Валерий Гаркалин - Дифирамб - 2011-06-19
К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Дифирамб». Сегодня в нашей студии народный артист РФ Валерий Гаркалин. Валерочка, приветствую тебя.
В.ГАРКАЛИН: Привет. Я сейчас смотрю на тебя: дифирамбы надо петь тебе.
К.ЛАРИНА: Ну, спой. Скажи мне что-нибудь.
В.ГАРКАЛИН: Красивая. Напротив меня сидит красивая, необыкновенно красивая женщина.
К.ЛАРИНА: Спасибо тебе большое. Все. Ну что? Ну сказал человек, уж извините. Что думает, то и говорит. Такой редкий гость. (все смеются) Дорогие друзья, мы не только в радио, но я сейчас скажу удивительную вещь и для нашего героя, но и в Сетевизоре. У нас идет трансляция компании Сетевизор, транслируют нас в интернете на нашем сайте – вот как это выглядит, Валер, посмотри.
В.ГАРКАЛИН: Красив.
К.ЛАРИНА: Вот и мы.
В.ГАРКАЛИН: Я также красив, Ксюш.
К.ЛАРИНА: Да, да.
В.ГАРКАЛИН: Мы с тобой очень красивые люди. (смеется)
К.ЛАРИНА: Напомню нашим слушателям все средства связи. Это прямой эфир, поэтому можете задавать свои вопросы Валерию Гаркалину. Наш номер телефона 363-36-59, номер SMS +7 985 970-45-45. Твиттер. Знакомое тебе слово?
В.ГАРКАЛИН: Нет.
К.ЛАРИНА: Твиттер?
В.ГАРКАЛИН: Нет.
К.ЛАРИНА: У каждого нормального приличного человека должен быть свой твиттер. (смеется) Взял, поближе подвинул на всякий случай, поближе подвинул к себе мобильный телефон. Чтоб не сперли.
В.ГАРКАЛИН: Ну, мало ли какие твиттеры появляются.
К.ЛАРИНА: Итак, твиттер у нас называется @vyzvon – тоже можете пользоваться и присылать свои сообщения или вопросы. На чем остановились в прошлый раз, Валер?
В.ГАРКАЛИН: Напомни, Ксюш, да.
К.ЛАРИНА: Да. Потому что мы как-то встречаемся, нас обрывают на полуслове, мы говорим «Ну да...»
В.ГАРКАЛИН: Да-да-да, мы говорили о студии «Человек».
К.ЛАРИНА: Вот. Студия «Человек» - это, как бы, альма-матер для Валерия Гаркалина, это замечательная театральная студия, а сейчас уже и профессиональный театр давно уже, в котором немало сыграл спектаклей и Валера. И, кстати, до сих пор вы играете же спектакль с Андриенко?
В.ГАРКАЛИН: С Сашей Андриенко мы играем спектакль, любимый мною...
К.ЛАРИНА: «Эмигранты», да?
В.ГАРКАЛИН: Нет-нет. «Стриптиз».
К.ЛАРИНА: А, «Стриптиз». Мрожек.
В.ГАРКАЛИН: «Эмигрантов» в этой студии когда-то играл Рома Козак и Саша Феклистов.
К.ЛАРИНА: Да, да. Так вот, по поводу студии «Человек» - давай мы тогда с этого начнем, потому что переживал не лучшие времена этот театр, как и многие культурные помещения, которые находятся в центре города, в хлебных местах. Они подвергаются таким, рейдерским захватам под предлогом чего угодно – ремонта, аварийное помещение и прочее-прочее. И вот как раз я помню, когда Людмила Рошкован, художественный руководитель театра, она забила тревогу, когда поняла, что ее практически выселяют, выдавливают из этого помещения.
В.ГАРКАЛИН: Да, просто прекращают деятельность театра.
К.ЛАРИНА: И театр прекращает свое существование. Сейчас какая ситуация, скажи?
В.ГАРКАЛИН: Она не изменилась с точки зрения, так сказать, нависшей как Дамоклов меч угрозы исчезновения театра с карты Москвы. Это все остается. Раньше власти хоть как-то делали вид, ну так говорилось, что это делается в целях реконструкции театра, ремонта и, там, поиск какого-то помещения на время ремонта как это полагается. Теперь они уже перестали этот делать вид и уже ничего не происходит, и театр по-прежнему закрыт.
К.ЛАРИНА: То есть и спектакли не играются?
В.ГАРКАЛИН: Ну, я должен вам сказать, может быть, не стоило бы это говорить в прямом эфире. Но мы в подпольном состоянии находимся. Я сыграл несколько спектаклей, но это всегда под угрозой каких-то даже уголовных преследований.
К.ЛАРИНА: Вообще, как все возвращается. Странно.
В.ГАРКАЛИН: Да.
К.ЛАРИНА: Раньше это все тоже было подпольное, но по другим причинам – по причинам цензурным прежде всего. Вот, ты про «Эмигранты» сказал. Я вспомнила, когда этот спектакль появился (а мы тогда все учились в институтах), это было просто такое, сарафанное радио, это были практически квартирники, по сути, все эти спектакли.
В.ГАРКАЛИН: Да, да, да. В подвалах.
К.ЛАРИНА: И так начинался «Человек» - он начинался с подпольного театра, да?
В.ГАРКАЛИН: Абсолютно верно. Так как там еще не только театр «Человек», и Людмила Романовна Рошкован, много лет руководившая и создавшая это образование в Москве. Но и там еще был Мрожек, автор, который был запрещен.
К.ЛАРИНА: Запрещен в советское время, да.
В.ГАРКАЛИН: Я же защищал дипломную работу свою этим автором, Мрожеком. Мы с Мишей Зонненштралем осуществили постановку этого спектакля по этому автору. И тогда я сказал приемной комиссии, что Мрожек был запрещен в силу того, что дискредитировал методы социалистического реализма. На что Шароев, тогда возглавлявший эту комиссию, сказал: «И удачно». (все смеются)
К.ЛАРИНА: Смотри, какие люди, да? Они все-все понимают.
В.ГАРКАЛИН: Да-да-да. Вот, в те времена преследовались не только те, кто играет Мрожека, но и сам Мрожек. А сейчас видите? Все возвращается.
К.ЛАРИНА: Не тянет в театр большой, профессиональный, репертуарный? Я кстати напомню, что последний репертуарный театр, куда ступала нога Гаркалина, был Театр Сатиры, да?
В.ГАРКАЛИН: Да-да. Он напротив моего дома, я поглядываю на него с некой грустью, потому что там прошли мои лучшие годы творческого, так сказать, какого-то этапа. Я имею в виду, там работал Миша Зонненштраль, и с ним мы осуществили очень много спектаклей. Это были последние спектакли Плучека. Конечно, я не могу этого забыть. Теперь я уже, так сказать, вспоминаю с грустью об этом.
Но сейчас недавно был выпуск спектакля по пьесе Островского «Лес».
К.ЛАРИНА: Это антреприза.
В.ГАРКАЛИН: Антреприза, да. Но он с таким же успехом мог играться где-то на площадке любого академического театра, потому что эта пьеса не антрепризного свойства.
К.ЛАРИНА: Тем более, что академические театры с успехом осваивают антрепризный репертуар, между прочим.
В.ГАРКАЛИН: (смеется) Да-да-да.
К.ЛАРИНА: Все же меняется местами.
В.ГАРКАЛИН: Поменялись местами, да-да. На сцене выступало около 9 человек, что совершенно для антрепризы просто чудовищно. А мы в академических театрах видим одиночные пары, бродящие по пустым просторам академических пространств.
К.ЛАРИНА: Ну так начал ты говорить про «Лес». Ну?
В.ГАРКАЛИН: «Лес». Так вот я и подумал, что там же некая труппа образовалась, Маша Аронова в главной роли, ряд молодых актеров из Вахтанговского театра, из Театра на Малой Бронной, из Театра на Покровке. Ну, не важно. Я подумал, это что-то мне напомнило из той жизни, когда мы служили театру. Вот именно мы служили театру.
К.ЛАРИНА: Ощущение компании, вместе делаем...
В.ГАРКАЛИН: Да, общее дело.
К.ЛАРИНА: С удовольствием.
В.ГАРКАЛИН: Что театр работает вместе над таким замечательным произведением, памятником драматургическим, каким является лес. Известна гениальная работа Мейерхольда Всеволода Эмильевича, ну и так далее.
И мне показалось, что я на секунду вдруг оказался, опять вошел в ту воду под названием... Но! Я удачно вышел, потому что (смеется) в эту секунду...
К.ЛАРИНА: Сухим из воды.
В.ГАРКАЛИН: И сухим из воды. Я подумал, что оказаться там долго нет, невозможно. Меня ждали уже другие дела – мои ученики, студенты. Тогда бы, если бы я находился в академических условиях, жестких правила общежития, мне бы не хватило времени на моих детей.
К.ЛАРИНА: Но это подожди. Вот, как ты считаешь, все-таки, для артиста, для профессионального репертуарный театр в том виде, в котором он существует сегодня, - это вещь, скорее, полезная и необходимая? Или, все-таки, если есть возможность, лучше там не служить, а быть в свободном полете? Или это опыт каждого человека?
В.ГАРКАЛИН: Я могу сказать откровенно, особенно не оглядываясь. Ну, потому что ничто мне не грозит, никто меня не уволит – вот, в чем прелесть свободного плавания, в том, что ты, действительно, освобожден от любого угнетения. Будь даже если оно и полезным, как говорил Товстоногов, и добровольная диктатура, на которую соглашаются обе стороны – и сам режиссер, и артисты. И мы знаем, какие образцы выдавала эта диктатура.
Но я считаю, своим ученикам я советую не идти в академические театры, а, все-таки, создавать свои самостоятельные, независимые проекты.
К.ЛАРИНА: Ну как? Некая стабильность, все-таки, должна быть. Человек должен получать зарплату 2 раза в месяц.
В.ГАРКАЛИН: Да. В этом смысле можно посоветовать ему идти в этот академический театр. Но, ведь, как вам сказать? Но те зарплаты, которые сейчас получают молодые актеры, выпускники театрального института – ну, это даже смешно назвать зарплатами.
К.ЛАРИНА: И мы такие же получали.
В.ГАРКАЛИН: Да.
К.ЛАРИНА: И ничего.
В.ГАРКАЛИН: Нет, но мы тогда хозяева...
К.ЛАРИНА: 90 рублей была первая ставка. 90 рублей после института театрального в московском театре.
В.ГАРКАЛИН: Но за 10 рублей можно было шикарно пообедать в ресторане. (смеется)
К.ЛАРИНА: Ну, в этом смысле да, времена были другие.
В.ГАРКАЛИН: Сейчас таких денег не хватит. Но дело не в деньгах, наверное. Нет. Все-таки, дело в свободе. Я считаю, что освобожденный человек – это счастливый человек. Даже если это касается его личной жизни и жизни общественной или тех общественных отношений, которые складываются в стране. Надо уходить из этого прошлого, каким является академический театр. Образование стационарного академического театра – это все прошлое этой стороны. Никакого отношения это к будущему, поиску новых форм, средств выразительности театральных не имеет. Все лучшее можно сделать только в свободном плавании.
К.ЛАРИНА: Мы снова упираемся все равно в антрепризную историю, которая, как ни крути, это, все-таки, зона досуга, зона развлечения. Или уже что-то изменилось?
В.ГАРКАЛИН: Я не думаю, что это... Это не было такой целью, когда она создавалась, антреприза.
К.ЛАРИНА: Я имею в виду для зрителя. Это, все-таки, больше, да?
В.ГАРКАЛИН: Да-да, я понял. Да, конечно. Там нужно выбрать такой материал, чтобы он соответствовал притоку зрителей.
К.ЛАРИНА: Для массовой аудитории.
В.ГАРКАЛИН: Да, абсолютно верно. Но, скажем так, театр антрепризный, вот сейчас, когда мы играли «Лес», я подумал об этом: ведь, эти 2 актера Несчастливцев и Счастливцев перемещаются из Вологды.
К.ЛАРИНА: К разным антрепренерам.
В.ГАРКАЛИН: Абсолютно верно. Представляете, родина антрепризы – это наша страна. Ведь, эти актеры не были артистами академического императорского театра. Они мечтали об этой сцене, но, к сожалению, не смогли попасть туда. То есть время, когда мы будем мечтать попасть в академический театр, может быть и впереди. Может быть, даже мы с вами не доживем до этого, а мои ученики будут мечтать попасть в Московский академический театр.
К.ЛАРИНА: Но мы, кстати, это уже переживали. Вот как раз то время, когда Валерий Гаркалин начинал работать драматическим актером, когда был театр Эфроса, театр Любимова, театр Гончарова, театр Захарова. Я специально так говорю – не названия театров. Это были абсолютно как, вот, книга – есть Чехов, есть Толстой, есть Достоевский – когда можно было по почерку узнать, и ты сам себе выбирал, насколько тебе вот именно в этом пространстве интересно. Правда же?
В.ГАРКАЛИН: Да.
К.ЛАРИНА: И этот принцип соблюдался. Разные режиссеры, может быть, и ставили в каком-то театре, но все равно стиль Таганки, стиль Маяковки, стиль БДТ – мы все равно безошибочно его угадывали.
В.ГАРКАЛИН: Да, безусловно.
К.ЛАРИНА: А сегодня все стерлось это.
В.ГАРКАЛИН: К сожалению, да. Вы правы абсолютно, вы правы. Это удивительная потеря вот этого театра режиссерского, той натуры, которая... Вот, вы знаете, она в кино уходит. Так вот эта натура, этот театр Эфроса ушел тоже. И я помню, когда Дима приступил к репетициям «Гамлета»...
К.ЛАРИНА: Дима Крымов.
В.ГАРКАЛИН: Крымов, извините. Просто мы только что о нем говорили. Дмитрий Анатольевич Крымов ставил «Гамлета» в Театре Станиславского. Он специально захотел собрать актеров вокруг себя папиных – Николай Николаевич Волков, Ольга Михайловна Яковлева, блистательная актриса этого, ушедшего театра – чтобы они были в окружении вот здесь, в этой истории. С тем, чтобы вернуть атмосферу и дух Театра Эфроса. Был такой театр, Театр на Таганке, Любимова. Был такой театр, Театр Товстоногова. Был такой театр. Но это все уходит.
К.ЛАРИНА: А почему уходит? Смотри, сегодня очереди нету на должность главного режиссера. Бьются люди, все отказываются. Вот, хорошо Карбаускиса... (смеется)
В.ГАРКАЛИН: Заломили руки.
К.ЛАРИНА: Да-да-да.
В.ГАРКАЛИН: И на ломаном русском языке попросили возглавить театр.
К.ЛАРИНА: Раньше такое можешь себе представить? Чтобы не было человека, который бы согласился бы на такую должность.
В.ГАРКАЛИН: Да еще среди русских. (смеется)
К.ЛАРИНА: Да! Да! Да! Это значит, что-то такое, неладное в этой консерватории.
В.ГАРКАЛИН: Да. Но опять, мне кажется, причина кроется... То есть та собака, которая зарыта, она, все-таки, кроется в прошлых структурах, системах. Ну, общественная жизнь поменялась, отношения тоже. Но почему театр не изменился?
К.ЛАРИНА: А почему? Странно. Это же абсолютно живое дело.
В.ГАРКАЛИН: Он должен был измениться вместе со страной. Он всячески держится за эти академические основы, и, так сказать, позиции не сдает. Не могу понять, почему это. Например, Таня Васильева, с которой мы и начинали антрепризное движение, потом с Арменом Борисовичем Джигарханяном и с Наташей Гундаревой. Ведь, это были все артисты прославленных трупп. Театр Маяковского, Театр Сатиры.
К.ЛАРИНА: Звезды.
В.ГАРКАЛИН: Да. Как много лет проработал Армен Борисович Джигарханян в Театре Маяковского. И они все изменили свою жизнь, уйдя из театра. То есть я не...
К.ЛАРИНА: Ну, не алчность позвала в дорогу, нет? (все смеются)
В.ГАРКАЛИН: Вообще-то, как мы пели с Таней Васильевой, «Что не сделаешь за штуку?» (все смеются) Перед каждым выходом на сцену. Потому что выходить приходилось не в самых хороших условиях, там, где-нибудь в День милиции в каком-то городе под Сургутом с пьяными милиционерами в зале. Там было трудно. Я помню, что Таня говорила: «Я сейчас уйду со сцены, я сейчас уйду. Я не могу вынести этот позор, я сейчас уйду». Я: «Таня, надо работать». И параллельно ее уговаривал остаться на сцене, продолжать работать. Потом она обретала мужество, а я терял его. И я говорю: «Таня, я сейчас уйду со сцены». Она мне говорила: «Только попробуй, только попробуй». Представляете, в каких условиях приходилось создавать антрепризное движение? (смеется)
К.ЛАРИНА: Но, на самом деле, это мало чем отличается от всех концертов, сборников театральных, когда ездили по городам и весям при советской власти. Просто тогда деньги были другие, ну?
В.ГАРКАЛИН: Ну, я вам должен сказать, вот сейчас это умалчивают, а сильные мира сего, которые сейчас, может быть, в основном, возглавляют театры (я не буду сейчас показывать пальцем), которые осуждают нас, тех, кто возглавил антрепризное движение в этой алчности, но, ведь, я помню, что когда я летел с Дальнего Востока домой, то все летели в Москву. А я сделал вынужденную посадку в Красноярске, потому что там был самолет, который привез меня к моей Катеньке в Кемерово. Просто там Театр Образцова был на гастролях в этом городе, где я когда-то начинал свою работу. И я помню, что там я встретился с артистом Театра на Малой Бронной, с отцом моего друга Вити Платонова, известного художника театра-студии «Человек». И Виктор Леонидович Платонов меня встретил, он говорит: «Куда?» Он ездил на халтуру в это время как артист...
К.ЛАРИНА: Счастливцев и Несчастливцев.
В.ГАРКАЛИН: Да, с Каневским. И «Куда вы?» У них какой-то перерыв в спектаклях, выходные дни, и они уже чешут по Красноярскому краю, благо он большой и необъятный этот край. То есть это антрепризное движение было всегда. Просто оно было неофициальным, о нем не говорилось, оно называлось «халтурой», как-то еще.
К.ЛАРИНА: Ну что? У нас сейчас новости, а в следующей части вы узнаете, почему Валерий Гаркалин с бородой. Обязательно. Продолжим.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Итак, продолжаем нашу встречу с Валерием Гаркалиным. Напомню, что мы не только по радио, но и в Сетевизоре на нашем сайте. И именно поэтому возник вопрос у наших слушателей: «Что у вас с бородой?» (все смеются) Ну расскажи, Валер.
В.ГАРКАЛИН: Вообще, дело в том, что Виктор Иванович Мережко, замечательный кинодраматург, можно сказать теперь уже всех времен и народов, блистательный, замечательный литератор написал замечательную историю о жизни такого дедушки, который уже никому не нужен, брошен, заброшен этой жизнью, в одиночестве...
К.ЛАРИНА: По электричкам? С гармошкой?
В.ГАРКАЛИН: Ну, он не бомжует, но на грани вот этого перехода уже за пределы общественной морали. Встречает такую девочку, которая детдомовская, которая тоже хоть мала, но уже находится в состоянии одиночества, уже знакома с этим чудовищным совершенно состоянием души. И вот эти 2 существа бродят по этой жизни, идут навстречу.
К.ЛАРИНА: То есть люди, которые, по сути, выброшенные, да?
В.ГАРКАЛИН: Да. За пределами этого. Но мне что очень понравилось? Что впервые за много-много лет, последних лет моей жизни я столкнулся с настоящей литературой, просто с настоящей человеческой историей. И мне захотелось сниматься в этой картине. И тем более, что они так распределились: Виктор Иванович Мережко написал сценарий, а снимает картину его сын.
К.ЛАРИНА: А он режиссер?
В.ГАРКАЛИН: Ваня Мережко, да. Которого я знал еще маленьким ребенком на улице Усиевича. Если он сейчас слушает меня, то я рад сказать человечеству, что появился новый Мережко. (смеется)
К.ЛАРИНА: Ну что ж, удачи. Увидим. Это полный метр? Это не телевизионный?
В.ГАРКАЛИН: Нет, к сожалению, это не метр. Это будет, если я не ошибаюсь, 8-серийная картина.
К.ЛАРИНА: То есть телевизионная?
В.ГАРКАЛИН: Телевизионная, да.
К.ЛАРИНА: Но это, наоборот, лучше – это значит, что мы ее увидим по телевизору. Потому что когда полный метр, это никаких гарантий нету.
В.ГАРКАЛИН: И не один раз, вот что.
К.ЛАРИНА: (смеется) Хорошо. Ждем. Ну и теперь, конечно же, хотелось поговорить еще о театральной работе, которая на меня произвела совершенно невероятное впечатление. Это, как мне кажется, один из самых интересных спектаклей сезона – это «Катя, Валя» и там сколько еще имен, короче говоря, женские имена перечислены в названии. Спектакль по «Темным аллеям» Бунина. Дмитрий Крымов, мастерская Дмитрия Крымова, где в одной из ролей работает как раз Валерий Гаркалин, и там вместе с ним в этом спектакле участвуют его ученики.
В.ГАРКАЛИН: Всех поколений.
К.ЛАРИНА: Вообще, это уникальный какой-то случай. Во-первых, это совершенно новый опыт. Да, Валер?
В.ГАРКАЛИН: Абсолютно.
К.ЛАРИНА: Вот, немножечко расскажи о своих ощущениях. Это абсолютно другой театр.
В.ГАРКАЛИН: Да, да. Ну, Дима Крымов – он давно занимается воровством, так сказать, он просто ворует моих детей, учеников.
К.ЛАРИНА: Потому что они все могут, как ты сам правильно сказал.
В.ГАРКАЛИН: Ну, вот, так они воспитаны. Они оснащены и бесконечными мастер-классами разных эстетик, разных направлений. Поэтому они способны, действительно, выполнить любое творческое задание, которое может быть поставлено перед ними. А Дима Крымов – это не мастерская, как ты сказала, а лаборатория.
К.ЛАРИНА: Лаборатория Дмитрия Крымова.
В.ГАРКАЛИН: Лаборатория Крымова, которая находится в Театре...
К.ЛАРИНА: Школа драматического искусства.
В.ГАРКАЛИН: Школа драматического искусства, да. Так вот совместно с Центром Мейерхольда они сделали эту работу. Дело в том, что там мои трагические истории, обстоятельства, они продолжают быть окружены, и я в окружении них нахожусь. И Дима, помня о моей жене Кате, вообще о том, что произошло, о том, что было, он пригласил меня в эту работу. Честно говоря, после «Гамлета», у нас больше не было никаких...
К.ЛАРИНА: А «Гамлет» как прошел, кстати, тогда?
В.ГАРКАЛИН: «Гамлет» - на мой взгляд, это была одна из лучших работ.
К.ЛАРИНА: А критика чего писала?
В.ГАРКАЛИН: Не нравился ей этот спектакль. В большинстве случаев. А большая часть других, хороших людей (смеется) до сих пор вспоминает об этом с благодарностью.
К.ЛАРИНА: (смеется)
В.ГАРКАЛИН: Потому что, во-первых, мы поставили «Гамлета» совсем в другом переводе, не в таком, в каком его ставят сейчас как обычно. Хотя, все знают, ну, памятники переводческие.
К.ЛАРИНА: Ну, «Быть или не быть» ты говорил?
В.ГАРКАЛИН: Я говорил, но я говорил не так как все.
К.ЛАРИНА: А как?
В.ГАРКАЛИН: Все говорят «Быть или не быть», а мы с Димой Крымовым говорили «Так быть или не быть? Ну и вопрос». (все смеются)
К.ЛАРИНА: Тоже ничего.
В.ГАРКАЛИН: Так вот, после «Гамлета» мы больше с ним не встречались, хотя продолжали дружить и бесконечно любим друг друга и по сей день. Но вот в эту работу я пришел с радостью, потому что там, действительно, я оказался в окружении не только трагических своих обстоятельств, но и в окружении своих детей, в которых я вижу, действительно, продолжение моей жизни. Вот, он мне подарил еще десятилетия моей жизни. Вот, что делал Дима. Не потому, что я участвую в андеграундском каком-то, действительно, необыкновенном театральном деле, такой взгляд на нашу литературу, такого классика, казалось бы, Нобелевского лауреата. Но с такой пронзительностью и с такой правдой Дима рассматривает эту литературу и взрывает ее изнутри. И это делают мои ученики, и я вижу, как они становятся артистами на моих глазах. Это вообще, это такое зрелище, это такое счастье после моей трагедии, пережить вот эти минуты. Видеть, как зиждется новая жизнь и как она будет потом развиваться, и ты видишь перспективу ее.
К.ЛАРИНА: Там вообще в этом спектакле сочетание трагизма, невероятной пронзительности и какого-то юмора светлого и в какой-то степени такого, абсурдистского. Оно, конечно, поразительно.
В.ГАРКАЛИН: Там все, что должно быть в художественном произведении талантливом. Это все есть. Там замечательно работают актрисы, одна из них – моя ученица, Анечка Синякина. Кстати, они потом... Вот, я могу сказать...
К.ЛАРИНА: Аня Синякина – просто надо назвать, потому что не все понимают, кто это. Вы сразу поймете, что это за девочка замечательная, она снималась в фильме «Ворошиловский стрелок», она играла как раз ту самую внучку, с которой все и начинается.
В.ГАРКАЛИН: Изнасилованную внучку.
К.ЛАРИНА: Да-да-да. А сейчас она – замечательная профессиональная актриса.
В.ГАРКАЛИН: Да.
К.ЛАРИНА: Великолепная.
В.ГАРКАЛИН: Ну, рядом со мной Миша, умница, Мелконян Сережа, Маминов Макс. Это мои ученики.
К.ЛАРИНА: А это все называется факультет какой? Эстрадный?
В.ГАРКАЛИН: Эстрады.
К.ЛАРИНА: Поэтому ты учишь их всему. То есть они у тебя поют, танцуют и еще замечательно играют.
В.ГАРКАЛИН: Да, идут к финалу, к высшей математике, к театру абсурда.
К.ЛАРИНА: А не к мюзиклу? У нас же все, вот, для мюзикла артистов таких, синтетических ищут.
В.ГАРКАЛИН: Они могут и эту творческую задачу. Вот, Маминов Макс, который играет в этом спектакле, который вы видели, он играл целый сезон в «Красавице и чудовище» в главной партии. Так можно сказать, в главной партии.
К.ЛАРИНА: А сейчас курс есть какой-то, Валер?
В.ГАРКАЛИН: Да, первый курс. Завтра иду на прогон экзамена.
К.ЛАРИНА: То есть это вот те, которые заканчиваются сейчас первый курс?
В.ГАРКАЛИН: Первый курс, новобранцы (так я их называю).
К.ЛАРИНА: Сколько их человек?
В.ГАРКАЛИН: Их много.
К.ЛАРИНА: Вообще, вот, когда смотрите на то, какие люди приходят в институт, вообще мотивация другая сегодня? Вот сегодня зачем приходят в театральный институт?
В.ГАРКАЛИН: Нет, я считаю, что ничего не изменилось. Цели те же.
К.ЛАРИНА: Хотят чего они? Славы? Денег?
В.ГАРКАЛИН: А, ведь, и раньше было замечательно. Цель была одна – попасть в кино, попасть в хороший театр.
К.ЛАРИНА: То есть получить как популярность, славу?
В.ГАРКАЛИН: Да, конечно. Это все преследуется ими так же, как и нами, когда мы начинали. Тут не хотелось бы в маразм впадать и говорить о том, что яблоки были слаще. (смеется) Нет-нет, мы также мечтали о телевидении, о том, как войдем в хороший спектакль и в кино сниматься у хороших режиссеров. Ну, благо тогда их было очень много, гораздо больше, чем сейчас. (все смеются) Не при Иване Мережко будет сказано. Ванечка – замечательное молодое начинание в кинорежиссуре.
Но я хотел бы сказать об ученичестве. Такая есть особенность странная. Очень многие молодые люди, попав в институт, в ГИТИС (а наш Факультет Эстрады, возглавляемый, кстати, Борисовым)... Михаил Борисович – замечательный вахтанговец, мы поражались с ним тому обстоятельству, что молодые люди, пережив дикий, совершенно страшный конкурс, через который проходит любой молодой человек, попадая в творческий вуз, после того как попал туда, вдруг почему-то перестает этим заниматься и начинает тусоваться, ходить по клубам.
К.ЛАРИНА: То есть, как бы, успокаивается все?
В.ГАРКАЛИН: Вот этого у нас никогда не было. Я помню, мы, конечно, выпивали и закусывали. Но мы шли, пропустить мастерство актера – это было страшным, ну, преступлением, которое ты сам себе не прощал.
К.ЛАРИНА: Нет, все остальное могли забросить, вот, всякие общеобразовательные предметы.
В.ГАРКАЛИН: Могли историю не читать, не слушать лекции, не ходить в театральные библиотеки. Хотя, наступало время и мы шли в театральные библиотеки и открывали Аристофана – это было в нашей биографии. Поэтому, может быть, мы и знаем буквы, и читаем. (смеется) Я сомневаюсь, что знает буквы современное поколение, которое, действительно, просто поразительно: как можно пройти через такое, через горнила страданий.
К.ЛАРИНА: Получить такой шанс.
В.ГАРКАЛИН: Да! И вдруг оказаться по ту сторону института. Причем, моя студентка, одна из них взяла сама, забрала документы и ушла. И я не применял никаких карательных мер, хотя я уже готовил это. Но она вдруг сама изъявила желание уйти из института вообще в никуда, пройдя через это, будучи одаренной девочкой.
К.ЛАРИНА: А москвичи от тех, кто приезжают из других городов, отличаются чем-то? Вот, по своим, опять же, по мотивации, по своей отдаче?
В.ГАРКАЛИН: Здесь такая ситуация, Ксюш, я должен признаться, она меня пугает и страшит. Потому что когда приезжали абитуриенты, дети из других городов в Москву, они туда и возвращались после окончания. Или в другие регионы страны. А благо она большая.
К.ЛАРИНА: В смысле в советское время?
В.ГАРКАЛИН: В советское время, да. Сейчас каждый год выпускается там 3-4 курса из каждого творческого вуза Москвы и никто никуда не уезжает – они все оседают в Москве. Вы можете себе представить, что происходит в столице? Каждый год. Каждый год! Я не помню. Вот у меня 4 поколения учеников, я имею в виду выпусков моей мастерской в ГИТИСе, и я знаю, что все мои ученики остались в Москве.
К.ЛАРИНА: Но они что-то делают?
В.ГАРКАЛИН: Да. Они где-то играют, в том проекте, в этом, в том театре, в том образовании. У Володи Панкова, где, кстати, продюсером этого образования является моя дочь.
К.ЛАРИНА: Да, Ника Гаркалина, мы знаем. Да.
В.ГАРКАЛИН: (смеется) Просто я не могу об этом не сказать, придя к вам, о моей любимой девочке.
К.ЛАРИНА: А почему чудовищная ситуация? Думаете, что там не хватает людей, что ли, получается? А там есть свои учебные заведения. В конце концов, сейчас же есть...
В.ГАРКАЛИН: Но они часто приезжают сюда и здесь ищут свое счастье. И находят. Они участвуют во всевозможных кастингах.
К.ЛАРИНА: Но невозможно же им запретить. Вот, что делать? Тогда, давайте тогда уже вспомним, что в советское время было, все-таки, такое понятие как распределение.
В.ГАРКАЛИН: Распределение. Обязательное.
К.ЛАРИНА: Обязательное. И, конечно, мы там все... Что мы делали? Мы умирали, хотели свободный диплом – это просто мы молились, чтобы такой получить.
В.ГАРКАЛИН: Потому что оказаться в обязательном распределении...
К.ЛАРИНА: Да. Не хотелось уезжать все равно.
В.ГАРКАЛИН: Не хотелось.
К.ЛАРИНА: Ну, естественно.
В.ГАРКАЛИН: Но тем не менее, мы уезжали. Какие потрясающие коллективы потом были. И в Саратове, если вы помните.
К.ЛАРИНА: Да, помню, конечно.
В.ГАРКАЛИН: И в Самаре.
К.ЛАРИНА: Прекрасные были театры.
В.ГАРКАЛИН: Театры, да. Прибалтийская зона была вся мощная, уральская зона блистательная.
К.ЛАРИНА: А теперь все в Москве, все литовцы наши – они теперь...
В.ГАРКАЛИН: Да, пришли теперь. (все смеются) Захватили Москву.
К.ЛАРИНА: Значит, что мы предлагаем?.. А чего мы переживаем, действительно, Валер? Ну, если они не остаются здесь, если не находят работу, это их счастье. Другой вопрос, что там получается как-то страна такая отрезанная. Вот эта пропасть – она как раз и растет между столицей, столичным регионом, потому что, допустим, мы сюда можем включить не только Москву, но и Питер как крупный город, как вторую столицу. И всей остальной страной. А там что? Не знаю, не знаю. Не знаю.
В.ГАРКАЛИН: Я тоже считаю, что здесь надо думать. Думать и что-то делать, предпринимать постольку, поскольку дело не то, что хочется всех услать за 101-й километр, нет. Например, моя ученица Сэсэг Хапсасова, получив Хрустальную Турандот за дебют, это девочка из Волгограда и мне жаль ее отправлять в Волгоград, потому что она здесь блистает в спектаклях Панкова с таким успехом.
К.ЛАРИНА: Это которая играла «Ромео и Джульетту» в Театре Наций?
В.ГАРКАЛИН: Да. У Жени Миронова.
К.ЛАРИНА: А вот скажите мне, вот когда вы ездите по разным города и весям, по стране, вот эта публика – она жадная до театра? У них там есть что-нибудь, какая-то культурная жизнь? Ну, я не говорю про пьяных ментов – бог с ними. А, вот, публика, которая приходит на ваши спектакли с Таней или когда вы приезжаете на гастроли?
В.ГАРКАЛИН: Я считаю, что по-прежнему... Вообще, нация и страна – она театральная, очень театральная. Это не зависит от того, где она находится, там, в крупном культурном центре каким является Екатеринбург, может быть, какие-то города-столицы бывших республик. Но я должен сказать, что если мы едем по Дальнему Востоку, эта поездка замечательная. Там фантастический маршрут формируется, и за неделю успех ошеломляющий, просто ошеломляющий. Там переполнены залы, там люди хотят видеть.
Я, когда нас поругивали с Татьяной за антрепризы, что это мы гонимся за этим длинным рублем, что отчасти, действительно, справедливо, но я помню, что я гордился тем (и Таня об этом говорила): «Представляешь, остальные артисты сейчас греются в московских квартирах и играют свои спектакли, приходят и с равнодушными лицами и без энергии участвуют в очередном там...»
К.ЛАРИНА: Но вы же тоже играете тысячу раз одно и то же в антрепризе.
В.ГАРКАЛИН: Но, ведь, понимаете, какая ситуация? Мы очень много лет возили с Таней Васильевой и Сашей Феклистовым, пока я не умер на этом спектакле, ботинки на толстой подошве.
К.ЛАРИНА: Гладилина.
В.ГАРКАЛИН: Да, эту пьесу написал Петя Гладилин, тогда еще молодой совсем московский драматург, мало кому известный. И этого автора мы популяризировали в течение 12 лет. Этот автор известен почти во всей стране. Это, я считаю, что благодаря нам. И я думаю, что, ну, может быть, без ложной скромности хочу сказать, что это же замечательная вещь, антреприза. Мы можем распространять. (смеется)
К.ЛАРИНА: Сеять.
В.ГАРКАЛИН: Сеять разумное, доброе, вечное, не дожидаясь каких-то там периодов, когда приезжали театры на месяц, на два. Ну, каких авторов они привозили? Петю Гладилина они не везли.
К.ЛАРИНА: Ну, да-да. Нет, там проверенный репертуар. Хотя, та же антреприза – она часто пользуется... Вы-то работаете, в основном, с русскими авторами, насколько я знаю.
В.ГАРКАЛИН: С отечественными.
К.ЛАРИНА: С отечественными, российскими. У нас вся антреприза зачастую работает на комедиях на вот этих вот?
В.ГАРКАЛИН: Бульварные комедии, да.
К.ЛАРИНА: Бульварных, да.
В.ГАРКАЛИН: Кстати, мы тоже этим занимались с Джигарханяном. Это не так легко как кажется сделать бульварную комедию общедоступной. Потому что зачастую юмор – это вещь, по-прежнему, очень дорогая.
К.ЛАРИНА: Я скажу так. Я, конечно, почему все время на эту тему выхожу? Потому что для меня все время большие сомнения, вот, насколько мне это как человеку, который театр любит и всегда жду какого-то чуда от этого. Очень доверчива, несмотря на весь цинизм. Все равно очень доверчива как зритель, готова принять любое решение сценическое. Я, все-таки, антрепризу как-то побаиваюсь. Я боюсь эту публику, мне с ней неуютно.
Вот я как-то была на антрепризных спектаклях – это не та публика, которая ходит на серьезные спектакли.
В.ГАРКАЛИН: Не театральная.
К.ЛАРИНА: Не театральная. Мне с ней нехорошо, не комфортно. Мне не смешно то, что смешно ей, понимаешь? У нас какое-то разное восприятие смешного. Но я понимаю, что артист, который в это время находится на сцене, он ориентируется не на меня, да? А вот как раз на то большинство, которое всегда приходит за позитивом, за смехом, за досугом. Не знаю, концертная публика скорее чем театральная. Или я ошибаюсь, Валер?
В.ГАРКАЛИН: Нет, ты абсолютно смотришь в корень. Потому что в погоне за легким успехом – это удел любой антрепризы, это надо признать. Особенно в этом смысле стыдливо прикрывать стыдливые же места. Нет, это правда, это, действительно, так. Ну, вот, например, я. Я повторяю. Очень многое из того, что сейчас происходит, эта ситуация ломается.
К.ЛАРИНА: Появление «Леса».
В.ГАРКАЛИН: «Лес» Самгина Ромы, который осмелился, взял вместе с Лёней Роберманом, руководителем Арт-Партнера XXI, они не побоялись взять этого драматурга. Ведь, мы повезем эту пьесу в города и веси вот туда, куда возили мы с Таней Васильевой Гладилина. Понимаете? И туда поедет Островский.
К.ЛАРИНА: Кстати, эта публика очень опасная. Она, знаешь, чем опасная? Она не прощает неуспеха. Она не прощает шага в сторону. Это абсолютно тот самый концертный вариант: «Артист, прикинься, чтобы было так же смешно, как вчера». Да? (все смеются) И я просто вспоминаю трагическую историю, Лия Ахеджакова рассказывала. Они делали с уже покойным Виктором Гвоздицким спектакль «Подсолнухи».
В.ГАРКАЛИН: «Подсолнухи» - я видел эту работу.
К.ЛАРИНА: Да. Это же по Теннеси Уильямсу, насколько я помню, это совершенно невероятно трагическая, тяжелейшая вещь. Но они в рамках антрепризы поехали. И получили там просто такого... Их освистали, оскорбили просто.
В.ГАРКАЛИН: Да что вы. Я сам пережил такие минуты.
К.ЛАРИНА: Да?
В.ГАРКАЛИН: Да. Ну, с этим надо работать – все-таки, не возить Сердючку. Понимаете? Все-таки, не опускаться до этого уровня. Вот, например, мы с Андреем Паниным, с Андрюшей, замечательным актером, блистательным, одним из лучших артистов современности, мы сделали работу под руководством Вити Шамирова, я помню, Паша Каплевич, еще Люся Артемьева там играла. Замечательная работала была по первой пьесе Гришковца «Зима». Это был такой уникальный спектакль, это была просто замечательная работа – она мне снится иногда. Но мы ее уже не играем. И, вот, мы, помню, повезли ее в Екатеринбург, были полупустые залы. Хотя, тогда я был уже известным, популярным киноартистом.
К.ЛАРИНА: Ну так, чуть-чуть сложности добавишь – и все, и конец.
В.ГАРКАЛИН: Да. Они не прощают именно нам, тем, кто широко потребляем, вдруг изменяет жанру.
К.ЛАРИНА: Это ты помнишь, как была... Я тоже не забуду этого страшного ощущения, когда Андрей Миронов сыграл в «Лапшине».
В.ГАРКАЛИН: В «Лапшине», да.
К.ЛАРИНА: И в зале хохотали. Вот эта сцена страшная, когда он пытается покончить собой. И, вот, помнишь, когда он пристраивает пистолет себе то в рот, то к виску в ванной. И зал ржал просто. Это было ужасно смотреть. Я понимала, что вот это вот страшно, когда человек – заложник своего образа, своей маски.
В.ГАРКАЛИН: Кстати, у Германа, ведь, был еще опыт с Никулиным.
К.ЛАРИНА: «20 дней без войны», да-да.
В.ГАРКАЛИН: Да. Тоже был странный выбор. Зритель не понимал: как это великий клоун играет такую роль. Ну, надо ломаться.
К.ЛАРИНА: Надо не бояться.
В.ГАРКАЛИН: Не бояться.
К.ЛАРИНА: Тут спрашивают у Валерия Гаркалина по поводу трагической роли – есть ли сегодня в репертуаре? Вот как раз спектакль, о котором мы говорили, Дмитрия Крымова...
В.ГАРКАЛИН: Она глубоко трагическая.
К.ЛАРИНА: Это невероятная трагическая роль, и можете посмотреть. И просто на ваших глазах, человек будет стоять перед вами и вы увидите.
В.ГАРКАЛИН: Да. Завтра и послезавтра приходите в театр.
К.ЛАРИНА: Да? Вот прямо сейчас? Прям так?
В.ГАРКАЛИН: Да. Последний спектакль в этом сезоне.
К.ЛАРИНА: В Центре Мейерхольда.
В.ГАРКАЛИН: В Центре Мейерхольда.
К.ЛАРИНА: Что еще, может быть, скажете? Какие еще есть?
В.ГАРКАЛИН: «Лес».
К.ЛАРИНА: А еще? А трагическое? Не хочешь? «Короля Лира».
В.ГАРКАЛИН: Нет, комедия. Это как, знаете, я однажды прочитал, по-моему, у Ришара где-то, давно еще совсем. Он писал, что «я – продукт потребления, и я горжусь тем, что я смешу публику. Мне не стыдно в этом признаться». Я могу сказать, что я тоже. Я очень люблю вслед за Ришаром, Чаплином если не поплакать, то это просто так хочется посмеяться.
К.ЛАРИНА: Ну и потом, все-таки, слава театрального педагога – она расходится волнами, потому что земля слухами помнится. И мне кажется, это какое-то невероятное везение и попадание, когда, Валер, ты пришел в это пространство педагогическое. Кто бы вообще мог подумать, вот, представить себе. Поскольку я в интернете сижу очень часто, я вижу и встречаю иногда, попадаются, встречаюсь с твоими учениками. Обожают и боготворят! Это же никто их не заставляет там так об этом говорить.
В.ГАРКАЛИН: Приятно.
К.ЛАРИНА: Значит, есть... Во-первых, есть талант, да? И ты нашел какой-то ключ к ним. Это же другие люди совсем, да?
В.ГАРКАЛИН: Ну, конечно, другие. Нет, мне очень нравится... Скажу честно. Я понимаю, что судьба их меня волнует и волнует каждого.
К.ЛАРИНА: То есть ты за ними, как бы, следишь, да?
В.ГАРКАЛИН: Конечно. Ну, я бы не стал говорить, что «ну, вот вы закончили и занимайтесь теперь своей жизнью сами». Хотя, отчасти так и надо поступать с нашими учениками. Потому что только тогда они обретут независимость, когда перестанут ощущать опеку своих наставников. И знаете, это вот такое есть чувство у нас, у живущих, нам кажется, что нас господь бог бросил и что мы брошены. И теперь никто не думает, не заботится. Да? Вот такое ощущение бывает. Даже у взрослых людей.
Это неправда. Бог, наш создатель – он как отец или мать, ну, родитель. Они, когда первые шаги делает ребенок, он идет и оглядывается. Но родители специально отходят в сторону, чтобы он сам эти шаги проделал. Но они знают, что...
К.ЛАРИНА: Если он упадет.
В.ГАРКАЛИН: Если будет падать, то мы всегда протянем ручку. Вот, я хотел бы всем своим ученикам сказать. Вы не думайте, что вы так уж самостоятельны. (смеется) Я вас вижу, отслеживаю.
Я, вот, не досказал мысль. Сейчас, дай быстро доскажу и по поводу... Мне очень нравится, что меняется методологический подход в воспитании артиста. Ведь, это же трудная вещь – не просто их воспитываю, как быть артистом. Это так, примитивно все было бы. Все дело в том, что речь идет о какой-то неповторимой индивидуальности, которую каждый несет в себе, когда начинает заниматься лицедейством. Потому что я всегда говорил, как можно было бы перепутать Мордюкову с Дорониной? Ну, никогда. Или Самойлову с Вертинской. Они были почти одногодки, вообще они все были в одном поколении и были абсолютно непохожи друг на друга, что сейчас нельзя сказать об актрисах как часто мы их путаем. (смеется)
К.ЛАРИНА: Это увы, это сериальное движение. Да. Форматное.
В.ГАРКАЛИН: А еще воспитание. Вот, надо воспитывать это – неповторимость каждого из нас.
К.ЛАРИНА: Личности чтобы были.
В.ГАРКАЛИН: Тогда, действительно, можно говорить об актерской удачной жизни и судьбе. Навык придет, он приходит со временем, это не надо этим особенно задаваться, задумываться.
К.ЛАРИНА: Спасибо большое. Валерий Гаркалин сегодня у нас в гостях, молодой человек, великолепный, замечательный, талантливый. Удачи, Валер, здоровья и хороших радостных событий в жизни.
В.ГАРКАЛИН: Я повторяю, я был рядом с такой красивой женщиной.
К.ЛАРИНА: Спасибо.