Гарик Сукачев - Дифирамб - 2011-03-20
К.ЛАРИНА: Ну, я думаю, что все прекрасно узнали этот голос. Сегодня в нашей студии в программе «Дифирамб» - Игорь Иванович Сукачёв, он же – Игорь, он же Гарик, ну, там не знаю, какие ещё прозвища можно придумать. Я, на самом деле….
И.СУКАЧЁВ: И даже Гога Кацненгоген. Вот, пожалуйста!
К.ЛАРИНА: Столько можно придумать! То Гарик, то Игорь, то Игорь Иванович. Ну, не знаю, как. Будем по-разному называть. Я думаю, что на всё откликается.
И.СУКАЧЁВ: Конечно, охотно, да, на любое имя.
К.ЛАРИНА: Ну, Вы поняли, куда Вы попали? Что здесь фанаты настоящие, старые бойцы, которые весь путь прошли.
И.СУКАЧЁВ: Да, да, да.
К.ЛАРИНА: Потому что Света Ростовцева специально вот себе устроила эту смену, чтобы сесть за пульт звукорежиссёра, поставить любимую песню, и поздороваться с Гариком Сукачёвым. Вот оно, пожалуйста, настоящее!
И.СУКАЧЁВ: Здравствуйте, Света, здравствуйте, Ксения, здравствуйте все, кто нас видит и слышит сейчас.
К.ЛАРИНА: Я, кстати, хотела тоже свою историю рассказать.
И.СУКАЧЁВ: Так.
К.ЛАРИНА: Я была, по-моему, это был один из первых корпоративов группы «Бригада С».
И.СУКАЧЁВ: «Бригада»?
К.ЛАРИНА: Да, это был год 1986. Я в ту пору работала в театре Райкина. И я помню, нам решили сделать такой подарок – привели к нам настоящую рок-группу.
И.СУКАЧЁВ: Ну, это не корпоратив был.
К.ЛАРИНА: Ну, это я, как сейчас, как бы сейчас это называлось.
В нашем зале театральном на сцену выкатили все эти барабаны. Вышли страшные люди, заверещали, закричали: «Гады! Гады!».
Я помню, как наши старшие бабушки – народные артистки они все были в ужасе, и говорили: «Это что нам подарок такой?!». Но это была вот настоящая встреча с прекрасным абсолютно.
Это, по-моему, относится к первым из корпоративных выступлений.
И.СУКАЧЁВ Нет. Не корпоратив никакой, не было ещё тогда никаких корпоративов.
Буквально два слова. На самом деле, вот как это было: Олег Павлович Табаков давал свой тогда юный ещё совсем театр, «Табакерка», который теперь называется, а тогда просто среди молодых актёров так и назывался – «Табакерка», ещё даже названия этого не было, на некое растерзание группе «Бригада С», за что ему огромная честь, хвала и слава! И я там с ребятами из нашей группы, из «Бригады С» делал перформансы. И Константин Аркадьевич, Костя однажды там был. И как раз подошёл после всей этой вечеринки. Всё это было ночью. У вас же это тоже ночью было, как-то очень поздно вечером, и сказал: «Слушай, а, может быть, вот для «Сатирикона» чего-нибудь такое вы поиграете? Мы сказали: «Да, с удовольствием». Вот, как мы оказались в «Сатириконе».
Я прекрасно помню это ещё и потому, что, когда всё закончилось, в фойе вашего театра поставили столы, и там, в общем, проставлялово братское было. Вот. И мы стояли с краю, такой круглый стол был, я его хорошо запомнил. И не потому, что он был круглый, а потому что к нам подошли трое молодых ребят и сказали, что «Мы – молодые журналисты и мы делаем передачу, которая называется «Взгляд». И вот тогда я со «Взглядовцами», ну, я и все мы познакомились. Вот. С Владом Листьевым тогда вот именно я и подружился. Так что, вот так это было.
К.ЛАРИНА: Хорошее время было? Скажи?
И.СУКАЧЁВ: Отличное! Мы все были молодые, горячие. Мы были конформисты.
К.ЛАРИНА: Из подполья.
И.СУКАЧЁВ: Да, в общем, здорово, здорово! У меня даже фотографии есть дома, как раз из вашего театра.
К.ЛАРИНА: Ну вот, смотрите, всё-таки прошло, сколько там? – 20 с лишним лет. Вероятно, да?
И.СУКАЧЁВ: Дети выросли, да.
К.ЛАРИНА: Ужас! Вот по Вашим ощущениям, время изменилось вот визуально, да? Вот как-то по атмосфере, по внешним приметам? Сегодня другое время?
И.СУКАЧЁВ: Безусловно. Совсем.
К.ЛАРИНА: Оно хуже, или лучше?
И.СУКАЧЁВ: Оно просто другое. Но, как можно, я не готов судить о времени в силу того, что я, так или иначе, живу, как, впрочем, и все люди, в своём собственном времени. То есть, со своим поколением, со своими друзьями, со своими потерями, со своими. Уже почти мало обретений каких-то, всё больше и больше личных потерь. Поэтому идентифицировать себя к новому времени, ну практически невозможно – это неблагодарное же занятие, на мой взгляд, для человека, который прожил уже 51 год на свете.
Для молодёжи оно одно. Для людей старшего возраста, то есть, вот для нас, это уже другое совершенно время. И, кроме того, я не склонен к ностальгическим переживаниям.
Я считаю, что у нас была отличная, весёлая, замечательная молодость, невзирая на вот этот вот огромный исторический перелом и передел, в котором мы родились и жили. И, в общем-то, нам повезло, на самом деле.
Ну, вот я считаю, что мне очень повезло быть свидетелем исторических огромных изменений и родиться именно в эти минуты роковые.
К.ЛАРИНА: Я, кстати, хочу нашим слушателям напомнить, может быть, вы не знаете, что Игорь Сукачёв был свидетелем разрушения Берлинской стены, что, я думаю, тоже навечно в памяти останется. Это такой символ абсолютный времени, да?
И.СУКАЧЁВ: Да.
К.ЛАРИНА: А Вы там не играли?
И.СУКАЧЁВ: Нет, нет, мы там не играли. Как раз у
«Бригады С» мы были в то время, это было незадолго до разрушения Берлинской стены. У «Бригады С» был тур большой по Федеративной Республике Германии, и я остался на несколько дней в Германии. И ко мне утром в гостиницу прибежал буквально на ту пору мой товарищ немецкий и сказал, что… Нет, не утром. Днём, днём это было. И сказал, что Берлинскую стену рушат.
Мы туда побежали, уже вечер спустился. Такое незабываемое зрелище было.
К.ЛАРИНА: Вы взяли кусок на память?
И.СУКАЧЁВ: Вот дурак, не взял. Вот дурак! Я всю жизнь об этом жалею. Потому что лежали и такие большие булыжники, и какие-то маленькие. Надо сказать, что со стороны Восточной Германии, Восточного Берлина, простите, стена была совершенно пустой, потому что там была полоса отчуждения. Ходили пограничники и бегали кролики там. Так как это была запретная зона, там какая-то огромная колония вот этих вот то ли кроликов, то ли диких зайцев образовалась.
И кроме кроликов и вот этой пустоты, я в Восточном Берлине не был.
А вот с Западной стороны стояли смотровые вышки. Можно было смотреть на Западный Берлин. Словом, кипела какая-то жизнь. Даже были какие-то арабские напёрсточники. И вся стена была в графике разрисована. Можно было купить какой-то баллончик.
К.ЛАРИНА: Оставить автограф.
И.СУКАЧЁВ: Или маркер, оставить свой автограф. По-моему, даже я что-то там с ребятами, с «Бригадой С», это я уж врать не буду, мне кажется, что всё-таки мы что-то там такое писали. Это было очень давно.
Но вот я не взял. И только, когда я вернулся в Москву, я подумал. И с тех пор я об этом всю свою жизнь жалею, почему же я этого не сделал на память. Не знаю, что меня удержало? Дурость, наверное, такая.
К.ЛАРИНА: Как Вам кажется, Игорь, сегодняшнее время, я имею в виду в широком смысле географическом, не только в России, а вообще – в мире, оно вообще благополучно для творчества? Благосклонно к творчеству? Потому что сегодня очень многие как-то по этому поводу переживают и досадуют, что как-то идей мало. Мало каких-то новых свершений. Ну, прежде всего, в культуре, наверное, в музыке. Потому что, если сейчас мы начнём перечислять всё, что мы любили когда-то, невозможно повторить ни «Куин», ни «Биттлз», ни всё остальное. Можно через запятую перечислять там несколько любимых культовых групп.
Почему это не повторяется? Почему не вырастают новые?
И.СУКАЧЁВ: Ну, я сильно сомневаюсь в том, что есть обделённые поколения. Я сильно в этом сомневаюсь.
К.ЛАРИНА: То есть, у каждого есть свои кумиры?
И.СУКАЧЁВ: Конечно же. Конечно же. Просто для нас с Вами, вот то, что составляет какие-то наши там духовные привязанности, - это привязанности нашего времени. То, с чем мы взрослели, т, с чем мы в юности столкнулись и встретились. И это нас очаровало.
Я думаю, и у следующих поколений, у наших пап с мамами тоже была своя любимая музыка, и так далее.
А любимые книги, или любимые фильмы, любимые художники и так далее.
Ну вот. Я думаю, что в любом поколении это есть.
К.ЛАРИНА: В общем, всем кажется, что раньше было лучше, мощнее.
И.СУКАЧЁВ: Ну, как всегда.
К.ЛАРИНА: И оркестры были круче, и музыканты сильнее. (Смеётся).
И.СУКАЧЁВ: Ну, конечно, да. Снег белее, конечно. Ну, как всегда. Вот эти вот да, я помню вот эти разговоры: «Да, вот в наше время… Да». Но это не так, конечно, я не склонен к этому.
Да, по-прежнему для меня это разговоры дяденек и тётенек Я по-прежнему к этому очень скептически отношусь, потому что надо сказать: мы же с Вами не бываем в тех местах, где бывает молодёжь. Я имею в виду какие-то клубы, какие-то концерты, какие-то выставки. Мы просто там не бываем. Ну, нам, наверное, там просто делать нечего. Потому что мы – люди, ещё раз повторяю: мы просто взрослые люди.
К.ЛАРИНА: Нет, есть какие-то вещи, которые передаются из поколения в поколение.
Послушайте, у поколения наших родителей всё равно были те же самые кумиры, что и у Вас, по сути.
И.СУКАЧЁВ: Нет, это не так, нет.
К.ЛАРИНА: Нет?
И.СУКАЧЁВ: Нет, конечно. Я думаю, что нет.
К.ЛАРИНА: Вы же тоже любите Элвиса Пресли, наверное?
И.СУКАЧЁВ: Нет. Я к Элвису Пресли отношусь так, с любовью, но не более того. Не более того. Всё-таки Элвис Пресли – это несколько раньше, нежели я стал слушать музыку. Поэтому нет, нет. Это не факт.
К.ЛАРИНА: Ну, я так понимаю, что это потом всё узнаем, что останется в эпохе, скажем так: «нулевых».
И.СУКАЧЁВ: Совершенно верно. Безусловно, безусловно. История всё расставит на свои места.
К.ЛАРИНА: А вот то, что я прочитала тоже в Ваших интервью, Вы не скрываете, и как-то даже смотрю, не переживаете по поводу того, что на Ваши концерты приходит, в основном, публика старшего возраста. Молодёжи очень мало.
А почему Вы не стремитесь завоевать эту аудиторию? Или это невозможно? Это параллельный процесс?
И.СУКАЧЁВ: Бессмысленно кого-то завоёвывать. Зачем? Ответ совсем прост, не скажу ничего нового. До меня это говорило очень много людей, я просто повторю. Может быть, для меня. Вот Вы сейчас говорили о музыке, которая нам нравилась, там ещё о чём-то.
Так или иначе, это связано с твоей собственной жизнью. Вот твоя любимая музыка, или какие-то твои любимые фильмы, вот с твоей собственной жизнью. И какими-то минутами, секундами, днями твоей собственной жизни,
каким-то образом то или иное произведение, та или иная книжка связаны с твоей личной судьбой. И иногда с этим хочется встретиться вновь. И пережить не то, чтобы музыкальные впечатления, когда ты идёшь на концерт любимой группы, которую ты полюбил, когда тебе было 17 лет, но ещё и может быть встретиться вот с тем, неким уже таким тихим чувством, которое в тебе, может быть, тогда и родилось. И поэтому, конечно же, на мой взгляд, очень много людей приходят на концерты, если мы говорим о музыке, именно поэтому. Вот, чтобы пережить свои впечатления, своей молодости, своей юности. Ну, кроме того, взглянуть на артистов, как они выглядят теперь, и так далее. И послушать песни, которые вот они когда-то тогда полюбили, понимаете? Я давно говорю, что люди с удовольствием слушают и приходят слушать свои любимые песни. А новые песни они уже как-то слушают, ну, что ли, из уважения. (Смеётся). Ну, вот так. Ну, может быть, я ошибаюсь, конечно же, почти наверняка ошибаюсь. Но всё равно.
К.ЛАРИНА: А Вы так же слушаете песни своих коллег? Из уважения?
И.СУКАЧЁВ: Новые?
К.ЛАРИНА: Новые.
И.СУКАЧЁВ: Уже не ждёшь откровений каких-то музыкальных, потому что опыт это ужасный. Опыт ужасный: когда ты обретаешь опыт, и когда ты уже не сомневаешься в собственном почерке, что он тобой обретён, это ужасно. Потому что в юности, в молодости, пока ты бредёшь по такой нарастающей, у тебя есть отчаянное чувство того, что ты обязательно выпрыгнешь из этих своих штанишек. Обязательно выпрыгнешь!
А потом ты просто понимаешь, что ты из них никуда не выпрыгнул – они просто становятся больше, больше, шире.
К.ЛАРИНА: То есть, растут вместе с тобой.
И.СУКАЧЁВ: Совершенно верно.
К.ЛАРИНА: У нас сейчас Новости. Давайте, прервёмся, потом продолжим.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Я напоминаю, что сегодня у нас в студии Гарик Сукачёв.
Я не напомнила нашим слушателям средства связи. Но напомню. Телефон: 363-36-59, SMS: +7 (985) 470-45-45.
Кроме этого, напомню также, что мы есть не только по радио, но и в видеотрансляции, компания «Сетевизор» у нас транслирует в Интернете, так что, милости просим, заходите на нашу страничку. Или открывайте свои «Айпеды» и прочее, то, что у вас, все знаете, и смотрите.
Я так понимаю, что Вы с компьютером не сильно дружите?
И.СУКАЧЁВ: Я им не очень пользуюсь. Я это всё называю «Семь кругов Интернета».
К.ЛАРИНА: Боитесь? Да? Никита Михалков даже очень любит «ЖЖ».
И.СУКАЧЁВ: Нет, я не боюсь. О, нет, не склонен общаться с чужими людьми, честное слово. Увольте! Но, тем не менее, да, когда нужно что-то быстро найти, это очень удобно, очень удобно.
К.ЛАРИНА: Здесь наши слушатели, конечно же, пишут много слов хороших в адрес Ваших работ, киноработ. И фильм, который был показан по телевидению совсем не так давно «Дом солнца». Говорят: «Спасибо, спасибо». Ну, в связи с этим, конечно, надо напомнить, что Гарик уже снимает, уже какой фильм? Третий?
И.СУКАЧЁВ: Третий.
К. ЛАРИНА: «Праздник» был и «Кризис среднего возраста».
Я так понимаю, что кинематограф Вас всерьёз всё-таки интересует, и Вам это нравится, Вам это интересно. Или это развлечение?
И.СУКАЧЁВ: Ну, разве можно развлекаться на пять с половиной тысяч миллионов долларов?
К.ЛАРИНА: Я Вас умоляю. У нас и на большее развлекаются.
И.СУКАЧЁВ: Ну да. Всё-таки это производственное, никто тебе развлекаться не даст.
К.ЛАРИНА: А как Вы деньги находите? Вы их просите? Ищете?
И.СУКАЧЁВ: Да.
К.ЛАРИНА: Приходится просить?
И.СУКАЧЁВ: О, да! Конечно же.
К.ЛАРИНА: Ну, и как? Какие чувства испытываете?
И.СУКАЧЁВ: Стараюсь не испытывать никаких. Но это такой неинтересный, непростой процесс, потому что…
К.ЛАРИНА: Ну, как сделать так, чтобы не просить? Вот как избавить от этого?
И.СУКАЧЁВ: Нет. Это невозможно, ну, в моей, скажем, судьбе это невозможно.
Есть, конечно же, кинорежиссёры. Это их основная, главная профессия, которые снимают один фильм за другим, которые находятся, как говорится, в обойме. Их совсем немало, и это замечательно.
Есть другие кинорежиссёры, как Ваш покорный слуга, которые существуют несколько иначе. Просто разные пути, вот и всё.
Ну, и, кроме того, киносценарии. Обычно знают, что я хочу снимать. А между тем, что ты хочешь снимать и желанием снимать, что ты хочешь, как всегда, пропасть. И вот эту вот жёрдочку её надо найти. На это уходит немало времени, и годы на это уходят. Ну, потому что у продюсера, у кинопродюсера у него не один проект на столе, и в голове. И он решает интересно это будет публике, неинтересно. Насколько вообще эта история его самого задевает, или не задевает. Такой крайне неинтересный совершенно процесс бесконечных разговоров, бесконечных хождений, и так далее.
К.ЛАРИНА: А легко всё это с этими людьми, которые вот из параллельного мира? Хотя я не знаю, может быть, Вы дружите с ними? Я имею в виду люди, которые живут совсем по другим понятиям. У которых совсем другая мера материального успеха. Я понимаю, что Вы – человек обеспеченный.
И.СУКАЧЁВ: О каких людях Вы говорите?
К.ЛАРИНА: О супер-богатых, о миллиардерах.
И.СУКАЧЁВ: Я с ними не общаюсь.
К.ЛАРИНА: Вообще не общаетесь? Никогда не встречались?
И.СУКАЧЁВ: Ну нет, я встречался, но это не круг моего общения.
К.ЛАРИНА: А вот почему? Вам с ними неинтересно, или что?
И.СУКАЧЁВ: Мне как-то всё равно, честно говоря. Не то, что неинтересно. Мне называют некоторые фамилии, и причём с придыханием, но, откровенно говоря, я их не очень в голове могу удержать эти фамилии.
Буквально два дня назад один из промоутеров сказал мне про каких-то двух миллиардеров, которые, ну, в общем, миллиардеры. И назвал их фамилии. Я говорю: «Я не знаю, кто эти люди». Он говорит: «Как! Ты не знаешь?!». Кто-то из них то ли женился, то ли… Какая-то фигня просто. Ну, такой дурацкий, обыкновенный разговор. На что я ему сказал: «Если бы ты мне сказал, что женился сын Джона Леннона, то я, конечно, понимал бы, о ком ты говоришь. А так – ну да, для меня это просто обмен веществ в природе. Ну, они есть, про них там даже в каких-то журналах что-то пишут. И слава Тебе! Ну, есть и есть!
К.ЛАРИНА: То есть, Вы никогда близко не приближались к этому кругу?
И.СУКАЧЁВ: Нет. А зачем?
К.ЛАРИНА: А к другому, например, кругу, который сегодня определяется словом «власть»? Насколько здесь Вы смыкаетесь? Вам интересны эти люди?
И.СУКАЧЁВ: Чем дальше власть, тем лучше дышится.
К.ЛАРИНА: Да? Это когда Вы такой вывод сделали?
И.СУКАЧЁВ: Лет в 18. (Смеётся).
К.ЛАРИНА: Никогда не было такого тесного общения? Не привлекали Вас?
И.СУКАЧЁВ: Нет, меня привлекали неоднократно. Привлекали, да, да, да. (Смеётся). Привлекали.
К.ЛАРИНА: Ну, и как? Милиция с тех пор изменилась?
И.СУКАЧЁВ: Ну, я не был с тех пор, знаете ли.
К.ЛАРИНА: Когда в последний раз привлекали?
И.СУКАЧЁВ: Ну, это было давно, очень давно. Последний раз я был в милиции тогда, когда снимал как раз «Дом солнца», в отделении милиции. Понимаете, я уже был там по другому поводу.
К.ЛАРИНА: Ну, как Вы думаете, поскольку Вы всё-таки знаете этот мир милицейский, помните его, переименование в полицию им поможет? Даже они другие сегодня стали. Раньше были милиционеры тоже лучше. (Смеётся).
И.СУКАЧЁВ: Да ну, бросьте Вы. Нет.
К.ЛАРИНА: Нет, нет?
И.СУКАЧЁВ: Не знаю, поможет, или нет. Пока я, как многие и многие люди к этому отношусь скептически.
Хочется, чтобы благими намерениями не была дорога устлана, сами знаете, куда.
К.ЛАРИНА: Я всё равно всё-таки вернусь к вопросу почти политическому, Гарик, потому что не могу не спросить, поскольку Вы всё-таки человек яркий, публичный, открытый. Но, тем не менее, вот все эти истории, связанные с посещениями музыкантов президента, противостояние Юрия Шевчука, когда он практически превратился в такой вот символ такого протеста интеллектуального. Химкинский лес, письма за и против Ходорковского. Вот этот мир, который Вас совсем не волнует? Или Вам приходится как-то реагировать на это? И какой-то для себя вывод делать, принимать какое-то решение?
И.СУКАЧЁВ: Ну, всё это просто приметы современной жизни для меня, не более того.
Ну, во-первых, это разные вещи. Юрий Шевчук, предположим и встреча музыкантов с нашим президентом.
Юрий Шевчук руководствуется некими собственными политическими воззрениями. Хороши они, или плохи не мне судить, это его собственные политические воззрения. Он гражданин и имеет право свою гражданскую личную позицию выражать таким образом, каким он хочет. Имеется в виду только это.
Если говорить о встрече музыкантов, которую я видел только в Интернете, по-моему, это была некая частная какая-то встреча нашего президента, и это совершенно другое. Как к этому относиться, я не знаю. Ну, вот была встреча, а о чём говорили с президентом музыканты, я, конечно же, не знаю. Но один из вопросов, который был решён, благодаря этой встрече, это дело «Города без наркотиков». И Володя Шахрин. Вова, я тебя обожаю! Ты – лучший! Как раз у Володи была великолепная возможность задать конкретный вопрос президенту, причём не в рамках протокола, а просто, как одного человека другому человеку. Правда, другой человек президент нашей страны огромной. И сказать, что Егора Бычкова дело, в общем-то, шито белыми нитками. И было бы неплохо, если бы президент обратил на это внимание. И он обратил очень быстро на это внимание – Егор, как мы знаем, был освобождён. И вся страна услышала об организации «Город без наркотиков», которая давным-давно существует. Которая работала с огромными проблемами – противостоянием с милицией с той же самой, противостоянием с прокуратурой, и так далее, с коррумпированными структурами. И люди это делали не за деньги, заметьте. И это уже другое. Да?
И что-то ещё третье Вы сказали?
К.ЛАРИНА: Химкинский лес, Ваши родные края.
И.СУКАЧЁВ: Да, у нас дача на Сходе, и мы там живём. Это уже третий вопрос, вот который для меня самый непонятный, честно говоря. Вот, ну, у меня нет какой-то чёткой позиции по поводу Химкинского леса. Но в силу того, что так много людей, так много мнений и так много целей, которые преследуются, её единой нет. Поэтому я здесь не более чем наблюдатель.
К.ЛАРИНА: А Ходорковский?
И.СУКАЧЁВ: Ходорковский то же самое. Я не могу…. Понимаете ли, вот, что я Вам скажу: я не знаю этого дела. Я не был в суде ежедневно, да, я не был на этих слушаниях. Хотя мне приходила почта. Я её читал с удовольствием, и читал внимательно о том, как проходит судебное разбирательство. Но я её читал с комментариями, с комментариями одной стороны. Вот и всё. И совсем не знал комментариев другой стороны.
Я не умею принимать чью-то точку зрения, пока я не разобрался в этом сам, понимаете?
К.ЛАРИНА: А хочется? Есть желание разобраться?
И.СУКАЧЁВ: В деле Ходорковского? Я в нём никогда не разберусь. Я не специалист, я ничего в этом не понимаю. Личные закон, или беззаконие я воспринимаю как личный закон и беззаконие.
Как любой обыватель я скажу: свободы нет. Любой обыватель, знаете ли, в пигмейском племени скажет вам, что у них свободы нет. А их там 12 человек, они вымирают. Они там между собой тоже вряд ли могут договориться. Но, когда мы живём в цивилизованном обществе, здесь вряд ли.
Понимаете ли, для того, чтобы разобраться в такого рода делах, должна быть воля и решимость не нас с Вами и там не одной тысячи человек, а воля и решимость целой огромной страны, которая составляет одну шестую часть земного шара. Я имею в виду нашу Родину. Вот. Раз так не происходит, у нас маловато с Вами шансов быть объективными хотя бы относительно. Ну, маловато. Ну, на мой взгляд. Это я только своё мнение высказываю, частное вполне. Вполне.
К.ЛАРИНА: Я всё это принимаю. Поэтому просто так слушаю, не вступаю в дискуссию. Мне просто интересно, что Вы скажете.
Когда убили Влада Листьева, 1 марта 95 года, если мне не изменяет память, Вы пришли тогда в прямой эфир. Были у Дмитрия Диброва.
И.СУКАЧЁВ: Да, да.
К.ЛАРИНА: Вот сегодня такое невозможно. Вот невозможно сегодня, когда встречается подобное. А уж подобного, не слава Богу, к сожалению, мы в этом живём в этой реальности, которая тогда была событием невероятным. Но сегодня невозможно, чтобы так: телевизор взял, всё изменил. И туда пришли друзья, пришли люди, которые возмущены этим, и сказали вслух в прямом эфире…
И.СУКАЧЁВ: Да. Теперь это невозможно, конечно.
К.ЛАРИНА: Это разве не есть самое главное изменение, которое произошло вот за эти 15 лет?
И.СУКАЧЁВ: Ох, ну Вы такие тяжёлые, совсем мало у нас времени осталось. Такие тяжёлые какие-то темы пытаетесь, ну, не пытаетесь, а хотите поднимать.
К.ЛАРИНА: Вот Вы даже, когда шли, понимали прекрасно, что не было даже мысли, что не пустят, или скажет Дибров: «Нет, Сукачёв, я тебя в эфир не пущу. Я должен согласовать это с руководством».
И.СУКАЧЁВ: Ну, тогда, поймите, произошла революция. И происходили мощные ежедневные революционные изменения.
После любой революции происходит, так или иначе, откат.
Если мы откроем любой учебник истории, История Древнего мира, 5 класс школы спокойненько, и всё там это увидим, обнаружим: Французская история, Французская революции, и так далее. Безусловный исторический процесс.
Мы находимся, ничего нового я Вам не скажу – у вас такие здесь бывают удивительные люди на вашей радиостанции, которые лучше, знаете ли, меня всё это знают и находятся в гуще событий ежедневно. Они вам скажут это более квалифицированно, что ли. Но это разные совершенно процессы. И, безусловно, мы не можем говорить, скажем, о том, что мы находимся в демократическом обществе, невозможно, потому что маленький исторический отрезок. Очень малюсенький.
Недавно совсем и Первая, и Вторая Чеченские закончились. И так далее. Слишком рано сейчас об этом говорить. Вот рано в историческом смысле, хотя нам хотелось бы, чтобы не было рано. Безусловно, ну просто как человеку. Хотелось бы, чтобы не было рано. Вот и всё. Но тогда всё было по-другому.
Тогда мы не знали, что такое свобода, заметьте. Мы были несвободными людьми, мы родились несвободными людьми. И наша несвобода была в большей степени поэтической, понимаете?
Для одних людей она была колбасной, которые самолётами и поездами уезжали за колбасой за границу, на постоянное место жительства. А для других людей это была духовная несвобода. Вот, как для Вашего покорного слуги и для рок-н-ролла той поры, для всех моих товарищей по оружию. И для художников, которые делали своё дело. Это была совершенно другая история. И поэтому вот это для нас было важно, что ты хочешь делать то, что ты хочешь делать. И ничего другого, и так далее.
И это стало возможным. И для многих людей вот эта свобода, которая она открылась для целой страны, она была, ну, какой-то общей, с одной стороны, а с другой стороны, в общем-то, даже и не очень.
Если говорить об интеллектуальной свободе, то она была, конечно же, общей для нас. Но интеллектуальная свобода и свобода политическая – это разные свободы, к сожалению.
К.ЛАРИНА: Ну, интеллектуально свободным можно быть и в самом что ни на есть тоталитарном обществе. И мы таких примеров знаем немало.
И.СУКАЧЁВ: Совершенно верно. И, пожалуй, я Вам скажу совершенно сейчас, в наше время, еретическую какую-то штучку: лучше всего быть свободным в несвободном обществе. (Смеётся).
К.ЛАРИНА: Какой парадокс!
И.СУКАЧЁВ: Или же, да Октябрьская революция показала всплеск, какой всплеск культуры был, да? – Серебряный век, закат Серебряного века, новая поэзия, новая музыка, новый театр.
К.ЛАРИНА: Что там революция? Вы вспомните самое глухое,– застойное время, советское!
И.СУКАЧЁВ: Совершенно верно. Эзопов язык рождается, рождаются новые формы в искусстве. Рождается мощнейшее духовное противостояние. Это будит художников, безусловно, свобода будит художников.
К.ЛАРИНА: С другой стороны, хорошо, мы с Вами дожили до сегодняшнего времени, когда мы можем на эту тему рассуждать в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы».
И.СУКАЧЁВ: О, да! Это правда.
К.ЛАРИНА: А люди, которые шагнули в бездну? Я не знаю, кто первый приходит в голову, если мы говорим о музыкантах. Там, тот же Башлачёв, гений, абсолютно недооценённый. И уж не знаю, придёт ли то время, когда его оценят по-настоящему. Потому что это имя сегодня мало чего говорит обывателю. Кто это? – Никто это не знает. Он и ещё несколько имён можно назвать, которые очень хотели этой свободы, они болели от несвободы. Страдали. Не от пьянства же они погибали. Правда?
И.СУКАЧЁВ: Нет, конечно. Но у Саши Башлачёва, мне кажется, был огромный творческий кризис. По крайней мере, незадолго до его смерти он мне говорил об этом сам лично, незадолго. Буквально, я уж не помню, совсем незадолго мы с ним разговаривали. Он мне сказал: «Ты пишешь что-то сейчас?». Я говорю: «Да, очень много, очень много пишу. А он очень как-то грустно мне сказал: «А я за полгода не написал ни одной строчки». И я помню, что это очень сильно его волновало, очень сильно.
К.ЛАРИНА: А у Вас не было таких периодов в Вашей жизни?
И.СУКАЧЁВ: Были, конечно, безусловно, были, да.
К.ЛАРИНА: И как выходить? Ведь ты же не знаешь, вернётся это, или не вернётся.
И.СУКАЧЁВ: У меня есть отличная отговорка. Это цитата из Владимира Семёновича Высоцкого «Баллада о детстве»: «Коридоры кончаются стенкой, а туннели выводят на свет». И я стараюсь относиться к кризисам, как к туннелям, а не как к коридорам.
К.ЛАРИНА: Ну, это прекрасная кода для нашего разговора.
Спасибо! Замечательно! Драматургически выстроили всё.
И.СУКАЧЁВ: Спасибо вам.
К.ЛАРИНА: Гарик Сукачёв у нас в гостях, и, конечно, песня в финале. Спасибо Вам!
(Звучит песня).