Маргарита Эскина - Дифирамб - 2008-12-21
К.ЛАРИНА – Начинаем программу «Дифирамб», и сегодня с большой радостью я представляю вам нашу гостью – это директор Центрального Дома Актера имени Яблочкиной Маргарита Александровна Эскина. Здравствуйте, Маргарита Александровна!
М.ЭСКИНА – Здравствуйте!
К.ЛАРИНА – Хочется сказать: народная артистка Советского… А у Вас есть звание?
М.ЭСКИНА – Говорите… Нет, ни одного.
К.ЛАРИНА – Да Вы что!
М.ЭСКИНА – Но когда кому-нибудь из моих сотрудников нужно как-то это подать, тогда они говорят: лауреат премии Москвы, что правда, и потом еще говорят: академик Международной Академии театра, поскольку я все эти Академии не признаю, но они могут это произнести. Это правда. Вот эти два звания. Но звание у меня самое лучшее – это фамилия моего папы. (смеется)
К.ЛАРИНА – Да, я думаю, что мы сегодня обязательно поговорим про это, потому что все время нужно напоминать – мы каждый раз, вот, начинаем с начала, и мне кажется, это правильно. Потому что проходят годы, вырастают новые поколения людей – ну, я имею в виду, творческих, прежде всего, профессий – для которых Дом Актера – это что-то такое… даже уже не из прошлого, а из позапрошлого века.
М.ЭСКИНА – Конечно.
К.ЛАРИНА – И хочется все равно эту традицию оставить, продолжить, чтобы все-таки Дом Актера оставался жить и жил бы еще и после нас с Вами… Не знаю. Думали ли Вы об этом? Наверняка думали, наверняка думали.
М.ЭСКИНА – Думала, но у меня нет… я оптимист. Что касается Дома Актеров, у меня нет таких оптимистических мыслей, потому что все-таки мы живем немножечко правда прошлым, вопреки, может быть, настоящему. Потому что то, чем мы гордимся – может быть, правильно гордимся – что мы такие вот, бескорыстные, что у нас все основано на каком-то отсутствии меркантильности – этим можно гордиться, но это несовременно, на самом деле, понимаете. Поэтому я думаю, что столько, сколько мы можем… вот сколько отмерено нам где-то там, вот это нужно выдержать. Особенно, я считаю, я должна это сделать, пока я существую, потому что раз это возможно пока, значит, это нужно держать. Кроме того, у меня есть такая уверенность, что чем больше век наш становится, ну, будем говорить, таким, связанным с деньгами…
К.ЛАРИНА – Прагматичным, да.
М.ЭСКИНА – …с прагматизмом, тем больше у людей тяги – пусть очень редко, очень редко – прийти в место, где с этим совсем все не связано. Это не так, как раньше. В Дом Актера шли, я не знаю, два раза в неделю – Плятт был всегда, я не знаю, Утесов был всегда. Сейчас этого нет и не может быть. Но все-таки, когда открытие, закрытие сезона, еще какое-то… и когда приходит элита, и когда они понимают, что они попали в место абсолютно другое, чем всегда – я думаю, что это дело нужное для народа, для страны, как красиво можете говорить, как угодно. Сколько это продлится, сложно сказать, потому что, конечно, немножечко мы идем против течения.
К.ЛАРИНА – А сколько Вы возглавляете Дом Актера?
М.ЭСКИНА – 20 лет. 21, в 87-м году я пришла. В 87-м, вот…
К.ЛАРИНА – Кажется, что не так и давно, на самом деле. Подумаешь! (смеется)
М.ЭСКИНА – Да в общем-то, из всей жизни что там такое?
К.ЛАРИНА – 20 лет.
М.ЭСКИНА – 24 я была на телевидении и всего 20… Хотя, конечно, как представить себе, как один день. Как один день.
К.ЛАРИНА – Но с другой стороны, Вы пришли в самое такое, переломное время – 87-й год…
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – …это уже совсем другая страна, это не тот махровый застой…
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – И это уже финал Советского Союза. И если бы…
М.ЭСКИНА – И надежды.
К.ЛАРИНА – И надежды. Да, кстати, и надежды. И почему тогда еще попали – вот, тогда мы воспринимали Дом Актера как такой, остров свободы…
М.ЭСКИНА – Конечно.
К.ЛАРИНА – Потому что когда только все начиналось, все начилось именно там.
М.ЭСКИНА – Ну, может быть, да…
К.ЛАРИНА – В Доме Кино…
М.ЭСКИНА – Да, в Доме Кино, да, и здесь.
К.ЛАРИНА – Дом Кино был такой же и Дом Актера.
М.ЭСКИНА – На самом деле, это было так. И это естественно, потому что я думаю, что творческие люди, почему их отчасти, может быть, и как-то так, отторгают немножечко… может быть, и даже побаиваются, потому что они эмоционально воспринимают все. И поэтому я бы на месте вышестоящих слушала именно их, потому что их ощущения – самые главные. Они могут об этом не думать, но они ощущают очень точно. Ну, поэтому, конечно, Дом Актера, тем более, мы находились тогда на таком месте, где происходили все бои. Там же под нашими окнами – это мы жили как в башне из слоновой кости, а под нашими окнами били морды друг другу – вообще, все происходило, вся борьба.
К.ЛАРИНА – Да, давайте вспомним, напомним слушателям, тем, кто не помнит этого или не знает вообще, что тогда Дом Актера находился на улице Горького.
М.ЭСКИНА – Ну, теперь Тверской, да.
К.ЛАРИНА – Ныне Тверской, да. А это вот историческое здание, и я уверена, что до сих пор, вот, несмотря на то, что уже прошло сколько лет, когда Маргарита Александровна проходит или проезжает мимо этого дома, сердце, конечно, щемит.
М.ЭСКИНА – Хотя я стараюсь не смотреть даже в ту сторону. Я когда-то отрезала… Я отрезала, но очень многие люди, очень многие актеры до сих пор не могут, вот, привыкнуть, что теперь… и те, которые не ходят, и те, которые ходят, они уже поняли, что здесь та же атмосфера. А некоторые говорят: «И все-таки… нет, все-таки, вот, на Тверской…» И это понятно, потому что, конечно, это было место особое. И потом, все шли мимо.
К.ЛАРИНА – Да.
М.ЭСКИНА – Все. С репетиции, на спектакль… А здесь надо специально ехать. Место замечательное, и галерея Актер не заменит ничего и никогда, но это уже история, и когда-нибудь – когда-нибудь – эта история будет написана, я думаю.
К.ЛАРИНА – А правительственные награды у Вас есть, кроме премии Москвы?
М.ЭСКИНА – У меня есть премия за трудовое отличие к столетию со дня рождения Владимира Ильича Ленина.
К.ЛАРИНА – Так. Это пропускаем.
М.ЭСКИНА – Да, и, по-моему, за трудовую доблесть после Олимпиады.
К.ЛАРИНА – И все?
М.ЭСКИНА – Все.
К.ЛАРИНА – Т.е. от властей никаких вообще не было наград? Федеральных властей.
М.ЭСКИНА – Нет. Нет. Нет. Нет. Но…
К.ЛАРИНА – А Вы были когда-нибудь в Кремле?
М.ЭСКИНА – Ксения, я была в Кремле… Ну, когда я была на телевидении, я там просто работала, когда там были съезды…
К.ЛАРИНА – Нет, в качестве приглашенной звезды.
М.ЭСКИНА – Была. Я была приглашена на… перед 8 марта, по-моему, Ельцин проводил завтрак для выдающихся женщин страны – их было 100, наверное. И я была среди них. Это было очень странно. Меня приглашали на инагурацию Медведева. И я как-то, то ли растерявшись… Вы знаете, это невозможно, я на коляске – я тогда была на коляске. Потом мне все говорили: «Что такое коляска? Ну была бы на коляске». Но я решила, что это не очень ловко. Я Вам должна сказать – не в обиду властям – то, что имею я, как бы сказать, от людей, какое-то отношение, честное слово, ну никакая награда не сравнится. Абсолютно. И я, вот, думаю иногда: ну вот есть люди, там, я не знаю – Вера Васильева, там, я не знаю, Элина Быстрицкая… Вот скажите, вот Вы будете объявлять Быстрицкую, Вам нужно добавить… Извините, что я сравниваю, это совершенно ничего похожего. Но это не так необходимо. Я помню, как Ульянов говорил о том, что надо бы отменить эти звания. И может быть, это правильно. Потому что все-таки, вот, взвешивать вот на этих весах, тем более, что сейчас очень много людей, получающих звания, может быть, и надо. Но с другой стороны, для людей это важно. Я думаю, что для многих это тот жизненный какой-то стимул, который им что-то дает. Раз дает, пусть у них это будет.
К.ЛАРИНА – Ну, может быть, Вам это совсем и не нужно, потому что Вы давно уже эти все амбиции пережили, это понятно.
М.ЭСКИНА – Ну конечно, ну сейчас уже даже…
К.ЛАРИНА – Но мне кажется со стороны, там, не знаю, власти, вот, имея такого человека, выдающуюся женщину, которая входит в число 100 выдающихся женщин Российской Федерации, Маргарита Александровна Эскина, просто обязана быть чем-то отмечена. И я вот сейчас, пользуясь служебным положением…
М.ЭСКИНА – Призываю (смеется)
К.ЛАРИНА – …накануне юбилея Маргариты Александровны Эскиной напрямую обращаюсь к президенту Российской Федерации Дмитрию Анатольевичу Медведеву и премьер-министру правительства российского Владимиру Владимировичу Путину, все-таки вспомнить про то, что есть такое уникальное совершенно место как Центральный Дом Актера, который столько всего пережил, и пережил благодаря как раз Маргарите Александровне. Поэтому, пожалуйста…
М.ЭСКИНА – Но я только добавлю одно…
К.ЛАРИНА – …дорогие друзья, откройте ваши списки и посмотрите, кто у вас там написан!
М.ЭСКИНА – (смеется) Но я добавлю, что, конечно, в 75 лет мне было бы неловко, если бы даже получать какую-то награду. Это уже неловко.
К.ЛАРИНА – Сейчас модно получать… как это называется? «Заслуга перед Отечеством».
М.ЭСКИНА – Ну да. Но все-таки…
К.ЛАРИНА – Пятой и шестой, и седьмой степени.
М.ЭСКИНА – …это дают после того, когда имеешь еще какие-то награды, и все-таки я уже немножко старовата для того, чтобы получать, поэтому… Но честное слово, у меня никогда не возникло такой проблемы, вообще никогда. Отсутствие… во-первых, вот этого тщеславия. Оно у меня очень даже развито, а самое главное, я живу, конечно, не очень обыкновенной жизнью, в смысле, вот, как я общаюсь, как ко мне относятся. Поэтому у меня, конечно, условия особые, меня это не волнует именно поэтому. А других это должно волновать, и правильно. Поэтому, пожалуйста, будьте спокойны. Есть масса проблем в стране – давайте их решать.
К.ЛАРИНА – Вы много уже пережили властителей. Вот мы сегодня сколько их уже назвали – и нынешних, и Бориса Николаевича Ельцина, до этого был и Михаил Сергеевич Горбачев. Ну, и естественно, все, что было до этого. Наверняка у Вас есть своя формула, вот, общения с властью, взаимоотношения с властью, как они должны выстраиваться? С Вашей точки зрения, если мы берем, с одной стороны, людей творческих, а с другой стороны, вот, людей, которые… рулят, рулят, что называется.
М.ЭСКИНА – Да. Ну, Вы знаете, что, моя личная формула – как можно меньше общаться с руководством. Это не потому, что я, как бы, отрицаю, просто потому, что это дает мне ощущение внутренней свободы большей. Я все-таки жила на телевидении много лет, и для меня председатель Гостелерадио был – а он всегда был вторым, третьим человеком в стране, представителем власти…
К.ЛАРИНА – И он всегда был Лапиным.
М.ЭСКИНА – Он иногда был Лапиным, иногда был другим человеком, но всегда лучше было чуть-чуть дальше. Что же касается отношений вообще творческих людей и власти…
К.ЛАРИНА – Как не попасть в зависимость? Но при этом сохранить достойные отношения.
М.ЭСКИНА – Но при этом обязательно иметь, если ты, особенно, руководишь, то надо сохранить… Знаете, научить этому нельзя, но я думаю, что это непросто. Потому что одно дело, когда я сейчас могу размышлять, а другое дело, вот, передо мной вот они – вот, двое, один, любой – уже… мне уже трудно. Кроме того, я-то ведь считаю – и так многие, наверное, думают – я намного старше, я намного опытнее, мне хочется сказать: «Дорогие мои, вот вы так сделайте, вы так сделайте». В общем, это вызовет ощущение какой-то дикости. Хотя честно говоря, вот когда… ну, я не знаю, собираются пусть действительно выдающиеся мастера… ну, выдающиеся, там, я не знаю, наши театра. Но ведь это, в общем-то, сама мудрость. Это мудрость. Наверное, есть мудрые и другие, но этих людей знают, их мудрость, она всегда будет понятна, знакома и т.д. Поэтому я думаю, что вот, просто, так сказать… ну, посидеть в день рождения – это так, все… Но очевидно, должна быть система какая-то более постоянная, или, во всяком случае, должен быть навострен слух в эту сторону. Но я понимаю, что там такое количество говорящих, что навострить слух еще и сюда малореально. Что плохо – плохо то, что творческие люди, с моей точки зрения, потихонечку стали меньше говорить. Ведь было время, когда все бежали на какие-то политические встречи в Дом Актера, было время, когда мы, скрепив руки, боролись за… и т.д., и т.д. Сейчас мы не вызовем людей вот на какие-то такие вещи. Они отошли от этого. Они переживут. А вот переживет ли хорошо власть, я не уверена. Мне кажется… хотя я не знаю, что посоветовать, как это сделать. Но думаю, что это плохо. Хотя с другой стороны, мне стыдно, например, я слушаю про кинематографистов…
К.ЛАРИНА – Что сейчас происходит, да?
М.ЭСКИНА – Я даже не хочу разбираться. Мне просто стыдно, мне просто стыдно, что люди одной крови, и вдруг может происходить такое. Я вообще совершенно не могу понять природы, вот, необходимости держаться за это, необходимости… Это непонятно совершенно. Поэтому, наверное, и сами творческие люди… но уже сейчас, вот, мой призыв, давайте соединяйтесь, он… Почему я ценю Дом? Потому что там соединяются абсолютно естественно. Вот они просто приходят, никто… у них нет членского билета, не платят членских взносов, им никто… ну, ветеранам мы стараемся чем-то помочь, но им никто не поможет в Доме Актера реально. Но они соединяются по душе. А вообще, это задача, мне кажется, в стране главная. Вот если сказать, для чего я жила и для чего проживу остаток – чтобы соединять людей. Больше нет смысла. И когда я стала вот сейчас уже, можно сказать, совсем старой, я говорю еще о том, что только любовь может людей соединить. И думаю, почему Дом Актера? В общем, маленькая организация, ну ей-Богу, незначительная… это даже не союз, это просто, вот, какая-то организация – почему она как-то стала сейчас, вот, известна, все? Я думаю, потому что именно здесь – это неосознанно – основано на любви. Это пример для того, что так должно быть, Вы понимаете? Вот надо любить детей, надо любить своих сотрудников, надо любить своих… хотела сказать, начальников, остановилась. Я думаю, что и меня не все любят. Но надо, надо, потому что только это делает тебя… когда тебя любят, тебе тепло, ты становишься лучше.
К.ЛАРИНА – Ну и потом, еще одно слово, тоже высокопарное, Вы его не произнесли, но я очень его люблю, и мне кажется, оно применимо абсолютно к пространству Дома Актера – мне кажется, это такое некое братство. Потому что в отличие от творческого союза, есть все-таки братство.
М.ЭСКИНА – Конечно. Конечно.
К.ЛАРИНА – Вот Вы говорите, там, «одной крови»…
М.ЭСКИНА – Конечно.
К.ЛАРИНА – Когда не нужно ничего объяснять. Мы, кстати, вот, с Вами начали разговор, и стоит вспомнить, уж коли мы встречаемся с Вами в декабре месяце, тут не только же Ваш день рождения, но еще и некие итоги года: одно из самых скандальных мероприятий, событий – это, безусловно, была история с Домом Актера – очередная, говорю я с сожалением…
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – …когда, в том числе, и в нашей студии…
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – …приходили Ваши коллеги и актеры, которые со слезами, вообще, в голосе, с отчаянием говорили о том, что происходит вокруг…
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – …этого несчастного помещения. Но ведь защитили, смогли. Но какой ценой! Это вот сейчас мы все забываем, а я помню, когда вот эти все пресс-конференции давали, когда даже была какая-то конференция, когда Вы не смогли прийти, когда Владимир Абрамович Этуш уже фронт вспоминал…
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – На полном серьезе. Что просто…
М.ЭСКИНА – Да, и Зельдин вспоминал, да.
К.ЛАРИНА – Да.
М.ЭСКИНА – Да. Вы знаете, но вот это тоже пример того, что… я-то всегда знала, что встанут за Дом Актера, и это не связано с отношением ко мне…
К.ЛАРИНА – И молодые, и старые.
М.ЭСКИНА – Нет, это вот именно с этим связано. Они чисты в отношениях с Домом. Их ничего не связывает, кроме души. Это показатель, понимаете? С другими организациями – там они заплатили взносы, тут им дали путевку, а этот не дал, а звание выставили их, а этот не выставил… С Домом Актера это ничего не связано. Это, кстати, большая удача Дома Актера. Поэтому я-то всегда была уверена, и предупреждала тех, кто отнимал: имейте в виду, не дадут. При том, что я, конечно, волновалась. Я понимала, что не дадут. И я Вам должна сказать, что это значительное… вот это значительное событие, когда люди соединились. Значит, это возможно. Но люди, к сожалению, очень умные, они понимают, на что соединиться, на что нет. Так вот, надо слушать, на что они соединяются. И это… понимать смысл этого, почему это происходит. И пытаться чтобы так было.
К.ЛАРИНА – Я помню, что в этой ситуации Вы даже письмо адресовали, открытое письмо, Дмитрию Медведеву…
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – …который уже был президентом.
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – А какой-то ответ был получен?
М.ЭСКИНА – Он был не президентом еще, он был только кандидатом. Но Вы знаете, что Медведев ведь ответил публично. Он ответил в Челябинске на пресс-конференции…
К.ЛАРИНА – Что да, «Дом Актера мы не отдадим».
М.ЭСКИНА – …он сказал. Надо сказать, что после этого прошло много времени. Не могу сказать, сколько, но много судов, и много времени, и много хождений по инстанциям. Я не жалею об этом, потому что я познакомилась, скажем, с Эльвирой Сахипзадовной Набиуллиной, чему я просто рада. Это как-то, вот… мне это было чрезвычайно приятно. Но не в этом дело, много ходили по кабинетам. Но начало вот тому, что все-таки это все восстановлено, было, конечно, в этих словах. Но даже сетовать на то, что… я представляю себе все, что происходит с другими проблемами. Если от того момента, когда самый первый человек – ну пусть он тогда был вторым – сказал так, и потом еще сколько времени должно тянуться.
К.ЛАРИНА – Да.
М.ЭСКИНА – Я из этого делаю вывод, что все-таки какое количество чиновных инстанций, которые все равно оказывают сопротивление.
К.ЛАРИНА – О чем Вы говорите, Маргарита Александровна! Вот показательный пример, последний, уже дошедший… дошли до абсурда. Вот, это была прямая линия очередная с премьер-министром, с Владимиром Путиным.
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – Девочка Даша Ворфоломеева, которая попросилась на елку, он сказал, что позвать бабушку с внучкой.
М.ЭСКИНА – С двумя девочками, да.
К.ЛАРИНА – Что делают местные власти, откуда она там звонила? Они вычеркивают двух детей из списка, которые должны были ехать в Москву на елку, и ставят вместо этих детей девочку Дашу. Это что такое? Ну? Слава Богу, девочка Даша такая оказалась, наверное, благодаря родителям, прежде всего, которые об этом публично рассказали.
М.ЭСКИНА – Вот, Вы знаете, когда сталкиваешься, я думаю: как же так? Это же люди… это наши соотечественники. Ну, а до того, как он стал чиновником, да и сейчас, он просто человек, который… Что происходит с ними? Что… что получается? Какая в этом… я думаю, во-первых…
К.ЛАРИНА – Они тоже одной крови, потому что. Чиновники.
М.ЭСКИНА – Вот да, во-первых, желание ни в коем случае не обидеть руководство, а угодить – оно всегда очень плохое желание. Ты живи так, чтобы ты был честен, нормально, все… Нельзя угождать – тогда ты все время зависим, все время… И не попадешь еще, кстати. Поэтому это бессмысленно. К сожалению, это всюду так, да, Вы правы, ну а тут уж совсем странно. Ну так двух отправить или четырех – ну это уже вообще не вопрос.
К.ЛАРИНА – Ну, потому что там уже все, наверное, было сформировано, заплачено… Ну, это же Вы понимаете.
М.ЭСКИНА – Все, конечно же, все вот так. Это… вот это, конечно, большая беда наша общая.
К.ЛАРИНА – Вы когда вывозите актеров на какие-нибудь культурные мероприятия – вот сейчас вот повезете в Германию – Вы актеров именно вывозите?
М.ЭСКИНА – Актеров. Актеров.
К.ЛАРИНА – Да?
М.ЭСКИНА – Потому что мы… у нас так называемые «Театральные гостиные». Ну вот сейчас поедет еще несколько человек просто рядом, а в принципе, это «Театральные гостиные». Вот только сейчас, буквально вчера, вернулись из Вены – я не могу сейчас ездить все время. Но из Вены вернулась группа. Потому что каждый год в Рождество бесплатно актеры работаю в Венском доме… Дом дружбы, ну, он не Дом дружбы, он Дом культуры и науки, и так работаем не только в Вене – и в Копенгагене, и в Брюсселе, и я могу назвать массу… Это жутко любят там – наша диаспора, и даже не только наша диаспора. И мы обожаем, потому что мы ездим не зарабатывать, ничего, а мы едем, вот, всей семьей. Это удивительные поездки, счастье от них невероятное. И вот в Германию едут и старые, и молодые – это и Владимир Абрамович Этуш… К сожалению, Эльдар Александрович просто случайно не смог, должен был ехать с нами Рязанов. Едут и молодые – едет Леша Колган, т.е. едут люди разного возраста. И эти поездки делают вот то братство, о котором Вы говорите.
К.ЛАРИНА – Ну что же, мы делаем перерыв, слушаем новости, потом продолжаем нашу встречу. Напомню, что в гостях у нас Маргарита Александровна Эскина, директор Центрального Дома Актера, мы в прямом эфире, поэтому, конечно же, можете подключаться к нашему разговору.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА – Возвращаемся в «Дифирамб», здесь у нас в студии Маргарита Александровна Эскина, директор Центрального Дома Актера, которой я задаю… вопрос такой Вам задаю, Маргарита Александровна, я Вас никогда не спрашивала, а Вы ведь тоже, наверное, не мечтали в детстве стать директором Центрального Дома Актера?
(смеются)
М.ЭСКИНА – Нет. Нет, я мечтала стать педагогом.
К.ЛАРИНА – Правда?
М.ЭСКИНА – И очень долго. И даже когда не…
К.ЛАРИНА – Вот просто учительницей?
М.ЭСКИНА – Я мечтала об этом. Я очень любила и люблю детей, это было моей мечтой. Я поступала в педагогический, меня не приняли – первый раз я столкнулась с тем, что моя фамилия мне помешала. Вот, и я с горя, просто потому что больше я не знала, куда поступать, у меня никаких интересов не было.
К.ЛАРИНА – А фамилия какая помешала, что, еврейская?
М.ЭСКИНА – Ну Эскина, да. У меня спросил – по-моему, декан со мной беседовал – «А что у вас за фамилия? Это эстонская?» Я говорю: «Нет, это фамилия еврейская». Он сразу спросил: «А на каком языке вы разговариваете дома?» (смеется) Это было очень смешно, потому что у меня ни бабушка, ни папа не знали ничего по-еврейски, но тем не менее, как-то он так сказал, что вроде бы как, надо забрать документы. И я забрала, хотя никакой… вообще, у нас с папой очень характеры хорошие для нас – у нас нет вот этого, обид, которые нас теребят, из-за которых… ну нет, и нет. Но, конечно, мне было трудно, меня ничего другого в жизни не интересовало, не волновало, и я пошла в ГИТИС, конечно, понимая, что, может быть, немножко в данном случае фамилия поможет, хотя туда мне было поступить непросто, потому что я очень плохо пишу – и пишу, и писала – а там надо было написать рецензию. Но это как-то я справилась. Но вылезла я за счет той науки, которую я очень хорошо знала и любила – это истории. И Дзюбинский принимал у нас такой экзамен, и меня приняли в ГИТИС. Но я была вознаграждена, конечно, невероятной учебой в ГИТИСе, потому что тогда вернулись все космополиты. Это у нас преподавал и Дживелегов, и Макульский, и Аникс. Но это было что-то невероятное. И курс был невероятный. И так случилось, что я, вот, стала театроведом. Надо Вам сказать, никогда в жизни не мечтала быть актрисой вообще никогда, хотя в семь лет играла в театре Ленинского комсомола в «Норе», потому что мы были в эвакуации, и там есть дети в «Норе», и вот, я, значит, там играла. Но это тоже меня абсолютно не волновало. А сейчас если меня спросить, «кем вы сейчас хотите быть, Маргарита Александровна?» Актрисой хочу быть.
К.ЛАРИНА – Но это у Вас получается, да.
М.ЭСКИНА – (смеется) Но поздновато.
К.ЛАРИНА – Наблюдаем на всяких вечерах, обязательно, всегда участвует Маргарита Александровна.
М.ЭСКИНА – Да, да, да. Это я даже иногда стесняюсь, но люблю.
К.ЛАРИНА – Дом Актера был образован, создан в 1937 году.
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – Это, конечно, загадка природа. Я не знаю, что Вы помните про это – вряд ли что-нибудь помните. Но знаете наверняка, ведь и отец рассказывал. Вообще, чья была инициатива?
М.ЭСКИНА – Инициатива была…
К.ЛАРИНА – Иосифа Виссарионовича Сталина?
М.ЭСКИНА – Вы знаете, я думаю, что инициатива была все-таки ВТО и Яблочкиной. Но то, что это не возбранялось… может быть, как теперь трактуют – это не я, я это читаю – что, в общем, как бы, это давало возможность «держать под колпаком» вот такую творческую интеллигенцию. Может быть, это и правда. Во всяком случае, Яблочкина, которая, конечно, этого не понимала, она это делала наверняка от души, она вообще многое делала для актеров, она была человеком с самоотдачей, и она создала вот такой актерский клуб, хотя вот сейчас я думаю, а чего, неужели не было других проблем? И вот, создали актерский клуб. И надо сказать, существование ВТО с актерским клубом, конечно, дало себя знать. И я вот сейчас думаю… иногда люди даже не знали, потом, когда не было Яблочкиной, кто руководил ВТО, а что такое Дом Актера – это было действительно какое-то творческое место.
К.ЛАРИНА – Даже Дом Актера мы называли ВТО…
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – Пойдем в ВТО, это называлось.
М.ЭСКИНА – Это было очень смешно, когда Михаил Александрович уже не был председателем, не был секретарем…
К.ЛАРИНА – ВТО – это Всесоюзное театральное общество.
М.ЭСКИНА – …общество. И уже мы давно были Союзом театральных деятелей, лучше всего это должен был знать Ульянов, но он уже был довольно, так сказать, старым, пришел в Дом Актера и искал какое-то совещание. Я говорю: «Михаил Александрович, но оно правда не здесь». Ну, добивался, добивался, говорит: «Мне же сказали, в ВТО!» Я говорю: «Михаил Александрович, это Дом Актера». Это было для меня просто интересным примером и важным. Значит, все-таки мы от ВТО взяли чего-то хорошее. А ВТО действительно была организацией, в общем, замечательной.
К.ЛАРИНА – Ну, когда ее, эту организацию, создавала еще Савина, артистка…
М.ЭСКИНА – Ну, Савина – это…
К.ЛАРИНА – …это было вообще для вспомоществования артистам.
М.ЭСКИНА – Только для вспомоществования, тогда да.
К.ЛАРИНА – Потом уже все это превратилось в творческий союз.
М.ЭСКИНА – Да. Наверное, исчез, вот когда рассуждают – творческий союз, профсоюз – я, к сожалению, по многим вопросам не имею, несмотря на то, что у меня такой опыт и столько лет, я не знаю, как правильно. И тут я не знаю, как правильно. Я думаю, что все-таки… все-таки, вот, момент вспомоществования, он важен. Может быть, даже сейчас важнее, чем раньше – может быть. Потому что было время, когда как-то… все жили одинаково, и это давало… Все жили достаточно бедно, но одинаково. Сейчас вот эта разница в уровне жизни – я думаю, что для людей, которые прожили на сцене, в блеске, в костюмах они выходили – для них это изменение тяжело очень. Поэтому сейчас это, наверное, важно. Но как надо сделать, как надо сделать Союзу Кинематографистов – это я не знаю. Вот тут я ничего не могу сказать.
К.ЛАРИНА – Ну, я бы еще хотела вернуться к тем самым годам начала – каким образом возникла кандидатура Вашего отца? Это ж тоже – на такую должность поставить…
М.ЭСКИНА – Когда Вы захотите узнать подробно, надо все спрашивать у Поюровского. Я, к сожалению…
К.ЛАРИНА – Летописец.
М.ЭСКИНА – Да. …к сожалению, я настолько была занята своей жизнью на телевидении, что я ничего у папы не спрашивала.
К.ЛАРИНА – Но самые тяжелые времена какие он переживал? Вы же это тоже чувствовали.
М.ЭСКИНА – Вообще, ведь кончил… не кончил, он учился на четвертом курсе медицинского института. Но начались у них, как-то поздно начинались вот эти вскрытия, всякие… все – он этого переносить не мог. Но он был очень красивым – действительно. Не просто красивым, он был очень стройным… т.е. он выделялся – вот он шел по улице, он… И поэтому тогда были модные студенческие благотворительные вечера, и на них, там, самых крупных людей звали, чтобы они заработали на студентов. И папу посылали вот к этим людям, понимая – особенно женщин – что им не откажут. Очевидно, к этому времени он уже в этом смысле был достаточно известен. И его пригласили достроить – потому что достраивалось здание на Страстном – и потом возглавить Дом Актера. Там есть какая-то история, не прямо Яблочкина его узнала… Я, к сожалению, не скажу. Но в принципе, это решение было все-таки Яблочкиной. И тех, кто руководил ВТО. И вот в 36-м году папа пришел, в 37-м году, в феврале, открылся Дом Актера. И собственно, почти 50 лет, почти до смерти, папа был директором. И надо сказать, что, конечно, удивительно это чем, что… Вы можете представить, значит, папы уже нет сколько лет, и он рождения 1-го года. Значит, ему было сейчас, вот, 108 лет. Я до сих пор каждый день слышу от кого-нибудь про папу. Это… вообще, это удивительно, тем более, что тогда не было никакой популяризации – ни телевидения, ни радио, ничего. Плюс, папа был человеком совсем не как я – он был всегда в стороне, он был всегда за всеми. И вот как сохранить о себе такой… и я могу сказать: это не благодаря его образованности – этого не было, это не благодаря его пониманию в театре – это только благодаря, первое, любви к актерам – откуда она берется, как она воспитывается? – и второе, конечно, бескорыстие. Конечно. Потому что, ну, тогда это не было так удивительно, тогда все были такие. Но наверное, даже на том фоне папа, которому ничего не было нужно, кроме того, что актеров любить, наверное, производил… ну, много какой-то в нем было мудрости такой, от земли – как относиться к женщинам… Всем женщинам казалось, что он только к ней так расположен. И сейчас так кажется. Они вспоминают и говорят: «Ну папа ведь…» А я-то знаю, что таких… вот, конечно, он был человек совершенно незаурядный. Совершенно.
К.ЛАРИНА – А вот если бы такой же вопрос задать Александру Моисеевичу Эскину по поводу отношения с властями. Все-таки тогда-то времена были совсем не вегетарианские. Да, тут шаг вправо, шаг влево – и все, и стенка. Вот как можно было сохранить и дом, и себя, и чувство абсолютной независимости – уж не знаю, как было на самом деле – и такое уважение, которое, как Вы говорите, до сих пор все помнят, и вспоминают про Александра Моисеевича – значит, что-то было, что-то в…
М.ЭСКИНА – Наверное, я не все могу… но что-то я могу понять. Конечно, в нем была…
К.ЛАРИНА – Какая-то стойкость в нем была внутренняя.
М.ЭСКИНА – Во-первых, в нем была совершенно потрясающая наивность. Абсолютно. Это было даже удивительно. Во-вторых, я думаю, он был внутренне свободен – вот то, что я говорила. Он очень уважительно относился… его же любили все – в райкоме партии, в… Все любили, все! Александр Моисеевич был любимец. Он умел относиться к ним как к обычным людям и любить их также, как всех. При этом, делая, в общем, свое дело, как вспоминает Шура Ширвиндт, он же не проверял капустники. Не то, что он дрожал, «что вы там написали?», он шел на это с закрытыми глазами, со свойственным ему легкомыслием.
К.ЛАРИНА – А потом его вызывали куда-нибудь.
М.ЭСКИНА – А потом… Но дело все в том, что папа был еще… его мудрость проявлялась в том, что он вовремя понял, что ему нужен человек над ним, ему нужна, как теперь бы сказали, «крыша». «Крыши»-то у него были роскошные – Иван Николаевич Берсеньев, Николай Николаевич Озеров, отец двух Озеровых, и потом долгое-долгое время Михаил Иванович Жаров. И вот надо сказать, что Михаил Иванович Жаров, который давал папе абсолютную свободу работы, он не влезал в работу абсолютно, но ведь он прикрывал его в очень многих местах, когда папа этого сделать, может быть, и не мог. И вот как умел папа приноровиться к Жарову, скажем – вот это мудрость, вот этого мне не досталось, такой мудрости. Я считаю, что я, я все сама. Но папа никогда так не считал, он понимал. Хотя надо сказать, что в отношениях с Марьей Владимировной я…
К.ЛАРИНА – Мария Владимировна Миронова.
М.ЭСКИНА – Мироновой, которая пришла мне в голову, когда я поняла, что я не выдержу сама. И Мария Владимировна Миронова, которая стала действительно добрым ангелом – вот она спасла… вот она была «крышей».
К.ЛАРИНА – Добрым ангелом… Вспоминая характер Марьи Владимировны Мироновой, трудно ее ассоциировать с добрым ангелом.
М.ЭСКИНА – Это правда, но Вы знаете, она…
К.ЛАРИНА – Это был танк! (смеется)
М.ЭСКИНА – Танк. Но вместе с тем, она последнее время любила делать добро. И когда мы посылали письма – мы тогда еще денег не могли дать ветеранам, мы посылали письма-поздравления – и мы подписывали с ней вместе, когда кто-то звонил или писал нам ответные письма, она была счастлива, и ей это нравилось. Вообще, она прикоснулась к общественной работе так же поздно, как она вернулась, скажем, в театр. Но ей это нравилось. Вот это была мудрость папина, я поняла, что я должна воспользоваться его. Поэтому папа, очевидно… ну вот, опять же, я вернусь к слову «любовь». Это в старости я сейчас все время его произношу, но это так. Вот он любил всех людей. Я не помню, кого бы он не любил или ненавидел – такого не было. Наверное, было много людей, которые это заслужили. Он всех абсолютно любил. Вот он был… Может быть, это потому, что у него… Это ведь не… качество, которое не воспитывается, это в нас так заложили. Папа очень легкий человек. Легкий, для себя легкий. А если я легкий, то я и других не нагружаю. Вот он был очень легким. Если он даже орал на нас, он мог сказать, например – но это три раза, вообще, в жизни – «идиотка». Это было уже, значит, мы творили с сестрой нечто невероятное. Но это проходило через секунду. Через секунду. Вообще, самоотверженность папина, и вообще его качества, которые я теперь понимаю, они все-таки были особые. Думаю, что, может быть, в какой-то мере, мы что-то унаследовали, но это все равно никак… а уж я хотела, чтобы внуки… Папа был богом для нас, вот в семье он был богом. Хотя он семьей мало занимался. А для нас с сестрой он был мамой, папой… Мама умерла, когда мне было восемь лет, а сестра только родилась. Мы ничего… ну, я понимаю, что были без мамы, но мы не чувствовали: нам делал все папа, который жил очень бедно.
К.ЛАРИНА – А кто Вас воспитывал?
М.ЭСКИНА – Воспитывал меня никто, воспитывала, значит, бабушка, но она тоже была не самой крупной воспитательницей – мама папы. И была у нас в семье такая, друг мамы и папы баба Ирина. Ирина Адольфовна, немка. Которая жила с нами просто в квартире. И вот практическое воспитание было на ней. Она была тоже совершенно… Вообще, это люди были необыкновенные, которые нас окружали, совершенно необыкновенные. И вот она отдала нам всю жизнь. Меня она просто обожала, детям она была уже бабушкой. Она воспитывала по-разному, у нее был типично немецкий характер: гулять надо было на кладбище с детьми, пойти куда-то на похороны – это все само собой. Но с другой стороны, было невероятное тоже добро и радость. Все, что я вспоминаю, радостно – и свои дни рождения, и т.д. – все связано с бабой Ириной, которая делала массу добра. Поэтому…
К.ЛАРИНА – Отец не женился?
М.ЭСКИНА – Отец женился тогда, когда я сказала, что я выхожу замуж.
К.ЛАРИНА – Т.е. до этого…
М.ЭСКИНА – До этого он не женился, несмотря на то, что пользовался большим успехом у женщин – женщины были, и все они как-то помогали нашей семье, и…
К.ЛАРИНА – А что, вы не разрешали ему жениться, две девочки?
М.ЭСКИНА – Нет, абсолютно, этого не было. Но папа был очень связан со своей мамой. Она была даже больше останавливающим, чем мы. Но кроме того, в общем, две девочки, и очень скромная жизнь. Поэтому женщины делали для нас все. И папа женился, прожил очень много с Ириной Николаевной. Ирина Николаевна действительно была настоящим другом, и она есть – мы сейчас с ней очень близки, и на «ты», и все такое. Она работала в ВТО, потом она работала на телевидении. Она из очень хорошей семьи, из сахаровской семьи, и… ну, настоящая русская интеллигенция. Поэтому я думаю, что это влияние на папу в таком возрасте – ему было уже много лет, когда он женился. Значит, это какой-то 57-й год, значит, ему уже 56, там, скажем, лет. Но после этого они прожили, вот, до папиной смерти Ира была рядом с ним. А до этого он не женился, занимался нами. Мы были для него главным, я и сестра. Причем занимался так, как мало какая мать даже, может быть, может.
К.ЛАРИНА – А Вы родословную свою знаете хорошо? Вот самое… кого, кого знаете?
М.ЭСКИНА – Ужас, ничего нет. Ничего не знаю. Я помню – ну, бабушку по папиной линии, потому что мы вместе жили. Я помню очень отдаленно бабушку и дедушку с маминой стороны, очень отдаленно – вот какие-то совершенно такие, туманные воспоминания. Ее сестер, тоже не очень хорошо, я ничего… Вообще, как Вам сказать, вот это удивительно, почему я так жила? Я ничего… Вот сестру мою это все интересовало всегда. А я жила всегда вовне, и ничего этого… это стыдно очень сказать, но ничего этого во мне… я ничего этого не помню. Я столького не спрашивала. Сейчас, когда мне звонят и… вот спросили, о Плятте рассказать. Мне неловко… ну, его я знала, скажем, не вблизи, не очень хорошо. Но от папы я слышала только то, что он говорил – я ничего не спрашивала. Почему так было? Очевидно, телевидение. Оно так занимало мою жизнь, что я как-то жила вот только этим. Поэтому я свою родословную знаю плохо. Но у меня есть такой троюродный брат, который вот это восполняет, и я все думаю, когда же сесть, чтобы он рассказал вот это все, потому что действительно, очень интересная и у мамы семья, и у нее очень много…
К.ЛАРИНА – Мама была балериной?
М.ЭСКИНА – Мама была балериной, причем стала она балериной очень поздно, как-то уже, я не знаю, тогда, когда уже не становились балеринами. В театре она работала, по-моему, недолго, а потом она работала на эстраде, а потом она преподавала бальные танцы. Тогда это было очень модно. И вот тогда она была преподавательницей бальных танцев, а поскольку она была, как говорят, необыкновенно общительна, обоятельна, хороша, то очевидно, вот, как бы сказать, это давало… эти кружки создавались, и все… Ну, маму я тоже помню, знаете, как мираж. Вот помню ее в беличьей шубке, помню, там, какие-то ее отдельные… Ну, мне было все-таки 7-8 лет, это еще рано, чтобы помнить. Вот сейчас смотрю на фотографии, понимаю, как она была хороша, все. Но я действительно ничего не выясняла. И уже выяснить не у кого, поэтому я хочу сказать всем: выясняйте все вовремя.
К.ЛАРИНА – При жизни.
М.ЭСКИНА – Особенно, Вы знаете, вот даже иногда вот сейчас хотят, там… верят, да, в вашу судьбу, когда вы родились, вы скажите… Я даже не помню ни час, когда я родилась… а хотя бы первая половина дня или вторая? Это же все надо знать, вот это все надо знать. А уж родителей, про родителей – конечно, надо знать.
К.ЛАРИНА – А Вы чувствовали отсутствие матери? Вот в детстве особенно, чувствовали отсутствие матери, когда уже ее не стало?
М.ЭСКИНА – Да думаю, что…
К.ЛАРИНА – Нет?
М.ЭСКИНА – Нет. Думаю, что нет. Во-первых, потому что я слишком рано осталась одна, во-вторых, потому что много вокруг меня – папа… Как-то я не могу сказать, что я чувствовала себя очень ущемленной, что, вот, «ой, у всех мамы, у меня…». Я этого не могу сказать, я этого не помню. Может быть… И я эту заслугу приписываю папе.
К.ЛАРИНА – А Вы хорошая мама?
М.ЭСКИНА – Я хорошая мама. Но я лучше бабушка. А дело все в том, что когда я была мамой, я опять же, была на телевидении. Поэтому дети были всегда все-таки вторыми, хотя я очень их любила и хотела, но они все-таки были… Но тогда как-то нам удавалось очень удачно с мужем их воспитывать, не занимаясь ими без конца, а просто тем, что мы их очень любили. Мы всегда вместе ездили в отпуск, нам было интересно видеть, как они… вот это все было. Бабушка я, конечно, невероятно любящая. Наверное, все такие, но это не понять, пока ты сам не станешь – вот все сердце твое заполнено их радостями и особенно их недостатками. Это… это очень, ну, как бы сказать… У меня трое внуков, и поэтому, если говорить о том, что меня больше всего в жизни волнует, кроме Дома Актера – это, конечно, внуки. Это внуки. Хотя я переживаю, там, сопереживаю детям, дочке – ей достаточно сложно, все – но это такое сопереживание… такое хорошее, теплое сопереживание. А дети сидят, как, вот, заноза – внуки – заноза в сердце. Это особое совершенно чувство.
К.ЛАРИНА – Наверняка, Саша – дочка – наверняка говорила Вам: «Мама, бросай ты к чертовой матери, займись лучше детьми, помоги мне! Брось ты этот Дом Актера!».
М.ЭСКИНА – Вы знаете, что… Она очень умная, она меня…
К.ЛАРИНА – Особенно когда всякие нервные потрясения случаются.
М.ЭСКИНА – Она меня хорошо знает, она понимает, что это нереально, поэтому…
К.ЛАРИНА – Бесполезно, да?
М.ЭСКИНА – Это абсолютно бесполезно, я не смогла бы с детьми, она это знает абсолютно. И кроме того, она знает, что я бы не существовала без работы. Поэтому надо сказать, что они стараются мне облегчить жизнь как могут, и никогда не упрекают меня в том, что я… ну, сейчас вот упрекают, потому что я нездорова очень и все равно работают – тогда они говорят, что надо поберечь себя, и что там… Но в принципе, они разделяют мое безумство абсолютно.
К.ЛАРИНА – А Вы начальник хороший?
М.ЭСКИНА – Была хороший.
К.ЛАРИНА – Что значит, была?
М.ЭСКИНА – Я думаю, что с возрастом стала похуже. Я думаю, что стала похуже.
К.ЛАРИНА – Почему?
М.ЭСКИНА – Потому что у меня нет… у меня хватает сил на работу, на придумки. Но вот сил на то, чтобы каждого человека, вот, как бы сказать… ну, воспитать – это нехорошее слово, уже не хватает. Я винюсь перед всеми, что у меня не хватает на это терпения, но я начальник все-таки добрый, у меня нет, нет никогда злобы ни против кого, у меня нет желания подковырнуть. Нет, я в общем-то, их люблю, и если они это не всегда чувствуют, то пусть они меня простят – на самом деле я их люблю.
К.ЛАРИНА – Маргарита Александровна, ну Вы видите, у нас уже тут смена декорации, реквизита. Значит, вот этот букет роз от имени всех сотрудников радиостанции «Эхо Москвы», я думаю, что наши слушатели к нам присоединятся. Ну, не поздравляют раньше, а просто за то, что Вы к нам пришли сегодня.
М.ЭСКИНА – Спасибо… Да.
К.ЛАРИНА – И мы с Вами увиделись сегодня…
М.ЭСКИНА – Да. Да.
К.ЛАРИНА – Просто потому, что мы Вас очень любим.
М.ЭСКИНА – Спасибо!
К.ЛАРИНА – Все, что Вы рассказывали сегодня, все правда – Вы прекрасная начальница, и вообще, великолепный человек. И вот как мы с Вами сегодня поговорили – начали с великих свершений, а закончили семьей…
М.ЭСКИНА – Да, а закончили совсем домашними делами.
К.ЛАРИНА – Но я так понимаю, что это не менее важное, а может быть, даже и более важное для Вас, чем вся Ваша общественная деятельность.
М.ЭСКИНА – Да.
К.ЛАРИНА – Потому что если бы не было бы вот этих вот, этой суеты, которая, вроде как, много времени отнимает – Вы говорите, «заноза»…
М.ЭСКИНА – Да. Да.
К.ЛАРИНА – …которая, все время ты об этом думаешь.
М.ЭСКИНА – Да. Да.
К.ЛАРИНА – …может быть, и Вы бы не состоялись.
М.ЭСКИНА – Конечно. И кроме того, все люди должны понимать, что особенно в старости семья – это очень важно. Нельзя откладывать ее на потом, надо ее создавать.
К.ЛАРИНА – Как зовут-то внуков?
М.ЭСКИНА – Внуки у меня: старшая внучка Даша, очень удачная, очень работящая, как говорится, «абсолютно как ты». Она работает сейчас в Стокгольме, в фильме «Орифлэйм». Ну, замечательная девочка. Потом, внук Саша, который кончил РГГУ и работает сейчас на телевидении в спортивной редакции. Ну как сказать, такой супермен – высокого роста…
К.ЛАРИНА – Красавец.
М.ЭСКИНА – …нагловатый мужик – все замечательно. И младший, самая моя заноза – добрый чудный красивый Георгий, у которого сейчас сложный период. И я одно себе только желаю – вот чтобы этот период прошел, чтобы он вошел в норму, потому что я уверена, что не только очень хороший – это все уверены, а что он очень талантливый. Он должен в это поверить.
К.ЛАРИНА – Ну, я думаю, что все услышали, что кому предназначалось. Спасибо большое за то, что пришли, выздоравливайте, не болейте…
М.ЭСКИНА – Спасибо!
К.ЛАРИНА – И до встречи в новом году, надеюсь, что мы больше не будем сталкиваться с этими ужасными проблемами – я имею в виду прежде всего эту вот кутерьму вокруг Дома Актера. Оставьте вы уже в покое его! Да?
М.ЭСКИНА – Немножко дайте… Я все время говорю: давайте подождем спокойно, дайте бабушке пожить спокойно…
К.ЛАРИНА – Дайте нам дожить.
М.ЭСКИНА – (смеется) Да, дайте нам спокойно дожить.
К.ЛАРИНА – Спасибо!
М.ЭСКИНА – Спасибо!