Сергей Соловьев - Дифирамб - 2010-03-21
К. ЛАРИНА: 14 часов 12 минут. Мы начинаем программу «Дифирамб», и здесь в большой, светлой, теплой студии напротив меня сидит выдающийся деятель эпохи (смеется)…
С. СОЛОВЬЕВ: Эпохи трудно определить какой.
К. ЛАРИНА: А какой?
С. СОЛОВЬЕВ: Нескольких эпохов.
К. ЛАРИНА: Да, нескольких эпох, действительно! Кинорежиссер Сергей Соловьев. Здравствуйте, Сергей Александрович!
С. СОЛОВЬЕВ: Здравствуйте!
К. ЛАРИНА: Поскольку мы в большой студии, это значит, что мы не просто общаемся, и вы нас слушаете по радио, но вы можете видеть нас и в интернете. Поэтому, если вы зайдете на наш сайт, то увидите – вот сидит Сергей Александрович Соловьев, печально смотрит в эту вэб-камеру, и вы можете тоже посмотреть в его глаза. Итак, дорогие друзья, мы в абсолютно прямом эфире. Напомню номер смс +7 985 970 4545. Напомню телефон прямого эфира – 363-36-59. Повод у нас очень хороший – выход нового фильма Сергея Соловьева, который называется «Одноклассники». И вот передо мной, если не фильм, то что-то про фильм…
С. СОЛОВЬЕВ: Это сценарий просто. И альбом.
К. ЛАРИНА: То есть, здесь кадры из фильма и сценарий замечательной юной девушки, которую зовут Соня Карпунина. Это открытие ваше, Сергей Александрович?
С. СОЛОВЬЕВ: Когда есть слово «открытие», всегда думаешь: а как будет «закрытие»?
К. ЛАРИНА: А закрытия, наверное, тоже были в вашей жизни? Еще как закрывали! (смеется)
С. СОЛОВЬЕВ: Закрытия обязательно были. Каждое открытие как бы чревато закрытием. Нет, к Соне, надеюсь, это не относится.
К. ЛАРИНА: Ну, расскажите про Соню.
С. СОЛОВЬЕВ: Что про нее можно рассказать?
К. ЛАРИНА: Итак, как она возникла в вашей жизни, этот ангел?
С. СОЛОВЬЕВ: Я не понял, как она возникла, постольку поскольку ее откуда-то перевели к нам на курс и даже…
К. ЛАРИНА: Это ваша студентка, да?
С. СОЛОВЬЕВ: Ну, как бы мы с Валерием Давидовичем Рубинчиком ведем мастерскую во ВГИКе, и у нас такое вольное посещение. То есть, мы там никаких не берем клятв при входе, что никто ничего никому не скажет, ешь землю из горшка… А кто хочет, тот приходит. И как-то появилась там такая студентка, села на первый ряд. Я даже не понял, что она студентка – я решил, что это какая-то протеже Рубинчика, про которую мне не успел рассказать. А Рубинчик то же самое решил про меня, что это какая-то протеже моя, про которую я не успел рассказать Рубинчику. И очень долго мы даже не выясняли, кто такая. А ее не то выгнали откуда-то, из предыдущей мастерской, не то она в какой-то там отпуск ушла, в академический… В общем, она такая была… неуспешная. Студентка была неуспешная. И когда выяснилось, что это ничья не протеже, а вообще просто неизвестно откуда прибившийся продукт, мы стали выяснять, что это такое, пошли куда-то в деканат… Они говорят: знаете, мы ее все-таки, наверное, будем вообще отчислять, но будто бы по закону она должна к вам походить. Я говорю: а чего она будет ходить, что с ней делать? – Делайте, чего хотите с ней! Дайте ей какое-нибудь задание, проэкзаменуйте. Если вы поставите двойку, мы ее выгоним. А если поставите тройку, то уже будем думать, что…
К. ЛАРИНА: Вот любите вы таких вот, нестандартных... С биографией, что называется.
С. СОЛОВЬЕВ: Да! С этого момента, кстати, у меня появился первый интерес. Потому что до этого, пока я думал, что это креатура Рубинчика, я как-то так, лениво… Ну, и мы решили проэкзаменовать – пиши какую-нибудь байду! И она написала байду, причем она как бы очень на ней не настаивала, а принесла, несколько стесняясь, какие-то битые страницы, то ли она их в кармане носила, думая – отдать их или не отдавать… И в этиз 8 страничках, которые я прочит, там мне почудилось какое-то содержание, которое меня заинтересовало. Причем, заинтересовало не новизной, а наоборот, странной академической, я бы сказал, такой ретрухой, которая там была, но изложена была очень свежим, живым языком. А ретруха была в том, что там была история такого сюрреалистического суицида, который напомнил мне такой же придурственный суицид в фильме «Спасатель». Я думал, что дела давно минувших лет вообще – все эти спасатели, суициды, ан нет! И меня это заинтересовало. Я говорю: Соня, давай, снимай, у тебя хорошая история. Вот будешь снимать так, сяк, этак… Она говорит: да, хорошо, спасибо. Через неделю пришла, говорит: нет, я будут снимать наоборот, вот я подумала – у нее будут крестики на веках, еще что… Я говорю: Сонь, давай мы так поступим. Ты, пожалуйста, снимай про крестики на веках сколько хочешь, но напиши что-нибудь новенькое себе. А это отдай мне! Причем, зачем мне это было нужно, я не знаю, потому что у меня не было ни копейки денег и никаких планов. Я говорю: отдай мне эти странички, не понимая, зачем они мне нужны. Она говорит: ну, как, я уже договорилась с оператором, со всеми, я хочу… чу-чу-чу…Я говорю: Сонь, да отдай мне эти странички, а я, если буду снимать, я возьму тебя сниматься в главной роли. Хороший же change, Соня! Она говорит, да, хороший, и отдала твердой рукой мне эти странички. И как-то стали складываться обстоятельства странным образом. Одно за другое, третье за пятое…. Позвонили мне какие-то люди, которые сказали: мы бы хотели снять новеллу про одноклассников, которые… это мы договорились с сайтом «Одноклассники». Я говорю: есть новелла! Давайте деньги!
К. ЛАРИНА: То есть, «Одноклассники» дали денег на «Одноклассников»?
С. СОЛОВЬЕВ: Не дали ни копейки! Это все были мифические такие совпадения, мифические такие протуберанцы. Но, тем не менее, какие-то первые деньги появились, потом выяснилось, что никто с «Одноклассниками» не разговаривал. Я разговаривал с «Одноклассниками, они говорят: мы очень серьезно относимся к сайту, поэтому уберите из названия «Точка ру», а делайте «Одноклассники» - это русское слово, мы вам не запрещаем, но мы участвовать в этом не будем. В общем, одно за другое, пятое за девятое – и мы меньше, чем за год сняли эту картину. Сняли эту картину, в которой… Причем даже нельзя сказать, что она такая уж совсем… там в одной комнате чего-то сидят на стуле, на одном стуле и выясняют между собой взаимоотношения. Нет, она нормальная картина! Даже третья часть этой картины снималась на Гоа, причем снимался такой великий актер просто как Даниэль Ольбрыхский!
К. ЛАРИНА: Я хотела про это, потому что вас интересует Соня, а меня интересует Даниэль Ольбрыхский.
С. СОЛОВЬЕВ: Меня одновременно интересуют Соня и Даниэль Ольбрыхский! Так сказать, ужас моего возраста… Причем, даже не знаю, до сих пор не могу определить, кто сильнее интересует. Я уже не говорю про титана мысли…
К. ЛАРИНА: Он там говорит своим голосом? Его никто не дублирует?
С. СОЛОВЬЕВ: Нет! Конечно, своим голосом! И еще Миша Ефремов, партнеры они … Это был вообще, конечно, международный такой цирк! Очень смешной и интересный. В общем, веселый и легкий, радостный! И все это кончилось тоже совершенно неожиданно тем, что две недели тому назад была премьера в кинотеатре «Художественный», на которую собралось огромное количество хороших людей. Я уже даже лица-то полузабыл некоторых этих замечательных людей, которых я, как мог, приветствовал в кинотеатре. Потом картина пошла! Причем, достаточно…
К. ЛАРИНА: Молодежь ходит?
С. СОЛОВЬЕВ: Ходит, ходит!
К. ЛАРИНА: Она сейчас в прокате идет, кстати, скажу.
С. СОЛОВЬЕВ: Она в прокате идет по многим очень городам. И что меня, конечно, страшно радует – меня радуют блоги интернетовские! Потому что удивительно пишут ребята! Я первый раз как-то почувствовал вот эту обратную связь, и эта обратная связь меня страшно обрадовала, потому что я тоже находился в плену всеобщих убеждений, что мы имеем дело сейчас с молодыми вот этими людьми, с каким-то, даже не потерянным, а каким-то… зачеркнутым поколением.
К. ЛАРИНА: А вы хорошо знали до этого момента?…
С. СОЛОВЬЕВ: Я знал хорошо только ВГИКовское поколение. Это особое поколение, которое сам отбираешь, понимаете? А здесь вдруг, в этих блогах я прочитал какое-то огромное количество превосходных людей! Которые живут по-прежнему в России, которые даже ходят в кино, понимаете? И как-то так по-человечески и хорошо определяют… когда меня Сережа Шнуров поразил… Я его пригласил на фестиваль «Кинотавр», он приехал и там вдруг дико затерялся, Сережа, и стал такой Акакий Акакиевич… Я говорю: Сережа, что с тобой? И он мне говорит: слушай, а вы всегда так живете? Я говорю: а как мы живем? – Огромными совершенно кодлами собираетесь где-нибудь с совершенно неясными целями, и о чем-то буровите, буровите, сутками буровите…
К. ЛАРИНА: А то он так не жил, можно подумать! Тоже мне!
С. СОЛОВЬЕВ: Они по-другому совершенно живут.
К. ЛАРИНА: Но тоже с неясными целями… И буровят.
С. СОЛОВЬЕВ: Они не собираются!
К. ЛАРИНА: Нет?
С. СОЛОВЬЕВ: Ну, что вы! Вот этих вот форумных всех посылов - давайте, соберемся три тысячи человек и пробуровим что-нибудь такое… - нет! Они не собираются. Они совершенно такими автономными стаями, да?
К. ЛАРИНА: Вы имеете в виду поколение Шнура или тех, кто помоложе?
С. СОЛОВЬЕВ: Поколение Шнура и тех, кто помоложе.
К. ЛАРИНА: Мне кажется, что они пытаются собраться. Понятно, что большая часть их жизни – Шнура мы отодвинем пока в сторону – проходит в интернете, безусловно, конечно. Но, тем не менее, они все равно собираются, у них есть какие-то свои флэш-мобы, как это называется, и собираются огромными стаями, и что-то такое буровят еще как… Вот, пожалуйста, на митинги когда выходят, на Марши несогласных – там же сплошная молодежь, посмотрите!
С. СОЛОВЬЕВ: Да, но это специальная молодежь. Несогласная.
К. ЛАРИНА: Слушайте, там… как звали ваших героинь из фильма «Сто дней после детства»?
С. СОЛОВЬЕВ: Лена Ирголина , Соня Загремухина.
К. ЛАРИНА: А это Соня Карпунина. Все равно некая закольцованность в этом существует. «Героиня вашего фильма настолько натурально вскрывает себе вены.. Вам не жалко нас, ваших зрителей?» - спрашивает Дмитрий. Испугался он.
С. СОЛОВЬЕВ: Испугался? Да я сам испугался. Я сам, я помню, очень испугался. Я долго заказывал эффект, как его сделают…
К. ЛАРИНА: А там настоящая попытка суицида, или это как бы игра?
С. СОЛОВЬЕВ: Нет, какая игра? – Совсем настоящая!
К. ЛАРИНА: А вы когда-нибудь пытались покончить с собой?
С. СОЛОВЬЕВ: Я – нет. Но я знаю несколько людей, которые…
К. ЛАРИНА: Я помню, я этим баловалась в юности… Могу даже сказать, из-за чего. Из-за того, что я поступила в институт театральный и после первого семестра получила «неуд» по сценическому движению. И была так потрясена!..
С. СОЛОВЬЕВ: Нет, у меня, к сожалению, эти суицидные дела были настоящие, очень грустные. В частности, человек, под знаком которого, как ни странно, сделана эта картина, и уж Ольбрыхский и Ефремов просто полностью все играют то, что он имел в виду всю жизнь. Это Геннадий Шпаликов, понимаете? Который вот так трагически закончил жизнь, без всяких шуток, всерьез, и разом, и навсегда… И это колоссальная дыра в жизни образовалась, и эту черную дыру в системе озонного, что ли, наполнения легких ничем не заполнишь и не заменишь.
К. ЛАРИНА: Ну, что же. Мы пока начали разговор о фильме «Одноклассники», который вышел в прокат, и с чем мы поздравляем Сергея Александровича Соловьева. Тем более, что отзывы уже есть, и большое количество людей этот фильм посмотрело. Но я не могу не спросить вас, я, ваша страстная поклонница, если не сказать, фанатка - где «Анна Каренина»? Где «Асса-2»? Уже все посмотрели, кроме меня.
С. СОЛОВЬЕВ: А я, как ваш фанат, не могу не спросить..
К. ЛАРИНА: А где это все? Кому вы это снимаете, Сергей Александрович?
С. СОЛОВЬЕВ: Нет, но я надеюсь, что мы все преодолеем трудности…
К. ЛАРИНА: А что там происходит, скажите? Если это можно сказать, конечно.
С. СОЛОВЬЕВ: Там происходит, понимаете, какая-то такая таинственная и, можно даже сказать, поэтически-финансовая история… Да?
К. ЛАРИНА: Поэтически-финансовая – это красиво!
С. СОЛОВЬЕВ: Да, поэтически-финансовая история. С точки зрения поэтики как-то все говорят, что очень трудно, тяжело прокатать сейчас… или прокатить… Прокатить можно, нет – прокатать эту самую «Анну Каренина», потому что никто из молодых людей, которые ходят в кинотеатры, не знают, кто такая Анна Каренина.
К. ЛАРИНА: Я вас умоляю! Это кто вам говорит? Прокатчики говорят? Значит, что-то там не то. Что это за люди?
С. СОЛОВЬЕВ: Да, очень сложно, да. но сначала надо объяснить, кто такая Анна Каренина.
К. ЛАРИНА: Всякое дерьмо как бы прокатывается, а «Анна Каренина» - нет? Так получается?
С. СОЛОВЬЕВ: Да, да. Трудно объяснить. И вторая история, они мне говорят, что, конечно, объяснить можно, но нужно много денег еще дополнительно. Она и так картина недешевая, «Анна Каренина», а нужно еще много денег вложить, чтобы объяснить сначала людям, кто такая Анна Каренина, на эти деньги, а уже потом пойдут люди… Но я думаю, что все это… я понимаю, что это, наверное, не просто, хотя я непростоту понимаю с очень большим трудом. Потому что… Ну вот сейчас я только вернулся из Болгарии. В Болгарии фильмом «Анна Каренина» закрывался софийский фестиваль. Это был зал 4000 мест. Вы представляете этот зал? 4000 мест! Причем не на Арбате, а в Болгарии, где все-таки довольно сложные отношения и с русским языком, с Россией, со всеми понятийными такими делами – социализм, не социализм… 4000 людей сидело! Причем, на закрытие там позвали цыган, чтобы веселее было.. цыгане что-то пели. Я даже говорил: не огорчайтесь, это правильно – цыгане, Лев Николаевич Толстой любил цыган, даже чуть-чуть не женился… И весь зал свистел: «Анну Каренину» давай!
К. ЛАРИНА: И как прошло?
С. СОЛОВЬЕВ: Ну, замечательно!
К. ЛАРИНА: А в чем тогда дело, я не понимаю?
С. СОЛОВЬЕВ: А я не понимаю!
К. ЛАРИНА: А может, там есть какая-нибудь крамольная мысль? Может, это опасное кино для современной российской власти?
С. СОЛОВЬЕВ: А я не понимаю! Я не знаю! Причем, я искренне, абсолютно искренне убежден в том, что, во-первых, эта картина… будут смотреть люди! Ну, конечно, будут смотреть люди!
К. ЛАРИНА: А, давайте, на DVD выпустите тогда?
С. СОЛОВЬЕВ: Нельзя же ее просто выпустить на DVD? Надо же как-то…
К. ЛАРИНА: Все-таки – пройдут годы, уже актера нет… как минимум, двух актеров уже нет из этого фильма! Ну, что же это такое?
С. СОЛОВЬЕВ: Да, в моей жизни это очень загадочная история. И единственная такая у меня здравая надежда – этой осенью исполнится сто лет с того момента как ушел Лев Николаевич Толстой сначала из Ясной Поляны…
К. ЛАРИНА: Думаете, это вам поможет?
С. СОЛОВЬЕВ: Не нужно мне помогать! Я просто знаю, что во всем мире сейчас колоссальное количество серьезнейших и очень демократических мероприятий, связанных с этой датой. Потому что он ушел сто лет тому назад, и все сто лет жизнь наша стала сильно беднеть без него…
К. ЛАРИНА: Давайте, новости послушаем, потом продолжим.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Напоминаю, что в гостях у нас сегодня режиссер Сергей Александрович Соловьев. Мы продолжаем наш разговор в прямом эфире. Напомню номер телефона 363-36-59, напомню номер смс +7 985 970 4545. Я, конечно, не могу бросить эту тему – «Анна Каренина» и ее судьба, поскольку просто вал вопросов по этому поводу. И просят и на DVD, и просят в интернет выложить… Будут ли они номинированы на «Нику», спрашивают наши слушатели…
С. СОЛОВЬЕВ: Да, да, давайте и в интернете выложим, давайте, все сделаем возможное, чтобы, конечно…
К. ЛАРИНА: некоторые вообще готовы на дирижабле показывать свои фильмы, премьеры устраивать на Красной площади!
С. СОЛОВЬЕВ: Я готов и на дирижабле… я куда угодно готов! Потому что столько лет мы это делали, что, конечно, хочется…
К. ЛАРИНА: Вы же придумщик великий!
С. СОЛОВЬЕВ: Да, я уже все придумал. Какая была чудеснейшая, лучшая премьера в моей жизни – в Михайловском театре в Санкт-Петербурге, Кехман которую делал! Это была чудеснейшая премьера! Поэтому придумать можно, но сейчас уже дело не в придумках. Дело в том, чтобы ее просто посмотрели люди. Неважно, понравится она им, не понравится.
К. ЛАРИНА: Очень смешной вопрос из Екатеринбурга от Татьяны: «Кого играет в «Анне Карениной» Татьяна Друбич?» (смеется).
С. СОЛОВЬЕВ: У меня есть сразу ответ – она играет Фру-Фру, лошадь Вронского, которую он пристрелил! В принципе, чтобы вот этот вот весь красивый поэтически-финансовый бред закончился, конечно, нужно ее выпустить на экран. Чтобы люди посмотрели и сказали свое мнение.
К. ЛАРИНА: Подождите, на «Золотого Орла» она же была номинирована? А ее смотрели академики?
С. СОЛОВЬЕВ: Да, смотрели.
К. ЛАРИНА: И «Ника» смотрели академики?
С. СОЛОВЬЕВ: И «Ника» смотрели.
К. ЛАРИНА: А где они это смотрели, на DVD?
С. СОЛОВЬЕВ: Нет, были же специальные просмотры в Доме кино. Там чуть не сломали Дом кино! Я никак не могу сложить у себя в голове ясную картину – если картина безнадежна в прокате, то почему тысячные прямо манифестации на просмотрах этой картины?
К. ЛАРИНА: Потому что ее нет в прокате! Или люди ищут что-то запретное. Мы же привыкли, у нас же какая история у страны? Ага, значит, там что-то такое есть...
С. СОЛОВЬЕВ: А там ничего такого нет! Я знаю, я сам снимал.
А с мнением профессионалов очень тоже… я очень уважительно отношусь к мнению профессионалов, но оно всегда носит своеобразный характер. Я помню, меня за картину «Асса» на «Нику» выдвинули только по одной номинации – художника по костюмам! (смеется) Почему? Я до сих пор не могу сказать. Но и ее не дали! Считалось, что она как бы никому не нужна. И это как бы мнение профессионалов, да? – которое я понимаю. Но , не дай бог, начать строить свою жизнь , сообразуясь с мнением профессионалов! Потому что тогда я должен был бы после «Ассы» как-то перестроить свое сознание, что-то там такое начать снимать, я не знаю, про что…. Про космос, например. Но я ничего не сделал, потому что я тоже профессионал, я прекрасно знаю, что там, с точки зрения профессии, правильно или неправильно, лучше или не лучше. Поэтому к этим премиям тоже нужно относиться чрезвычайно осторожно и аккуратно. Приятно, когда тебе ее дают, и ничего ужасного нет в том, когда тебе ее не дают!
К. ЛАРИНА: Когда нет проката, хотя бы есть надежда, что она появится в прокате, и дадут премию. Или это ничего не решает?
С. СОЛОВЬЕВ: Ничего это не решает!
К. ЛАРИНА: Абсурд продолжается.
С. СОЛОВЬЕВ: А у нас с вами такой неформальный разговор сегодня, совершенно такой… Как это удивительно? - Да, это удивительно! Правда, никто не знает? – Никто не знает! А кого играла Друбич? – Фру-Фру играла! Абсолютно полное ощущение диалога двух сумасшедших.
К. ЛАРИНА: «Какие два артиста ушли?» - спрашивает Нина. Выдающиеся артисты – Александр Абдулов, который сыграл Стиву Облонского и Олег Янковский, который гениально совершенно сыграл Каренина. Ужасно, страшно и обидно, что эти два актера не дождались этого фильма в прокате! Уж они-то точно этого фильма заслужили! В конце концов вы можете пережить, а для людей это продолжение их судьбы. Как это так?
С. СОЛОВЬЕВ: Ну, конечно! Самое главное, Олег в последние дни – просто в последние дни! – он жил просто тем, что «Анна Каренина» выходит на экран. Он уже плохо себя чувствовал, я ему звонил и говорил: «Олег, давай, приезжай на Мосфильм – один посмотришь». Он отвечал: я хочу со зрителями. И когда наметилась премьера в Санкт-Петербурге в Михайловском театре, Олег говорил: я туда приеду, даже плохо буду себя чувствовать – наколюсь чем-нибудь и приеду! И он уже не успел ни наколоться, ничего… Поэтому, это такая история в моей жизни, она очень странная, и очень значительная. Я все пытаюсь понять, что же это все обозначает вместе – не могу пока понять. Но ужасно, ни в коем случае не буду делать никаких поправок, ни на какие мнения – ни профессионалов, которые…, ни мнения каких-то людей, которые понимают в прокатном деле – потому что я хочу что-то понять сам. И для меня это очень важно – что-то понять всерьез самому из того, что происходит сейчас с «Анной Каренино» и с «Ассой». И в общем, вот так, по гамбургскому счету, при подсчетах с самим собой, я понимаю, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, - как говорил Владимир Ильич Ленин, да? – конечно, картины выйдут!
К. ЛАРИНА: Хотелось бы при нашей с вами жизни.
С. СОЛОВЬЕВ: Обязательно! Обязательно постараемся просто это сделать в силу того, что у нас даже есть своего рода поручения от людей, которые уже…
К. ЛАРИНА: А, давайте, напишем Медведеву письмо!
С. СОЛОВЬЕВ: Прямо сейчас? (смеется)
К. ЛАРИНА: Ну, а что делать?
С. СОЛОВЬЕВ: Ну, да, наверное, нужно что-то…
К. ЛАРИНА: Может, он не в курсе, что вы сняли таких два фильма?
С. СОЛОВЬЕВ: Может быть. Я не знаю! Я теряюсь в догадках.
К. ЛАРИНА: Все – я уже устала задавать вопросы в пустоту. «Одноклассники». Вот отзыв: «Мудрая, нежная, тонкая картина. Спасибо вам! – пишет наша слушательница. - Между тем в сцене, где героиня Сони режет себе вены в ванной, 20-летние девушки в зале почему-то смеются».
С. СОЛОВЬЕВ: И правильно делают! Потому что как раз вся эта история с «Одноклассниками», она для меня дорога тем, что там вообще чего нет, так это желания каким-то образом промыть мозг зрителю. Понимаете? «В этом месте нужно очень сильно вообще переживать. А вот в этом месте можно и засмеяться».
К. ЛАРИНА: Смех – это, может, такая форма защиты? Они то уж знают, что с ней происходит, 20-летние девочки!
С. СОЛОВЬЕВ: Конечно! И форма защиты, и самое главное, это не то, что неадекватное, а непривычная адекватность реакции на то, что происходит на белом свете. Понимаете? Это у них, у ребят, есть, просто есть! И, слава богу, что есть! И вообще, непонятно… Соня учится все время на каких-то курсах… вы меня за психа не будете держать? – Нет. Я хочу выучиться на писателя, и поэтому учусь на курсах драмы и комедии. А ее медсестра спрашивает: как, сразу? И драмы, и комедии сразу? Да, сразу. Поэтому это драма и комедия сразу.
К. ЛАРИНА: Помните, как у Германа в фильме «Мой друг Иван Лапшин» зал смеялся, когда герой Андрея Миронова пытался застрелиться в ванной и не мог понять, как пристроить пистолет – то в рот, то к виску приставлял… И я помню, зал смеялся. Это, конечно, какая-то странная была реакция, дикая! Да?
С. СОЛОВЬЕВ: Но это, понимаете… она дикая, но я ее не воспринимают ни как оскорбительную, ни как ненормальную, ни как профессиональный укор в том, что я не мог сделать так, чтобы все зарыдали, биясь башкой о стулья в переднем ряду.
К. ЛАРИНА: Ну, вот, смотрите, тут , конечно, есть вопросы, поскольку мы говорим о своеобразном открытии – это Соня Карпунина как сценарист, как актриса. Но больше, как я понимаю, как сценарист она представляет ценность в нашем сегодняшнем разговоре, потому что представитель совсем нового, молодого поколения. Естественно, многие наши слушатели вспоминают фильмы Гай Германики, очень популярной ныне режиссерши молодой. Я не знаю, смотрели ли вы какие-нибудь ее работы, но вот «Школа», например, еще идет по телевидению. Вот как вы оцениваете такую стилистику в кино? Считаете вы это действительно искусством, которое достойно внимания?
С. СОЛОВЬЕВ: Вы знаете, тут два разных вопроса. Как я оцениваю это дело? Оцениваю очень хорошо. Гай Германики удалась невероятная вещь. Раньше, уже последние несколько лет кино привлекало финансовыми отчетами. Дальше – количеством съеденного попкорна, и главный энергетический момент посещения кинотеатра заключался в том, что люди идут смотреть спецэффекты, жуя при этом поп-корн. И вдруг Гай Германика выпускает картину, от которой вся как бы прогрессивная страна всколыхнулась, общественное мнение…
К. ЛАРИНА: Захлебнулась возмущением!
С. СОЛОВЬЕВ: Захлебнулось не то возмущением, не то в радости, понимаете? Да, наконец-то нам сказали правду! - Ну, правда, да, правда. А наконец-то мы увидели, какие мы есть на самом деле, со стороны! – Да нет, мы не все такие со стороны. Но грандиозно то, что ушло равнодушие, ушло эта финансовая тупость, пожирание поп-корна под спецэффекты. Поэтому к тому что произошло на Первом канале, я отношусь очень хорошо. По сути дела, конечно, если брать этот возраст, о котором говорит Гай Германика, я, конечно, на стороне Сэлинджера, на стороне Апдайка, на стороне Анны Андреевны Ахматовой, и в общем-то, «Одноклассники» это представление того же самого с той стороны. С той стороны, которая тоже не умерла, она тоже есть! Она никогда не была такой популярной как эта, так называемая, общественная правда, в которую мы все с ужасом и с радостью заглянули, в эту правду. Это потайная правда жизни. В общем-то ведь была Белла Ахмадулина, она сформировалась в советской школе, понимаете? И, наверное, все-таки повествование о том, как формировалась Белла Ахмадулина в советской школе очень мало имеет отношение к Гай Германике, понимаете? Хотя все это было в советской школе! Вы там учились, и я учился, и мы знаем, что разницы очень мало! Практически вся разница терминологическая, понимаете, а вовсе не принципиальная! Поэтому меня вот интересует эта сторона, вообще, эта сторона существования человека, которая очень сильно и ярко запечатлена в тех произведениях, о которых я рассказывал.
К. ЛАРИНА: Скажите, пожалуйста, вы как такой… все-таки провокатор в какой-то степени – в кино, я имею в виду – вы часто этим жанром пользуетесь в своей жизни, начиная с самых ранних фильмов и заканчивая последними по времени, есть какая-то грань, которую нельзя переходить? Потому что мы говорим о том… опять же вспоминая о том, что там смеются девочки, когда кто-то пытается покончить с собой, это как бы частный пример. Но, в принципе, я думаю, вы не будете спорить, что сегодняшний зритель, сегодняшнее общество, оно стало очень какое-то равнодушное в восприятии чужой боли. Да? Может быть, это тоже форма защиты, такая блокада, учитывая тот бесконечный негатив, который идет на людей. Тогда у вас, как у художника, возникает необходимость найти какие-то новые средства выразительности, которые могли бы зрителя пробить. Вот тут, наверное, прием провокации, он как нельзя лучше подходит. Но есть какая-то граница? Вот то, что вы не приемлете?
С. СОЛОВЬЕВ: Знаете, на самом деле, никаких границ в искусстве существовать не может. В искусстве существует другое, странное понятие – вкус. Вот вкус, понимаете?
К. ЛАРИНА: То есть, можно все, но важна мера…
С. СОЛОВЬЕВ: Можно все, но нужна мера и вкус. Понимаете? Когда я смотрю у Бертолуччи самые невероятные вещи с точки зрения нормальной бытовой морали, и у меня никогда в жизни не возникает никакого «ах, нельзя же так не знать меры!» Ну не изображается это, как два молодых человека лежат с третьей, девушкой в постели и чего-то там такое ужасное…
К. ЛАРИНА: А если без девочки – просто два молодых человека?
С. СОЛОВЬЕВ: Или два молодых человека… Ах, это!… Никогда не возникает! Потому что это Бертолуччи! Потому что он соображает, что он делает. Потому что у него есть потрясающая мера художественного вкуса! В принципе, одно из самых главных таких дефицитов времени нашего – это отсутствие вкуса! Безвкусица. Она тотально безвкусица! Так же как исчезновение красоты – тотальное исчезновение!.. Почему я очень хочу, чтобы «Анну Каренину» увидели? Ну, там, действительно, Таня близкий мне человек, но она поразительно красива, понимаете? Она поразительно красива! И это человеческая красота! Это не красота парфюмерии, это не красота гламура – это поразительная человеческая красота, утраченная! Понимаете? Утраченная. Причем, трагическая красота. И поэтому все эти вещи, которые… их нельзя вот так вот, как будто бы всего этого очень много. Этого очень мало! Очень мало вкуса, очень мало красоты, очень мало сердечного спазма, понимаете? – который возникает не из-за того, что кто-то кому-то на наших глазах отрезал ухо и съел. А оттого, что есть какая-то… то есть, на наших глазах мы что-то такое утрачиваем, самое главное, то, что составляло, в общем, дыхание нашей жизни. Понимаешь? Как я сказал про Гену Шпаликова – с уходом Гены Шпаликова образовалось кислородное голодание. С уходом вкуса, с уходом красоты из нашей жизни образуется страшное кислородное голодание!
К. ЛАРИНА: А с чем вы это связываете? Можно назвать причинно-следственные связи, отчего это произошло?
С. СОЛОВЬЕВ: Коммерчески невыгодна красота. (смеется)
К. ЛАРИНА: То есть, просто стрелки передвинуты, да? Есть же какие-то стандарты красоты сегодняшние…
С. СОЛОВЬЕВ: Вот эти стандарты, они коммерчески выгодны. А на самом-то деле, она…
К. ЛАРИНА: Это стандарты смешного – то же самое, кстати! Вот то, что касается юмора, правда?
С. СОЛОВЬЕВ: Да, да. Все, о чем мы говорим – мы можем продолжать список - оно держится на двух вещах. Вкус, прежде всего, и чувство… ну, как Пушкин гениально говорил о том, что такое талант? - Мера соответствия и сообразия. Вот нет соответствия и нет сообразия! Понимаете? А утеряв соответствие и сообразие, мы, в общем, потеряли цельность белого света. Он превратился в такие катушки, да? Какие-то катушки, рассыпающиеся налево, направо, кто чего поймает, кто чего уловит… Ерунда какая-то! Галиматья какая-то! Конечно, хотелось бы любыми путями, любыми способами восстановить соответствие и сообразие.
К. ЛАРИНА: Я думаю, что, может быть, и с этим как бы ценность слова тоже исчезла абсолютно. То, что раньше невероятно было важно произнесенное слово, с экрана или со сцены театральной, сегодня это абсолютно исчезло!
С. СОЛОВЬЕВ: Да. И просто было совершенно другое качество русского языка. Потому что сейчас вот эти все: «я озвучил эту проблему» - это же все, на самом деле, абсолютный бред! Это бред! Это неясно, какой это язык. Как можно озвучить проблему?
К. ЛАРИНА: Это еще самое милое, самая невинная шалость, которую вы сейчас в пример привели.
С. СОЛОВЬЕВ: Эти все вещи, они одна за другой, одна за другой – и раскатывают нас всех как национальное единство какой-то великой страны с великой историей, понимаете? Извините, я говорю такие пафосные вещи, но это же действительно так! Мы, действительно, я бы даже сказал, не великая, а великолепнейшая страна с точки зрения эстетики…
К. ЛАРИНА: Сергей Александрович, подождите! Все, о чем мы говорим, о чем мечтаем, оно, к сожалению, к нам имеет мало отношения. Ведь сколько раз мы сетовали на отсутствие не только вкуса, меры и прочего, но и милосердия в нашем обществе! Ведь вы вспомните, насколько милосердно общество, которое мы презираем – я имею в виду, не мы с вами, а, к сожалению, наша идеология так сегодня составлена, что она с презрением относится к так называемым западным ценностям! Для меня это большая загадка – чем они так неприятны сегодня нашей стране? Потому что «их» ценности – это семья, «их» ценности – это милосердное отношение к ближнему, да? «Их» ценности – это милосердное, уважительное отношение к детям… ну, что я перечисляю, мы все это знаем! Нам это, к сожалению, сегодня все совершенно чуждо. Не модно сегодня в нашей стране – проявлять такие чувства!
С. СОЛОВЬЕВ: Вы знаете, вот недавно опять-таки Таня Друбич меня вовлекла в одну вещь. Она этим давно занимается. Они ведут шефскую работу, фонд есть такой, над хосписами. И вот Таня говорит: сделай вечер благотворительный в пользу хосписа. – Давай, конечно! Что же не сделать. И показали «Анну Каренину» и самую первую мою картину – «От нечего делать» с Вячеславом Тихоновым. Я с удивлением посмотрел: оказывается, В 1968 году я снял в две части абсолютный сюжет «Анны Карениной» с Тихоновым! Я даже вспомнил, что когда Тихонову говорил в 1968 году: не играл никакого чеховского, такого… играй так, как если бы ты играл Каренина в «Анне Карениной». Я тогда говорил, не предполагая, естественно чем все это закончится. И вот мы все это дело склеили, и в кинотеатре «Пионер» - там есть два зала – сначала мы думали, что в одном зале сделаем. Как только мы сделали объявление, сразу пошел поток людей, просто поток людей! И через два дня мне позвонили: а можно, мы сделаем сразу в двух залах? И начиналось все это дело не то в 11 часов, не то в половине 12-го – дико неудобное время! И битком были набиты оба зала! И люди-то были совершено потрясающие! Понимаете? Я таких людей не видел со времен каких-то показов «Зеркала» у Тарковского. Понимаете? Лица абсолютно… какая-то генетически другая порода пришла людей, которые с радостью заплатили эти большие деньги не за «Анну Каренину», а за то, чтобы что-то было в хосписе. Понимаете? Там телевизоры купили в хосписе… Это действительно было какое-то очень… И что очень было важно – очень целомудренные проявления сострадания, причем сердечного сострадания! Осознанного. И без всякого общественного резонанса на эту тему. Ничего! Это была целомудреннейшая акция! И как меня поражает реакция на «Одноклассников» в интернете, меня поразила эта… - много было народу, и много денег собрали для хосписа в один вечер - меня поразила эта компания людей! Причем, это не «новые русские», это не то, что там мы обзвонили олигархов… - это нормальные люди без всяких камер. Там не было ни одно камеры! Ничего не было. Понимаете? И я все-таки хотел бы сказать, что несмотря на общую бредовость нашего разговора – такой инфернальный кич! – у меня нету никакого отчаяния, у меня есть странный род надежды, я не знаю на что.
К. ЛАРИНА: если бы было по-другому, вы бы не снимали ничего. В отчаянии ничего снимать нельзя.
С. СОЛОВЬЕВ: если вы меня спросите: а на что, собственно, ты надеешься? Я не знаю, на что я надеюсь! Но отчаяния у меня нет, потому что вот эти вот люди, которых я видел на этом благотворительном вечере, хосписовском, и эти люди, которые сидят на «Одноклассниках», и эти люди, которые не зная меня, и не зная, куда они пишут, пишут чего-то в интернет, и это для меня лично чрезвычайно важно! Я понимаю, что есть какая-то жизнь, с которой я могу быть солидарен, абсолютно искренне солидарен. И больше того – я с ними вместе, и они вместе со мной.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам большой! Спасибо огромное! Каждая встреча с вами – счастье! Это говорю не я, а Майя смс-ку нам прислала.
С. СОЛОВЬЕВ: Спасибо, Майя!
К. ЛАРИНА: Я Майю поддерживаю целиком и полностью. Все-таки хочу закончить нашу с вами встречи тоже робкой надеждой на то, что мы, люди доброй воли, когда-нибудь увидим таки фильм «Анна Каренина» и «Асса-2» в прокате в Российской Федерации.
С. СОЛОВЬЕВ: Давайте, понадеемся. Потому что зрители Лондона, Вашингтона, Израиля (смеется) смотрели, и ничего с ними не случилось!
К. ЛАРИНА: Спасибо, Сергей Александрович! Это Сергей Соловьев.