Гарри Бардин - Дифирамб - 2010-12-12

К. ЛАРИНА: 14 часов 10 минут. Звезда сменяет звезду в нашем эфире.

Г. БАРДИН: Та-ак…

К. ЛАРИНА: Та-ак… Мы начинаем программу «Дифирам», у нас в студии Гарри Бардин.

Г. БАРДИН: Ура-а-а…

К. ЛАРИНА: Ура-а-а…

Г. БАРДИН: Здрасте.

К. ЛАРИНА: Да, здравствуйте, Гарри. Гарри Бардин получил премию «Триумф».

Г. БАРДИН: Еще не получил, но объявлено, да.

К. ЛАРИНА: Объявлено, что получит. Надеемся, что никто не обманет. Я уж не знаю, хорошо это или плохо, но это здорово. Я очень рада.

Г. БАРДИН: Ну, ты знаешь, не могу сказать, что плохо.

К. ЛАРИНА: Это же не молодежный «Триумф».

Г. БАРДИН: Нет, но я все время живу с ощущением… вот у меня всегда песня из Хора Пятницкого, она мне всегда помогает относиться с самоиронией по отношению к своим призам. Мне всегда какая-то баба поет противным голосом: «Неужели это я?..». Вот неужели это я?

К. ЛАРИНА: А дальше?

Г. БАРДИН: А это уже не важно, что дальше. Вот неужели это со мной все происходит?

К. ЛАРИНА: Ну это очень важная награда. Во-первых, она дается один раз, скажем слушателям. Вот это важная – «Триумф», это не просто…

Г. БАРДИН: Она важна, потому что она профессиональная.

К. ЛАРИНА: Профессиональная, она независимая. Это не государственная премия Российской Федерации.

Г. БАРДИН: Да. И если посмотреть на людей, на фамилии тех, кто давали, кто решал, то это… ну это вызывает только у меня гордость за собственную прожитую жизнь.

К. ЛАРИНА: Сейчас я в это время настраиваю камеру, смотри. Потому что мы не только в радио, мы еще и в Интернете. Сейчас показываю, смотри, как ты выглядишь. Это Гарри Бардин, дорогие друзья. Не нравится?

Г. БАРДИН: Не, не очень.

К. ЛАРИНА: Гарри Бардин в эфире «Эха Москвы». У нас идет трансляция в Интернете, все впрямую. Поэтому напоминаю средства связи: 363-36-59 – телефон прямого эфира, СМС +7-985-9704545. И я сразу прочту телеграмму, которая пришла на наш сайт до начала передачи из Караганды, из Казахстана: «Извините, но я смотрела «Гадкого утенка» в Интернете, - извиняется наша слушательница. – В нашем прокате его не было. Может быть, я слишком много слушаю «Эхо»? Но мультик-то получился о «совке», только не о прошлом, а о сегодняшнем. Знаете, какая тоска сейчас у моих сверстников по великому прошлому! Прям тошнит от этого. И еще, конечно, фильм о тотальной нетерпимости. Стоит только немного отличиться от всех, как ты становишься объектом пересудов, и на тебя обязательно повесят ярлык странности. А в общем, спасибо, вы дали еще один способ задуматься».

Г. БАРДИН: Спасибо, спасибо.

К. ЛАРИНА: О «совке», не о «совке», но я прочитала, что, оказывается – не знаю, правда это или нет – «Гадкий утенок», он вообще о Ходорковском.

Г. БАРДИН: Ну, как тебе сказать? Когда начинают говорить, что «Адажио» - это про Александра Меня или про Христа, или про еще… Ассоциативно, ну, в общем, это каждый, кто попадает под жернова государственной машины, он оказывается гадким утенком. И это может быть и Ходорковский, и Лебедев, и кто угодно, следующий за ними. Так что можно… Единственное, что я могу тебе сказать, что мне приятно – что через адвокатов передали диск «Гадкого утенка» Платону Лебедеву и Ходорковскому. Причем самое смешное, что передали в день рождения Лебедева. И вот этот вот посыл – «Гадкий утенок» достался Лебедеву, и они мне передали свою благодарность, но сказали, что они посмотрят это, довольно смешно это звучит, в день оглашения приговора. Потому что до этого им нужно показать начальнику изолятора, чтобы он посмотрел…

К. ЛАРИНА: Чтобы там тайных записей не было никаких, да?

Г. БАРДИН: Да. Они боятся, что он заиграет, поэтому они будут в «аквариуме» смотреть. Так как читать будут долго, они будут смотреть мой фильм. Мне это очень приятно, потому что я не могу спокойно проживать свою жизнь, зная, что эту же жизнь проживают за решеткой очень хорошие ребята.

К. ЛАРИНА: Ну, тогда уж надо сказать еще о том, что в день приговора открывается же выставка в Москве.

Г. БАРДИН: Да.

К. ЛАРИНА: Я думаю, что имеет смысл немножко об этом рассказать, об этой идее, поскольку ты принимаешь участие в ней как один из авторов.

Г. БАРДИН: Ну да.

К. ЛАРИНА: Это что такое?

Г. БАРДИН: Это замечательная художница Катя Белявская, она ходила полтора года на процесс, она рисовала, так как фотографировать нельзя. Привлекла туда еще своих сторонников-художников. Туда приходил Борис Жутовский, рисовал. Туда приходила как бы рисующая Москва. И это во что-то должно перелиться, в какую-то форму. И это перелилось вот в такую форму рисунков…

К. ЛАРИНА: То есть это такие рисунки, которые делали художники во время процесса.

Г. БАРДИН: Да, во время процесса и не только. Ну как бы ассоциативно связанное с судьбой вот этих двух достойных людей, на мой взгляд. И эта выставка будет открыта как раз 15-го, в день оглашения приговора, адрес указан.

К. ЛАРИНА: И что там ты показываешь? Там же «Гадкий утенок» должен быть.

Г. БАРДИН: Там «Гадкий утенок», но он в очках и в клетке. Так что это ассоциация прямая.

К. ЛАРИНА: А скажи, пожалуйста, почему тебя так волнует судьба этого человека? Ты с ним что, лично хорошо знаком? Вы близкие друзья?

Г. БАРДИН: Нет, мы с ним никогда не были знакомы. Но достаточно было прочитать его последнее слово. Ну, как сказать, это, конечно не нагорная проповедь, но это такой глубокий анализ сегодняшней ситуации в стране, что я редко от кого слышал или читал нечто подобное. Это светлый ум, это порядочное мировоззрение, и это, на мой взгляд, сегодня то, что необходимо – такое слово, чтобы оно было услышано.

К. ЛАРИНА: Но там очень безрадостный финал, в этом тексте. Особых иллюзий человек не питает, сидя в клетке. Да?

Г. БАРДИН: Ксюша, с другой стороны, вот у меня радостное в этой жизни – премия и то, как мы сидим друга напротив друга. А так радостного вообще маловато. Я тебе должен сказать, вот я сейчас мотался и мотаюсь по миру из-за своего фильма «Гадкий утенок», так как он приглашен уже сегодня больше чем на 50, кажется, фестивалей. На всех, конечно, не буду, но на каких-то был. И вот я прилетаю в город Ватерлу, это неподалеку от Торонто. Маленький город, главные две улицы, абсолютный интернационал, потому что там всякой швали по паре. Ну такой вот «Ноев ковчег». Поэтому расовая дискриминация невозможна в принципе, там все перемешано, полная асимуляция. И вот я выхожу на пронизывающую ветром главную эту улицу, чтобы войти в кинотеатр, где показывают мой фильм. Я не могу перейти дорогу, потому что вдоль обочины сидят в креслах раскладных, в колясках дети, сидя в ожидании чего-то. И я не понимаю, что происходит, и спросить как-то неловко. И это все растянулось на всю улицу. И потом, в 11 утра, начинается бой курантов, барабаны идут, едет огромная процессия. И я простоял на этом пронизывающем ветру полтора часа. И я не жалею об этом, потому что это был парад Мэри Кристмас. Впереди ехал на дурацком фургоне мэр в дурацком рождественском костюме…

К. ЛАРИНА: Ну у нас тоже такой же мэр был.

Г. БАРДИН: Нарочно дурацком, то есть чтобы посмешить. Он кричал всем детям, сидящим вдоль обочины: «Мэри Кристмас!». И они ему кричали. И потом шли лошади, потом шли пони в попонах таких рождественских, потом шли маленькие лилипуты-лошади, потом 50 собак, я не поленился, посчитал, потом шли дети, потом шли пожарные, потом шли юнкера, кадеты с оркестрами, сопилки, вопилки…

К. ЛАРИНА: А полиция, металлические заграждения? Омон?

Г. БАРДИН: Ничего, ничего. Потом шли представительницы торговли в белых колпаках, тоже рождественские, они раздавали детям конфеты. Потом мне понравилось, когда лилипуты-лошади. Вдруг остановилась процессия: что такое? Дети бросились гладить. Мэр поднял руку, это святое: пока дети не погладили, никто не двигался. И в этом было такое радостное приятие жизни! В этом было такое расцвеченное оптимизмом житие, что впервые в жизни позавидовал! Потому что у нас этого нет. У нас могут фанаты побить друг друга и зарезать. Понимаешь? А вот такое, такое радостное ликование и тех, кто шел, и тех, кто сидел по обочине! И вот для меня это было…

К. ЛАРИНА: Да, я себе с трудом представляю. Хотя как мэр какого-нибудь российского городка делает праздник, не знаю, в честь условного Рождества, нам хорошо показал твой сын в фильме «Гоп-стоп».

Г. БАРДИН: Да, «Гоп-стоп». Да, да…

К. ЛАРИНА: Это абсолютная картинка из другого, параллельного мира. А почему так невозможно у нас?

Г. БАРДИН: Не знаю.

К. ЛАРИНА: Вот скажи мне, мы же все все равно люди, в конце концов. И люди жили и в более тяжелых обстоятельствах, о чем мы говорим. Но когда у нас был счастливый период в истории… Ну?..

Г. БАРДИН: У меня, например, мои дедушка и бабушка в эвакуации в каком-то глухом ауле, в Узбекистане, когда им давали свои постели хозяева, и они прожили почти всю войну там – это же было. Это было.

К. ЛАРИНА: Ну почему все-таки у нас все праздники кончаются либо мордобоем, либо абсолютной такой стеной между народом, для которого, собственно, все это и должно затеиваться, и властью или чиновниками?

Г. БАРДИН: Ты знаешь, я прожил большую жизнь, и я могу тебе сказать – не знаю. Не знаю. Когда говорят «мало зарабатываем» - ерунда, ребята. Ерунда. Дело не в заработке, дело совершенно в другом.

К. ЛАРИНА: В чем?

Г. БАРДИН: Дело в душевном устремлении, в приятии другого. Потому что, ну, хорошо, ну у нас не получилось возлюбить ближнего. Ну возлюбите Бога, он любит всех. Да? И это тоже не получается. И получается, что мы живем без любви, и это ужасно. Потому что когда я попадаю в московскую толпу, она агрессивна. Агрессивны молодые девушки, стоящие в дверях метро и не желающие даже отвечать на вопрос: «Вы выходите на следующей?». А у нее заткнутые уши, ей плевать на тебя абсолютно. И это агрессия какая-то, которая разлита. К сожалению, это так. Ну давай…

К. ЛАРИНА: Нет-нет, я не хочу далеко уходить, потому что мне интересно у тебя это спросить. Сегодня вообще ни в одном эфире мы не говорили о ситуации вот в обществе сегодняшнем, а могла бы этот вопрос задать, конечно, и девочкам, которые были в нашей студии вот до тебя, но как-то не пришлось. По поводу вчерашних событий в Москве на Манежной. Для тебя вот что это значит? Это действительно какая-то страшная сила наступает, о которой мы не знаем? Либо это тоже опять чья-то провокация?

Г. БАРДИН: Я не думаю.

К. ЛАРИНА: Как ты это чувствуешь?

Г. БАРДИН: Я чувствую это как темную силу, которая еще не сформировалась.

К. ЛАРИНА: Это то, что из фильма Пашиного «Россия-88»? Это оттуда?

Г. БАРДИН: Это об этом, да. Паша рассказал об этом, и он знал это не понаслышке, он знал это достаточно хорошо. И то, что он мне рассказывал – это люди, которые пока, слава Богу, они не сошлись на одной какой-то платформе. Ну, там где-то ставите кавычку, а где-то запятую…

К. ЛАРИНА: Но послушай, руки вперед они вышвыривают очень профессионально.

Г. БАРДИН: Профессионально, да. Но там есть какие-то разности, которые еще не дают им возможности сплотиться воедино. И почему прошляпила власть вот тот момент зарождения, как она не задавила этих гадов вот в самом начале, как это могло произойти? До каких пор у нас может идти… У нас странная демократия. Она, с одной стороны, вроде как суверенная, называется она Сурковым. А с другой стороны, она дает возможность вот этим выступать, а другим не выступать. Где это вот отличие, как чистых от нечистых власть отличает?

К. ЛАРИНА: Ну ты же видишь, ты же почувствовал, когда смотрел в новостях эти сюжеты, что, с одной стороны, как я поняла, они их смертельно боятся, это видно, а с другой стороны, они разделяют эти чувства, тайно пока еще. Да?

Г. БАРДИН: Конечно. Милиционеры, я думаю, что они сначала ударят, потом погладят и извинятся за удар. Потому что они уже сегодня отпущены. То, что они, говорят, сотворили в метро, это уму непостижимо.

К. ЛАРИНА: После вот этих выступлений на Манежной, да?

Г. БАРДИН: Вандализм, да. Как можно было отпускать? Я не понимаю. Значит, боятся, боятся мести. Значит, несильная власть, если боится.

К. ЛАРИНА: Несильная. Очень удобно разгонять интеллигентиков на Триумфальной, таскать за волосы Лимонова туда-сюда и Алексееву.

Г. БАРДИН: Ну да, с Алексеевой бороться, поди, полегче.

К. ЛАРИНА: Тяжело как-то, от всего от этого тяжело. И эти люди явно не смотрят кино, которое выходит…

Г. БАРДИН: И не слушают радио.

К. ЛАРИНА: И не слушают радио «Эхо Москвы». Хотя в Интернете сидят. И кстати, там как раз самоорганизация очень сильно происходит. Но, тем не менее, ты посмотри, опять же для меня вопрос. (Звонит мобильный телефон.)

Г. БАРДИН: О, прости, пожалуйста.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста, пожалуйста.

Г. БАРДИН: Забыл выключить.

К. ЛАРИНА: Да, да, да, выключай. Или хочешь поговорить?

Г. БАРДИН: Нет, не хочу. Володя, прости, я в «Эхо Москвы».

К. ЛАРИНА: А кто это?

Г. БАРДИН: Это Меньшов.

К. ЛАРИНА: Володе Меньшову большой привет от нас.

Г. БАРДИН: От Ксюше Лариной большой привет.

К. ЛАРИНА: И от всех слушателей.

Г. БАРДИН: Пока, пока.

К. ЛАРИНА: Теперь объясни мне, почему столько народу-то было? Почему ни один демократический митинг не собирает такого количества людей?

Г. БАРДИН: Я тебе скажу.

К. ЛАРИНА: Их, получается, много.

Г. БАРДИН: Их очень много. Ты видишь, как наши демократы меня раздражают тем, что они не могут тоже сойтись в каких-то кавычках, точках, запятых общей платформы. И там еще есть какое-то чванство и фанаберия, которые не позволяют кому-то одному выделиться. Они не могли сойтись в течение 20 лет. Что это такое? Что это такое, когда, казалось бы, все очевидно, ребята? Ну есть определенные постулаты, которые нас приближает к цивилизованному обществу. Давайте бороться за них, чтобы была демократия, свобода митингов, свобода печати, та гласность, которую провозгласил Горбачев и которая сейчас утекает потихоньку. Она остается отдельными ручейками, вот, в частности, у вас на радио. Да? Ну они не сошлись в этом и потеряли доверие и авторитет, что очень важно.

К. ЛАРИНА: Почему их не любят, Гарри? Вот почему их не любят люди, людей, которых мы называем демократами, или людей, которые придерживаются либеральных взглядов на устройство страны социально-политическое?

Г. БАРДИН: Народом было ложно понято, что вот это и есть демократия. А такой демократии они не хотят. Только и всего. Демократия не тогда, когда Немцов и Хакамада на экранах, где-то на презентациях с шампанским позировали, когда в это время голодала страна. Это не тот характер демократии, который нужно было демонстрировать.

К. ЛАРИНА: А сегодняшний характер их устраивает больше, большинство людей?

Г. БАРДИН: Не знаю.

К. ЛАРИНА: Выходит, что так.

Г. БАРДИН: А сегодня пофигизм, сегодня они устали. И их старыми лозунгами уже не завлечь, новых лозунгов нет.

К. ЛАРИНА: Но «Россия для русских!» - очень соблазнительная вещь.

Г. БАРДИН: Очень соблазнительная и близко лежит. Очень близко лежит. И поэтому фанаты на это… потому что фанаты – в основном там очень много нацистов. Это говорил и Павел в своем фильме, в частности, что там очень их много. Ну вот они сплотились.

К. ЛАРИНА: Мы уже несколько раз произнесли это имя всуе – имя Павел сакральное. Значит, чтобы вы понимали, речь идет о Павле Бардине – это сын Гарри Бардина, режиссер.

Г. БАРДИН: Да. А я знаешь, как называюсь теперь? «Триум-фатор».

К. ЛАРИНА: А, «фатор», действительно. Да. Потому что Павел, напомню, он автор двух, как минимум, фильмов, которые вы знаете – это фильм «Россия-88» многострадальный, который как раз посвящен проблемам ксенофобии и агрессии в нашей стране, и фильм «Гоп-стоп», который тоже, по-моему, очень вовремя появился. Казалось бы, эта тема уже ушла куда-то далеко, этих гопников. А оказалось, нет, вот они, ребята, привет, мы с вами встретились. Я понимаю, что ты сыном гордишься своим, безусловно. А ты не боишься за него? Ты уверен, что это правильная дорога в России-2010?

Г. БАРДИН: Ты понимаешь, я не вправе ему говорить: так ли, сяк ли. Ему 35 лет, он выбрал сам свою дорогу. Выбрал ее профессионально, выбрал ее, как тебе сказать, граждански как бы, так, что это вызывает у меня только уважение.

К. ЛАРИНА: Это ты его так воспитал?

Г. БАРДИН: Не, я не могу сказать, что… Я вообще не понимаю слова «воспитание». Вот живи, как живешь, а с тебя или считают или не считают твою жизнь. Вероятно, он что-то считал, потому что он глубок достаточно и патриот по-настоящему. Он хочет изменить что-то в этой стране. Хотя это фильмом не изменишь, я понимаю, но какую-то толику привнести своего участия в строительство этой страны он пытается. И то, что ему сегодня перекрывают кислород, для меня это очень грустно и тягостно. Потому что ну я уже состоялся как бы, я уже все доказал, что мог, хотя еще собираюсь чего-то снимать. Но то, что ему перекрывают кислород, и то, что на нем черная метка, идущая из Кремль, как я понимаю, для меня это очень огорчительно. Потому что в другой стране за такой фильм, который сделал он, ему бы… ну не знаю, что, но ему дали, во всяком случае, возможность работать, сказали бы: «Парень, ты выступил по очень важной теме, эта тема нас тоже очень волнует. Мы разделяем твои взгляды…»

К. ЛАРИНА: Твои тревоги.

Г. БАРДИН: Да. «…И спасибо тебе. И что ты хочешь дальше снимать?» - вот вопрос логики, логической власти или просвещенной монархии, я не знаю.

К. ЛАРИНА: Это к другому человеку, о нем мы тоже поговорим. Мы тоже его вспомним, другого замечательного человека, который декларирует как раз вот взгляды просвещенного монархиста.

Г. БАРДИН: Да. Ну вот меня это, конечно, очень огорчает. Но он не хочет уезжать, и я не хочу, чтобы он уезжал.

К. ЛАРИНА: Мы здесь сидим сейчас, никуда… Если только взлетим сейчас, как в том анекдоте: «…За всей этой фигней постараемся взлететь». Мы сейчас новости слушаем, потом продолжаем нашу встречу с Гарри Бардиным.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Продолжаем нашу творческую встречу с триумфатором Гарри Бардиным. Напомню, что Гарри Бардин – это режиссер, мультипликатор. Вот последняя его работа по времени вышла в этом году, называется «Гадкий утенок». И здесь спрашивают наши слушатели, когда в прокате будет. Это ужасно грустный вопрос, потому что это фильм, которого не заметили. Он, оказывается, был в прокате. Он на DVD продается.

Г. БАРДИН: Да. Он еще вяло течет по провинциям. Но вообще так как ни копейки не было вложено в рекламу прокатчиками, то, естественно, об этом мало кто знал.

К. ЛАРИНА: А почему ты так не подготовился? Ты же живешь в капитализме. Ну, хотел капитализм – получите. Значит, здесь нужно все продумать, всю кампанию вперед. Почему ты этого не сделал?

Г. БАРДИН: Может, я пойду? (Смеются.) Понимаешь, мне хватило как продюсеру для того, чтобы вот добыть последние деньги, чтобы завершить картину. Я искал прокатчиков. Я честно отчитываюсь перед тобой, как перед партией.

К. ЛАРИНА: Как перед Познером.

Г. БАРДИН: Да. Вот хорошо мы с вами Познера и партию… И я нашел только… ну вот одна прокатная фирма, которая взялась прокатывать, и то сказала, что это будет очень трудно. И я с ними повязал себя, больше не с кем было. И поэтому я вложился в то, что… Министерство культуры помогло печатать копии. А уж на рекламу у меня денег не было. Вот просто мы дошли до нуля на студии, до нуля. Ну, не моя вина.

К. ЛАРИНА: А без рекламы невозможно сегодня ничем привлечь зрителя?

Г. БАРДИН: Сегодня – нет, невозможно. Раз. А во-вторых, есть еще такой момент. Конечно, есть мой зритель. Я не могу сказать, что все просто оголтело погнались за японской аниме и американской.

К. ЛАРИНА: Да мне кажется, эта мода уже сошла.

Г. БАРДИН: И мой зритель есть, и я вижу это в блогах в Интернете, когда выкладывают они какие-то благодарственные слова. Но есть масса людей, которая подсела на другой вид анимации. Им хочется поярче, побыстрее, более клиповый монтаж и несколько покороче. Им кажется, повторы, эти гимны, это повторы, это все… Они не понимают, не «въезжают», как сейчас говорят, в стилистику фильма. Ну что делать, ну вот такой зритель.

К. ЛАРИНА: А «Гадкий утенок», несмотря на то, что он все-таки задуман как такой некий обобщающий образ, будем говорить, такого Ходорковского условного, он все равно внешне похож почему-то на Гарри Бардина.

Г. БАРДИН: Да?

К. ЛАРИНА: Да. Это вот, наверное, подсознание сработало. И когда он вылупился, я говорю: «О, смотри, Бардин. Бардин вылупился».

Г. БАРДИН: Слава Богу, моя мама не жива, поэтому не слышит твоих слов.

К. ЛАРИНА: Ну ладно, он очень обаятельный, чудесный утенок.

Г. БАРДИН: А, тогда пусть слышит, хорошо.

К. ЛАРИНА: И какие-то черты вот угадываются. Но там все равно, вот в этом мультфильме, вот ты говоришь про иностранную мультипликацию, там все равно есть вещи, которые сегодня, как тебе сказать, очень характеризуют именно сегодняшнее время, вот как мультфильм делается. Допустим, вот этот образ этого червячка – саблезубая белка в «Ледниковом периоде». Ты смотрел «Ледниковый период», да?

Г. БАРДИН: Да, да.

К. ЛАРИНА: То есть там какой-то такой есть человек, который как бы сторонний наблюдатель такой смешной, коверный.

Г. БАРДИН: Да. Но это обычное такое правило, что какой-то сопутствующий товар должен рядом… ну, Санчо Панса.

К. ЛАРИНА: Ну мы же не будем ругать с тобой всю мультипликацию, которая сегодня в мире существует.

Г. БАРДИН: Нет, конечно.

К. ЛАРИНА: Сегодня же, ты говоришь, покороче. Мне кажется, наоборот, сегодня снимают просто полнометражное, большое, полный метр анимационный.

Г. БАРДИН: Да.

К. ЛАРИНА: И есть очень неплохие вещи, да, которые получают всякие там «Оскары»?

Г. БАРДИН: Ну, конечно, есть. Конечно, конечно.

К. ЛАРИНА: Значит, это возможно, и у нас возможно?

Г. БАРДИН: Это возможно, и у нас возможно, но если мы это будем делать честно, без заказа, а по воле души. Ну как бы полагаясь на наши традиции, полагаясь на наше искусство. Ну, в общем, много компонентов должно быть, чтобы это было наше кино, российское, не заемное. Вот о чем речь.

К. ЛАРИНА: А рисованное кино ты не сделаешь больше?

Г. БАРДИН: Нет, больше нет.

К. ЛАРИНА: Никогда не делал рисованное кино?

Г. БАРДИН: Как не делал? А «Летучий корабль» забыла?

К. ЛАРИНА: А, «Летучий корабль», да, да, да.

Г. БАРДИН: И «Дорожная сказка», и «Прежде мы были птицами», и «Пиф-паф, ой-ой-ой!» - это все рисованное.

К. ЛАРИНА: Мне все время казалось, что режиссер-мультипликатор, он когда-нибудь станет взрослым и перестанет быть мультипликатором.

Г. БАРДИН: И наконец, получу отчество и живот.

К. ЛАРИНА: То есть на кино нет, никогда не пойдешь?

Г. БАРДИН: Нет, нет.

К. ЛАРИНА: А почему? Не было таких искушений никогда в жизни?

Г. БАРДИН: Да были, были искушения. Ну я даже написал сценарий и даже пошел в Министерство культуры, они поддержали меня, те начальники. Их уже нет, но они поддержали, сказали, что они будут финансировать. И вдруг я остановился, потому что подумал: а что моя студия, что она будет нямать в это время, пока я буду вот так тешить свое тщеславие? И я отказался от этой идеи, потому что… ну уж коль я приручил, то отвечаю. В будущем году моей студии 20 лет, так что, ну, как бы это ответственность. Это не бремя, но это достаточная тяжесть.

К. ЛАРИНА: Между творческими свершениями Гарри Бардин иногда впадает в общественную активность. Но вот эта вот бесконечная история с Союзом кинематографистов, она, конечно, порядком всем уже осточертела. Но по-прежнему какая-то тупиковая ситуация. Мы знаем, что есть Киносоюз типа альтернативный, в котором есть достойные фамилии. Я не знаю, являешься ты сейчас членом Киносоюза или нет.

Г. БАРДИН: Еще нет.

К. ЛАРИНА: Еще нет? А членом Союза кинематографистов?

Г. БАРДИН: Уже нет. Мы с Павлом просто пошли в 31-ю комнату и написали заявление, вышли.

К. ЛАРИНА: В таинственную 31-ю комнату.

Г. БАРДИН: Я ее запомнил почему-то, да.

К. ЛАРИНА: Вот скажи мне, пожалуйста, почему нет какого-то сообщества настоящего, которое могло бы все-таки каким-то образом участвовать в публичной дискуссии, заниматься этим?

Г. БАРДИН: Ну, во-первых, давай так: не надо все-таки тешить себя такой иллюзией, что времена не изменились. Времена изменились. Сейчас другие – каждый сам за себя. Маленькие студии, продюсерские центры, стремление выжить в одиночку. Стремления быть вместе – этого стремления нет сегодня. И нужно смотреть на это трезво. Если у нас будет продюсерский центр, если у нас будет профсоюз вместо такого благодушного Союза кинематографистов с возлияниями на болшевских дачах… У нас должно же быть очень жесткое какое-то сообщество, которое было бы, извини за такое выражение, но прагматично выгодно. А уже дальше дружба, это все как бы наслаивается. Это другое – все эти приятельства, все эти возлияния, они ничего не отменяются. Но главным должно быть вот это абсолютно прагматичное желание выжить. Потому что если этого не будет, не будет и союза. А того союза, который был, уже не будет никогда. И вот эти наши благодушные посиделки в Болшево, и семинары, и все то, что было красиво и по-товарищески, уже не будет. Я это прекрасно понимаю. У меня получается так, что сгорает Дом актера, и это сгорает моя юность. И сейчас я вышел из Союза кинематографистов. И этот Дом кино, в который я уже ни ногой не вступлю никогда, это не мой дом, где мне вручали мою первую «Нику». Это для меня все как бы следы моей памяти, моей жизни. Они стираются.

К. ЛАРИНА: Но что-то вместо них должно возникать. Так же не бывает.

Г. БАРДИН: Вместо них пока не возникает.

К. ЛАРИНА: Потому что ощущение, что какая-то часть общества сегодня как-то выталкивается с этой широко заасфальтированной дороги: ну вот не надо, вот мы не хотим, не надо нам вас тут, не надо. Но это же не какие-то единицы, точки, три фамилии – Иванов, Петров и Сидоров, и даже не один Ходорковский опять, а целое, как мне кажется, огромное количество людей.

Г. БАРДИН: Ну я понимаю. Ну, Ксюш, я когда у тебя был…

К. ЛАРИНА: И они покорно отступают, типа «хотите шагать, шагайте, но без меня».

Г. БАРДИН: И ощущение такое – абсолютное равнодушие. Вот, ты понимаешь, я разошелся с некоторыми моими товарищами еще и по другой причине. Когда я у тебя был на эфире, с Гусманом мы были, помнишь?

К. ЛАРИНА: Да, в разгар борьбы.

Г. БАРДИН: Когда с высокой трибуны нас обозвали казнокрадами, и потом в суде сказали, что это виртуально, по словарю то ли Даля, то ли Ожегова.

К. ЛАРИНА: Послали виртуально.

Г. БАРДИН: Виртуально. Ну как, виртуально назвали нас казнокрадами, и меня в том числе, но не виртуально назвали цифру – 35 млн. долларов. Да? Это же не виртуально. И в это время на этом съезде в Гостином дворе сидели мои товарищи, которые вроде меня любят и вроде меня знают, но никто не поднял руку и не сказал: «Никита Сергеевич, ну это же вранье, этого не может быть, он не способен на это». Они не мои товарищи, я не могу быть с ними в одном союзе. Не могу. Они не защитили меня перед ложью. Он меня оклеветал и пошел дальше, и они послушали и пошли дальше. И считают меня своим приятелем, другом.

К. ЛАРИНА: Это модель сегодняшней страны, вот на примере Союза кинематографистов и вот этой истории. Я так понимаю, что это такое общее… и даже не равнодушие, это какое-то другое слово. Гарри, я не могу понять. Понимаешь, какая штука. По сути, это подлость – вот то, что совершили люди, которые знают, что ты не вор. И когда тебя обвиняют в воровстве, в данном случае тебя, Гарри Бардина, никто не встал и не сказал «это вранье» - это подлость.

Г. БАРДИН: Нет, ну обвинили Наташу Фатееву, Говорухина Станислава – достойных людей.

К. ЛАРИНА: С другой стороны, того же Матизена исключали из Союза кинематографистов, тоже там люди поднимали руки. Люди поднимали руки! Мы этих людей знаем, их огромная толпа, среди них достойные художники. И когда Виктор Матизен на какой-то там тусовке кинематографической подошел к одному известному режиссеру… А нет, наоборот, режиссер подошел к нему: «Витька, привет!». Он говорит: «А чего ты так со мной разговариваешь? Ты вообще-то меня исключил из Союза кинематографистов. Ты ко мне еще имеешь право подходить после этого?». Он говорит: «Да брось, старик! Это же все условия игры!». Вот сегодня какой стиль жизни. Почему бы его не принять, действительно? Ну, так надо, ну что делать.

Г. БАРДИН: Правила игры заданы, да?

К. ЛАРИНА: Да. И что?

Г. БАРДИН: Вот я не хочу по правилам по этим жить. Я не хочу. Иногда мне кажется, что я нахожусь во внутренней эмиграции, потому что я не понимаю, что происходит со страной, я не понимаю, что мне вешают на уши, и я не понимаю, понимают ли все это. А если понимают, то чего молчат? Вот это меня не устраивает. Это меня не устраивает. Но я боюсь, если я в это всерьез войду с головой, то я перейду в политику. А я хотел бы остаться в мультипликации.

К. ЛАРИНА: Подожди, хочу про людей, мне важно. Бог с ней, с политикой.

Г. БАРДИН: Давай.

К. ЛАРИНА: Хотя это одно другое определяет в нашей стране. Когда этот сбой произошел, на твой взгляд, вот в нашей жизни, в истории?

Г. БАРДИН: Сбой произошел тогда, это правильно отметил Андрон Кончаловский, когда придумалась вот эта вот надуманная вторая Академия. Это был вот тот топор…

К. ЛАРИНА: Ты про кино говоришь, а я говорю про общество.

Г. БАРДИН: А, про общество вообще?

К. ЛАРИНА: Да, когда вдруг перекосилось все внутри у человека, дезориентировалось. Стало нестыдным совершать подлость, предательство, подлог, воровать. Не стыдно.

Г. БАРДИН: Я могу только сказать, что интеллигенция ушла в конформизм, к сожалению. Ее прикормили и ей пообещали.

К. ЛАРИНА: Какая же она тогда интеллигенция, извини меня, если ее можно прикормить?

Г. БАРДИН: Ну она считает себя таковой. Понимаешь? Ее прикормили, и она решила играть по правилам, понимая, что плетью обуха не перешибешь. И она стала играть по тем правилам. Это то же самое, когда вступали в партию для того, чтобы получить завлаба или еще что-то. Когда-то я это осуждал, с годами я это перестал осуждать, понимая, что дети, внуки, нужно зарабатывать.

К. ЛАРИНА: А ты был в партии когда-нибудь?

Г. БАРДИН: Нет, никогда я не был и, надеюсь, не буду. Ну, понимаешь, вот эта игра по правилам – то, что если я вступлю в партию, то, таким образом, я получу это – вот это произошло и сегодня. Это я имею в виду не вступление в «Единую Россию», но игра по правилам.

К. ЛАРИНА: Встроиться.

Г. БАРДИН: Встроиться в эту систему координат. И когда ты встраиваешься, то не стремись, чтобы тебя называли порядочным человеком. Потому что как бы это и это несовместимо.

К. ЛАРИНА: А ты хотел бы вот лично встретиться с вождями нации?

Г. БАРДИН: Ну я встречался с вождем нынешним, когда он еще не был вождем. Мы говорили…

К. ЛАРИНА: Когда он был в администрации?

Г. БАРДИН: Вице-премьером. Да, это было четыре года назад. И тогда речь шла о воспитании молодежи, и нас было покойный Саша Татарский и я от мультипликаторов, кто-то поэты, композиторы. Нас было человек 12. И мы говорили, высказывали свои претензии. Ну, поговорили и разошлись. Более меня никуда не призывали.

К. ЛАРИНА: А сегодня вот хотел бы встретиться с ними? Пошел бы, если бы позвали? Вот если бы тебе позвонили из администрации и сказали: «Гарри Яковлевич, мы хотим вам позвать на встречу с премьер-министром, поговорить о судьбе кинематографии».

Г. БАРДИН: Нет. Вот вся штука в том, что когда мои коллеги подписывали письмо по поводу решения о нынешнем финансировании мультипликации и нынешнем положении дел, и как сегодня это катастрофически плохо, когда у нас учебная база исчезает, когда мы теряем планку – это очень важно – мы теряем планку и опускаемся вниз, мы предаем наших предков. Вот тех, которые шли за нами, которые устилали нам путь своими фильмами и которые дали нам эту волшебную страну – мультипликацию советскую, российскую, мы их предаем. Потому что подделки, иногда они меня раздражают. У нас можно по пальцам пересчитать людей, которые делают авторскую, замечательную, качественную, талантливую, тонкую, изумительную мультипликацию. А если встраиваться, то это вот встраиваться, как вот та самая интеллигенция - они делают по заказу и то, что от них ждут, а не то, что они хотят.

К. ЛАРИНА: А совместить нельзя то, что ждут, и то, что я хочу?

Г. БАРДИН: Трудно. Чтобы совместить, это нужно, чтобы устремление власти и устремление мое было едино.

К. ЛАРИНА: Ну подожди, при советской власти уж точно у тебя были разные устремления с властью, но ты при этом снимал, и твое кино смотрели.

Г. БАРДИН: Да, но это вопреки. Я делал вопреки. Тогда вопреки. Сейчас вопреки, потому что денег нет.

К. ЛАРИНА: Но мы его видели. Оно же было подпольным, это же не было кино закрытых показов.

Г. БАРДИН: Тоже правда. Тоже правда, да.

К. ЛАРИНА: Почему? Объясни мне. Получается, что сегодня еще хуже.

Г. БАРДИН: Да, выходит так.

К. ЛАРИНА: Да? Вот к чему мы пришли. Есть, о чем поностальгировать.

Г. БАРДИН: Да. То есть мы к концу передачи… все гаже и гаже оказывается обстановка. Чего там пишут?

К. ЛАРИНА: Да, поскольку времени не остается, и последняя часть пошла, несколько, если получится, звонков. Напомню наш телефон: 363-36-59. Здесь, в студии, Гарри Бардин. И я вижу, что телефон у нас звонит, можно послушать, что тебе скажут люди сегодня. Хочешь услышать?

Г. БАРДИН: Конечно. Не все ж тебя.

К. ЛАРИНА: Ну давай попробуем. Алло, здравствуйте. Алло? Алло? Ой, не получилось. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте…

Г. БАРДИН: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

Г. БАРДИН: Еще раз.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

Г. БАРДИН: Да-да.

СЛУШАТЕЛЬ: Это…

К. ЛАРИНА: Ну долго, ребята. Ну давайте соображать быстрее, у нас времени мало. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Вопрос Гарри Бардину. А кого из режиссеров, вот современных мультипликаторов сегодняшних, молодых или постарше, он бы вот назвал в числе своих любимых? Интересно.

К. ЛАРИНА: Как зовут вас?

СЛУШАТЕЛЬ: Татьяна.

Г. БАРДИН: Татьяна, ну это, конечно, Саша Петров. Это, конечно, Костя Бронзит. Это, конечно, Ваня Максимов. Это… ну я могу перечислять еще. Это Лиза Скворцова. Это… есть, есть.

К. ЛАРИНА: Я думаю, что большинство ничего не говорят эти фамилии.

Г. БАРДИН: К сожалению, да, не говорят. Потому что такая страна. Я удивлен, что Саши Петрова фильм «Моя любовь», который я считаю шедевром и который совместно с Первым каналом делался, почему-то Первый канал не показывает.

К. ЛАРИНА: А это, между прочим, он лауреат «Оскара». Он же «Оскар» получил за «Старик и море».

Г. БАРДИН: Да, да.

К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло? Здравствуйте.

Г. БАРДИН: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Гарри… извините, отчества не знаю вашего.

Г. БАРДИН: Яковлевич.

К. ЛАРИНА: Гарри Яковлевич.

СЛУШАТЕЛЬ: Очень любим ваши мультфильмы, дети у меня просто без ума от вашей «Чучи». И вообще просто с удовольствием смотрим ваши мультфильмы. Последний, к сожалению великому, не смотрел. Но, вы знаете, я не согласен с вашей позицией, которую вы озвучили как-то на эфире в программе «Время», когда этот мультфильм анонсировался, о приезжих, которых надо уважать и так далее, и так далее. Но надо сначала приезжим говорить, чтобы они нас уважали, а потом уже говорить нам. Я готов уважать любого приезжего. Но если он меня не уважает, если он по-свински себя ведет… понимаете, я не могу этого терпеть. К. ЛАРИНА: Поняли, да. Как зовут вас?

СЛУШАТЕЛЬ: Зовут меня Юрий, я – коренной москвич, сейчас живу в Тобольске. Уехал из Москвы, в частности, по той же причине, что вот… (неразб.) слишком стало много приезжих.

К. ЛАРИНА: Спасибо. Спасибо вам, Юрий.

Г. БАРДИН: Ну это щепетильная тема, и я не могу так, с кондачка, на последних минутах передачи говорить о толерантности. Я об этом сказал в фильме «Гадкий утенок». Купите себе DVD и посмотрите.

К. ЛАРИНА: Помимо толерантности… я вот большой поборник толерантности, но теперь я понимаю по прошествии времени, еще с последними событиями, что, помимо толерантности, должна быть еще какая-то политика правильная миграционная. Да?

Г. БАРДИН: Да, конечно.

К. ЛАРИНА: Должны работать законы.

Г. БАРДИН: Это должно быть встречное движение – мы их принимаем, они приходят к нам. И я по этому поводу…

К. ЛАРИНА: Да. Потому что толерантность во время беспредела и анархии, она бессмысленна. Тебя затопчут.

Г. БАРДИН: Конечно. Закон должен быть одинаково жесток и по отношению к коренным москвичам, и по отношению к тем, кто приезжает. И я как-то на передаче Швыдкого «Культурная революция» сказал, что первым неполиткорректным человеком был мальчик, который сказал, что король голый. Если бы он не сказал, король ходил бы голый до сих пор. То есть эта правда жесткая равна для всех. Она должна быть и для коренных, и для приезжающих, которые не уважают мою столицу.

К. ЛАРИНА: И мою страну, да.

Г. БАРДИН: И мою страну.

К. ЛАРИНА: Еще звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

К. ЛАРИНА: Да-да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый день.

Г. БАРДИН: Добрый.

СЛУШАТЕЛЬ: Знаете, меня зовут Сергей, я вот хотел спросить у Гарри. Как он относится к попутному распространению своего творчества, своих мультфильмов, в частности, в Интернете. Как вот вообще относится к пиратству?

Г. БАРДИН: Вы знаете, как я могу относиться? Из-за этих «пиратов» я нищий человек. Славный, но нищий. И как бы вот и вся недолга. Да. Но они видят и много скачивают, да. Я этому рад. Рад мой сын Павел, у которого скачали «Россию-88», 2 млн. скачиваний. А он продал свою, между прочим, однокомнатную квартиру, чтобы снять это кино. Ни копейки ему это не принесло. Так что мы оба славные и нищие. И рады этому безумно!

К. ЛАРИНА: Ну а как тут? Ты понимаешь, мы живем в такое время и в такой стране, где либо слава, либо деньги.

Г. БАРДИН: Но Интернет – к сожалению, это та озоновая дыра, куда скоро провалится все. И авторское право, я боюсь, оно будет чисто визуально. Оно будет записано на какой-то бумажке, но его соблюдать никто не будет, потому что Интернет, он все порушил, все правила игры.

К. ЛАРИНА: Ты видел Владимира Путина, когда он пел и играл на рояле?

Г. БАРДИН: Еще нет. Извини, ну ты так говоришь, как будто это Шарль Азнавур, понимаешь?

К. ЛАРИНА: Фактически да. Ну Синатра какой-нибудь или Луи Армстронг…

Г. БАРДИН: Что, хорошо поет?

К. ЛАРИНА: Мне кажется, вполне.

Г. БАРДИН: Да ты что?!

К. ЛАРИНА: Я думаю, что можно с ним посотрудничать по этому поводу.

Г. БАРДИН: Да? И спеть дуэтом?

К. ЛАРИНА: Нет, пусть озвучит следующий мультфильм.

Г. БАРДИН: Хорошо, я подумаю.

К. ЛАРИНА: Я просто хотела поставить в конце песню, которую исполнил Владимир Путин в Санкт-Петербурге. Но мы послушаем оригинальный вариант – это то, к чему стоит стремиться. А с Гарри Бардиным мы пока прощаемся. И я еще раз поздравляю с наградой. И удачи.

Г. БАРДИН: Спасибо, Ксюша. Спасибо.

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ