Михаил Боярский - Дифирамб - 2008-03-09

К. Ларина: - Добрый день ещё раз. У микрофона вновь Ксения Ларина. В гостях у нас сегодня, в прямом эфире, Михаил Боярский. Здравствуйте, Михаил Сергеевич.

М. Боярский: - Добрый день.

К. Ларина: - Михаил Сергеевич Боярский приехал к нам, сюда, в Москву, для того, чтобы порадовать своих поклонников, очередным своим выступлением. Он сам, с недоумением, оценил мой вопрос, ещё до начала программы, когда я уточнила – это первый клубный концерт? Он так удивился – какая разница, клубный, не клубный. Да, в клубе "Икра", но, для нас это, всё-таки, знаковая вещь, потому что мы привыкли. Во всяком случае, мне так кажется, может я ошибаюсь, что у нас в клубах выступают, в основном, молодые, начинающие, или уж совсем попсовые, которым просто… для них это главный хлеб – это клуб. А чтобы появился актёр, исполнитель такого уровня, в клубе, это должно что-то значить. Я так понимаю, что для вас это ничего не значит?

М. Боярский: - Для меня это ничего не значит.

К. Ларина: - Вы выступаете на любых площадках и работаете так, как привыкли?

М. Боярский: - В общем да, конечно. Я мало меняюсь и не подкладываюсь под ту публику, которая приходит на концерт. Во-первых, я никого не вижу в зале, просто постараюсь выполнить честно, выполнить то, что я умею, чему меня научили, спеть те песни, которые написали прекрасные авторы. Вот и всё, собственно.

К. Ларина: - А как же общение, глаза в глаза? А где же ваши руки? Вы этого не кричите?

М. Боярский: - Нет, никогда этого не делаю. Но, если появятся какие-нибудь вопросы, если они будут с юмором, или какие-нибудь каверзные, я это обожаю. Тогда выступление приобретает такую остроту.

К. Ларина: - То есть, вы можете вот такое, непосредственное, общение с публикой провести?

М. Боярский: - Обожаю.

К. Ларина: - Не боитесь ничего??

М. Боярский: - Нет.

К. Ларина: - Отлично. Значит, дорогие товарищи, мы в прямом эфире, не боится ничего Михаил Боярский. Я поэтому напоминаю все наши средства связи: +7 985 970 45 45 – это номер, по которому можно отправлять смс, и телефон прямого эфира, обязательно включим, 3633659. программа называется "Дифирамб". Но я, честно говоря, в некотором затруднении сейчас нахожусь, Михаил Сергеевич, потому что, все вопросы, которые я посмотрела, приходили в ваш адрес. Их никак нельзя назвать, подавляющее большинство вопросов, никак нельзя назвать комплиментарными. Они, к большому сожалению моему, никак не связаны с вашей творческой деятельностью. Больше наших слушателей и ваших слушателей интересует ваше отношение к текущему моменту. Тут больше вопросов за политику, за Петербург. Я думаю, что мы про всё успеем поговорить.

М. Боярский: - Конечно.

К. Ларина: - В конце концов, если вы высказываетесь на эту тему публично, то вы готовы и к вопросам, на эту тему тоже, никуда не деться. Если говорить о моих дифирамбах, за что я могу сказать Боярскому спасибо, за то, что я люблю этого артиста. Я как нормальная советская девушка, конечно, пережила период бешеной влюблённости в этого артиста, и карточка его пылилась у меня под подушкой. И любила я очень спектакли с его участием, в театре Ленсовета, с Алисой Фрейндлих. Я помню, великолепный был спектакль, вы сейчас скажете, что вы тоже помните, Михаил Сергеевич, "Люди и страсти". Один из самых ярких спектаклей владимирского Ленсовета.

М. Боярский: - Да, это великолепный спектакль, это бенефис Алисы Фрейндлих. Чудесный спектакль, по произведениям немецкой классики, я имел честь там работать.

К. Ларина: - Много пели, много играли. Ещё я хочу сказать спасибо, конечно же, за д’Артаньяна, как все нормальные люди, и особенно за "Собаку на сене". Конечно же, спасибо за фильм "Мама", и за волка, с которым прошло всё моё, нет, не скажу что детство, не пугайтесь.

М. Боярский: - Я не пугаюсь. Я стал более хищным, так что у нас с вами… в развитии.

К. Ларина: - Видите, я стараюсь наговорить вам, как можно больше, приятных вещей, чтобы немножечко вы успокоились, потому что я понимаю, что вы нервничаете.

М. Боярский: - Я?

К. Ларина: - Нет?

М. Боярский: - Нет, я дёготь.

К. Ларина: - Почему вы всё время в этом шарфе ходите?

М. Боярский: - Потому что я болею за зенит – это раз, во-вторых, я дал обещание: что я сказал, то я делаю.

К. Ларина: - То есть, вы пообещали?

М. Боярский: - До начала сезона, до 16 числа, до встречи со "Спартаком", я буду ходить в этом шарфе, даже спать.

К. Ларина: - И это делаете?

М. Боярский: - Да, делаю. Меня же проверяют болельщики, клянусь вам. Я иду, - а где шарф? Я говорю – вот. – Ага, ну молодец.

К. Ларина: - Это, конечно, поступок. Теперь поехали дальше.

М. Боярский: - В Москве опасно ходить с таким шарфиком.

К. Ларина: - Неужели они у нас такие злые?

М. Боярский: - Посмотрим, увидим.

К. Ларина: - А вы, сегодня, уже выходили в нём на улицу?

М. Боярский: Сегодня я пойду ещё на стадион в нём.

К. Ларина: - Сегодня же ещё на стадион пойдёте.

М. Боярский: - Ну, конечно.

К. Ларина: - Вы, конечно, отчаянный человек. Я ещё не сказала вот за что спасибо, боже мой, за дочку. Как говорится в вашей песне, спасибо за сына, спасибо за дочь. Так вот, за дочь за вашу, огромное спасибо. Мне кажется, очень талантливый человек, и ещё удивит нас обязательно, как артистка, я в этом убеждена. Я её видела в спектакле "Король Лир. Безумно мне понравилась она там, просто великолепна. Не видела "Жизнь и судьба", говорят, что там тоже очень интересно она работает. Для вас это, вообще, удивительно, что у вас дочка такая талантливая?

М. Боярский: - Спасибо большое, мне очень приятно слышать такие слова. Надеюсь, что она их оправдает. Нет, она не теряет головы, она работает, и, пожалуй, комплиментарная часть ей не известна так, как известна мне. Это очень хорошо. Поэтому, слово дифирамбы, которые вы собираетесь мне петь, я тоже не сумашедший, тоже понимаю, что всё это ирония. Дифирамб её не испортит.

К. Ларина: - Давайте с Петербурга начнём. Я не очень хорошо разбираюсь в этой ситуации, но, судя по тому, что я получила по вопросам, вы там газпромовскую башню старательно рекламируете и защищаете. И как-то ваши земляки очень по этому поводу переживают и все свои гневные слова они тут написали в ваш адрес. Почему вы защищаете это уродство, почему вы поддерживаете уродство города Санкт-Петербурга? Пожалуйста, ответьте про это. Что это такое?

М. Боярский: - Пожалуйста. Каждый человек имеет право на своё мнение. Я видел и рекламу в журналах, очень красивую, и проект. Вообще я считаю, что засыпать Петербург нафталином неуместно. Город должен развиваться, а вопрос о том, где должна находиться башня, в каком месте, какой высоты, должен решаться совместно. Я высказываю своё мнение. Мне симпатичен этот проект очень, более того, что понимаю последствия его. То есть, огромное количество денег, которое вольётся в город и поможет восстановить то, что разрушено. Потому что все те, кто оппонируют ко мне, в плане того, что зачем строить, я хотел бы спросить у всех тех людей, которые это говорят: а почему мы до сих пор ломали, повзрывали все церкви, красивые старинные дома? Где вы были тогда? Ломать – не строить. Это для меня загадочное явление. Всё, что идёт во благо городу, как, например, каток, на котором катаются дети. И такое ощущение, что этот каток скрывает те недостатки, которые есть в Эрмитаже.

К. Ларина: - Это на дворцовой площади?

М. Боярский: - Да. Думаю лучше спросить у Болдарева. Весна придёт, уберут каток, всё встанет на свои места, и, не дай бог, опять понаедут автобусы туристские, которые, вообще, не дают возможности смотреть на Эрмитаж. У каждой медали есть две стороны. Фонтаны на Неве, кому-то нравятся, кому-то не нравятся. У нас, поэтому, и живой город, где есть люди, которые его любят, хранят. Очень обидно, что трескаются, у нас, в Летнем Саду, вазы, за которыми вроде бы следят. Что у нас не охраняют статуи, где какие-то хулиганы могут поломать их все. Потом делать копии, уже не так поражающие воображение, как раньше, спиливать чудесные деревья, и так далее. Но именно Газпром даст возможность большому притоку денег, не мне, естественно. Меня остановил один очень пожилой человек и сказал: "Вот вы, Михаил Сергеевич, ратуете за башню. Вам, наверное, очень много заплатили". Мне стало обидно, что, достаточно интеллигентный человек, полагает, что меня можно купить. Нет, я просто считаю, что это украсит наш город и что это делается не для тех пожилых людей, которые против этого сооружения, а для наших детей и внуков, и им решать, каким должен быть город, а не уходящей натуре.

К. Ларина: - Вот что я хочу прочесть, из многочисленных телеграмм из Петербурга. От Владимира, как раз по этому поводу. Вы знаете, что если бы Матвиенко решилась на референдум по этому вопросу, то даже административный ресурс не помог бы набрать и трети голосов за. Вы знаете, что петербургские архитекторы, и архитекторы мира, категорически против внедрения, в историческую часть Петербурга, элементов явной клектики. Вы знаете, что исторический Петербург – низкий город, и появление небоскрёбов нарушит эту особенность, как уникальную линию горизонта, а Юнеско собирается исключить из всемирного наследия Петербург, в случае возведения этого фаллоса. Я цитирую по тексту автора. Я хотел спросить, как вы, зная всё это, можете агитировать за уродование города, в котором живёте? А вы не говорите им, что мы должны что-то построить, чтобы оставить что-то после себя. Если хотите что-то построить, стройте новые города, и возводите там, всё что нравится, а Петербург оставьте в покое. С испаряющимся уважением. Владимир Поречин, Петербург. Простите за долгую цитату, но мне кажется, это важно.

М. Боярский: - Вероятно, Владимир больше разбирается в фаллосах, чем в архитектуре. Собственно, я тоже не претендую на то, что я фантастичный архитектор. Но то, что делается с кировским театром, то, что существует другой взгляд на Петербург. Я не хочу приводить в пример пресловутую Эйфелеву башню, против которой были все, и которая, сейчас, является символом Парижа. Я могу привести ещё сотню примеров тому, как люди сопротивляются сначала, потом привыкают, потом считают это за произведение искусства. Да, наверное, референдум должен быть, но, Валентина Михайловна уже спасла Ленфильм, который продавался без всякого референдума, выкупила его, вместе с городом, и теперь Ленфильм останется на месте. Что касается того, что ни с того, ни с сего, вдруг все будут обращать внимание на этот символ. Причём, он прекрасно бы смотрелся, потому что это прозрачное здание, похожее на огонь свечи. В этом прелесть, и какая-то новая кровь должна вливаться в Петербург. Пускай он, хорошо, будет на другом месте. Давайте порассуждаем, потому что ни уважаемый оппонент, ни я, не являемся законодателями архитектуры. Что касается других стран, мне абсолютно всё равно, что они будут думать о России. Мы же не суёмся в их проекты. Гауди тоже был гоним, когда строил свои церкви, но время всё ставит на свои места. Если я не прав, что ж, я извинюсь, но я высказываю свою собственную точку зрения, с которой можно соглашаться или не соглашаться. Мне это очень симпатично, и я думаю, что в Петербурге, не все так консервативно настроены, по отношению новшевств в нашем городе. Никто старый город трогать не собирается, только хочет его укрепить, при помощи тех денег, вероятно, которые Владимир собирается вложить, для того, чтобы город имел красивое лицо. Но, вот это и есть экономика, которая поддержит старый город. Мы же не Таллин трёхкилометровый. Огромный город, который должен развиваться, ведь никто же не против колеса обозрения, около Тауэра. Это же чудовищно, ну как же так.

К. Ларина: - Мы этого не знаем, против они или не против. Помните, когда эти пирамиды стеклянные около Лувра возводили, в Париже. Там тоже немало копей было сломано вокруг этого проекта, и очень многие парижане были категорически против, но поставили, и сейчас настолько это привычно смотрится.

М. Боярский: - Зачем, я же не совался в парижскую жизнь, говорить, что вы делаете, я приеду с детьми, а там стоит какая-то стеклянная пирамида. Не нужно заниматься тем, в чём не разбираешься. Я чисто эмоционально рассуждаю. Это красиво, на мой взгляд.

К. Ларина: - Вы принимали участие в обсуждении этого проекта? Вы увидели, как он там будет вписываться?

М. Боярский: - Почему-то ко мне обращаются по поводу курева, по поводу проекта.

К. Ларина: - То есть, просят вас как-то прокомментировать?

М. Боярский: - Да. Я за, потому что это красиво, потому что это богато, потому что это перспективно, потому что это вольёт свежую кровь в город. Потому что он должен развиваться. Давайте без компьютеров жить, они тоже мешают.

К. Ларина: - Скажите пожалуйста, на ваш взгляд, вообще, всё что касается исторического архитектурного облика города, установки, или сноса памятников, установки, или сноса каких-то архитектурных сооружений. Должна общественность принимать в этом участие, в этом обсуждении, и голосовать за или против. Или это дело профессиональных экспертов? Как вы считаете?

М. Боярский: - Тут очень хитрый вопрос. Когда надо, никого не спрашивают, сносят и всё. Когда есть сомнения, дают на откуп на референдум, а когда это действительно, объективно, прекрасно, то тут опять всё безо всяких референдумов обходится. В данном случае, мне кажется, победят деньги, и ресурсы Газпрома. Потому что Газпром – это и "Зенит", это и реставрация Пушкина, Павловска, Петербурга. Это чистка каналов, это реставрация церквей и многие многие благие дела. Если мы лишимся этого потока, то так и будем сидеть в городе, который будет постепенно гнить, будут все его охранять, люди, которые сейчас это говорят, то он разрушится окончательно.

К. Ларина: - Теперь по поводу театра вашего, "Бенефис", которое бывшее здание театра "Бенефис", на Мойке, идёт с молотка. Торги назначены на 23 апреля. Вот эта история тоже очень многих, всех наших слушателей, интересует. Это ваш театр, да?

М. Боярский: - Ну, не совсем мой, он государственный.

К. Ларина: - Я понимаю, вы являетесь его руководителем.

М. Боярский: - Являлся.

К. Ларина: - Что там случилось, почему он исчез?

М. Боярский: - Мы не смогли найти спонсора, который смог бы сделать, из этого огромного помещения, достойную Петербурга, зрелищную площадку. Поэтому, он идёт с молотка, как я понимаю, с обременением, чтобы внутри осталось театральное концертное помещение, в котором я предполагаю, в дальнейшем, развивать какие-то свои планы.

К. Ларина: - То есть, вы там остаётесь, как творческая единица, как творческий коллектив?

М. Боярский: - Это будет решено, но 23 числа кому он достанется. Если он достанется инвесторам, которые там будут делать бани, – это будет одно, а если достанется инвесторам, которые согласятся с обременением и выстроят там театральный концертный комплекс. Он достаточно большой, бывший ресторан Данон, не меньше, чем театр Миронова, не меньше, чем Театр бродячей собаки. То есть, достаточно серьёзное помещение, я уж не говорю о московских кулуарных театрах, театре Спесивцева, театре Юго-запада. Тем более, что сегодня тенденция идёт странная. Вот у Спесивцева есть спектакль, в котором участвуют и официанты, и зрители, ресторанное действо. Всё течёт, всё меняется. Сейчас уже никому не нужны постройки Пушкинского театра, с консервативными колоннами и некрутящимся кругом, где нужно всё ремонтировать, строить. Театр – это небольшое помещение, примерно такого плана, как, скажем, площадка для Камеди Клаб. Такие тоже нужны. Но там можно играть и Чехова. Театр Додина тоже небольшой, совсем небольшой театр, а там играют огромное количество классики. Так что я заинтересованное лицо, в том, чтобы инвесторы оставили внутри помещения театральный концертный комплекс.

К. Ларина: - У вас есть шансы?

М. Боярский: - У меня никаких. Шансы у тех, кто курирует это управление культуры. Это губернатор, это вице-губернаторы, которые будут следить за тем, чтобы обременение было под силу тем, кто старается выкупить здание.

К. Ларина: - То есть, они в этом смысле могут вам помочь?

М. Боярский: - Бесспорно.

К. Ларина: - Может этим объясняется ваше лояльное отношение к власти?

М. Боярский: - Зачем же я буду тормозить, то, что сам я сделать не могу. При Анатолиее Ивановиче Собчаке это было возможно, потом у нас не хватило ни сил, ни средств.

К. Ларина: - Ещё вопрос из Питера.

М. Боярский: - Вы меня вгоняете в какую-то политическую передачу.

К. Ларина: - Что делать, я не виновата. Вы же сами об этом заявляете.

М. Боярский: - Да, пожалуйста.

К. Ларина: - Вас по телевизору показывают, не как вы выступаете, и читаете монолог Гамлета, а как вы голосуете за президента Медведева, с дочкой. Кто виноват в этом?

М. Боярский: - Никто не виноват.

К. Ларина: - И потом вы хотите, чтобы я обсуждала ваше творчество.

М. Боярский: - А вы хотели, чтобы я проголосовал за коммунистов?

К. Ларина: - Мне, честно говоря, всё равно, за кого вы голосуете.

М. Боярский: - Напрасно, где ваша гражданская позиция?

К. Ларина: - Моя?

М. Боярский: - Да.

К. Ларина: - Моя гражданская позиция здесь, на "Эхо Москвы".

М. Боярский: - Тогда скажите вы, за кого вы проголосовали?

К. Ларина: - Я не голосовала вовсе.

М. Боярский: - Это ужасно.

К. Ларина: - Что делать, это уже моя позиция. Впервые за много лет, я не пошла на выборы, если это кого-то интересует. Вот вы меня спросили.

М. Боярский: - Меня интересует, конечно.

К. Ларина: - А вы? Почему пошли, расскажите? И почему под камерой это сделали?

М. Боярский: - Во-первых, потому что они там стояли, эти камеры с утра. Я своей камеры не имею. Во-вторых, даже, если они там стояли, мы очень рады. Жаль, что сразу не было видно, что я голосую за Медведева, потому что я целиком и полностью за Путина, за его преемника, за то, чтобы так развивалась страна, как они задумали. Для меня это очень важно, я просто потрясён теми процентами, которыми обладает коммунист Зюганов. Уж сколько можно на грабли наступать, для меня это просто загадочно. Именно поэтому я не смог себе позволить не пойти и не проголосовать за Медведева. Я категорически против любых коммунистических предложений. Вот уж тогда не будет ни Газпрома, ни чего-либо другого, ни катков, ни спорта. Будут хрущёвки, будут взорванные церкви, будет всем поровну. Зюганов большую часть себе заберёт, по номенклатурной привычке. Поэтому я категорически против этого.

К. Ларина: - Я не думаю, что здесь такая альтернатива: либо коммунисты, либо Медведев.

М. Боярский: - Надо было запретить эту партию давным-давно.

К. Ларина: - Это надо было сделать ещё в 91-м году, у людей другой выбор был бы.

М. Боярский: - После драки кулаками не машут.

К. Ларина: - Давайте прервёмся на новости, потом продолжим наш разговор. Телефон обязательно включим, готовьте ваши вопросы, я напомню номер: 363 36 59.

К. Ларина: - Михаил Боярский у нас в гостях, которому, конечно, гораздо интереснее было бы поговорить о предстоящем матче, на который он сегодня отправится. Но, видите, что происходит, такая у нас политизированная страна. Сейчас, особенно, актуальны эти все разговоры, которые, как бы за политику, а на самом деле, наверное, разговоры о выборе каждого человека, и смешно, если мы сейчас будем тут друг друга переубеждать. Все взрослые люди, и Михаил Сергеевич Боярский, и я, ведущая этой передачи, и наши слушатели, безусловно, тоже. Тем не менее, не знаю, Михаил Сергеевич, всё-таки, на ваш взгляд, какие, вообще, должны быть отношения у человека творческого с властью? Если они должны быть. В чём заключается? Вы также, как Никита Сергеевич Михалков, считаете, что только любовь может быть между гражданином и руководством, с президентом, или генеральным секретарём. Или всё-таки какие-то другие взаимоотношения должны быть?

М. Боярский: - Только любовь должна быть на земле вообще, в полном мире зла, - так сказал Джон Леннон, и против него не поспоришь. Конечно, художник должен быть в оппозиции к власти, но он не должен быть дураком. Понимаете, вот я просто так, против власти, и всё. Есть вещи, которые совпадают, и тогда он должен подставить плечо, той власти, которая нуждается в этом. Есть совесть, и есть здравый рассудок, есть весы, на которые художник возлагает те проблемы, которые решает государство, и свои собственные. И если перевешивают интересы государства, нужно ему помогать и не обращать внимания на свои личные выгоды. Мне кажется, так будет правильнее. Конечно, проще устраниться, послать всё подальше, быть святым, всё хулить, и на этом строить себе карьеру. Нет, я думаю, что надо быть человеком, имеющим гражданскую позицию, тем более, что у тебя есть дети и внуки. Нужно смотреть вперёд, упаси бог, война. Тогда надо будет большую часть бюджета тратить на вооружение, потому что, мы своё время провели в мирное время, это заслуга наших отцов и прадедов. Вот теперь мы должны подумать, как уберечь наших птенцов на будущее. Это должна быть умная, светлая, толковая голова, вожак, возглавляющий стаю.

К. Ларина: - У вас всегда совпадает с властью?

М. Боярский: - Дело в том, что я никогда не рассчитывал на свои умственные способности, в отношении судьбы моей страны, я не политолог. Но, то, что делает Владимир Владимирович Путин за последние годы, меня очень устраивает. Меня устраивает то, в каких условиях живут мои дети, как они развиваются, как они учатся, что им доступно, куда они могут ездить. Я сравниваю то, что мог бы дать им я, один, при всём том, что я трудоголик. Нет, без помощи государства, мои дети были бы менее образованы, и менее необходимы, в дальнейшем, в обществе.

К. Ларина: - Подождите, государство, в таком случае, обучало ваших детей при советской власти? Это же не заслуга Путина, что они в институт поступили.

М. Боярский: - Обучаться можно и в тюрьме, и писать те романы, как О. Генри, но, они могут ездить куда угодно.

К. Ларина: - Это не Путин открыл границы, извините.

М. Боярский: - А кто же это сделал?

К. Ларина: - Границы? По моему, у нас, всё-таки, границы открыты были после 90-го года.

М. Боярский: - Так вот и считайте, что с этого времени, он уже начал оказывать влияние на это.

К. Ларина: - Владимир Путин?

М. Боярский: - Владимир Владимирович. И теперь стало возможно обучение в любой стране. Причём не хотят уже ехать в другую страну, хотят у нас учиться. Можно уехать в Москву, даже в Москву не едут, остаются в Петербурге, потому что знают, что развивается вся страна, а не конкретно её участок, не Садовое кольцо. Здесь как раз, всё загнивает постепенно. Поэтому я исколесил всю страну. Чем дальше от центра, тем более здоровое, верующее и не теряющее надежды общество. Умный человек всегда найдёт себе применение, а неудачник всегда найдёт виноватого и начнёт подставлять палки в колёса, обязательно. Я бы был таким же, если бы судьба моя сложилась иначе. Я бы всех делил бы.

К. Ларина: - Палки в колёса кому подставлять?

М. Боярский: - Любому человеку, который пытается… в той же самой архитектуре. На кой нам, нам и так хорошо, куда вы тратите деньги. Отдайте эти деньги на пенсии, отдайте на медицину. Всё это происходит, всё это увеличивается, но, в разумных пределах, не сразу. Невозможно всё сразу. Тем более, люди давно знают, что лечиться нужно самому, а не у врача. Очень умная страна у нас. У нас все всё знают сами. Тенденция важна, куда мы идём дальше.

К. Ларина: - Вы монархист по убеждениям. Это правда?

М. Боярский: - В общем да, я склонен больше к такому государственному устройству. У нас президентская страна, это мало чем отличается.

К. Ларина: - От монархии?

М. Боярский: - Да. В общем, это приятно.

К. Ларина: - Свободу надо давать тем, кто умеет ей пользоваться. Это вы говорите. Это как понять, можно мне уточнить?

М. Боярский: - Ну, это надолго.

К. Ларина: - Я просто из интервью вашего взяла.

М. Боярский: - Это, наверное, в контексте, я не знаю.

К. Ларина: - Нет, вся власть коррумпирована, все хотят грести деньги, монархия вытаскивает из человека только положительное, то, что требуется отечеству. А свобода означает, делай что хочешь. Свободу надо давать тем, кто умеет ею пользоваться. Это говорите вы.

М. Боярский: - Правильно, конечно. Есть момент выбора человека, он обязан выбирать. И если он, благодаря своей свободе, выбирает не то что-то, что у нас внутри есть, внутренний камертон, внутренние понятия совести, выбирает не то, лишён этого некрещёный, нехристианин. Тогда он поступает против совести, против государства, против своей семьи, ради собственной выгоды. Начиная от самого грязного воровства и кончая убийством себе подобных. Но, если в нём есть искра божья, он никогда не сможет сделать то, что претит его совести. Исключено.

К. Ларина: - Замечательные слова. Михаил Сергеевич, готовы подписаться, но вопрос: Ну, боже мой, Юрий Шевчук, он разве выгоду какую-то преcледует, когда не согласен с вами лично. Или ваш коллега, который бесконечно уважаем, мне он очень интересен, как артист, и как личность, Алексей Девотченко, которого мы буквально вчера слушали, замечательное выступление в Питере, на митинге, 3 числа, когда он читал Бродского. У них другие представления об устройстве мира, об устройстве России, у них другое отношение к конкретным людям, обречённым властю сегодня. Это что, люди, которые предают страну? Объясните мне, пожалуйста, вот вы говорите "совесть слушать". У каждого, получается, свой слух и свой настрой, свой камертон.

М. Боярский: - Да, но не у всех есть абсолютный слух. Я полагаю, что любой человек, чтобы он ни делал, прежде всего, ищет выгоду для себя.

К. Ларина: - Что это значит? И вы тоже?

М. Боярский: - А как же, что же, я не человек что ли.

К. Ларина: - А какую вы выгоду для себя ищете?

М. Боярский: - Я ищу выгоду для своей семьи. Мне главное, охранить моё гнездо, от всевозможных инсинуаций, которые могут случиться. Поэтому я выбираю тот путь, который сохранит моё гнездо и даст возможность в этом гнезде развиваться моим детям, внукам, правнукам, и так далее. Если кто-то выступает против, он имеет право на другую позицию, но он преследует точно такие же цели, просто в другой форме.

К. Ларина: - То есть, тоже ищет выгоду?

М. Боярский: - Обязательно. Нет такого человека, который делает что-то без выгоды. Это фактически не мои слова, это философское обозрение. Ну, как же можно делать что-то без выгоды, зачем?

К. Ларина: - Не знаю, на мой взгляд, есть вещи, которые не требуют объяснений.

М. Боярский: - Даже закрыть амбразуру грудью – это выгодно, потому что я защищаю свою мать, наших беременных женщин, родину, и так далее. Это выгода.

К. Ларина: - Как-то у меня не ассоциируются такие жертвенные поступки с корыстью.

М. Боярский: - А с чем ассоциируются?

К. Ларина: - Когда человек совершает это, мне кажется, я правда не пробовала, но мне кажется, что он об этом не думает. Это порыв, он не успевает задуматься в эту секунду.

М. Боярский: - Он считает, что он лишён рассудка, но нет, это у него внутри, в генах заложено, защита родины.

К. Ларина: - Ведь, когда вы бросаетесь на защиту своего ребёнка, если, не дай бог, что-то случается на улице, вы же не думаете о выгоде. Это инстинкт.

М. Боярский: - Но инстинкт совпадает с выгодой.

К. Ларина: - Не понимаю тогда этого слова. Для меня это слово вызывает негативную ассоциацию.

М. Боярский: - Я понимаю, что вы имеете в виду, но давайте не будем брать экстремальные ситуации. Конечно, вы правы, что делается это подсознательно. Но, когда закончилась битва с амбразурой, и с хулиганом, который пытался ударить твою женщину, ты начинаешь рассуждат дальше, что тебе сделать выгодно. Выгодно жить в том государстве, в котором мои дети получат максимальную выгоду. У них будет хорошее воспитание, образование, медицина.

К. Ларина: Но, неизбежно, на что-то стараетесь не обращать внимания?

М. Боярский: - Идеального ничего не существует. Но, в данном случае, я лишаюсь возможности, влияния на меня коммунистов.

К. Ларина: - Бог с ними, с коммунистами, они же ни на кого не влияют, я вас умоляю.

М. Боярский: - Они никуда не пускали, они не давали играть пьесы, они не давали возможности купить в магазине продукты.

К. Ларина: - Вспомнили, их уже нет давно.

М. Боярский: - К сожалению, эта гидра трёхголовая. Рубили, рубили, а она ещё шевелится. Поэтому существую для этого я, консерватор, который всё помнит и не допустит того, чтобы это случилось ещё раз. Это мне выгодно. Я знаю об этом, мне выгодно, чтобы мои дети жили не при коммунистах, и поэтому я сознательно, вместе с детьми, иду голосовать за Медведева. В этом моя выгода, и гражданская, и социальная, и нравственная - какая угодно.

К. Ларина: - У нас остаётся до конца встречи пятнадцать минут. Давайте я уже телефон включу, а то потом скажут, что обещала, а ничего не включила. Пожалуйста, дорогие друзья, 363 36 59. Это номер телефона, по которому вы сейчас можете, абсолютно свободно, проникнуть в прямой эфир, может изменить ход нашего разговора, задать вопрос Михаилу Боярскому, который внимательно вас слушает. Алло, здравствуйте. Добрый день, здравствуйте.

Слушатель: - Добрый день.

К. Ларина: - Пожалуйста.

Слушатель: - Это Владимир Иванович из Подмосковья.

К. Ларина: - Пожалуйста, Владимир Иванович.

Слушатель: - Я слушаю Михаила Сергеевича и удивляюсь. Удивляюсь тому, что, как будто Михаил Сергеевич обрёк себя на информационную голодовку.

К. Ларина: - Давайте вопрос уже сформулируем. Давайте мы не будем друг друга воспитывать, действительно. Давайте просто вопрос, на который вам бы хотелось услышать ответ от Михаила Боярского.

Слушатель: - Вопрос: почему его удовлетворяет стиль правительства Путина? Тот самый стиль, в результате которого у нас за десять лет количество миллиардеров увеличилось в десять раз, коррупция увеличилась тоже на порядок, в результате чего, мы потеряли абсолютно все свободы, выбора, слова, собраний, и так далее?

К. Ларина: - Давайте Михаил Сергеевич вам ответит.

М. Боярский: - Я постараюсь объяснить. Я не коррумпирован, я не миллиардер. Меня не коснулось всё то, о чём вы говорите. Количество свобод, которые я имею, меня никак не ограничивает. Я могу говорить на радиостанции "Эхо Москвы" всё, что я захочу. Но я этого делать не буду, потому что я, во-первых, воспитан по-другому, во-вторых…

К. Ларина: - Почему вы не скажете?

М. Боярский: - Потому что я не вижу бессмысленного негативного напора на кого-то. Я очень серьёзно уважаю позицию этого человека, который, судя по всему, в возрасте, и ему есть с чем сравнить. Но, я полагаю, что сравнение не в пользу того времени, в котором он жил. Хорошо жить, когда есть общая беда, в мирное время жить гораздо сложнее. А то, что миллиардеров много, так это вина наших с вами мозгов. Не умеешь быть миллионером, либо борись с ними, либо сам становись. Вот и всё. Сегодня заявлено, что будет борьба с коррупцией. Все в это верят. Но постепенно. Нельзя всех взять, можно конечно, были случаи такие в истории, мы знаем, раз – и ни одного человека нет. Но ведь у нас демократия. И пока, о чём говорили, я не вижу, чтобы стояли очереди за хлебом, чтобы не было детского питания, чтобы на меня нападали миллиардеры, чтобы ко мне нож приставляли к горлу, чтобы с меня снимали пальто. Нет, я живу по номарльным законам, в достатке. Мне большего не надо.

К. Ларина: - Но вы же тоже зависите от кого-то. Даже вся предистория, о которой мы сейчас с вами рассказывали, про ваш театр. Это ещё один личный пример вашей личной зависимости.

М. Боярский: - Если бы я был бы против, я бы мог нажать на все рычаги, но мне не справиться, зачем? Логика подсказывает, что это выгоднее городу и людям, если я буду сидеть и кричать, что, вот, у меня отбирают театр, марш протеста.

К. Ларина: - Вы такой фаталист: как судьбе угодно, получается.

М. Боярский: - Нет, почему. Это выгодно городу. Зачем же выгоду для себя искать.

К. Ларина: - Вы же сами сказали, что человек поступает так, как ему выгодно.

М. Боярский: - Выгодно мне, чтобы городу было выгодно. И потом, всё равно я для себя выгоду этим извлекаю. Я лоялен по отношению к тому, что мудр.

К. Ларина: - Давайте ещё звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте.

Слушатель 2: - Здравствуйте, добрый день. Как говорят все, я уже в эфире.

К. Ларина: - Да.

Слушатель2: - Михаил Сергеевич, это Галина из Подмосковья. Я по возрасту не являюсь вашей поклонницей, но мысли, высказанные вами сейчас, меня очень заинтересовали, и я очень рада, что вы активную гражданскую позицию занимаете. У меня не то чтобы вопрос, я хотела ваше мнение услышать. Читали вы или слышали о таком публицистическом произведении, как проект Россия.

К. Ларина: - Давайте мы не будем сейчас рекламу делать проекту Россия. Не знаю, слышал ли об этом что-нибудь Михаил Сергеевич, или нет.

М. Боярский: - Да я сам писал, о чём разговор.

К. Ларина: - Спасибо большое, давайте про это не будем говорить. Алло, здравствуйте. Добрый день, пожалуйста.

Слушатель 3: - Добрый день.

К. Ларина: - Слушаем вас.

Слушатель3: - Можно задавать вопрос?

К. Ларина: - Абсолютно. Вы из Петербурга, нет?

Слушатель3: - Да, из Петербурга.

К. Ларина: - Как вас зовут?

Слушатель3: - Марина.

К. Ларина: - Пожалуйста, Марина.

Слушатель3: - Меня интересует такой вопрос, в продолжение темы, предыдущего собеседника. Что слушает, читает Михаил Сергеевич? Действительно, что кроме Первого канала, или, не знаю даже, каких газет, он больше ничем не интересуется, "Эхо Москвы" точно не слушает.

К. Ларина: - Вы имеете в виду, какими источниками информации он пользуется?

Слушатель3: - Достаточно однобокое у него представление о нашей жизни.

К. Ларина: - О вашей в Питере, имеется ввиду?

Слушатель3: - Да, конечно. Я хотела вопрос в эту тему, конкретно, задать.

К. Ларина: - В чём расхождения ваши, чтобы мы понимали?

Слушатель3: Хорошо, конкретно такой вопрос, по поводу строительства Газпрома. На какие деньги оно будет строиться, знает ли это Михаил Сергеевич?

М. Боярский: - На деньги Газпрома.

Слушатель3: Вы глубоко ошибаетесь, это деньги из бюджета.

М. Боярский: - Приходите к Валентине Ивановне на приём и там всё поймёте. Я думаю, что это будет широко обсуждаться в городе. Поверьте, не я принимаю решения. Это мы решать будем вместе, и вы в первую очередь. Давайте спокойно соберёмся на телевидении петербургском или в сквере какого-нибудь сада, и все поговорим на эту тему. Не волнуйтесь, хуже не будет.

Слушатель3: - Нет, мы можем обсудить, где это будет строиться, может быть, нам ещё такую возможность дадут, но уже в бюджет заложены эти траты, деньги наши с вами, налогоплательщиков. Строить здание, самое богатой в нашей стране организации, и деньги выделяются Валентиной Ивановной из бюджета.

М. Боярский: - Давайте не будем на эту тему говорить. Если это так, то не идиоты хотят отнять у нас часть денег, чтобы потом не вернуть сторицей. Нужно уметь считать и думать не только о себе, но и о будущем города. Я думаю так, что нужно рассчитывать несколько вперёд. Мы обязательно на эту тему поговорим, но в следующий раз, я думаю, что это тема не моя. Что касается, где я беру информацию. Я в основном смотрю спорт, я смотрю новости, я читаю Алексея Иванова, я читаю круг чтений Толстого. В основном у меня очень разные источники. Я ищу не сегодняшней выгоды, и мировоззрения сегодняшнего, а общечеловеческого. У меня не всегда получается, но всё-таки я пытаюсь соединить несоединимое. Иногда, вероятно, прихожу к тупику, но вот такой информацией я пользуюсь.

К. Ларина: - У вас есть друзья среди политиков?

М. Боярский: - Нет, по-моему, среди политиков друзей быть не может. У меня есть уважаемые мною политики, есть политики, с которыми я не общаюсь. Вот и всё.

К. Ларина: - Ещё звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте.

Слушатель4: - Здравствуйте. Это Андрей, Санкт-Петербург. Михаил Сергеевич, можно вопрос по поводу "Зенита"?

М. Боярский: - Пожалуйста.

Слушатель4: - Михаил Сергеевич, что же нам делать с нашей защитой? Через час игра будет, я сижу и переживаю.

М. Боярский: - Вы знаете, через час мы узнаем, что надо делать с защитой. У нас есть один словак, который скоро выйдет на поле. Нужно обращаться, в данном случае, не ко мне, а к адвокату. Я тоже считаю, что всегда была дыра у нас в защите. Её нужно залатать, и я полагаю, чтобы как можно меньше легионеров иметь в команде. Пускай, мы в этом году не будем чемпионами, но, наполним нашу команду петербуржцами. Мы и так потеряли, и Киржакова, и Быстрова, и многих других. Нужно основываться на своих, тогда им будет, что защищать, и не за деньги. Пускай шаг назад, сейчас, потом три вперёд, но только таким образом можно возродить защиту нашего любимого города. Потому что такие болельщики, как у нас, грудью встанут за нашу команду. А вот защитники не очень грудь свою подставляют. Так что, будем надеяться на господа бога, и на сегодняшнюю удачу "Зенита", а потом с "Марселем", дай бог, сыграть два ноль.

К. Ларина: - Видите, какой подарок сделал Андрей Михаилу Сергеевичу Боярскому, он прямо оживился, понял, что не зря пришёл, сюда, на "Эхо". Давайте ещё звонок, здравствуйте. Добрый день, пожалуйста.

Слушатель5: - Добрый день.

К. Ларина: - Говорите.

Слушатель5: - Звоню я из Красноярска. Меня зовут Алексей. Я бы хотел спросить Боярского, почему его, пригласило ваше радио, которое я регулярно слушаю, лучше, по-моему, в мире нет этого радио. Почему он, бесталанный, бесхарактерный человек, лезет в политику? Пусть он свою шляпу носит, и не суётся в политику.

К. Ларина: - Как зовут вас?

Как нехорошо. Я вас за это не люблю, дорогие друзья, просто ужасно не люблю, несолидно. Видите, из Красноярска дозванивался человек, и деньги тратил. Не наш вы слушатель. Это мы оставляем без внимания, такие звонки - это издержки демократии, Михаил Сергеевич. Ещё один звонок. Алло, здравствуйте.

Слушатель6: - Здравствуйте. Меня зовут Игорь. Михаил Сергеевич, при всём уважении к вашему искусству и к вам лично, но в плане политики. Вы сторонник византийской системы, когда совет мудрецов, наделённых какими-то полными полномочиями, считает, что естественно, что правильно, он решает всей страной, губернаторы, ставленники все. Вот вы говорите, что я сторонник, чтобы мои дети были счастливы. Вы да, вы публичный человек, ваше мнение существенно для власти, поэтому и вам взаимовыгодно это. А вот возьмём те тысячи студентов, на которых наезжают, делают быдлом, ведут голосовать, иначе их отчислят из института, никакого будущего у них здесь не будет. Или пересекутся ваши пути с каким-то человеком, какой-то акулой, из вертикали. Он будет тысячу раз не прав, он будет протянут по правосудию, и будет не прав. Вот элементарно, я говорю, факты, факты. По моему по первому каналу у вас информация, я извиняюсь.

К. Ларина: - Спасибо вам. Здесь можно ответить.

М. Боярский: - Нет, и тут нечего ответить.

К. Ларина: - Почему?

М. Боярский: - Потому что я свою позицию менять не собираюсь.

К. Ларина: - Никто вас в этом не убеждает. Это ваша позиция.

М. Боярский: - Меня хотят заставить мыслить по-другому, и обратить внимание на то, что у каждого человека есть свои проблемы.

К. Ларина: - Они хотят предложить вам картину мира, состоящую из разных красок.

М. Боярский: - Я и не полагаю, что она однокрасочная.

К. Ларина: - Я всё это понимаю, и всё-таки, как бы вы ни хотели, всё-таки это не монархия. Власть у нас не от бога даётся, слава тебе, господи.

М. Боярский: - Вы хотите, чтобы я изменился.

К. Ларина: - Ни в коем случае, это ваше право.

М. Боярский: - Я изменить ничего не могу, только украсть реплику у партнёра, и сказать, не так предложение, как написано у Шекспира. Я могу спеть или не спеть. На этом мои функции заканчиваются.

К. Ларина: - Вы публичный человек, и к вашему мнению прислушиваются.

М. Боярский: Слово "публичный" меня, несколько, пугает. У вас в Москве гораздо больше публичных людей, тем более, вам звонят такие оппоненты. Это ваше радио, вы с ним разбирайтесь. Я, слава богу, здесь раз в десять лет бываю. Мне очень обидно, что я испортил передачу, теперь в Красноярске будет несварение желудка, кое у кого. Я желаю хорошо провести время, поскольку всё-таки весна.

К. Ларина: - Наши слушатели – это граждане большой страны. Вы представляете, сколько сегодня было звонков из Петербурга. И, получается, из того, что мы с вами слышали, ни у одного человека из Питера, кто дозвонился в наш эфир, не было, который с вами бы согласился, хотя бы по одной, конкретной, истории с этой архитектурной башней, кукурузиной, как они её называют. Я даже не знаю, как она выглядит, а вы говорите, что она красивая. Я вам верю, тем более, ваше эстетическое чувство.

М. Боярский: - Я вас слушаю, продолжайте.

К. Ларина: - Да нет, я молчу, потому что мы должны уже заканчивать. Пожелайте что-нибудь слушателям нашим и вашим поклонникам.

М. Боярский: - Я надеюсь, уважаемые радиослушатели, что у вас есть собственное мнение по любому счёту. Что касается меня, то я постараюсь больше не посещать радио "Эхо Москвы", чтобы не портить вам настроение. Всё-таки весна, больше обращайте внимания на женщин. В силу своей способности, которая у вас безгранична, вы должны доставлять удовольствие и семье, и себе, и друзьям. Если у вас таковых сил нет, то не звоните ни на какое радио, всё равно вы останетесь в дураках. Всего вам доброго!

К. Ларина: - Это Михаил Боярский, который отправляется сегодня на футбол, а потом даёт концерт, у нас в Москве, в клубе "Икра", и, надеюсь, что мы всё-таки ещё встретимся, если не здесь, то где-нибудь на другой территории. Спасибо, Михаил Сергеевич!