Сергей Безруков - Дифирамб - 2009-05-10

К.ЛАРИНА: Товарищи, ну мы уже давно разговариваем, просто как-то… мешают нам слушатели, Сереж, ну? Вот все бы хорошо бы, встретились, поговорили, но надо обязательно микрофон вывести, чтобы нас было слышно. Итак, программа «Дифирамб», у микрофона Ксения Ларина, а напротив меня замечательный артист, одни из моих любимых актеров сегодняшнего времени, Сергей Безруков. Добрый день, Сереж!

С.БЕЗРУКОВ: Ну вот, первый дифирамб прозвучал.

К.ЛАРИНА: Первый дифирамб, да.

С.БЕЗРУКОВ: …в мой адрес.

К.ЛАРИНА: Поэтому если какая-нибудь позвонит в эфир и что-нибудь скажет моему любимому артисту, будет изгнана с позором из эфира «Эхо Москвы» на всю жизнь. Вот, баню. Все.

С.БЕЗРУКОВ: Я тебя очень прошу…

К.ЛАРИНА: Правильно я все говорю? Мы так договорились.

С.БЕЗРУКОВ: Я понимаю… Нет, я человек, в этом смысле, который считает, что нужно выслушивать все мнения, которые существуют. Другое дело, что программа называется «Дифирамб»…

К.ЛАРИНА: Да. Соблюдайте формат. (смеется)

С.БЕЗРУКОВ: На самом деле, все равно провокационная такая программа, потому что, что касается «Дифирамба», я очень не люблю чай с сахаром. Я пью, если уж я пью чай, то с сухофруктами. Это, кстати, очень вкусно, между прочим, сразу ощущаешь вкус чая…

К.ЛАРИНА: Поэтому и выглядишь хорошо, да.

С.БЕЗРУКОВ: Конечно. Ну а что касается сахара, ну, вот иногда, там, говорят: «Положите мне пять ложек сахара», когда уже ложка стоит практически, и получается такой, ну, я не знаю, это даже не чай, это уже какой-то сироп сладкий, я… ну, чего-то мне не нравится.

К.ЛАРИНА: Сиропа не будет. (смеется) Обещаю.

С.БЕЗРУКОВ: Не надо. Не надо сиропа. Надо поговорить, действительно, если уж пригласили, поговорить, действительно, о творчестве, что очень хочется рассказать…

К.ЛАРИНА: Да, тем более, есть о чем рассказать, да?

С.БЕЗРУКОВ: Конечно.

К.ЛАРИНА: Значит, давайте я сразу скажу, с чего мы начнем. Начнем мы, конечно же, с «Фигаро», поскольку это ближайшая премьера, которая пройдет в рамках «Черешневого леса», фестиваля, который сейчас открывается в Москве, премьера театра Табакова, которая будет играться на сцене Московского Художественного театра. «Фигаро или…» «Женитьба Фигаро», да, «Безумный день или женитьба Фигаро», спектакль, который поставил Константин Богомолов. И Сергей Безруков исполняет, как вы понимаете, здесь заглавную роль. Особенность этого спектакля – для меня, я не знаю, может быть, Сережа согласится со мной или нет – в том, что он, конечно, совсем как-то по-другому, с другого ракурса смотрит и на эту комедию, и на этот персонаж. Поскольку то, что пытается Сергей сыграть в этом спектакле, и мне кажется, это у него получается, это историю достаточно такую, человеческую – очень глубокую, очень личностную, когда это не просто такой мальчик-попрыгунчик бегает по сцене, который на любой вопрос дает реактивный, быстрый ответ, а это человек со своей судьбой, со своим восприятием жизни, совершенно отдельным. Ну, я думаю, что Сергей уже немножко расскажет о том, каким ему представляется этот герой, и в чем все-таки секрет его бессмертия, этого персонажа. И мечтают… все же мечтают его сыграть, все актеры.

С.БЕЗРУКОВ: Да. Я начну с того, что, вот, Ксюша, я думаю, может быть, загадка, загадка этого персонажа, для меня, во всяком случае, она не то, что была разгадана. Потому что глупо говорить о ролях, говорить, что «Я разгадал, как надо играть». Я думаю, что пройдет огромное количество лет и веков – дай бог нашему человечеству – и будут играть «Фигаро» еще и после меня, и потом, и потом, и много будет актеров, которые будут браться за эту роль и разгадывать свою загадку этой роли. Для меня, на самом деле, я же взял уроки парикмахерского дела у знаменитого парикмахера Павла Ваана здесь у нас в столице, в Москве. У Паши взял уроки…

К.ЛАРИНА: А зачем? Это что дает? Ты же там никого не стрижешь.

С.БЕЗРУКОВ: Мне хотелось действительно…

К.ЛАРИНА: Керубино, правда, стрижешь.

С.БЕЗРУКОВ: Дело в том, что мне захотелось научиться действительно, как стричь… потом, Паша, на самом деле, мне рассказал, он говорит: «Ты знаешь, я тебе могу рассказать…» А он сам по себе, по образованию… у него есть и история религий… Паша замечательный просто, очень глубокий человек, в этом смысле. Он говорит, что «ты знаешь, я тебе сейчас расскажу просто про XVII век, я тебе расскажу, что никаких филировочных вот этих дел не было. Тогда уделяли внимание гигиене. Тогда если стриглись, то совсем практически наголо, чтобы одеть парик. И тогда если стриглись, то просто брали прядь… грубо брали ножницы и отрезали. Практически, вот… ну, вот здесь вот…»

К.ЛАРИНА: Под корень.

С.БЕЗРУКОВ: Вот так, под корень. Брили, брадобреи были. И цирюльник, парикмахер, он… он же пускал кровь, т.е. он в этом смысле обладал еще навыками. Откуда вот эта вот хирургия, навыки, которыми обладает наш Фигаро, откуда огромное количество профессий – цирюльник действительно обладал огромным количеством профессий: и химик… Здесь все было… все было вместе, вкупе. И вот, изучаю, и когда Паша мне показал, он говорит: «Единственное, что брадобрей», и я брал уроки, как брить опасной бритвой. И у нас на первых прогонах был такой эпизод, когда перед ночной сценой выходил граф Альмавива – Олег Павлович – садился на край сцены, и мой герой знает, куда идет граф – на свидание. Он знает, мой герой знает, и тем не менее, я брал опасную бритву, и как по старой памяти, я брил Олега Павловича Табакова, а сзади меня вот этот вот замечательный кордебалет ребят, они делали такую, опасную композицию, опасную, с опасными бритвами, такую, такую убийственную композицию, довольно-таки завораживающую такую, страшную. Поскольку это немножко финал оттягивало и было таким, своеобразным вставным номером, это Костя убрал из спектакля. Но это было, и я специально учился, действительно, работать с этой опасной бритвой, потому что это не станок, которым сейчас я пользуюсь…

К.ЛАРИНА: Это орудие убийства. Да.

С.БЕЗРУКОВ: Это действительно, это опасно. И как в «Тупейном художнике», помнишь, когда…

К.ЛАРИНА: Да, да, да.

С.БЕЗРУКОВ: Здесь, в данном случае, когда я провожу по горлу, когда я… есть, да, определенная техника, когда, действительно, отсюда сверху вниз, и здесь, у горла, снизу вверх брили. И вот это, конечно, вот этот вот момент, когда ты здесь останавливаешь опасную бритву – это действительно опасно. И когда Фигаро бреет графа вот до этого момента, когда в любой момент испанец может просто-напросто отмстить… Но я сначала хочу увидеть, а потом я уже буду мстить. Так вот, мы просто убрали, потому что действительно, затягивало финал, отказались, но я все равно научился бриться, брить опасной бритвой, благодаря Паше, спасибо ему огромное, тем более что он поведал очень интересный секрет как раз цирюльника того времени, и мне это было важно. Реальность появилась, понимаешь, не просто персонаж отвлеченный, которого очень много играли, такой вот, водевильный персонаж, стремительный, легкий, веселый… да нет, просто…

К.ЛАРИНА: Ну, Миронов-то хороший был, Андрей Миронов.

С.БЕЗРУКОВ: Потрясающий, так он единственный, может быть, кто в этом спектакле в конце выходил в драматизм этой роли. Единственный, потому что Валентин Николаевич Плучек поставил водевиль, как он написан – жанр водевиля. Все было в водевиле – Марселина, все… Водевиль, все легко, все легко. Даже когда Фигаро обретает родителей – все равно это все легко. «Папа! Мама! Папа! Мама!» А теперь представьте ситуацию: герой 15 лет искал своих родителей. Вырос среди разбойников. И вдруг – это мама, а это папа. Сначала идет отторжение, потому что ну невозможно представить: женщина, которая тебя домогается, оказывается твоей матерью.

К.ЛАРИНА: Тем более, это хорошо знакомые люди. И тот, и другой.

С.БЕЗРУКОВ: Но… но через какое-то время сын обретает родителей. Это очень по-русски, мне кажется, это как раз вот уже мы движемся в сторону русского драматического театра, тут же и… здесь все вместе, вот все вместе, тут прямо можно по пальцам перечислить персонажей, которые сразу всплывают в памяти именно в русской классике, когда это папа, а это мама твоя. И ты, превозмогая все, что в твоей… вот, буря эмоций, которая творится… мама, только обнимите меня, со всей материнской нежностью, на которую вы только способны. Откуда рождаются слезы? Между прочим, очень много вырезано. И Владимир Николаевич вырезал. Очень много вырезал.

К.ЛАРИНА: Из текста, да?

С.БЕЗРУКОВ: Из текста вырезал. Знаменитый монолог Марселины вырезан. Знаменитый текст Фигаро, когда он говорит: «Остановитесь, маменька, иначе мои глаза утонут в слезах, в первых слезах моей жизни. Но ведь какая глупость, я сдуру удерживаю их, я чувствовал, как они текут у меня сквозь пальцы. Впрочем, это слезы радости. Прочь ложный стыд! Печаль, я готов бросить тебе вызов, попробуй мной овладеть, когда я нахожусь среди этих, дорогих моему сердцу женщин». Пафосный монолог, текст очень такой вот, романтической драмы. Поэтому его обычно купировали, потому что он не отвечает жанру водевиля.

К.ЛАРИНА: Конечно.

С.БЕЗРУКОВ: Поэтому его проще сократить. Но если…

К.ЛАРИНА: Очень трудно оправдать его существование.

С.БЕЗРУКОВ: Но если Бомарше написал так, почему же вы купируете это? Поэтому мы пошли по пути, и Костя, в этом смысле, молодчина, он пошел по пути именно другому. Там, где, совсем водевиль, вот там мы не обращали внимания… Убрали апарты, которые, кстати говоря, и делали эффект вот такого присутствия: «а вот это зрительный зал, а вот это мы». И мы немножко перед зрительным залом, мы же понимаем, что все это игра. Да нет, дорогие друзья, апарт если и существует, то только у моего героя как некая исповедь моего героя, когда он выходит – наша придумка – когда этот самый знаменитый монолог Фигаро, он разбит на части. Обычно его играли уже с ощущением драмы в финале. Но взяв, допустим, первую часть этого монолога и поставив его в начало…

К.ЛАРИНА: В начале.

С.БЕЗРУКОВ: …сразу другое отношение!

К.ЛАРИНА: Сразу понятны отношения графа и Фигаро. Да.

С.БЕЗРУКОВ: Конечно. И плюс, как говорится, человек, который еще не знает, что с ним произойдет. Он как на исповеди перед зрителями, он говорит: Друзья, понимаете, какая ситуация, вот, какая у меня судьба-то – удивительная судьба. Кем я только не был! И вдруг мне подарок судьбы. Я уже хотел покончить с собой, просто вот меня всюду оттесняли. Ум и талант невозможно унизить, так ему отмщают тем, что гонят его. В конечном итоге надоело, хотел покончить с собой. И вдруг обо мне вспомнили. Пришел замечательный, хороший человек, который вспомнил, сказал: «Слушай, старик! Давай ко мне!» Вспомните историю «Севильского цирюльника», тот самый граф, которому когда-то Фигаро помог жениться, он же о нем вспомнил и взял его к себе в замок, сделал правителем замка. А там еще дальше светит еще одна должность, практически огромная ступенька вперед, т.е. ты уже становишься дипкурьером в Лондоне. И это настроение нашего Фигаро, который, наконец-то, решил отдохнуть. Он столько носился в этой жизни! Он сидел в тюрьме, он вырос среди разбойников, он был химик… он изучал химию, фармацевтику, хирургию, был ветеринаром, он пришел в театр, он написал пьесу… чего только не было в этой жизни. Банкомет, все… И наконец-то он решил отдохнуть. И ему дали эту возможность. Он в андалузской глуши в замке, правитель замка. И у него свадьба. Ощущение счастья, и оно нарушается как раз той самой страшной темой, которая возникает. И то, что играет как раз замечательная Иришка Пегова… это ж какое ощущение у невесты, когда она знает проблему нависающую. Т.е. всю подготовку к свадьбе – сколько она идет? Там, месяц, допустим, да, они готовятся к этому торжественному моменту…

К.ЛАРИНА: И она молчит, ничего не говорит.

С.БЕЗРУКОВ: И она молчит.

К.ЛАРИНА: Да.

С.БЕЗРУКОВ: А каково сказать испанцу об этой проблеме? Зная характер Фигаро, каково сказать? И вдруг она понима… Она не выдерживает, когда говорит: «Он предоставляет ее нам, вот эту комнату». «А?» - «Да, не нравится, но… не нравится». И возникает тот самый, как, вот, обычно бывает… ну, это почему-то обычно бывает, я не знаю, но когда жених с невестой перед самой свадьбой начинают выяснять отношения. Люди, безумно любящие друг друга, начинают, вот, «почему-то ты не так счастлива, как мне бы хотелось, чтобы ты была счастлива! Ну почему ты не так улыбаешься, как…» «Ну мне нравится» «Нет, ты, вот, не так улыбнулась, потому что мне хочется, чтобы ты улыбнулась так, как ты…» «Ну ты посмотри, как я счастлива, ну?» «Будь ты, наконец, счастлива, как, вот, мне…» И вот это начинается маленький скандал, который перерастает как раз в то самое ощущение… «Да потому что вот так!» И она выплескивает проблему. И выплеснув ее, ну, по-человечески, она, как бы, это груз переместила – «Помоги мне теперь». Хорошо. И наш Фигаро решается действительно, решается на эту авантюру. Он уже устал от интриг. Ему не хочется интриговать. Не хочется! Не нужно, устал, не могу. Но обида и боль, предательство друга… Тоже очень важный факт, почему Табаков и я. Это, когда говорили: вот, ну почему Олег Павлович, в его солидных годах, умудренный сединой, играющий Альмавиву… Нет, друзья мои, именно наш дуэт – и за это я благодарен Косте Богомолову, что именно такой расклад, именно Олег Павлович Табаков граф, а я Фигаро… мы с Олег Павловичем давно знакомы. Давно. Я его ученик. Мы уже знаем друг друга тысячу лет.

К.ЛАРИНА: Там, кстати, должна быть еще и перекличка с Моцартом и Сальери. Куда деться-то, безусловно.

С.БЕЗРУКОВ: Да, есть, пожалуйста, другое дело, что Моцарт мой немножко другой. Это enfant terrible, ну, это ребенок, тем более что порхающий буквально по сцене. А Фигаро – это испанец, у него крепкие ноги, и в этом смысле есть жесткость та самая.

К.ЛАРИНА: Вот я хотела про это спросить. Сереж, это важно? Вот ты все время повторяешь, что для тебя важна его происхождение, то, что он испанец.

С.БЕЗРУКОВ: Очень важно. Да, да.

К.ЛАРИНА: Это что дает? Темперамент или что-то еще?

С.БЕЗРУКОВ: Это дает ощущение…

К.ЛАРИНА: Эмоциональную открытость?

С.БЕЗРУКОВ: Да. Это дает ощущение тем самым эмоциям, которые превалируют. Я просто закончу эту мысль…

К.ЛАРИНА: Давай.

С.БЕЗРУКОВ: …что именно Олег Павлович Табаков и я – это друзья. Это друзья. Они знают друг друга давно. И поэтому подлости я не ожидаю от графа. Я наоборот, стопроцентно уверен в нем. Я готов быть преданным человеком. Там же есть в тексте: «не надо обижать преданного человека». Фигаро – преданный человек, графу. И вдруг такая подлость в спину!

К.ЛАРИНА: Это слабость.

С.БЕЗРУКОВ: Ну, это больно. И больно, когда это… Если бы это просто был господин, ну, понятно, Фигаро бы сделал бы интригу, и ему было бы абсолютно… ну, как сказать, с холодным носом он бы все это провернул и вышел бы из этой ситуации.

К.ЛАРИНА: В качестве просто развлечения, да?

С.БЕЗРУКОВ: Конечно. «Ах так? А вот тогда вот так!» Нет. Это через боль. «Значит, вот так, да? Ну, спасибо. Спасибо за все, за то, что я сделал хорошего – мне так, да? Ну что ж, друг мой…» И поэтому сцена с графом-то, она больнее. Любите? А что же вы так неверны? А почему же вы тогда неверны? С болью. Я готов быть преданным человеком. Мы даже придумали с Костей: обычно играют сцену «God damn it», ну… ну да, я решил тебя взять в Лондон, и потом идет монолог-импровизация.

К.ЛАРИНА: Тоже такой, вторым номером обычно отмечается, да.

С.БЕЗРУКОВ: А вот если, говорит, Костя говорит, а вот если, представь: ты действительно реально хочешь в Лондон. Вот все то же самое, но ты реально хочешь в Лондон. Тебе говорят: «Я тебя хотел взять, но…» «Как?» «Ну, старик… Не пойдет, не пойдет». «Как не пойдет? Я собрался, я сделаю…» «Ну, ты английского не…» «Как? Я… Я выучу… я… я сейчас, я… я по словарю, я… god damn it!» Это момент спасения импровизации, того, что я очень хочу в Лондон. Но есть другое обстоятельство. Я очень хочу, но есть другое обстоятельство, за которое, извините, вы в ответе. И мы друг друга знаем, и я знаю, что вы думаете, и я знаю, что мешает. Но если так, я отказываюсь. Но мне больно отказываться от вашего предложения. Я откажусь. Лучше я, как говорится, буду со своей женой, не буду cornudo – по-испански, рогоносец. Не cornudo. Но я буду здесь. Но я отказываюсь от того, о чем я мечтал все эти годы, я хочу быть дипкурьером в Лондоне, это же ступень, это взлет дальше. Вот чего. Ситуация гораздо сложнее получается, драматичней. И возвращаясь к испанцам – испанец, Андалуcия, XVII век… Ну, я много раз приводил пример – это то, что мне Паша Ваан как раз рассказал, он говорит: «Ты знаешь, в те времена оскорблением считалось, допустим, через плечо бросить милостыню какому-то там бродяге. Ну вот так – это оскорбление. Бродяга мог встать и зарезать. А потому что нельзя».

К.ЛАРИНА: Не так подал!

С.БЕЗРУКОВ: А потому что гордость. А потому что гордость испанская. Будь добр, если ты подаешь милостыню, подойди и положи. Тогда я возьму эту милостыню. Откуда пираты? Откуда вот это ощущения оголимой какой-то вот этой вот… внутреннего достоинства, даже у какого-то нищего, но чувство собственного достоинства настолько, вот, присутствует сильно в душе его, что любой взгляд не такой, любое слово, сказанное не так, как надо, любая милостыня, брошенная, там, через плечо, с пренебрежением, вызывало оскорбление. Вот откуда.

К.ЛАРИНА: Испанский язык-то выучил, специально?

С.БЕЗРУКОВ: Замечательно.

К.ЛАРИНА: Или в рамках этого монолога?

С.БЕЗРУКОВ: Нет. Оксана Степанова, замечательная испановед и испанка… практически испанка, потому что она потрясающе знает испанский, я как раз к ней обращался, говорю: Оксанка, я тебя очень прошу, мне нужны фразы испанские, я целые монологи выписал, придуманные с Костей монологи – переведи мне. И она сказала: «Ты хороший ученик». Потому что… Oh me Jesus, perdona mis pecados, dame fuerza para… (молитва по-испански) dame fuerzas, seňor, dame fuerzas, amen. Она пришла на прогон, Оксана сказала: «Ты знаешь, меня даже пробило на слезы, когда ты читал молитву «Oh me Jesus, perdona mis pecados». Меня пробило на слезы, потому что я-то понимаю, что это… Dame fuerzas, seňor – Дай мне силы, Господи!» Dame fuerzas, amen …

К.ЛАРИНА: Т.е. это язык, на котором он думает.

С.БЕЗРУКОВ: Да. И мне очень важно, что он думает именно на испанском, а не на французском. Потому что Бомарше француз. Это иногда бывает так, что… ну как мы иногда в советские времена играли про Америку, «хэллоубабизмы» всяческие, помнишь, да?

К.ЛАРИНА: (смеется)

С.БЕЗРУКОВ: Когда мы играли (говорит с американским акцентом) амэрикан: хай, ну как дела? Привет! Ну что ты делаешь? И мы немножко играли под этих иностранцев. Тем не менее, не были иностранцами. Так вот, когда француз пишет об испанцах, в этом даже есть некий… некий юмор возникающий, потому что француз… Я вот сейчас приехал из Парижа, у меня там был концерт, и я очень люблю Францию, я люблю Париж, но французы немножко другие, легче. Хотя по эмоциям – я, вот, сыграл «Сирано де Бержерак», по эмоциям отнюдь, как говорится… Гасконцы и андалузцы, они чем-то похожи. Горцы, я бы их назвал. Гаскония и Андалусия, они похожи чем-то. Но все равно, француз и испанец – немножко разные крови. Можно говорить, кардинально разные. Тем более, про Андалусию написан водевиль Бомарше, такой, легкий водевильчик… Нет, мы пошли по пути все-таки рассмотреть испанскую историю, испанскую драму. Я тебе скажу больше: я за этот сезон, так получилось… парадоксально. Я сыграл «Сирано де Бержерак». Сирано говорит в пьесе: «С безумной испанской драмой соединим французский фарс». Т.е. «Сирано де Бержерак» - жанр героическая комедия. Не забывайте, героическая комедия. Это обычно забывают, а это жанр определенный еще… Это немного странно… Так вот, героическая комедия, французский фарс откровенный… Что такое фарс, допустим, того же самого XVII века? Это площадной театр французский, это маски, это… это шутки, это немножко другая… другой запах, химия другая. Фарс французский и безумная испанская драма. Это финал, это смерть, это смерти, смерти, это слезы, это трагедия – испанская драма. Так вот, сыграв французский фарс и испанскую драму, я следом выпускаю «Фигаро», француз, который написал французский водевиль, и в этом водевиле мы пришли к испанской драме.

К.ЛАРИНА: Как и было сказано, да? Абсолютно.

С.БЕЗРУКОВ: Вот получилось так.

К.ЛАРИНА: Товарищи, значит, первое действие заканчивается. Практически, вы посмотрели целый спектакль – «Женитьба Фигаро».

С.БЕЗРУКОВ: (смеется)

К.ЛАРИНА: В постановке Константина Богомолова, это была авторская версия Сергея Безрукова, по радио. Все остальное… В принципе, можете, конечно, прийти посмотреть, но я не знаю, надо ли после такого?

С.БЕЗРУКОВ: (смеется) Я думаю, что надо просто…

К.ЛАРИНА: Надо. (смеется)

С.БЕЗРУКОВ: …периодически приходить на «Эхо Москвы» и рассказывать про спектакли, играть их в лицах. Я также, вот сейчас, понимаешь, я придумал сказку, вот сейчас мы, надеюсь, будем ее снимать, сейчас время сложное, сейчас мало уделяют, вообще, внимания, а я вот решил выступить в данном случае, и уделить внимание детскому кино и сказкам, про которые забыли. Детям, допустим, ничего не снимают, никакого кино. Сериалы убогие, страшные, жуткие – смотреть невозможно. Телевизор хочется выключать. Ну, допустим, детям внимание не уделяют. И у нас практически, извини меня, одни западные герои. У нас уже русских персонажей забыли, вот над чем хотелось поработать…

К.ЛАРИНА: Ну, давай мы про это поговорим.

С.БЕЗРУКОВ: И вот, рассказываю эту сказку, рассказываю ее всем взрослым, и они говорят: «Слушай, мы уже практически ее посмотрели, эту сказку».

К.ЛАРИНА: Конечно, в этом все и дело. Ну что, делаем паузу, слушаем новости, потом возвращаемся в передачу. Напомню, Сергей Безруков у нас в гостях.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: У нас уже следующий спектакль начался, сейчас я Вас приглашаю всех в зал, товарищи. (смеется) Значит, смотрите, про «Сирано де Бержерака» мы просто обязаны рассказать, поскольку эта работа не отпускает Сергея, вот, сколько мы с ним ни общаемся, каждый раз наш разговор обязательно переходит к этой работе, как я понимаю, очень дорогой для Сергея. Это спектакль, который питерская команда выпустила, его играют очень редко в Москве, мне бы самой хотелось посмотреть, я надеюсь, и нашим слушателям повезет.

С.БЕЗРУКОВ: Я приглашаю.

К.ЛАРИНА: Скажи, когда.

С.БЕЗРУКОВ: 30 мая в Вахтанговском театре мы будем играть «Сирано де Бержерака». Так что если есть возможность… Я не знаю, там с билетами уже напряженка, я знаю. Мы действительно играем очень много, но у нас получается и Питер, и Москва, и очень много приглашают, мы путешествуем. Вот…

К.ЛАРИНА: Прежде чем начнешь говорить про Сирано…

С.БЕЗРУКОВ: Да.

К.ЛАРИНА: У меня к тебе такой вопрос: а кто, вообще, тебя так научил работать над ролью? Мне кажется, сегодня никто так не работает.

С.БЕЗРУКОВ: Неправда, неправда.

К.ЛАРИНА: Ну, наверное, есть такие люди, но их мало очень.

С.БЕЗРУКОВ: Нет, ну Ксюш, ну нельзя так говорить, в этом смысле, я думаю, что…

К.ЛАРИНА: Кто это, Олег Павлович Табаков научил? Чья школа?

С.БЕЗРУКОВ: Я думаю, что здесь и отец мой постарался, и вообще, МХАТовская школа, мне кажется, все выпускники МХАТовской школы… Я не обижаю другие школы, потому что я убежден, что во всех школах этому учат, просто не все, может быть, этим пользуются, но я думаю, что все артисты разбирают, все равно разбирают роли, а уж тем более, заражаются ей, потом живут и фонтанируют, и придумывают, и ночами не спят. Потому что, допустим, финал «Сирано де Бержерака» действительно придумал я ночью, я просто… мне приснился этот финал после того, как не стало Александра Гавриловича Абдулова, мне приснился финал. Мне приснился финал. Его нужно посмотреть, рассказывать, так же как живопись рассказывать – неблагодарное дело. Нужно один раз увидеть и понять, как…

К.ЛАРИНА: Ты там как режиссер выступаешь, в этом спектакле?

С.БЕЗРУКОВ: Я со-режиссер.

К.ЛАРИНА: Со-режиссер?

С.БЕЗРУКОВ: Со-режиссер спектакля, поэтому мне дорого это детище, и потом, среди этих ролей, Фигаро и Сирано, я могу сказать, что Фигаро я ожидал. Я про него говорил, и много раз, и сколько лет прошло, и когда я еще пришел к Олег Павловичу и сказал: «Давайте, может быть, сделаем «Женитьбу Фигаро»?» Он сказал: «Ну вот сейчас только что Женя Миронов сыграл, не надо, давай попозже…» Ну, и как-то я, не то, что я уж шибко рвался уже. Ну знаешь, бывает, когда долго хочешь чего-то, уже привыкаешь к этому желанию, и потом, когда это возникает – ну, ну, теперь оно и пришло. Тем более, что Фигаро – это частная история, взаимоотношения вот таких вот личностей как Фигаро, его частная история любви, ненависти, предательства, частная история, философская, семейная драма, когда люди в зале после реплики Фигаро «Я попрошу тебя, сдержи свое слово, и ты явишься блестящим исключением из общего правила», на реплику Сюзон, когда она говорит: «Любить я буду только своего мужа». Вот это в зале отзывается, и понятно, про что история – про честность в семье, про то, как люди любящие должны действительно быть преданы друг другу, и насколько и предательство, и все… Т.е. частная история. Что касается «Сирано де Бержерак», это история глобальная. Как бы это громко ни было сказано, но это именно так. Это героическая комедия, героическая. Там представлен герой. И то, что мы, разбирая с Саней Синотовым – Сашка, замечательный, хороший Александр Синотов, замечательный режиссер питерский – и мы с ним разобрали эту историю. Я много придумывал, я многое фантазировал в этой истории, придумал, я жил этой ролью очень долгое время. И я не ожидал этой роли. Когда ко мне в БДТ – мы там были на гастролях с «Табакеркой» - пришли от «Арт-Питера», пришли Серега Кошонин и Саша Синотов. Они пришли с пьесой: «Сергей, удели нам внимание, буквально, вот, нам пять минут». И они сказали: «Мы хотим вам предложить пьесу. Она очень известная. И хотим предложить вам роль. Но мы пока ее не оглашаем, мы просто вам скажем сразу: мы видим только вас, и проект затеваем, только если вы согласитесь. Если нет, то мы отказываемся от этого проекта». Я говорю: «А кого вы мне предлагаете?» «Сирано де Бержерак». И я не ожидал. Я знал, конечно, я читал. Но я не предполагал, что мне могут предложить Сирано. Более того, когда я где-то там, еще не выпустив спектакль, промолвился, что я играю в «Сирано де Бержерак», мне сказали, спрашивали: «А кого?»

К.ЛАРИНА: (смеется)

С.БЕЗРУКОВ: Я говорю: «Как кого?» «Кристиана?» Я говорю: «Почему Кристиана? Сирано». «Как Сирано?» Вот это меня еще больше смущало, потому что не верили в то, что Сирано может быть действительно довольно-таки молодым человеком. А мы как раз с Сашей вывели, что действительно они молоды в этой истории. Ибо Сирано помнит Роксану, когда она еще в коротких юбочках ходила, а Роксана тут же, в этот же момент, вспоминает его… «А я помню, как вы дрались с мальчишками, еще в то время искали драки». «Да, дрались с мальчишками, палочками, сделанными из тонких тростников». Т.е. если, допустим, Сирано… ну, Роксане, если она в коротких юбочках ходила, ей лет 13, наверное… ну, даже, может, 12, вот так, да? А он дрался палочками. Если бы ему было лет 18 – он бы уже фехтовал шпагой, по тем-то временам. А он палочкой. Значит, ему… ну, на три, на четыре года старше. Т.е. ему 16 или 15. Роксана в пьесе – девушка на выданье. Ей лет 20. Значит, Сирано сколько? 25, 24. А отнюдь не 40 и не 50. 25 лет! Сирано де Бержерак. А реальный Сирано вышел в отставку в 20 лет. Он участвовал… неполные два года он был на военной службе. Два ранения. Второе было в лицо, при взятии Арраса. В лицо, от этого у него нос стал еще длинней. Это реальный Сирано де Бержерак. В 27 лет он заболевает, тяжелая болезнь, и после этого кардинально меняет свою жизнь: после этого все философские труды, похудел сильно, т.е. совершенно поменял свою жизнь, и в 36 лет он умирает. В 36! Он молод! И наш Сирано, которому всего-то 25, в этой истории фигурирует как абсолютно молодой человек. Откуда романтизм? Ну, смешно, когда лет в 40 человек такой вот влюбленный ходит в Роксану. Он молод еще, он азартен. И когда, извините, он Кристиана посылает туда, на балкон, давая слова, которые не может сказать Кристиан, по своему происхождению деревенскому, не может так красиво говорить, когда он вкладывает в уста Кристиана эти слова – ну каково ощущение внутреннее героя? Я сам, собственными руками отдаю вот этого юношу, который младше по чину и в твоей гвардии, отправляю туда, на балкон, к своей любимый.

К.ЛАРИНА: Потому что у тебя нет шансов. Он же это понимает, что у него шансов нет.

С.БЕЗРУКОВ: Да. Но внутренне-то как? Разве спокойно он будет это делать? Внутренние чувства, когда ты это делаешь? Но я хочу быть там! Я хочу быть там! Я придумал, допустим, там есть момент, когда мы в первой сцене с Роксаной… мы там катаемся, как бы, с горки, там есть такие замечательные сценографии у нас симпатичные, там есть такие горки-пандусы, мы вместе с ней практически на заднице скатываемся. Каждым летом жили в Бержераке. Мы скатываемся на заднице, практически, как, вот, дети, с горки. Хохочем. Дети. «А помните вы день, он был почти таков, как этот? Вы мне подарили локон?» И я достаю кожаный мешочек, раскрываю его… Она говорит: «Из кукурузы?» - «Из ее волокон. Он был почти, как ваш». Он с того времени хранит этот локон здесь, на груди, который она ему подарила. И когда Кристиан идет туда, на балкон, и они целуются там, и что там происходит у них… Встреча Ромео и Джульетты там. Я целую эти локоны, и слезы катятся, потому что я… это невыносимо, сердце пополам разрывается, когда он читает этот монолог.

К.ЛАРИНА: Нос есть?

С.БЕЗРУКОВ: Есть.

К.ЛАРИНА: Вот зачем ему нос? Что это такое? Вот обязательно признаки уродства на лице Сирано де Бержерака, в чем смысл?

С.БЕЗРУКОВ: Мне было очень важно. Саша говорил: «Слушай, а может быть, мы не будем нос делать? У тебя свой хороший». Я говорю: «Спасибо за комплимент…»

К.ЛАРИНА: (смеется)

С.БЕЗРУКОВ: …но тем не менее, когда в зал приходят, допустим, там, мои поклонницы, или те, кто меня знают, они все равно будут воспринимать меня как Сергея Безрукова, и если, допустим, я не изуродую себя, они будут воспринимать меня как Сергея Безрукова, и у них будут возникать некие вопросы. Я много на себя не беру, но тем не менее, будет возникать вопрос: почему же Лиза Боярская, исполнительница роли Роксаны…

К.ЛАРИНА: Предпочла…

С.БЕЗРУКОВ: …второй раз после «Иронии судьбы-2» предпочитает другого вместо героя Сергея Безрукова? И мне важно было изуродовать лицо. И нос действительно там уродливый, большой, причем я… мы долго искали этот нос, он действительно получился органичный, большой, но в боях… мне очень важно было, знаешь, как вот эти вот боксерские носы, вмятина в носу, причем свежая такая, после боев. Он кривой, хрящик кривой, т.е. он уродлив, потому что, ну как, это единственное его уязвимое место, куда постоянно бьют. И я не знал, я потом уже стал читать о самом Сирано реальном, чтобы не было, знаешь, совпадений, аналогий не возникало, допустим, с реальностью Сирано де Бержераком – все-таки это литературный персонаж в нашей истории. Но я потом, читая: ранение в нос, в лицо. А я себе это придумал. Потому что мне важно было, знаешь, вот, именно красная вмятина, такой, кровавый, багровый след на носу. Человек-боец, он боец. Так же, как мы придумали, допустим, историю с Вольвером. Вот там знаменитая посылка. Просто в тексте, мы стали разбираться в тексте. Вот скажи мне, пожалуйста, почему Вольвер после этой дуэли – «пустая рана, ерунда, зато основ стихосложенья он не забудет никогда» – почему он перестает быть женихом для Роксаны?

К.ЛАРИНА: Ну, я так хорошо не помню. Ну?

С.БЕЗРУКОВ: Ну почему? Роксана в сцене с Сирано говорит: «Пока игрою случая и вашего клинка все не расстроилось». Но если пустая рана? Человек ее залечил, и он опять жених. Ну, логически рассуждая.

К.ЛАРИНА: Т.е. здесь такое повреждение.

С.БЕЗРУКОВ: Не то что повреждение. Он его убил.

К.ЛАРИНА: Да ты что?

С.БЕЗРУКОВ: Это дуэль. В которой человек предупредил: раз, два, три, четыре, пять. А потом, извините. Боец есть боец. Боец. Сирано очень сильно…

К.ЛАРИНА: Там есть сцены, кстати, боев? Есть сцены?

С.БЕЗРУКОВ: Есть, конечно. Мне очень важно, что этот спектакль дает полное представление о знаменитом произведении «Сирано де Бержерак»…

К.ЛАРИНА: Т.е. подожди, вы там фехтуете по-настоящему? Да?

С.БЕЗРУКОВ: Причем настоящие шпаги XVII века. Это не шпаги тоненькие, которые используются в фильме и которые обычно используют в спектаклях «Сирано де Бержерак», потому что они легче гораздо. Это такие рапиры. Нет не рапиры. Если вы посмотрите, просто возьмете историю оружия XVII века – те самые шпаги, которые весили, там, 3 кг, там, а то и больше. Мы фехтуем реальными шпагами. И причем владеем довольно-таки серьезно. И наши, там, гвардейцы фехтуют этими шпагами, в самом начале идет бой, когда они: «Пофехтуем?»… А ребята у нас дерутся на настоящих шпагах XVII века. И это эффектно. Это, извините, и звон, и удары довольно-таки серьезные. И то, как, допустим, владеет шпагой наш Сирано, и у меня есть еще кинжал – шпага с дагой… Ну, в данном случае, не дага, а кинжал. И когда мой герой работает кинжалом, так, что ты понимаешь, что он реальный воин. И то, что он выступает против ста человек, дерется – это не ради красного словца. Ну, против ста – мы же все нормальные люди, говорим, ну как против ста выступать одному человеку? Ну все это придумка. Да нет, не придумка. Вы возьмите, вот, любого парня, который пришел, допустим, из Чечни, или спецназ… я не знаю, Псковскую дивизию возьмите – да он против роты один выйдет, и он выйдет настоящий воин, который против, там, ста будет драться так, что вы скажете: «А как это возможно?» Да возможно, если он профессионал. Так вот мне важно было подчеркнуть – с Сашей мы это подчеркнули – что мой герой в 25 лет – это практически тот самый парень, ВДВшник, сержант погранвойск, я не знаю, там, ВДВ, который пришел из какой-то очередной военной кампании, у которого есть уже, вот… мне был важен звук на колете, звук медалек. Там два креста у меня, которые, вот, при ходьбе, когда в ботфортах ходишь, идет вот этот вот характерный, вот, я его иногда слышно, когда по улице, когда ребята в парадке идут – там, праздник ВДВ или погранвойск, и у кого-то звякает, допустим, здесь две медали, и ты понимаешь, что это за медали – это боевые заслуги. И это не значки, которые носят, просто носят. Это боевые медали. Человек прошел войну. И наш Сирано – это парень, который прошел это все. Если его задевают, он предупреждает, он знает, чем это может кончиться. Он уходит, он старается уходить от этого, так же как любой профессионал, он не будет вступать в драку. Он постарается урезонить, постарается уйти, но если вдруг возникает ситуация – ну как, планка падает у человека, прошедшего войну, в этот момент, да… А потом самому неловко. Когда в конце он говорит: «Что с ним? Он без движения? Пустая рана, ерунда. Зато основ стихосложенья он не забудет никогда!» И Ле-Бре, который говорит: «Блестяще, остроумно, браво». Мне кажется, бессмысленно вполне, зачем? Ну а как? Как? Не надо было этого делать. Но я знаю, что он жених. И тут опять же возникает эта тема, которая почему-то не играет. Он знает, что это жених Роксаны. Здесь все вместе – и я вижу в этот момент Роксану, которая смотрит на этот бой, вижу де Гиша. Сирано знает про всю эту историю, знает. Сработал, автоматом. Автоматом задевали – сработало. Сработало.

К.ЛАРИНА: А что там за идея с газетами? Это ты придумал, да?

С.БЕЗРУКОВ: Я просто не хочу рассказывать, мне жалко, потому что я опять же, проиграю сейчас второй спектакль, а люди послушают, скажут: «Ну вот мы и посмотрели его, чего идти смотреть…»

К.ЛАРИНА: Ну да (смеется)

С.БЕЗРУКОВ: …когда нам Сергей все проиграл. С газетами – просто я скажу, что газеты, и газета сама по себе, присутствуют. Там в тексте это все есть. «Моя газета» – потому что в конце, допустим, в пятом акте Сирано приходит к Роксане, и она его… «Моя газета». Он ей рассказывает новости: «Мой газета». Газета, газета, желтая газета. Желтая газета. И вот та самая пресса, которая способна уничтожить. Словами. Но все равно, не только словами, физически уничтожение. Художника, мастера, его независимость, его талант – во все времена. Пока не добьются уничтожения, не успокаиваются. Поэтому это у нас там присутствует. Ибо это просто красной нитью проходит практически через весь спектакль. Независимость Сирано – она там наглядно выглядит, в том самом диалоге с Ле-Бре, когда после ухода с де Гишем, идет вот это вот столкновение с Ле-Бре. Разные позиции человеческие мы там прослеживаем. Есть Ле-Бре. Либеральный взгляд, который тоже воин, друг, но он может лавировать, он может идти на компромиссы. Пригласить де Гиша, чтобы как-то подружить, пролезть, чтобы выращивать… да, выращивать капусту, там мне отвечает Ле-Бре, мы просто с ним в этом монологе, мы с ним делаем такой, спарринг, когда я говорю, да: «Министрам посвящать стихи…», «Министрам посвящать стихи? И, легкой рифмою балуясь, мне тратить свой талант и ум на пустяки? Благодарю. Благодарю вас!» Мы здесь с Ле-Бре. Выращивать капусту. Он достает портмоне и достает капусту. «Ты пойми, что надо зарабатывать еще деньги». А я говорю: «Мне это противно! Если выглядит один вельможа дубом, мне уподобиться плющу?» «Да, уподобиться плющу» - говорит Ле-Бре. Столкновение. И Рагно, который между нами, кондитер Рагно, который наш друг, который врывается… мы придумали фразу, мы ее вставили здесь, когда… «Чтобы вкушать покой, покой нам только снится» - я говорю. Мне Ле-Бре говорит: «Чтобы вкушать покой…» Я говорю: «Покой нам только снится». И в этот момент Рагно, который нас расталкивает и говорит: «Служенье муз не терпит суеты!» «Благодарю, благодарю вас». Три позиции художника: есть человек, который идет на компромисс – Ле-Бре. «Да, надо следовать политике приспособления: да, оставаться с позицией своей, но приспосабливаться». Рагно, который: «Я вас всех примирю, я та самая интеллигенция, которая… я примирю, не надо ссориться, не надо суетиться, если уж занимаешься искусством, не суетитесь. Ну да, деликатно, мягко, но не ссорьтесь».

К.ЛАРИНА: А третья?

С.БЕЗРУКОВ: И Сирано, который: «Пускай мечтатель я, мне во сто крат милей всех этих подлых благ мои пустые бредни. Мой голос одинок, но даже в час последний служить он будет мне и совести моей». Три позиции. И кто из них, когда в конце Ле-Бре говорит: «Такой большой поэт, как это нелепо все». Нелепо, и смерть нелепа, нелепа. Нелепо так умирать, такой большой поэт. Ле-Бре, ты говоришь неправду, Ле-Бре! Чем плоха такая смерть для каждого поэта? Я был убит за то, что видел высший свет не в том, что называлось высшим светом, я настоял на этом…

К.ЛАРИНА: Прости, Сереж. А тебе, вообще, важно, про что спектакль или фильм?

С.БЕЗРУКОВ: Очень важно.

К.ЛАРИНА: Или только ты занимаешься только своей ролью? Или целиком и полностью занимаешься?

С.БЕЗРУКОВ: Ты знаешь, Ксюшенька, я тебе могу сказать, что мне очень важно…

К.ЛАРИНА: Ну, все равно понятно, ты, как бы, там соавтор, спектакля целиком. А вот когда ты попадаешь в качестве просто артиста?

С.БЕЗРУКОВ: Ты знаешь, я целиком и полностью полагаюсь на режиссуру, и я доверяю режиссеру, когда соглашаюсь на ту или иную роль. А что касается импровизации – то, что возникает в той самой жизни моего героя – это уж, как говорится, та самая работа домашняя, когда говорят: надо поработать, надо нажить образ, как говорится, нажить в себе, чтобы ты превратился в него, чтобы это была не игра, а жизнь. А для этого, конечно же, это бессонные ночи, это характер героя, это его страсти, его любовь, ненависть, романтизм, поэтому неважно, что в Сирано де Бержерак – это воин-профессионал, и в то же время мальчик, 25-летний парень, который с детства, вот, любит одну, и его романтизм… «12 мая прическу изменили вы. Мне кажется, я слышу шум травы, как будто бы давно, ну как сегодня, будто вы девочкой встречали утро». Пацан. Он мальчик, который влюблен романтически, вот это сочетание воина, когда при Аррасе, когда де Гиш подставляет… Почему тоже не очень уделяли этому внимание в постановках? Извините, де Гиш подставляет ребят очень серьезно, по истории. Это, если уж хотите, «9 рота». «Сейчас у нас здесь будет основной удар испанских войск». «Как?» «Ну, вот так. А, это месть. Ну да. Сейчас… вы же любите бороться против ста? Сколько вас здесь человек? Девять? Ну, вот девять пойдете в бой». Так. Ага, ну что ж, ну вот так вот сложилась ситуация. И когда в конце, после смерти Кристиана, когда «ребята, мы все идем на бой» – там у нас инсталляция очень красивая: огонь возникает, пожар, когда все ребята заскакивают на верхотуру и прыгают в этот пожар, в этот огонь – вы понимаете, что это пошла, та самая 9-я рота пошла в атаку. «Мужчинам следует сражаться. Спасите женщину, де Гиш! Вы не мужчина». Спасите, ваше дело – спасать женщин. А мы умрем. И даже Рагно у нас идет в бой. Собрались ребят – сколько их там? Всего девять человек. Умирать, так умирать, ребята. On avons, les avons, diable? On avons. Сколько там, чего есть? Копье, чем угодно, и вот, пошли туда, в этот самый… в этот огонь, в этот пожар.

К.ЛАРИНА: У нас уже поклоны начинаются.

С.БЕЗРУКОВ: Вот…

К.ЛАРИНА: Сереж. Осталось три минуты до конца.

С.БЕЗРУКОВ: Вот, поэтому я просто могу сказать, что, допустим, или вариант, который никогда не играли – я его придумал, вот я могу сказать, действительно, моя придумка. Обычно играли Сирано – вот тот самый знаменитый удар по затылку в финале, когда он приходит, почему он опоздал, та самая трагическая ситуация, когда художника убивают. Шляпа, прикрывали, повязка кровавая. А я придумал: ничего этого нет. Удар был такой силы, что он ослеп. Почему он опоздал? И эта знаменитая шпага Сирано, которой он владеет, как Бог – он ей впервые тычется как слепой человек, пытаясь оправдаться, почему он опоздал. Но он шел, после этого сильнейшего удара. Но он пришел: мне грустно… «Вы опоздали? Вы!» «Мне грустно, но пришлось». И тогда слова: «Я не увижу вас. Я хочу кричать: любимая, прощай! Любимая! Я не увижу вас» Насколько это страшно… Он не видит…

К.ЛАРИНА: В зале, скажи мне, чувствуется? Это люди понимают все? Есть какая-то эмоция?

С.БЕЗРУКОВ: Я могу сказать… я могу сказать, не хвалясь, но… эмоцию мы вызываем, ту, которую надо. Когда люди у нас в конце плачут, и когда идет потеря, страшная потеря героя, когда люди плачут. Вот она и есть, героическая комедия, про которую говорил и про которую написал Ростан. Героическая комедия. В начале у нас фарс. Первый акт – абсолютный фарс. Смешно, ну дико смешно – люди хохочут. И просто такой фарс, откровенный фарс, в котором есть моменты такого, серьеза. Очень важно, допустим, потому что я прихожу с раной – обычно там идет рана, которую получает Сирано де Бержерак – «царапина, пустяк» - ну, делают… даже Депардье играл в фильме – ну, такая вот, царапинка на руке. Что такое против ста человек человек, мой герой вышел драться? У меня такая там рана… просто практически… ну так, на легкую, забинтованную кровавым бинтом, ну, так… а там просто рассечение. Ну, это неважно для Сирано. Ну подумаешь, рассечение, когда… «Так, а это что такое?» - когда Роксана говорит. «Да, так, у Нельской башни была одна история». Да ты что? И когда Роксана уходит, когда она признается, что любит другого… А у меня надежда была… Она уходит… Как перебить боль сердечную? Как ее перебить, иначе, вот, сердце сейчас разорвется, оно вот сейчас вот разрывается. «Мы друзья, потому что еще родство…» все, ушла. Больно. Там есть просто такие у нас стулья, интересные такие вот, табуреты, расписанные под французскую классическую живопись. Когда я бью этой раной по краю этого табурета железному, чтобы перебить эту боль – вот он воин, вот он! Потому что больно, ребята, либо сердце разорвется. Либо я сейчас просто перебью, мне так сейчас будет больно, я знаю это. Но я ударю. И вот, рядом с фарсом – когда смешно, ну дико смешно, все действительно очень смешно, зал хохочет – а в этот самый момент… И тут же я выпиваю, там, вино, сразу залить, залить, залить. И приход де Гиша получается, на самом деле, реальный. Когда человек просто напился – от боли, от всего, но удар перебить. Вот эти моменты правды, которые возникают в этом фарсе. Ну а второй акт – это, конечно же, драма.

К.ЛАРИНА: Ну второй акт уже мы не успеем.

С.БЕЗРУКОВ: Это да.

К.ЛАРИНА: Значит, смотрите, все, что сегодня было продемонстрировано, это все можно увидеть в театре – я еще раз повторю: «Фигаро» на сцене МХАТа…

С.БЕЗРУКОВ: 14, 15.

К.ЛАРИНА: А «Сирано де Бержерак» 30-го…

С.БЕЗРУКОВ: Мая.

К.ЛАРИНА: …на сцене театра Вахтангова. «Почему не включаете телефоны?», наши… Слушатели, дорогие, мы отключили все телефоны, выключили свет… (смеется) Да. Поэтому все, что мы сегодня смогли сделать, то смогли. Моя главная задача была не мешать артисту работать в кадре, поэтому Сереж, большое тебе спасибо, удачи, и береги себя!

С.БЕЗРУКОВ: Спасибо, спасибо, Ксюш! Спасибо!