Даниил Страхов, Сергей Урсуляк - Дифирамб - 2009-10-25

К.ЛАРИНА: Добрый день, Сереж, здравствуй.

С.УРСУЛЯК: Привет. Здрасьте-здрасьте.

К.ЛАРИНА: И актер Даниил Страхов. Здравствуйте, Даниил.

Д.СТРАХОВ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Нашим слушателям напомню, что помимо того, что мы в радио существуем, мы существуем еще и в интернете. Поэтому если хотите посмотреть в глаза создателям фильма «Исаев», вы можете прямо сейчас это сделать. Зайдите на наш сайт, и там вы увидите, в картиночке сидят замечательные наши гости, можно к ним обращаться напрямую. Напрямую как? По SMS +7 985 970-45-45, и я надеюсь, может быть, даже нам повезет всем, и мы включим телефон. Телефон 363-36-59.

С.УРСУЛЯК: Потрясающе.

К.ЛАРИНА: Вопросов огромное количество уже пришло в адрес наших гостей. Но я хотела прояснить самый животрепещущий вопрос, который задают наши слушатели и критики, за кого Сергей Урсуляк – за красных или за белых?

С.УРСУЛЯК: Если б вы знали, как я люблю этот вопрос. На самом деле, я считаю, что сегодняшняя ситуация такова, что бегать за красных или за белых нужно заканчивать. Мне кажется, что страна, где одна половина бегает со скалкой с другой половиной и требует покаяния, отречения и так далее, она неспособна к движению вперед. Мне кажется, что мы должны понять, что все, что происходило, все, что происходит, все герои и антигерои, все правые и неправые, все красные и белые – это все мы. Иначе ситуация, когда одна сторона будет вечными Подрабинеками, а другая сторона будет вечными «нашими», мы не выйдем.

К.ЛАРИНА: А у тебя в роду больше красных или белых?

С.УРСУЛЯК: У меня в роду, естественно, не просто больше красных, а одни красные и есть, понимаешь? Потому что я родился в бедной еврейской семье, с одной стороны, и в бедной русской семье, с другой стороны. Но, так сказать, и все мои родственники в той или иной степени были коммунистами, и я тебе должен сказать больше. Даже вот этот страшный период репрессий, в общем, нашу семью не коснулся сильно, так, краешком. Так что я по всем своим статям должен быть за красных. Но я понимаю также, что те миллионы людей, которые потерпели поражение, как бы, в той гражданской войне, это такие же люди, они также имеют право на счастье, на жизнь – у них была своя правота. И эта правота, так сказать, никем не опровергнута, в конце концов, да? И чего опять делиться? Меня поразила та ярость, с которой была принята эта картина именно по части красно-белости. Вообще, ты никогда не читала медицинскую энциклопедию?

К.ЛАРИНА: Когда-то читала, как все нормальные дети.

С.УРСУЛЯК: Если ты начнешь читать медицинскую энциклопедию... Нет, я не про то, что мы читали в детстве. А, вот, сейчас, да? В возрасте, когда у тебя, как бы, уже все есть, да? Ты, читая медицинскую энциклопедию, найдешь у себя симптомы всех болезней, которые там написаны, да?

К.ЛАРИНА: Как у Джерома.

С.УРСУЛЯК: Вот та же самая история с Исаевым. Люди смотрят фильм «Исаев», и находят симптомы своих собственных болезней. Поэтому мне пишут одновременно и про мою красность, про белость, про семитизм и антисемитизм, про эстонскость и антиэстонскость, и так далее, и тому подобное. Надо успокоиться еще раз, и принять все, что было, как данность и как то, что мы... Мы, ведь, как любим? Мы любим считать, что улыбка Гагарина – это мы. А, так сказать, улыбка Берии – это уже кто-то другой. На самом деле, и то, и другое – это мы и есть.

К.ЛАРИНА: Даниил, если есть, что добавить, но по этой же теме. Вот, ваши ощущения?

Д.СТРАХОВ: Сергей Владимирович Урсуляк так все замечательно рассказал, что мне остается только кивать головой, говорить «да-да, я думаю точно также». Конечно, мы снимали кино не про то, кто хороший, кто плохой. Мы снимали про людей, которые разные. На то они и люди, и мы разные. И зрители наши тоже разные, как бы ни хотелось быть очень хорошими.

К.ЛАРИНА: Ну, а если говорить о вашей личной судьбе, о том, что было до вас в вашей семье, больше красных или белых?

Д.СТРАХОВ: Ой.

К.ЛАРИНА: Я, правда, не знаю, насколько глубоко вы знаете.

Д.СТРАХОВ: Я в данном случае да, такой классический советский отпрыск, который достаточно плохо знает историю своей семьи. Тем более, что плохо знать ее очень легко в нашем государстве. В моей семье были амурские казаки, попы, кого там только не было – даже греки были. Разумеется, всем досталось на орехи.

С.УРСУЛЯК: Особенно грекам. (все смеются)

Д.СТРАХОВ: Особенно тем, кто здесь не жил. Ну, у них там свои были орехи, в Греции. Поэтому ничем не отличаюсь от всех остальных. Кому-то повезло, кто-то вообще какие-то ветви семьи, вообще были не в курсе того, что происходит в стране, что кого-то сажают, кого-то там... Кого-то репрессировали там по полной программе, полная зачистка была.

К.ЛАРИНА: Ну вот смотрите. Фильм еще идет, и на следующей неделе будет уже завершающие 4 серии. Я думаю, что, естественно, мы это будем потом еще обсуждать с нашими слушателями. Ну вот Сережа слушает радио все время, и видит, и слышит, как мы тут спорим яростно, и с Ириной Петровской. Но я думаю, что отдельный эфир мы, действительно, сделаем по этому поводу. Но я слышала самые разные мнения. Я еще раз повторю, что этот фильм я смотрю с большим интересом и получаю, действительно, большое удовольствие и от актерских работ, и вообще от того, как это все сделано. Поскольку давайте, все-таки, не забывать, что произведения, которые легли в основу этого фильма, были написаны в каких годах, Сереж?

С.УРСУЛЯК: В 70-х.

К.ЛАРИНА: В 70-х годах. То есть это глухой застой, да? И это при том, что Юлиан Семенов из числа тех немногих людей, элиты творческой советской, которым позволялось больше, чем другим по писательскому цеху. Но все равно при этом при всем я вижу, как в фильме ты – может быть, скажешь, что я не права – пытался все равно акценты изменить. Потому что есть там даже конкретные сцены, которые я прекрасно понимаю, что если бы они были сделаны в советское время или поставлены в театре, либо разыграны в кино, как, например, разговор совершенно потрясающий персонажа Андрея Смолякова и кого играет Света Рябова. Она – внучка.

С.УРСУЛЯК: Да, внучатая племянница Карамзина.

К.ЛАРИНА: Да. Я прекрасно понимаю, что это бы сделали, как орет, сделать бы из нее совершенно отрицательный персонаж, ослепленный злобой и криком, искаженное лицо ненавистью и вот эти все рубленые фразы. Но тут было главное – смотреть за реакцией, напомни персонажа, Смоляков которого играет?

С.УРСУЛЯК: Постышев.

К.ЛАРИНА: Постышев, да? Это самое ценное в этом фильме для меня – вот это вот сомнение. Причем, сомнение как тех, так и других. И, действительно, ответить на вопрос «Кто прав?», как я понимаю, в данное конкретное время никто не мог, ни один человек.

С.УРСУЛЯК: Совершенно верно, да.

К.ЛАРИНА: Только совсем уже сумасшедшие, фанатики, которые были и с той, и с другой стороны. Я опять хочу к Даниилу обратиться, все-таки немножечко поговорить про Исаева. Все-таки для меня остается до сих пор вопрос, что его привлекло в этой системе и в этой власти, новой власти? Почему это случилось с ним?

Д.СТРАХОВ: Я для себя ответил на этот вопрос очень просто. Есть понятие «Родина», вот и все. А какая она, насколько она хороша, насколько она удобна, насколько ты в ней все принимаешь, насколько ты любишь ее, в конце концов или ненавидишь, это уже вопросы 25-е. И мой персонаж потому и имеет некий такой незримый спор, противостояние, боль, рождающаяся в результате этого с отцом, когда его представление о том, что происходит сейчас и его личная позиция не совмещаются с тем служением этому государству, которое есть у его сына, у Максима Максимовича Исаева. И это тот конфликт, который потом внутренний конфликт, который понесет персонаж, перерождаясь в этого самого Отто фон, то, что замечательно уже сделал много лет назад Вячеслав Васильевич Тихонов, и то, что нам сейчас только, вот, предстояло, скажем так.

К.ЛАРИНА: Этот образ как-то вам помогал вообще в работе над ролью? Образ, который создал Вячеслав Тихонов?

Д.СТРАХОВ: Я скажу так, что он мне больше, конечно, мешал, чем помогал в том смысле, что я просто помогал, что весь тот букет вопросов и сомнений, которые уже на меня обрушились, что мне предстоит. Что касается, если отбросить вот эту всю шелуху и говорить на эту тему с профессиональной точки зрения, то, конечно же, я очень внимательно пересмотрел не раз и не два «Семнадцать мгновений весны», конечно же мы договорились с Сергеем Владимировичем Урсуляком, что мы не будем противостоять образу Штирлица, спорить с ним, говорить «Нет-нет, мы другие». Мы пытаемся максимально корректно с одной стороны, ненавязчиво с другой, перекинуть такие мостики из той эпохи в эту, из этого персонажа в того. Чтобы у зрителя создалось ощущение некой целой гармонии, что, действительно, этот молодой человек 20 с лишним лет через 20 с небольшим сможет оказаться в немецкой Германии и выглядеть так, и ходить так, и так замечательно думать голосом Капеляна.

К.ЛАРИНА: Ну, здесь есть все равно отсылки, как бы вы этого ни хотели, а вы этого хотели. Сами эти отсылки есть.

Д.СТРАХОВ: А мы этого и не скрываем, наоборот.

К.ЛАРИНА: Да? И ежик там, сложенный из спичек, и манера курить.

Д.СТРАХОВ: То, за что нас, наоборот, почему-то стали страшно ругать.

С.УРСУЛЯК: Да, поразительная вещь. Как бы, естественно, что здесь есть внутренняя, еще наша игра с любимым фильмом, который не опровергает этот фильм, не пытается, наоборот, пристроиться к его славе. А есть некая еще и дополнительная игра, которая, как мы считали, должна вызвать теплые ощущения, а не, так сказать, отторжение, как участие зрителей. И что, вот, отвечая на тот вопрос, который задали тебе, я хочу спросить: а почему так всех удивляет, почему же Исаев выбрал красных? Как будто бы только Исаев и Постышев выбрали красных, а все остальные подались за белыми.

Ведь, половина страны как минимум выбрала красных. И в этой половине страны совершенно не все люди были дегенератами, дебилами, антисоциальными элементами. Там было огромное количество талантливых, честных людей, которые просто, потому что они считали, как мы в свое время, в 1991 году считали, что нужны перемены, что это изжило себя.

К.ЛАРИНА: Но его не сравнивали, Сереж, все-таки, с 1991-м годом, 1917-й и 1991-й.

С.УРСУЛЯК: А почему? Вот, я – сын коммуниста, внук коммуниста.

К.ЛАРИНА: И ты сам коммунист, скажи еще.

С.УРСУЛЯК: Нет, я сам не коммунист. Нет, я сам не коммунист. Хотя, скажем, когда пришел Горбачев к власти, у меня несколько раз возникали мысли при том, что мне там ежемесячно предлагали в театре вступить в партию, я всегда отказывался. Но у меня в какой-то момент возникла мысль: вот, возрождение, и хорошо, может быть, да? Ну, мы же сумасшедшие, читали газеты, любили все.

К.ЛАРИНА: Да. Кстати, я хочу сказать, что Урсуляк был комсоргом у нас.

С.УРСУЛЯК: Да, я был Комсоргом. Был и сплыл. Так вот, короче говоря. А почему ты говоришь нельзя сравнивать? Почему нельзя сравнивать? Потому что то было кроваво, а это бескровно? Но, ведь, почему однозначно мы выбрали в 1991 году не сторону, которая нам социально казалось бы была близка и по происхождению, и по нашим родителям, и по тому, как мы воспитывались, а выбрали противоположную сторону, слома вот этого?

К.ЛАРИНА: Ну, мы же не слом выбирали, мы выбирали свободу, говоря банальные вещи. Ну?

С.УРСУЛЯК: Так ты понимаешь, какая история? Я, ведь, думаю, что в 1917-м году очень многие тоже выбирали свободу. Потому что если представлять себе жизнь до 1917 года как сплошные «Голубушка, вам пирожки с визигой?»

К.ЛАРИНА: Нет, ну послушайте, о чем мы говорим? Все-таки, до 1917-го года был еще и 1916-й год. И я думаю, что наверняка ты читал вот эти замечательные, страшные, ну, для меня самые показательные, если говорить об эпохе этой, воспоминания Деникина о том, что происходило в русской армии в это время.

С.УРСУЛЯК: Это во-первых. Но я тебе скажу. Ты знаешь, а можно почитать и не Деникина. А можно начать читать, допустим, Александра Николаевича Островского, допустим, или Достоевского, да? Это все тоже происходило в России в момент зарождения капитализма, и так далее, и тому подобное. И все это было... И я тебе скажу еще. Я абсолютно убежден в том, что звериный оскал капитализма, который так раздражает сегодня нас, презрение бедных к богатым, ненависть бедных, презрение богатых к бедным и ненависть бедных к богатым. И вся вот эта вот – это все всегда сопровождалось в нашей стране, это всегда все было. И готовность наша к перераспределению по справедливости, и готовность наша все поломать, поделить и начать заново – она всегда есть и она сейчас существует в огромной степени. Понимаешь? Поэтому для меня вопроса, почему он выбрал, нет. Как и нет вопроса, почему он потом не ушел, как почему не ушел потом я, так сказать, когда я понял, что после плясок 1991-го года начались другие истории, начались другие игры. Почему даже сейчас, когда мы уже все понимаем, иллюзии не испытываем, мы сидим с тобой на «Эхе Москвы» и продолжаем говорить про демократию и все такое. Почему? По очень многим причинам. Потому что мы считаем, что в результате все должно обязательно как-то устаканиться. А еще потому, что как всегда мы говорим «Ну, я-то занимаюсь другим, я-то свое дело делаю». Очень много есть почему человек не уходит, даже понимая, что все идет не туда.

Д.СТРАХОВ: И потом не нужно забывать того, что Максим Максимович Исаев прожил не один десяток лет заграницей, то, о чем забывают наши зрители, включая «Семнадцать мгновений весны», состоящие из 12-ти серий. Им кажется, что он зашел в телевизор на 12 серий и потом вышел оттуда. Это не так, если говорить про биографию этого персонажа. Он жил заграницей многие десятки лет, и большой вопрос уже, так сказать, состоял в том, кто он по самоощущениям? И замечательные эпизоды, когда он жарит картошку в камине – все это прекрасно, конечно, но за этим стоит большая трагедия человеческая.

К.ЛАРИНА: Это очень важно, что вы сейчас говорите, и я прямо сейчас подумала о том, что Тихонову, наверное, было сложнее эту роль играть. Потому что тогда в 1973, 1974 году невозможно было рассказать о том, что это был за человек, откуда он взялся, из какого кадра он в этот телевизор попал, да?

С.УРСУЛЯК: С другой стороны, я тебе скажу, что, конечно же, «Семнадцать мгновений весны» еще замечательны тем, что уж там-то точно не нужно было ничего объяснять, потому что борьба наших с фашистами – это уж совсем никаких объяснений не требует. Здесь по любому поводу требуются объяснения. Почему Блюхер такой? Почему Постышев такой? Почему Гиацинтов такой, а Воронцов такой? Здесь по любому поводу, так сказать, возникают вопросы. Там изначально ясно, что наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами.

К.ЛАРИНА: Ну что? Мы сейчас делаем паузу, новости у нас идут. Потом продолжим, и я уже обращусь к вопросам наших слушателей – здесь очень много задают вопросов про то, как картина делалась, и мы про это и поговорим.

С.УРСУЛЯК: Давайте.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Ну что? Продолжаем нашу встречу. Напомню, здесь у нас в студии режиссер фильма «Исаев» и многих других фильмов Сергей Урсуляк. И актер Даниил Страхов, который исполнил здесь в этом фильме главную роль.

С.УРСУЛЯК: Но и во многих других.

К.ЛАРИНА: Да, тоже много чего уже успел сделать в своей жизни актерской. Хотя, я могу сказать, уж если мы с Даниилом встретились – я первый раз встречаюсь в жизни, надеюсь, что не последний, еще, может быть, отдельно поговорим без Урсуляка, дифирамб споем, поскольку мне, например, кажется, что одна из самых главных работ Даниила – это роль в «Детях Арбата». Ты видел, Сереж?

С.УРСУЛЯК: Видел, да, видел.

К.ЛАРИНА: Персонаж очень такой тяжелый. Мне кажется, интересно было играть, потому что...

Д.СТРАХОВ: Мне было очень интересно.

К.ЛАРИНА: Просто здоровская работа. И хочу просто раз вы здесь, об этом вам сказать.

Д.СТРАХОВ: Спасибо большое.

К.ЛАРИНА: Ну а теперь давайте я обращусь к тому, что пишут наши слушатели сначала на сайте. «Здравствуйте, хочу сказать Сергею спасибо за «Сочинение ко Дню победы», - пишет нам слушатель из Казахстана.

С.УРСУЛЯК: Спасибо.

К.ЛАРИНА: «Смотрел его, наверное, раз десять, замечательный фильм. Посмотрел «Исаева» и хотел сказать тем, кто ругает этот сериал: «Вы не правы». Давно на телевидении не выходило чего-то подобного. Это совсем не очередной сериал на телеканале «Россия», хотя, многие настроены скептически, так как думают, что это продолжение «Семнадцати мгновений весны». Музыка, конечно, отсылает к фильму Лиозновой, но не более того. Так что, Сергей, я думаю, что вы тоже верны себе и политика канала вас не сломила».

С.УРСУЛЯК: Спасибо.

К.ЛАРИНА: Сломила ли вас политика канала, рекламная кампания?

С.УРСУЛЯК: Ты знаешь что? Рекламная кампания – это отдельная вещь. Но отношение, в принципе, канала «Россия» к этой картине замечательное. Я это ощущаю каждую секунду. Знаешь, так сказать, как бы мне, как говорится, с каналом «Россия» детей не крестить, я, как бы, абсолютно независимо это говорю – я этим людям очень благодарен за поддержку этой картины не только, там, в словах выраженных, но в каких-то поступках.

К.ЛАРИНА: Ну, я понимаю, почему ты так говоришь, очень дипломатично и, конечно же, спасибо каналу «Россия» за то, что он показывает этот фильм. Но что касается рекламной кампании, мне кажется, что здесь допущено было несколько стилистических ошибок.

С.УРСУЛЯК: С этим я готов согласиться, что, так сказать... Но по поводу того, что это слишком было привязано к Штирлицу и это, к сожалению, настроило очень многих людей, так сказать, к определенным образам. Одни хотели продолжения или хотели начала, другие не хотели этого. Но тут, как сказать? Это область, в которую я, к сожалению, не могу вмешаться – то, как рекламируется эта история. А вот то, что я сказал по поводу канала «Россия», это я сказал.

К.ЛАРИНА: Ну, еще там параллельно тоже неприятная история, которая отслеживается, как я понимаю, журналистами из «Комсомольской правды». Когда они обратились за комментариями к Вячеславу Тихонову, и получили какой-то гневный монолог актера, что с ним никто не согласовывал, что снимают нового Штирлица. То есть я так понимаю, что человек вообще не в курсе, что это за кино и про что. Ну, это, вот, такая провокация со стороны журналистов, просто непристойная.

С.УРСУЛЯК: Да, совершенно. Ну, я просто знаю Вячеслава Васильевича, я совершенно уверен, что там половина придуманного, потому что это все фразы, вырванные из контекста.

К.ЛАРИНА: Поехали дальше, по вопросам. «Спасибо, спасибо, настоящий зрительский фильм, актеры выше похвал, - это из Петербурга уже телеграмма. – Не слушайте снобов – вы сняли классное и отличное, настоящее кино».

С.УРСУЛЯК: Спасибо. Не буду слушать.

К.ЛАРИНА: «Даниил, спасибо за блестящую глубокую работу. Это, бесспорно, успех, вам удалось объять необъятное. В связи с этим к вам вопрос: как вы сами для себя определяете разведчиков? Что приводит их в профессию? Раньше эта профессия романтизировалась, теперь маятник качнулся в другую сторону. А как думаете вы?»

Д.СТРАХОВ: Я думаю, что истина где-то посередине. Конечно же, с точки зрения литературы или какого-то кинопроизведения, разведчики – это всегда некая такая привлекательная зона для творчества, потому что там всегда есть двойное, тройное дно, потому что разведчики – тоже люди, но при этом в ореоле какой-то тайны, недоступности. Здесь всегда есть что играть с точки зрения драматургии изначально. И это всегда, конечно же, настоящий мужчина с разбитым сердцем, да. Или, не знаю, с холодным. Тут уж все зависит от того, где мы – в Бондиане или, предположим, на русской земле.

Так получилось, что и упомянутый выше Юрий Шарок в результате стал разведчиком и погиб, по сути, защищая свою родину, и Исаев – это разведчик. В общем, так сказать, были разведчики в моей актерской биографии.

К.ЛАРИНА: Ну, все-таки, это разные персонажи.

Д.СТРАХОВ: Ну, дело в том, что мало того, что они разные персонажи и я не играю вечно молодого Тихонова в каждом своем персонаже – я надеюсь, что, все-таки, у меня есть своя фамилия и своя биография. Я людей играю, извините. А то, где они работают, это уже вопрос №2. Конечно же, это определяет во многом судьбу человеческую, тем более, если это работа не с 9 до 6-ти, а как разведчика, круглосуточно, 25 часов. Конечно же, это много чего определяет в характере. Но тем не менее, это, прежде всего, люди.

К.ЛАРИНА: Я хотела у Сережи спросить вообще как проводился так называемый кастинг, как актеры распределялись на роли? Давай мы немножко об этом вспомним, потому что я знаю, что Даниила ты взял без проб, да?

С.УРСУЛЯК: Ну, я и остальных взял без проб. Я, как ты знаешь, поскольку с тобой-то можно на эту тему говорить, ты в курсе всего, есть актеры, с которыми я работаю с 1993 года.

К.ЛАРИНА: Такая труппа?

С.УРСУЛЯК: Да. Если хочешь, то да. То есть, как бы, самонадеянно так заявлять, но, тем не менее, это любимые актеры, с которыми я иду, вот, из фильма в фильм. Там многие говорят, что они пришли из «Ликвидации». На самом деле, они еще до этого у меня многие снимались.

К.ЛАРИНА: Да, потому что написано «От создателей «Ликвидации». Вот, между «Ликвидации» и Штирлицем так и живешь.

С.УРСУЛЯК: Да, совершенно верно. Но фокус в том приглашении актеров был постараться дать им противоположные тому, что они играли, роли. И в этом смысле у очень многих это, мне кажется, получилось. Вообще, как тебе сказать? Фильм как любой фильм может нравиться или не нравиться. Но как только, там, не знаю, серьезный человек или несерьезный человек начинает говорить, что это плохо про какую-то актерскую работу и так далее, то я понимаю, что этот человек просто не понимает, про что он говорит. Потому что плохо – это совсем другое, понимаешь? Там, Маковецкий – это не плохо, это хорошо. Это может нравиться или не нравиться. Но когда ты говоришь «плохо», то, значит, ты ешь чужой хлеб, значит, ты занимаешься не своим делом, будучи, я не знаю, рецензентом, экспертом или Бог знает кем.

К.ЛАРИНА: Ну, артисты привыкли к тому, что их оценивают так однозначно всегда.

С.УРСУЛЯК: Ты понимаешь, какая история? Но это же, как сказать? То, что можно человеку, так сказать, несведущему, то непозволительно человеку, который получает деньги за то, что он рецензирует что-то. Если человек не способен отличить хорошее от плохого... Ты можешь написать, что тебе это не нравиться, аргументируя это или даже не аргументируя. Но говорить, что это плохо нельзя. То же самое, как тебе сказать? Я считаю, что фильм «Исаев» не потому, что я его сделал, поверь мне... Да я достаточно нормально, спокойно и взвешенно отношусь к тому, что я делаю. Но нельзя там, на протяжении года сидеть и разговаривать о том, что «Боже, какой низкий уровень! Как все сделано на коленке! Как все сделано за две копейки». И когда появляется что-то, что сделано не на коленке, не за 2 копейки, а с очевидным приложением усилий и, безусловно, сделано качественно. Другой разговор, это может нравиться или не нравиться, да? Но никто не может упрекнуть нас в том, что мы сделали левой ногой, понимаешь?

К.ЛАРИНА: Нет, а я такого и не слышала.

С.УРСУЛЯК: Я, к сожалению, слышал и такое.

К.ЛАРИНА: Нет-нет-нет, это не серьезно. Это даже в расчет не надо брать.

С.УРСУЛЯК: Ну, вот, совершенно верно.

К.ЛАРИНА: Это ерунда. Просто другой вопрос, что оценивать, там, я не знаю, разные критерии оценки фильма «Исаев» или, допустим, «Бедной Насти», в которой Даниил тоже снимался. Это 2 разных жанра, да?

С.УРСУЛЯК: Да, и «Ликвидация», и «Исаев» - это тоже разные критерии должны быть, потому что это разные вещи.

Д.СТРАХОВ: Такое ощущение, что спустя 100 лет, когда нас уже всех не будет, все забудут про «Семнадцать мгновений весны», а «Бедная Настя» - всегда будет в чатах обсуждения.

К.ЛАРИНА: А как же! А вы думали? А как же! Это массовое искусство. Ну? Куда ж деваться?

С.УРСУЛЯК: Не переживай, Даниил.

К.ЛАРИНА: Нет-нет-нет, никуда не деться. Потом, это продукция – она существует уже отдельно от вас, вы поймите, Даниил, вы ж это должны понимать как артист. Знаете, как тяжело Михаилу Жванецкому, когда его регулярно показывают в «Аншлаге», в котором он 100 лет уже не участвует? Но каждый раз обязательно ставят какую-нибудь пленку и туда поставят.

Д.СТРАХОВ: Нет, простите, все-таки, это разные вещи, конечно же. А что касается уже упомянутой «Б.Н.», я, вот, во всеуслышание хочу заявить, что при всем при том, что я вздыхаю каждый раз и крякаю как тот самый столетний, который не доживет, но мне нисколько не стыдно за эту работу – я не вижу вообще, чего тут стыдиться? Потому что это 5 лет назад была прекрасная сказка, которых тогда не было на нашем экране и никто тогда не снимался, так сказать, в таких забегах. И они не воспринимались тогда как халтура, что сейчас воспринимается всеми как норма. Артисты видят в очередной стосерийной, какой-нибудь, саге «Жаркий лед», и почему-то ни у кого это не вызывает вопросов. Ну, понятно, люди деньги зарабатывают. А тогда мы даже денег не зарабатывали – мы снимались там, потому что другого не было и другого не предлагали, мы были молодыми ребятами, которые там только-только закончили каждый свое театральное училище.

К.ЛАРИНА: Ну там, кстати, большие актеры снимались. Я помню, Александр Филиппенко.

Д.СТРАХОВ: Там снималась Остроумова, замечательные актерские работы.

К.ЛАРИНА: Он приходил тогда. Тоже пришел во время этих съемок, пришел к нам в эфир, я говорю: «Ну как вам в этом новом формате?» Он говорит: «Так странно». И говорит: «Никогда в жизни так не снимался. Так странно».

Д.СТРАХОВ: Ну, конечно. Это такой был тогда романтический эксперимент, по большому счету. В этой картине, ну, в этой саге, я не знаю, опере не было ничего сценического.

К.ЛАРИНА: Дань, не переживайте. Если я вам скажу, где играл Урсуляк... Понимаете? Ты никогда не рассказывал?

С.УРСУЛЯК: Я никогда не рассказывал.

К.ЛАРИНА: Не рассказывал? (смеется)

Д.СТРАХОВ: Я стеснялся спросить.

С.УРСУЛЯК: Нет, на самом деле, здесь тоже, понимаешь, я-то считаю, что то, что мы играли в свое время в том же Театре миниатюр, это, во-первых, было гораздо лучше, чем юмор, который я вижу сейчас, скажу тебе честно.

Д.СТРАХОВ: Да нет, есть некий путь, который каждый из артистов проходит. И он у всех, так сказать, свой. Потому что если этого не считаю нужным, а что касается того лая, простите. Ну, понятно, что повод найдется – это ясно. Но даже не считаю нужным больше, так сказать... Вот, первый и последний раз на эту тему заговорил. Простите.

С.УРСУЛЯК: Не извиняйся, мой хороший. Не извиняйся.

К.ЛАРИНА: Ну, на самом деле, никто и не ругался, я вообще ее не смотрела.

Д.СТРАХОВ: Нет-нет, это, как бы, внутренний монолог прорвался вдруг сквозь тонкую пленку интеллигентности.

К.ЛАРИНА: Ну, достали, видать, вас этой «Бедной Настей».

Д.СТРАХОВ: Достали, достали.

К.ЛАРИНА: Давайте кого-нибудь другого поругаем. Вот, смотрите. Вот, Пореченкова здесь все ругают.

С.УРСУЛЯК: Вот тоже абсолютное безобразие.

К.ЛАРИНА: Да. «Из артиста Пореченкова граф, белогвардейский офицер как из Зюганова балерина Волочкова».

С.УРСУЛЯК: Ну, во-первых, никто не заказывал Зюганова стать балериной Волочковой, это первое. А второе, ну, я никогда не думал, что в нашей стране так сильна и жива память о графах, да? Я еще раз советую: посмотрите, пожалуйста, молодые портреты графа Льва Николаевича Толстого – вылитый Пореченков. Я считаю, что Миша сыграл одну из лучших, если не лучшую свою роль в кино.

К.ЛАРИНА: Я согласна. Я критически относилась всегда к творчеству Михаила Пореченкова, для меня была абсолютным открытием его работа в театре в «Крейцеровской Сонате».

С.УРСУЛЯК: Потрясающая работа! Замечательная!

К.ЛАРИНА: Да. И здесь в этом фильме. Что там говорить? Граф – не граф, но образ, по-моему, очень сильный получился.

С.УРСУЛЯК: По-моему, тоже.

К.ЛАРИНА: Очень глубокий.

С.УРСУЛЯК: По-моему, тоже.

К.ЛАРИНА: Так. «Хотелось сказать спасибо за этот замечательный фильм, - пишет Ольга из Москвы. – Каждая серия смотрится на одном дыхании. Сочувствуешь каждому герою, переживаешь за каждого, в силу жизненных ситуаций оказавшихся по ту или иную сторону баррикад».

С.УРСУЛЯК: Ну вот абсолютно правильный взгляд у Ольги, которую я, не знаю, очень люблю.

К.ЛАРИНА: Вопрос к Даниилу от нее же: «В 2001 году вы, обсуждая ваши театральные работы, высказали такое мнение. Безусловно, роль накладывает отпечаток на актера и часто бывают просто трагические случаи. Вот такой вопрос. Целый год работы над ролью Исаева какое-то влияние на ваше мировоззрение, на ваше самоощущение как актера, оказало работа над этим образом?»

Д.СТРАХОВ: Ну, если говорить про трагические случаи применительно к данной работе, то трагедия только в одном. Что я так привык к хорошему, работая с Сергеем Владимировичем Урсуляком, что теперь даже не знаю, куда мне деваться, учитывая наше непростое экономическое время и т.д., и т.п. Работа в течение года, когда режиссер настолько был готов к каждой сцене, настолько знал про тебя, про кино, про то, что он хочет, что в какой-то момент мне даже уже, так сказать, было непонятно, а что же мне предложить-то? Потому что ничего предлагать было не надо. Настолько меня поразила готовность этого человека на площадке к материалу. Если говорить про партнеров, каждый день я приходил и мне «Нуте-с вам Бориса Карамзина, пожалуйте Владимира Ильина», а тут вам Маковецкий, а здесь вам Ксения Раппопорт. Понимаете? Ну, я в течение года купался во всем этом, в блестящих партнерах, в замечательном режиссере, в отличной совершенно сногсшибательной группе, где меня, ну, со всех сторон обласкали. А потом бах – последний съемочный день. До свидания.

К.ЛАРИНА: Жалко, да?

Д.СТРАХОВ: Конечно же, некий момент такой: «А как же я? А как же теперь?»

К.ЛАРИНА: Как Инна Чурикова в фильме «Начало», помните? «А как же я?»

Д.СТРАХОВ: Ну, понимаете? «А как же я?», вот. Понятно, что все это, конечно же, когда-то должно было закончиться, и я сам себе каждый раз говорил: «Даня, Даня, Даня, спокойно, не надо каждый раз кидаться на шею к Сергею Владимировичу Урсуляку. Когда-нибудь это закончится. Все поспокойней, поспокойней, держи себя в руках».

В этом смысле трагическая во всем этом нотка есть. Но, тем не менее, мы встречаемся до сих пор с Сергеем Владимировичем Урсуляком во всяких радиоэфирах. И во мне вновь просыпается это теплое чувство к этому замечательному человеку и прекрасному режиссеру.

К.ЛАРИНА: Я, знаете, о чем еще думала? Но уже поздно, уже, к сожалению, начали снимать этот фильм. С такой труппой надо было делать «Белую гвардию», конечно. Там такой – смотришь, вот, каждый персонаж я знаю, кто кого сыграет.

С.УРСУЛЯК: Я тебе хочу сказать, это, конечно, большая беда моей жизни, что сейчас будет «Белая гвардия», но она будет без меня. Мне очень жалко, но так сложились обстоятельства.

Д.СТРАХОВ: Простите, я не в курсе: кто будет снимать «Белую гвардию»?

С.УРСУЛЯК: Сережа Снежкин, замечательный режиссер.

К.ЛАРИНА: Да. Жалко. Почему нельзя как в театре? В театре же можно ставить одновременно, в разных театрах одна и та же пьеса. А почему в кино нельзя?

С.УРСУЛЯК: Ну, ты можешь себе представить? Мы разобраться не можем, когда «Исаев» с «Адмиралом» идут. Понимаешь, если две «Белых гвардии» будут идти, то просто народ массово даст дуба.

К.ЛАРИНА: Я хотела еще спросить про музыку. Вот, поскольку все, кто знают творчество Сергея, знают, что Микаэл Таривердиев как образ музыкальный присутствует в каждой картине. Вот, каким образом это происходит, учитывая, что Микаэла Таривердиева уже давно нет на свете? Есть ли музыка, которая еще нигде не играла, в архивах, в наследии? И то, что используется – каким образом? Аранжировки новые делаются или?.. Как вообще вы это делаете?

С.УРСУЛЯК: Я тебе скажу. Действительно, Микаэл Таривердиев – это всегда присутствующий и живой человек в моей жизни. Когда у меня была машина, у меня 10 дисков всегда лежало и они всегда у меня...

Д.СТРАХОВ: Теперь вы ходите с магнитолой просто.

С.УРСУЛЯК: Теперь я просто хожу и пою. Короче говоря, когда встал вопрос о музыке, я очень захотел, чтобы это была музыка Таривердиева. При этом я понимал прекрасно, что это не должна быть музыка из «Семнадцати мгновений весны». Я обратился к Вере Таривердиевой, она дала мне карт-бланш на музыку. То есть я мог брать все, что угодно, так сказать, в каком угодно виде. Параллельно с этим у меня был замечательный питерский композитор Юрий Красавин, который частично написал свою музыку и очень хорошую, и она используется. В частности, титры – это музыка Красавина. Еще несколько тем – это музыка Красавина. Все, так сказать, быстрые и детективные темы – это музыка Красавина. И есть вот эти вот рояльные вещи, которые Таривердиевские. Есть романс. Один романс Берковского – это «Колечко» на стихи Бродского, и второй романс – это Таривердиев на стихи Цветаевой «Мне тебя уже не надо».

Это неиспользованные вещи до этого. Но это вещи, так сказать, для тех, кто знает музыку Таривердиева, достаточно известные. Как главная тема героя, под которую он с отцом прощается, и она будет в финале еще звучать. Это из старого кино, там, 60-х годов такая тема, которая не сильно известна, но узнаваема, потому что Таривердиев – он всегда узнаваем. Потому что у него есть интонация, которая пробивается сквозь все.

К.ЛАРИНА: И теперь еще тоже вопрос. Хотела спросить у тебя по поводу тех людей, чьи фотографии появляются на титрах второй части.

С.УРСУЛЯК: Вот титры – это вещь, опять же, дающая ключ к пониманию способа рассказа. Если в первой части мы взяли замечательные рисунки советского революционного фарфора, талантливые, романтические, так сказать, такие, очень звенящие, да? И рассказали историю, которая, в общем, тоже в достаточной степени романтическая. Поэтому там песни Лиды (НЕРАЗБОРЧИВО) и песни, так сказать...

К.ЛАРИНА: Там я, кстати, вспоминала «В огне брода нет».

С.УРСУЛЯК: Да, совершенно верно! В известном смысле. Конечно, да, конечно же, это. То вторая часть – титры, где белогвардейские вот эти лица, замечательные разные, кстати говоря, лица смотрят на нас. И это дает нам ощущение вот этих людей, ушедших в никуда, понимаете? При том, что вторая часть гораздо более сложная по отношениям красных и белых, понимаешь? Но нам было важно, чтобы мы увидели лица побежденных, так называемых побежденных. Их замечательные глаза.

К.ЛАРИНА: Как же там у Бродского стихотворение-то? «Что из того, что мы не победили, что из того, что не вернулись мы», вот, посвященное как раз белогвардейскому движению. Я почему спросила про это? Потому что понимала, что здесь красных нету на этих фотографиях.

С.УРСУЛЯК: Нету, нету, совершенно верно. Именно поэтому мы позволили себе, поскольку очень много красных и очень много разных красных, мы хотим показать: «Посмотрите на тех, с кем они воевали». И ты видишь свет, исходящий от этих людей.

К.ЛАРИНА: Если, опять же, возвращаться к идеологии. К сожалению, мы живем, как правильно было уже замечено, в такой стране, где, увы, все фильмы, которые так или иначе связаны с историей, с давней ли или недавней – они все оцениваются в итоге большинством и критиков, и зрителей не по художественным достоинствам, а по идеологии, в них заложенной. Вот, никуда от них не деться. Вот, после фильма «Исаев» каждый день идет фильм «Штрафбат», да? Который я с огромным удовольствием смотрю, потому что просто замечательная работа. Но сколько вокруг было сломано копий, вокруг этого фильма, когда он прошел? И опять же обсуждаются не герои, не режиссура, не история, не сюжет, а про было или не было, правда или неправда, очернение или лакировка? Так что, я думаю, что все равно ты был к этому готов, и твое кино попадет сюда.

С.УРСУЛЯК: Ты знаешь, в такой степени не был. Я не думал. Я понимал, там, война – все-таки, это очень живая до сих пор вещь. Мне казалось, что 20-е годы гораздо менее должны, ну, можно абстрагироваться и смотреть просто за людьми. Нет-нет-нет-нет. У нас такая готовность к гражданской войне.

К.ЛАРИНА: А ничего не снимаем мы про это. Нет, мы просто про это ничего не знаем, Сережа. У нас осталось только советское наследие.

К.ЛАРИНА: Да если бы люди признались в том, что они ничего не знают, это было бы, наверное, величайшим достижением нашей цивилизации.

С.УРСУЛЯК: И я тебе хочу сказать, что...

Д.СТРАХОВ: Вот как раз мы-то все очень хорошо, простите Сергей Владимирович, разбираемся, как вы правильно сказали в одном из интервью, в двух вещах – в футболе и в кино. Вот, так сказать, поэтому знания того, как это должно было бы быть, сними мы это и сыграй мы там, оно несколько даже обескураживает.

С.УРСУЛЯК: И я тебе хочу сказать, что замечательно, если бы люди просто смотрели это кино, а, так сказать, потом обратились бы к каким-то первоисточникам, начиная от исторических каких-то изысканий и заканчивая поэзией Бродского, поэзией Цветаевой, музыкой Таривердиева и фильмографией Даниила Страхова. Мне кажется, что в этом было бы гораздо больше пользы, чем просто писать в интернет все, что в голову приходит.

К.ЛАРИНА: Есть еще одно обвинение, которое тебе предъявляют, ну, вам как создателям. Что вы, типа, не учитываете законов телевидения. Что телесериал – он, как бы, обречен на то, чтобы мериться рейтингами, больше ничего там искать не надо. Ну, не хочу уже про эту «Бедную Настю» вспоминать – можно назвать какие-то другие примеры, которые именно по этим лекалам сделаны. Там считают, сколько посмотрели, доля, проценты и прочее-прочее.

С.УРСУЛЯК: Ты понимаешь, во-первых, я считаю, что та доля, тяжкая доля, которая выпала на долю «Исаева», это не провал, если не иметь завышенных ожиданий. Поэтому мне кажется, там, не знаю, там от 17 до 25%, которые существуют в этой картине, это вполне нормальное для этого произведения количество людей. Можно сделать было, упростив это. Были сомнения по поводу того, насколько интенсивно будут это смотреть. Это все, как сказать? Это не то, что нам обухом по темени «Как же! У нас такие цифры». Но самое главное, что рейтинг никогда – и мне странно говорить это в эфире «Эха Москвы» - рейтинг никогда не является ни показателем ничего – ни хорошего, ни плохого, это всего лишь цифры. А все остальное – это наше живое взаимоотношение с тем, что мы смотрим. И прелесть телевидения, не устану повторять вслед за Ириной Петровской, в том, что можно смотреть, а можно не смотреть. Можно посмотреть Второй канал, а можно посмотреть в глаза своему мужу – это будет не менее интересно. Но в данном случае я считаю, что лучше посмотреть Второй канал, чем в глаза своему мужу.

К.ЛАРИНА: Я, кстати, хочу вспомнить еще один фильм, который тоже был сделан наперекор всех законов жанра телевизионного. И не знаю, там, рейтинги, по-моему, тоже были где-то в этих цифрах, не больше. Но это выдающееся кино Глеба Панфилова «В круг первом». Это телевизионный фильм, как и фильм «Исаев» - я посмею тут поставить их рядом, не знаю, как Сережа к этому отнесется.

С.УРСУЛЯК: С Глебом Панфиловым я готов делать все, что угодно, для меня это большая честь.

К.ЛАРИНА: Это не сериалы, это многосерийное художественное кино телевизионное. Ну, еще зная как Сергей относится к лучшим образцам советского телевизионного кино, я думаю, что это и является-то примером и ориентиром, да?

С.УРСУЛЯК: Совершенно верно. Я тебе больше скажу. Там, когда мне говорят: «А это, вот, отсыл к «Адъютанту»!» Да, это намеренный отсыл к «Адъютанту».

К.ЛАРИНА: Там пролог специальный был! Вот, дураки, не поняли, что когда Леша Якубов играл там этого...

С.УРСУЛЯК: Конечно, конечно. Потому что я подумал, ну, заинтересуйтесь и покажите своим детям вот это, откуда это выросло! Посмотрите финал, приезд, там, не знаю, в первой части финала, приезд Дани на вокзал и вспомните, может быть, там, не знаю, «Мертвый сезон» Саввы Кулиша и покажите своим детям. «А, мы знаем, откуда это сперто!» А просто, глупые, возьмите посмотрите этот фильм вместе со своими детьми – это же замечательные фильмы были.

К.ЛАРИНА: Мне так хорошо с вами.

С.УРСУЛЯК: Давай не расставаться никогда. Отменяем новости и продолжаем наш эфир.

К.ЛАРИНА: У нас следующая программа будет называться «Дорогой наш Никита Сергеевич», вот, после нас. Но это не про Михалкова. (смеется)

С.УРСУЛЯК: А про кого?

К.ЛАРИНА: А про Хрущева.

С.УРСУЛЯК: Ну, назовите программу «Дорогой Сергей Владимирович».

К.ЛАРИНА: А, Сережа, отдельное спасибо тебе от слушателей от наших и от меня за «Линию жизни» - просто замечательный проект.

С.УРСУЛЯК: Дорогие мои, завтра вы можете посмотреть еще раз.

Д.СТРАХОВ: Во сколько повтор?

С.УРСУЛЯК: В 12:40 по каналу «Культура».

Д.СТРАХОВ: Боже мой, я поставлю на запись.

К.ЛАРИНА: Завтра? Надо обязательно посмотреть.

С.УРСУЛЯК: Да. Запиши для меня, потому что я тоже не видел.

Д.СТРАХОВ: Хорошо.

К.ЛАРИНА: И у меня большое пожелание. Все-таки, такие прозвучали слова из уст твоего артиста, что надо быть большой сволочью, чтобы не откликнуться.

С.УРСУЛЯК: Поцеловать его? Что ты хочешь?

Д.СТРАХОВ: В прямом эфире?

С.УРСУЛЯК: Что ты хочешь?

К.ЛАРИНА: (смеется) Чтобы ты с ним не расставался.

С.УРСУЛЯК: Ну, давай не расставаться никогда. Ребятки...

К.ЛАРИНА: Потому что человек, артист должен играть хорошие роли, если он этого достоин, да?

С.УРСУЛЯК: Должен играть хорошие роли.

Д.СТРАХОВ: Давайте на этой оптимистической ноте перестанем мучить Сергея Владимировича Урсуляка. Он, все-таки, живой. (все смеются)

С.УРСУЛЯК: Да, а то я сейчас буду «Ешь землю» и так далее.

К.ЛАРИНА: Ну, все. Спасибо вам большое. Успехов, но будем смотреть дальше кино.

С.УРСУЛЯК: Ксюш, спасибо тебе. Спасибо тебе огромное. Спасибо тебе за все.

Д.СТРАХОВ: Приятно было с вами познакомиться и пообщаться. Спасибо.

К.ЛАРИНА: Спасибо.