Валерий Тодоровский - Дифирамб - 2008-11-30
К.ЛАРИНА – Ну а теперь начинаем программу «Дифирамб», и я с большой радостью представляю вам моего сегодняшнего гостя – это кинорежиссер и продюсер, сценарист Валерий Тодоровский, добрый день, Валера, здравствуйте!
В.ТОДОРОВСКИЙ – Добрый день! Рад здесь быть.
К.ЛАРИНА – Да, мы давно не виделись, хотя у нас какая-то такая, как мне кажется, такая общая длинная жизнь, потому что я вот сейчас смотрю на Валеру и вспоминаю, что когда-то мы начали общаться, он был молодым начинающим режиссером, а я была молодой начинающей ведущей. (смеется) Как сейчас шли годы, да?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, я не думаю, что мы стали за это время старыми, старыми…
К.ЛАРИНА – Ну, мы такие уже…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Нет. Ну нет.
К.ЛАРИНА – Нет? Нет? Еще можно? Можно еще?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Еще жизнь впереди.
К.ЛАРИНА – Можно понадеяться еще, что еще молодые люди.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да.
К.ЛАРИНА – Итак, Валерий Тодоровский, который сегодня, конечно же, расскажет вам, я надеюсь, о своей новой работе – работу мы сможем оценить в конце декабря, фильм «Стиляги» выходит на экраны 25 декабря, как сказал Валера до начала эфира. Мы поговорим об этом, я надеюсь, что у нас тем для разговора будет достаточно. Значит, нашим слушателям напомню, что поскольку мы в прямом эфире, у нас все работае для вас – смс и телефон прямого эфира. Ну, во-первых, поздравляю, что до кризиса успели снять фильм – это уже, считайте, 50-70 процентов удачи.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ксения, спасибо…
К.ЛАРИНА – Не заморозилось ничего, не остановилось – проскочили.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Спасибо большое, это действительно очень большая проблема сейчас для кино, потому что многие остановились, те, кто не успел…
К.ЛАРИНА – Да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – А многие не запустились. Вот, но я хочу, если эту тему трогать сейчас, хочу сказать, что, скажем, в 1998 году – я вспоминаю тот кризис – было ощущение катастрофы, были пустые коридоры «Мосфильма», студии Горького, была большая депрессия. Но как выяснилось в итоге, все не просто возродилось, но как мне кажется, появились какие-то свежие люди, новые имена, новые идеи, какое-то более адекватное отношение к тому, что происходит. Это я к тому, что это, конечно, не подарок для кино, но где-то стратегически это и надежды, какие-то новые надежды.
К.ЛАРИНА – Потому что сквозь асфальт прорастать всегда интереснее.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Нет, потому что голь на выдумки хитра.
К.ЛАРИНА – Ну это правда, это правда.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Это так и есть. Потому что, ну, чего там скрывать, что последние годы в кино – я имею в виду широко кино, и телевидение, ну, там, где кинематографисты задействованы – был некий, на мой взгляд, маразм. Маразм, который выражался в том, что мы были единственной, по-моему, в мире кинодержавой, в которой спрос превышал предложение. Т.е. такое количество всего делалось, что я могу Вам сказать, что, вот, если вспомнить Вашу первую первую профессию – в России не хватало артистов. В то время как, вообще, артист – это такая профессия, как мы знаем, когда на одну роль должно быть 200 человек претендетов. А ситуация была такова, что, в общем, любой человек, который хоть что-то мог и имел хоть какое-то лицо, мгновенно получал сто предложений, что во-первых, ну, понижало качество очень сильно всего, во-вторых, размывало саму профессию – она становилась каким-то непонятным делом, этому можно было даже и не учиться. Ну, и все наши слушатели знают, что… потому что они все пишут письма, звонят и говорят, что почему такое все плохое, почему такой низкий уровень? Ну вот, потому.
К.ЛАРИНА – Это в какой период было, еще раз?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, это все происходило в последние годы, до кризиса в последние годы. Я, например, если говорить конкретно про артистов, я думаю, что скажу жестоко. Вот нормальная история – это когда молодой артист работает официантом в свободное… или таксистом, или где-то подрабатывает – а в свободное время совершенствуется и ходит на кастинги. И ждет…
К.ЛАРИНА – Что-то мне напоминает еще…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ждет шанса. Ждет шанса.
К.ЛАРИНА – Как говорил Евстигнеев в фильме «Берегись автомобиля», «Представляете, как бы играла Ермолова, если бы она целый день стояла у станка!» А потом бы приходила в театр. (смеется)
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да нет, это, на самом деле, мировая практика. Мировая практика. А если люди на первом курсе ГИТИСа уже не могут ни учиться, ничего делать, потому что они снимаются в трех местах по 200 серий. Вот. Ну, скажем так, у меня было очень сильное раздражение на многое, что происходило. И я думаю, что любой режиссер и тем более продюсер Вам расскажет, что это все очень неадекватные гонорары, вообще, неадекватное отношение… Сейчас все это закончилось. Еще не все это поняли. Это очень тяжелый будет удар, люди должны будут изменить вплоть до образа жизни своего, не просто образа профессии или образа работы, а образа жизни. Но, может быть, это шанс чего-то придумать, додумать, кем-то стать, что-то пережить, чего-то накопить.
К.ЛАРИНА – На какой-то уровень все-таки на другой выйти.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Конечно.
К.ЛАРИНА – Я согласна, конечно, что есть некая девальвация профессии – это абсолютно точно. Особенно то, что касается серийных, так называемых серийных артистов. И сейчас все себя называют «артисты».
В.ТОДОРОВСКИЙ – Вы знаете, очень смешно.
К.ЛАРИНА – И режиссерами, кстати, тоже.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да, очень смешная штука – я где-то прочитал недавно, то ли на «Ленте.ру», ну, где-то в новостях – артисты в России, что-то там, начинают отдыхать в связи с резким уменьшением количества сериалов. Меня поразило в этой информации только одно: там даже кино не упоминается. И театр не упоминается. Просто сериалы – это и есть, собственно…
К.ЛАРИНА – Жизнь артиста.
В.ТОДОРОВСКИЙ – …жизнь артиста.
К.ЛАРИНА – Жизнь артиста. (смеется)
В.ТОДОРОВСКИЙ – Больше ничего нет, да.
К.ЛАРИНА – Ну, давайте теперь уже перейдем к фильму. Хотя кризис и «Стиляги» - это две вещи несовместные, поскольку известно, что самое лучшее, роскошное, богатое, позитивное, светлое, музыкальное кино выходило в Америке в годы великой депрессии, да? Я думаю, что Вы здесь попали. Народ точно пойдет смотреть.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, когда я занимался этим фильмом – я занимался им много лет… я имею в виду, когда-то я его придумал, еще лет десять назад…
К.ЛАРИНА – Как-то по-другому было название.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Это называлось «Буги на костях».
К.ЛАРИНА – «Буги на костях».
В.ТОДОРОВСКИЙ – И это было очень хорошее название, но как выяснилось, никто не мог понять, что это значит. Потому что никто не знал, что музыку записывали на рентгеновских снимках. Поэтому мне пришлось название изменить, как бы, сделать его более простым. Я никогда не думал о том, что это будет выходить в кризис, и вообще, честно говоря не думал, что будет кризис.
К.ЛАРИНА – (смеется)
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да. Это просто был фильм, который я мечтал снять много лет, снимал его последние три года, занимался им. И вот сейчас это кино заканчивается. Это достаточно для меня необычная история.
К.ЛАРИНА – Ну, как и каждое кино, Вас как-то по жанрам бросает в разные стороны.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Бросает, действительно. Но я был маленьким, когда ребенком, жил в Одессе, на Одесской киностудии устраивали детские утренники. И привозили из Госфильмофонда, для детей показывали старые американские мюзиклы. И видимо, что-то запало в меня, потому что я потом, во ВГИКе все время придумывал, вот что бы такое придумать, чтобы можно было рассказать сильную историю с сильными чувствами, с хорошим сюжетом, чтобы можно было там и попеть и потанцевать. Кроме того, меня замучали всю мою жизнь разговоры про то, что вот, «у тебя такой музыкальный папа», что папа играет на гитаре, папа…
К.ЛАРИНА – Музыку пишет.
В.ТОДОРОВСКИЙ – И музыку пишет к фильмам, «а ты ничего, ничего, ничего, ничего». А я, единственно, я действительно могу только свистеть. Вот. И меня тянуло в эту историю, пока я не придумал ту историю, которую потом Юра Коротков, сценарист, написал. И сейчас, в общем, почти готов фильм. То, что сравнивают, то, что происходит у нас сейчас, с великой депрессией американской, и очень многие киношники находят в этом какие-то плюсы и говорят: «О, сейчас расцветет русский Голливуд». Я думаю, что есть большая натяжка, потому что тогда не было телевидения, интернета, не было DVD, и кино действительно было единственным доступным развлечением для людей. Если помните замечательный фильм Вуди Аллена, «Пурпурная роза Каира»…
К.ЛАРИНА – Да, да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Вот как раз про это, как девушка ходит, относит десять центов и сидит в зале, и смотрит один и тот же фильм. Но я надеюсь, что просто люди уже привыкли ходить в кино, и кино все равно остается, в общем, доступным неким видом отдыха и развлечения. Поэтому они ходить не перестанут хотя бы. Вот. Про фильм, я не знаю, что так, абстрактно рассказывать, я могу сказать…
К.ЛАРИНА – Ну, время именно то? 50-е, 60-е?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Это 50-е годы, это середина 50-х годов. Для меня стиляги - это не… чтобы Вы поняли – это люди, которые во времена тотального запрета и регламентации всего захотели быть другими. Они не диссиденты, не борцы с режимом, не повстанцы. Но желание иногда… у нас такая страна, знаете, иногда желание носить цветные носки приравнивается, в общем, к серьезному гражданскому поступку. Они захотели… чего они хотели?
К.ЛАРИНА – «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст».
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да, это все у нас там присутствует. Но я бы хотел сказать, что это, в общем, про свободу, про любовь, про… там был еще очень серьезный мотив, у стиляг, кроме того, чтобы просто выделяться, они хотели еще, конечно же, любви и секса. Что было почти невозможно по тем временам. Поэтому…
К.ЛАРИНА – Ну ухитрялись как-то.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Не, не, не. Им было легче, потому что у них были «чувихи» настоящие. А потому что эти «чувихи» тоже были не такие, как все – более свободные, более независимые. Вот, и наконец, третье надо сказать про них, что они захотели другой музыки. А музыка – это было не просто, вот, что мы слушаем и под что мы танцуем, а это был некий прорыв, некий другой мир. В некую свободу из некоего зажима.
К.ЛАРИНА – Но они же музыку-то доставали как раз на тех самых ребрах, на костях, музыку, которую слушали в Европе и в Америке. А насколько я знаю, в Вашем фильме звучит музыка наша родная.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну безусловно, было бы, честно говоря, делать большой дорогостоящий русский фильм с какой-то старой иностранной музыкой. Потому что, ну, они доставали частично трофейную, послевоенную.
К.ЛАРИНА – Да. «Серенада солнечной долины» звучала, в основном.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да. Джаз, буги-вуги, потом появился рок-н-ролл…
К.ЛАРИНА – Да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Вот, но это все, ну, скажем… я хочу сказать самое главное про фильм: я не пытался реконструировать эпоху и делать некое документальное исследование…
К.ЛАРИНА – Ну хорошо, но стилизация какая-то есть все равно?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, это фильм про 50-е годы, сделанный в некой свободной… Я могу сказать, что, например, там поется и рэп, и рэп в том числе.
К.ЛАРИНА – Современный, да?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да, конечно, конечно. С музыкой решили – очень мучительно решался этот вопрос, пока я со своим товарищем Женей Моргулисом, с которым мы сидели в этом деле с головой, мы обнаружили, что русский рок 80-х, конца 80-х – начала 90-х – это очень близкая им история. Что это, во-первых, их дети написали, просто поколенчески. Во-вторых, это те же люди, которые залезли в какой-то момент в подвалы и в кочегарки и начали что-то сочинять свое. Если стиляги просто добывали музыку, то эти музыку сочиняли. И мы их объединили. Мы их объединили. Это наша музыка, абсолютно родная, она абсолютно ложится на их ситуацию, т.е. противостояние некоему обществу, борьбы за право быть другим, любить, и т.д., и т.д. И в третий момент появился Константин Меладзе, который был недостающим вот в этом пазле человеком, который мог эту музыку…
К.ЛАРИНА – Организовать.
В.ТОДОРОВСКИЙ – …организовать для фильма. Вот, но последнее я хочу добавить: это, конечно, не мюзикл в чистом виде, потому что когда это называют, то все пугаются, думают: «А, будут два часа люди петь…»
К.ЛАРИНА – Говорят, там, я слышала, Гармаш поет?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Там…
К.ЛАРИНА – Все поют?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Там Гармаш поет, а Янковский танцует. Причем сам, да, естественно. Нет, это нормальное кино, в котором некоторые моменты делаются через музыку, через песню, через пляски, потому что мне просто показалось, что это будет интереснее. И это будет более драйвово, и в этом будет больше сумасшествия. Вот и все.
К.ЛАРИНА – Что приходит на ум, какие ассоциации? Если говорить вообще об этом времени и об этой теме стиляжной, то, безусловно, классика жанра – это «Взрослая дочь молодого человека», да, и Виктор Славкин. Здесь не было никакого общения? Вообще, фокус-группа была какая-то, настоящие стиляги были, консультировали?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Не, ну конечно. Не, ну конечно, я разговаривал с очень многими людьми, и в частности, с Алексеем Козловым, который, как я понимаю…
К.ЛАРИНА – «Козел на саксе». Да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – «Козел на саксе» и который порассказал очень многое… Ну, и плюс, есть еще его книжка. Вот, но набравшись огромного количества информации, все-таки я пошел дальше по пути, еще раз, не документальной. Просто боюсь, что появятся люди… Знаете, что интересное происходит, вот стиляги с возрастом становятся как немножко полковники в отставке.
К.ЛАРИНА – Да, да, да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Т.е. «пиджак был не такой!», лацкан…
К.ЛАРИНА – Да. Оно будет, будет, будет обязательно. Это не страшно.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да. Так вот, это все-таки некая фантазия, это тот жанр, в котором можно себе позволить, ну, не быть досконально документально точным. Хотя в костюмах, общей атмосфере, автомобилях, прическах, всех этих делах мы максимально следовали этому времени, помня при этом, что, ну, это должно быть ярко, необычно… Знаете, что еще забавно? Мы когда первый раз попробовали артистов одеть в настоящие стиляжьи костюмы, они смотрелись очень скромно, потому сейчас это уже очень скромно.
К.ЛАРИНА – А как всякие коки, вот это все?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да, да, поэтому мы немножко все утрировали. Мы утрировали эти коки, мы утрировали ширину юбок, мы утрировали узость брючек, которые разрезали ножницами, мы утрировали зеленый галстук – он стал таким, ядовито, таким зеленым…
К.ЛАРИНА – Похож на карикатуру из «Крокодила» уже. (смеется)
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да. На самом деле, самое смешное, что карикатуры из «Крокодила» - это было то, что нам нужно, потому что был некий перебор такой, но если сделать это не перебором, то это будет смотреться: «А что такого, собственно? А в чем здесь есть эпатаж-то, где эпатаж?» Вот. Но я надеюсь, что вы скоро сможете все это увидеть. Вот, я могу сказать, я делал первый в своей жизни фильм, который можно было бы сказать… мне же все время говорили: «У тебя в конце каждый раз герой умирает». Вот, нет, здесь никто не умирает.
К.ЛАРИНА – Т.е. хэппи-энд тут?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да.
К.ЛАРИНА – Ну понятно, по заявкам трудящихся, да?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Нет, не совсем. Вы увидите, не совсем по заявкам.
К.ЛАРИНА – А скажите, а все-таки некая ностальгия есть, вот, по тому времени? Как Вы сами это почувствовали? Получается, такая… такая вот милота. Есть? Умиление.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Я не думаю, что там есть… Понимаете, я в это время сам не жил, у меня не может быть никакого умиления про это время. Другой вопрос, что…
К.ЛАРИНА – Ну жили родители в это время, в это время как раз все и происходило, самое главное в их жизни.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ксения…
К.ЛАРИНА – Может, впервые про Вас задумались, вообще, в это время.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, Ксения, я… это не ностальгический фильм, это современный фильм. Он про 50-е, но он современный. А 50-е – это просто очень хорошая некая, ну, конструкция, в которой можно было рассказывать историю битвы. Понимаете, вот когда есть серые и есть цветные – это очень красиво, это очень ярко, это очень кинематографично. Ностальгии и умиления особенного у меня про это время нет, потому что я, например, сам застал – ну, это 70-е, когда мне… приходил в школу, мне говорили: «Тодоровский, пока не пострижешься, в школу не пустим тебя». Да, и в этом смысле это мое, родное. И кроме того, я еще хотел, чтобы в этом фильме, в общем, желание быть не таким, как все, чтобы оно было очевидно и для современных, сегодняшних людей, потому что меня, например, поражает больше всего, что сегодня, когда люди разные, все почему-то очень хотят стать одинаковыми и выстроиться в строй. В этом смысле это актуальный фильм.
К.ЛАРИНА – Ну, для молодежи.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да для всех.
К.ЛАРИНА – Просто, ну, понятно же, кто в кино сейчас ходит. За это время все равно не пригнали же поколение другое в кинотеатры, несмотря на попытки, там, сделать какие-то фильмы, типа «Иронии судьбы-2», все равно, основная аудитория – это тинейджеры.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ксения, основная аудитория – это тинейджеры, но я сам хожу в кино, например.
К.ЛАРИНА – Ну, это понятно.
В.ТОДОРОВСКИЙ – И я вижу все больше, больше… вот я своими глазами вижу некое среднее поколение… Там, 40, 45, которые приходят, и так, судя по всему, регулярно и много. Что-то меняется. В этом, кстати, залог нашего дальнейшего развития.
К.ЛАРИНА – Танцуют рок-н-ролл-то там?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Буги-вуги.
К.ЛАРИНА – Буги-вуги?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да.
К.ЛАРИНА – Я просто стала вспоминать, что я еще помню про вот это воплощение в кино. Был такой фильм у Шахназарова «Город Зеро». Наверное, Вы знаете.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Конечно.
К.ЛАРИНА – Там, вот, был целый сюжет как раз вот на это время. Когда она там уксус выпила, бывшая танцовщица рок-н-ролла, перестала разговаривать, а тот рок-н-ролльщик, которого тогда отчислили из института – страшная история – он застрелился. Помнишь, да?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Это, да… уже сейчас я нехорошо…
К.ЛАРИНА – Потом в итоге там… Меньшов играл прокурора, который мрачно стоял, смотрел, как все там танцуют этот рок-н-ролл, потом тоже взял пистолет и застрелился на глазах у всех. Что Вы, это очень такая, трагическая история. А веселая история, опять же, это из того времени, сатирическая – «Легкая жизнь», был такой знаменитый фильм. Не помните? Там играл Юрий Яковлев, человек, который работал в химчистке и который там тайком доставал иностранные шмотки. И там был целый сюжет, когда там два молодых человека фарсовали…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, это была статья.
К.ЛАРИНА – Да, фарсовали около гостиницы, изображали из себя американцев, тоже с такими вот коками, и танцевали эту жуткую музыку, а на магнитофоне был такой лай собачий, под который они танцевали.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Не, ну я видел много хроники – там сохранилось еще немножко хроники. Но я еще раз говорю: современный фильм снимал. Это современный фильм, это фильм 2008 года.
К.ЛАРИНА – Хорошо. А насколько он вообще вписывается, на Ваш взгляд, и вообще, вот эта тема, вот эта стилистика, в сегодняшнее кино? Или это отдельно будет существовать, как обычно?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Я думаю, что это отдельная история.
К.ЛАРИНА – Потому что у нас же как – у нас сегодня два направления, которые востребованы так или иначе. Или их сделали востребованными. Это, с одной стороны, все такое патриотическое, а с другой стороны, все такое, абсолютно – не хочу слово произносить…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, можно произнести.
К.ЛАРИНА – Да. Задница такая на весь экран, вот, и… юмор «Камеди-клаб», короче говоря – вот они же сейчас киношки эти лепят как блины, со всех сторон, и считается, что это сегодня, вот, основное направление в отечественном кинематографе, которое и нужно нашему дорогому зрителю, который стосковался по хорошему. Это называется «хорошее».
В.ТОДОРОВСКИЙ – Не, ну есть у нас и авторское кино, и все… Не, ну если мы говорим про зрительское, там…
К.ЛАРИНА – Да, про массовое, да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Я могу сказать, что если говорить про фильм «Стиляги», мне кажется, что я попытался пройти по проволоке, по лезвию бритвы. Я хотел сделать очень зрительский фильм. Мне всю жизнь этого хотелось, и я надеюсь, меня никто в этом желании не сможет обвинить. Мне хотелось сделать фильм массовый, большой, красивый, яркий, но это не «Комеди-клаб», и это не история под названием, там, «ура-патриотизм». Это нормальное человеческое – как мне хочется думать, потому что тут зритель должен определить – нормальная человеческая веселая, временами грустная история про нас. Может, она в итоге понравится массовому зрителю – мы это увидим скоро.
К.ЛАРИНА – Трудно делать музыкальное кино?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ха-ха! (смеется) Значит, у меня была такая мысль изначально, такая, ну, еще до начала этой работы, что я проживу некий праздник, т.е. у меня будут там девушки в юбках танцевать, мальчики… музыка, танцы, все. Когда в первый съемочный день герой, артист Антон Шагин молодой запел, в таком шоке съемочная группа сидела и не могла шевельнуться, потому что не могли представить, что это все на самом деле происходит. И дальше на пять месяцев мы погрузились в настоящий кошмар, поверьте мне. Кошмар не в том смысле, что все это было так плохо, а это было очень тяжело. Не жалуюсь, жаловаться нехорошо. Но один танец снять – проще три вертолета взорвать в кадре. Вот. Но это интересно. Это очень интересно.
К.ЛАРИНА – Лишь бы оно того стоило. Как-то хочется очень, чтобы все это увенчалось успехом. Фурором.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Посмотрим. Посмотрим.
К.ЛАРИНА – Да. Потому что мы еще привыкли, мы тоже в плену же живем стереотипов, что это вообще не наш жанр, что мы не умеем этого делать, что Вы сказали, вот, как танец снимать, конечно же, если они это делали в каком-то там сорок, там, третьем, лохматом году они уже умели снимать танцы.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ксения, а…
К.ЛАРИНА – Как у них танцуют в «Серенаде солнечной долины», как сняты эти танцы, эта чечетка…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ксения, а Григорий Александров? А «Веселые ребята»?
К.ЛАРИНА – Так на него работала вся страна. На Григория Александрова.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Это правда. На меня страна не работала.
К.ЛАРИНА – Ну в том-то все и дело, да? (смеются) Новости, потом продолжим.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА – Валерий Тодоровский у нас в гостях. На вопросы я смотрю, которые пришли на наш сайт. Например, вопрос такой: «Ваше отношение к 90-м годам? Сегодня принято их ругать, а что Вы по этому поводу думаете?» - спрашивает Наталья.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, если в двух словах, я скажу, что очень тяжелое было время, иногда страшное. Это было время, когда очень много людей, кто мог, просто бежал. Я, никогда мне в голову не приходило ни бежать, ни по настоящему отчаиваться. Мое отношение к ним хорошее. Они свободные были. Было время, когда я выдохнул, я готов был мириться с очень многими вещами, и поверьте, жил жизнью страны. Денег не было, работы не было, кино в этот момент умерло вообще, ездил я, добывал какую-то еду, и стоял считал, рубли. Но я воспринимаю то время как время, когда я наконец освободился. И я, вот, почувствовал себя человеком наконец. Потому что я хорошо застал так называемый застой, и я с ужасом вспоминаю это. С ужасом. Когда я закрываю глаза, у меня мороз по коже бежит, когда я помню это время. Так что это очень противоречиво, я знаю, что очень многие люди в ярости и в ужасе от этого всего, но это вопрос, каждый отвечает сам себе, насколько для него личная свобода важна.
К.ЛАРИНА – Ну, тут, кстати, если говорить о кино, то в начале 90-х, собственно, и начинался режиссер Тодоровский, как и многие Ваши коллеги по поколению. Потому что я тут начала вспоминать, действительно, говорят, что, вот, и кино, вроде как, было ужасное, чернушное. Извините меня, в это время, в начале 90-х, были и «Циники», и «Над темной водой» - это какой год? 94-й?
В.ТОДОРОВСКИЙ – 93-й… я сейчас точно не назову.
К.ЛАРИНА – 93-й. «Над темной водой», напомню, это Месхиева фильм, сценарий Валерия Тодоровского. Это «Любовь» и «Подмосковные вечера».
В.ТОДОРОВСКИЙ – «Любовь», «Подмосковные вечера».
К.ЛАРИНА – Это все 90-е годы.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да нет, ну 90-е годы – это еще и Месхиев, и молодой Пичул, и Хван, и Алексей Балабанов.
К.ЛАРИНА – Да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Мы все вместе начинали, примерно в одно и то же время. Не думаю, что это самое плохое поколение.
К.ЛАРИНА – Когда говорят о чернухе в кино, что имеется в виду? Мне кажется, что все-таки какие-то понятия путают. Что такое вот для Вас чернуха?
В.ТОДОРОВСКИЙ – А я очень хорошо могу сформулировать, мне кажется, это.
К.ЛАРИНА – Ну?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Для меня чернуха – это когда некая мрачная бытовая сторона жизни является самоцелью. Вот когда, понимаете, когда говорили, что, там, «Маленькая Вера» - это чернуха, это неправда. Это не чернуха. Была история про этих людей, которые в этом живут. Вот были фильмы чернушные – это когда мне пытаются навязать и показать: «Вот, как ужас, вот. И еще хуже, и еще хуже». А больше за этим ничего не стоит. Вот это чернуха. Но вообще-то я ее не вижу особенно сейчас.
К.ЛАРИНА – Сейчас нет. Но сейчас не принято. Просто когда такие ярлыки вывешиваются на целую эпоху… потому что для меня она тоже, вот, священна – 90-е годы, там очень многое…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да нет, это… Во-первых, люди не понимают, знаете, чернухой называют там, где кровь есть, где-то убили – это чернуха.
К.ЛАРИНА – А как раз в это время, по-моему, вышел фильм «Нога» Тягунова.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Тягунова, замечательный фильм.
К.ЛАРИНА – Это просто гениальный фильм.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Это замечательный фильм с потрясающим Охлобыстиным в главной роли.
К.ЛАРИНА – Охлобыстиным.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Было очень много хороших фильмов. А что касается, скажем так, некоего мрачного взгляда на жизнь, вообще-то, это был момент, когда люди вырвались, очень хотели рассказывать правду…
К.ЛАРИНА – Правду, да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – …которой до этого, извините, сколько – 70 лет, не было. И да, от этого бросались в разные стороны жизни, про ту жизнь, про которую до этого рассказывать было нельзя. По-моему, это был естественный процесс. И никакая это была не чернуха. Ну были какие-то чернушные вещи, но мы их не помним, я думаю, уже сейчас.
К.ЛАРИНА – Потому что остается как раз то, что является настоящим искусством, как тут ни крути. Но вообще, вот такая тенденция к некой утешительности, она наблюдается. И это очень похоже на то время застоя, о котором Вы сейчас вспомнили. Что все равно в конце должен быть свет, нужно куда-то звать и вести. Вот есть ли такая миссия тогда у кино, действительно ли оно должно что-то делать с человеком? Пробуждать в нем светлые, добрые чувства, воспитывать – есть такая функция? У искусства в целом, скажу так.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Значит, воспитательная роль искусства, про которую мне во ВГИКе рассказывали преподаватели по истории КПСС, у меня вызывает недоумение. Вот я, например, не люблю, чтобы меня воспитывали. И мой ребенок не любит, чтобы его воспитывали. Я не верю, что искусство кого-то может воспитывать. Искусство, опыт показывает, иногда, в особых случаях, может зомбировать, например. Но воспитывать нет. А зомбированный человек может потом очнуться от этого и проявить агрессию обратно. Я думаю, что искусство может людей развлекать, трогать, волновать. Иногда, в исключительных случаях, заставлять задуматься. В исключительных, потому что в основном, нет. И это некая правда, с которой надо, мне кажется, смириться. Воспитывать – нет. По поводу, там, счастливых концов и…
К.ЛАРИНА – Утешения.
В.ТОДОРОВСКИЙ – …утешения – есть разные фильмы. Ну, я снимал фильм «Любовник», и у меня главный герой на последней минуте умирал в трамвае. Мне много людей, и например, такой человек, как Никита Сергеевич Михалков мне сказал: «Что ж ты, дурак, ну такая история… зачем тебе было его убивать?» Я понимал, что я рассказал историю, в которой если не будет в конце этой смерти, она будет не о чем. Это такая история. А сейчас я снял картину, в которой мне хотелось дать выдох, и себе в том числе, и, надеюсь, что и зрителю. Это зависит от того, что ты делаешь. Если говорить про то, что «давайте все делать фильмы позитивные, хорошие, такие, чтобы люди, там, радовались…» Если их начнут делать все – мой прогноз: из них 95 процентов будет проваливаться. Потому что когда все одно, в конце концов оно перестает работать.
К.ЛАРИНА – Ну почему, телевизор работает успешно вот на этой ниве. Пашет свою индустрию развлечений. С утра до ночи.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да. А сейчас случился кризис. И я думаю, вот, попомните мое слово, что телевизор сейчас начнет меняться.
К.ЛАРИНА – Что Вам дал телевизионный опыт, продюсерский, прежде всего? Что это такое для Вас за период?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Я попал на телевидение в 2000-м году в уникальный, как мне кажется теперь, момент какой-то абсолютной творческой свободы и эксперимента. Благодаря этому я поработал с замечательными режиссерами и на замечательных проектах, и никто в этот момент меня ни в чем не ограничивал. За что я хочу сказать спасибо каналу «Россия» и руководству его. Значит, фильмы «Бригада», Алексей Сидоров, «Закон», Александр Велединский, «Идиот», Владимир Бортко, серия «Каменских», Юрий Морозов, и т.д. – это был праздник.
К.ЛАРИНА – «Мастер и Маргарита».
В.ТОДОРОВСКИЙ – «Мастер и Маргарита», извините, да, это уже позже. И в том числе, и, скажем, менее, может быть, громкие, но очень, на мой взгляд, достойные проекты. Дальше телевидение стало все больше и больше переходить на систему все-таки конвеера и форматов, да? Стало понятно, что… Да, я хочу назвать еще, скажем, провалившийся проект – потому что, скажем, сериал «Линии судьбы», снятый Дмитрием Месхиевым, я считаю абсолютно выдающимся фильмом. Но его уже зрители не приняли. Это был момент, в общем, когда была свобода в делании и, как ни странно, была готовность телевизионного зрителя принимать очень разное. И очень иногда необычное. Но телевидение живет, Вы понимаете, ну, пытаясь ориентироваться на всех. И, там, одна странная история не прошла, вторая, слишком серьезная, третья, чуть-чуть, кажется, заумная, хотя, в общем-то, нет. И в этот момент все говорят: «Стоп! Давайте делать просто, еще проще, ясно». Да, пришли мыльные оперы, ситкомы, форматы и т.д., и т.д. Мне это стало, скажем, с этого момента мне неинтересно, это уже не мое, потому что для того, чтобы делать какие-то готовые форматы, ну, честно говоря, я, в общем, и не нужен. А к чему я это говорю? У меня есть ощущение, что сейчас может наступить момент, когда телеканалы и их руководство, весьма неглупое, захочет что-то изменить. Это не значит, что телевидение станет вдруг каким-то экспериментально-интеллектуальным, не дай Бог, но может быть, начнут делать меньше, захотят больше качества, придут опять какие-то свежие люди. У меня с этим связаны надежды. Ну а если говорить, что мне это дало – я безумно интересно прожил кусок жизни, и в общем, частично продолжаю его проживать. Видимо, у меня хватает интереса к другому настолько, чтобы этому посвятить очень много времени и сил.
К.ЛАРИНА – Ну что же, я хочу напомнить наш телефон, дорогие друзья, телефон прямого эфира. Сейчас мы будем слушать ваши вопросы к Валерию Тодоровскому. У меня тут даже есть какой-то зритель, который посмотрел «Стиляг». Подождите…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Где он мог его посмотреть?
К.ЛАРИНА – Сейчас скажу, кто это, и ты поймешь, почему он видел. «Ксения, я видел «Стиляг», идите и смотрите. Сухоруков. Не могу дозвониться». (смеются) Это Виктор Сухоруков, я так понимаю…
В.ТОДОРОВСКИЙ – И он мог смотреть.
К.ЛАРИНА – Вот так вот! Утечка произошла.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Не пугайте меня.
К.ЛАРИНА – Актеры таскают чего-то, какие-то копии. По домам растащили.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Он не готов еще, вот в чем дело.
К.ЛАРИНА – Витя, Сухоруков, к Вам обращаемся: не готов еще фильм «Стиляги». Не путайте нас! (смеется) Ну я думаю, что чего-то видел – может, материал какой-нибудь смотрел?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Может быть, куски какие-то, да.
К.ЛАРИНА – Ну что, я вижу, звонков у нас много, давайте я попробую несколько звонков сейчас включить в эфир – пожалуйста. Алло, здравствуйте! Алло!
СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ – Алло!
К.ЛАРИНА – Да, пожалуйста!
СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ – Это говорит Николай, Электросталь.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Здравствуйте!
К.ЛАРИНА – Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ – У меня вопрос к Вашему гостю.
К.ЛАРИНА – Пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ – Вот фильм Говорухина «Так жить нельзя» помните?
К.ЛАРИНА – Да, помним.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Помним, конечно.
СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ – Он подходит под определение чернухи, которое он дал сейчас, считает ли он его чернухой и подобные фильмы?
К.ЛАРИНА – Ага. А Вы как считаете, Николай? Алло! Убежал Николай.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, это, я думаю…
К.ЛАРИНА – Это на конец 90… ой, 80-х годов, по-моему, да? «Так жить нельзя»? Перестроечное.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да нет, это никакая не чернуха, это, в общем, публицистическое исследование реальности, в которой мы тогда жили. При чем тут…? Ну, а реальность была очень непроста.
К.ЛАРИНА – Тем более, документальный все-таки фильм.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Тем более, документальный, конечно.
К.ЛАРИНА – Взгляд Говорухина, но самое удивительное в этом фильме то, что реальность, по-моему, не изменилось. Вот сейчас Вы сказали, Николай, я сразу стала смотреть какие-то кадры из фильма – действительность окружающая. Особенно милиционера я там запомнила нашего.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да. Нет, никакая это не чернуха.
К.ЛАРИНА – Алло, здравствуйте! Алло, алло!
В. СУХОРУКОВ – Ксения, здравствуйте!
К.ЛАРИНА – О, Сухоруков.
В. СУХОРУКОВ – Сухоруков.
К.ЛАРИНА – Да! (смеется)
В. СУХОРУКОВ – Валерий, здравствуйте!
В.ТОДОРОВСКИЙ – Здравствуйте, Виктор!
В. СУХОРУКОВ – Дело в том, что я с Вами в диалоге на кухне своей…
К.ЛАРИНА – Давай-давай! (смеется)
В. СУХОРУКОВ – Открываю секрет: увидел я картину полностью в кинотеатре «Прага», больше открывать секретов не буду.
В.ТОДОРОВСКИЙ – А-а-а!
В. СУХОРУКОВ – Я поздравляю Вас, и считайте, что в моем лице Вы найдете пропагандиста этой картины. Ксения!
К.ЛАРИНА – Да.
В. СУХОРУКОВ – Самое интересное – Вам надо ее посмотреть, тогда легко Вам было бы разговаривать с режиссером Тодоровским, потому что это действительно, это не мюзикл, но это музыка, это не прошлое и не какое-то там, знаете, какая-то быль, а все-таки взгляд действительно с любовью в то время. Самое главное, там есть очень важная фраза: «Но мы-то есть». Тоже больше дальше ничего говорить не буду. Я действительно был под впечатлением и считаю, что это грандиозная работа как для старшего поколения, моего особенно поколения, при всей этой утрированности, которая здесь была очень необходима, но самое интересное: о молодежь, идите смотрите экзотику советского периода! Это действительно было здорово, грандиозно, опасно, вредно, больно. А какая там сцена про любовь – это же «Ромео и Джульетта» в галстуках! Поверьте мне, друзья! Я вас поздравляю, на экран выходит замечательный фильм «Стиляги» Валерия Тодоровского.
К.ЛАРИНА – Витя…
В. СУХОРУКОВ – Сейчас люди подумают, что Вы меня подкупили…
К.ЛАРИНА – Ну конечно, люди подумают, что мы вообще, у нас радиопостановка! Но на самом деле, вот честное слово, мы потрясены просто такой неожиданной встречей, хотя я знаю, что Витя Сухоруков – наш постоянный слушатель, мой постоянный слушатель, скажу я даже так, похвалюсь. (смеется)
В. СУХОРУКОВ – Ну оставьте телефон… Оставьте телефон к вам в редакцию – я искал сейчас по всей Москве. (смеется)
К.ЛАРИНА – Ну видишь, я включила все это – и ты здесь. Спасибо!
В.ТОДОРОВСКИЙ – Виктор, спасибо большое! Я приглашаю Вас еще раз посмотреть со звуком, потому что…
К.ЛАРИНА – И обещание торжественное дайте Виктору Сухорукову, что в следующей картине Вы его снимете.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, торжественно… торжественно…
В. СУХОРУКОВ – Нет, нет, не шантажируй…! Ксения, не шантажируй, а то отобьешь всю охоту!
К.ЛАРИНА – (смеется)
В. СУХОРУКОВ – Я сам его давно уговаривал, но опять-таки, здесь поймали Вы меня, Ксения – подумают, что я подлизываюсь к Тодоровскому.
К.ЛАРИНА – (смеется)
В. СУХОРУКОВ – Нет, Валер, я не подлизываюсь. (смеется)
В.ТОДОРОВСКИЙ – Витя, спасибо огромное!
К.ЛАРИНА – Спасибо! Спасибо, Витюш, спасибо, пока!
В.ТОДОРОВСКИЙ – Пока.
К.ЛАРИНА – Ну? А? Что это за тайный просмотр, колитесь?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Нет, на самом деле, был показ в кинотеатре «Прага» для директоров кинотеатров.
К.ЛАРИНА – Сухоруков просочился туда. (смеется)
В.ТОДОРОВСКИЙ – Как мне казалось, закрытый показ. Вот… (смеются) Я был уверен, что это был закрытый показ. Но чем дальше я живу, тем больше я понимаю, что это был открытый. Но печально то, что там, в общем, ничего было не видно и не слышно, потому что это был рабочий материал. Но вот, если так рабочий материал на Виктора подействовал, я очень рад.
К.ЛАРИНА – Ну что, еще звонок. Алло, здравствуйте! Алло, алло!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ОЛЬГА – Алло!
К.ЛАРИНА – Да, здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ОЛЬГА – Здравствуйте!
В.ТОДОРОВСКИЙ – Здравствуйте!
К.ЛАРИНА – Здравствуйте. Пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ОЛЬГА – Здравствуйте, это Казань беспокоит, Ольга.
К.ЛАРИНА – Да.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ОЛЬГА – Валерий, у меня к Вам вот такой вопрос: Вам не кажется, что та эпоха, из которой мы вырвались в 90-е, что она снова повторяется? Что снова нет свежего воздуха, нет свободы слова, что вообще, зачистка произошла во всех средствах массовой информации, вот, в частности, у нас в регионе. У нас телевидение разгромили государственное, вот, три с половиной года назад. Т.е. вот я 30 лет работала на телевидении, занималась документалистикой, тоже поднимала такие, болезненные очень темы. И конечно, в 90-м году мы почувствовали свежий воздух. Знаете, почувствовали. А сейчас его нет.
К.ЛАРИНА – Ну что ж, мне нечего, да, уточнять, спасибо Вам, Ольга, за вопрос.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ОЛЬГА – Как Вы можете это проанализировать?
К.ЛАРИНА – Да, да, спасибо. Серьезная тема, ну, Валера, что знаешь, то скажи.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Я могу сказать Вам, что мне кажется это – как Вы сказали, «вам не кажется»? Да, мне кажется. И я думаю, что этот фильм, который я снимал, он неожиданно, вот, опять актуален. Он имеет отношение к этому всему, хотя это ни в коем случае не политический фильм. Ну, что грустно очень – очень грустно – но для меня во всей этой ситуации больше грустно даже не это, а то, что, в общем, похоже, всем нравится это.
К.ЛАРИНА – Да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Вот в чем история-то. Ну, если Ольга это понимает, да, а остальные друзья Ольги, там, в Казани понимают или нет? Вот это грустно по-настоящему. Мне больше нечего сказать.
К.ЛАРИНА – Вот, кстати, сразу же приходит на ум история с фильмом Петра Ефимовича, про который, вот, мы сейчас, до передачи, говорили, фильм «Рио-Рита», который в широкий прокат так и не вышел, и… хотя все знают уже его содержание, в том числе и благодаря нашей программе, поскольку вот здесь вот мы об этом и говорили с Вашим отцом, пытались понять причины, почему это кино сегодня не может появиться. Оно не может появиться, потому что оно сегодня не вписывается, вот, в эту картину. Картину миру, которую перед нами рисует, ну, новое государство, которое мы построили вместе, совместно, кстати – совместно строили, никто с себя вину не снимает. Жалко. Еще звонок, алло, здравствуйте! Алло, алло!
СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ – Алло!
К.ЛАРИНА – Да, пожалуйста!
СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ – Здравствуйте!
К.ЛАРИНА – Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ – Это Москва, Пугачев Сергей Николаевич.
К.ЛАРИНА – Слушаем, Сергей Николаевич!
СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ – Тут по поводу телевидения сказали, которое разгромили – я хотел конкретно сказать.
К.ЛАРИНА – Так.
СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ – Вот, ликвидировали программу Шендеровича «Куклы» и «Бесплатный сыр». Ликвидировали передачу самую любимую и самую актуальную – это, вот, Савика Шустера которая, «Свобода слова». Это вообще безобразие.
К.ЛАРИНА – Видите, что Вы помните – уже даже никто и не помнит этой передачи, да.
СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ – Да что Вы! «Намедни»! Журналист, вообще, бесподобный, классный! (неразборчиво) тоже убрали! Наконец теперь и за Соловьева взялись, оставили одну «Дуэль», а уже «Воскресный вечер» с Соловьевым уже тоже нет, прикрыли. Ну что это такое, в конце концов, а?
К.ЛАРИНА – Что это такое, в конце концов, Валерий Петрович?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Мне трудно что-либо про это сказать, потому что все, все перечисленные программы были мои любимые, в том числе, в разной степени. Вот, но телевидение сегодня, как выясняется, процветает и без них. И зритель есть, и зритель не возмущается. И в тот момент, когда, допустим, убрали «Намедни» и я думал – вот я помню, так – раз и пропала эта передача – и мне казалось, что Парфенов не просто, там, талантливый, но он дико популярный человек. Мне казалось, что в стране что-то там будет, да, люди как-то потребуют его вернуть. Ну как-то выйдут, я не знаю, напишет мешки писем, там, сделают бойкот этому каналу… я не знаю, что-то сделают. Ничего. Тогда на канале сказали, что – если я правильно помню – что у него стали падать рейтинги…
К.ЛАРИНА – Да-да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – …и тихо, спокойно он ушел. Поэтому у меня ответный вопрос: а в чем дело, если у вас есть любимые люди в стране…
К.ЛАРИНА – Защитите их.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Защитите их.
К.ЛАРИНА – А Вы защищали?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Защитите мирно, спокойно просто, вот, выразите свое мнение – и все.
К.ЛАРИНА – А был такой случай, Валер, когда убрали передачу «600 секунд», весь Питер вышел на улицы с требованием вернуть Невзорова в экран. И его-таки вернули. Не он же поднимал толпу, нет. Значит, популярнее был все-таки тогда Невзоров, чем Парфенов. Он был нужен. А по поводу «Санта-Барбары»? Такие, вообще…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да, да.
К.ЛАРИНА – …люди выходили, требовали с плакатами, пикетировали «Останкино. И ничего. Значит…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, значит, да, значит…
К.ЛАРИНА – Не так и нужен был.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да, не так он вам нужен.
К.ЛАРИНА – Да, не так и нужен. К сожалению, это все наивно – говорить о том, что вот, люди типа Парфенова или Савика Шустера, они такие супер-популярные. Или Виктора Шендеровича – супер-популярные в народе. К сожалению, нет.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Нет.
К.ЛАРИНА – Там популярны другие люди. Вот убери сегодня… ладно, не буду говорить. (смеется) А то сразу обязательно кого-нибудь назову, не дай Бог. Алло, здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА НАТАЛЬЯ – Алло, здравствуйте!
К.ЛАРИНА – Да.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА НАТАЛЬЯ – А можно вопрос задать Валерию?
К.ЛАРИНА – Конечно, вот он слушает.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА НАТАЛЬЯ – Вы знаете, я очень большая поклонница Валерия… Извините, я не представилась, меня Наталья зовут.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Здравствуйте, Наталья.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА НАТАЛЬЯ – Я с удовольствием смотрела все его фильмы, это очень трогательно, очень душевно. И вот в наше время такое… по этим фильмам, в общем, какая-то ностальгия присутствует. Я конечно, с не меньшим удовольствием пойду на фильм вот такой веселый и радостный, который сейчас вот, можно сказать, представляет Валерий, но у меня вопрос Валерию, в общем-то, как к сыну Петра Ефимовича Тодоровского, потому что это, конечно, гениальный режиссер, удивительный. И мне просто хочется… Да, огромное, конечно, спасибо за то, что такого сына еще… так, является отцом такого замечательного сына талантливого, но вот, какой Петр Ефимович как зритель? Он, наверное, отчасти тоже, как сказать, выражает, ну, свое мнение о Ваших работах. Вот какой он зритель, Петр Ефимович, если можно, скажите, пожалуйста.
К.ЛАРИНА – Спасибо!
В.ТОДОРОВСКИЙ – Вы знаете, он нормальный, живой зритель. Ему что-то нравится, что-то не нравится. Он достаточно честно говорит, что ему нравится, что не нравится.
К.ЛАРИНА – Мне кажется, он очень иронично всегда, да?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну да, при этом у него нет, знаете, такой склонности, там, кого-то гнобить, типа развивать мысль в подробностях, когда все плохо. Он может тихо сказать: «Ты знаешь, не очень». Вот и все. Что касается нового фильма, он его пока не видел. Я хочу вообще-то, чтобы он посмотрел в зале на большом экране, с нормальным звуком хорошим. Так что я жду еще его реакции.
К.ЛАРИНА – Ну, тогда надо про маму сказать, потому что в этой семье еще и мама продюсер и режиссер.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Мама – продюсер и мотор.
К.ЛАРИНА – Мира Тодоровская, да, и по-моему, очень человек, который убьет за семью (смеется) между прочим. Так что… И фильм, кстати, она сделала очень хороший. Она рассказывала здесь, как Вы, там, свои сомнения выражали по поводу ее работы, когда она только начинала делать – «Жена Сталина», вот, с Ольгой Будиной по повести Ольги Трифоновой. И она рассказывала как раз, что «когда, вот, я начинала, Валерка меня отговаривал, что, говорит, ты что, с ума сошла, ты, вообще, провалишься, так страшно…» Нет, сделала очень хорошее кино, очень какое-то, по-моему, честное.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, хорошо пошло, да.
К.ЛАРИНА – Все я жду, когда что-нибудь появится общее – нет, такой идеи не возникло?
В.ТОДОРОВСКИЙ – О, нет, это не та, не та профессия, где нужен семейный подряд. Не нужно, не надо совсем.
К.ЛАРИНА – Разные взгляды совсем?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Все очень разные. Иначе все переругаются, перегрызутся – не дай Бог. Каждый за себя.
К.ЛАРИНА – Т.е. все равно, как бы, вот, по мироощущению, нет такого вот, общности взглядов? Все равно она присутствует, должна же быть.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Да не, ну мы разные люди. Неизбежно – разные вкусы…
К.ЛАРИНА – Одно дело, когда было, там, 25 лет Валере Тодоровскому. Тогда понятно, что, там, есть некий протест и вызов против папиного кино. А сейчас-то, наверное, по-другому…
В.ТОДОРОВСКИЙ – Не, не, не, Ксения, да дело не в протесте, не в вызове, просто совершенно разные в разные моменты людям интересны.
К.ЛАРИНА – Да.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Вот мне сейчас хочется вот этого, а другим людям хочется того, и начинать какие-то искусственные объединения здесь не нужно.
К.ЛАРИНА – Ну хорошо. И еще один звонок успеваем принять. Алло, здравствуйте! Петербург. Алло, алло! Алло, говорите, пожалуйста! Ой, алло!
СЛУШАТЕЛЬ МАКСИМ – Здравствуйте!
К.ЛАРИНА – Да! Пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ МАКСИМ – Меня зовут Максим, я из Петербурга.
К.ЛАРИНА – Да, да.
СЛУШАТЕЛЬ МАКСИМ – Вот Вы знаете, я считаю… кстати, вот тут шла речь о начале 90-х годов, что кино не было, и т.д. На самом деле, я считаю фильм «Анкор и еще анкор» Петра Тодоровского одним…
К.ЛАРИНА – Тоже 90-е годы.
СЛУШАТЕЛЬ МАКСИМ – …одним из самых гениальных фильмов русских вообще, в принципе. И у меня вопрос к Валерию: а рассчитывает ли он хотя бы приблизиться к этому уровню когда-нибудь?
(смеются)
К.ЛАРИНА – Хороший вопрос под финал! Спасибо Вам, Максим.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Я мечтаю приблизиться к этому уровню. Ну, может быть, мне сейчас удастся, как раз в этом фильме. Посмотрим.
К.ЛАРИНА – Ну а Вы также, вот, столь же высоко оцениваете именно эту работу? «Анкор, еще анкор»?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Ну, я очень люблю «Анкор», но есть «Военно-полевой роман», и есть редкий, мало кому известный фильм «Фокусник» с Гердтом…
К.ЛАРИНА – С Гердтом.
В.ТОДОРОВСКИЙ – …который я тоже очень люблю. Слава Богу, отец не один фильм снял в этой жизни. И…
К.ЛАРИНА – И дай Бог, снимет еще.
В.ТОДОРОВСКИЙ – И еще снимет, да.
К.ЛАРИНА – Что с актерскими открытиями – есть, традиция соблюдаете свою собственную?
В.ТОДОРОВСКИЙ – Традиция в том, что много молодых, свежих, новых, и они все в главных ролях. А вот будут ли они открытиями – это вопрос уже к Вам. Посмотрите. Но там такая конструкция интересная, что там, конечно, молодые ребята царят, но вокруг них маленькие появления но очень серьезных артистов. Таких как Янковский, Гармаш, Ярмольник, Ира Розанова, Алексей Горбунов. И мне кажется, что у них там каждый необычный, вот каждый чего-то делает в первый раз. Вот, и они стоят того, чтобы на них посмотреть там.
К.ЛАРИНА – Ну что, остается только сказать «ни пуха!».
В.ТОДОРОВСКИЙ – К черту.
К.ЛАРИНА – Хотя я думаю, что, может быть, перед премьерой еще подробнее пройдет фильм, поговорим – во всяком случае, расскажем. Я не знаю, может быть, позовет Валера на пресс-показ пораньше – посмотреть кино-то? Или не получится?
В.ТОДОРОВСКИЙ – На премьеру позову 18-го, а фильм выходит 25-го.
К.ЛАРИНА – 25-го.
В.ТОДОРОВСКИЙ – Т.е. там еще неделя будет до выхода.
К.ЛАРИНА – Хорошо. Так что приятного нового года, дорогие друзья. Спасибо, Валерий Тодоровский!
В.ТОДОРОВСКИЙ – Спасибо Вам!
К.ЛАРИНА – И до встречи!
В.ТОДОРОВСКИЙ – Пока.