несколько отзывов прочитать, которые уже пришли на наш сайт во время передачи. Вот, по поводу фильмов. «Большое спасибо за ваши последние 2 фильма. В прошлом году побывала на премьере в Михайловском театре, а вчера смотрела «Асса-2». Фильм грустный, но в некоторых местах мы смеялись очень. Плакали тоже. Жаль ушедшей действительности. С отрезанной головой Африки, по-моему, перебор, хотя смысл понятен. В Петербурге фильм идет всего на одном сеансе и в одном кинотеатре «Аврора», звук громкий, зал полон. «Анна Каренина» понравилась очень – Татьяна Друбич прекрасно сыграла, Янковский такой Каренин, каким его видел Толстой, как кажется мне. Он хороший человек, любящий, вызывает огромное сострадание и уважение. Спасибо еще раз. Елена». Ну, это целая рецензия, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Спасибо вам большое. Все очень правильно.

К.ЛАРИНА: Ну вот вопросов очень много по поводу распространения фильмов на других носителей, есть ли возможность его видеть в легальном виде в хорошем на DVD?

С.СОЛОВЬЕВ: Я думаю, понимаете, там просто... Во-первых, у меня никогда не было в самые тяжелые моменты такого ощущения, что все, они мне, кто-то там, некоторые они, какие-то они все, погубили мне картину и судьбу. У меня какое-то было странное спокойствие, что обязательно все вовремя произойдет.

К.ЛАРИНА: То есть вы не трепыхались по этому поводу, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Я абсолютно не трепыхаюсь, потому что с этими, вот, двумя картинами – с ними ничего не происходит кроме как только к лучшему. Все это настаивается и выстраиваются, какие-то вещи я сам не мог смотреть. А сейчас я смотрю: «Нет, там, в общем, нет, все правильно».

Это первое. А второе, все обязательно будет нормально с ними, с этими картинами в том смысле, что вот сейчас мы готовим 5-серийный вариант «Анны Карениной».

К.ЛАРИНА: А, на телевидении будет, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Да.

К.ЛАРИНА: А это будет когда, осенью?

С.СОЛОВЬЕВ: Это Первый канал, да. Ну, в общем, мы, опять-таки... Я им благодарен очень за то, что они меня не торопят, не говорят «Немедленно давай выкинем все это дело в эфир». Нет. Они тоже как-то к этому относятся нормально, спокойно. Мы там делаем по новым каким-то технологическим уже, самым новейшим параметрам цветокоррекцию, все, мы готовим картину к выходу.

Огромное количество предложений по России. Вот мы сейчас получили приглашение из Новосибирска, из Одессы (Одесса – не Россия, но тем не менее), из Владивостока, из Хабаровска. И мы обязательно будем вот так вот способствовать тому, чтобы это все потихоньку... Ну, это же, действительно, не такие, не жареные новости, которые через 2 часа перестают быть вообще чем-нибудь.

К.ЛАРИНА: Зато шума много.

С.СОЛОВЬЕВ: Да. Зато шума много, да.

К.ЛАРИНА: «Огромное спасибо Сергею Александровичу за цикл «Те, с которыми я» - не оторваться от экрана», - пишет Роман из Санкт-Петербурга. Да, я тоже хотела сказать спасибо за этот замечательный цикл программ. Кстати, он бесконечный же. Те, кто читали книги Сергея Александровича Соловьева – судя по всему, там, как бы, по ним и выстроено это, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, в какой-то степени, да. В какой-то степени.

К.ЛАРИНА: Но этот опыт, мне кажется, вам мало того, что полезен, это очень вам идет. Вот, вы там себя чувствуете органично в этом жанре монолога, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Хорошо. Я себя чувству хорошо и мне интересно. Во-первых, я, действительно, благодарен, страшно благодарен каналу «Культура». Я пытался подойти к этому делу серьезно. Я помню делал программу о Тихонове, рассказывал, где Тихонов родился, где Тихонов женился, где там учился, что сначала, что потом, что это самое. И так все было фундаментально. И, вот, меня один из очень ответственных людей, из самых ответственных людей канала «Культура» позвал к себе и говорит: «Зачем ты это делаешь? Ну, это без тебя знают все. Ты же, наверняка, знаешь что-то такое, чего никто больше не знает».

К.ЛАРИНА: То есть не биографию рассказывать, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Рассказывать то, чего больше никто не знает. Я говорю: «А если это чушь?» Он говорит: «Тем более».

К.ЛАРИНА: Апокрифы такие, да?

С.СОЛОВЬЕВ: И это, действительно, понимаете, такое замечательное художественное напутствие, которое, кстати, то же самое я сейчас говорю студентам. Когда они там делают свои этюды, я говорю: «Ребят, не делайте ничего из того, что я знаю и другие знают. Вы же знаете что-то такое, чего больше никто не знает. Ведь, у вас, действительно, та же самая параллельная жизнь, настоящая жизнь». И у них настоящая жизнь, у Тихонова, у Пастухова.

Когда мне Пастухов рассказал, как он Библию увел в Риге, когда они вошли туда с войсками, и дальше весь фронт...

К.ЛАРИНА: Это во время войны, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Да. И дальше весь фронт в вещевом мешке он вот такой томина колоссальный Библии таскал с собой. И, значит, томина. Вы представляете, что такое фронтовая жизнь, причем окопная жизнь фронтовая с этим томом? Ну, там феноменальные вещи. И, вот, сейчас я делаю об Алексее Владимировиче Баталове.

К.ЛАРИНА: Сколько вы еще программ будете делать? Еще неизвестно? Нет, как бы, эта работа продолжается, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Да.

К.ЛАРИНА: Да? Слава богу.

С.СОЛОВЬЕВ: Они мне сказали: «Ну, делайте столько, сколько делайте».

К.ЛАРИНА: Прекрасно, прекрасно.

С.СОЛОВЬЕВ: Да. И мне, действительно, это очень приятно. Ну, какие-то вещи, ну, замечательные. Например, сейчас я буду делать о Динаре Асановой программу – она моя сокурсница, соученица. Вот, я хочу поехать...

К.ЛАРИНА: То есть это такие, человеческие портреты, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, конечно. То есть то, что знаю я. Это то, что связывало нас.

К.ЛАРИНА: А вот, Сергей Александрович, вот вопрос, который тут же возникает. Вот эта степень погружения в частную жизнь конкретного человека, вот эта граница между желтой прессой, между грязью, скандалом и, как бы, образом человека. Она каким-то образом может быть обозначена? Вот, для вас есть какие-то табу, вот то, что вы знаете, что вы про это никогда не расскажете?

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, у нормального человека... Это как-то Сережу Крюкина позвали на какой-то там тоже большой эфир и сказали «Ну теперь мы давайте поговорим о вашей личной жизни». Он посмотрел на интервьюершу как на безумную, говорит: «А как это вы себе представляете? Она же личная, понимаете? Как же мы о ней будем говорить? Я не знаю, как говорят о личной жизни. Она личная, она и называется «личная», потому что она личная». Вот на этой тавтологии они и остановились. И для любого нормального человека... Это не табу, это не то, что там самоцензурирование. Нет. Это до чего-то, до какой-то поры ты говоришь, а с какой-то поры ты ничего не говоришь. И опять-таки, та самая настоящая жизнь, параллельная жизнь, которая абсолютно не является предметом...

Я удивляюсь очень на моих коллег. Они иногда начнут... Я думаю: «Их что, чем-то накачали, какой-нибудь наркоты дали?» Как может не безумный человек и не сошедший с ума писать в каком-нибудь «Караване» то, что он пишет.

К.ЛАРИНА: В интервью, да. А там, говорят, деньги большие платят.

С.СОЛОВЬЕВ: Да даже если очень большие, все равно говорилка там не должна говорить. Ну, она не может говорить. Это говорилка с какого-то момента. Не потому, что это нельзя или кто-то запретил, а потому что говорилка не должна говорить. А если она говорит, то, значит, нужно, действительно... То есть, вот, видимо, все время возвращаемся к пользе врачей-психиатров.

К.ЛАРИНА: Не, ну как? Это слишком много пациентов у нас получается.

С.СОЛОВЬЕВ: Да.

К.ЛАРИНА: Потому что если вы сами про это заговорили, я, вот, убеждена, что вот в этом вот вторжении в частную жизнь звезд виноваты, прежде всего. сами звезды. Может быть, не те, которые по этому поводу вопят или возопили, а те же их коллеги, про которых вы говорите, которые кто-то за деньги, кто-то ради славы. Ну, разные мотивации. Кто-то из-за чувства мести, в конце концов, личной – есть и такое. Когда брошенные жены рассказывают всю правду, как она представляется, да? А, вот, Марк Рудинштейн, пожалуйста, про Кинотавр совершенно скандальные записки, в которых столько узнаешь подробностей о том, как это проводилось.

С.СОЛОВЬЕВ: Да. Это странно очень, да. Я даже, вот, например, не знаю, как если я Марика встречу сейчас, чего мне ему сказать. Я просто поражаюсь, потому что, как бы, ну, мы его держали за какого-то там... За вменяемого человека. Откуда у него все сведения? От того, что мы его держали за вменяемого. А он, оказывается...

К.ЛАРИНА: То есть вы ему доверяли!

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, да.

К.ЛАРИНА: Свои тайны!

С.СОЛОВЬЕВ: Я не могу сказать, что мы ему так уж доверяли, но держали его за абсолютно вменяемого человека. А он, оказывается, не очень. Ну как? Иначе чем это объяснить? Зачем это? Кому это надо? Деньги, не деньги.

К.ЛАРИНА: Лучше самому все написать. Вот, вы правильно поступили. Лучше самому все сказать про себя.

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, конечно, да. То, что ты считаешь нужным и возможным.

К.ЛАРИНА: Еще вопросы, потом еще вернемся к событиям вашей творческой жизни. Вопрос от нашего слушателя, тоже такой, почти философский (опять же из Ленинградской области): «Огромное спасибо за «Асса-2», фильм отличный. Жалею, что еще не видел «Анну Каренину». После ваших слов на премьере в Питере и просмотра фильма я вышел на улицу с ощущением того, что Крымовы победили».

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, еще как. Еще как. Просто, так сказать, на самом-то деле, конечно, это тотальное государство Крымовых.

К.ЛАРИНА: Но он, все-таки, был еще интеллектуал при том при всем.

С.СОЛОВЬЕВ: А у нас тоже есть в этом тотальном государстве свои интеллектуальные уголки. Кто-то стихи заключает, как тот в заключении. Но это все, в общем, те же пропорции, те же пропорции. Причем, я...

К.ЛАРИНА: Респектабельное ворье такое, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Да. Ну, разнообразное. Но, в принципе, да, вот так вот, конечно. Не то, что там... Это, вот, почему бандиты потерпели поражение? Потому что в отсутствие респекта и уважухи. Не могло быть респекта и уважухи просто к бандюкам. Теперь все совершенно другое – они совершенно абсолютно по-другому разговаривают, одеты вообще, смотрят. Респект и уважуха, респект и уважуха. Ну, конечно, Крымовы – все-все-все-все, тотальные Крымовы.

Причем, я помню, я еще когда мы думали, как делать премьеру первой «Ассы», и был такой вариант делать ее в Лужниках. И мне в голову такая пришла шальная совершено мысль, чтобы стоял на выходе из Лужников золотой гроб, такой, Крымова, весь в золотых венках, и чтобы каждый желающий мог, выходя, забить гвоздь туда, в эту самую.

К.ЛАРИНА: Красиво, да.

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, конечно, красиво. У меня тогда фантазия просто была отнюдь не как сегодня. И, значит, прямо с гвоздями «Бей», говорю. И прямо бить, забивать-забивать-забивать.

Видите, я не сделал. Правильно. Потому что это был, как бы, очень даже такой, романтизм даже и недопустимый. И абсолютное непонимание исторической перспективы. Абсолютное непонимание. Хотя, красиво. Все, что ни делается, все только-только-только к лучшему.

К.ЛАРИНА: «Здравствуйте, уважаемый Сергей Александрович, - пишет нам слушатель, музыкант из России, - что на сегодня для вас является авангардным искусством не по форме, а по содержанию? И поддерживаете ли вы его?» Как старый авангардист, абстракционист.

С.СОЛОВЬЕВ: Да, как старый авангардист, абстракционист...

К.ЛАРИНА: Не будем дальше продолжать. (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ: Да, да. Для меня сейчас самый большой авангард – он находится в консерватории.

К.ЛАРИНА: В классике?

С.СОЛОВЬЕВ: Да, в классическом искусстве. Понимаете, потому что в любом большом настоящем фундаментальном классическом искусстве. И современное искусство тоже. Настоящее искусство – оно просто само по себе как-то переходит в разряд, как бы, классики, понимаете? Даже просто по-русски написанное произведение, на человеческом русском языке – оно как-то тяготит. Это мне когда-то тоже Сережа Курехин, у нас с ним была замечательная беседа. Мы с ним делали «Чайку» на Таганке. И я ему там говорю: «Сереж, что такое? Вот, смотри, я все понимаю в пьесе Чехова «Чайка», и они исключительно по-человечески все разговаривают. Почему они говорят на таком диком языке, Треплев с Ниной? Диком языке!» Он говорит: «Как? Ты что, не понимаешь?» Я говорю: «Нет, не понимаю». Он говорит: «Как? Потому что все говорят в прозе, а они говорят оперными ариями». Я говорю: «Как?» Он говорит: «Ну как? Ну, я тебе просто напишу». И он написал эту арию замечательную: «Какое это дерево? – Вяз. – Почему оно такое темное? – Уже поздно, темнеют все предметы».

И мы тогда с ним поняли, что с какого-то момента настоящая русская литература начинает тяготеть к опере. И мы даже с ним заключили с большим театром контракт на русский оперный цикл. Мы должны были сделать 3 оперных спектакля – «Чайка», «Анна Каренина» и «Доктор Живаго». И Сережа написал гениальные хоры к «Доктору Живаго». Гениальные хоры. Вот там к «Доктору Живаго» есть, как бы, приложения из стихов, и вот на эти стихи он написал хоры. Мы начали работать, но, вот...

К.ЛАРИНА: Ужасно жалко. Невероятно талантливейший человек. Ай, как жалко.

С.СОЛОВЬЕВ: Слава богу, что вообще как-то хранится в Питере. Тоже, вот, вот то, что я говорю: настоящее тяготеет к классике.

Вот я был сейчас недавно на фестивале курехинском, который делает Настя Курехина (дай бог ей здоровья вообще и успехов, и удач). Просто живой Курехин, память Курехина живая, замечательная. Понимаете? И поэтому у меня ощущение того, что, ну, кому охота спасаться... Там потому что есть много народу, которые не хотят спасаться. Просто не хотят спасаться. Я тут недавно был на телевидении, чего-то говорил по поводу наркотиков, и там сидел очень уважаемый человек, который занимается проблемой наркотиков по всей России, который рассказал мне какие-то невероятные вещи. Он говорит: «Раньше, еще несколько лет тому назад большинство молодых наркоманов доходили до предела, когда они понимали, что смерть рядом. И, все-таки, кто-то из них останавливался. Сейчас этого нету. Сейчас это даже... Ну как? Дурной тон остановиться в предчувствии смерти».

Поэтому кто, ну, не хочет – ну, что тут делать? Ну, опять нужно лечиться. А кто чувствует желание какое-то, все-таки, спасаться – спасаться нужно, конечно, через Башмета, через Консерваторию.

К.ЛАРИНА: Через Льва Николаевича Толстого!

С.СОЛОВЬЕВ: Через Льва Николаевича Толстого.

К.ЛАРИНА: Я хочу сказать, что сейчас в Малом театре Сергей Соловьев работает над спектаклем по роману «Война и мир».

С.СОЛОВЬЕВ: Тремя спектаклями.

К.ЛАРИНА: В один день будете играть? Какие у вас планы?

С.СОЛОВЬЕВ: Нет. Пятница, суббота, воскресенье.

К.ЛАРИНА: То есть 3 вечера, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Да.

К.ЛАРИНА: Это какой-то грандиозный совершенно замах.

С.СОЛОВЬЕВ: Да. Но дело, опять-таки, не в замахе и не в грандиозности, так сказать, информационного шухера. Все случайно. Мы случайно встретились с Юрием Мефодьевичем Соломиным, случайно на это дело заговорили. И тоже это дело воспринял поначалу, что нужно бы обратиться к психиатру, да? У меня на компьютере 2 иконки висят, на одной иконке написано «Анна Каренина», а на другой – «Война и мир». (смеется) Понимаете? Если я, допустим, откидываю галоши, и милиция вскрывает дверь, то они понимают, что здесь живет тяжелый психопат, понимаете?

К.ЛАРИНА: (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ: У него «Анна Каренина» и «Война и мир». Но! Самое великое, так сказать, дело, которое связано с этой постановкой, для меня уже свершилось: я дочитал «Анну Каренину» до конца. Как и все люди...

К.ЛАРИНА: «Войну и мир» вы имеете в виду?

С.СОЛОВЬЕВ: Ой, «Войну и мир», да. До конца. Как и все люди, никто ее не дочитывал до конца, ну, кроме специалистов-филологов.

К.ЛАРИНА: Нет-нет-нет, мы обычно выбирали. Девочки пропускали войну, а мальчики мир. Вот.

С.СОЛОВЬЕВ: До конца! До конца! Гарантирую, что не дочитывали.

К.ЛАРИНА: Наверное, да.

С.СОЛОВЬЕВ: И я не дочитывал. Я когда начал все это дело, думаю: «Надо, все-таки, узнать, чем все там дело кончилось». И взял конец, и прочитал 3 последние главы. Это же абсолютно гениальное сочинение, чего никто из нас не представляет. Потому что заканчивается все рассуждением, когда он говорит о смысле человеческой жизни вообще, он говорит, что большего смешного... Ну я, извините, своими корявыми и нелепыми словами. Более смешного и нелепого заблуждения, чем считать смыслом, конечным смыслом жизни личную свободу и вообще чувство свободы, не существует, потому что, конечно, это удобно так. Но на самом-то деле... И дальше он потрясающе пишет о том, как устроена вообще Вселенная. Конечно, нам удобнее чувствовать, что Земля неподвижна, а все крутится вокруг нас.

Та же самая история с личной свободой. Нам удобнее считать, что самое большое счастье – это быть лично свободным, совершенно что хочу, то и ворочу. Но это такая же глупость как что-то понимать о Вселенной, исходя из точки зрения, что мы неподвижны. Потому что истинный смысл человеческой жизни заключается в том, чтобы за эту жизнь определить для себя тот комплекс несвобод, которые образуют твою личность, тот комплекс несвобод. И практически тогда и понятно вообще, из чего состоит вся эта громадина «Войны и мира», да? Из потрясающей тяги людей определить для себя тот комплекс несвобод, которые образуют человека, историю, страну.

Вообще, я получаю такое наслаждение, но я не говорю сейчас о спектакле – я говорю сейчас просто о том, что я все время внимательно читаю «Войну и мир». Я читал-читал первый том, думаю потом «Что-то мне это напоминает». Ё-моё, это же чистый «Людвиг» Висконти. Вот, чистый «Людвиг» Висконти, какие-то там куски прямо абсолютный. Но там таких Людвигов сотни! Это грандиознейший роман, который я бы не прочитал. И, в общем-то, цель, если говорить о том, вот, с какой целью это делают? Цель одна единственная – чтобы люди попробовали еще раз прочитать эту книжку. Это, действительно, великая книжка.

К.ЛАРИНА: Но придется чем-то жертвовать все равно. Вы же целиком не перенесете так буквально страницу за страницей.

С.СОЛОВЬЕВ: И не надо это. Зачем? Абсолютно это не надо.

К.ЛАРИНА: Но вы уже сделали инсценировку?

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, я доделываю инсценировку. Потом я получаю огромное удовольствие, работаю с замечательнейшим художником Левинтаном. Это тоже колоссальнейшее дело, понимаете? И потом мы еще хотим сделать спектакль именно Малого театра, понимаете? Именно Малого театра. С традицией Малого театра, с ощущением зала Малого театра, понимаете? Страшно интересно.

К.ЛАРИНА: Вообще, смотрю на вас и понимаю, что это высшее счастье вообще находиться в этом пространстве рядом с Толстым, например, а не с Пупкиным из телевизора. (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ: Ну, конечно-конечно. А потом еще, да, а потом еще когда есть параллельно вот эта замечательная работа, которая, действительно, дает какой-то и душевный покой и душевное наслаждение.

К.ЛАРИНА: Вот, вы молодец, все-таки, Сергей Александрович.

С.СОЛОВЬЕВ: Это не я. Клянусь, не я.

К.ЛАРИНА: Нет, вы как-то не суетитесь. Как-то, вот, вас выводит туда, где самое важное.

С.СОЛОВЬЕВ: Да. Я не то, что это планирую так, вот, «в две тысячи лохматом году я обязательно сделаю «Войну и мир»... Это случайно. Мы же встретились случайно в переулке с Юрием Мефодьевичем.

К.ЛАРИНА: А труппа готова к такому, да? Есть там?

С.СОЛОВЬЕВ: Очень интересно. Вот, у меня такая же... Я говорю: «Юрий Мефодьевич, а труппа готова к такому?» Он говорит: «Да ты ее не знаешь, ты посмотри – тут все есть». Я говорю: «Что все?» - «Ну, все, что тебе надо, все есть». И я, действительно, стал... Ну, нет возможности все персонажи пересмотреть через спектакль. И я, как бы похожее на кинематографический кастинг, которого никогда в кино не провожу, я чего-то такое начал делать в Малом театре. Исключительно интересно. Там, действительно, есть все.

К.ЛАРИНА: Но вы же там ставили уже.

С.СОЛОВЬЕВ: Я ставил «Дядю Ваню». Но у «Дяди Вани» 4 персонажа, а здесь – 104. Понимаете?

К.ЛАРИНА: А Татьяна будет занята в этой работе?

С.СОЛОВЬЕВ: (смеется) Нет.

К.ЛАРИНА: Мы, желтые журналисты интересуемся. (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ: Да-да-да. А Юрий Мефодьевич первое, что сделал, говорит: «Тань, давай приходи, сыграешь Элен».

К.ЛАРИНА: Элен, конечно, да.

С.СОЛОВЬЕВ: Да. Нет, Таня сказала: «Ну вас, ребята. Буду болельщицей».

К.ЛАРИНА: И боюсь задавать этот вопрос, поскольку грандиозная совершенно работа, но, все-таки, есть какие-то сроки? Вы как-то себе поставили, ориентировочно когда?

С.СОЛОВЬЕВ: Да, мы хотим к концу этого года сделать...

К.ЛАРИНА: То есть к концу года или сезона? То есть зимой?

С.СОЛОВЬЕВ: Зимой. Могу даже сказать, 23 декабря – вот так примерно. Первый спектакль.

К.ЛАРИНА: Ну, я вам желаю.

С.СОЛОВЬЕВ: Да.

К.ЛАРИНА: Это самая лучшая новость, самая интересная. У нас, кстати, есть «Война и мир», которая идет в театре у Петра Наумовича Фоменко.

С.СОЛОВЬЕВ: Там у Петра Наумовича идет кусочек, фрагмент из «Войны и мира», да.

К.ЛАРИНА: Да, да, да.

С.СОЛОВЬЕВ: И замечательная, просто превосходнейшая постановка. И тут же дело, действительно, не в полемике, не в том, кто лучше, кто хуже, кто там это самое.

К.ЛАРИНА: А в том, чтобы это было.

С.СОЛОВЬЕВ: Чтобы это было. Чтобы это было и чтобы люди могли прийти в театр с детьми, все вместе. И посмотреть.

К.ЛАРИНА: Ну что ж, мы должны уже завершать нашу встречу. По-моему, мы, все-таки, главные вещи успели сегодня проговорить. Ждем с нетерпением премьеру «Войны и мира» в Малом театре в постановке Сергея Соловьева. И я думаю, что это будет уже отдельный разговор на эту тему, когда спектакль уже будет готов к выпуску. Мы обязательно встретимся, да?

С.СОЛОВЬЕВ: Спасибо. Я обязательно приду и вас приглашу.

К.ЛАРИНА: Спасибо. Спасибо вам огромное. Счастливо.

С.СОЛОВЬЕВ: Всего доброго.


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025