Авдотья Смирнова - Дифирамб - 2010-12-26

К.ЛАРИНА: В ужасе закрывает свое прекрасное лицо Авдотья Смирнова, поскольку она не предполагала, что, наконец, дожила до этого момента, когда ее позовут в программу «Дифирамб». Дуня, привет.

А.СМИРНОВА: Здрасьте. Да уж.

К.ЛАРИНА: Итак, действительно, Автодья Смирнова здесь в нашей студии, она не только по радио, но и на экране нашего сайта.

А.СМИРНОВА: Ой.

К.ЛАРИНА: Да, это ты здесь. У нас ведется прямая трансляция, так что подключайтесь, пожалуйста, заходите на сайт и на программу «Дифирамб» - там вы все и увидите. Напомню еще раз SMS +7 985 970-45-45, телефон прямого эфира – 363-36-59. И, наконец-то, с Дуней можно поговорить о ней. Не обсуждать какие-нибудь глобальные проблемы мира, а поговорить о творческом пути. Ну, я бы начала, вот, как бы, с последних событий, поскольку известно, что Авдотья сейчас заканчивает кино новое. Оно даже есть уже в фильмографии твоей, в Википедии написано: «2011 год, «Два дня». Типа уже готово.

А.СМИРНОВА: Нет, оно совершенно еще не готово. И выйти, я так понимаю, оно должно к лету. Продюсеры предполагают прокат летом. Действительно, рабочее его название «Два дня», пока ничего лучше не придумалось. Я понимаю всю катастрофичность этого названия. Но, вот, пока оно называется вот так.

К.ЛАРИНА: Ну а что это такое? Расскажи немножечко. Это что-то такое, необычное для тебя?

А.СМИРНОВА: Это, ну, как сказать? Я вдруг поняла, мы сейчас с моим режиссером монтажа Юлией Баталовой монтируем картину, и я, вот, вчера сформулировала, что совершенно как Виктор Степанович Черномырдин говорил, что «что ж, мы какую партию ни начнем строить, у нас все КПСС получается», вот у меня, что бы я ни начала снимать, все равно получается мелодрама в итоге. Хотя, на самом деле, это романтическая комедия, как предполагал сценарий. Я вместе с моим соавтором, замечательным сценаристом Аней Пармас, мы его писали совершенно не для меня – для другого режиссера, для Сергея Урсуляка, как бы, по заказу его и студии ЦПШ. Но потом у Сергея, наконец, начался проект, которого он очень ждал.

К.ЛАРИНА: «Жизнь и судьба» Гроссмана.

А.СМИРНОВА: Да, Гроссмана, которого он ждал, по-моему, года два или три, и естественно, как только продюсеры выразили ему поддержку, он побежал туда и я совершенно прекрасно его понимаю, и очень рада за него. И сценарий как-то так подвис в ЦПШ. И потом Рубен Дишдишян, глава студии «Централ Партнершип» предложил делать его мне. И, вот, я пустилась в это плаванье при том, что я совершенно не планировала это делать – там был довольно такой, жанровый сценарий, нам было очень интересно с Пармас его писать. Ну и вот как бы...

К.ЛАРИНА: Ну, про что это получилось-то?

А.СМИРНОВА: Это любовная история, главные роли там исполняют Ксения Раппопорт и Федя Бондарчук. И это история встречи двух людей совершенно разного мира, потому что он – крупный федеральный чиновник, а она – музейный работник в провинциальном музее-усадьбе. И, вот, как бы, тот раскосец, который есть между людьми власти и интеллигенцией, как бы, задает, во всяком случае поначалу, формат их отношений.

К.ЛАРИНА: Слушай, а, вот, был такой советский фильм, сейчас вспоминаю, по-моему играет там Тихонов Вячеслав и Любовь Полищук. Помнишь? Не помнишь?

А.СМИРНОВА: Нет.

К.ЛАРИНА: Как же он называется? Ну, наши слушатели все помнят, напомните нам, пожалуйста, дорогие друзья. Он – крупный партийный чиновник тогда или хозяйственник в советской власти, в самых высших эшелонах, а она работает на курорте кем-то. Они там познакомились. И там просто очень похожее на то, про что ты говоришь, вот этот разрыв между человеком и человеком из другого совершенно мира. Насколько он страшен. Там он ей показывает дело ее отца, который был расстрелян, и потом она там находит его подпись – он его и подписывал. И у них там очень долгий разговор происходит на эту тему, что, вот, типа, там время такое было. Как же он называется? Не помню этот фильм.

А.СМИРНОВА: Нет, я его не видела, но то, что ты описываешь, это, как бы, драма должна быть.

К.ЛАРИНА: Да-да-да.

А.СМИРНОВА: У меня драмы там никакой особой нет.

К.ЛАРИНА: Ну, он в отставку уходит, в конце концов?

А.СМИРНОВА: Все узнаете.

К.ЛАРИНА: (смеется) Ну как же можно? Она же ему открыла глаза на то, где он работает?

А.СМИРНОВА: Нет, там не так.

К.ЛАРИНА: Кому он служит.

А.СМИРНОВА: Там не совсем всё так. Потому что мне как раз очень было это интересно и мы, вот, с Аней Пармас вместе как-то это так крутили. Мне-то кажется, что непонимание происходит с обеих сторон. У меня был очень смешной разговор с моим композитором Алешей Стеблевым, с ним и его соавтором Петром Климовым мы делаем вместе уже 3-ю картину. И когда я дала им почитать сценарий, то Алеша мне говорит: «Что-то так неожиданно как-то, чтобы, вот, при твоих убеждениях...» Я рассмеялась и говорю: «Леш, ты правда предполагаешь, что там среди них людей нет?»

К.ЛАРИНА: Ну, мы так живем в этой уверенности.

А.СМИРНОВА: Вот, я в это не верю. На самом деле, и ты в это не веришь, потому что у тебя здесь они бывают, и там люди разные. Кроме всего прочего, идиотов там крайне мало.

К.ЛАРИНА: Ну, сволочей много и подлецов. И циников.

А.СМИРНОВА: Да, это правда. Это правда. Но точно также там есть и люди приличные, и так далее. Люди есть везде.

К.ЛАРИНА: А как же, что приличный человек во власть не пойдет – наша формула?

А.СМИРНОВА: Вот, я думаю, что, во-первых, всегда был и есть нормальный человеческий соблазн пойти туда именно потому, что «что же там приличных людей-то так и не будет, а вот я пойду и попытаюсь что-то изменить». Этот искус, этот соблазн, вообще-то, он всегда существовал в России.

К.ЛАРИНА: Ну, это такой герой?

А.СМИРНОВА: Ну, увидите. Мне жалко сейчас рассказывать. Просто дело в том, что... Нет, мы его когда с Федором придумывали, когда мы репетировали. Я всегда когда репетирую с артистами, мы придумываем биографию героя до, во время, после, что с ним было, из какой он семьи. Я бы сказала, что это мальчик из хорошей семьи, вполне приличной интеллигентной семьи, у которого там случилось так, эдак, разэдак, ну, у которого разные были в жизни моменты, который в итоге оказался там, наверху во власти и который, как ему кажется, он пытается делать вещи не подлые. Ну, там не про это история. Это, вообще-то, история, действительно, как бы, встречи двух людей, любви двух людей и история, как бы, ну, какого-то поиска общего языка, наверное.

К.ЛАРИНА: Называется фильм «Любовь с привилегиями», напоминают нам наши слушатели. Спасибо большое. Ну, я не задала главного вопроса. Чиновник – это чиновник, это, все-таки, там придуманный персонаж. Но Федя-то Бондарчук вполне себе реальный. А вот тут-то как с убеждениями быть?

А.СМИРНОВА: Здесь произошла совсем удивительная история. Потому что должна сказать, что одним из самых ярких для меня впечатлений за весь прошедший год явилась вот эта работа с Федором. Потому что мы с Федором, естественно, давно как-то знакомы и представлены, но мы всегда вращались в абсолютно разных компаниях и никогда толком не общались, не дружили. То есть я относилась издалека к нему с вполне такой, человеческой симпатией. Надо сказать, что в профессиональном мире, в киномире к Федору отношение совсем другое, чем у широких масс демократической общественности. К Феде, вообще-то, хорошо относятся, Федю любят. И в профессиональном мире у него репутация намного более привлекательная и симпатичная, нежели на общественной поляне. И как-то так... То есть мы общались, мы оказывались вместе на Кинотавре, я бывала у него в программе, мы были на «ты», но мы никогда и не дружили, и ничего.

Я всегда была очень высокого мнения о Федоре как об актере. В частности, я могу сказать, что когда я посмотрела фильм Валерия Тодоровского «Тиски», я была абсолютно потрясена уровнем его игры. То есть я знала, что Федя – большой артист, но я не подозревала, что вот такого масштаба. Поэтому поработать с ним мне, конечно, было интересно. А потом мы сели с ним репетировать, потом я стала пытаться забраться в его круглую голову.

К.ЛАРИНА: Так?

А.СМИРНОВА: И уже в репетициях меня очень сильно ударило такое ощущение, что я совсем не так себе его представляла, что он совсем другой человек. И потом это все нарастало, нарастало и, в общем, за время совместной работы и картины я его узнала совершенно по-другому, и могу сказать абсолютно... Я все понимаю. Все, что мне будет сказано. Мало того, мы с ним оба понимаем, что заранее рецензии будут, что эта картина, там я не знаю, проплачена администрацией президента или еще что-нибудь в этом роде. Значит, всю эту «Единую Россию», всю его прелестную общественную деятельность, от которой меня трясет, о чем он великолепно знает, все это нам припомнят. При этом по-человечески Федор не просто мне понравился, да? Мы стали близкими друзьями и он меня восхищает, для меня он замечательный человек.

К.ЛАРИНА: А скажи, Дунь, это как-то вообще пошатнуло мировоззрение твое? Потому что мы же привыкли жить так, по-прежнему мы делим мир на наших и не наших, грубо говоря. Ну так, примитивно совсем. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю, да?

А.СМИРНОВА: Я понимаю прекрасно, о чем ты говоришь. Просто нет, меня это лишний раз убедило в том, в чем я, вообще-то, убеждаюсь и убеждаюсь уже давно, что наши представления о других людях – они, как правило, очень схематичные. И только, вот, узнавая человека близко и съедая с ним пуд соли, ты потом можешь вынести свой внутренний приговор, который абсолютно не обязательно окажется равным приговору высших инстанций. Но ты можешь решить, считаешь ты этого человека плохим или считаешь ты его хорошим. Мне кажется, что какие-то шаги, которые предпринимает Федор, мне не близки и не вызывают у меня...

К.ЛАРИНА: А вы обсуждали вообще какие-то темы политические, да?

А.СМИРНОВА: Конечно. Мы не просто обсуждали какие-то темы. А дело в том, что Федя от меня терпел на площадке такой террор. У меня же язык-то как помело, а еще там шуточки. Как он это выдерживал, я до сих пор не могу понять. Потому что пару раз я даже по собственным понятиям просто переходила границы дозволенного. И надо сказать, что добродушие и чувство юмора, с которым он все это сносил, это еще одно дополнительное свидетельство в его пользу. Я не имею права комментировать его убеждения или соображения, по которым он предпринимает те или иные шаги, потому что это его дело, это не мое. В чем-то он в моих глазах был убедителен, в чем-то нет. Но как частное лицо, как товарищ, как коллега...

К.ЛАРИНА: А если завтра война? Вот, как ты думаешь? Я имею в виду в идеологическом смысле.

А.СМИРНОВА: Дело в том, что это, знаешь, это же вообще сам этот дискурс, как бы мы себя вели в сталинских застенках – он очень сомнительный. Потому что пока мы там не окажемся, никто из нас не может сказать, как он себя поведет. Но мне приятно думать о Федоре как о человеке достойном, мужественном и очень надежном в тяжелой ситуации. Потому что, вот, недавно наш товарищ и уважаемый коллега (опять же, не буду называть его имени, это нехорошо) попал в чрезвычайно неприятную профессиональную ситуацию, и Федор с таким энтузиазмом и с такой полнотой отдачи, что ли, своих сил включился в то, чтобы ему помочь... Ему это ни зачем не нужно было, это просто ощущение товарищества. Там просто очень недостойным образом отнимали студию у одного очень уважаемого режиссера. И Федя вел себя не просто безукоризненно, а просто как большой помощник, друг, товарищ.

К.ЛАРИНА: То есть как бы идеологические убеждения – они никоим образом не влияют на творческую составляющую?

А.СМИРНОВА: Знаешь, у меня был... Вот, я, опять же, чтобы немножко, как бы, отойти от Федора, потому что мне неловко все время говорить, комментировать его...

К.ЛАРИНА: Нет, я в качестве примера. Это вообще интересная тема.

А.СМИРНОВА: Вот я тебе приведу другой разговор. У меня был разговор с моим другом, тоже совершенно других нежели у меня убеждений, Захаром Прилепиным. И как-то Захар меня спрашивает, говорит: «Скажи, а как ты вообще, вот, при твоих убеждениях как ты можешь выносить мои убеждения?» Я говорю: «Ты знаешь, Захарушка, очень легко и свободно. Потому что я их за убеждения вообще не принимаю, не считаю».

К.ЛАРИНА: Так мы, либералы за это и бьемся. (смеется)

А.СМИРНОВА: Он говорит: «В каком смысле ты их не принимаешь за убеждения?» Я говорю: «Ну, у тебя силушка молодецкая гуляет, ее надо куда-то применить. Ты – пассионарий. А левая доктрина – она априори более пассионарная, чем правая». В правой доктрине это надо быть Чубайсом, чтобы с горящими глазами и бья себя пяткой в грудь, проповедовать частную собственность. Частная собственность даже по формуле этих слов совершенно не пассионарна. Вот, ну никак. Поэтому мне кажется, что это каждый сам для себя решает. И в какой-то момент, наверное, мне стали важны другие вещи. Потому что есть люди, с которыми я одних убеждений и разделяю, но которые мне кажутся отвратительными при этом. А есть люди, убеждения которых мне мерзки и меня отталкивают, но которые кажутся мне при этом людьми достойными и достойными моего уважения, моей симпатии.

К.ЛАРИНА: «Это дифирамб Дуни или Феди?» - спрашивает Людмила. Ну, получается, пока что Феди, да? А, естественно, Дуни тоже.

А.СМИРНОВА: Вы знаете, я с радостью это все произношу по той простой причине, что, с одной стороны, мне хочется, чтобы из нашего с тобой лагеря прозвучало хоть одно доброе слово в Федин адрес. А с другой стороны, я готова за такой подарок как эта дружба, вот, в частности, заплатить теми залпами, которые сейчас адресованные Федору, но будут направлены в меня.

К.ЛАРИНА: Ну, потом, будем судить все равно по факту. Нам же важно, что на выходе окажется, какое кино, да?

А.СМИРНОВА: Да.

К.ЛАРИНА: И я возвращаюсь к фильму, «Два дня» называется фильм, он должен появиться весной.

А.СМИРНОВА: Летом.

К.ЛАРИНА: Летом даже, да?

А.СМИРНОВА: Да. Весной я его закончу, а летом он пойдет в прокат.

К.ЛАРИНА: Дорогие друзья, я думаю, что вопросов у вас много к Авдотье Смирновой и обязательно во второй части нашей программы я какие-то вопросы задам, тем более что много пришло на наш сайт – здесь хорошие есть, важные. Обязательно мы это сделаем. Я еще раз напомню средства связи: SMS +7 985 970-45-45, телефон прямого эфира 363-36-59. Трансляция идет. Сейчас у нас новости, потом продолжим.

НОВОСТИ

«Авдотья Смирнова – замечательного ума женщина, - пишет нам пенсионер из Израиля. – Как они вдвоем в школе злословия умеют докопаться до сути персонажа, не умеет на моей памяти никто. Это дифирамб от благодарного слушателя».

А.СМИРНОВА: Спасибо.

К.ЛАРИНА: «Авдотья, скажите, как вы выбираете гостей в программу? – спрашивает студентка из Казани. – И часто ли люди сами напрашиваются к вам в школу злословия?» Я знаю. Как раз мы про него говорили в перерыве, по-моему. Кто просился очень сильно в программу, а потом сам же и кричал, что какой ужас? Такие были.

А.СМИРНОВА: Ну, такие были несколько раз.

К.ЛАРИНА: Да-да-да.

А.СМИРНОВА: Нет, но дело в том, что у нас, естественно, с годами меняются принципы, по которым мы зовем людей. Там, первые годы программа была конфликтная, она была дискуссионная, звали мы, в основном, людей из какой-то общественной поляны. И как-то их по-всякому мучили, так или эдак. Потом это все стало меняться, и сейчас последние года, наверное, 2-3 мы вдруг в какой-то момент поняли, что негодяев мы звать больше не хотим, потому что вообще удельный вес негодяев в телевизоре зашкаливает и без нас. И мы стали звать людей, которых, по-моему, без нас и кроме нас в нынешний телевизор никто не позовет. Потому что к нам приходят филологи, философы, поэты переводчики, врачи. Вот, знаете, вот, Игорь Свинаренко, мой старый товарищ и замечательный журналист, он когда-то на вопрос «А что ты сделал в советской журналистике, в советских газетах?», он дал замечательный ответ. Он там сказал: «Я делал то-то, то-то, а кроме этого я старался посылать приличным людям сигнал, что они не одни». И, вот, мне кажется, что «шиза» (ну, как ее в народе зовут, «Школу злословия») последние годы пытается заниматься чем-то в этом годе. То есть показать, что, вот, смотрите, вот здесь есть интересные люди, вот здесь есть блистательные профессионалы. Кроме всего прочего, ведь, ты же сама знаешь, что там престиж гуманитарных профессий фактически уничтожен. И мало того, образ интеллигенции, который сформировался за последние 15-20 лет не без нашего участия, но и помимо него, он, в общем, довольно душераздирающий.

К.ЛАРИНА: Да он никогда не был особо привлекательный, к сожалению.

А.СМИРНОВА: Это правда.

К.ЛАРИНА: В глазах народа это вечно такая каста, презираемая абсолютно.

А.СМИРНОВА: Это правда. Но, вот, поэтому и хочется вообще-то показать, что это прекрасные люди и это очень важная часть страны. У меня отчасти про это и фильм мой, на самом деле, будет, как я надеюсь, получится и про это то же. Поэтому, вот, мы, скорее, по этому принципу. То есть мы стали звать тех, кто нам интересен, и кто достойно делает свое дело.

К.ЛАРИНА: Теория малых дел так называемая, да? Ну, вполне.

А.СМИРНОВА: Они не очень-то малые. Знаешь, когда позовешь, там я не знаю, хоть переводчика Голышева, хоть переводчика Богдановского, хоть Веру Васильевну Миллионщикову, царство ей небесное, и так далее. Это не то, чтобы малые дела, вообще-то. Это, вообще-то, как бы, люди, благодаря которым мы можем ощущать себя принадлежащими к цивилизованному человечеству, которые там часть из этих людей не дают нам стать абсолютнейшей культурной провинцией...

К.ЛАРИНА: Ну, это же непонятно большинству, к сожалению – говорю без всякого высокомерия. Люди испытывают какое-то недоверие к человеку в телевизоре, который говорит о непонятном или о чем-то скучном, да? Человек из телевизора – он требует либо зрелища во всех смыслах этого слова, чтобы все вокруг, там, киркоровщина, да? Или с другой стороны, дайте нам простого человека. Чего вы тут нас мучаете вашими интеллектуалами? Дайте нам человека труда. Кто эти люди вообще?

А.СМИРНОВА: Вот, замечательно. Вот, все остальные показывают, говорят и показывают именно то, что надо. А мы занимаемся вот этим. И пока нас не закрыли, мы собираемся и дальше этим заниматься. Понимаешь? Потому что, там я не знаю, возможность позвать в программу, там я не знаю, поэта, ученого. Это счастье. У меня, знаешь, у меня это вообще приобретает характер болезни, потому что в одном из любимых моих рассказов Чехова «Ариадна» о героине, которая одна из самых отталкивающих вообще героинь у Чехова, сказано, что если бы она узнала, что на такой-то улице в таком-то доме живет человек, которому она не нравится, она не смогла бы спокойно спать. Да? Вот, если я узнаю, что на такой-то улице в таком-то доме живет замечательный человек, а я с ним не знакома и я с ним еще не разговаривала, я точно, мне обеспечена бессонная ночь. Но мне же хочется, чтобы и другие знали о том, что, вот, есть эти замечательные люди.

К.ЛАРИНА: Скажи, пожалуйста. Скорее, наверное, политический вопрос, но мне интересно, как ты это определяешь все-таки. А почему с течением времени все меньше и меньше людей поддерживают так называемую либеральную идею? Может быть, действительно, как многие политики заявляют, это вообще дело не для нас? Почему она вызывает такое отторжение? Это связано с какими-то конкретными людьми? Или с чем-то другим?

А.СМИРНОВА: Нет, ну у нас, конечно, как обычно, особая история. Но с другой стороны, она как всегда не такая особая, как нам самим кажется. Мы, собственно, об этом говорили в программе с Аллой Ефремовной Гербер, которая у нас была недавно. Дело в том, что, в принципе, с либеральной доктриной во всем мире что-то происходит, в той части мира, для которой эта либеральная доктрина является родной и знакомой. И то, что происходит в Европе, то, что происходит в Америке и так далее – мы являемся частью этого процесса.

Мультикультурный мир и мультикультурное общество не очень получается пока что. И Голландии приходится пересматривать свои законы, и Меркель.

К.ЛАРИНА: Ну, нам до Меркель, до Голландии пока еще как до неба.

А.СМИРНОВА: Безусловно! У нас это все, конечно, на уровне детского сада. Ну, в том смысле, что уровень осмысления у нас детсадовский. Но тем не менее, процесс этот, видимо, единый. Вообще, не мне об этом рассуждать – это сейчас лучшие умы человечества...

К.ЛАРИНА: Ну, я же вижу, что тебе тоже как-то это очень обидно и досадно, что все это не находит какой-то поддержки в большинстве населения. Чем дальше, тем страшнее, все хуже и хуже.

А.СМИРНОВА: Нет, понимаешь, что касается нас именно, нашей страны, то я давно для себя сформулировала, что то, что мы ошибочно называли советской властью, ею не являлось. А являлось органическими свойствами нас как нации, как цивилизации, как страны, как культуры и так далее, и тому подобное. Мы крайне мало склонны...

У нас очень плохо вообще с индивидуализмом, действительно, и с умением ставить, как бы, индивидуальное решение в противовес решению массовому. Да много чего. Ну, это большой, сложный разговор.

К.ЛАРИНА: То есть индивидуализм – это же проблема тогда и с принятием решений, и с ответственностью, с личной, да? И с какой-то независимостью суждений.

А.СМИРНОВА: Конечно.

К.ЛАРИНА: Это на всех уровнях.

А.СМИРНОВА: Ну, мы сейчас с тобой будем... То есть для тебя это более органичная роль, для меня была когда-то, сейчас уже нет этого.

К.ЛАРИНА: Хорошо, я про другое спрошу.

А.СМИРНОВА: В записных книжках Чехова, знаешь, женщины, интересующиеся политикой, подобны бешеной канарейке.

К.ЛАРИНА: (смеется)

А.СМИРНОВА: Вот, мы с тобой сейчас выступаем как 2 бешеные канарейки абсолютно.

К.ЛАРИНА: Вот про кино тогда тебя спрошу, про чужое. Ты смотрела фильм «Край» Алексея Учителя?

А.СМИРНОВА: Нет, я еще не смотрела. Я поскольку сейчас делаю картину свою... Любой практически режиссер, который делает картину, становится временно таким, невосприимчивым, идиотом.

К.ЛАРИНА: Я почему спрашиваю? Ну, во-первых, понятно, потому что Дуня, напомню тем, кто, может быть, забыл, много работ сделала совместно с Алексеем Учителем, который, может быть, в какой-то степени был еще и учителем в смысле режиссерском, да?

А.СМИРНОВА: Да.

К.ЛАРИНА: Фильм «Прогулка», фильм «Дневник его жены», «Мания Жизели».

А.СМИРНОВА: И документальные фильмы.

К.ЛАРИНА: Все, да? И это, пожалуй, первая работа Учителя, сделанная без Дуни Смирновой.

А.СМИРНОВА: Нет, не первая. Ну как? Еще «Космос как предчувствие» с Александром Миндадзе.

К.ЛАРИНА: Да. И на примере этого фильма я поняла, как важна вообще в кино внятно рассказанная история. И когда я пыталась найти причины, которые меня убедили в том, что это кино, на мой взгляд, неудачное Алексея Учителя, я поняла, что здесь главная проблема как раз в отсутствии внятно рассказанного сюжета. Вот, для тебя кто являлся учителем в этой профессии, в профессии сценарной? Поскольку, как я поняла, никаких университетов не кончала Дуня Смирнова.

А.СМИРНОВА: Да. Для меня вообще главные уроки преподал мой такой старший друг и многолетний друг Александр Тимофеевский, который вообще в анамнезе, так сказать, был блестящий кинокритик и специалист по Фассбиндеру, ну, вообще блистательно образованный человек, один из людей, дружбой с которым я горжусь. И он мне, собственно, когда так получилось, что я стала писать первый игровой сценарий, он мне как-то на пальцах примерно, там, часа за 4 объяснений преподал первые и главные уроки построения драматургии. А потом отец мой как-то мне сказал очень верную фразу, он сказал, что «ошибки этого сценария ты исправишь в следующем сценарии, но только для того чтобы совершить новые». На самом деле, чтение пьес очень помогает в этом деле.

К.ЛАРИНА: А учиться вообще не надо? Нужно получать специальное образование режиссерское, если ты хочешь быть режиссером? Актерское, если ты хочешь быть актером. Там не знаю, закончить Литературный институт имени Горького, если ты хочешь быть писателем или поэтом? Высшие сценарные курсы, если ты хочешь быть сценаристом? Ну и так далее, и тому подобное.

А.СМИРНОВА: Ну, то что касается, если ты хочешь быть писателем, надо ли идти в Литературный институт, думаю, что нет, не надо. Что касается сценарного ремесла, это, конечно, именно ремесло и вообще лучше бы, конечно, ему поучиться.

К.ЛАРИНА: Ну, ты чувствуешь какой-то недостаток вот в этом смысле? Или уже нет?

А.СМИРНОВА: Сейчас уже нет, конечно. Сейчас уже нет. В свое время, безусловно, чувствовала и очень жалела, что отец меня не пустил во ВГИК. А сейчас – нет. Это все равно дается чтением, смотрением, тем, что ты думаешь про это, смотришь.

К.ЛАРИНА: А ты хорошо в школе училась?

А.СМИРНОВА: Да, я хорошо в школе училась.

К.ЛАРИНА: Читала много книжек, наверное?

А.СМИРНОВА: Читала я, в общем, все детство и продолжаю в том же духе.

К.ЛАРИНА: А как тебя занесло в такие, вот, радикальные тусовки в юности?

А.СМИРНОВА: Какие?

К.ЛАРИНА: Ну, там какие-то я читала ужасы про тебя.

А.СМИРНОВА: Группа «Тупые», понятно.

К.ЛАРИНА: Да, группа «Тупые».

А.СМИРНОВА: А почему это ужас? Это была вообще-то блистательная компания блистательных ребят. Дима Голубев, лидер этой группы вообще-то в тот момент учился на Философском факультете МГУ, немного-немало. И вся эта шайка состояла из математиков, еще из кого-то...

К.ЛАРИНА: Ну, ты же девочка из приличной семьи.

А.СМИРНОВА: Это было очень весело, это было очень остроумно. И до сих пор, могу тебе сказать, что песня с рефреном «И грянет страшный русский ренессанс» (великий хит группы «Тупые) до сих пор не потеряла своей актуальности. Это были очень культурные ребята, мои товарищи. Это была замечательная компания, это было очень весело.

К.ЛАРИНА: И то, что называется «актуальным искусством».

А.СМИРНОВА: Ну да. И как-то мы все были ударены обэриутами, и мы очень любили вообще абсурдистов.

К.ЛАРИНА: А в милицию забирали?

А.СМИРНОВА: А как же! А как же! И в милицию забирали. Нет, это все было... Знаешь, я очень не люблю свою юность, в смысле себя в своей юности, но та юность, которая мне выпала, те люди, с которыми я ее провела, и то время, в которое я провела, было абсолютным счастьем. Поэтому мне совершенно нечего стыдиться.

К.ЛАРИНА: А вот где грань, Дунь, вот, все-таки, между актуальным искусством и бытовым хулиганством, а потом уже и уголовным преступлением? Это я к чему спрашиваю? Вот, сегодня тоже существует огромное количество (в отличие от того времени сейчас их огромное количество) всяких групп и художников, и музыкантов. Группа «Война», например, которая тоже проповедует, все-таки, какие-то художественные акции. Но при этом мы знаем, что сейчас с ними происходит. Вот эта грань для тебя есть?

А.СМИРНОВА: Все очень просто.

К.ЛАРИНА: Да?

А.СМИРНОВА: Конечно. Эта грань определяется гранью чужой свободы и чужой безопасности, вот и все. То есть пока ты делаешь это с собой, над собой, там, и так далее...

К.ЛАРИНА: Все что угодно?

А.СМИРНОВА: Абсолютно. Абсолютно. Пока ты не нарушаешь границ чужой свободы и чужой безопасности. С этой точки зрения судить за то, что группа война учинила на Литейном мосту, бред сумасшедшего. То, что там происходило с другими машинами...

К.ЛАРИНА: Напомню, там они член нарисовали, который напротив здания ФСБ.

А.СМИРНОВА: Да. И я хохотала просто истерически.

К.ЛАРИНА: Это акция, безусловно.

А.СМИРНОВА: Это замечательно, на мой взгляд. Это талантливо, это весело, это смешно. А что касается, там, той акции, когда они переворачивали машины – да, я понимаю, что в нормальном правовом поле они, наверное, должны быть подвергнуты административной ответственности, то есть штрафам, там, и так далее, и тому подобное. Но сажать их? Ну, на мой взгляд, это только этот безумный режим на это способен. Это бред сумасшедшего.

К.ЛАРИНА: Ну как? Это проявление экстремизма. А почему нет?

А.СМИРНОВА: Ну, таким образом мы можем бесконечно широко толковать экстремизм.

К.ЛАРИНА: Что, собственно говоря, и делается.

А.СМИРНОВА: Совершенно верно, что и происходит.

К.ЛАРИНА: Вопрос: «Вы хотите изменить страну? – спрашивает И.В.Петров из Москвы, журналист. – Знаю, что да (сам же отвечает). Так почему же вы не ходите на митинги?»

А.СМИРНОВА: Значит, по поводу, хочу ли я изменить страну, с отцом у меня в свое время тоже состоялась чудная беседа по этому поводу. Он мне сказал: «Ты знаешь, пока был железный занавес, я был уверен, что надо менять страну. Но потом он поднялся, и я обнаружил, что менять придется планету». Вот. Страну я... Что значит «хочу»? Я хотела бы, да, чтобы в стране было по-другому. Почему я не хожу на митинги? Во-первых, иногда я хожу на митинги. Просто я делаю это редко в силу разных причин, в том числе моих глубоко личных, связанных с моими ощущениями в толпе. Я очень плохо себя чувствую в толпе, просто-напросто я теряю сознание. Вот. Я поэтому, например, крайне редко хожу... То есть для меня целое событие пойти на премьеру или на вернисаж к кому-то из друзей, мне надо долго к этому готовиться, просто потому что для меня ощущение толпы с годами стало тяжелым. Вот. Поэтому иногда собираюсь с силами и хожу на митинги, иногда не хожу на митинги. А потом, дело в том, что мне кажется, что то, что мы с Татьяной делаем в «Школе злословия» и то, что я...

К.ЛАРИНА: Это и есть попытка изменить страну.

А.СМИРНОВА: Да. И то, что я с моими товарищами делаю в кино.

К.ЛАРИНА: Ну что? Я смотрю, что здесь происходит у нас на SMS. Обещала несколько вопросов задать. «Дуня, выскажитесь, пожалуйста, об уходе Беллы Ахмадулиной», - просит Ольга Михайловна.

А.СМИРНОВА: Ну а что тут скажешь? Ушел из жизни очень большой поэт, а ее поэзия с нами осталась.

К.ЛАРИНА: «Почему вы так нагло себя ведете в своей программе?» (подряд все читаю).

А.СМИРНОВА: Потому что... Наверное, потому что я нахалка.

К.ЛАРИНА: «А почему современное российское кино такое, мягко говоря, малобюджетное, даже если оно очень дорогое?» (смеется) Хороший вопрос.

А.СМИРНОВА: Вот, честно скажу, это вопрос, который... Малобюджетный – имеется в виду плохой.

К.ЛАРИНА: Ну да, да.

А.СМИРНОВА: Значит, это вопрос, который приводит меня в бешенство. Опять же, сошлюсь на наш разговор с Захаром Прилепиным. Когда он мне сказал, что «ну а где вот там хорошее кино?» Я сказала: «Ты знаешь, вот, Сергей Михайлович Сельянов, которого я бесконечно уважаю, замечательный дал ответ: «То, что называется «золотым фондом советского кинематографа», это 30 картин лучших, снятых за 30-40 лет. Я вас уверяю, - говорит Сергей Михайлович, - что за 30 лет мы снимем вам 30 хороших картин». Так вот они есть. И когда я Захару просто, там, продиктовала какие-то картины, которые он не видел, которые практически не шли в кинотеатрах, которые там он какие-то там купил на диски, какие-то еще посмотрел, и мы с ним про это разговаривали, он говорит: «Да, это правда».

Что значит «малобюджетный»? У нас цветущий кинематограф, цветущий национальный кинематограф. Кто видел, кто понимает, кто представляет себе, что такое сейчас поток национального кинематографа немецкого, итальянского, французского?

К.ЛАРИНА: Дунь, ну, в прокате же если идет, то никто это не смотрит. Вот, фильмы, которые получают престижные премии, проваливаются в прокате у нас.

А.СМИРНОВА: Да, потому что с ними не умеют работать прокатчики. Потому что если ставить фильм «Шультес», на мой взгляд, выдающуюся картину Бакура Бакурадзе, если ставить ее на 2 недели двумя копиями в разных концах города на одном сеансе в 10 утра, то ее никогда никто не увидит. А если сделать специальный зал для такого рода картин (эту функцию когда-то выполнял Киноцентр), где фильм «Шультес» будет крутиться год и не на сеансе в 10 утра, а в ротации сеансовой, я вас уверяю, что эта картина соберет своего зрителя, доберет зрителя. Мало того, она еще и денег принесет. Я в этом убеждена абсолютно.

К.ЛАРИНА: «Как вы охарактеризуете пассивность населения?» - спрашивает Денис из Челябинска.

А.СМИРНОВА: Хороший вопрос, Пассивность населения я охарактеризую как пассивность населения, Денис.

К.ЛАРИНА: «Большое спасибо за ваши передачи лично вам. С каждым годом они становятся интереснее и тактичнее по отношению к собеседнику и к зрителю», - считает Илья из Москвы.

А.СМИРНОВА: Спасибо.

К.ЛАРИНА: «Судя по времени выхода «Школы злословия», интеллектуалы сплошь глубокие совы», - говорит Александр. Ну, это так, это так, действительно.

А.СМИРНОВА: Тут мы не вольны: нас куда засунули, туда засунули.

К.ЛАРИНА: «Спасибо за добрые слова о Феде. Мы его тоже любим как любили и любим его отца. Дуня, вы приятно удивили. Неужели среди либералов есть нормальные люди?» Вот, пожалуйста.

А.СМИРНОВА: Отлично, отлично.

К.ЛАРИНА: Прекрасный вопрос.

А.СМИРНОВА: Я больше вам того скажу. Даже среди патриотов встречаются нормальные люди.

К.ЛАРИНА: «Изменили ли вы отношение к Ксении Собчак, спустя несколько лет после того памятного интервью?» – спрашивает Света.

А.СМИРНОВА: Если имеется в виду наше интервью в «Школе злословия», то у меня отношение к Ксении меняется то туда, то сюда. Она – человек яркий. Мне кажется, что то, где она бродит, там кругом одни тупики. Но если замысел о ней господень такое предполагает, то она из них выберется. Я бы так сказала.

К.ЛАРИНА: Здесь очень много также пришло благодарностей за фильм «Отцы и дети».

А.СМИРНОВА: Спасибо большое.

К.ЛАРИНА: Я, вот, присоединяюсь. Я Дуне тоже говорила про эту работу. Это просто меня поразившая история. Я ребенку своему показала – вот, он с удовольствием посмотрел этот фильм.

А.СМИРНОВА: Спасибо. Это мне очень приятно.

К.ЛАРИНА: И, конечно же, вопрос, который у меня возникает сразу же: а почему не было какого-то резонанса? Как его смотрели? Почему?

А.СМИРНОВА: Я понятия не имею. Я не знаю, почему. Я не знаю, почему его там ставили в такое время, почему не было резонанса. Я просто не знаю это. Но с другой стороны, не мое дело про это думать. Мне было страшно обидно – вот, признаюсь честно – я очень хотела, чтобы одну из профессиональных кинопремий (совершенно все равно какую, Нику, Орла), чтобы получил Юрский. Потому что у Юрского их нету. И я этого хотела, просто вот, до слез и скрежета зубовного. А «Отцы и дети» не попали даже в номинацию. Как это произошло? Почему это произошло? Это вопрос к обеим киноакадемиям, а не ко мне. Ну, так – значит, так. Я знаю, что фильм до сих пор смотрят, скачивают, самые лучшие для меня отзывы – это когда дети смотрят, те, которым в школьной программе преподают этот роман как нечто отвратительно скучное. Вот. Так что это мне очень приятно, спасибо большое.

К.ЛАРИНА: Ну что? Мы должны уже близиться к финалу, поэтому учитывая, что у нас конец года, я, естественно, тебя прошу что-нибудь пожелать себе и людям на будущее. Чего бы ты хотела от будущего года для себя лично?

А.СМИРНОВА: Для себя лично? Да что выпадет, то и...

К.ЛАРИНА: На все согласны.

А.СМИРНОВА: Вот, скорее, да, всего. Себе бы я хотела пожелать умения радостно принимать то, что выпадает.

К.ЛАРИНА: Ты могла бы уехать вообще отсюда навсегда?

А.СМИРНОВА: Я бы очень не хотела этого.

К.ЛАРИНА: Но у тебя были такие вообще?..

А.СМИРНОВА: Да конечно, они бывают у каждого русского цивилизованного человека. Я бы очень не хотела, потому что это мой язык, моя культура, моя страна. И мне не хочется отсюда бежать. Вот. А слушателям «Эха» я желаю, чтобы в Новом году вы встретили интересных замечательных людей, которые бы вас неожиданно и приятно поразили.

К.ЛАРИНА: Вот такая гадалка. (все смеются) «Огромное спасибо обеим канарейкам за этот насыщенный разговор. Вот в этом составе, но хотя бы раз в месяц бы по «Эху», а?» - спрашивает Владимир. Владимир, спасибо, подумаем и над этим вопросом.

А.СМИРНОВА: Спасибо. Можно мне привет передать? Меня очень просили передать привет.

К.ЛАРИНА: Обязательно. Давай.

А.СМИРНОВА: Александр Сергеевич, я купила кофе. (все смеются)

К.ЛАРИНА: Спасибо большое, это Дуня Смирнова и загадочный Александр Сергеевич, который, я думаю, ради этого и слушал весь сегодняшний эфир. (все смеются) Пока, спасибо.

А.СМИРНОВА: Спасибо.