Леонид Ярмольник - Дифирамб - 2008-02-17
К. ЛАРИНА - 14 часов 9 минут. Добрый день еще раз, вновь в студии Ксения Ларина, и мы начинаем программу «Дифирамб». Сегодня по вашим многочисленным просьбам у нас в гостях актер, продюсер Леонид Ярмольник.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Добрый день.
К. ЛАРИНА - Хотела поставить запятую какую-нибудь, еще что-нибудь сказать. Ну, я думаю, что достаточно. Леонид Ярмольник, добрый день.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Перечисление сотнями…
К. ЛАРИНА - Сейчас, когда мы сидели в нашей редакционной комнате, я вдруг неожиданно вспомнила, когда я первый раз вас увидела. Не на программе «Вокруг смеха», не на программе «Вокруг смеха» и не на цыпленке табака. Это было в Большом зале Политехнического. Было это… традиционные такие были вечера, встречи с молодыми актерами. И я помню – во какая я! Я помню, как Ярмольник, Валентина Грушина и Елена Габец исполняли на наших глазах водевиль «Спичка меж двух огней».
Л. ЯРМОЛЬНИК – Ой, как мне приятно, что вы это помните! Это одна из счастливейших страниц моей жизни.
К. ЛАРИНА - Я знаю, что этот водевиль, он как бы из поколения в поколение передается в Щукинском училище…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Его играл, по-моему, первый исполнитель был Михаил Чехов, поскольку это переводной без автора французский водевиль. Потом точно я знаю, что его играл Андрюша Миронов. Андрей Саныч. Меня так ругают, когда я говорю «Андрюша», но я надеюсь, что меня простят. Я говорю это оттого, что у меня так много тепла и ощущения невероятной какой-то родственности. А потом вот в новом поколении… теперь уже его «новым» не назовешь…
К. ЛАРИНА - Да это уже не новое…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Когда наш курс встречался, и было 30-летие курса, я понял, что уже не новое поколение, уже совсем старое. Да, это такой традиционный щукинский водевиль. У нас… с нами его делал Алексей Глебыч Кузнецов, который подарил мне уверенность в том, что я могу быть артистом. Он как-то таким вещам меня научил, что я поверил в себя. Зрители стали смеяться, радоваться, аплодировать, хохотать.
К. ЛАРИНА - Как судьба вашего курса сложилась?
Л. ЯРМОЛЬНИК - У нас был очень талантливый курс, но судьба, на мой взгляд, если так быть… жизнь же жестче, чем нам кажется вначале, когда мы молодые, актерская судьба сложилась не у многих. Из самых ярких моих однокурсников – это Женя Симонова, это Юра Васильев, который работает в театре Сатиры, это Наташа Каширина, это Лена Габец, это наш несостоявшийся курсовой Урбанский, который Стас Жданько, которого не стало. Вот, пожалуй… Саша Великовский. Но вот если говорить о нашей профессии в сегодняшнем смысле, когда тебя знают прохожие, то, наверное, это, прежде всего, Женя Симонова, Юра Васильев, вот, и я мелькаю.
К. ЛАРИНА - А театральная судьба почему не сложилась? Я боюсь, конечно, так утверждать… Я говорю про вас сейчас.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Моя? Она не сложилась абсолютно, я не знаю…
К. ЛАРИНА - Хотя никто не знает, что еще будет впереди, на самом деле.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, это, ну, какие-то случаи еще могут быть, да, попытки. Нет, не сложилась она по объективным причинам, поскольку меня с руками и ногами взял к себе Юрий Петрович Любимов, два или три года ставил меня в пример на каждом собрании труппы, что вот надо быть таким, как Ярмольник, вот таким смелым, таким безапелляционным, не боящимся разбиться в лепешку. Действительно это так и было. Он меня ставил в пример 3 года, но почему-то ролей не давал никаких, и я постепенно завял…
К. ЛАРИНА - Ну Азазелло-то играли?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Я могу честно вам сказать, что спектакль этот гениальный, и все, но роль Азазелло, она там как бы функционально знаковая. Да, я играл, но, если помните, я репетировал-репетировал, но, когда настали дни премьеры, играла Зина Славина. Она отыграла все премьеры полгода, потом играл я. Дело не в этом. Я потом даже Коровьева играл вместо Вани Дыховичного. Не все у меня там получалось. Я играл Керенского, когда Владимир Семенович уезжал, и он меня в этот спектакль вводил, что одно из самых замечательных моих воспоминаний. Но судьба не сложилась, потому что, скажем так, я не сыграл своей роли ни одной. А когда начались все эти наши советские дела, когда уехал Любимов, когда мы остались без руководителя, когда назначили Эфроса, оно как-то все болезненно, но естественно получилось. Я был первым, кто ушел из театра, уже потом ушли Филатов, Хмельницкий, Шаповалов, Смехов. Тогда было страшно, тогда казалось, что, как же я буду жить дальше. А потом Ксюша забеременела, и появились заботы. Я как-то и работал, и какие-то квартиры менял, и уже Сашку растили. И потом подумал через много лет, что как счастливо сложилась моя судьба. Я такой одинокий ковбой, неуловимый.
К. ЛАРИНА - Когда не зависит человек ни о кого, это очень важно.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, я, может быть, был одним из первых в силу наглости и оптимизма, но ничего плохого в этом нет, потому что я за все, что я в этой жизни делал, я всегда отвечал лично. И эта ответственность, она как-то держит в форме.
К. ЛАРИНА - Вы знаете, я тогда еще про театр спрошу, поскольку не знаю подробностей этой истории, но знаю, что вы собираетесь выпускать спектакль в Московском Художественном театре у Олега Табакова.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да.
К. ЛАРИНА - «Свадьбу Кречинского».
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да.
К. ЛАРИНА - С собой в центральной роли.
Л. ЯРМОЛЬНИК - С собой, но не я это, это идея была Олега Палыча, который уже не один год как бы мечтает, и мне это очень лестно, чтобы я примкнул к коллективу Московского Художественного театра хотя бы в репертуаре, не в смысле стать артистом труппы…
К. ЛАРИНА - Он любит состоявшихся актеров…
Л. ЯРМОЛЬНИК – Он любит, и он очень правильную политику ведет. Я думаю, что сегодня это очень современно. И он замечательный руководитель, и я очень люблю и уважаю Олега Палыча. И никакого там детектива нет, просто не получился спектакль, и он уже был в костюмах, и в декорациях Саши Боровского, и в костюмах моей жены, и уже все, и Авангард Леонтьев, и Наташа Егорова, и как бы состав хороший. Не получилось что-то по части того, что не придумалось. И когда уже Олег Палыч, оптимист, говорит: давайте поиграем, оно потом как-то слепится и станет на ноги. Я ужасно этого боялся, и главным образом не за себя, из-за того, что наши критики и театральная общественность…
К. ЛАРИНА - Они ждали этого.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Они бы ждали, они бы порвали нас на части. Прежде всего, порвали бы Олега Палыча, и мне было бы ужасно больно, что из-за меня он получал бы как бы негативные реакции и вопросы. И мне это, в общем, не очень нужно, потому что есть уже в кой-то веки, меня все-таки знают, и у меня есть какой-то авторитет и как бы вотум доверия аудитории, и я не имею права их совсем подводить и быть беспомощным на сцене. А выглядел бы я именно так, потому что там чего-то не срослось, не получилось…
К. ЛАРИНА - То есть, вы сами это понимали?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, я, на самом деле, я закрыл спектакль, вернее, я умолял закрыть спектакль после прогона, который посмотрел Олег Палыч в присутствии режиссера-постановщика Афанасьева, который приехал из Новосибирска, в присутствии всех артистов, всех служб. Я честно встал, ну, немножко, конечно я, юродствовал, я говорю, я могу встать на колени, хочу просить, чтобы… не надо несовершенную работу показывать на этой первой сцене страны.
К. ЛАРИНА - Послушайте, ну редко кто из творческих людей может похвастаться таким уровнем… такой степенью самокритичности…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Больше всех, знаете, кто был поражен?
К. ЛАРИНА - Ну.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Просто был в шоке Гарик Леонтьев. Он говорит: за все годы моей работы… он же давно работает, и он говорит, это первый раз в жизни, чтоб исполнитель главной роли закрыл спектакль, потому что артисты всегда, природа актерская, в том, что главная роль на сцене МХАТ, вот, да вы что!
К. ЛАРИНА - Да уже все готово практически!
Л. ЯРМОЛЬНИК - … да как угодно: стоя, лежа, на весу, только играть, только играть и быть в афише. Нет, ну, у меня какое-то другое отношение, я как-то, меня так воспитали мои учителя и старшие товарищи, что если ты сам в чем-то сомневаешься, то не жди, когда тебя упрекнут в этом окружающие.
К. ЛАРИНА - Послушайте, но вот тут как раз тот самый случай, вот преимущество театра в чем? Что ты видишь, что не складывается и валится, и говоришь: все, ребята, ша, закрыли. А в кино-то уже снялся и вдруг видишь, что кошмар. Вот тут что делать? Не смоешь, ведь.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Сейчас объясню разницу, если она может как бы служить оправданием или объяснением. Дело в том, что в кино, если это не твое кино как продюсера или режиссера, где ты волен и переснимать, если ты чувствуешь, и тратить еще деньги, доводить до совершенства, в театре меньше опасность, потому что все равно остается надежда, что сегодня не сыграл, а завтра сыграешь. А в кино нет. В кино вот снялся, и все. Но кино, это вроде как повторяешь ошибку не ты, а уже DVD, пленка, а тут ты каждый раз сознательно живьем допускаешь одну и ту же ошибку. Я считаю, что это непростительно, если ты бесконечно телесно, умственно, эмоционально, с температурой присутствуешь в процессе, значит, ты виноват. А когда кино, да, не получилось, ну не хотят люди это кино закрывать, они его будут показывать. И опасности меньше, потому что когда кино плохое, его никто не смотрит, а в театр все равно каждый раз приходят наивные, искренние, надеющиеся увидеть замечательный спектакль, люди. Вот поэтому это нечестно.
К. ЛАРИНА - Вы как продюсер в театре не работаете еще?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Нет, но…
К. ЛАРИНА - Наверняка зреют такие планы.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Ну, зреет один план у меня, но я уже обжегся пару раз, потому что хочу, чтобы получилось объективно хорошо, поэтому я сейчас, у меня есть один проект, который я готовлю. Вот когда он весь со всех сторон срастется, и я буду понимать, что… все равно нужно делать все так же, как делается, если хотите, в военной промышленности. Для того, чтобы запустить ракету, есть масса составляющих, да? Вот их все нужно сделать, а потом уже мастерски в короткие сроки собрать, когда все есть. Вот я это сейчас по частям все собираю, если это соберется, все составные, то тогда не исключено, что я… ну, я уже намекнул Олегу Палычу, он, кстати, очень обрадовался…
К. ЛАРИНА - То есть вы тогда расстались друзьями, никаких конфликтов не было, да?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Абсолютно. Мы дружим много лет, и мы выше каких-то производственно-хозяйственных проблем, наша дружба зиждется на чем-то другом, на бесконечном доверии и уважении друг к другу. Самое страшное – это когда мы профессионально близких друзей из-за того, что они близкие друзья, прощаем. Этого делать нельзя, потому что если кто-то и должен говорить правду и ругать искренне, то это близкие друзья, иначе это бессмысленно.
К. ЛАРИНА - То есть вы готовы к таким подвигам, прийти за кулисы после спектакля, где, на ваш взгляд, неудачно работу вашего друга вы видели, и сказать ему: старик, это…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Ну, это надо делать не сразу, приходить за кулисы, потому что существует инерция артиста, который отстоял на сцене, и он еще… нельзя его сразу мордой об стенку. Я могу прийти, обнять, поцеловать, поздравить, а потом будет случай, когда на остывших мозгах можно сказать, что научились мы другому, радовались другому, и вот то, чему мы учились и радовались, здесь этого мало. Ну, скажем так. Все равно нужно быть… нельзя рубить с плеча, да, щадить. Но главное, чтобы суть дошла, вот и все. Ведь по-разному воспитывают детей, да? Кто-то палкой, кто-то плеткой, кто-то жуткими наказаниями, а кто-то просто или собственным примером, или беседой. Мне всегда больше нравилось второе.
К. ЛАРИНА - Вот вы сами сказали про дружбу, про друзей, и мы просто обязаны про это поговорить, поскольку вот для многих ваших близких друзей, я это знаю, вы как раз воплощение того принципа, который когда-то высказал вслух Михаил Светлов, что дружба – это понятие круглосуточное. Это вообще трудная работа, дружить?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Нет. Это, во-первых, это не работа…
К. ЛАРИНА - Значит, тогда талант.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Не, не талант. Я не знаю, наверное, это можно назвать работой, если мы говорим о работе, без которой мы жить не можем, у которой есть жизнь. Потому что есть люди, которые живут для того, чтобы иметь повод отдыхать и праздновать, есть люди, для которых работа – это праздник, это как воздух, как то, что держит их в форме и составляет смысл их жизни. В этом смысле, наверное, это самая замечательная работа. Меня так просто воспитали, мне что-то такое между строк закинули мои педагоги и мои старшие друзья, опять-таки, что самые яркие примеры того, что такое дружба, мне повезло, и я увидел, наверно, в молодости. Поэтому по-другому это себе и не представлял. Вообще мы занимаемся очень вредной профессией. Не с точки зрения того, что она тяжелая, и как бы играешь на себе, и нервная система, и сердце, и не всегда это безоговорочно хорошо, то есть всегда, артисты всегда сомневаются. Чем больше артист сомневается, тем, как правило, он лучше артист. Но…
К. ЛАРИНА - Артисты – существа уязвимые.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Уязвимые, безусловно. Да, их надо любить, холить, хвалить, только так, чтобы у них крышу не снесло. Поэтому я к чему веду? К тому, что пока артист работает, пока его любят, и он в строю, он всем нужен. И уже много раз в жизни я напарывался на то, что, как только человека месяц-два-три нет, если он заболевает, как-то сразу ограничиваются вот эти сотни тысяч или тысяч людей, которых он интересует, это число уменьшается, я не знаю, до двух десятков человек, которые как бы любят его и уважают не за то, что он такой знаменитый и талантливый, а за то, что он – это он. Вот и все, здесь как бы расшифровывать это бессмысленно, потому что, кто это чувствует и понимает, тот чувствует и понимает. Я думаю, что научить этому почти невозможно. Это такое все-таки как бы качество врожденное от мамы с папой, я в этом убежден, что это кровь.
К. ЛАРИНА - Так получается, что и ваши друзья вам отвечают тем же, они такие же, как и вы в этом смысле. Круг себе подобных складывается.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Ну, безусловно, есть родственные души, есть то, что, когда мы говорим «близкие друзья», близкие, с которыми можно ни о чем не говорить, можно только смотреть друг на друга, и понятно. А если и спорить, то по существу и до драки. Это можно только с близкими друзьями. С людьми, которых ты плохо знаешь, вообще не имеет смысла ссориться и орать и доказывать что-то, ты все равно не будешь понят.
К. ЛАРИНА - То есть тратиться не стоит.
Л. ЯРМОЛЬНИК – Не стоит, потому что это превращается в сольное выступление твое, ты в эту секунду становишься жутким эгоистом и пижоном, потому что ты как бы разговариваешь сам с собой.
К. ЛАРИНА - Вы уже вспоминали, назвали как раз актеров, с которыми вы работали на Таганке, и прям первые две фамилии назвали, и просто как-то так оторопь берет, все как-то падают снаряды вокруг. Филатова нет, нет Хмельницкого, который… вчера еще был, а сейчас…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Когда мы разговаривали с вами об эфире, я, поэтому сегодня вообще… у меня были сомнения. Не потому что, ну, я боялся, что мы, естественно, вспомним, нельзя не вспомнить Борю, но когда мы договаривались, Боря еще был жив, хотя безнадежно болен, но был жив…
К. ЛАРИНА - Кстати, никто не знал никогда, что он болен. Я имею в виду вот…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Он не хотел, чтобы знали.
К. ЛАРИНА - Молодец. Он, смотрите, даже вот сейчас были Высоцкого юбилейные дни, он же везде был. Молодец вообще... какое мужество надо иметь…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Так нет, мало того, что был, он много лет делал вот этот вот, вот 25 января это делал Боря, он был главным инициатором…
К. ЛАРИНА - И он делал еще памятник в июле всегда.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, да, он… вот вы спрашиваете, у кого и как, вот я очень… может быть, из-за того, что в моей жизни был Боря Хмельницкий, может быть, я такой и как бы… выслушиваю ваши комплименты по поводу себя. Это из-за Бори, потому что именно Борька был таким. Он ужасно был круглосуточным другом, он всегда… он никого не грузил своими проблемами, он всегда решал чужие проблемы всю жизнь.
К. ЛАРИНА - Ну и, конечно, мы должны про Александра Гавриловича Абдулова вспомнить. Тоже такая потеря, которая, собственно, открыла счет потерям этого года. Но я знаю, что тут спрашивать глупо и вопросы задавать тоже как-то и не нужно вам. Но, тем не менее, 40 дней – это 40 дней.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Мне про Сашу труднее всего говорить, потому что потери бывают разные. Просто мы с Сашкой до такой степени… ну, как бы совсем, то, что я называю «однояйцовые», потому что мы 36 лет, со студенческого общежития мы были вместе. И он был не просто моим самым близким другом, а просто человеком, с которым я, ну, круглосуточно прожил лет, наверное, 15-17. И потом мы с ним вроде как не рассорились и не расстались, просто стали старше, работали в разных местах, семьи, ну, заботы, дети, возраст. Становится же все… мы же в молодости все свободные, принадлежим только друзьям, а потом жизнь делает так, что ты еще за что-то отвечаешь. И мы с ним реже виделись, но все равно виделись и все время тосковали друг по другу, и нам не хватало общения. И все равно все было, когда мы встречались, все равно все было так, как будто нам по 20 лет, вот. И то, что мы с Сашей одногодки, и Саши вдруг не стало – это меня как-то совсем выбило из колеи, совсем, потому что уже так близко снаряды не ложатся, это те снаряды, которые уже ранят тебя. Я не знаю, как про это говорить, но я с благодарностью отношусь ко всем журналистам, средствам массовой информации, которые ищут способ откликнуться на это горе, но я, наверное, не исключение, но я никому ничего сказать не могу, потому что я не знаю, что сказать. Ничего не формулируется или, вернее, чего формулировать, когда и так все... И это не тот случай. Иногда, когда говоришь, становится легче. А когда я про Сашу говорю, мне легче не становится.
К. ЛАРИНА - Ну что же, я хочу нашим слушателям напомнить, что мы в прямом эфире, вы это понимаете по такому нашему неровному разговору, в чем и ценность прямого эфира. Поэтому, дорогие друзья, в следующей части после новостей мы обязательно с вами тоже соединимся. Наверняка у вас есть, что спросить у Леонида Ярмольника. Не только, может быть, какие-нибудь вопросы… не только признания в любви, наверняка вот за что-нибудь сейчас и поругаете его, мы тоже это приветствуем. Пожалуйста. Номер телефона напомню: 363-36-59. И номер, по которому можно отправлять свои смски - +7-985-970-45-45. Через несколько минут, после новостей, мы вернемся в программу «Дифирамб», напомню, именно так называется эта передача.
НОВОСТИ
РЕКЛАМА
К. ЛАРИНА - Напомню, что в гостях в нас сегодня Леонид Ярмольник, и я хочу задать несколько вопросов, которые пришли на наш Интернет-сайт от наших слушателей. Здесь можно в режиме блиц, потому что есть вопросы очень такие простые, короткие. Валерий экономист: «Что значит в вашей жизни КВН, и как вы оказались в жюри?»
Л. ЯРМОЛЬНИК - В жюри я оказался, потому что, кто сидит в жюри, решает один человек - это Масляков, ему кажется, что мне там место, уже много лет, а мое отношение к КВНу, я все-таки считаю, что это такой первоисточник того смешного и хорошего, что происходит на нашем телевидении. Все, что квнщики делают после успеха в КВНе, мне нравится намного меньше.
К. ЛАРИНА - «Расскажите о вашей дочери, у нее экзотическая профессия?» - спрашивает Галина.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Страшно экзотическая, она будет украшать нашу жизнь стеклом в разных видах. Она заканчивает Строгановку, она дизайнер-художник по стеклу.
К. ЛАРИНА - То есть, мамины гены победили.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Больше маминых, слава богу, да, да, потому что…
К. ЛАРИНА - Не хотела быть артисткой?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Никогда, ни разу в жизни, даже мысли не было. И я в этом смысле счастливый отец, если считать нашу семью актерской, все-таки, потому что многие семьи именно из-за этого страдают.
К. ЛАРИНА - Леонид, есть ли желание выйти на сцену, если есть, то в каких ролях? Мы немножко об этом поговорили, если хотите, ответьте.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Это должен быть хороший спектакль, после просмотра которого у вас будет желание придти еще раз посмотреть.
К. ЛАРИНА - «А как, по-вашему, - спрашивает Алексей, - когда перестанут штамповать подделки для ТВ, по-другому не могу назвать эти бесконечные сериалы, и не говорите мне про рейтинги, по-моему, это просто кормушка для бездарей. Толковых фильмов практически нет».
Л. ЯРМОЛЬНИК - Вы знаете, я… вы задали тот вопрос, который я бы тоже хотел задать, только я не знаю, кому.
К. ЛАРИНА - «Всем известны кадры по ТВ, - пишет Александр, - где вы на подтанцовках у Ельцина во время избирательной кампании 96-го года. Не из-за этой ли избирательной кампании ваше материальное благополучие?»
Л. ЯРМОЛЬНИК - Наоборот все, нет, сейчас еще нужно вспомнить про коробку из-под ксерокса, да…
К. ЛАРИНА - Не вы ли несли?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Это и были мои деньги. Да, я не нес, но это вот как раз несли мой гонорар. Нет, это было просто то счастливое время, когда я думал, что если я потанцую с президентом, то дальше мы будем танцевать вместе. Не получилось.
К. ЛАРИНА - «Дорогой Леонид, - Александр пишет, - как случилось, что вы, столь любимый народом, и в частности мной и моей семьей, к тому же востребованный властями, не имеете званий?»
Л. ЯРМОЛЬНИК - Это власти не виноваты, и союзы наши творческие не виноваты, я… мне жена не разрешает получать звания, поскольку я считаю, что звания в нашей стране, во всяком случае актерские, не буду про все говорить, обесценены. У нас такое количество Народных артистов России, которые, я считаю, носят это звание или за выслугу лет, или за то, что они с кем-то договорились, или кого-то уговорили. Мне всегда больше нравилось, например, то, что у Владимира Семеновича Высоцкого нет звания, и даже, по-моему, Государственную премию, которую он получил, он получил ее посмертно. Вот, поэтому мне как-то больше нравится быть без звания, потому что у артиста может быть только имя, а знаком его признания - гонорар.
К. ЛАРИНА - Подождите, то есть, это принципиальное ваше решение?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да.
К. ЛАРИНА - Наверняка же, были такие предложения, чтобы дать звание, там же это выдвигают по разнарядке от всяких организаций или от театров.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Я уговорил - в последнее время… когда мне было 50 лет, естественно, у нас же все отмечается…
К. ЛАРИНА - Конечно, за вклад.
Л. ЯРМОЛЬНИК - И я еле уговорил Швыдкого не делать этого, я говорил, будет глупо, я не приду получать…
К. ЛАРИНА - А орден?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Какой орден? За что?
К. ЛАРИНА - Никакого нет…
Л. ЯРМОЛЬНИК - …за спасение на пожаре…
К. ЛАРИНА - …утопающих?
Л. ЯРМОЛЬНИК - …утопающих? Нет, я вообще считаю, что… я не люблю награды.
К. ЛАРИНА - А чины?
Л. ЯРМОЛЬНИК - И чины я не люблю. И говорю это совершенно ответственно, потому что это создает такую мишуру на этой елке жизненной, которая совершенно не является елкой. То есть, уже елки не видно, если я понятно говорю. И наград стало так много, и правительственных наград, и названий так много, и их раздают. И, безусловно, дают людям, которые это заслужили, но рядом с этими людьми дают еще каким-то людям, которые обесценивают награду, которую получает человек заслуженно. Я вот этого никогда понять не смогу, и не люблю я награды.
К. ЛАРИНА - Слушайте, я просто в замешательстве. Думаю, ну, подождите… какой-нибудь почетный член города, я не знаю, Калуги, нет? Ничего такого нет?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Нет.
К. ЛАРИНА - Вообще?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Ничего нет.
К. ЛАРИНА - Нельзя ничего написать, вот, Ярмольник, и все?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Нет, есть, есть, я за границей почетный член, или как это называется, когда… Львов…
К. ЛАРИНА - Почетный гражданин…
Л. ЯРМОЛЬНИК - …города Львова. Да.
К. ЛАРИНА - Слушайте, великолепно.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, вот Башмет, Виктюк, Ступка, я, было, по-моему, 750 лет городу, года три назад, и мы ездили на эти торжества, и нас так объявили.
К. ЛАРИНА - Но это красиво!
Л. ЯРМОЛЬНИК - Это приятно, я в этом городе как бы провел школьные годы, у меня отец военный был. Приятно то, что город про это помнит. Хотя город достаточно трудный, сложный, особенно сегодня, да? Уже это одной ногой в НАТО, а мы супротив. Я шучу, конечно, это приятно, но не более того. Но это не награда, это как раз мне видится таким признанием людей. Вот. Поэтому это приятно. И я рад, что они рады, что я из этого города, что я там учился.
К. ЛАРИНА - Ну, по-моему, за «Барак», по-моему, Государственная премия.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Госпремия, да.
К. ЛАРИНА - Кстати, этот фильм, который… вы там были как раз продюсером, не только исполнителем одной из главных ролей, и, по-моему, очень удачная работа.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Это продюсерская работа, да, и это вот первые Госпремии, которые вручал Владимир Владимирович, я его тренировал, это он на нас репетировал. А потом это делал уже ежегодно восемь лет.
К. ЛАРИНА - Так, следующий вопрос, я специально припасла вопросы, которые самые популярные, самые распространенные, их огромное количество, связанных с одной темой, это, конечно же, фильм Алексея Германа «Трудно быть богом». Здесь, кстати, и среди наших слушателей уже есть те, которые с удовольствием приобрели как раз диск, аудиокнигу…
Л. ЯРМОЛЬНИК - …аудиоверсию…
К. ЛАРИНА - …книгу, да-да-да, и слушают…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Спасибо.
К. ЛАРИНА - …и получают большое удовольствие, и говорят, спасибо за это.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Спасибо. А я хочу сказать, что аудиоверсия, она как бы моя, но то, как я это сделал, безусловно, это уже наша совместная работа с Алексеем Юрьевичем, потому что я как бы загружен этим произведением, уже скоро пойдет 10-й год…
К. ЛАРИНА - Вообще, конечно, ирония судьбы, потому что это та роль, которая должна была быть ролью вашей жизни. Наверное, в каком-то смысле она ею и является.
Л. ЯРМОЛЬНИК - …успеть бы посмотреть, знаете, вот, при наших грустных сегодняшних разговорах, я ждал этого вопроса, и, чтоб долго не отвечать, я могу сказать, что мне обидно только то, что уже вот из таких очень близких людей уже два человека не увидят это кино и не скажут, как оно им, это вот как раз Саша Абдулов и Боря Хмельницкий. Жалко, мне бы их мнение очень интересно было послушать. А что касается реалий, то мы скоро приступаем к озвучанию. Картина смонтирована, во всяком случае, Алексей Юрьевич мне так сказал. И, значит, скоро озвучание, и, я надеюсь, что это еще год-полтора…
К. ЛАРИНА - А вы с ним помирились?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да мы всегда в мире. У нас формально были, конечно, разногласия.
К. ЛАРИНА - А то же все заголовки пестрели: Ярмольник сбрил всю бороду и вышел из проекта…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Много у нас чего было, и время проходит, понимаешь, что это даже как-то украшает нашу жизнь. Это еще раз доказывает то, что мы с ним очень разные, но мы с ним заодно.
К. ЛАРИНА - Ну, когда-нибудь это выйдет?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Выйдет когда-нибудь. Я не могу удержаться и хочу вам сказать, я говорил с очень близким человеком Алексея Юрьевича по телефону, мы проговаривали, что и когда, когда же озвучание, и близкий человек мне сказал, искренне говорит: Леня, самое удивительное, что он считает, что он все делает быстрее всех. А я на это тут же сказал: я никогда не хотел писать книжек, сейчас же все книжки пишут, но теперь я обязательно напишу, потому что есть название: он думал, что он делает все быстрее всех, в скобках - Герман.
К. ЛАРИНА - Но на самом деле он другим быть не может. Вы это знаете лучше всех.
Л. ЯРМОЛЬНИК - И не надо. И не надо.
К. ЛАРИНА - И вот за счет таких редких отдельных людей, может быть, мы и существуем, вся наша… весь этот корабль под названием русская культура. Правда же?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, я думаю…
К. ЛАРИНА - …их все меньше и меньше.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Сравнение с кораблем очень точное, потому что у нас паруса иногда раздуваются так, что нас уносит далеко от воды, это называется, а корабль - сравнение хорошее, потому что если есть настоящий якорь, чтобы себя не забывать, то это как раз Герман.
К. ЛАРИНА - Да, безусловно. Я надеюсь, что Алексей Юрьевич нас слышит, он слушатель «Эха Москвы».
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, он любит «Эхо Москвы»…
К. ЛАРИНА - …да, поэтому, если это так, то мы передаем ему огромный привет.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да.
К. ЛАРИНА - Спасибо за все.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Спасибо, Алексей Юрьевич.
К. ЛАРИНА - Ну, что же, давайте, мы послушаем теперь телефон, уж коли я обещала, 363-36-59, это номер нашего телефона прямого эфира, здесь в студии Леонид Ярмольник, мы абсолютно вас не ограничиваем в выборе темы вопроса, спрашивайте, что хотите. Милости просим. Але, здравствуйте. Але.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА - Але.
К. ЛАРИНА - Да, да, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА - Добрый день, Ксения, добрый день, Леонид. Я хотела бы, во-первых, поблагодарить Леонида. Вот, вы говорили о дружбе, действительно, мы очень много слышали и из прессы и просто через знакомых, сколько он всего делает для людей. Единственный вопрос такой, вот, после просмотра передачи «К барьеру», может быть, не стоит быть столь благородным и скрывать это все. Может быть, лучше, чтобы люди знали, это не стыдно. Такой вопрос у меня к вам. Спасибо заранее.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Не совсем…
К. ЛАРИНА - А скрывать - что вы имеете в виду?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Я тоже не понял.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА - Вот то, что вы делаете, как вы помогаете людям, сколько вы делаете для людей, чтобы избежать этих вопросов, которые вы получили на передаче «К барьеру».
К. ЛАРИНА - Типа, а кто ты такой, да? Как вас зовут, простите?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА - Татьяна.
К. ЛАРИНА - Татьяна, спасибо. Ну, понятен вопрос?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Ну, мой оппонент, вы ведь помните, самое удивительное, что меня дико развлекало и радовало, он все время меня называл «так называемой элитой», что мне ужасно… сразу уже можно было… это и начало, и конец разговора. И поэтому я этого человека переубедить не смогу, и я нарочно был в этом, состоял в этом диалоге, чтобы зрителям, или, скажем, его потенциальным читателям его издания было ясно, кто он, как он строит разговор со мной, так же он строит разговор со своим читателем.
К. ЛАРИНА - На самом деле, он как раз очень воспитанно выглядел, очень достойно. Он вас, по-моему, не оскорблял, не кричал.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Нет, не, мы были политкорректны…
К. ЛАРИНА - И вообще, производил впечатление такого воспитанного человека… знаете, Леня, я просто хочу сказать, он был у меня же на такого рода подобной передаче, ну, здесь, в этой же студии, с Александром Градским.
Л. ЯРМОЛЬНИК - …вы тоже ему помогали, рекламировали газету…
К. ЛАРИНА - …послушайте, был Градский с ним, и я думала, сейчас он, Градский, порвет его как Тузик грелку. Но Градский был просто потрясен благовоспитанностью… забыла как фамилия… Тимур… Тимур его звали, да?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да.
К. ЛАРИНА - Но, и потом они подружились. И он говорит, что если бы все такие вот главные редакторы были желтой прессе, может быть, мы бы и жили по-другому.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Нет, мы сейчас с вами, Ксения, совместно говорим страшные глупости, потому что…
К. ЛАРИНА - Это я говорю!
Л. ЯРМОЛЬНИК - Вы говорите страшные глупости, и если бы… я же там перед барьером сказал, что если бы можно было реально вызвать на дуэль и стреляться, я бы стрелялся с этим человеком и не разговаривал бы никогда.
К. ЛАРИНА - Всерьез?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да. Потому что это абсолютный волк в овечьей шкуре, который выдает желаемое за действительное, он делает все возможное, чтобы зарабатывать деньги любой ценой. Я таких людей не-на-ви-жу. Они всегда будут моими абсолютными врагами.
К. ЛАРИНА - Ну, хорошо, эта тема важная, ее нужно все-таки немножечко продлить, я имею в виду не тему конкретной газеты и конкретного главного редактора, с которым у вас сложились такие жуткие непримиримые отношения.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, нет, у меня с ним нет отношений, у меня есть отношение к этой прессе, которая произрастает у нас в стране абсолютно как бурьян, с которым вообще никто не борется.
К. ЛАРИНА - Она везде произрастает.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Ну, а как мы можем бороться с прессой, если у нас столько забот? У нас выборы на носу с вами, ну, как? Это же важнее, чем желтая пресса, это же важнее, чем, если там что-то напишут, и повысится давление у замечательных, удивительных пожилых артистов, если кто-то еще умрет из артистов. Это же не так важно, как выборы. Вот я все надеюсь, что сейчас мы выберем нового президента, и все-таки обратим внимание на законы, которые связаны со средствами массовой информации.
К. ЛАРИНА - Это же проблема всехняя, извините за выражение.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Всехняя - чья?
К. ЛАРИНА - Всего мира. Желтая… папарацци, желтая пресса, это проблема…
Л. ЯРМОЛЬНИК - ...вы не забывайте, что мы только вчера калоши сняли и надели туфли…
К. ЛАРИНА - …да, у нас, у нас все извращенно…
Л. ЯРМОЛЬНИК - …мы все время говорим, что мы живем в демократической стране, при этом абсолютно подмигиваем друг другу. Даже на радио. Потому что демократия у нас относительная, мы к ней не привыкли, демократия в этом не виновата. Просто не лезет этот костюмчик на нас пока. Поэтому мне больше нравится, могу искренне, монархия, только монархия с порядком, потому что Россия - другая страна, и не может быть у нас законов о СМИ таких, как в Европе и как в Америке. Мы не доросли до этого, культура не та, мы слишком жестоки и слишком малообразованны для того, чтобы брать только слепок вот тех законов, которые есть… мне тут звонили недавно, что выходит новый закон в Америке, вот как я отношусь, там, к ограничению прав журналистов. Я говорю: отношусь к этому нормально, но они к этому пришли за 100 лет, а мы хотим все за 5 - за 7.
К. ЛАРИНА - Послушайте, у них мордобой каждый день в той же Америке, и там без конца звезды Голливуда избивают этих папарацци на всех углах, и те же самые судебные процессы, все то же самое…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Но там выгоднее драться, сразу вам скажу, давайте все-таки будем с юмором… там выгодней, да, там подерешься, потом еще денег получишь. А здесь подерешься, и сделаешь невероятную рекламу своему врагу, вот и все.
К. ЛАРИНА - Все-таки, вопрос, который нельзя решить вот так запретом, это невозможно. Вот, вы говорите про монархию, но монархия…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Я не про запрет…
К. ЛАРИНА - Пушкин, сколько вымарали у Пушкина стихов во время монархии?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Ксения, не, не, секунду, секунду, что вы… ну, сейчас мы еще будем сравнивать Пушкина с…
К. ЛАРИНА - …газетой «Жизнь»…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Я не про это. Надо сделать законы, которые соответствуют уровню нашей культуры, потому что какие-то вещи нужно напрочь запрещать, знаете, почему?
К. ЛАРИНА - Не знаю.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Не потому, что нельзя, а потому что у людей нет культуры обращения с этим правом, вот и все. Потому что, когда это связано с кем-то через дорогу, нам кажется, что, ну, даже интересно. Когда это касается тебя лично, или твоего близкого друга, или родственника, это вопиющий факт вмешательства в личную жизнь человека, это то, из-за чего… как вам сказать? Мы строим - извините, что я так пафосно говорю - государство, решаем массу проблем. Мы сегодня богатые, и мы строим, но самое главное - это духовность общества. Так вот, эта платформа, она у нас уже почти… она настолько тоненькая, вот эта надстройка всего, что у нас и денег много, и мы самые сильные… она рухнет в тартарары, если не будет того, что разрушает как раз эта желтая пресса. Мы должны гордиться собой, а гордимся мы оттого, что, имея, что есть, имея, чем себя охранять, мы создаем культуру, мы делаем то, что можно будет вспомнить послезавтра.
К. ЛАРИНА - Согласна, но когда пресса вся желтая, о чем мы говорим? Про что мы сейчас говорим? Если, следуя вашей логике, тогда и телевидение рухнет все. За счет чего оно будет существовать? Вы выходите с этой темой…
Л. ЯРМОЛЬНИК - А вы много смотрите?
К. ЛАРИНА - …темой… ну, я смотрю много, да, я как маньяк…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Кто кого сегодня спрашивает, Ксения, вы много смотрите телевизор?
К. ЛАРИНА - Я смотрю как маньяк, много, к сожалению.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Много? Зачем? А что же там много можно…
К. ЛАРИНА - Ну, это привычка такая.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Вы делайте, как Жванецкий, помните…
К. ЛАРИНА - …Жванецкого смотрю…
Л. ЯРМОЛЬНИК - …в советское время, прочел одну газету - понял, что в остальных.
К. ЛАРИНА - Да, просто я хочу понять вашу аргументацию. Вы выходите с темой духовности на канал… в каком контексте вы существовали, вспомните, на НТВ в этой передаче. То, что до вас, и что после вас. Вон, тот же фильм про Александра Абдулова. Сколько там было совершенно…
Л. ЯРМОЛЬНИК - …гадостей.
К. ЛАРИНА - Гадостей! На том же канале это было, не помню, в какой рубрике, типа «Русские сенсации», не хочу врать, и, кстати, тот же канал пользуется услугами газеты «Жизнь» или, там, «Твой день», я не помню…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Я не хочу обижать канал…
К. ЛАРИНА - Там стоял логотип, видео откуда они брали.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Секунду, я, вот, чтобы было понятно, я ведь все как бы фильтрую, я все понимаю. Я на канал НТВ - пусть Кулистиков не обижается - я не к Кулистикову иду, я иду к Володе Соловьеву.
К. ЛАРИНА - Понятно, понятно.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Вот и все. Это мой друг, с которым я вырос, и у нас очень… у нас бывают разногласия, но мы люди, у которых как бы то, что называется совестью, пока не затерлось до конца. И поэтому я иду к нему, и я использую в данном случае канал НТВ для того, чтобы задать вопрос всем. Вот. А то, что за две минуты до этого… это, как раз, те программы, с которыми я воюю, и они, кстати, это прекрасно знают, и даже дерусь.
К. ЛАРИНА - Ну, тогда скажите, что вы предлагаете, если говорить про законодательство, если уж так всерьез.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Это вопрос не нашего пятиминутного эфира…
К. ЛАРИНА - Что запретить? Как это можно регулировать?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Создать круглый стол, при том на самом высоком уровне, и обсудить, как нужно изменить сегодня законы о прессе, что можно говорить, что нельзя, это обсуждается в спокойной очень обстановке, что сегодня соответствует. Нам надо создать такой закон, чтоб мы себя не марали, не теряли, и имели возможность гордиться собой. Сегодня закон работает в другую сторону. Он работает на лавочников, которые, еще раз повторяю, делают все возможное, чтобы просто заработать деньги. Им все равно, родились ли вы, или умерли, сломали вы ногу, или развелись. Им все равно. Им все это нужно только для того, чтобы поместить вашу фамилию, ваше лицо, и продать газету.
К. ЛАРИНА - А тиражи-то какие, значит, народу это надо.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Так вы говорите, вроде как поддерживаете меня, но при этом…
К. ЛАРИНА - …безумие. Ну, так что-то происходит с людьми, значит…
Л. ЯРМОЛЬНИК - …прекратить свободу… мне не нужна такая свобода слова, если совсем просто. Не нужна. Это свобода слова, которая уничтожает будущее этой страны.
К. ЛАРИНА - Красиво.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Пожалуйста.
К. ЛАРИНА - Следующий. 363-36-59. Алло, здравствуйте. Алло. Алло.
СЛУШАТЕЛЬ - Здравствуйте.
К. ЛАРИНА - Да, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ - Меня зовут Александр, я из Нижнего Тагила к вам звоню.
К. ЛАРИНА - Пожалуйста, Александр.
СЛУШАТЕЛЬ - А вот у меня вот такой вот вопрос к Леониду. Я вот очень давно смотрю передачу форт Байярд, вот когда на первом канале была, на ТНТ, на НТВ, на канале Россия, вот хочу вас очень поблагодарить за то, что вы вот самый лучший вот ведущий из всех русских версий.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Спасибо.
СЛУШАТЕЛЬ - Вот, у меня такой к вам вопрос: будут ли в этом году снимать новый сезон?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Вы знаете, не знаю, это всегда делается по инициативе Российского канала, у которого есть права на Россию, в смысле на страну Россию, и в прошлом году этого проекта не было. Будет ли в этом году, я пока не знаю, обычно этот вопрос решается приблизительно в конце марта - в апреле. Если последует предложение, я его с каналом буду обсуждать. На самом деле я эту программу очень люблю, она очень хорошая, и ее делают на очень высоком профессиональном уровне французы, мы же у них как бы просто говорим по-русски, а вообще, мы делаем то же самое, что делают ведущие игроки всего мира.
К. ЛАРИНА - А чего вы не будет делать никогда вот на телевидении, есть у вас какие-то принципиальные вещи, от которых вы в любом случае откажетесь?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Все подумают, что мы разучили какие-то репризы.
Смех.
Л. ЯРМОЛЬНИК - А я вот уже ничего не делаю на телевидении давно, если вы обратите внимание.
К. ЛАРИНА - Да, действительно.
Л. ЯРМОЛЬНИК - И делаю это совершенно сознательно. Мне приятно, что мне звонят каждую неделю по 10 раз, предлагая новые проекты…
К. ЛАРИНА - …ток-шоу с Леонидом Ярмольником…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, в любом варианте. Хотите - про спорт, хотите - про секс, хотите - про политику, мне все разрешают.
К. ЛАРИНА - Вот, Фоменко сейчас вышел снова с блондинками.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Не хочу. Не хочу. Не хочу, потому что все превратилось в бесконечную болтовню, демагогию, самолюбование. Наверное, мог бы вести какой-то проект, если бы я понимал, что это будет ноу хау, и я буду говорить: а - на другом языке, о других вещах, и у меня действительно будет свой зритель, а свой зритель - это тот, который не смотрит остальную ерунду.
К. ЛАРИНА - Здесь много есть вопросов про вашу совместную работу с Валерием Тодоровским, работы даже, поскольку вы и как актер с ним работали, и как продюсер…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Как продюсер, да.
К. ЛАРИНА - Вот, ваши впечатления, я так резюмирую все вопросы, которые пришли по этому поводу, и спрашивают про мюзикл, который, по-моему, вы с ним делаете, да?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Да, да, спасибо за вопрос. Мы с Валерием Петровичем работаем уже несколько лет, это «Франкенштейн», это «Тиски», и наш громадный проект, который мы делаем уже третий год, съемки почти закончены, осталось снять финал, это мюзикл, который в рабочем названии называется «Буги на костях», возможное название, под которым он выйдет, я надеюсь, 1 января 2009 года, это название «Стиляги». Работа приближается к завершению, там еще много, поскольку это музыкальная картина, и очень серьезная с точки зрения музыкальности. Таких фильмов, ну, если не снималось вообще, это такой мюзикл, который снимается по американскому принципу, не в смысле: мы хотим быть похожими, но этот жанр принадлежит по изобретению американцам. И если хотите посмотреть картину, которую я считаю абсолютным мюзиклом, это нужно посмотреть картину 54-го года «Поющие под дождем». И тогда поймете, что мы с Валерой называем мюзиклом.
К. ЛАРИНА - Но это наша история, российская?
Л. ЯРМОЛЬНИК - Это про стиляг 50-х годов. Но я считаю, что то, про что мы делаем кино - это то, что важно было вчера, сегодня, завтра, потому что это кино не про время, это кино про нас, про то, как мы живем, и как мы сами себе изменяем, или не изменяем. То, о чем мы договариваемся в молодости.
К. ЛАРИНА - Вас как-то тянет вот в это время, если вы там и были, то в абсолютно бессознательном возрасте, да? Это 50-е годы.
Л. ЯРМОЛЬНИК - В общем, я 54-го года рождения, конечно. Да, тянет в то время по одной простой причине, потому что люди были искреннее, честнее, самоотверженнее, люди после больших бед верили, что вот-вот наступит конец всем трудностям, и делали для этого все возможное. Люди были открытые, честные, самопожертвенные, это поколение моих родителей, которые меня растили, и я это как-то кожей чувствую, спинным мозгом, как вам сказать, тогда были люди, которые могли защитить страну. Во всяком случае, сегодня мы это делаем за счет… можем сделать за счет техники и правильного поведения, а тогда просто потому, что все встали и пошли.
К. ЛАРИНА - Ну, не знаю, что лучше. Хотя тут не выбирают, что есть…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Мы же про людей говорим, мы не про… в данном случае…
К. ЛАРИНА - Я слушаю слова, которые вы произносите, что сегодня, сегодня мы можем защитить страну. Сегодня защищают нашу страну высокие правительственные чиновники. На всех высоких трибунах несутся такие речи в защиту страны, что можно позавидовать вообще временам холодной войны.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Но вы верите? Мы сейчас…
К. ЛАРИНА - Да, если завтра война, если снова в поход…
Л. ЯРМОЛЬНИК - Нас Венедиктов выгонит сейчас вместе с микрофонами на Калининский проспект, и мы пойдем, туманом палимые.
К. ЛАРИНА - Ну, мы, собственно говоря, и без Венедиктова сейчас это сделаем, поскольку время нашей встречи истекло.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Ну, и замечательно, мы замечательно поговорили.
К. ЛАРИНА - Спасибо вам большое за то, что не отказались к нам придти, поскольку я, вот когда готовилась к программе, посмотрела там последние всякие новости, набрала «Ярмольник» в Интернете, и мне тут же выскочило: Ярмольник берет, там, какие-то тысячи долларов за интервью, отказывает всем журналистам. Можно звонить 5 лет.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Не тысячи, а десятки тысяч, это для того, чтобы не давать интервью.
К. ЛАРИНА - Вы хотели что-то сказать.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Я хотел сказать, что все-таки сегодня не самый радостный день, и я хочу сказать, что, кто нас слушает, кто хочет проститься с Борисом Алексеевичем Хмельницким, панихида завтра будет в Центральном Доме кино в 11 часов утра.
К. ЛАРИНА - Спасибо. Леонид Ярмольник.
Л. ЯРМОЛЬНИК - Спасибо.