Дмитрий Харатьян - Дифирамб - 2008-07-27
К. ЛАРИНА: 14 часов 8 минут. Добрый день. У нас в гостях сегодня Дмитрий Харатьян. Дима, добрый день.
Д. ХАРАТЬЯН: Добрый день.
К. ЛАРИНА: Сразу поем чуть-чуть, чтобы напомнить, кто такой Дмитрий Харатьян.
Д. ХАРАТЬЯН: Чтобы напомнить, что за день сегодня. День Военно-морского флота, товарищи! Давайте радоваться жизни!
Звучит песня из кинофильма «Гардемарины, вперед!»
Д. ХАРАТЬЯН: Судьба и родина едины.
К. ЛАРИНА: Актуально звучит, как слоган.
Д. ХАРАТЬЯН: Вообщем, это гимн «Единой России» практически.
К. ЛАРИНА: Да… Зря старались…
Говорят вместе.
Д. ХАРАТЬЯН: На самом деле, сегодня День ВМФ и я опосредованно, косвенно, но все-таки имею к этому отношение. Не только потому, что я сыграл гардемарина. Видимо, не случайно я сыграл гардемарина, потому что мой прадед был офицером русского флота – Петр Дмитриевич Тизенко (по маме). По маме я Тизинко, по папе я Харатьян. Участвовал во многих сражениях, в том числе, и на «Варяге», кстати, он служил одно время. А одного из его сыновей, к сожалению, в 1917 году в Кронштадте расстреляли. И он тоже был офицером русского флота. Так что я потомственный, династия.
К. ЛАРИНА: А подождите. Могло все повернуться все по-другому в вашей жизни?
Д. ХАРАТЬЯН: Могло бы повернуться, наверное, если бы да кабы.
К. ЛАРИНА: Были намерения пойти в Нахимовское училище?
Д. ХАРАТЬЯН: Не было. Знаете, я, как ни странно, вообще узнал более подробно об этой «ветви» своей в зрелом возрасте. Вот когда выбор пути предстоял, серьезное решение предстояло, кем мне быть, оно было однозначным, потому что я уже снялся в фильме «Розыгрыш». Но тогда я еще не владел информацией о том, кем были мои предки. Я знал, что они какие-то, вообщем, из дворян. Остальное все умалчивалось.
К. ЛАРИНА: Из бывших.
Д. ХАРАТЬЯН: Да, из бывших. А кто, что, чем занимались, толком не знал.
К. ЛАРИНА: Получается так в моей жизни, что мы с вами первый раз встречаемся.
Д. ХАРАТЬЯН: Надо отметить как-то. Кстати, по поводу «Гардемаринов», я бы хотел поздравить Анатолия Михайловича Мукасея, которому вчера стукнуло 70 лет. Он кинооператор выдающийся, известный очень, много снявший. На славу потрудившийся и трудящийся до сих пор в нашем кинематографе. Кроме «Берегись автомобиля», он также снял «Гардемарины, вперед!»
К. ЛАРИНА: Я так смотрю, вы любите эту работу?
Д. ХАРАТЬЯН: «Гардемаринов»? Конечно.
К. ЛАРИНА: Считаете это своей «визитной карточкой»?
Д. ХАРАТЬЯН: Слава Богу, у меня есть несколько знаковых картин. Это первая «Розыгрыш», мой крестный отец в кино это Владимир Валентинович Меньшов. А крестная мама в кино это, конечно, Светлана Сергеевна Дружинина. И это, конечно, «Гардемарины».
К. ЛАРИНА: А какие бы вы еще назвали картины?
Д. ХАРАТЬЯН: Я бы назвал «Зеленый фургон», Гайдая «На Дерибасовской хорошая погода…».
К. ЛАРИНА: А я люблю первого «Турецкого»…
Д. ХАРАТЬЯН: Ну, это дальше по списку. Юра Мороз мой давний товарищ, кореш, брат и близкий мне очень человек.
К. ЛАРИНА: Там все очень по серьезному. «Черный квадрат» называется? Виталий Соломин был вашим партнером. Вообще, если так вспомнить… Казалось, такой молодой человек сидит передо мной, а бесконечно огромная жизнь уже.
Д. ХАРАТЬЯН: 35 лет в «бизнесе» практически.
К. ЛАРИНА: Ужас.
Д. ХАРАТЬЯН: Я тут посчитал. Я пришел на киностудию «Мосфильм» с гитарой наперевес в одной руке. Другая рука у меня была занята рукой девушки, которая меня привела. Это Галя Ставунская, спасибо ей большой за этот акт судьбоносный в моей жизни. Это был 1975 год. Значит, 33 года… Два года я прибавил! Но на самом деле два года, что я прибавил, это была предтеча к тому, что я попаду в эту сферу, в эту среду. Потому что за два года до моего прихода на киностудию я научился играть на гитаре. Так что… Мне было 13 лет тогда.
К. ЛАРИНА: А как сложилась жизнь ваших однокашников по фильму «Розыгрыш»?
Д. ХАРАТЬЯН: Из тех про кого я знаю, Андрюша Гусев продолжает работать. В «Апостоле» он играл немецкого…
К. ЛАРИНА: Очень неплохо.
Д. ХАРАТЬЯН: Он блистательный артист, очень талантливый человек.
К. ЛАРИНА: А почему так сложилось, что он мало снимался?
Д. ХАРАТЬЯН: А он уехал жить в Германию в 1991 году. До сих пор он на две страны живет. Приезжает сюда, дети там. Они уже немцы по менталитету, как я понимаю. Андрюша Гусев получил образование во ВГИКе вместе с Наташей Вавиловой. О ней мало что известно, к сожалению. Андрей несколько лет назад, когда возвращался в Москву, в первый свой заезд нашел Наташу, позвонил ей. Она живет за городом на даче. Как-то встречаться она не захотела. Но он расспросил, как она живет. Она рассказала, что ведет такой оседлый образ жизни, замкнутый.
К. ЛАРИНА: Насколько я помню, она не хотела быть артисткой.
Д. ХАРАТЬЯН: Но она получила образование, она снималась достаточно много.
К. ЛАРИНА: Ее уговаривали сниматься в каком-то «Красном дипкурьере».
Д. ХАРАТЬЯН: Ее и в «Розыгрыше» уговаривали. Владимир Валентинович, насколько мне известно, ездил к родителям, знакомился, убеждал их, что нужно это сделать. Что это очень достойно, что это ей не повредит.
К. ЛАРИНА: Надо же! Кому надо в кино быть, того нет. Да что ж такое?
Д. ХАРАТЬЯН: Не знаю, не знаю. Мне кажется, что все, что ни делается, все к лучшему. Как должно быть, так и случается.
К. ЛАРИНА: А остальные где ребята из ансамбля?
Д. ХАРАТЬЯН: Саша Жильцов врач, животных лечит. У него своя ветеринарная клиника в Подмосковье. Он с детства любил животных. У него всякие змеи. Укусов миллион. Он совершенный фанат этого дела. Коля Константинов как-то выпал, пропал, не знаю, что с ним. Арсен Михайлов… Тоже мне ничего про него не известно. Из состоявшихся, это Евдокия Германова. Уже народная, наверное, артистка или заслуженная. Она работает во МХАТе.
К. ЛАРИНА: И Люба Германова тоже состоявшаяся.
Д. ХАРАТЬЯН: Но Люба Германова не снималась в «Розыгрыше». Вы же говорите про это…
К. ЛАРИНА: Я привыкла, что они все время вдвоем.
Д. ХАРАТЬЯН: Это замечательная пара, замечательные артистки обе. И одинаковые и разные совершенно при этом. Пот, пожалуй, и все, что я знаю про тех ребят, с которыми я снимался тогда. Про их судьбы.
К. ЛАРИНА: В фильме «Розыгрыш» -2 (будем так его условно называть) из тех, кто работал в первом «Розыгрыше», только вы снимались?
Д. ХАРАТЬЯН: Нет, Дуся Германова.
К. ЛАРИНА: Она тоже играла саму себя?
Д. ХАРАТЬЯН: Нет, я не думаю, что мы вообще играем самих себя, это глубокое заблуждение, иллюзия.
К. ЛАРИНА: Вы до передачи очень тепло отзывались о новом «Розыгрыше». Действительно всегда продолжение кажется несколько искусственным продлением жизни?
Д. ХАРАТЬЯН: Знаете, это не продолжение, даже не римейк. Это по мотивам. Авторы этого фильма позиционирует его, как «по мотивам» фильма «Розыгрыш».
К. ЛАРИНА: Там же есть какие-то…
Д. ХАРАТЬЯН: Есть сюжетная канва, не более того. Время другое, проблемы другие, взаимоотношения изменились. Ценности поменялись, главное. Фильм очень сильный, достойный и высокохудожественный, выражаясь языком профессиональным. Я считаю, что он удался и состоялся, безусловно. И если бы, конечно, не конкуренция с американской продукцией… Он вышел вместе с «Хрониками Нарнии» и с «Индианой Джонс» в одно и то же время. Но его выпускали под выпускной вечер, его специально позиционировали. Это тема школьная и именно выпускной класс последний. И поэтому время было назначено заранее, а потом вот эти американские штучки внедрились и сделали свое дело. И, конечно, у них гораздо больше и сильнее прома кампания, чем …
К. ЛАРИНА: А там есть хиты, которые были в «Розыгрыше», по музыке?
Д. ХАРАТЬЯН: По-моему, есть. Дело в том, что этот замечательный совершенно, ни на кого не похожий музыкант, просто личность. Иван Алексеев потрясающие тексты совершенно писал. Я не могу сказать, что там были плохие песни, наоборот, они живы до сих пор. «Когда уйдем со школьного двора» и про стрижей, и про бабочек, и «Когда роняет капли первый дождь»… Это все действительно… они очень сильные и такие тоже состоявшиеся. Временем проверенные, что ли, на прочность песни. Но вот это новое поколение рождает своих героев. Вот у этого Нойза Эм Си, у него, конечно, очень мощные тексты философского содержания, глубокие и выразительные. Я думаю, что он вообще поднял на определенную философскую высоту весь фильм, благодаря своему участию и вот этим песням, этим текстам.
К. ЛАРИНА: А насколько он правдив, как вам кажется?
Д. ХАРАТЬЯН: Знаете, он абсолютно настоящий.
К. ЛАРИНА: Почему тогда прозвучал фильм «Розыгрыш» первый, фильм нашего, допустим, поколения, потому что это был впервые такое прикосновение к внутреннему миру подростка.
Д. ХАРАТЬЯН: Не могу сказать, что впервые. «Доживем до понедельника», «Порог», «Ключ без права передачи»…
К. ЛАРИНА: Это до нас было.
Д. ХАРАТЬЯН: Ровно в это же время.
Говорят вместе.
К. ЛАРИНА: Мне кажется, там есть некие подтасовки. А здесь все было вот по-настоящему.
Д. ХАРАТЬЯН: Мне кажется, что Динара Асанова как раз отличается от всех других настоящечью своей. Что бы она ни делала, любой фильм, она настолько убедительна.
Говорят вместе.
К. ЛАРИНА: Главными были все равно ребята, да? То, что вот мы любили смотреть в кино… Почему мы туда шли, на этот фильм, на «Розыгрыш»? Чтобы узнать себя в этих ребятах. Там нет, про меня там ничего не наврали. Я каждого знала. Вот я каждого знала человека. Там Грушко, да?
Д. ХАРАТЬЯН: Игорь Грушко. Кстати, я получил посылку, представляете? После выхода фильма «Розыгрыш», когда я проснулся знаменитым, полгода или год даже, наверное, эта слава просто сокрушительная… Просто невозможно было выйти на улицу. Вдруг я получаю извещение с «Мосфильма», что мне пришла посылка из Америки. Правда, там написано Грушко. Я поехал в почтовое отделение на Мосфильмовской. Там оказалось написано Павлу Грушко. А мой герой был Игорь.
К. ЛАРИНА: Павел Грушко поэт, автор перевода в «Звезде и смерти Хоакина Мурьеты». Сейчас он живет в США.
Д. ХАРАТЬЯН: Ну, вот видите, сам себе, может быть, послал посылку. Или так это напророчил.
К. ЛАРИНА: А сколько в кино у вас всего?
Д. ХАРАТЬЯН: Я не считаю. Около 100, наверное.
К. ЛАРИНА: А если так вот процентно оценить, что достойно, а без чего можно было обойтись?
Д. ХАРАТЬЯН: Я в математический подход не очень верю.
Говорят вместе.
К. ЛАРИНА: Выделяете как-то?
Д. ХАРАТЬЯН: Нет. Я даже не определяю. Я знаю, что мне очень сильно повезло, даже если бы я снялся в одном фильме «Розыгрыш», Уж, не говоря о тех фильмах, вышеперечисленных. Очень удачная судьба, на самом деле.
К. ЛАРИНА: Тьфу, тьфу, тьфу. Постучите.
Д. ХАРАТЬЯН: Про себя так не говорят. Я не буду стучать, я верю в другое.
К. ЛАРИНА: А самый тяжелый период в вашей жизни, какой был? Ведь, был же. Или все время все было окей?
Д. ХАРАТЬЯН: Да нет, не могу сказать, что все было окей, но как-то тяжелого такого уж… Может быть, армия. Причем, первые два месяца. Это самое тяжелое время было, потому что рушились все мои… Это было после института, мне было 24 года. У меня был ребенок грудной, я был известным артистом.
К. ЛАРИНА: А почему взяли?
Д. ХАРАТЬЯН: Как почему? Закон, призыв до 27 лет. Вы не знаете разве?
К. ЛАРИНА: Почему забрали артиста? Артисты как-то с этим справлялись. Они шли в кавалерийский полк при «Мосфильме» и в Театр Советской Армии.
Д. ХАРАТЬЯН: У меня не получилось. Я хотел, но у меня просто не получилось.
К. ЛАРИНА: Или в ансамбль какой-то.
Д. ХАРАТЬЯН: В ансамбли я ходил, меня никуда не брали. Сказали, что у них там творческий конкурс и так далее. А «косить» я просто не смог, я не знаю почему. Я такой то ли робкий, то ли скромный был. Не знаю уж как это назвать, но мне неудобно как-то было говорить на медкомиссии, что я писаюсь по ночам в постель или что-то придумывать. Я был уже известным артистом.
К. ЛАРИНА: Кошмар.
Говорят вместе.
К. ЛАРИНА: По полной программе.
Д. ХАРАТЬЯН: Я был дурак, наверное, потому что так нельзя. Другие как-то умудрялись. Но все, что ни делается все к лучшему. Я очень рад что это было.
К. ЛАРИНА: А где служили?
Д. ХАРАТЬЯН: Я случайно, поверьте мне, случайно попал служить во внутренние войска МВД СССР и служил я в Москве на Ярославском шоссе. Причем, меня взяли из призывного пункта железнодорожного. Я стоял уже в очереди раздетый, лысый, голый, с «Личным делом» в руках. Я знал, что меня распределяют на ракетную точку за Урал, уже точно номер команды был, все. И я вижу, вдоль очереди идет молодой лейтенант и в петлице у него «Лира». И я знаю, что он точно меня ищет. Он спрашивает, есть ли музыканты, я говорю, что я артист. Естественно, я был совершенно неузнаваем. Я был бледный, «зеленый», лысый, голый. Просто совершенно «убитый». Он спросил, какой я артист? Я стал говорить, что у меня высшее образование. Он посмотрел «Личное дело», а там у меня уже фильмов двенадцать. И он пошел и выменял меня за два огнетушителя из этой очереди. Он повез меня своим ходом в эту воинскую часть 5103 на Ярославском шоссе.
К. ЛАРИНА: И что там было?
Д. ХАРАТЬЯН: А везде все одинаково.
К. ЛАРИНА: Нужно было как-то там себя позиционировать?
Д. ХАРАТЬЯН: Ну, да.
К. ЛАРИНА: Морды бить?
Д. ХАРАТЬЯН: Нет, это не самое страшное. Физическое не самое страшное. Моральное испытание самое тяжелое.
К. ЛАРИНА: Мой первый муж тоже актер по образованию. Он попал в армию после института. Я помню, когда я первый раз к нему приехала, он был еще в учебке. Я помню, что у него были совершенно другие глаза, абсолютно. Ушел один человек, прошла буквально неделя… Я думала, что с ним сделали? Другие глаза.
Д. ХАРАТЬЯН: У меня весь первый месяц каждую ночь снился шоколадный батончик. Это то, чего совершенно не хватает. И вдруг ты осознаешь, что простые человеческие радости вдруг начинают быть для тебя настолько важными и ценными. Зимой теплые носки. Казалось бы, ну что там, на гражданке эти теплые носки? Миллион этих носков, о них не думаешь. Шоколад… А там человек лишен каких-то обычных вещей, начинаешь их ценить, иначе совершенно относиться к этому.
К. ЛАРИНА: С другой стороны те, кто увлекается всякими походами, байдарками они это испытывают на себе совершенно…
Д. ХАРАТЬЯН: Они добровольно, понятно. Они ввергают себя в «последний герой». Они едут на остров, едят там тараканов… Это понятно, это добровольно. А я эти испытания естественным образом прошел. Это было не спровоцировано.
К. ЛАРИНА: Вы домашний ребенок?
Д. ХАРАТЬЯН: Да нет, какой домашний? Я же говорю, что я в кино начал сниматься с 15 лет практически. И все, это самостоятельная жизнь. Это уже самостоятельное «плавание» было. И 10-й класс и все, что потом. Потом была пустыня перед поступлением, первый раз я не поступил. Поехал работать в экспедицию, в поисковую партию №35 рабочим второго разряда, как сейчас помню. Это было здорово, это было испытание себя. В 18 лет это как раз то, что надо было. Это, наверное, можно сравнить с армией. Было здорово, я ходил по пустыне и декламировал стихи, которые учил. Это было невероятное впечатление, ощущение, которое незабываемо. Песчаные бури. Мы черепаховый суп ели, сами готовили. Романтика. Правда. я не готовил, я не мог их убивать, мне жалко их было очень. Но мои коллеги готовили, мы жили в палатках.
К. ЛАРИНА: А в «Последнем герое» вы не принимали участие?
Д. ХАРАТЬЯН: Зачем? Мы же все разные люди. У Татьяны Догилевой не было армии и пустыни. А у меня она была. И пустыня, и армия, зачем мне еще?
К. ЛАРИНА: А что вы читали, когда поступали?
Д. ХАРАТЬЯН: Блока «Под насыпью…» У меня было трагическое мироощущение в 18 лет. Басню Крылова и рассказ «Неудача» Чехова. И еще я читал Евгения Александровича Евтушенко, с которым меня свела судьба. И вот в этот юбилейный год мы пол России объехали с ним. Я не просто горжусь, тут другое. Я счастлив, что нас свела судьба. Я с детских лет видел книгу на столе моей мамы «Братская ГЭС». И он вошел как бы в орбиту моего восприятия мира уже в таком раннем возрасте. И фрагмент из «Братской ГЭС» я читал на вступительных экзаменах, «Гуляй, как гуляется, а баба пьяная в грязи валяется…О свадьбы … слова любви обманчивы о том, что не убьют…», «Ярмарка в Симбирске»… Я одно с другим перепутал, извините, Евгений Александрович. А с рок-оперой «Идут белые снеги» мы объехали 9 городов, он дальше продолжает уже один.
К. ЛАРИНА: Вас кто-то посоветовал ему?
Д. ХАРАТЬЯН: Не знаю. Он говорит, что посоветовала жена маша. Мы с ней ровесники. Она видимо как-то для себя отметила. Я там не читаю, я там пою. У меня роль – Душа Поэта. Есть замечательная песня памяти Булату Окуджаве. «Простая песенка булата всегда со мной. Она ни в чем не виновата перед страной. Поставлю старенькую запись и ощущу к надеждам юношеским зависть и загрущу». Потрясающая песня совершенно. Мне просто повезло. Я обожаю Окуджаву, он меня тоже формировал, как и Евтушенко.
К. ЛАРИНА: А Высоцкий?
Д. ХАРАТЬЯН: Кстати, вы знаете, что главнокомандующего ВМФ зовут Владимир Высоцкий? Все опять не случайно. Только была годовщина уходи из жизни Владимира Семеновича, сегодня День ВМФ, был юбилей Евтушенко
К. ЛАРИНА: А вы же принимали участие «В своих колеях» у Никиты Высоцкого. А что пели? Вы сами выбирали или так вам как-то это распределяется?
Д. ХАРАТЬЯН: Принимал, пел. Сначала я выбрал сам. Кстати, как выяснилось, я тоже этого не знал, есть у Владимира Семеновича песня «О правде и лжи». Так эту песню он посвятил Булату Окуджаве, оказывается. Я узнал об этом в этом году от Никиты Высоцкого. Мы ездили с концертами памяти Владимира Семеновича, потому что юбилейный год его. В этом году 70 лет. И Никита перед каждой песней выходил и рассказывал предысторию. Он знает это все, он эти занимается, он посвятил этому жизнь свою. А я выбрал именно эту песню!
К. ЛАРИНА: Эта очень мелодична помимо того, что там еще текст потрясающий, как все тексты Высоцкого.
Д. ХАРАТЬЯН: Музыка Глеба Мая, который написал рок оперу «Идут белые снеги».
К. ЛАРИНА: Это с Евтушенко.
Д. ХАРАТЬЯН: Да, это я про Евтушенко. А музыка неожиданно… Кстати, у Высоцкого они более такие что ли рубленные. А тут такая мелодия про «Правду и ложь».
К. ЛАРИНА: У нас тут как раз будет соединение правды и лжи, а потом мы продолжим.
Новости.
К. ЛАРИНА: Думаю, что главное везение Дмитрия Харатьяна, помимо того, что он много сыграл уже в своей жизни, и надеемся, еще сыграет не меньше, встречи с потрясающими людьми. Многих уже нет на свете. Это и режиссеры и партнеры. Может быть, вы назовете кого-то, кого вы чаще всех вспоминаете? Мне кажется, ваш тандем с Виталием Соломиным был уникальный.
Д. ХАРАТЬЯН: Да, это единственная работа совместная. Должен сказать, что он был человек замкнутый очень. Он один раз всего позволил себе пожать мне руку. И это было уже, когда мы… В последний день озвучания. До этого мы даже… Понимаете, какая дистанция была? Он общался очень приветливо, вежливо, культурно, но вот какую-то не переходил черту. Барьер ты постоянно ощущал этот. Притом, что мы играли в этом фильме близких друзей. Я помню очень хорошо, что на студии Горького, наверху в тон студии мы озвучивали. И он … Это прямо акция был. Я запомнил на всю жизнь, как он мне пожал руку и сказал: «Спасибо, Дима. Было приятно с вами…» Все-таки, видимо, заработал я…
К. ЛАРИНА: Высоцкий там тоже звучал в этом фильме
Д. ХАРАТЬЯН: Да, Высоцкий там очень точно. Юра Мороз молодец. Он так в конце дал эту песню, крупный план героя. Очень сильное… Там, кстати, стихи Шпаликова были очень уместны в исполнении Даши Мороз. Теперь она известнейшая артистка, тогда была совсем девочкой-подростком. Гайдай, конечно… Это большое счастье в моей жизни.
К. ЛАРИНА: По-разному эти фильмы оценивают.
Д. ХАРАТЬЯН: Да и Бог с ними. Я говорю сейчас не столько о фильмах, сколько о личности этого человека, о том, что он для нас всех сделала, на самом деле. Ведь мы же живем благодаря нему, в том числе. Потому что смех продлевает жизнь. Сколько он смеха, радости, веселья нам всем принес! И продолжает этим заниматься уже после ухода, да? Он и не ушел, вообщем-то.
К. ЛАРИНА: Кстати в эти дни исполняется 40 лет «Бриллиантовой руке».
Д. ХАРАТЬЯН: А Гайдаю в этом году исполнилось бы 85 лет. И в этом же году исполнилось 85 лет Михаилу Ивановичу Пуговкину. И только вот мы отметили этот юбилей, как его не стало. И мы будем послезавтра с ним прощаться. И Пуговкин, кстати, был артистом Леонида Иовича, много у него снимался, они дружили. Гайдай Леонид Иович был тоже, кстати, человеком дистанцированным от общения. У него было мало близких людей и друзей, тем более. И опять же мне повезло, потому что он как-то меня впустил в эту орбиту свою. И я чувствовал к нему какое-то такое вот, как внук к деду, что ли. Какое-то такое очень родственное отношение. Надеюсь, что он тоже ко мне, потому что у нас был контакт не только профессиональный, но и человеческий. Так устроен мир, это неизбежно, но печально что уходят… С другой стороны, очень важно, что они не просто были, а продолжают существовать нашей жизни. И это знаковые, конечно, люди. Они на нас очень повлияли, они нас во многом сформировали и сделали нас такими, какие мы есть сегодня. У них какая-то отдельная миссия, что ли в жизни, на земле. Не знаю, это и словам-то не поддается. Но то, что они с нами, эта память навсегда однозначно.
К. ЛАРИНА: Еще удивительно, когда человек уходит, то совсем по-другому воспринимаешь многие вещи, которые он говорил. Или по-другому оцениваешь его работы, если мы говорим об актерах в кино. В этом году особенно многих лишились мы в одночасье.
Д. ХАРАТЬЯН: И Абдулов, и Борис Хмельницкий…
К. ЛАРИНА: Давайте послушаем песню…
Д. ХАРАТЬЯН: Она философская, она о смысле жизни, о том, что такое жизнь. Это миг между прошлым и будущим. Александр Зацепин и Леонид Дербенев.
Звучит песня из кинофильма «Земля Санникова», поет Дмитрий Харатьян.
К. ЛАРИНА: Как-то про многое хочется поговорить после этой песни. И о том, как себя сохранять, тем более, в такой профессии, где себя сохранять невозможно. Как это? Невозможно же запрограммировать затраты свои эмоциональные, которые затрачиваются во время работы в том или ином фильме или в спектакле. Вот у вас есть какой-то собственный рецепт, как себя сохранить? Как себя не растратить? Или этим жена занимается?
Д. ХАРАТЬЯН: Нет. Станиславский об этом очень точно сказал. Не надо расплескивать. Не надо вообще в жизни… Эмоция… Это почти невозможно. Это все на сцену, несите все на сцену. Это абсолютно все есть инструмент. Весь человек есть, собственно для артиста, инструмент. Все его нервы, жилы, эмоции, чувства, тело, лицо. Все. Это и есть рабочий инструмент, поэтому нужно держать его в форме. И сохранять себя и не расплескиваться, пытаться.
К. ЛАРИНА: А в чем проявляется у вас усталость?
Д. ХАРАТЬЯН: Ну, как… Я не знаю. Заговариваться начинаю. Ну, как-то физически, наверное.
К. ЛАРИНА: Эмоциональная усталость больше театральным актерам свойственна, наверное.
Д. ХАРАТЬЯН: Я достаточно много работаю на сцене… «Ханума» у нас уже хит второй год… И «Счастливчик Смит» - комедия положений, и мюзикл «Веселые ребята». Там мы выступаем вместе Апексимовой и Ирой Богушевской. Редко, к сожалению, играем только. А «Люди и мыши» вот вечный спектакль. Я с этого начал, продолжаем его играть.
К. ЛАРИНА: Это мощная работа ваша. Я тоже думала о том, что наверняка Пушкин не сыгран. Это такая история трагическая в жизни Харатьяна, да?
Д. ХАРАТЬЯН: Может и хорошо, что не сыграл.
К. ЛАРИНА: Я впервые об этом услышала от Марлен Хуциева.
Д. ХАРАТЬЯН: Тогда я не воспринимал трагически, конечно. Мне был 21 год, я был молод, жизнь казалась вечной.
К. ЛАРИНА: В это записали на радио?
Д. ХАРАТЬЯН: Нет, я не записывал.
К. ЛАРИНА: А много ролей, которые мимо прошли по тем или иным причинам?
Д. ХАРАТЬЯН: Сначала был Пушкин, потом в том же году «Мы из джаза». Кстати, по следам Пушкина Шахназарову сказали, что не надо Харатьяна брать. Но Скляр блистательно сыграл! Это одна из лучших его работ в кино. Все что ни делается… Это очень точно все. Так и должно было быть.
К. ЛАРИНА: А вы сами когда-нибудь просили роли? Не приезжали домой к режиссеру с бутылкой водки?
Д. ХАРАТЬЯН: Не приходилось пока.
К. ЛАРИНА: А сами, когда будете снимать?
Д. ХАРАТЬЯН: А надо? Пора уже?
К. ЛАРИНА: У ваших поклонников одна и та же тема, как он так молодо выглядит…
Д. ХАРАТЬЯН: Гены, Петр Дмитриевич Тизенко, Мкртич-Харатьян. Все мои предки… Мой папа Вадим Мкртичьевич, мама Светлана…
К. ЛАРИНА: Ну, вам не 70.
Д. ХАРАТЬЯН: Да, давайте правде в глаза смотреть.
К. ЛАРИНА: Что Збруеву тогда говорить?
Д. ХАРАТЬЯН: Да. Это наш эталон. Мы когда были с Евтушенко на гастролях, нам выдавали талоны на обед в гостинице. Я ему свой талон подарил. Он тут же написал стихи – «я дарю вам свой талон, так как вы мой эталон». Так что я удостоился пера мастера. Если уж говорить про эталон, то это Владимир Михайлович Зельдин, которому уже 94-1 год. Мы с ним выступали несколько раз в этом году. Кстати, он принимает участие на вечере памяти Высоцкого. Реально это что? Я приходил на его спектакль «Человек из Ламанчи», это чудо какое-то, просто чудо человек. Как он поет, двигается, танцует, фехтует. Он делает все в 93 года! У меня, кстати, бабушка до 94-х лет прожила. Так что, оттуда, наверное… Так что ж вы все стучите?
К. ЛАРИНА: Я боюсь таких разговоров.
Д. ХАРАТЬЯН: Бабушка. Я ж про бабушку. Кстати, Клавдия Ивановна. А фамилия ее Заплаткина была. Вот я бы был Заплаткин? Клёво, да? Извините, увлекся. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Очень приятно слушать вашу передачу. Я хотел бы задать вопрос насчет фильма «Зеленый фургон». Когда я смотрел этот фильм, я был в армии. Расскажите, как вы попали в этот фильм? Как это все произошло?
Д. ХАРАТЬЯН: Я попал отчасти благодаря Владимиру Семеновичу Высоцкому. Не случайно, история занятная. Мало кто знает, что в 1980 году Владимир Семенович Высоцкий на телевизионном объединении «Экран» был утвержден, как режиссер-постановщик, фильм «Зеленый фургон». Это должен был быть его режиссерский дебют на телевидении. Он еще и хотел сниматься в этом фильме в роли Червня. Этот персонаж потом, спустя три года играл Регимантас Адомайтис. А сценарий написал Игорь Шевцов. Владимир Семенович просто не дожил до реализации этого фильма. Но через два года режиссер Одесской киностудии Александр Павловский решился снять этот фильм по сценарию, который был написан для Высоцкого. Мы все знали, что Владимир Семенович хотел… Может быть, отчасти, он нам даже и помог. Помог и снять этот фильм, и то, что этот фильм состоялся, что он до сих пор существует в памяти не только создателей этой картины. Хотя почти никого не осталось. Там Саша Соловьев, Бронислав Брондуков, Александр Демьяненко, Константин Григорьев… даже оператора нет, нет Игоря Шевцова уже. Остались Александр Павловский, Адомайтис, я и Катя Нурова. Я думаю, что фильм получился еще и потому что мы как-то по-другому относились к тому, чем мы занимались тогда. Это не был проходной фильм для нас. Эта ответственность перед именем, памятью Владимира Семеновича нам помогала. И на мой взгляд, наверное и поэтому фильм состоялся.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Известно, что вы с Гариком Сукачевым друзья. Расскажите о вашей дружбе, пожалуйста.
К. ЛАРИНА: Это «Кризис среднего возраста», в котором вы сыграли.
Д. ХАРАТЬЯН: Да. «Кризис среднего возраста» в 1996 году стал таким промежуточным этапом, как бы реализовал наши взаимоотношения. Знакомы мы с 1992 года. Я его песни и раньше слышал, а он, оказывается, тоже раньше видел мои роли. Ну, вот нас свела судьба. Результатом таких наших отношений стал в свое время фильм «Кризис среднего возраста». Это такой манифест поколения, наверное, отчасти. Это Миша Ефремов, это Федор Бондарчук, это Иван Охлобыстин (отец Иоанн), это я и Гарик Сукачев. Женя Добровольская сыграла там главную женскую роль. Что тут говорить? Ну вот мы общаемся, дружим, находим интерес в этом до сих пор. Гарик снял сейчас, я считаю, выдающийся фильм «Дом солнца». Этот фильм на самом деле должен был быть первым у него. Но не получилось, тогда был дефолт. Сейчас он третий по счету. Был «Праздник». «Дом солнца» в сборке, он практически готов. Это про любовь, 70-е годы, это все на фоне хиппи. Дело в том, что был реальный человек, Юра Солнцев, который был предводителем движения хиппи в нашей стране. Дом солнца это его дом, который находится в Крыму, куда они летом ездили всей тусовкой на отдых. И это о люби этого Юры и девочки, которая только закончила 10-й класс.
К. ЛАРИНА: А у вас был период хиппи?
Д. ХАРАТЬЯН: У меня нет. А вот у Коли Константинова, про одного из тех, про кого вы сегодня спрашивали… Он был хиппи. После «Розыгрыша», причем, он стал хиппи. А у меня были «автостопы». Мы зимой в феврале месяце ездили без копейки в Ригу. И адрес единственного знакомого в Риге мы потеряли. Это целая эпопея была. Потом из Риги мы также зимой, погуляв две недели, поехали в Питер. Из Питера на плацкарте добрались до Москвы, нам помогли. Кстати, мы с Колей Константиновым вдвоем передвигались автостопом. Нас было 5 человек, мы разделились на две группы. Трое постарше от нас поехали отдельно первыми, а мы вторыми «прицепом».
К. ЛАРИНА: Как не боялись?
Д. ХАРАТЬЯН: Не знаю. Я помню, я шел по Смоленской дороге, и я пел песню Булата Окуджавы «По Смоленской дороге снега…».
К. ЛАРИНА: Дима, скажите, раньше лучше было?
Д. ХАРАТЬЯН: Да нет, всегда хорошо. Раньше тоже были свои прелести. У природы нет плохой погоды… Сейчас время хорошее, на самом деле. Я жил тревожнее раньше. Впереди все время маячило что-то неприятное. Была армия… Хотя я оптимист.
К. ЛАРИНА: А сейчас впереди старость…
Д. ХАРАТЬЯН: Правда, что ли? У Евтушенко, кстати, есть такие строчки – старость, смерь с ними я не знаком, мое завтра оно послезавтра.
К. ЛАРИНА: Ну, это кода. У меня нут песня стоит, которую мы очень хотели поставить.
Д. ХАРАТЬЯН: Песня называется «Знаешь, брат».
К. ЛАРИНА: Дима, спасибо.
Д. ХАРАТЬЯН: Вам спасибо.
Звучит песня.