Армен Джигарханян - Дифирамб - 2008-03-30

КСЕНИЯ ЛАРИНА: Ну, что же, продолжается наша программа и здесь сегодня у нас в гостях в прямом эфире народный артист Советского Союза, лауреат премии "Стиль года" Армен Борисович Джигарханян. Здравствуйте, Армен Борисович.

АРЕМЕН ДЖИГАРХАНЯН: Здравствуйте, моя дорогая.

К. ЛАРИНА: И еще у Вас тут знак отличия "Босс" называют, на лацкане пиджака.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Год кончился, и я получил "Стиль года", "Босс", "Гордость России".

К. ЛАРИНА: Ну, "Гордость России" это уж хоть все-таки что-то.

А. ДЖИГАРХАНЯН: А что это что?

К. ЛАРИНА: Или я не знаю. Мне кажется, что уже ничем Вас не удивить никакими цацками.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Дело не в этом. Не дай Бог, если я поверю в это. Потому что это такая вроде там есть опасность, что можешь уже уходить туда вот на скамеечку, с тросточкой, ты уже босс.

К. ЛАРИНА: Ну, на самом деле никуда не уходит Армен Борисович Джигарханян.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Шутка.

К. ЛАРИНА: Потому что снимается очень много. Я тут смотрю, что как-то везде Вы есть. Я уже вижу и в фильме "Самый лучший фильм" с ребятами из "Камеди клаб". Вы работали и там, Вы находите с ними общий язык. С другой стороны, вы появились…

А. ДЖИГАРХАНЯН: Не слышу интонации упрека. Правда, ты же любишь меня.

К. ЛАРИНА: Я просто восторгаюсь. Вы со всеми находите общий язык, Вам легко.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет, не легко.

К. ЛАРИНА: Или Вы просто как бы не затрачиваетесь?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это все нет объяснения этому. Потом еще, не дай Бог, кто-то решит, что в какой-то аптеке есть лекарство для этого, такого нет. Есть способ великое понятие компромисс, великое – надо сговориться. В особенности в том учреждении, в каком я работаю. Там надо обязательно найти точки соприкосновения. Если вот взять приступом, думаю, что это не… во всяком случае, у меня не получается. И, слава Богу, я в это верю. Потому что в результате ведь очень важный, на мой взгляд, результат, куда мы придем. Потому что начало, оно может быть. Оно… можно договориться, вроде завязать, вроде толкнуть эту тележку. А потом к чему придем. Вот это важно. Особенно, если затеваешь дело, особенно, если, что для меня просто предмет страдания, если ответственность. Если чья-то жизнь, чья-то судьба. Заплатили, не заплатили, я сейчас имею в виду театр. Потому что и так достаточно мы уязвимо живем. У нас нет сантиметров, метров, килограммов, чтобы сказать, вот, законов нет, мы живем в атмосфере беззакония.

К. ЛАРИНА: Вот я, кстати, Вас представляла, представила Вас, как народного артиста, прежде всего, но надо все-таки добавить, что уже, сколько, больше 10 лет театр существует под Вашим руководством.

А. ДЖИГАРХАНЯН: 12.

К. ЛАРИНА: 12 лет. С 96-го года. Театр под руководством Армена Джигарханяна. И я посмотрела по последним новостям, смотрю, у Вас бесконечные какие-то гастроли. Театр, который ездит не в Париж и в Лондон, а по России, это большая редкость.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Замечательно. И мы все слова оставим, опасные слова, масштабные.

К. ЛАРИНА: Но все-таки. Туда в основном антрепризы ездят, а не театры.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Но все-таки… То, что ты сейчас сказала, это очень серьезный вопрос, кто куда ездит. Поэтому а мы, я по крайней мере… Скажу просто, как Джамбул Джабаев. Все, что вижу, о том и пою. Мы зарабатываем деньги. Слава Богу, в нашей жизни есть, откровенно скажу, Лужков, который, если бы не он, московские театры давно уже…

К. ЛАРИНА: Да, это правда.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Расходились бы. Кто куда, как может. Но все равно надо зарабатывать деньги. Вот сейчас мы буквально 1 числа едем в Ульяновск. Пока успеем, пока не переделают в Симбирск. Потому что у нас афиши сделаны. 6 дней будем там. И переедем, будем еще 6 дней в Пензе. Это деньги. Не буду говорить, сколько, но …

К. ЛАРИНА: Ну, как Вы же везете сколько спектаклей?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Мы везем 5 спектаклей.

К. ЛАРИНА: Я названий. Это же не просто так ковер бросили, два стула поставили. Это же декорации.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Умница. Это деньги.

К. ЛАРИНА: Ну, как же, конечно.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это фура. Уже не говорю о том, что любые гастроли – это наполовину ломаются декорации, наполовину рвутся костюмы, и наполовину травматология начинается с артистами. Чужая сцена. Это может понять только человек, который работает. Потому что если даже гастроли в Авильоне, или, я не знаю, в райском месте…

К. ЛАРИНА: В Эдинбурге.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Гастроли – это всегда тяжелая работа, требующая определенного… Потому что ты же, чтобы дать качество надо. Это же…

К. ЛАРИНА: Ну, все равно, масштаб, конечно, не сравним. Как вот было в советское время, когда театры, вот допустим, летом гастрольное время. По месяцу могли вообще в одном городе.

А. ДЖИГАРХАНЯН: По три месяца мы уезжали с театром Маяковского три города окучивали такие. И это входило, и этим занималось, не дай Бог не подумали, что я ностальгию чувствую по поводу советской власти, но советская власть следила, давала директиву. Да, они давали суточные 2.80, но давали и как сказали, так и будет. Мы знали, что если мы приезжаем в Свердловск, предположим, или в Пермь, то вся местная власть работает на наш театр. И помогают, и заполнены залы, гостиницы, и т.д. и т.п. Это мы сейчас не разберемся.

К. ЛАРИНА: Мне кажется, что публика точно должна быть довольна. Потому что не зря я помянула недобрым словом антрепризные спектакли, которые уж точно таким чесом едут по городам России. Вы говорите, едете зарабатывать деньги. Вы знаете, что… Ну, Вы-то лучше меня знаете, что публика в Пензе, в Ульяновске, для них это событие, что к ним в город приезжают не три звезды с одной афишей и с магнитофоном.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да, и с двумя стульями.

К. ЛАРИНА: А приезжает настоящий московский театр. Играет репертуарные спектакли, которые здесь идуь…

А. ДЖИГАРХАНЯН: Две фуры мы везем…

К. ЛАРИНА: Ну, о чем Вы говорите.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Большие фуры. Это главное, тут я прошел через антрепризу. Я знаю, тут я употреблю грубое слово, главное, не скурвиться. Потому что чем меньше, тем меньше расходов, декораций два чемодана. А в результате мы должны вовремя успеть уехать, потому что будут потом бить по голове, если мы привезли халтуру. А это жизнь нас толкает в эту сторону. Мы каждый раз этот вопрос обсуждаем в театре. Вроде и соблазн, вроде скоро уходим в отпуск, премьера, затеваем какие-то тяжелые спектакли, где костюмы нужны, ну надо же вырваться на какой-то уровень. И каждый раз мы: а где деньги? Значит, давайте тогда вот поедем в Сибирь. А в Сибирь ехать, не потому, что холодно, а потому что…

К. ЛАРИНА: Дорого.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Долго и дорого. Это надо… мы потери, вот умение высчитать потери, вот это есть хороший руководитель. Не тот, который: ага, давай, вот здесь 5 000 возьмем и…, а сколько мы потеряем. Вот это важный момент. После я Вам скажу честно. Может быть, не надо это говорить нашим любимым слушателям, но каждые гастроли такого типа большие, идут там потом реконструкции. Там поломалось, там порвалось, там зацепили и т.д. и т.п. Но другого выбора нет. Другого выбора нет.

К. ЛАРИНА: Армен Борисович, скажите, пожалуйста, а театр вообще – это общедоступное искусство, или все-таки такое, для тех, кто понимает, как Вы считаете? Может быть, оно массовым, таким вот, как телевизор? Простым и массовым?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет. Вы, наверное, знаете, что когда, меня историки не обвинят, что когда МХАТ образовался то, он же назывался Московский художественный общедоступный театр. И понимая создателей этой идеи, я думаю, Немирович, Станиславский, они поняли большую опасность слова общедоступный. Т.е. общедоступно – это то, что мы с тобой видим на телевидении. Вот то, что вот обхохочешься, вот это общедоступно. В моем представлении это не подходит слово к театру. Театр, я не знаю, кафедра, храм, но все равно я чувства добрые я лирой… Чувства добрые. А как в жизни трудно вызвать чувства добрые, мы знаем каждый день, заходя в магазин. Поэтому театр, на мой взгляд, это совсем не значит, что мы должны вот какой-то долдонить, что-то рассказывать, что это не кушайте, гамбургеры не кушайте, а кушайте… Это скука. Скука. Потому что слово "понимаю" не подходит зрителю. Если зритель понимает, значит, это музей. Чувствую, задело, бормашина задела. Вот что такое театр. И мы можем смеяться, и мы должны до пошлости доходить, но отвечать за то, что мы делаем.

К. ЛАРИНА: А думать? Чувствовать, да. А думать?

А. ДЖИГАРХАНЯН: После чувствования, когда мы с тобой получаем свою порцию любви, потом мы успокаиваемся и начинаем думать. А почему меня полюбили, почему я полюбил? Это важно.

К. ЛАРИНА: Вы знаете, я сейчас предыдущую перед Вам программу провела с замечательным историком Натальей Ивановной Басовской. Историческая передача была посвящена одному из римских императоров Августу. И мы как раз подумали, говорили, в том числе, о том, что вот сейчас Джигарханян придет, это тоже продолжение той же по сути истории.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Римской истории.

К. ЛАРИНА: Поскольку он как раз побывал, в этой стране он тоже побывал.

А. ДЖИГАРХАНЯН: В тоге был.

К. ЛАРИНА: Так вот, вспоминая те спектакли "Театра времен Нерона и Сенеки", "Беседы с Сократом", я вот не знаю, что впереди, чувствования или думания?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Чувства.

К. ЛАРИНА: Все-таки чувства. Да.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Думания – это твоя проблема. Дома, на улице, когда пришла после спектакля. Прежде всего, надо пронзиться в человека. И вся великая драматургия на этом построена. Посмотрите, фантастический Гамлет начинается с того, что явилась тень отца Гамлета. Фантастическая. Но если я начну с "быть или не быть", как социальный мотив – это уже не театр. Это не театр. Театр должен быть…, в театре нельзя говорить… Когда, например, когда-то, я сейчас не смотрю телевидение. Но раньше было - кино не для всех. Это не корректно. Если не сказать: аморально. Почему Вы за меня выбираете? Это про меня фильм или не про меня? Почему? Кто дал право? Потому что я кандидат экономических наук? Но, может быть, тот, который просто там бьет об что-то, может быть, он гораздо моральнее, чем я.

К. ЛАРИНА: Мне кажется, это публика сама определяется.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Поэтому не надо распределять.

К. ЛАРИНА: Ну, подождите. Я буду ворчать.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ворчи.

К. ЛАРИНА: По-стариковски. Вот Вам, пожалуйста, кино, которое я буквально совсем недавно по телевизору Вашему нелюбимому посмотрела. А называется кино "Здравствуй, это я".

А. ДЖИГАРХАНЯН: А там только чувства.

К. ЛАРИНА: Это кино не для всех.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет! Нет! Это очень плохое кино, если не для всех. Я хочу, чтобы на этом фильме… Это длинная процедура. Если после кино, или после спектакля зритель говорит: а, вот оказывается… Это мексиканский сериал. Вот это таблица умножения. А, 2х2=4, ага, я понял. Хорошее кино, вот ты привела, спасибо тебе, замечательный пример. Это только про чувства. Потом в результате того, как это чувство… Ну, понимаешь, я говорю примитивную формулу. Когда это чувство проникает в тебя, тогда ты начинаешь думать, как жить дальше. А если тебе сразу сказали: пирамидон. И все в порядке. Тогда нет, у нас нет контакта. У нас есть насилие.

К. ЛАРИНА: Ну не знаю, мне, например, не хватает такой тонкости, которая, казалось бы, есть в таком простом фильме.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Иди, посмотри, Шекспира. Я приглашаю. Лично я тебя приглашаю, мы сейчас играем, начали играть "Гедду Габлер". Приходи.

К. ЛАРИНА: Да, вот для кого Вы играете "Гедду Габлер"?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Для всех людей, у которых есть проблемы. А проблемы есть у женщин, у мужчин, поженились, полюбили, разошлись. Того она любила…

К. ЛАРИНА: Неужели кому-то интересна сегодня "Гедда Габлер"?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Обязательно.

К. ЛАРИНА: Серьезно?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Если не интересно, все, сливай масло, как говорят. Нет, нет. У меня нет, я не оптимист. Ну, я знаю, что это тяжелое дело. Я когда людей приглашаю, начальников приглашаю прийти в театр. Да, мы работам до 9. Я говорю: пойдите, проветрите мозги, сердце, кишечник. Для этого театр существует.

К. ЛАРИНА: Продышаться, да?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Обязательно. Поры открыть . Вдруг понять, что я, о, как… Ведь с чего начинается театр? С желания заглянуть в замочную скважину. И дальше я буду делать выбор. Или посмотрю, или уйду, скажу, да, нет, это мне не интересно. И, слава Богу. Потому что ты права. Кто-то пришел, даже у умных людей, которые сказали: Да, нет, да зачем эта "Гедда Габлер", имея в виду Ибсена. Нет. И, слава Богу. Ты представляешь, если мы все пошли бы вот таким парадом на какую-то площадь.

К. ЛАРИНА: А Вы не скучаете по большим ролям в театре? Вообще, по театру, по сцене?

А. ДЖИГАРХАНЯН: По театру я не могу скучать, потому что я день и ночь там.

К. ЛАРИНА: Ну, Вы же не выходите на сцену. Не снится по ночам?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нормально. Никогда. Потому что я продолжаю играть, я продолжаю жить. Я продолжаю жить в этой иллюзии, великой иллюзии. Лоренсо Оливье сказал в своем обращении к артистам, он сказал, закончил свое выступление тем, что сказал: Вы всю жизнь будете решать одну проблему, иллюзия и жизнь. Это касается всех, особенно людей искусства. Вот я это решаю каждый день. Каждую минуту. Вот пришел к тебе, тоже решаю.

К. ЛАРИНА: А Вы тексты помните, из своих старых ролей?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет. Это тоже…

К. ЛАРИНА: А мы Ваши тексты помним, Армен Борисович.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Знаешь, я когда-то говорил, и буду говорить, я имел счастье общаться с великими одним из таких был Аркадий Исаакович Райкин, который мы с ним встречались… Я тебе не мешаю? Он сказал: самое трудное в актерской профессии – это закон сохранения энергии. Закон сохранения энергии. Дальше не твое дело.

К. ЛАРИНА: У нас сейчас новости. Потом продолжим нашу встречу. И уже будем Вас слушать. Готовьте Ваши вопросы. Наш номер 363-36-59.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Армен Борисович Джигарханян в нашей студии. Я напомню, что сейчас в этой части мы будем отвечать на Ваши вопросы, пожалуйста, 363-36-59. Номер телефона. Но перед тем как включить телефон, хочу задать вопрос от Александра, который пришел на наш интернет сайт до начала программы. Александр здесь благодарит Вас за работу в фильме Карена Шахназарова "Исчезнувшая империя".

А. ДЖИГАРХАНЯН: Спасибо.

К. ЛАРИНА: Вот одна из последних по времени работ. Совсем недавно была премьера. Так вот в связи с этим вопрос от Александра. Расскажите, пожалуйста, о Ваших чувствах по поводу падения империи. Вы адаптировались к жизни в новой России? Или все же Ваша родина – СССР?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Я могу, Александр, вместе с Вами разделить это заблуждение. Я думаю, что в психике человека, в его способе жить и т.д. изменения происходят очень долго. Ведь человек меняется тысячелетиями. Поэтому это маленькое движение и серьезно оно может отразиться, вот я сегодня Вам говорил. Сейчас суточные больше платят, или там гонорары другие. Или можно торговаться, я бы так сказал. Раньше не было. Мне говорили: вот это назначено, все и т.д. Ну, я не думаю, что это серьезно меняет мою жизнь. Нет, оно может прибавить, может убавить. Я однажды одному врачу сказал, спросил, что вот сердце, как беречь себя и т.д. Вот я перестал курить, я эти соки пью, эти муки пью, здесь ложусь, здесь сажусь, я выработал целую программу, и я задал вопрос очень крупному специалисту и говорю: я продлю себе жизнь? Он говорит: без сомнения. И задал кляузный вопрос, типа: а насколько продлю? Он подумал, сказал: месяца на 2. Потому что такова и человеческая жизнь. Это изменения, они происходят, но поэтому говорят о генетическом коде, изменения там происходят, а не в том, что я сегодня вместе этой куртки надел итальянскую куртку. Да, это сопутствующие товары. Поэтому я так думаю, Александр.

К. ЛАРИНА: Подождите, ну курить-то Вы не начали все-таки, после того, как Вам сказали, что …

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это мои проблемы.

К. ЛАРИНА: Всего лишь два месяца.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это мои проблемы. Мне сегодня не удобно курить. Про это думай. Понимаете, а не то, что, а вот 2 месяца или 3 месяца. Если два месяца, я закурю снова. Это глупо. У меня сейчас отдышка началась. Поэтому я и бросил курить, и все, больше нет. А то, что я веду к тому, не то, что плавать мне на диету, и это, нет. Это моя проблема. Есть же гениальное определение, что такое я. Я – это я и мои обстоятельства. Мои. А не соседние. Не сверху этажом ниже, это совсем другое. Это важный момент в нашей жизни, потому что мы все время входим в чужой интернет и там пытаемся ответить на свои вопросы, заблуждения, причем серьезные.

К. ЛАРИНА: Ну, так человек устроен, что всегда он ищет ответов в чужом пространстве. Он ищет себя там. Я хочу, чтобы рассказали про меня вот оттуда.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Вот человек этим, как говорил, Вы наделены даром членораздельной речи. Поэтому, устроился, живи так. Наш общий друг Сенека говорил, что пути самосовершенствования это первое… не, первое, просто пусть размышления самый благородный говорил он. И дальше интересно, путь подражания самый легкий. И путь опыта – самый трудный. Вот теперь если мы это принимаем, да, ты скажешь мне, я тут же соглашусь, что 90% так и останавливаются на пути подражания. Соглашусь тут же. Тогда этому человеку, конечно, нужно узнать, что кушает Киркоров, и что пьет Валерий Леонтьев и т.д.

К. ЛАРИНА: В этом году, по-моему, в начале этого года, я была в театре Маяковского на юбилейном вечере, который был посвящен и юбилею театра и юбилею Андрея Александровича Гончарова.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Йес, йес.

К. ЛАРИНА: И там совершенно поразительная произошла вещь, причем я посмотрела на зал и поняла, что это не только я это почувствовала, а все.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да.

К. ЛАРИНА: Когда показывали хронику времен Гончарова, т.е. звездного периода в истории театра Маяковского, вдруг стало… Показывали отрывки из спектаклей, конечно же, спектаклей с Вашим участием, Армен Борисович, и вдруг все поняли вот эту разницу. Не потому что сегодня стало хуже, нет, другое.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Другое. Вот это.

К. ЛАРИНА: Вдруг понятно стало, что вот то, что было тогда, вот этого невозможно добиться с помощью тренировок. Это что-то такое, объясните, пожалуйста.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Молодец. Это нельзя объяснить.

К. ЛАРИНА: Это необъяснимо.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нельзя объяснить. Я всю жизнь, ну, в театре Маяковского, не говорю, потому что это самые счастливые 27 лет моей жизни были. И при всех огромных количествах разных вещей, но это счастливые. Чтобы быть объективным, я очень любил и люблю БДТ. Там друзья были, я ездил смотреть спектакли, я ходил на репетиции, сейчас там другой театр. И хуже, лучше не будем задавать этот вопрос. Не будем. Не имеем права. Мы этот выбираем. Там тоже есть свои кумиры. Свои кумиры есть. Я иногда прихожу, вижу, чтобы не называть имена и не обижать никого, я прихожу в какой-то театр, в свой театр, куда-то, и вижу эту стаю замечательных людей, которые ждут кумира. Я не скрываю от Вас. Я не них смотрю и думаю: это разве кумиры? Но это моя проблема. Это мои обстоятельства. У него или у нее эти кумиры. И тут вторгаться и делать директивные указания, я думаю, это…

К. ЛАРИНА: Так тогда получается, что в искусстве совсем другие законы существования. Потому что в науке есть законы прогресса, я не знаю, правильно я выражаюсь, наверное, совсем неправильно. Но я просто, что я имею в виду, если теория относительности открыта, то ее невозможно открыть заново. Она уже есть.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет, золото мое.

К. ЛАРИНА: А в искусстве получается, что заново ее открываешь.

А. ДЖИГАРХАНЯН: А в науке тоже. Как использовать этот закон? Как? Потому что Понтий Пилат почти был прав, причем по жизни был прав. Что "Отелло" про что написано? Что человек, который предал великое, надо уничтожать. Это мнение "Отелло". Значит, становись на мнение Яго, становись на мнение другого человека. Нельзя это делать. И именно для этого искусство и дает нам с тобой шанс. И говорит: Вы знаете, есть еще один вариант решения этой проблемы. И оказывается, даже в таблице умножения есть варианты. Конечно. Поэтому это ерунда. Это для лилипутов. Не хочу никого обижать, я имею в виду Гуливеров и лилипутов. Т.е. это удобно. Это надо обмануть, сказать, все будет, не беспокойтесь, у тебя будет, возьми свой бутерброд, у тебя будет вот такая жизнь. Но мы же знаем, что кроме бутерброда есть еще что-то. И на чем основана "Золушка", что ты можешь стать даже королевой. Понимаешь? Да, это можно поплатиться жизнью, мы видели королев, как убивают. Но это так. Мы предлагаем шанс. Попробуй. Я думаю, что искусство, очень важно не обмануть людей. Потому что, например, мне кажется, что "Золушка", если ее так буквально понимать, то это, конечно, каждая кухарка может управлять государством. И мы с тобой знаем, к чему это привело. Поэтому здесь вещь, да, опять мы общедоступность. Надо сказать, что, знаете, ребята, вот эту ложку, ты пользуешься ею, но ты ее сделать не сможешь. Это выше твоих способностей. И эту правду надо сказать. Я, например, за то, чтобы врач сказал бы больному, чем он болен. Тяжело. Но я думаю, что сильнее лекарств, сильнее всего, это сам человек. И если у него есть эта мощь, побороть, а мы знаем с тобой много случаев. Поэтому это нельзя говорить, да нет, ерунда, это мы сейчас прыщик выдавим, и все будет хорошо. Неправда. Это правда две минуты.

К. ЛАРИНА: Берите наушники. Обещала телефон включить.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Домой возьму?

К. ЛАРИНА: Хотите домой. Хотя я думаю, богатство небольшое. Не великое. Итак, 363-36-59, это номер телефона, по которому Вы можете связаться напрямую с Арменом Джигарханяном, и спросить у него что-нибудь. Ало, здравствуйте. Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Добрый.

СЛУШАТЕЛЬ: Хотел бы задать вопрос Армену Борисовичу.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Давайте.

СЛУШАТЕЛЬ: Армен Борисович, я Ваш давний поклонник. Ну, не знаю, лет 100, например.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ: Хотел бы Вас спросить о такой проблеме. Сейчас национальная рознь, проблемы, связанные с тем, что не уживаются люди разных национальностей. И с другой стороны, я знаю, что армяне построили храм Христа Спасителя. Армяне делали очень много добрых дел по всему миру. Скажите мне, пожалуйста, как человек, принадлежащий вот к этой миролюбивой нации. Как Вы относитесь к этому явлению национализму?

К. ЛАРИНА: Спасибо.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Никак. К этому нельзя никак относиться. Я буду примитивен. Законов нет. Все остальные морально-этические рассуждения. Вы знаете, как кто-то говорил, что слово "да", можно написать только одним способом – да. Но можно произнести миллион интонациях. Вот эти интонации и делают поправки какие-то морально-этические. Поэтому мое мнение, в стране должен быть нравственный закон. Сами придумайте. Бог, не знаю… И юридический закон, который должен выполняться. Не просто на бумаге написан, а, знаете, Гете, великий Гете сказал, человек, которого не наказывают, не научатся. Вот это надо запомнить. Потому что иные разговоры, они станут предметом дискуссии. А в метро убивают человека по каким-то…, они тоже считают, что они правы. Бесхеты, пунтарты, пертурты, что-то они… Для этого мое твердое убеждение, действующий нравственный закон и юридический закон. Они должны быть вот буквально рядом вместе. Никакого противоречия не может быть. И это задача общества. Даже не правительства. А это задача общества. Поэтому я не люблю болтунов, которые предлагают какие-то, и не думая о последствиях. Давайте соберемся на спуске и будем петь патриотические. Соберитесь. Но мы же знаем, что во время этих патриотических песен, там убивают. Понимаете, и если нет закона, Вы ничего не противопоставите этому Лекции, шмекции, это все. Александр, спасибо.

К. ЛАРИНА: Ало, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Добрый день. Я бы хотела задать вопрос Армену Борисовичу. Я давнишняя Ваша поклонница.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я помимо восхищения перед Вашим талантом, считаю Вас очень мудрым человеком. Армен Борисович, скажите, пожалуйста, как Вы считаете, отчего все беды России? Я недавно прочитала у одного из настоятелей одной из церквей высказывание, что все беды России от недостатка культуры, согласны ли Вы с этим?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Согласен. Но согласен не свою сложную мысль, которую я только что говорил Александру. Закон. Все остальное это уже подводные пути к этому. Или вот эти, знаете, когда в воду бросают камень, идут круги. Вот это круги. А вот основное это в стране, где, особенно когда много народу. Когда разные национальности, разные привычки, потому что одни любят свинину, другие не любят свинину.

К. ЛАРИНА: Разные традиции.

А. ДЖИГАРХАНЯН: И т.д. Это нельзя туда вторгаться при помощи нельзя. Нельзя – такого нет слова. Есть о'кей и есть ноу проблем.

К. ЛАРИНА: Научился, Армен Борисович.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Эти два слова. Понимаете, и поэтому, я думаю, что и настоятель прав, который сказал что-то в эту сторону. И правильно говорит. Но я повторяю, мы даем… Почему сказал Гете, послушайте, Гете сказал. Или не Гете, нет, Гюго. Что патриотизм – последнее убежище негодяя. Подумайте об этом. Потому что вот в этой размазанной теории можно половить рыбку в грязной воде. А есть закон. Спасибо.

К. ЛАРИНА: Ало, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Армен Арменович?

К. ЛАРИНА: Армен Борисович.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ничего. Я буду Армен Арменович. Скажи. Да, дорогой.

СЛУШАТЕЛЬ: Армен Борисович, я доктор богословия, профессор канадского университета.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ай, какой замечательный. И по совместительству, как говорится, русский писатель в изгнании.

К. ЛАРИНА: А куда Вас изгнали?

СЛУШАТЕЛЬ: Я автор 30 книг, 20 пьес, который ставил даже (НЕ РАЗБОРЧИВО).

К. ЛАРИНА: Так, давайте, я Вас прерву. Потому что я поняла, что Вы хотите, чтобы Армен Борисович сыграл в одной из 20 Ваших пьес.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет, скажите, ну, почему?

К. ЛАРИНА: Все уже. Я рассталась.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ушел? Почему?

К. ЛАРИНА: Я ушла. Ну, Армен Борисович, я давно живу здесь. Я узнаю всех по голосам.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Извини.

К. ЛАРИНА: Ало здравствуйте.

СЛУШАТЕЬНИЦА: Здравствуйте. Меня Лена Кунаева зовут. Я звоню из города Электросталь. Вот припарковываю машину, услышала голос Армена Джигарханяна, буквально завораживает его культура речи

А. ДЖИГАРХАНЯН: Спасибо, мое золото.

Е. КУНАЕВА: Спасибо большое за талант. Армен Борисович, я, знаете, что хотела спросить.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Давай.

Е. КУНАЕВА: Я люблю театр. Я филолог по образованию, но, к сожалению, сейчас работаю в другой отрасли. Когда возникает возможность, приобретаем билеты, с сестрой, с семьей идем в театр, желая как бы окунуться в атмосферу этой культуры. Особенно культуры.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ну, вот знаете, такая тенденция наблюдается, что вот вроде бы серьезные театры, серьезные спектакли. Ну, вот как-то все шутки сводятся к какой-то…

А. ДЖИГАРХАНЯН: Пошлятине.

Е. КУНАЕВА: Ну, извините, за выражение, пошлости. Ну, что называется, ниже пояса. Где искать культуру молодому человеку? Про телевидение я вообще уже не говорю…

А. ДЖИГАРХАНЯН: Молодец.

Е. КУНАЕВА: Уже выбрала программы. Ну, вот где найти культуру? Каково будущее театра?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Искать. Искать, моя девочка. Искать. Это очень трудная вещь, потому что вот это мы уже обсуждали этот вопрос общей доступности. Там есть опасность угодить пошляку. Поэтому надо искать. Надо, в таких случаях говорят, что зритель должен голосовать ногами. Т.е. или идти в этот театр, или не идти. И это выбор нам с Вами дан. На телевидении что хорошо, вот для меня? Я выключаю. Я не рассуждаю, не… просто с Вами сейчас делюсь. А так я не требую, не пишу письма и т.д. Я выключаю телевизор. Потому что это дальше смотреть мне вредно для здоровья. Поэтому надо искать.

К. ЛАРИНА: Можно найти, вот согласитесь.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Найдем.

К. ЛАРИНА: Есть, где причащаться, в конце концов.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Вот я буду нескромен до неприличия. Вот приходите в мой театр. В мой, я не имею в виду, мой личный. А я имею в виду, где я руковожу. Вот у нас это главный принцип. Мы играем хорошую драматургию. Мы говорим о вещах, которые нас волнуют, потому что мы люди этого общества. И мы, я против скуки в театре. Я против назидательности. Все равно мы уже говорили чувствовать. Театр – это зрелище в любом случае. Нельзя ставить лекцию читать. Но это надо сделать, чтобы мы задели нервную систему.

К. ЛАРИНА: Ну, должна быть какая-то прививка уже хорошего вкуса с юношества, с детства. Чтоб потом никакая пошлость вообще тебя, ты даже можешь ее видеть, но она с тобой ничего не сделает.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это долго. Это надо вырабатывать.

К. ЛАРИНА: Ну, вот Ваши артисты. Как-то все-таки иммунитет им вырабатываете?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да, я им говорю иногда. Потом смотрю на них по телевизору.

К. ЛАРИНА: Они же тоже в сериалах, наверное, снимаются.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да, я не имею права замолчать, потому что, скажу пошлость, если бы у меня была бы возможность платить им хорошие деньги, я бы им сказал, не снимайся в этом. Это пошло. Это унижение актерской профессии. Потому что нельзя штаны снимать по любому поводу. Потому что это все равно искусство. Это все равно мы двигаемся к великому, не вниз, где пахнет какашкой. А наоборот, наверх, где солнце. Извини, что я такие поэтические…

К. ЛАРИНА: Так хорошо, прекрасно, прекрасно.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Так что вот такая мирихлюндия.

К. ЛАРИНА: Было бы от чего отталкиваться, Армен Борисович.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Обязательно.

К. ЛАРИНА: Ногами хотя бы.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это трудно. Это надо… Потому что поверьте, я не вру, мне тоже иногда предлагают. И знаете, чем меня ставят на колени? Хороший гонорар предлагают. Потом я думаю, вот думаю, как Фаина Георгиевна говорила: деньги кончатся, а позор останется. Понимаешь, вот это. Трудно. Я знаю, что трудно. У кого-то есть дети, внуки, обязательства, матери, бабушки, надо прокормить. Я это знаю каждый день в театре. Но, значит, я и мои обстоятельства. Если мы это согласимся. Знаешь, есть у Эриха Фрома гениальная книжка. Я советую прочитать. Она уже в названии все "Иметь или быть". Вот проблема, которая перед нами стоит каждый день. Иметь или быть.

К. ЛАРИНА: Соблазнов много.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Жизнь, единственное скажу из назидательного, что жизнь показала, что совмещать невозможно. Можно попробовать.

К. ЛАРИНА: Попробовать и то, и другое. Да, наверняка тоже так пробовали.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Обязательно.

К. ЛАРИНА: Невозможно же отказаться от каких-то соблазнов. Да, и Маргоша пришла Ваша. Да, да, да. Пришла Маргоша, а это значит, нам нужно завершать нашу творческую встречу с Арменом Борисовичем Джигарханяном, который столько радости сегодня доставил нам…

А. ДЖИГАРХАНЯН: Перестаньте.

К. ЛАРИНА: Спасибо Вам большое.

А. ДЖИГАРХАНЯН: А то я (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ). Спасибо, спасибо всем.

К. ЛАРИНА: Нет, "не выпускайте его вовсе", - пишет нам Лена. Пусть он на "Эхе" побудет хотя бы недельку", Армен Борисович…

А. ДЖИГАРХАНЯН: Слышишь, что говорят? Приходите в театр. Приходите. Это я, как зритель говорю. Это хорошо. У Вас раскроются поры. Поры раскроются. Мы поплачем, посмеемся вместе. Потому что самое великое, на мой взгляд, что придумал Иисус, это соборность, когда мы вместе, нам и проблемы становятся легче. Не митинги, имею в виду.

К. ЛАРИНА: Это правда.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Соборность.

К. ЛАРИНА: Это правда. Значит, тогда надо сказать, что театр под руководством Армена Джигарханяна живет в Москве на…

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ломоносовском проспекте, дом 17. Милости прошу, всегда буду очень рад. Если билетов нет, звоните мне…

К. ЛАРИНА: Достанем. Хорошо. Спасибо Вам большое.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Все. Спасибо Вам. Спасибо.