К 20-летию театра "Школа современной пьесы" - Иосиф Райхельгауз, Альберт Филозов - Дифирамб - 2009-03-15
К.ЛАРИНА: Ну что же, сегодня наш эфир такой, многонаселенный, поскольку посвящен он не одному человеку, а целому театру. Театр называется «Школа современной пьесы», и вот, 27 марта, в международный день театра, театр «Школа современной пьесы» что на Трубной отмечает свое 20-летие. У нас в гостях отцы-основатели – можно так сказать?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: К сожалению.
(смеются)
К.ЛАРИНА: Итак, художественный руководитель театра…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: К счастью.
К.ЛАРИНА: …и главный режиссер театра «Школа современной пьесы» Иосиф Райхельгауз – здравствуйте, Иосиф Леонидович!
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Здравствуйте!
К.ЛАРИНА: И ведущий актер, ветеран театра «Школа современной пьесы», работающий…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не любит он этих слов, посмотрите, красавец, молодой человек!
К.ЛАРИНА: Работающий со дня основания… Но со дня основания же работаете, Альберт Леонидович?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно, конечно, со дня.
К.ЛАРИНА: Альберт Леонидович Филозов…
А.ФИЛОЗОВ: Здравствуйте!
К.ЛАРИНА: …народный артист России. Здравствуйте, Альберт Леонидович! Ну, я думаю, что можно поздравить, конечно, с наступающими праздниками – ничего страшного, все-таки речь о театре идет, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: Можно?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Надеемся, дотянем.
К.ЛАРИНА: Ну товарищи, ну это очень быстро!
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Очень быстро.
К.ЛАРИНА: 20 лет пролетело как один миг. Скажите, это так?
А.ФИЛОЗОВ: Чудовищно быстро!
К.ЛАРИНА: Чудовищно. Потому что когда… все время кажется, что это… ощущение, что это молодой театр, правда же?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Все только что. Да, но ощущение, наверное, еще потому, что как-то давно новых театров не открывается. Ведь тогда открывались один за другим.
К.ЛАРИНА: А что тогда возникло? Это был 89-й год.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: 89-й, вот те самые 90-е, те самые, вот, лихие, назовите их, как хотите, но тем не менее, это был свежий воздух, это была надежда, это были возможности…
К.ЛАРИНА: Тогда, кстати…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И каждый зависел от себя, прежде всего.
К.ЛАРИНА: Ну, я бы… не знаю, кого мы еще назовем, кто в то время открылся?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Как?! Студия Фоменко.
К.ЛАРИНА: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Практически открылась, они открывались у нас, играли дипломные спектакли у нас. Театр…
К.ЛАРИНА: Табаков получил, по-моему, статус театра. Наконец-то.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну да. Да, да. Табаков как студия открылся раньше…
К.ЛАРИНА: Да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: При этом… Ну да, стал театров в это время. Очень много кто. Чуть раньше, вот, на несколько лет, там, стали открываться, вот, Разовские… стали, ну, самые разные.
К.ЛАРИНА: Вот давайте попробуем окунуться в историю. 89-й год. Это что кругом? Что происходит в жизни, например, Альберта Филозова?
А.ФИЛОЗОВ: Происходит… мы… с нами расстался только что Васильев. Были последние гастроли, мы проехались по Европе, и в начале 89 года в Риме расстались. И я, по существу, был нигде. Меня два человека, в общей, в этой жизни как-то спасли. Это были Савва Кулиш, который меня пригласил преподавать во ВГИКе, и Иосиф Райхельгауз, который сказал: «А давай срепетируем спектакль, который мы…»
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Давно начинали.
А.ФИЛОЗОВ: …давно начинали, в 80-м году.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно. Когда пьеса только была написана, мы с Альбертом начинали…
А.ФИЛОЗОВ: Да.
К.ЛАРИНА: «Пришел мужчина к женщине»?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да.
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, да. Я и Алентова, мы репетировали. Вот, но…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Недолго мы репетировали…
А.ФИЛОЗОВ: Недолго, да (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Несколько дней. А потом была пауза.
А.ФИЛОЗОВ: Иосиф был потом с другими людьми, там же этот спектакль, в театре Пушкина. И вот, прошло много-много лет, и он предложил, мы с Любой Полищук начали репетировать в театре «Современник».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: В театре «Современник», где я тогда работал режиссер. И у меня был кабинет, вот, раз в пять меньше этой комнаты, этой студии, и мы вот там вот, на маленьком диванчике.
А.ФИЛОЗОВ: Но никак мы не рассчитывали, что из этого получится театр.
К.ЛАРИНА: А Вы это репетировали для театра «Современник»?
А.ФИЛОЗОВ: Для себя мы репетировали.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, для себя. Мы как-то, вот, начали репетировать, потому что я и с Любой давно был знаком по театру «Эрмитаж»…
К.ЛАРИНА: Любовь Полищук, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А с Альбертом мы же даже по театру Станиславского, мы там очень много и очень хорошо работали…
А.ФИЛОЗОВ: Да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я до сих пор считаю, что Альберт Филозов, Вася Бочкарев, Аллочка Балтер и наша тогда студентка Галя Петрова, они сыграли лучший в моей жизни спектакль «Автопортрет» - вот, в театре Станиславского, на котором, практически, начался…
А.ФИЛОЗОВ: Пьеса Саши Ремеза, да. Да.
К.ЛАРИНА: Так Вы репетировали в театре «Современник»?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, репетировали…
К.ЛАРИНА: Тайком?
А.ФИЛОЗОВ: Ну нет…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну почему тайком? Нам никто не мешал…
К.ЛАРИНА: Но кто-то… что-то же говорили?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: В свободное от основной работы…
К.ЛАРИНА: Что-то там репетирует Райхельгауз с чужими артистами.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да ладно, чужими артистами…
А.ФИЛОЗОВ: Нет, ну мы все же свои, мы… извините, Галина Борисовна Волчек меня прекрасно знала…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно.
А.ФИЛОЗОВ: …потому что когда мы были студентами, на первом курсе школы студии МХАТ пришел Олег Николаевич к нам и попросил помочь ему в качестве рабочих сцены. Это был первый спектакль «Вечно живые», с которого родился «Современник». И вот мы таскали там декорации, девочки шили там что-то…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нужно сказать, что и первые спектакли «Пришел мужчина к женщине» мы играли на сцене «Современника».
А.ФИЛОЗОВ: Да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У нас не было еще этого дома на Трубной.
К.ЛАРИНА: Но Вы как назывались тогда? Тогда не было же слова «антреприза»? Как-то по-другому это все…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, слова антреприза… мы сразу начали называться театр «Школа современной пьесы», была…
К.ЛАРИНА: Т.е. уже были такие амбиции театр создать свой?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Была Марина Дружинина – к счастью, она жива и здорова, наш друг, товарищ, многолетний директор этого театра, первый директор. И мы, что называется, формально оформили театр – вот, мы вышли из Союз театра, из союза тогда театральных деятелей – я тогда был еще членом этого союза – и мы вышли с приказом об учреждении театра. И когда мы вышли, я посмотрел в бумагу и говорю: «Марина, это же сегодня 27 марта, это же сегодня день театра». Был нормальный будний день – это совершенно случайно. Это было 27 марта 89 года, мы получили приказ об учреждении театра «Школа современной пьесы». А название я придумал давно, потому что… т.е. это даже не совсем я придумал – мы договаривались с Анатолием Васильевым, с моим однокурсником и товарищем о том, что вот это будет класс современной пьесы в школе драматического искусства. Потом как-то так…
А.ФИЛОЗОВ: Ну да, это, как бы, школа при школе. Мы должны были вначале быть при Васильеве…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну да, это переросло.
А.ФИЛОЗОВ: Те актеры, которые у него сейчас не заняты…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Собственно, программа «современная пьеса», она тоже начиналась давно, это тоже не случайно, потому что когда мы все с тем же Васильевым занимались театром на Мытной, и это была замечательная Арбузовская студия, то именно тогда мы там ставили первые пьесы Петрушевской…
К.ЛАРИНА: Уже современную тогда пьесу, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно. Тогда современную пьесу, а было это, страшно сказать, это был 73-74 год. А потом театр Станиславского, где тоже мы начинали с современной пьесы. Это были, вот, все пьесы, которые писались здесь и сейчас. И «Взрослую дочь» я принес из театра «Современник», где ее не взяли, и «Брысь, Костлявая, брысь», которую ставил…
К.ЛАРИНА: Морозов
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …Борис Морозов, замечательнейшая пьеса и спектакль, самое главное – я до сих пор считаю, что лучший спектакль Бориса, и Васильев тогда ставил… сейчас, сейчас…
К.ЛАРИНА: Не «Первый вариант»?
А.ФИЛОЗОВ: Он ставил «Первый вариант «Вассы Железновой»»
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, это потом. Он начинал… «Первый вариант Вассы» само собой, он ставил пьесу… ой, вот, извините, забыл – современнейшую, написанную тогда замечательным автором ленинградским. Тогда ленинградским, сейчас санкт-петербургским… «Вариации феи Драже»! Вот, извините, «Вариации феи Драже». Но там много чего было, это… а потом это все перешло, вот, в название, в программу «Школы современной пьесы».
К.ЛАРИНА: Вообще, опять же, возвращаясь к этой дате, да, 89-й год – это же абсолютно революционное время было в стране, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно, конечно.
К.ЛАРИНА: И тогда какие-то были… какое-то очень романтическое время, романтические устремления…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Абсолютной надежды, и казалось, что…
К.ЛАРИНА: Казалось, что впереди жизнь целая, очень интересные перемены. Это же телевидение какое было, это же была программа, по-моему, «Взгляд» в это время шла, да, еще?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
К.ЛАРИНА: «До и после полуночи» Владимира Молчанова, какие-то невероятные открытия…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Это был, конечно, такой, большой глоток свободы.
К.ЛАРИНА: Большой глоток свободы. И действительно, если говорить о современной пьесе, тогда уже можно было ставить те… тех авторов, которые совсем, казалось бы, три-четыре года назад…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно. Это впервые наступило время…
К.ЛАРИНА: …еще были подпольными.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …когда… Ведь до этого все время было понятие «летовать – не летовать», «залетовали – не залетовали».
К.ЛАРИНА: Да. Вот что это такое, объясните людям. Никто ж не помнит.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, любая пьеса, которая… она должна была быть разрешена к исполнению, причем не просто разрешена юридически, а разрешена цензурно. В московском управлении культуры тогда существовал целый отдел. Целый отдел, там, цензоров, они как-то по-другому там назывались, которые читали пьесу и говорили режиссеру, можно – нельзя. Чаще всего нельзя, и режиссер начинал рассказывать, почему он хочет, и как он хочет, и он ничего не имеет в виду против советской власти. И ему говорили: «Но все-таки вот эти вот четыре слова нужно убрать, финал не может быть пессимистическим, он должен быть оптимистическим. Вот здесь ни в коем случае – вот здесь написано у автора, что герой должен держать в руках серп, это могут подумать, что это часть серпа и молота…» Ну, вот этот бред бесконечный – масса неразрешенной драматургии была, масса. И 90-е годы – это, конечно, для меня впервые, для нас для всех, когда сказали: ну ставь… как, что хочешь? А разрешение? А худсовет? А управление культуры? А министерство культуры? А люди, прикрепленные к театру от других организаций? Они, собственно, и сейчас есть, но тем не менее, сейчас они совершенно не интересуются, кто и что ставит. Они интересуются, наверное, какой-то антигосударственной деятельностью, чем они и должны интересоваться, но театр – это, очевидно, как раз государственная деятельность.
К.ЛАРИНА: Вот про Злотникова, наверное, надо сказать несколько слов отдельных, как о первом драматурге в «Школе современной пьесы», который, по сути, открыл театр.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я до сих пор считаю, что Злотников недооцененный драматург в России, и мне очень жаль, что он уехал, и, оставаясь русским писателем, живет в дальнем зарубежье. Считаю его выдающимся драматургом, не случайно его играет весь мир, и мы, в общем-то, вот… мы с Альбертом несколько его самых разных спектаклей в том или ином качестве поставили, мы и режиссерами были…
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: «Уходил старик от старухи» и… А собственно, вот, «Пришел мужчина» уже играется в новой версии 20 лет. Альберт Леонидович Филозов сыграл «Пришел мужчина к женщине» 500 раз.
А.ФИЛОЗОВ: 20 лет!
(смеются)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: 20 лет 500 раз.
А.ФИЛОЗОВ: Нет, я должен сказать, что…
К.ЛАРИНА: Кстати, есть телевизионная версия, что важно, что существует телевизионная версия этого спектакля.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Конечно, конечно. И я… это моя любимая версия.
А.ФИЛОЗОВ: Она, надо сказать, существует даже раньше спектакля.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
А.ФИЛОЗОВ: Мы сначала сняли, а…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мы ее как бы репетировали.
А.ФИЛОЗОВ: А потом стали играть спектакль.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: А как Вы попали в это здание?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мы вот, все с той же Мариной Дружининой нашли такой список театральных зданий и вообще залов города Москвы. В основном, дореволюционных. И мы по этому списку стали эти здания обходить. И вот этот дом, который мы прекрасно все знали и в который мы, живя в общежитии на Трифоновской все с теми же – там, Васильевым, Морозовым, Андрюшей Андреевым и всеми моими однокурсниками – мы в этом месте пересаживались с троллейбуса на троллейбус. И я представить себе не мог, что когда-то в этом доме будет театр. Этот дом оказался бывшим зимним Эрмитажем, в этом доме оказался замечательный зал, и мы туда вошли…
К.ЛАРИНА: А что там было на тот момент?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Когда мы вошли, там было издательство «Высшая школа», которое издавало… там огромное издательство, там было 500 сотрудников, и они издавали, в основном, такие учебники, в основном такую, общественно-политическую литературу для вузов СССР. Но как-то нам повезло, и СССР как-то так, прекратился…
К.ЛАРИНА: Но там ничего не уничтожили, там же у Вас уникальный зал театральный…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мы не то, что уничтожили…
А.ФИЛОЗОВ: Наоборот.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …мы кое-что законсервировали, спрятали под специальные пленки, под специальную краску, потому что мы ведь сейчас занимаемся реконструкцией, восстановлением и строительством там во дворе… ну, это длинная история, там новое здание, новые улочки, всего того, что сохранит этот уникальный памятник культуры России. Это дом, в котором бывали все, это уникальнейший дом, это дом, в котором был, естественно, как в любом творческом доме, в центре дома был ресторан, но вокруг него, я уже много раз это все рассказывал…
К.ЛАРИНА: Но вот этот зал, где зрительный зал, там где зеркала на стенах…
А.ФИЛОЗОВ: Вот там и был ресторан.
К.ЛАРИНА: Это ресторан?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Это был основной зал ресторана, но вокруг очень много комнат с каминами…
А.ФИЛОЗОВ: Татьянин день там всегда справляли…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Потому что…
А.ФИЛОЗОВ: Посыпали опилками пол, убирали все бьющиеся предметы и мебель, ставили лавки и деревянные столы и запускали туда студентов. И там праздновали всегда Татьянин день.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно. Потому что там заседало общество профессуры Московского университета. Там же заседало общество любителей русской словесности, где бывали все, где Достоевский повторил речь о Пушкине. Там же Антон Павлович подписал контракт с Сувориным, Антон Павлович Чехов, на собрание сочинений. Там же… ну, об этом доме нужна не одна передача.
К.ЛАРИНА: А с балкона, кто выступал с балкона?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Булат Шалвович Окуджава.
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, да.
К.ЛАРИНА: До Окуджавы.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А до Окуджавы кто только не выступал.
К.ЛАРИНА: Ленин, наверное.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ленин, вроде…
А.ФИЛОЗОВ: Нет, там не было…
К.ЛАРИНА: Такой балкон прямо, так много искушений.
А.ФИЛОЗОВ: Нет, была бы…
(смеются)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Искушения есть.
К.ЛАРИНА: Так и тянет выступить.
А.ФИЛОЗОВ: Была бы тогда надпись там где-нибудь.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, я скажу, что за наши… этому дому 200 лет, но за наши 20 – из этих 200 лет мы все-таки 20 там прожили уже, вот это невероятно – но за наши 20 лет с этого балкона пели и Шевчук, и Макаревич…
А.ФИЛОЗОВ: Да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И все-таки Булат Шалвович, и Глузский читал стихи, и Юрский читал стихи, и Камбурова пела, и… вот, у нас же фестиваль окуджавский, поэтому там все это происходит. На этом вот балконе.
К.ЛАРИНА: Ну смотрите, теперь дальше, следующий мой вопрос: а как формировалась труппа? Поскольку, вот, до сих пор даже Иосифа Райхельгауза иногда упрекают в том, что он такую антрепризу сделал: собрал звезд, лучших актеров из всех московских театров – конечно, тут каждый дурак, мол, сделает театр с такими артистами!
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да, да, да.
(смеются)
К.ЛАРИНА: Как это все… Я так понимаю, что там тоже все… такой был, естественный отбор – ведь не все же остались, не все же прижились, не все же нашли друг с другом какой-то общий язык…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно, конечно.
К.ЛАРИНА: …как это бывает в любом творческом коллективе. Абсолютно же на добровольных началах.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Очень просто: вначале Филозов и Полищук – вот вся труппа.
К.ЛАРИНА: Вдвоем. А дальше?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Потом третий появился – это был Алексей Васильевич Петренко, и мы спели «А чой-то ты во фраке?» (смеется)
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И танцевали. Да, я слышал, мне говорили: «О, Петренко, Филозов и Полищук – да каждый дурак поставит». А еще Никитин написал музыку, а еще…
К.ЛАРИНА: А Петренко Вы привели?
А.ФИЛОЗОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Да? Потому что Вы же работали вместе в «Серсо», в спектакле?
А.ФИЛОЗОВ: В «Серсо», да, и потом поддерживали отношения с Алексеем Васильевичем часто.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мы очень надеемся…
А.ФИЛОЗОВ: Собирались и пели украинские песни, потому что мои, там, дед и бабка были украинцы. Вот, и я помню, долго у них, значит, чего-то на даче, там, делал, чего-то выкорчевывал, чтобы только потом поговорить, уговорить – и наконец, уговорил. И Галина Петровна сказала: «Ладно, отдаю вам его», и мы…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я должен Вам сказать, что, вот, мы 27 – это не в виде рекламы, поскольку билетов, как Вы понимаете, давно и близко нет – но мы 27 зовем, ну, практически позвали всех, кто выходил на нашу сцену, и все театры, которые были созданы в нашем помещении, и нам все пообещали прийти. И вот Алексей Васильевич Петренко с Альбертом Филозовым обещают 27 в этот вечер спеть дуэт из первого варианта спектакля «А чой-то ты во фраке?» Мы очень ждем Армена Борисовича Джигарханяна, который обещает кусочек…
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Когда он оставался без работы, он у нас сыграл… сейчас, а что же он у нас сыграл?
А.ФИЛОЗОВ: Он Беккета играл.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: «Последняя лента…» Да, да, да. Мы ждем Ольгу Михайловну Яковлеву, которая с Мишей Ефремовым…
А.ФИЛОЗОВ: «Без зеркал», да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …сыграет кусочек «Без зеркал». Мы ждем театр Фоменко, который выпустили у нас дипломный спектакль, первый свой, «Двенадцатая ночь».
К.ЛАРИНА: На вашей сцене играли, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: На нашей сцене. У них не было тогда театра, и они обещают нам кусочек из него показать…
А.ФИЛОЗОВ: «Квартет И» - есть такая замечательная команда.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: «Квартет И», совершенно верно, они у нас родились, и мы их тоже ждем. Вообще, у нас программа фантастическая.
А.ФИЛОЗОВ: Придет и Камбурова.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно. Камбурова до сих пор каждый месяц обязательно вечер, при том, что уже есть театр. Я как раз очень горжусь тем, что при нашей замечательной труппе… а в нашей труппе сегодня, где около 30 артистов, у нас 11 народных, 8 заслуженных, остальные студенты – наши. Вы знаете, да, что, вот, Альберт Леонидович профессор…
К.ЛАРИНА: Мастер. Да, да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А мы с ним преподаем в ГИТИСе, у нас режиссерская и актерская мастерская, и мы очень гордимся своими студентами. Они играют в репертуаре.
А.ФИЛОЗОВ: Они играют очень хорошо, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И очень хорошо.
А.ФИЛОЗОВ: И главные роли, и…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я скажу Вам, недавно произошла невероятная ситуация: спектакль «Москва. Психо», в главной мужской роли в очередь играют профессор Филозов…
К.ЛАРИНА: И его ученик.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …и его студент Иван Мамонов, что мне просто, вот…
К.ЛАРИНА: А как же? Творческая конкуренция существует?
А.ФИЛОЗОВ: Нет, ну как, мы вместе выпускали спектакль…
К.ЛАРИНА: А не боится Ваш ученик выходить на сцену после мастера?
А.ФИЛОЗОВ: Нет, он ничего не боится…
К.ЛАРИНА: Страшно, вообще-то.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ученик, конечно, боится, но вообще, вот, пусть еще какой-нибудь институт покажет такой… (смеется) такой тандем.
К.ЛАРИНА: Молодцы, молодцы, да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: В очередь, в очередь играют. Вот это лихо.
К.ЛАРИНА: Но подождите, давайте дальше пойдем по хронологии…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Давайте.
К.ЛАРИНА: Это же важно же вспомнить, потому что «А чой-то ты во фраке?» - это, безусловно, такое, знаковое произведение в истории театра «Школа современной пьесы», поскольку, во-первых, целый жанр новый открыло – в ту пору, по-моему, никто этого не делал.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, опера и балет для драматических артистов.
К.ЛАРИНА: Ну да, еще как-то было непонятно, как к этому относиться – я помню, какие были недоуменные статьи в прессе. Я помню, как Саша Минкин носился по всему городу…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (смеется) Да, да, да.
К.ЛАРИНА: И кричал: «Вы видели? Вы видели?! Это что-то потрясающее!»
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Минкин ходил на каждый спектакль.
К.ЛАРИНА: Раз сто, наверное, смотрел.
А.ФИЛОЗОВ: Он смотрел этот спектакль (неразборчиво), и даже ездил с нами на гастроли.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да, да, подряд.
А.ФИЛОЗОВ: Мы хотели ему дать звание заслуженный зритель.
(смеются)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мы дали ему. Да, мы ему дали удостоверение, дали.
К.ЛАРИНА: Что это за жанр такой? Вот Вас не испугало тогда, Альберт Леонидович?
А.ФИЛОЗОВ: Вы знаете, там все было всерьез, поскольку мы все люди достаточно ответственные, и Леша Петренко, и я очень любим петь, поэтому мы пели всерьез. У нас был педагог, который…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно, у нас был замечательный оперный…
А.ФИЛОЗОВ: Очень хороший, который нам открыл, скажем, глотку, действительно, он заставил нас петь оперным голосом, а не как поют барды, не микрофонным. И мы танцевали тоже по-настоящему: была педагог из училища Большого театра…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, из Большого театра.
К.ЛАРИНА: Так я помню, на пуантах же там была Полищук, на пуантах!
А.ФИЛОЗОВ: Да, Люба на пуантах, Люба…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно, конечно.
А.ФИЛОЗОВ: …на шпагат садилась. Да. И поэтому это было смешно, потому что взрослые люди, но ничего, никакой иронии…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не было пародии – вот это очень важно. Не было пародии.
А.ФИЛОЗОВ: Да. Она… Поэтому… Леша пригласил как-то Хворостовского на спектакль, тот просто валялся, потому что все было всерьез, как в оперном театре, только голоса не оперные были, а так… Вот в этом секрет этого спектакля.
К.ЛАРИНА: Вот там как раз публика и пошла, своя сформировалась, мне кажется, публика на этом спектакле.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну да, наверное. Но мы потом стали раз в два-три года делать нечто вот такое музыкальное – собственно, и до сих пор. Потом был спектакль «С приветом, Дон Кихот», а потом «Чайка. Оперетка», и вот сейчас мы тоже репетируем…
К.ЛАРИНА: «Горе от ума».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, «Русское горе» называется.
К.ЛАРИНА: Мы уже тут пели.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да, да, да.
К.ЛАРИНА: Мы уже знаем хиты этого… этого произведения.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот, пожалуйста, Фамусов.
К.ЛАРИНА: Ну спойте что-нибудь?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, рано, рано, рано.
А.ФИЛОЗОВ: Рано!
(смеются)
К.ЛАРИНА: Ну ладно, вот Вам можно, Вы же поете везде.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну так я-то… как везде? У Вас один раз.
К.ЛАРИНА: «Александра, Александра скоро сменит Николай» - мы знаем все.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да.
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, да.
К.ЛАРИНА: Это уже хит. Ну дайте спеть что-нибудь Фамусову. Ну кусочек пропойте, хоть четыре строчки.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, Альберт…
А.ФИЛОЗОВ: Я же еще ничего не строил.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Альберт Леонидович может спеть из… у нас скоро новая премьера пьесы Гришковца…
К.ЛАРИНА: Так.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …которую Женя специально к юбилею для нас написал, пьеса «Дом». И там Альберт Леонидович играет две роли: он играет отца жены героя – героя играет Ваш коллега Александр Гордон, еще один артист, Вайнзихер, с такой фамилией.
А.ФИЛОЗОВ: Да там много артистов играет.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Там много. Вот, так вот, там герою снится… в пьесе Гришковца герою снится дедушка его.
А.ФИЛОЗОВ: Да, дедушка и бабушка.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот он начинает играть дедушку, а бабушку, кстати, играет – вот, к нам пришла в труппу, и мы… ой, вот Вы говорите, как мы труппу формируем? Она уже одну роль сыграла…
А.ФИЛОЗОВ: Санаева.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, Елена Всеволодовна Санаева.
К.ЛАРИНА: Лена Санаева – о, замечательная актриса!
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, она сыграла, замечательно сыграла в «Русском варенье» - просто, вот, грандиозно. У них такой дуэт с Таней Васильевой! И опять же, с Филозовым. Дуэт, он же трио. И вот они сейчас репетируют в пьесе Гришковца, так вот там как раз во сне внуку снится, что дедушка поет оперу. Мы так придумали. Вот из этого…
К.ЛАРИНА: Что поете там, Альберт?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (смеется)
А.ФИЛОЗОВ: Ну, это написала… это написала наша заведующая музыкальной частью…
К.ЛАРИНА: Ну спойте.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, Вера Николаева.
А.ФИЛОЗОВ: Вера Николаева. Ну, там начинается с того, что…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (поет) «Расскажи мне…» Я за Гордона. «Расскажи мне, деда, как ловили рыбу…»
А.ФИЛОЗОВ: (поет) На севере.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (поет) На севере.
А.ФИЛОЗОВ: (поет) Севере.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (поет) Севере.
А.ФИЛОЗОВ: (поет) Завтра расскажу. У меня…
(поют вместе)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А.ФИЛОЗОВ: У меня еще дела!
А.ФИЛОЗОВ: (поет) Надо мне работать. Бабушке обед варить, как мы все устали!
К.ЛАРИНА: (хлопает и смеется) Кошмар какой!
А.ФИЛОЗОВ: (поет) Закрывай глаза и спи! Свет я выключаю.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, там очень красиво. А вот это, «спокойной ночи» - там такой финал, когда…
А.ФИЛОЗОВ: А вот, да… (поет) Спокойной ночи!
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (поет) Спокойной ночи!
К.ЛАРИНА: (смеется и хлопает) Браво! Вот оно, все поют! Отлично. Новости.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Продолжаем нашу программу. Напомню, что сегодня у нас в гостях Иосиф Райхельгауз и Альберт Филозов, мы отмечаем уже… начали отмечать 20-летие театра «Школа современной пьесы». Кстати, я сейчас вот вспоминаю, что… я же помню, я была на десятилетии…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно.
К.ЛАРИНА: Когда был торжественный вечер. Я тогда еще курила, и мы с Галиной Борисовной Волчек…
А.ФИЛОЗОВ: Это Вас Иосиф убедил не курить?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (смеется)
К.ЛАРИНА: Ну, наверное, да. Мы с Волчек выбегали на улицу курить – это был такой ужас.
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, да, да.
К.ЛАРИНА: А она стала возмущаться: «Что же это такое? Что же он творит, почему у него нельзя курить в театре?» Я говорю: «Галина Борисовна, а у Вас?» - говорю. То же самое, одна из самых курящих режиссеров мира, по-моему, Галина Борисовна Волчек.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да.
К.ЛАРИНА: Так у них в театре тоже запрещено курить.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Замечательно.
К.ЛАРИНА: А почему Вы так относитесь плохо к курильщикам?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну как… воздух портят.
К.ЛАРИНА: (смеется) Ну не выгоняете из театра?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, ну я…
К.ЛАРИНА: Не увольняете?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: На самом деле, ну, стараюсь, вот, когда берем особенно… если человек выдающийся профессионал – ну что с ним делать?
К.ЛАРИНА: Есть вредные привычки.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну вот, Гордон, замечательный Гордон, он курит, мы делаем перерывы, он выходит, уходит, там, куда-то и курит. Ну а если есть выбор и можно взять курящего или некурящего работника постановочной части, берем некурящего, совершенно, вот, дискриминируя коллег.
А.ФИЛОЗОВ: Нет, ну есть просто… многие люди бросили курить…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У нас… у нас, кстати, практически у нас труппа некурящая – невероятно. У нас очень многие, кто курил, перестали курить. Там, Таня Васильева не курит, Качан не курит… ну, собственно, я буду всех… Алферова не курит, я буду перечислять очень многих, кто не курит. И даже те, кто курили, перестали. Это… ну, это важно, это… опять, также как о московских начальниках и чиновниках можно говорить бесконечно, также о борьбе с курением. Нет, мне кажется, не верю… Я, Вы знаете, я вот сейчас шел к Вам по улице, вот шел по улице. Ну идет человек передо мной в метре, и я задыхаюсь. Ну почему я должен дышать его выхлопами? Ну я не знаю.
К.ЛАРИНА: Ну как, а машины ездят когда?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А машины ездят – тут много чего для жизни вредно, много чего. Но не обязательно это делать. Но это…
К.ЛАРИНА: А на сцене у Вас курят, если это полагается по художественному замыслу?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Практически… если это, ну, сверххудожественный… Так же, как…
К.ЛАРИНА: Вот в «Психо» - курят там.
А.ФИЛОЗОВ: Да, но…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, это… почти этого не бывает. У нас не курят. Знаете, вот я своим студентам и режиссерам говорю: вот когда ты не понимаешь, как сцену разобрать, вот ты герою вкладываешь сигарету, там, я не знаю, в пальцы или в зубы, и вроде, он занят делом. Ну, примерно то же самое.
А.ФИЛОЗОВ: Это старый трюк, уже все знают.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, да… Курит, значит, он обдумывает. И в кино то же самое. Но это такое дело. Но можно не только курить, можно еще что-нибудь делать.
К.ЛАРИНА: А как Вы относитесь, и Вы, Иосиф Леонидович, и Вы, Альберт Леонидович, к мату, к ненормативной лексике внутри пьесы?
А.ФИЛОЗОВ: Вы знаете, я отношусь, конечно, отрицательно. Но вот я видел один спектакль в Театре.doc, «Фантомные боли», и там герои, они сторожа трамвайные. Они иначе не разговаривают. Там даже это не мат, это какие-то обрывки полуслов, и я совершенно спокойно воспринял. У нас есть одно слово на спектакле «Русское варенье».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну да, «Русское варенье», да.
А.ФИЛОЗОВ: Но это тогда, когда…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну там невозможно.
А.ФИЛОЗОВ: Художественное значение какое-то имеет, а не специально. Не для эпатажа, короче говоря.
К.ЛАРИНА: Современная пьеса невозможна, наверное, без мата.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мне кажется, это то же самое, что… Но опять же, если невозможно, наверное, нужно играть так, да. Но…
А.ФИЛОЗОВ: Вообще, тут сидит самый главный рыцарь современной пьесы. Иосиф замучил меня уже давно-давно: все, что он приносит – это только современные пьесы. И у нас, вот, в конкурсе «Действующие лица»…
К.ЛАРИНА: «Действующие лица», да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Где мы все с вами члены жюри. Сидим.
А.ФИЛОЗОВ: Да. Победила в прошлом году…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
А.ФИЛОЗОВ: …пьеса Дурненкова…
К.ЛАРИНА: Там есть мат.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, почти нет.
А.ФИЛОЗОВ: Есть, вот. Мы видели спектакль.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
А.ФИЛОЗОВ: Мы с Иосифом видели, буквально два дня тому назад.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Два дня тому назад мы в Театре.doc смотрели спектакль.
А.ФИЛОЗОВ: «Экспонаты».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, «Экспонаты».
А.ФИЛОЗОВ: И она меня поразила, нас обоих, своей классичностью – это абсолютно в стиле, я не знаю…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Очень хороший спектакль.
А.ФИЛОЗОВ: …Розова, Вампилова, т.е…
К.ЛАРИНА: Да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
А.ФИЛОЗОВ: Там она завязана очень драматургически…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Мы не случайно дали первое место.
А.ФИЛОЗОВ: Очень удачная, так что, вот, мы уже смотрели спектакль.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мало того…
А.ФИЛОЗОВ: И там есть…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Два-три раза прорывается…
А.ФИЛОЗОВ: Прорывается…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Но абсолютно точно.
А.ФИЛОЗОВ: Потому что…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Абсолютно точно.
А.ФИЛОЗОВ: Да. Потому что люди иначе уже не могут ничего сказать, другого ничего не остается.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да.
А.ФИЛОЗОВ: И это никого не шокирует.
К.ЛАРИНА: А что шокирует тогда? Вот Вас, Альберт Леонидович?
А.ФИЛОЗОВ: Ну, есть, когда это…
К.ЛАРИНА: Есть вещи, которые Вы не приемлете на сцене?
А.ФИЛОЗОВ: Когда это специально, чтобы…не в подобающей ситуации, люди совершенно не обязаны здесь это говорить, другой культурный слой…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно. Конечно.
А.ФИЛОЗОВ: Когда они говорят, это носит эпатажный характер, чтобы… Также, как и обнаженка тоже на сцене.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Дурной тон, дурной вкус, пошлость – вот это шокирует.
К.ЛАРИНА: Как Вы для себя это определяете?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну как? Соотносится или не соотносится с тем, как я понимаю…
К.ЛАРИНА: Ну, для кого-то… Для Вас это пошлость, а для кого-то нет.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Так тот кто-то будет ходить в один театр, а я буду ходить в другой, что мы и делаем.
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, да, да. Вообще, должен сказать, знаете, вот Вы сейчас спросили, что такое 20 лет? Ужасно, потому что я играл ведь молодых людей, когда пришел. «Пришел мужчина к женщине». А сейчас я играю дедушек уже.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: (смеется)
А.ФИЛОЗОВ: Это страшно, да. Вот впервые дедушку и бабушку мы играем с Санаевой. И я подумал: как жаль, что в театре нет – а у нас были замечательные старики…
К.ЛАРИНА: Глузский.
А.ФИЛОЗОВ: …Михаил Андреевич Глузский…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
А.ФИЛОЗОВ: И Марина Владимировна Миронова.
К.ЛАРИНА: Миронова.
А.ФИЛОЗОВ: И это… это целая эпоха, когда есть старшие, когда есть родители. И вот мы сейчас остались одни. А это время я помню, блистательное просто. Когда мы с ними репетировали… я сначала репетировал, Иосиф…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, «Уходил старик от старухи». Опять же, пьеса Злотникова, замечательная пьеса.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот, Альберт репетировал с Мироновой, с Глузским – разбирал, строил отношения. Учил с ними все.
А.ФИЛОЗОВ: Да ну… ну да, просто так помогал просто, потому что они сами достаточно самостоятельные, это нельзя назвать даже режиссурой, это просто помощь.
К.ЛАРИНА: Вообще, кстати, еще одной из заслуг, наверное, еще одна из заслуг и Иосифа Райхельгауза, и театра «Школа современной пьесы» - это открытие вроде бы знакомых имен. Да, вот мы сейчас вспомнили про Михаила Андреевича Глузского, про Марию Владимировну Миронову, которые, конечно же, они были безумно популярны, и все их знали и до появления спектакля «Уходил старик от старухи». Но чтобы предполагать в них такой удивительный талант драматически-театральный…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну они много… Конечно.
К.ЛАРИНА: Потрясающе просто, ведь…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Они много играли, замечательно играли. Михаил Андреевич – как он играл… Он играл до последнего…
А.ФИЛОЗОВ: Он играл в «Современнике»…
К.ЛАРИНА: В «Современнике» же играл, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, я имею в виду, в нашем… Он в «Современнике» играл одну роль, «Мы не увидимся с тобой».
А.ФИЛОЗОВ: Ну да, но Марья Владимировна не играла в серьезном драматическом театре.
К.ЛАРИНА: Да, да, она у Табакова что-то сыграла, я помню, да?
А.ФИЛОЗОВ: Она все-таки в эстраде больше, конечно.
К.ЛАРИНА: Да, да, да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно.
А.ФИЛОЗОВ: И это… поэтому она так прорвалась… ее, вот, умение произносить…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
А.ФИЛОЗОВ: Во-первых, ее было всегда слышно, каждое слово, во-вторых, каждое слово почти принималось на аплодисменты.
К.ЛАРИНА: А давайте вспомним потрясающий спектакль, который был сыгран в день ее юбилея.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Когда она отменила…
К.ЛАРИНА: Когда она отменила смерть старухи.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да, да.
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, замечательно.
К.ЛАРИНА: Повернулась к зрительному залу и сказала: «В этом месте старуха умирает. Но я вам не доставлю такого удовольствия!» (смеется) Это было потрясающе.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, «Я сегодня останусь жива», она сказала.
К.ЛАРИНА: Да, да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: 85 лет, это было 85-летие. Ну конечно. Не, ну они вообще, когда с Глузским входили в театр, то наши студенты просто их сопровождали и слушали их комментарии ко всему. Вот к тому, что сегодня на улице, к тому, что сегодня в политике, к тому, что сегодня в газете, к тому, что вчера по телевизору. Это невероятно. Просто, вот… вот, если восстановить – у нас же очень много было с ними самых разных и гастролей, и поездок, и репетиций, и спектаклей – вот если восстановить, а я помню почти все, все их разговоры, комментарии – это просто интереснейшая книга вот таких двух глыб, двух… ну, действительно, вот, вершин…
К.ЛАРИНА: А Михаил Андреевич, по-моему, до последнего дня играл в театре.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Михаил Андреевич, он… его увезли… он, собственно, из больницы приехал, играл… он же играл много, он играл в «Чайке» Чехова, он играл в «Чайке» Акунина…
А.ФИЛОЗОВ: Акунина.
К.ЛАРИНА: Он играл Сорина в «Чайках», да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Вот он… он уже не мог ходить, у него уже отняли ногу, и вот, он на последний спектакль он из больницы, его сын Андрей привез, и он… он играл в коляске весь спектакль – собственно, там это все годилось, и он… Но он вышел на аплодисменты сам.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Он встал и вышел на аплодисменты. Практически.
К.ЛАРИНА: Ну тогда, раз уж мы говорим о тех, кого нет, как не вспомнить Женю Дворжецкого, замечательного актера, который столько…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Погиб в день спектакля – невероятно. Вечером должен был быть спектакль, где, опять же «Чайка», где он играл Медведенко. Но он много… они замечательно со Стекловым и с Любой Полищук… Невероятно! Их было четверо: Стеклов, Полищук, Дворжецкий и Михаил Андреевич Глузский.
К.ЛАРИНА: «Антигона в Нью-Йорке», да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет… «Антигона в Нью-Йорке», Леонид Ефимович Хейфец поставил. Очень хороший спектакль.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот все-таки, вот, Леонид Ефимович придет сейчас на юбилей, он нам обещал, и мы… и с Володей Стекловым мы, конечно, вспомним, вот, кусочек этого спектакля. Конечно, многие-многие-многие… Это счастье, что за эти годы многие на эту сцену вышли, они ее осветили.
К.ЛАРИНА: Ну, опять же, вот…
А.ФИЛОЗОВ: Дуров выходил. Да.
К.ЛАРИНА: Дуров, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Дуров! Дуров до сих пор, извините, с нами работает. Ну конечно. Лев Константинович…
К.ЛАРИНА: Ирина Алферова, между прочим, пришла к Вам в театр и стала, вдруг она стала востребованной театральной артисткой. Ведь я помню, как мы с ней разговаривали много об этом – это действительно ирония судьбы. Человек, который… сколько она, десять лет, наверное, в «Ленкоме» проработала, в театре Ленинского комсомола?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да. Танцевала и пела.
К.ЛАРИНА: Ничего не сыграла! Вообще, вот ее в упор не видел главный режиссер. Ну бывает такое.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, Ирина моя однокурсница по ГИТИСу, она играла в моих студенческих работах и в работах…
К.ЛАРИНА: Т.е. Вы все равно все своих собираете, вокруг себя? Да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно, своих. А театр – это компания. Театр – это свои, конечно. Театр – это те, с кем ты можешь рядом, вот, сочинять. И не бояться, что ты неверно скажешь, или что ты, там, бездарно… ну, не знаю, можно сказать, не знаю. Вот, профессиональный театр, профессиональные отношения режиссера с артистами начинаются в тот момент, когда ты: «вот, я вот так придумал!» - это замечательно, но, когда ты после этого можешь сказать артисту: «Пока не знаю, давай подумаем, поищем, попробуем».
А.ФИЛОЗОВ: Я помню этот фильм о том, как работал Георгий Александрович Товстоногов, как артисты позволяли себе все на сцене, а он смотрел внимательно. Смотрел, кого куда тянет. И потом давал рисунок такой железный, такой удобный и точный для всех – потому что было абсолютное понимание друг друга.
К.ЛАРИНА: А всегда, вот, попадает при распределении ролей Райхельгауз? Всегда это Ваши роли?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я не назначаю без согласия артистов.
К.ЛАРИНА: А, вот так!
А.ФИЛОЗОВ: Такого не бывало, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Никого – ни студента, ни самого пренародного артиста.
К.ЛАРИНА: А как эта, вообще, возникает вот эта идея? Вот пьеса передо мной…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: Да? Вот, как бы, я знаю, какие у меня артисты.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: Как это возникает? Когда Вы точно знаете, вот что этого будет играть, там, только – там, допустим, условно, Филозов или только, там… только Стеклов?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Прежде всего я Филозову даю пьесу и спрашиваю: нравится, не нравится.
К.ЛАРИНА: Ага.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И было немало случаев – при Филозове скажу – когда Филозов говорил: «Это играть не хочу». Вот я привез недавно современную, там, замечательную пьесу из Израиля. Показал ее молодому режиссеру Валерию Караваеву. Валера почитал, сказал: «Потрясающе! Умоляю! Хочу ставить! Да! Главная роль, заглавная на Филозове» Я говорю: «Прежде всего, Филозов». Филозов сказал: «Не хочу». Все. Вот это его право абсолютное. А что-то он очень хочет.
К.ЛАРИНА: А Вы не даете. (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, почему не даю?
А.ФИЛОЗОВ: Нет, почему?
К.ЛАРИНА: Да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, нет, нет. Конечно… Мало того, я говорю Филозову, у него есть на это право. И у Тани Васильевой есть на это право, и у Алферовой право, и у Качана право, и у Володи Шульги право – я называю наших звезд…
А.ФИЛОЗОВ: И сейчас…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Право привести режиссера. Привести – пожалуйста!
К.ЛАРИНА: А не боитесь режиссеров?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я счастлив. Я сам зову… вот, я горжусь тем, что в прошедшем сезоне вышли премьеры, извините, Андрея Жолдака и Вани Воропаева, а вот только что я ездил в Санкт-Петербург, неделю тому назад мы подписали контракт, у нас в апреле начинает репетировать Андрей Могучий, первый в Москве спектакль в профессиональном театре, причем рекомендовал мне его Альберт Филозов, он был членом жюри там…
А.ФИЛОЗОВ: Ну, «Золотой маски» в какой-то год…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Пришел и сказал.
А.ФИЛОЗОВ: Замечательный спектакль «Школа для дураков» Саши Соколова. Очень интересно.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Пришел и сказал: «Надо, чтобы Могучий у нас поставил». Все. Мы сейчас ведем переговоры с очень серьезными европейскими и мировыми режиссерами. У нас… такие вот… у нас очень сильная литературная часть, такие работники и консультанты…
К.ЛАРИНА: Интеллектуалы, да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, у нас там есть Кретова Катя…
К.ЛАРИНА: Больно умные! Да? (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У нас есть Марина Давыдова…
К.ЛАРИНА: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Они говорят: вот это хорошо, это плохо. Т.е. мы сами видим, но…
К.ЛАРИНА: А публика всегда согласна с их оценками?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не всегда. Не всегда.
К.ЛАРИНА: А! Вот тут интересный момент. Вот что делать?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, момент интересный. Вот, что делать? А Вы не помните, как с фильмов Феллини валом валили, или Антониони? Ну что делать?
К.ЛАРИНА: Да.
А.ФИЛОЗОВ: Мне до сих пор жалко: у нас шел великолепный спектакль, Угаров поставил.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Угаров поставил!
А.ФИЛОЗОВ: Очень хорошая пьеса и спектакль замечательный.
К.ЛАРИНА: Как он назывался?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: «Люди древнейших профессий».
К.ЛАРИНА: Ой, так я любила этот спектакль!
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И я. И я.
А.ФИЛОЗОВ: Но зрители ну не хотели…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не покупали, да.
А.ФИЛОЗОВ: Один раз я видел: пришла молодежь, и они реагировали нормально. Он для очень для молодых.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Да.
А.ФИЛОЗОВ: И свистели, и реплики подавали – причем это было не хулиганство, а участие.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Причем молодые артисты наши играли – замечательно.
К.ЛАРИНА: Олег Долин там играл замечательно, кстати.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, да, да. И вот…
А.ФИЛОЗОВ: Вот, не идет. Очень жалко.
К.ЛАРИНА: А всегда ли, вообще, такая страсть к экспериментаторству доводит до добра? Вот абсолютный эксперимент – я хочу, чтобы Вы тоже про это вспомнили…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: Тем более, что Альберт Леонидович тоже в нем принимает участие…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: «Своими словами».
К.ЛАРИНА: «Своими словами». Вот, давайте вспомним, что это такое, объясним людям.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну а чего вспомнить, это спектакль, который играется без пьесы…
К.ЛАРИНА: Без современной пьесы (смеется).
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Без вообще пьесы, какой бы то ни было. Это, собственно, мы с Филозовым, со своими студентами, мы давали им упражнения.
К.ЛАРИНА: Этюды.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Этюды.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Этюды на… мы говорили: «Вот, предположим, ресторан, вот вы сидите за столом – придумайте историю». Они придумывали, мы им помогали, мы с ними репетировали, а потом мы друг другу сказали: а может быть, и народные артисты попробуют сыграть этюды?
К.ЛАРИНА: Так.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Начали играть. Нам очень понравилось. Сделали спектакль. Он идет очень неровно: иногда идет замечательно очень…
А.ФИЛОЗОВ: Да, да.
К.ЛАРИНА: Т.е. это импровизации сплошные? Да?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, сюжет мы знаем.
А.ФИЛОЗОВ: Сюжет мы оговариваем заранее…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Мы оговариваем.
А.ФИЛОЗОВ: …что это за персонажи, мы знаем, потому что иначе может на сцене ну просто…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У нас есть такие калки: с чего начнется, чем закончится…
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вообще, весь спектакль. Как при этом повороте, как вот с этим персонажем. Но мы…
А.ФИЛОЗОВ: Но мы меняем просто…
К.ЛАРИНА: А это что, каждый раз меняется?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У Филозова, например, по началу спектакля Филозов играл отца, а Вадик Колганов сына. Потом прошло спектаклей двадцать, сын привел жену. (смеется)
А.ФИЛОЗОВ: Да, да. И у нас уже…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да (смеется)
А.ФИЛОЗОВ: …взаимоотношения уже на троих пошли, очень…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да, уже жена стала, естественно…
А.ФИЛОЗОВ: Да, но можно сказать, что это очень трудно. Очень. И я не знаю, сколько еще пройдет этот спектакль.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Сколько сможем, он уже года два идет.
К.ЛАРИНА: Подождите, ситуации-то у вас одни и те же каждый спектакль? Вы их не меняете?
А.ФИЛОЗОВ: Иногда бывают другие…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Иногда меняются очень сильно.
А.ФИЛОЗОВ: Иногда совершенно неожиданно бывает.
К.ЛАРИНА: Просто артист – хитрая скотина, он же сказал два раза реплику, и он уходит… он думает: «О как хорошо, я ее запомню, и… и это уже, это уже текст…»
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вы абсолютно правы. И это становится текстом.
К.ЛАРИНА: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И мы для этого меняем сюжет или некое событие. Я иногда, чтобы один артист не слышал, говорю другому: сегодня, вот когда он тебе вдруг скажет это, а ты ему скажи… и вообще, уйди.
А.ФИЛОЗОВ: Да, да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Или сегодня сделай это. Или мы вдруг, там, ни с того, ни с сего – у нас там есть сцена, где Володя Качан играет такого, немолодого певца в ресторане, а наша очень хорошая молодая артистка Катя Директоренко играет его, ну, невесту. А Володя Шульга, опять же, мастер и народный…
А.ФИЛОЗОВ: Играет отца этой невесты.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …играет отца, да. И вот они там ведут диалог: можно жениться, нельзя, на старом, не на старом… На одном спектакле я выпустил, ну, молодую совершенно актрису Катю Бестужеву выпустил как подругу отца, и она вошла в ресторан. Там был шок. Но они, надо отдать им должное, они так замечательно сыграли, что теперь в спектакле уже появилась и подруга отца. И так у нас меняются все время…
А.ФИЛОЗОВ: А прошлый спектакль знаете, что Вадик сделал? Он отослал, значит, Марину, свою невесту… Я говорю: а где она, где она?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Колганов – сын.
А.ФИЛОЗОВ: Мой сын, да. «Где она?» И я начинаю скандалить с ним, пошел ее искать. Она стоит с боло… ну, от колеса эта, шина.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
А.ФИЛОЗОВ: Вот. Я ее вытаскиваю сюда, прямо сюда, на сцену… никто, вообще, этого не ожидал, мы сами не ожидали, да. Они какой-то сюрприз приготовили для меня, очевидно, а я ее просто втащил сюда.
К.ЛАРИНА: Но вообще, вот такие, рискованные вещи.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Рискованные, но иначе мы не были бы «Школой современной пьесы».
К.ЛАРИНА: А зрители как?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …если бы не пробовали…
К.ЛАРИНА: Да… А что снимали? Что из неудач? Давайте, вот, про это вспомним. Вот на Ваш взгляд, были неудачи?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно, и были, и есть.
К.ЛАРИНА: Когда вот какое-то количество спектаклей проходит, и Вы понимаете, что не получилось?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И были, и есть. И это нормально. У нас был спектакль – пожалуйста: Филозов и Алферова. Репетировали очень хорошую, замечательную пьесу Гладилина.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: «Другой человек». Репетировал интереснейший режиссер, мой студент, который сейчас живет в Германии и очень хорошо там работает, Вадик Мирошниченко. Вот он срепетировал спектакль. Мы его сыграли два раза и сняли.
К.ЛАРИНА: Почему?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Не получился.
А.ФИЛОЗОВ: Ну, не два, но… побольше.
К.ЛАРИНА: Ну что это значит, не получился?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну сколько, ну пять раз сыграли. Да, но…
А.ФИЛОЗОВ: Ну, это да…
К.ЛАРИНА: Как Вы это чувствовали, что не получилось?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну видим, понимаем: не пошло.
К.ЛАРИНА: А артисту, вот, как, комфортно в таких вот обстоятельствах?
А.ФИЛОЗОВ: Очень некомфортно.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ужасно.
А.ФИЛОЗОВ: Да. Но лучше снять…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Лучше снять.
А.ФИЛОЗОВ: …чем мучиться и пытаться это оправдать и…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: У нас сейчас идет 23 названия. Вот в течение этого сезона, к концу сезона, мы снимаем 7. По разным причинам.
К.ЛАРИНА: А что Вы снимете, скажите нам? На что стоит сходить успеть нашим слушателям?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Уже сняли спектакль Михаила Михайловича Казакова «Ниоткуда с любовью». Уже… Ну, я только не буду… не буду объяснять…
А.ФИЛОЗОВ: Да не надо.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Скоро… не, ну я сейчас называть…
К.ЛАРИНА: Нет, скажите.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну что, названия?
К.ЛАРИНА: Да. Чтобы люди успели прийти. А может, кто-нибудь захочет организовать движение в защиту какого-нибудь спектакля? Знаете, как бывает?
А.ФИЛОЗОВ: Да…
К.ЛАРИНА: Вот, один режиссер, художественный руководитель одного московского театра, объявил, что он снимает один спектакль.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: Об этом узнали фанатки этого спектакля. И устроили целую акцию в защиту спектакля. В Интернете.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот можно устроить акцию, мы…
К.ЛАРИНА: Да. Потом пришли туда чуть ли не с транспарантами к зданию театра. И в итоге художественный руководитель театра был вынужден оставить этот спектакль в репертуаре. (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Потрясающе. Ну вот, мы договорились с Ваней Вырыпаевым, что…
К.ЛАРИНА: «Объяснить» спектакль?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ой, да. Что, да, что спектакль «Объяснить», он такой-сякой, замечательный, прекрасный…
К.ЛАРИНА: Но сложный.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: …выдвинут на «Маску», но я, даже прямо перед «Маской» мы договорились, что пусть он будет выдвинут, но не от нашего театра, а от СТД, потому что он… ну, не укладывается для меня ни в программу нашу, ни в технологию работы в театре. И я замечательно отношусь к режиссеру…
А.ФИЛОЗОВ: Мне этот спектакль очень нравился.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот.
А.ФИЛОЗОВ: Как теперь говорят, прикольный.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Прикольный, да. Он сверхприкольный, потому что зрители минут через 20 начинают вставать и громко друг друга спрашивать (смеются) «Слушай, что это такое? Что это значит?»
К.ЛАРИНА: Я так была, вот, на спектакле «Психо», «Москва. Психо».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да.
К.ЛАРИНА: И мне было ужасно жалко, что народ просто, падая, убегал из зала.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: И мне жалко.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Я скажу: мне очень нравится этот спектакль.
К.ЛАРИНА: Толкаясь!
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Но. Если мы будем видеть свободные места в зрительном зале – это все-таки главный показатель сегодня – как бы ни огорчаться, как бы ни расстраиваться, что бы ни говорить, но конечно, все театры живут по неким таким, знаковым признакам… по неким признакам нормальной, успешной, интересной работы. Первый признак – посещаемость зрительного зала.
К.ЛАРИНА: Ну, «Записки» Вы не снимаете, «Записки русского путешественника»?
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Нет, что Вы!
А.ФИЛОЗОВ: На «Записки» ходят хорошо.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот где мы больше 10 лет импровизируем так, что… вот 18-го у нас «Записки». Мы все меняемся ролями. Вот все. Филозов, Бочкарев… мало того, мы еще выведем на сцену Саида Багова. Вот, пожалуйста.
К.ЛАРИНА: Тоже не назвали Саида, замечательного артиста.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Конечно.
К.ЛАРИНА: Давайте назовем, кого мы не назвали. А то же нас слушает весь театр «Школы современной пьесы».
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А мы вдруг кого-то не назвали.
К.ЛАРИНА: И потом они, потом Вам скажут: а почему… «вот про меня-то не сказали ничего!»
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вы знаете… Да. Альберт, давайте всех назовем.
А.ФИЛОЗОВ: Ну, у нас замечательная Анжелика Волчкова, которая сейчас ввелась вместо Амалии Мордвиновой в «Пришел мужчина к женщине», замечательно играет.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Очень хорошо играет.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Оля Гусилетова
К.ЛАРИНА: Гусилетова!
А.ФИЛОЗОВ: Гусилетова – замечательная артистка.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Очень хорошая актриса.
К.ЛАРИНА: Просто выросшая за эти годы просто в такую артистку!..
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Саид Багов – это… мы его так сейчас, как бы, так-то… походя назвали. Тем не менее, Саид, с моей точки зрения, выдающийся артист.
К.ЛАРИНА: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Он очень сложный человек, он большой художник, у него…
К.ЛАРИНА: Как любой выдающийся артист, он очень сложный человек.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Как любой выдающийся… Нет, нет. Вот смотрите, вот сидит выдающийся артист – и я бы не сказал…
К.ЛАРИНА: Прост в общении. (смеется)
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Да. Нормально. А, вот видите, он сразу… Знаете, где… вот оно! Да, именно нужно характер поправить. (смеется)
А.ФИЛОЗОВ: Да…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Это уже поздно. Нет, да нет.
А.ФИЛОЗОВ: В молодости у меня тоже был характер…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А вот знаете, вот странное дело: вот как-то в театре у нас… вот я искренне Вам говорю, вот я как-то таких плохих людей или очень сложных… они не удерживаются. Они были – они не удерживаются. Вот Таня Васильева – можно сказать, выдающаяся артистка, но замечательный человек. Вы знаете, легкая, внятная, никакой дури, никакой ерунды.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Ну, я многих-многих-многих наших могу называть. Мы можем называть молодых артистов, которых еще не все знают, но они… ну, собственно, Олега Долина уже очень хорошо знают.
А.ФИЛОЗОВ: Да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вот артист, который играет много у нас ведущих, главных ролей…
К.ЛАРИНА: Вадим Колганов, кстати.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Вадим Колганов – это мой студент и это такой, уже мастер сцены, это уже… они молодые, это уже… и Колганов, и Гусилетова, и Волчкова – это все уже, там, заслуженные артисты. И Максим Евсеев, и… вот уже совсем новенькие, вот, которых мы выпустили с Альбертом два года тому назад, ГИТИСовские, они уже вовсю играют. Это Леша Гнилицкий…
А.ФИЛОЗОВ: Да, да.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Посмотрите, какой…
А.ФИЛОЗОВ: Очень хороший артист.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Очень хороший артист.
К.ЛАРИНА: Ну что, мне остается Вам пожелать… пожелать…
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Катя Директоренко. Таня Циренина! Вот просто звезда.
К.ЛАРИНА: Ужас! Ну, мы постарались всех назвать, но всю труппу все равно не назовем. Большой поклон всем артистам театра «Школа современной пьесы». Я просто спешу, чтобы все-таки заявленный артист Владимир Качан все-таки поучаствовал в нашей программе – я хочу поставить песню.
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: А, чтобы он спел «Я чувствую», да.
К.ЛАРИНА: Конечно, в его исполнении, и на этом мы простимся. Огромное Вам спасибо и до встречи в театре!
И.РАЙХЕЛЬГАУЗ: Спасибо Вам! Мы ждем Вас в театре и Ваших слушателей, наших зрителей.
К.ЛАРИНА: Спасибо!
ПЕСНЯ