Денис Мацуев - Дифирамб - 2011-02-20

К.ЛАРИНА: Ну и мы начинаем программу «Дифирамб». Сегодня в нашей студии замечательный музыкант Денис Мацуев. Денис, приветствую вас, здравствуйте.

Д.МАЦУЕВ: Добрый день, Ксения.

К.ЛАРИНА: Напомню нашим слушателям, что мы в прямом эфире, поэтому все для вас работает – прежде всего это видеотрансляция на нашем сайте, на нашей страничке в интернете, так что можете подключиться, посмотреть на Дениса. Ну, и естественно задать ему вопросы напрямую, вопросы самые разные – не только о творчестве, можно и что-нибудь еще такое, социально-политическое, общественное. Мы очень любим – Денис знает. Наш номер телефона 363-36-59, и SMS, еще раз напомню, +7 985 970-45-45.

Если в студии музыкант, должна быть и музыка. И давайте мы послушаем композицию. Я так поняла, что это Рахманинов, у меня здесь написано?

Д.МАЦУЕВ: На рояле Рахманинова запись была сделана.

К.ЛАРИНА: Давайте послушаем, а потом начнем наш разговор.

(звучит музыка)

К.ЛАРИНА: Блестящее выступление, прямо, вот, мы тут и разговаривали, пока шла музыка. Но музыка, которая в тебе остается, безусловно. Но это тот самый случай, это популярная музыка. Потому что как, вот, первая реакция, которая возникла у ведущей, это старший сын, да? Это как, вот: «А, это песня из мультфильма «Ну, погоди!», да? (все смеются)

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно, точно.

К.ЛАРИНА: Электричка там: «По шпалам иду дорогой привычной».

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно точно.

К.ЛАРИНА: Здесь одно другое не уничтожает? Вот, мой тогда первый вопрос. Я имею в виду, некая популярность, которая дает участие этой музыки в каком-нибудь проекте типа кино, мультфильма, спектакля, там не знаю, открытия Олимпиады или открытия Чемпионата мира?

Д.МАЦУЕВ: Я считаю, что это все во благо, когда классическая музыка становится поп-музыкой в хорошем смысле этого слова, узнаваемой. Скажем, Третий концерт Рахманинова, который был в фильме «Шайн», все люди знают эту музыку теперь по этому фильму и идут не только меломаны, но и люди, которые видели этот фильм – они хотят услышать еще раз эту гениальную музыку. Я считаю, что это все правильно абсолютно. А вот эту прелюдию я записывал на его рояле, я жил в этом доме в Швейцарии в имении Сенар рахманиновском, где он жил в 30-е годы, записывал эту пластинку. Вы представляете, что для пианиста погрузиться в эту атмосферу рахманиновскую и играть на его рояле? Это рояль 1929 года, Стейнвей, специальный подарок американцев нашему великому композитору, который до сих пор в гениальном состоянии. Сейчас таких роялей просто не делают – он до сих пор звучит, как вы видите.

К.ЛАРИНА: Ну а что испытывает музыкант, когда садится за такой инструмент?

Д.МАЦУЕВ: Невозможно описать словами, что происходит. Вот, к каждому инструменту нужен подход, должно быть соединение, должно быть отношение каждой клавиши, должно быть какое-то время для того, чтобы приноровиться к нему. А когда ты сел за этот рояль, у меня руки сами начали играть. Я сначала без перерыва играл 5 часов просто в каком-то, знаете, таком замешательстве некоем. Потому что басы, знаете, они как будто с микрофонами, знаете, такие настоящие американские стейнвейские басы довоенные, потому что сейчас такие рояли, к сожалению, не делают. А верхний регистр – он просто поет по-настоящему. Невозможно описать словами.

К.ЛАРИНА: Для вас композиторы пишут? Лично для вас?

Д.МАЦУЕВ: Конечно.

К.ЛАРИНА: И как вы этот отбор производите? Я так понимаю, что поток таких произведений не иссякает?

Д.МАЦУЕВ: Ну, вы знаете, как известные, так и просто молодые композиторы, которые просто приносят. Конечно, невозможно все переварить, все попробовать, но я очень люблю играть современную музыку, тем более авторов, которые еще живы, которые могут написать что-то специально. И, конечно, их не так много настоящих. Мы если говорим о наших мэтрах, и Щедрин, конечно же, и Шпай, и Губайдуллина, и Пендерецкий, и многие-многие другие. Но и молодые, слава богу, есть.

Допустим, Лера Ауэрбах, девушка, которая в Америке суперпопулярна и суперисполняемая. У нас ее вообще никто не знает. Она из Ростова, ей за 30 где-то, она в Америку уехала, там занималась и училась. Ну, у нее замечательная музыка, ее нужно играть здесь. Я знаю, что был конкурс в YouTube, по-моему, композиторов совсем недавно у нас и собрали, благодаря современным технологиям, какие-то замечательные работы новых современных молодых композиторов, и есть результат. Вот надо их послушать обязательно и позвать на фестиваль «Крещендо», который у меня, у молодежной нашей боевой команды.

К.ЛАРИНА: Скажите, Денис, вот, уровень классической музыки России современной – он вас устраивает? Он на заслуженной ступени пребывает сегодня? Или это, все-таки, остается...

Д.МАЦУЕВ: Вы знаете, уровень-то есть. Но на каком уровне раскручиваемости, скажем так? Очень плохое слово, но, к сожалению, всегда его употребляю, потому что без этого невозможно. Потому что в любом случае во все времена когда спрашивают меня, что будет с классической музыкой через 20-40 лет, музыка Баха, Бетховена, Моцарта, Листа, Шопена, Рахманинова, Прокофьева, Шостаковича – она вечна, она всегда будет играться. Для этого нужны будут исполнители, как правило, талантливые исполнители. И их меньше не становится, поверьте – просто о них никто не знает.

К.ЛАРИНА: Ну, раскручиваемость, не раскручиваемость – скажем так, популяризация, есть такое слово.

Д.МАЦУЕВ: Именно.

К.ЛАРИНА: Я просто почему об этом спрашиваю?..

Д.МАЦУЕВ: Многие к этому слову относятся не очень хорошо, именно популяризация.

К.ЛАРИНА: Ну подождите. У нас при советской власти этому было посвящено очень мощное внимание.

Д.МАЦУЕВ: Отдельная пропаганда была практически.

К.ЛАРИНА: Конечно. Потому что мы можем там иронизировать по поводу поездок классических музыкантов в колхозы и очень смешно рассказывать Ростропович.

Д.МАЦУЕВ: С баяном, да. «Мужик, стой, подожди. Уйди, дай баян послушать».

К.ЛАРИНА: Да. (смеется) Но тем не менее, может быть, в этом был какой-то смысл?

Д.МАЦУЕВ: Безусловно.

К.ЛАРИНА: Есть, да?

Д.МАЦУЕВ: В советские времена были замечательные... Когда, во-первых, система распределения после Консерватории. Люди хотя бы оставались в своей работе, а не завязывали, не уходили в рестораны и в переходы. Вы знаете, знаменитая скрипачка, по-моему, это Дора Шварцберг, которая преподает в Вене, чуть ли не заставляет своих учеников играть в переходе, чтобы у них такая была концертная практика, хотя бы они перед кем-нибудь. Вы можете представить, до какого ужаса доходит это все?

И, конечно же, раньше были замечательные вещи. Конечно, было связано с политикой многое. Но, в общем-то, если мы говорим о конкурсе Чайковского, скажем, вот, в 1958 году, когда Никита Сергеевич лично вручал Клиберну премию, конечно, вот такие вмешательства – это были на благо и классической музыки, и конкурсу Чайковского в том числе. Потому что этим решением он поднял планку на такую высоту... Потому что и Клиберн гениально играл. Ну и, конечно же, политика в этом присутствовала.

К.ЛАРИНА: Да, я читала тоже в вашем интервью – вы там вспоминаете эту байку, или это на самом деле так, что когда уточнил Хрущев: «Он, действительно, хорошо играет?» Ну, вот, в этом простодушии есть, кстати, очень точные какие-то вещи, правильные. Хотя, с другой стороны, мы знаем, как Иосиф Виссарионович активно вмешивался в искусство.

Д.МАЦУЕВ: В киноиндустрию очень сильно.

К.ЛАРИНА: И в кино, и в театр, да. Вот, до музыки, по-моему, он так и не добрался.

Д.МАЦУЕВ: Ну как?

К.ЛАРИНА: Добрался?

Д.МАЦУЕВ: А это знаменитое постановление, когда сумбур вместо музыки.

К.ЛАРИНА: Да, это про Шостаковича, да. Ну, раз уж мы заговорили про конкурс Чайковского, то грех не вспомнить, что Денис Мацуев впервые принимает участие как член жюри уже конкурса Чайковского. Сейчас идут отборочные туры. Ваши ощущения какие?

Д.МАЦУЕВ: Ой, вот, через буквально 40 минут я иду на последние 25 человек мы отслушиваем. Мы уже отслушали 60. Очень сложно, честно вам скажу, потому что только что сам был там и тем более видеозапись этого. Очень много уходит настоящего.

К.ЛАРИНА: То есть они присылают?

Д.МАЦУЕВ: Это видеозаписи, да. Отбор по видео. В общем-то, тоже есть в этом своя прелесть. Но с другой стороны, конечно, многое уходит и никто не знает, что с ними будет в июне-месяце, которые пройдут, что будет с их состоянием, что будет с магнитными бурями, с погодой, ураганом, нервным состоянием. Это все очень настолько субъективно. Но могу сказать, что конкурс должен получиться таким, в общем-то, прорывным. Потому что вы знаете, на каком уровне восприятия был конкурс Чайковского последние 20 лет. Когда я победил в 1998 году, от конкурса Чайковского у меня не было ни одного концерта. То есть я сам эти 12 лет просто грыз, в хорошем смысле слова, землю.

К.ЛАРИНА: А чем это объясняется?

Д.МАЦУЕВ: Это объясняется тем, что, ну, во-первых, 90-е годы, никто вообще за этим не следил и доходило до маразма, что за неоплату какого-то взноса в год, чуть ли не 200-300 долларов конкурс Чайковского исключили из ассоциации международных конкурсов.

К.ЛАРИНА: Позор какой.

Д.МАЦУЕВ: Это был ужас, конечно. Но тем не менее, все равно, после того когда я победил, когда я ездил по всем странам, публика приходила, конечно, не на Дениса Мацуева, а на победителя конкурса Чайковского.

К.ЛАРИНА: То есть это бренд.

Д.МАЦУЕВ: Этот бренд еще играл и играет, слава богу. Но сейчас, вот, в общем, за это дело взялся Валерий Абисалович Гергиев, который возглавил оргкомитет и дал гарантии, что лауреатам будут предоставлены уникальные возможности после этого конкурса, а именно дебюты в самых знаменитых залах мира с ведущими оркестрами, записывающими фирмами. Если бы у меня был такой карт-бланш... Понимаете, я по-хорошему завидую этим лауреатам, которые победят в июне-месяце. Главное, чтобы они не сорвались, а дошли до конца.

К.ЛАРИНА: А как, вот, выбирать?

Д.МАЦУЕВ: Это ужасно. Вы знаете, я не знаю. Я впервые в жизни в жюри, я не знаю. Я советуюсь, я ставлю себя на их место. Ну, вы знаете, безусловно, есть в целом средний уровень, конечно же. Потому что талантов много никогда не бывает – это на всех конкурсах было, конечно. Когда талант, индивидуальность, это сразу какая-то харизма мгновенно бросается в глаза. Он заставляет себя слушать – это первый для меня критерий. Потому что может красиво звучать, может быть, у него блестящая техника. Но он не интересен становится через минуту. А, вот, люди, которые притягивают, и мы не хотим останавливаться, потому что мы не можем от начала и до конца слушать каждого участника. Мы иногда останавливаем. Дальше, там, какое-нибудь другое произведение.

К.ЛАРИНА: Слушайте, для меня это открытие. То есть вы, профессиональный музыкант прежде всего все равно судите по... Какой-то талант артистический, прежде всего, харизма, талант.

Д.МАЦУЕВ: Талант, чтобы он действовал на любого человека. Я думаю, что это всегда видно и всегда проявляется. Вот, мы позавчера слушали одного человека. Мы не можем говорить, кто это пока, но мы его слушали, вот, завороженные 15 минут. Вот, просто нон-стоп.

К.ЛАРИНА: А вы вундеркинд?

Д.МАЦУЕВ: Ну, я считался вундеркиндом, но я, в общем-то, разрушил это слово. Потому что я был нормальным ребенком во всех отношениях.

К.ЛАРИНА: Потому что вундеркинды особый какой-то вызывают ужас и жалость. И редко когда это становится удачной судьбой творческой.

Д.МАЦУЕВ: Вообще, я боюсь слова «вундеркинд», потому что, как правило, когда они достигают 16-летнего возраста, 90% из них исчезают с горизонта. В этом разные есть причины. В первую очередь не только родители, педагоги, которые внедряют им, внушают с детства, что они чуть ли не уже звезды и начинают их эксплуатировать. Здесь, наверное, скорее другое. Здесь скорее, что вот так вот сложились звезды, что их пик, раскрытие его таланта было в детском возрасте.

К.ЛАРИНА: А наоборот – спрошу, такой вопрос вам задам – а существует пенсионный возраст у музыкантов? Вообще, бывает, когда все кончается?

Д.МАЦУЕВ: Вы знаете, это может закончиться и в 25 лет. Бывает и в 30, а бывает расцвет в 60 и в 70 лет, как у Горовица или Питерсона, скажем, которые делали, на мой взгляд, самые гениальные записи, играли свои гениальные концерты – за 50 им было уже. А бывает, в 30 лет уже...

Это может быть даже не сказаться на технике, а, вот, именно что у него наступает какая-то внутренняя пустота, ему нечего сказать на сцене. И это самое важное. На самом деле, совпадение его душевного, технического и, в общем-то, художественного внутреннего состояния – здесь, на самом деле, от возраста мало что зависит. Может быть, Горовицем и Рубинштейном, которые умирают на сцене в 90 лет. А бывает и в 20 лет уже все.

К.ЛАРИНА: Ну что? Мы сейчас новости слушаем, потом продолжим наш разговор уже с вашим участием, дорогие друзья. Напомню, что сегодня у нас в гостях, в студии «Эха Москвы» Денис Мацуев.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: И специально для Ксении Николаевны, которая так страдает, поскольку пропустила начало программы, но услышала знакомую музыку. В начале программы Денис Мацуев исполнял Рахманинова. Как называется, еще раз?

Д.МАЦУЕВ: Прелюдия Соль минор.

К.ЛАРИНА: Вот. Спасибо. Ксения Николаевна, специально для вас передаем. И в конце передачи тоже Рахманинова послушаем. И опять я вспомнила из советского фильма «Весна на Заречной улице». Вы помните такой фильм?

Д.МАЦУЕВ: Конечно.

К.ЛАРИНА: Когда Николай Рыбников приходит к учительнице домой, а она в это время включает радио и говорит: «Подождите, пожалуйста, секундочку». И там говорится, что «по заявкам нашей слушательницы, учительницы Марьи Ивановны Петровой мы передаем» - там Чайковского, по-моему, она слушала.

Д.МАЦУЕВ: Концерт Чайковского, да-да-да.

К.ЛАРИНА: Концерт Чайковского. Вот к вопросу о популяризации.

Д.МАЦУЕВ: Да, но Ван Клиберн после конкурса Чайковского стал просто национальным героем, и люди в колхозах слушали первый концерт Чайковского, второй концерт Рахманинова.

К.ЛАРИНА: Ну, давайте я перейду к вопросам, тем более вопросы здесь самые разнообразные. Ну, вот, например, на SMS пришел вопрос: «Денис, я слышала, что Рахманинов был запрещен к исполнению в Советском Союзе. Чем это объясняли?» - спрашивает Анна.

Д.МАЦУЕВ: Ну, это было первое время после революции.

К.ЛАРИНА: Потому что он эмигрировал.

Д.МАЦУЕВ: Да, когда он уехал, конечно, со слезами на глазах. Потому что он очень ностальгировал, страшно ностальгировал и, в общем-то, в Люцерне приобрел имение, потому что оно ему напоминало Россию. Он помогал в военные годы нашей армии, присылал отчисления от своих гонораров безумных по тому времени американских. Поэтому одно время он был запрещен, но потом его стали, конечно... Без Рахманинова невозможно было, потому что это был гений.

К.ЛАРИНА: Ну, понятно, здесь, понимая логику власти, можно было понять, что человек – предатель Родины, изменник и, до свидания, без вас обойдемся. И таких тьмы и тьмы, и тьмы, миллионы таких людей в разных видах искусства, литературы. Но вот тот другой случай, когда музыку запрещают, потому что музыка не нравится. Вот, чем это объяснить? У музыки нет текстов крамольных, нет призывов к свержению строя. Почему она вызывает такой страх у авторитарных режимов? Объясните, пожалуйста. У вас есть объяснение этому феномену? Вот, мы с вами вспоминали Шостаковича, да?

Д.МАЦУЕВ: Да. Ну, скажем, простой пример. У Прокофьева есть здравница, восхваляющая Сталина. Текст, конечно, там соответствующий, но музыка гениальная абсолютно. И совсем недавно ее только исполнил Рождественский Геннадий Николаевич в Москве. Нужно ли ее исполнять, нужно ли со всем текстом, я не знаю, нужно ли это исполнять, но музыка должна звучать, потому что это гениальная музыка. То, что писали по заказу в советское время, конечно, вы можете себе представить, что это были за времена. Но при правлении Тихона Николаевича Хренникова, который был назначен лично Сталиным в 30-е годы, в общем-то, ни одного композитора не посадили. И это говорит о многом.

К.ЛАРИНА: Но очень многих не играли, не исполняли.

Д.МАЦУЕВ: Ну, понятно, были и вот эти ужасные постановления, статьи и так далее, были многие в забвении, конечно же. Но то, что не посадили, это тоже о многом говорит, безусловно.

К.ЛАРИНА: А почему такая ненависть обычно тоже бывает во власти к современному искусству, будь то абстракционисты, которых, как мы знаем, называл Хрущев, или музыка авангардная. Ну, вот, давайте назовем – там, Софья Губайдуллина, Эдисон Денисов, Шнитке. Это люди, которые, по сути, были прокляты советским режимом, то есть они не имели возможности исполняться. Почему?

Д.МАЦУЕВ: Вы знаете, ну, может быть, они не подходили советской власти? Там ничего советского не было в той музыке.

К.ЛАРИНА: То есть, есть какая-то музыка соцреализма, да?

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно. Там ничего политического и не было. Хотя, скажем, и Стравинский игрался, хотя он тоже уехал, а потом приехал в 60-е годы сам, дирижировал свои произведения, в общем-то, официально признав его. Это можно бесконечно об этом говорить. Но то, что, скажем, модерновая современная авангардная музыка себя изжила – это факт. Я думаю, что сейчас мало наберется народу. Безусловно, есть огромный пласт любителей этого направления, но с другой стороны, мода на это, к сожалению, прошла. Это мне и Щедрин об этом говорил сейчас, и Пендерецкий, который пришел к мелодии, вернулся. От тональной музыки, авангардной он повернулся, все-таки, к мелодии, которая...

Я тоже убежден, что публика, которая приходит на концерты, она должна запомнить хотя бы одну мелодию, когда уходит после концерта. Это мое мнение.

К.ЛАРИНА: Нет, ну есть поклонники и авангардного искусства, так называемой музыки сложной.

Д.МАЦУЕВ: Конечно.

К.ЛАРИНА: Тут понятно, что никаких запретов быть не может.

Д.МАЦУЕВ: Конечно.

К.ЛАРИНА: Вы входите в президентский совет по культуре. Я вот во время перерыва спросила вас, как часто вы там собираетесь. Прекрасно понимаю, что последнее, что интересует любую власть – это все, что связано с культурой. Но тем не менее, мне кажется, если мы говорим сегодня о музыке, одна из главных проблем, которая сегодня существует в нашей стране, это угроза армии, которая висит над каждым музыкантом мужского пола. И мы с вами знаем случаи, когда люди буквально скрывались не то, что там на территории РФ, а уезжали за границу только потому, что человек не может спокойно пройти по улице. И мы помним историю и с Кисиным, когда он даже не смог приехать Триумф получать. Я знаю сейчас, у меня есть мой тоже знакомый, замечательный виолончелист Сережа Антонов – может быть, вы слышали это имя. Великолепный музыкант. Он не может приехать даже концерты дать, потому что он боится, что его остановит патруль на улице и его заберут в армию. Сколько может это продолжаться, Денис?

Д.МАЦУЕВ: Да, вы знаете, это не только о сегодняшнем дне мы можем говорить. Знаменитый пианист, блистательный пианист, мой друг Вадим Руденко, тоже лауреат многих конкурсов, и Чайковского в том числе, при поступлении в консерваторию его забрали и он пошел в десантные войска. Он, вообще, мощный парень такой. И когда он прослужил там 3 года, он пришел, вернулся домой и через 1,5 месяца стал лауреатом конкурса Королевы Елизаветы в Брюсселе. Ну, это удивительный случай.

К.ЛАРИНА: Так сохранить себя еще.

Д.МАЦУЕВ: Один из миллиона, может быть. Безусловно, это огромная проблема, это проблема, которую нужно обсуждать постоянно. И косить всех балалаечников, как кто-то сказал (я не помню кто)...

К.ЛАРИНА: Министр обороны тогдашний.

Д.МАЦУЕВ: ...под одну гребенку – безусловно, это огромная проблема. Безусловно, зачем тогда нужно учить их, если через 2 года от них ничего не останется? Это отдельное обсуждение. Конечно же, если мы скажем «суперталантов не брать», кто будет определять, кто суперталант, а кто просто талант?

К.ЛАРИНА: Конечно-конечно. Ну, вот, ваши предложения? Допустим. Хорошо, мы имеем, что имеем, у нас армия по призыву. Когда она станет профессиональной, не знает никто. Сегодня мы имеем службу сроком в год, да? Вот, что делать? Как бы вы эту проблему предложили решить? Вообще отказаться, не призывать выпускников творческих вузов никогда?

Д.МАЦУЕВ: Вы знаете, не только я один предлагал это, но и многие раньше говорили. Конечно же, не стоит трогать классических музыкантов, на мой взгляд. С другой стороны, если мы сделаем, государство сделает какой-то определенный закон, но под него подстроятся и сразу мгновенно другие. Я понимаю некоторых, что мы вообще можем потерять целый пласт людей, которые, по идее, должны идти в армию. Но я не силен ни в административной...

К.ЛАРИНА: Нет, это не должно вообще вас волновать.

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно. Но, вот, я за то, чтобы музыканты, которые поступают в консерваторию (я знаю, что были и такие прецеденты), их просто забирали из Консерватории. Этого быть не должно – это мое мнение и я думаю, что меня многие поддержат.

К.ЛАРИНА: Почему уезжают наши музыканты? Вот еще причина помимо угрозы службы в армии. Есть же еще, наверное, ряд причин?

Д.МАЦУЕВ: Вы знаете, во-первых, условий нету никаких. Во-вторых, музыканты, которые не видят здесь будущего абсолютно никакого. С другой стороны, у нас сейчас в России есть гораздо больше возможности заявить о себе, нежели в Германии, Франции или Англии. Я уже рассказал вам про Вену, где педагог заставляет своих музыкантов играть в переходе. С другой стороны, это было во все времена. Невостребованность в нашем цехе – это абсолютно нормальная история, это трагедия нашей профессии. Точных рецептов к достижению успеха, чтобы стать знаменитым, концертируя, играя много концертов, нету. Есть международные конкурсы, есть прослушивания у дирижеров, у импресарио и так далее. Но определенного точного вам рецепта я вам не скажу, потому что я сам не знаю как быть. Во-первых, просто в первую очередь, я считаю, удача, потом уже талант, работоспособность и так далее.

К.ЛАРИНА: Но почему там звезды русские нужны? И они же там позиционируются, извините, Денис, как я понимаю, все-таки, как звезды русской пианистической школы.

Д.МАЦУЕВ: Да.

К.ЛАРИНА: Если мы говорим о фортепиано, да?

Д.МАЦУЕВ: Когда мы говорим вообще о русской исполнительской знаменитой нашей школе, безусловно, она была лучшей в мире, конечно же. Сейчас она стала одной из, потому что все раскрылось, границы раскрылись и здесь можно сравнить со спортом. Когда мы смотрим фигурное катание, грубо говоря, мы видим, что китайцы, японцы, американцы имеют русских тренеров. То же самое когда посмотрите любой конкурс международный – те же китайцы, итальянцы, американцы имеют русских педагогов. И, вот, в этом, я считаю, основная проблема. Потому что исполнительство – да, это очень важно. Но педагогическая школа – она не менее выдающаяся, чем сама исполнительская школа. Мы должны сохранить наших педагогов, чтобы они не уезжали в Китай, где платят в 5, в 6 раз дороже.

Да, сейчас в школах стало легче. Но опять мы приходим к этому вопросу, опять об образовании. Когда я слышал, что хотят вообще чуть ли не упразднить это все. Вот об этом можно трубить и кричать во всех колокола, что, якобы, ребенок в 12 лет только должен решать, музыкант или балетный, где к этому времени уже поздно все будет – мы потеряем все к чертовой матери. Это огромная проблема.

А то, что уезжают, это не совсем так. На самом деле, многие возвращаются.

К.ЛАРИНА: Ну, они возвращаются, когда они уже чего-то достигли.

Д.МАЦУЕВ: Когда они там стали знаменитыми, да.

К.ЛАРИНА: Конечно-конечно.

Д.МАЦУЕВ: Ну, многие уехали в 90-е годы, все-таки. В основном, пласт моего поколения – они все уехали в 90-е годы, и там стали знамениты, и теперь приезжают сюда.

К.ЛАРИНА: Но система-то не изменилась, по сути. Я тоже говорю как очевидец, поскольку имела отношение к музыкальной школе. Меня поражает, что сегодня без спонсоров семейных родители ничего не могут сделать. Даже если там будет гениальный ребенок, он все равно должен сам. Они оплачивают (это я говорю слушателям, которые, может быть, не в курсе), оплачивают сами поездки на фестивали, участие в конкурсах, билеты, гостиницы. Это же невозможные деньги. Для того чтобы воспитать музыканта, если родители решили, что их ребенок талантлив и нашли этому подтверждение, то нужно все забыть и только работать на эту музыкальную школу.

Вот у меня к вам поэтому вопрос в связи с этим такой. А как эта проблема решается за рубежами, в Европе, в Америке? Вот там? Есть какая-то система грантов или чего-то?

Д.МАЦУЕВ: Да, есть система грантов, есть специальные стипендии, scholarship в Америке или в Европе, стипендия, на которую ты сам волен выбирать, что тебе делать – либо тебе жить в хорошей квартире, либо тебе жить в плохом общежитии, либо сохранить деньги на то, чтобы послать взнос на международный конкурс.

С другой стороны, здесь тоже у нас есть некие фонды, и в том числе и «Новые имена», и в том числе фестиваль «Крещендо», который помогает этому. И очень много случаев, мы посылаем на конкурс. И я и на совете по культуре много об этом говорил. Но, безусловно, надо больше об этом думать. Конечно же, у нас многие просто не способны поехать. Потому что международный конкурс – это самая главная возможность заявить о себе, как ни крути. Их 160 в год, но основные и все равно не так много – 10-15. И здесь нужна спонсорская поддержка, может быть, какие-то гранты отдельные для молодых. Я знаю, уже зреет это постановление тоже.

К.ЛАРИНА: Так, давайте я к вопросам перейду, а то у нас времени остается не так много. «Денис, спасибо за концерт в Астане, - пишет нам студентка из Караганды, из Казахстана, - это было прекрасно. Такой колоссальный поток энергии, я была под огромным впечатлением. А еще хочется спросить. Человек искусства должен ли заниматься политикой? Имеет ли право подписывать письма за или против? Спасибо. Алтын».

Д.МАЦУЕВ: Спасибо, во-первых, за теплые слова. Но когда мне приносят какие-то письма на подпись, я, конечно же, в последнее время начинаю очень скрупулезно читать, о чем меня просят. Потому что я подписал очень много бумаг раньше, просто не разбираясь, что это такое.

К.ЛАРИНА: Нет, Алтын имеет в виду не письма, какие-нибудь просьбы, а именно какие-то коллективные воззвания.

Д.МАЦУЕВ: Да-да-да, политические. Должен ли музыкант вообще ввязываться в политику? Не знаю. Сложный вопрос. На мой взгляд, в России сейчас последнее время и, думаю, что в ближайшее время тоже есть возможность, чтобы что-то изменить в лучшую сторону, если у тебя есть возможность о чем-то говорить где-то, на любом уровне власти. Я думаю, что это пойдет только на пользу. Безусловно, то, что касается политики вообще вне культуры, я человек в этом отношении аполитичен.

К.ЛАРИНА: Нет, ну вот мы с вами проговорили как минимум там 2 какие-то проблемные темы, которые, безусловно, относятся к вашему ведомству.

Д.МАЦУЕВ: Да, конечно.

К.ЛАРИНА: И если здесь от вас что-то зависит, от вашего слова, я думаю, что вполне да. Ну, здесь есть тоже про ноты протеста, очень много таких вопросов. «Считаете ли вы нужным принимать участие в политической жизни страны людям искусства, в частности, музыкантам?» А вы, вообще, член партии какой-нибудь? «Единой России», там?

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно нет, абсолютно.

К.ЛАРИНА: А то мало ли. Нет? Ничего?

Д.МАЦУЕВ: Вы знаете, мне бы на сон время оставить при моих 160 концертах в год.

К.ЛАРИНА: Так. «Уважаемый Денис, расскажите, пожалуйста, как и когда вы приобщились к джазу? И кто из джазовых пианистов вам близок? Считаете ли вы недостатком российской системы детского музыкального образования, что в ней не уделяется внимания джазу в целом и развитию навыков импровизации в частности?» Такой, профессиональный вопрос.

Д.МАЦУЕВ: Да, очень хороший. Вы знаете, ну, на самом деле, если говорить простыми словами, джазу научить очень сложно. Должны быть какие-то начальные навыки, но все равно это твое собственное увлечение. Потому что все джазмены, в общем-то, они джазу нигде не учились. Это внутреннее состояние человека, на самом деле. Ты можешь это чувствовать, можешь импровизировать, можешь не импровизировать, но ты должен быть джазовым человеком для этого, ты должен свинговать, ты должен понимать... В общем, очень сложно словами передать чувство импровизации именно, полета такого некоторого. Помните, как «Мы из джаза»? Полет твоей души – А, ну так бы сразу и сказал.

К.ЛАРИНА: (смеется) Да. А у вас это врожденное, это чувство?

Д.МАЦУЕВ: Вы знаете, я никогда не назову себя джазменом. У меня папа замечательно импровизирует, всегда с детства я слушал джазовые великие изменения и Питерсона, и Брубека, Гарнера и многих-многих других. После этого я и исполнял немножко на бис, и играл и с Георгием Гараняном, царство ему небесное, и с Бобби Макферрином, и многими-многими другими джазовыми музыкантами. Но это, скорее, знаете, такой знак признания того, что классический музыкант пытается играть джаз. Но джаз мне очень сильно помог в этой жизни, я имею в виду импровизацию, интерпретацию в классической музыке. Да и вообще просто в жизни импровизация – она помогает.

К.ЛАРИНА: Дальше поехали. «Уважаемый Денис, читал и знаю ваше отношение к так называемой попсе. Как вы думаете, почему безвкусица так популяризируется и кому это выгодно? Ведь, истинная музыка, театр и другие виды настоящего искусства не только обогащают, но и раскрывают глаза. Спасибо за ответ».

Д.МАЦУЕВ: Мне так безумно немножко надоело об этом говорить, потому что я понимаю вашу тревогу, но, к счастью, все-таки, есть интернет и есть люди, которые могут слушать то, что им захочется, и не влезать в это логово шоу-бизнеса, которое, в основном, зарабатывает деньги. Слава богу, у нас есть сейчас выбор, и интернет в этом отношении огромный-огромный помощник.

К.ЛАРИНА: «Два легких вопроса, я надеюсь, – пишет нам наш слушатель из Одессы. – Валерий Георгиевич на месте главного – на своем месте? Только по совокупности, не по одному сумасшедшему четверговому вечеру?» Это я не очень поняла этот вопрос.

Д.МАЦУЕВ: Уау. (смеется)

К.ЛАРИНА: «Какую литературу вы предпочитаете и какие любимые авторы, отдельно поэтов, если можно. Никак не получается попасть на ваш концерт в Одессе».

Д.МАЦУЕВ: Да, странно. За последние полгода я там 2 раза был. Обожаю этот город и обожаю тех людей, которых подарил этот город миру, действительно, выдающийся город.

К.ЛАРИНА: Валерий Гергиев, может быть? Я не понимаю, кто это Валерий Георгиевич?

Д.МАЦУЕВ: Валерий Гергиев – я знаю такого. (смеется)

К.ЛАРИНА: Ну? На месте главного – вот, он на своем месте? – спрашивает наш слушатель. Я так понимаю этот вопрос. Я думаю, что да.

Д.МАЦУЕВ: Очень странный вопрос.

К.ЛАРИНА: Да-да-да.

Д.МАЦУЕВ: Валерий Гергиев более чем на своем месте.

К.ЛАРИНА: Ну ладно. Это я прочитала до кучи – бог с ними. «У психологов есть такая теория, - это из Риги уже вопрос, - что к джазу тянутся люди с неуравновешенной психикой».

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно с этим согласен.

К.ЛАРИНА: «Я считаю, что это как раз характеризует людей творческих. А как вы к этому относитесь?» (все смеются)

Д.МАЦУЕВ: Вы знаете, много просто сумасшедших людей, которые играли джаз. Но никто не обращал внимания на их сумасшествие, потому что они были гениальными музыкантами. Да и не только в джазе это, на самом деле. У классиков, поверьте мне, тоже есть не вполне нормальные товарищи.

К.ЛАРИНА: Это вопрос, что есть норма.

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно.

К.ЛАРИНА: «Денис, как вы думаете, есть ли возможность возродить гастроли ведущих российских музыкантов по провинции? – этот вопрос из Томска пришел. – Или эта традиция ушла безвозвратно из-за дороговизны организации гастролей и низких доходов людей? Я живу в Томске, и у нас уже почти много лет никто не выступает».

Д.МАЦУЕВ: Ну что вы? Я, наоборот, это возрождаю. И не только я, но и многие другие. И оркестры ездят по стране, и фестивали, такие мини-фестивали в разных городах. Вот, до Томска я обязательно доеду – я обещаю. Я был там лет 10 назад, это правда. Как-то не получалось тогда. Хотя, рядом и Красноярск, и Новосибирск, и Кемерово. Всегда рядом там бываю. У меня закон: я в год обязательно до 40-45 концертов играю в России. Это и волжский тур мой июньский, и сейчас будет Дальний Восток. Вот, после долгого перерыва я там не был и поеду сейчас – и Чита, и Улан-Удэ, и Хабаровск, и Камчатка будет.

Я вспоминаю свой приезд, когда я был в 1994 году, еще Козина застал, Вадима Козина, нашего знаменитого певца. Поэтому наоборот, я вам скажу, просто, действительно, Томску как-то не повезло – я знаю, что какие-то там проблемы у них были с филармонией. С оркестром у них все благополучно. Я думаю, что это дело временное и я помню ту замечательную публику, и обязательно к вам доедем.

К.ЛАРИНА: У вас не было искушения уехать в те самые 90-е годы?

Д.МАЦУЕВ: У меня никогда не было искушения уехать в 90-е годы, потому что я обожал спать в своей постели.

К.ЛАРИНА: Это вы говорили, это я знаю.

Д.МАЦУЕВ: Да, говорил. Но я всегда об этом говорю, потому что я...

К.ЛАРИНА: То есть вообще на эту тему не рассуждали?

Д.МАЦУЕВ: Ни разу! У меня были возможность уехать и паспорт сделать. У меня до сих пор никакого паспорта нет – у меня русский паспорт один. И у меня мурашки, когда я приземляюсь в Шереметьево или в Домодедово.

К.ЛАРИНА: Вы патриот.

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно. Это без дураков. Я честно говорю.

К.ЛАРИНА: А что вам мешает существовать вдали от Родины? Что? Музыка – она везде музыка, в конце концов.

Д.МАЦУЕВ: Абсолютно. Нет, я обожаю там играть, я люблю любую публику в мире. Но не знаю. Больше одного-двух месяцев я не могу находиться – я хочу домой. Ничего с этим не могу поделать.

К.ЛАРИНА: А есть ли географические какие-то места в мире, которые вас также тянут как и Родина, как Россия, где вам комфортно?

Д.МАЦУЕВ: Безусловно. Они меняются, они связаны с моими какими-то жизненными моментами, безусловно. Не просто магнетизм какого-то одного и того же места, безусловно. Но и какие-то личные переживания или концерты, которые запоминаются. Они остаются в памяти и хочется туда возвратиться, и в Люцерн, и в Мадрид, и в Вальядолид, как недавно абсолютно я играл с знаменитым оркестром «Маджо Музыкале», который приезжает в мой абонемент, кстати говоря, и вместе с фестивалем Ростроповича мы будем делать концерт в Москве 4 апреля. Зубин Мета – знаменитый дирижер, с которым мы играли сейчас много в последнее время. Флорентийский оркестр. Пришла королева София на наш концерт. Удивительный маленький город с потрясающим залом. Это огромная проблема, кстати говоря, нашей страны – у нас негде играть.

К.ЛАРИНА: Залов нет.

Д.МАЦУЕВ: В Испании за последние 15 лет построили больше 20 гениальных современных залов с потрясающей акустикой. Это огромная проблема. Королева София, кстати, была и сама, надо сказать, попросилась в Иркутск, на Байкал. Она говорит: «Давно мечтала там быть». И Зубин Мета тоже приедет. Надеюсь, что на фестиваль звезд на Байкале приедет королева Испании и Зубин Мета в ближайшее время. (смеется)

К.ЛАРИНА: Ну вот тогда еще вам одно предложение внести тоже на совете по культуре.

Д.МАЦУЕВ: Залы?

К.ЛАРИНА: Все-таки, не ограничиваться спортивными сооружениями, да?

Д.МАЦУЕВ: Конечно. Я об этом все время говорю и не только я. Это огромная проблема. У нас ДК. У нас каждая филармония – это бывший дом культуры без акустики, без специального помещения для рояля, где даже если новый инструмент присылается, через несколько лет его можно выбрасывать на помойку, потому что нету содержания, нету настройщиков новых. И, конечно, нету залов с нормальной акустикой. У нас исключение – это, опять же, Валерий Гергиев, который находится на своем месте в Мариинском театре и построил за 12 месяцев гениальный новый зал. Акустик Toyota – это не реклама, это имя его – построил больше 80 залов по всему миру. Почему нельзя сделать 10 залов у нас?

К.ЛАРИНА: У нас в Москве даже их нет.

Д.МАЦУЕВ: Ну, в Москве, вы знаете, закрылся большой зал Консерватории, остался зал Чайковского и все. Дом музыки, в котором, в общем-то, не очень хорошо играть, в большом зале.

К.ЛАРИНА: Мы должны уже заканчивать, Денис. Хотелось хотя бы минуты 3-4 послушать Рахманинова еще в конце нашей сегодняшней программы. Напомню, что нашим гостем сегодня был Денис Мацуев, патриот, русский человек. Спасибо вам, Денис, удачи.

Д.МАЦУЕВ: Спасибо, Ксения. До свидания.

(звучит музыка)