Лия Ахеджакова - Лия Ахеджакова - Дифирамб - 2008-01-27

К.ЛАРИНА – 14:10, добрый день еще раз, вновь в студии ведущая эфира Ксения Ларина. И мы начинаем нашу программу «Дифирамб». Сегодня в нашей студии народная артистка России Лия Ахеджакова. Добрый день, Лиечка, здравствуйте!

Л.АХЕДЖАКОВА – Здравствуйте!

К.ЛАРИНА – Мы с Лией Ахеджаковой не первый раз встречаемся, поэтому я не буду говорить… задавать вопрос типа «Расскажите немножко о себе». У нас есть, о чем поговорить, и слава Богу, вопросов от наших слушателей… вопросы, мне кажется, очень важные, и многие из этих вопросов – спасибо нашей аудитории, она не подвела – я могла бы сама Лии Ахеджаковой задать, что я сделаю с вашей помощью. Поскольку мы в прямом эфире, конечно же, ваше участие преполагается активное, дорогие друзья, поэтому напомню номер телефона: 363-36-59. Ну что же, конечно, огромное количество вопросов, связанное с кино, но я думаю, что мы чуть позже к текущему моменту перейдем, а пока я бы так спросила… Лиечка, мне вот интересно вот что: в прошлом году мы потеряли много… хотя мы продолжаем их терять, мы все время их теряем, людей, которые являются, вот, частью нашей жизни – не только культуры, а вообще жизни, в том числе и частной жизни. В прошлом году ушел из жизни Ваш потрясающий партнер Виктор Гвоздицкий.

Л.АХЕДЖАКОВА – Ой… ой… не… я…

К.ЛАРИНА – Я хотела… Поскольку Виктор Гвоздицкий не является фигурой медийной, что называется…

Л.АХЕДЖАКОВА – Да-да.

К.ЛАРИНА – Его знают только те люди, которые в театр ходят. И знают, что такое этот человек, сколько он сделал для нашего русского театра, как он относился к этой профессии актерской, какую планку он для себя устанавливал – это уникальная личность, и мне бы очень хотелось, чтобы мы наш разговор начали именно с его имени.

Л.АХЕДЖАКОВА – Еще раз убеждаюсь, какой Вы замечательный человек, что Вы с этого начали. Я Вам так благодарна! Я не знала, о чем мы будем говорить, но то, что Вы начали с Вити… большое спасибо! У меня эта рана не заживает, это слишком неожиданно и слишком… ну, удар – вот другого слова не могу сказать. Я пришла к нему в больницу, он уже выздоравливал и был очень веселый. И вот Вы представляете, вот жизнь – читать… я ему, во-первых, вкусненького всего купила, и принесла ему почитать, чтобы он посмеялся, «Похороните меня за плинтусом». Он позвонил, что хохотал всю ночь. Через несколько дней умер. Это какие-то вещи в жизни… все время обижался, что не звоним. А так как он Питер, Москва, уже как-то было… и забывала звонить. Он никогда не забывал позвонить. Сейчас открываю телефонную книжку – там Гвоздицкий. Много телефонов – то в Александринке, то тут, то там… больно так вспоминать, но меня с ним связала одна работа, в которой мы ссорились напропалую, ужасно…

К.ЛАРИНА – Уильямс?

Л.АХЕДЖАКОВА – Уильямс, да. Вот «Крик», его пьеса. Мы ссорились ужасно. Мы были все время в процессе «не получается». Я знаю, что очень много актеров пытались сделать эту пьесу, и я даже узнавала у Деконда Донавана – когда-то он это ставил… Не получается.

К.ЛАРИНА – Кстати, это вещь, которую пробовал Высоцкий делать. С Аллой Демидовой.

Л.АХЕДЖАКОВА – Я знаю. С Аллой Демидовой, да. Тоже не получилось. Додин пробовал делать – не получилось. Но почему-то Витя очень хотел ее сделать. Делал Боря Юхананов. Трудная была работа. Наконец мы стали выгребать как-то, что-то… но часто у нас уходили зрители. Потому что… тут есть две вещи: с одной стороны, я не видела этот спектакль, может, он был и непонятен – это же проблемы театра. Это театр-тюрьма. Театр, который мы все обожаем и любим, это тюрьма – и для Уильямса, и для меня, и для Вити – это тюрьма, как там говорит мой персонаж, и для актеров, и для драматургов…

К.ЛАРИНА – Приговоренные.

Л.АХЕДЖАКОВА – Приговоренные! Обреченные. Ну что до того зрителю?

К.ЛАРИНА – Ну и потом, важно все-таки, на что человек настраивается, когда он идет.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да. Да.

К.ЛАРИНА – Может быть… сбивает же всех с толку еще что? Вот эта вот антрепризная форма, потому что все привыкают, что…

Л.АХЕДЖАКОВА – Вы знаете, тут было дело не в антрепризе, нам хотелось сделать эту пьесу. И Витя придумал, что это должен делать вот такой острый режиссер, как Боря Юхананов, который не боится ничего пробовать. Ну вот, попробовали, все закончилось очень печально. Были какие-то люди, которым очень нравился этот спектакль, были друзья, которые уговаривали его больше не играть, и вот, мы в Ярославле… нас не выпускали женщины, которые требовали деньги назад и говорили: «Нам сказали, что мы идем на комедию, и продали нам билеты, а вы нам какую-то гадость продали». Вот рассказать, как оскорблен был Витя с его любовью к высокой драматургии, к словесности вообще! Он владел… он писал! У него замечальное ведь перо!

К.ЛАРИНА – Слава Богу, вышла книжка, правда, вот, уже после смерти…

Л.АХЕДЖАКОВА – Книжка вышла, да.

К.ЛАРИНА – Замечательная книга. Ему уже 55 лет исполнилось, да?

Л.АХЕДЖАКОВА – 55, да.

К.ЛАРИНА – Не успело даже, по-моему, исполниться.

Л.АХЕДЖАКОВА – Не успело. Не успело. Не успело.

К.ЛАРИНА – И последней его работой – просто напомню нашим слушателям – те, кто театр, может быть, знает немножко – ну, во-первых, он работал с Валерием Фокиным очень много – и в Москве, и в Александринке.

Л.АХЕДЖАКОВА – И успешно.

К.ЛАРИНА – Да, очень. Вот спектакль «Двойник», которого я не видела, говорят, что это что-то такое было… потрясающее.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да. Да.

К.ЛАРИНА – …его работа. Достоевского.

Л.АХЕДЖАКОВА – И у него безумная осталась любовь и нежность к Ефремову. Он не успел…

К.ЛАРИНА – Он сыграл Тузенбаха в «Трех сестрах».

Л.АХЕДЖАКОВА – Да.

К.ЛАРИНА – Один из… по-моему, чуть ли не последний спектакль Олега Ефремова, и он там был какой-то…

Л.АХЕДЖАКОВА – Это он репетировал же с…

К.ЛАРИНА – И Сирано.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, Сирано. И это было просто перед смертью Ефремова, это буквально, когда он уже… ну последнее-последнее его… дни даже. И Витя его безумно любил, и память о нем… он еще очень благодарный человек…

К.ЛАРИНА – Да.

Л.АХЕДЖАКОВА – Он помнит всех, с кем он когда-либо работал! Он помнил всех в Акимовском театре, всех, с кем он в Риге работал… У него… даже он мне передал любовь к этим людям. Я когда встречаю тех людей, о ком он когда-то писал, и они еще живы, я к ним бросаюсь, как будто они мои друзья.

К.ЛАРИНА – Вы знаете, я еще почему о нем вспоминаю, о Викторе Гвоздицком – не только потому, что он поразительный артист и личность… вот, слава Богу, мне так повезло, я с ним встречалась… по-моему, даже мы вместе здесь как раз и представляли вот этот спектакль «Крик», когда вы только его репетировали. У него был очень высокий счет к профессии.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да!

К.ЛАРИНА – И он ужасно переживал по поводу того, как девальвируется профессия актерская.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да.

К.ЛАРИНА – И мы с ним пытались рассуждать на эту тему, кто в этом больше виноват. Вот Вы рассказали про двух теток, которые, там, требовали…

Л.АХЕДЖАКОВА – Не двух, их там было человек десять.

К.ЛАРИНА – Да, теток, да?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да. И они нам преградили путь, они нас не выпускали из театра. Ну как им было объяснить, ну как? Что это великий писатель, страдательный залог, что он только что… ну что, скажешь, что он в сумасшедшем доме лежал, это их добьет…

К.ЛАРИНА – А это не… не это самое…

Л.АХЕДЖАКОВА – Они не поймут.

К.ЛАРИНА – Тут как что-то нарушена, какая-то связь с публикой. Кто кого воспитывает, кто кого формирует – мне кажется, здесь какой-то перевертыш произошел. Когда только он случился, я не знаю.

Л.АХЕДЖАКОВА – Я думаю, что перевертыш называется – вот извините за грубое слово – «развлекуха». Люди хотят развлекаться. Люди смотрят… Хотя остались вот эти тонкие, замечательные театральные ценители, зрители вот этого эксклюзива, вот этого штучного товара, они остались! Вот я в интернете иногда читаю ну такие есть светлые, умные, тонкие ценители вот этого штучного товара… Вот можно «товаром» назвать, не знаю, но все продается, поэтому чтобы продать, оно должно быть коммерческим.

К.ЛАРИНА – А где выход? Т.е. получается, что мы живем в то самое рыночное время…

Л.АХЕДЖАКОВА – Да.

К.ЛАРИНА – Которое так к себе приближали…

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, да, да.

К.ЛАРИНА – И в итоге те, которые стояли больше всего на баррикадах и желали прихода этой невероятной свободной жизни…

Л.АХЕДЖАКОВА – Да.

К.ЛАРИНА – Свободной, прежде всего, в мыслях, в своих каких-то внутренних убеждениях – получается, что сами оказались заложниками этого.

Л.АХЕДЖАКОВА – Заложниками, да. И мне кажется – я, ну, могу ошибаться и не имею права обвинять – я часто смотрю телевизор, и мне кажется, телевидение, которое ну самый такой… щупальца этой – извините за слово – метастазы, они так далеко и во все органы проникли, что они формируют. Они формируют. У нас даже есть замечательные развлекательные программы, другое дело, я их не смотрю. Но там есть, вот, просто прекрасные… можно что-то привести даже в пример. Но вот эта тенденция развлекать, тенденция коммерческая, тенденция к продаваемому – ну, вплоть до того, что впаривать, впаривать. И может быть, самое продаваемое – это, вот, и есть самое разрушительное.

К.ЛАРИНА – Самое разрушительное, да. Но при этом существуют, как мне кажется, приятные исключения, когда… театр все равно в своей основе – это зрелище, если мы говорим о театре. Ну, тут уж я думаю, что тут Вы не будете со мной спорить, как артистка.

Л.АХЕДЖАКОВА – Нет.

К.ЛАРИНА – Это зрелище. Другой вопрос: что в этом зрелище заложено. И например, вот Ваше сотрудничество с Кириллом Серебренниковым, Ваше личное, мне кажется, очень дает очень интересный и необычный результат. Когда это совмещается все-таки какая-то дорога очень внятная, очень яркая, очень отдельная у Кирилла как у режиссера, и в то же самое время весьма яркая упаковка всегда. Нескучная. С ним не скучно.

Л.АХЕДЖАКОВА – Не скучно.

К.ЛАРИНА – С ним страшно бывает, но не скучно! (смеются)

Л.АХЕДЖАКОВА – Не скучно. Но знаете, когда я смотрю «Господа Головлевы», то я тут вижу… или «Человек-подушка» - вот тут еще в большей степени. Я вижу такую верность стилю!

К.ЛАРИНА – А как же там дети, облитые кровью?

Л.АХЕДЖАКОВА – Ну потрясающе!..

К.ЛАРИНА – Вот видите.

Л.АХЕДЖАКОВА – Это гиперреализм, это же…

К.ЛАРИНА – А тех теток из Челябинска позовите, они же то же самое закричат.

Л.АХЕДЖАКОВА – Это ужас будет, стрелять будут, наверное.

К.ЛАРИНА – Да.

Л.АХЕДЖАКОВА – Я не знаю, что это такое. Вот у нас в ТЮЗе дети из рогаток стреляли в персонажей, которые им не очень нравились, понимаете? Просто сидел на уроке труда, заточит гвоздик как следует, и эту самую рогатку в карман, и затаился за креслом, и целится, понимаете? В неприятного ему персонажа. Ну, я не знаю, что да… У меня и здесь было с «Селестиной», женщина ждала меня: «Верните деньги». Я ей вернула. Я ей вернула деньги. «Как вы смеете такую мерзость показывать? Как вам-то не стыдно?» Я говорю: «Да вы что, это шедевр XV века, это великая пьеса!» «Это пошлось, пахабщина, я через 3 минуты ушла» Я говорю: «Что ж вы можете, о чем говорить, если…»

К.ЛАРИНА – Так она ждала… и ждала потом, да? Чтобы сказать это все?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, на другой день приехала из Звездного городка, чтоб деньги у меня забрать.

К.ЛАРИНА – А Вы когда-нибудь уходили со спектакля? Зрителем.

Л.АХЕДЖАКОВА – Было. Было.

К.ЛАРИНА – Было?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, было. Было, когда невмоготу уже совсем. Но я стараюсь этого никогда не делать, если мне просто не нравится. Я не ухожу, потому что пустое кресло ранит очень. Даже если в антракте ушли, видишь… случайно глянешь, случайно – я, вообще, плохо вижу. Слава Богу, я чем дальше, тем меньше вижу. Но ушедший, он нарушает систему отношений.

К.ЛАРИНА – Лия, почему Вы отказались сниматься в «Иронии судьбы»?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да много причин…

К.ЛАРИНА – Да скажите уже, хочется услышать из первых уст. Потому что интернет и желтые газеты пестрят различными версиями, вплоть до каких-то, вообще, вендетт, да? Там даже какие-то есть версии какой-то мести друг другу…

Л.АХЕДЖАКОВА – Ну, я не читала.

К.ЛАРИНА – Я даже не хочу это озвучивать.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, я не читала.

К.ЛАРИНА – Но поскольку Вы это не комментируете, я Вас напрямую об этом спрашиваю.

Л.АХЕДЖАКОВА – Ну, очень симпатичный человек – Тимур Бекмамбетов, и он еще брат моей подруги, которая живет в Питере. Но тем не менее… ну не хотела я! Но наступил момент, когда на меня напали все, ну буквально все! Мне из Тбилиси звонил Резо Габриадзе и говорил: «Лилечка, я тебя умоляю! Ну сделай это!» Мне звонила Галина Борисовна, хотя я бы сорвала, если бы я туда поехала, в Прагу, два спектакля в театре, и в это время болела главная наша актриса, Леночка Яковлева, а мне надо было вместо нее спектакли играть, я бы просто… завал в театре был. Плюс, выпуск «Фигаро» - это со мной же столько народу связано! Все это сорвать? Кроме того, что началось с того, что я не хотела. Но когда…

К.ЛАРИНА – Слушайте, какая организованная, да!

Л.АХЕДЖАКОВА – …тебя покупают большими деньгами, а потом вдруг я встретила директора этой картины, она говорит: «Лия Меджидовна, вот Максимов и Эрнст говорят, что Вы за два съемочных дня просите квартиру». Да? Уже тут… Они звонили Кириллу, они звонили Жене Миронову, который у нас еще и продюсер «Фигаро». Когда меня стали сильно прогибать, это большой стимул доказать, что не все продаются. Ну вот просто так! Ну это уже все для меня, когда так сильно давят. Если б сильно не давили, все равно у меня бы не было возможности, я не хотела – это раз. Мне это все не понравилось очень. И главное, что… ну где же – у меня два спектакля в театре и выпуск «Фигаро». О чем может идти речь? Как это все? И потом? Ну ради чего? Ради чего?

К.ЛАРИНА – А Вы смотрели?

Л.АХЕДЖАКОВА – Не пойду.

К.ЛАРИНА – А Вы знаете, что Вас там в Израиль отправили?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, это мне… я снималась тогда с Барбарой Брыльской, и она мне говорила: «Сволочь, ты нас всех подводишь! Сволочь!» Я ей говорю: «Бася! Не хочу! Никто меня в мире не заставит!»

К.ЛАРИНА – (смеется) Здорово. Даже, мне кажется, в этом какой-то азарт есть.

Л.АХЕДЖАКОВА – Нету. Нету. Очень переживала, жутко. Каждый день я приходила на репетицию, и Кирилл говорил: «Ночью звонили».

К.ЛАРИНА – Такое мощное давление, конечно.

Л.АХЕДЖАКОВА – Мощное. И Галина Борисовна просила: «Ну что тебе стоит?» Мне обещали 50 тысяч долларов. Было много людей, которые ко мне хорошо относятся, говорили: «Да возьми ты эти 50 тысяч, да черт с ними!»

К.ЛАРИНА – А наоборот было, когда Вы что-то хотели страстно сыграть, а Вам не давали?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да! Было. Но никто никогда в жизни меня так не хотел, как, вот, продюсеры фильма «Ирония судьбы-2». (смеются)

К.ЛАРИНА – Да… Вот такую вот историю вы услышали из уст Лии Ахеджаковой, и здесь… это прямой эфир, это была сама Ахеджакова. Потом не говорите ничего, что вы где-то прочитали.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да…

К.ЛАРИНА – Вы услышали это на «Эхе Москвы». Ну, давайте мы дальше пойдем, поскольку вы уже поняли, да, что Лия Ахеджакова – совершенно отдельный человек – вот она как для себя решила, что она вот здесь поступит именно так, вот она так и поступает. Хотя я понимаю, что все, что касается Вашей пассионарности, Вашей активности в гражданской нашей российской жизни – Вы, наверное, себе тысячу раз уже зарок давали: молчи, не лезь, не надо! Тем более – уже без шуток – были очень серьезные последствия Ваших выступлений. Но в итоге опять – вот я смотрю по последним нашим парламентским выборам – опять не выдержали, опять выразили поддержку конкретной компании, конкретной партии, хотя и прекрасно понимали, что это аутсайдеры, и что сегодня тот, кто поддерживает их – это, ну, если не черный список, то это… ну, не знаю, условно, там, пятая, двадцатая колонна, т.е. ненадежные люди.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да вообще, поддерживать победителей – ну как-то… не интеллигентно, по-моему…

К.ЛАРИНА – Не интеллигентно.

Л.АХЕДЖАКОВА – Я смотрю, показали, вот, уже, какие распределили комитеты в Думе – и все олимпийские спортсмены! Вы знаете, вот есть какая-то такая вещь: человек, который быстро бегает на коньках или на лыжах может спуститься с горы, вызвать наше не то, что восхищение, а просто глаза зажмуришь от ужаса и сердце схватит – это не обязательно умнейший, тончайший какой-то деятель с харизмой и с пониманием меры ответственности… У человека свое назначение в жизни, и он его выполнил, как никто в этом мире. Не надо пристраиваться, не надо подстраиваться.

К.ЛАРИНА – Ну подождите. А есть Гарри Каспаров. Есть Анатолий Карпов. У которых есть какая-то…

Л.АХЕДЖАКОВА – Это особые люди.

К.ЛАРИНА – …внятная позиция жизненная.

Л.АХЕДЖАКОВА – И потом, шахматы – это другое дело. Там думать надо, и очень сильно. Это я даже спортом это не могу назвать. Это что это такое? Это «защита Лужина», мы все помним. Это… вот этот анализ вот этой… странного устройства этого, Лужина. Понимаете, Гарри Кимович ведь – это уникального образованности, ума, очень светлый человек. Ну просто так ведь… к нему когда ни позвонишь, у него даже автоответчика нет. Один раз я позвонила – мне очень хотелось помочь, когда описывали имущество в Коралово, у Ходорковского, вот там, где дети эти… как правильно, сироты или сироты?

К.ЛАРИНА – Сироты.

Л.АХЕДЖАКОВА – Сироты, где…

К.ЛАРИНА – Интернат, да?

Л.АХЕДЖАКОВА – Интернат, где учатся дети погибших пограничников, миллиционеров, там же и маленькие, и большие дети – уже были выпуски. Я была там на 15-летии и познакомилась со многими людьми. И я… и описывали это все имущество – там творилось что-то ужасное. И я позвонила Гарри Кимовичу, и меня совершенно потрясло, что у него нет автоответчика.

К.ЛАРИНА – Т.е. он взял трубку сразу?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да. Он взял трубку. Это о многом говорит, о многом. Он не боится, что будут звонить и спрашивать, и говорить, и нагружать, и прогибать, и предлагать, и угрожать, и говорить страшные вещи, которые могут оскорбить и обидеть. Я к нему очень хорошо отношусь.

К.ЛАРИНА – Лия Ахеджакова у нас в гостях, у нас сейчас время новостей, потом продолжим наш разговор, уже с вашим участием, готовьте ваши вопросы – обязательно телефон включим.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА – Ну что, поехали дальше, здесь в студии «Эхо Москвы» наша гостья, Лия Ахеджакова, у микрофона Ксения Ларина. Я тут смотрела вопросы, которые наши слушатели присылали на интернет-сайт, и вот сейчас на нашу смс-ленту. Конечно, Вас очень любят, Лия, это дорогого стоит. Позвольте от Вашего имени нашу поблагодарить публику, которая так относится к Вам, с таким уважением. Здесь очень много хороших вопросов, давайте я что-нибудь Вам почитаю. Значит, «Уважаемая Лия Меджидовна, всегда с удовольствием смотрю фильмы с Вашим участием. Почему в сегодняшней России осталось так мало талантливых актеров, и еще меньше режиссеров? Почему кругом одна конъюнктурщина?»

Л.АХЕДЖАКОВА – Неправда. Вот абсолютная неправда. Ну согласитесь, да, Ксюш?

К.ЛАРИНА – Может, это такое ложное ощущение оттого, что человек в основном в телевизоре потребляет искусство?

Л.АХЕДЖАКОВА – Может быть.

К.ЛАРИНА – Там-то как раз вот то, о чем он говорит, пожалуйста, с лихвой представлено.

Л.АХЕДЖАКОВА – Нет, это во-первых. Талантливых актеров, во-первых, делают… Какой у тебя режиссер, такой ты и артист. Можно быть очень талантливым актером, но появиться в таком виде, что тебя мама родная не узнает! Это все… Вот тут же пример привожу. Пришел Римас Туминас, поставил «Горе от ума». Понимаете, вот эта вот классика вся – ну уже нельзя сейчас ставить, вот, как в 56-м…

К.ЛАРИНА – Входит Ольга (смеется)

Л.АХЕДЖАКОВА – Входит Ольга, да. …как в 56-м, как в 48-м, как в 1903-м – нельзя, это невозможно, зритель уйдет, при всем уважении к автору. Понимаете? Он взял «Горе от ума». Пьеса великая. Ну, когда читаешь, она великая, ну, как «Война и мир», понимаете, читаешь. Но еще раз видеть «Три сестры», «Вишневый сад», «Горе от ума», и т.д… «Гамлет»… хочется увидеть что-то, что тебя обжигает. На то и театр. Что он сделал с молодыми актерами! Я, вот, знаете, я была ошарашена: он взял совсем не обстрелянных, ну вот просто вчерашние студенты. Ну, Гармаш – родился, чтобы сыграть Фамусова. И он это назначение свое выполнил. Играет как Бог – благодаря тому, что у него такой режиссер, конечно. Но что делают молодые актеры? Я просто… я потрясена. Это, вот, молоденькая совсем, худенькая, застенчивая Лена Плаксина играет, в общем, не самую такую, ведущую роль – там эта графинюшка какая-то такая… да она и не запоминается никогда. Да это просто шедевр! Вот эта семейка, вот эта графиня…

К.ЛАРИНА – Безумная. Безумная. Они такие, безумные.

Л.АХЕДЖАКОВА – Безумные оба. Это такой шарм, это такое открытие! Что делает Илюша Древнов с этим Репетиловым! Ну это просто, Вы понимаете, он взрывает сцену, он взрывает пьесу! А вообще, все эти люди, которые приходят погреться к печечке к этой русской, из которой тот самый «дым отечества», от которого глаза, понимаете, слезятся, и из носа сопли текут, потому что это угарный газ. Вот у меня есть камин – обязательно заплачешь, как затопишь, понимаете? Хотя он хороший. И вот это та самая наша русская печка, вокруг которой все греются… Но одна роль… ой, это Даша Белоусова! Ходила девочка, которая даже… ну, взяли на договор. И мы поехали в Париж, и там срочно надо было заменить – руку сломала Люся Крылова. И она с одной репетиции сыграла – ну Боже мой! Но благодаря этому она как-то отстояла свое доброе имя. Но как она играет Лизу! С ума… Там есть вообще Петрушка из буфета, которого любит Лиза. Понимаете, этой роли почти нет. Боже мой, как этот Женя играет замечательно! Выстроена, выдумана роль, она вся придумана – и вот уже огромная роль, и во всех газетах пишут «каков Петрушка!». А его там нету, вообще-то. Вот это… с кем поведешься, от того и наберешься, вот откуда рождаются большие актеры. Теперь я смотрю «Человек-подушка». Ну что там играть, я даже не знаю, там пьеса, когда ее читаешь, думаешь: «Боже, ужас какой!» Этот Макдонах, вообще, этот гипер-реализм, он бьет по башке и пугает. И вдруг я вижу: это расцветает такими актерскими работами! Один острее другого! Девочка 12 лет, вот эта Лизонька, она играет, как большая актриса – это какая-то Комиссаржевская! Понимаете, что такое, когда режиссер умеет тебя защитить, выстроить филигранно и вписать в этот ансамбль, и ты становишься большим артистом, может, даже ты… может, ты каких-то особых не хватаешь, там, вершин. Понимаете, ты можешь быть каким-то, ну, свежим выпускником института и не лучшим на своем курсе. К тебе приходит Римас Туминас – и вся Москва о тебе говорит.

К.ЛАРИНА – А Вы с ним работали?

Л.АХЕДЖАКОВА – Нет, не повезло. Но у меня зато Кирилл Серебрянников.

К.ЛАРИНА – Ваш режиссер?

Л.АХЕДЖАКОВА – Мой, мой.

К.ЛАРИНА – А как Вы это определяете?

Л.АХЕДЖАКОВА – Не знаю, легко. Все понимаю, о чем говорит. А когда не понимаю, не слезет, пока не сделаешь. Пока не поймешь, чего он хочет. Был момент, когда… это жуткая же роль, Марселина в «Фигаро», ну жуткая! Она есть, она заявлена, но ее нет. Понимаете? И такой же Бартоло, кстати сказать.

К.ЛАРИНА – Да, да, да, да.

Л.АХЕДЖАКОВА – И Кирилл хотел и придумал, и ему надо было сделать!

К.ЛАРИНА – Там такой монолог у Вас женский… в защиту женщины – я никогда его не слышала. Это что, Бомарше все написал?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, Бомарше.

К.ЛАРИНА – Я Вам клянусь, что настолько…

Л.АХЕДЖАКОВА – Я сразу же сказала: «Этот феминизм я ненавижу».

К.ЛАРИНА – (смеется)

Л.АХЕДЖАКОВА – Я это не буду, давайте сокращать, я феминисток ненавижу. Понимаете? Это наши дела, актерские, понимаете – «Я этот монолог не буду». Но я, правда, я настолько доверилась Кириллу, я после «Жертвы» и после тех спектаклей, которые видела, абсолютно ему доверилась. Я даже не знаю, как я решилась сказать «давайте вымараем». Но! Но – и это не так легко, вообще, такие вещи делать, перевернуть, вообще, пьесу с ног на голову и пойти с другой стороны. Понимаете, остановить действие и начать с другого конца тоннеля. Это очень трудно. Это должен режиссер сделать, актер это не может. Не может. Кирилл может. И с ним интересно. И он, вот, очень важно, чтобы даже если это молодой человек, а ты уже прожил в театре такую длинную жизнь, что уже играть не хочешь. Вот уже все надоело, все переиграл. Но чтобы тебе его слушать интересно было, чтобы он тебя научал, чтобы он тебе открывал какие-то истины, которых ты раньше или не замечал, или не знал, или которые тебя обернули в твою жизнь… и ты подумал: вот она, правда. Вот это меня цепляет, от этого у меня слезы текут. А так не идут слезы, если, ты меня убей, не цепляет. Потому что не могу встроиться в этом. Вот почему… я сейчас скажу… знаете, меня мой институтский друг, Витас Силюнас… они все профессор на профессоре.

К.ЛАРИНА – (смеется)

Л.АХЕДЖАКОВА – …мои дружки. Леша Барташевич…

К.ЛАРИНА – Ну такие, известные. Это профессора настоящие.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, они все…

К.ЛАРИНА – Доктора искусствоведения!

Л.АХЕДЖАКОВА – Да. А как же?

К.ЛАРИНА – Да.

Л.АХЕДЖАКОВА – И они, между прочим, по всей территории бывшего нашего Союза. У меня и в Литве, и в Эстонии кое-где запрятаны мои друзья-профессора. Да, и Витас, он очень болеет вот этими детишками, которых выпускают, и он придумал какой-то… гранты какие-то, какой-то замечательный фестиваль лучших дипломных спектаклей. И в этом году он пригласил меня, вот, ходить, смотреть эти спектакли и решать, кто из них лучший.

К.ЛАРИНА – В жюри.

Л.АХЕДЖАКОВА – И я впервые в жизни, имея лучшую подругу профессора Покровскую..! Почему она меня не приглашала? Я не знаю… Никогда.

К.ЛАРИНА – А почему Вы не преподаете?

Л.АХЕДЖАКОВА – Я не знаю вообще, как я, вот, туда… это, вот, как-то меня не коснулось никогда в жизни. Никогда. Потом, я учить ненавижу. Вот это я не люблю очень. Но я стала ходить по дипломным спектаклям. Я иногда такое наслаждение получаю…

К.ЛАРИНА – Есть, на что посмотреть, да?

Л.АХЕДЖАКОВА – О! О! О! Есть педагоги, которые… вот педагог, который умер в студенте. Вот педагог мастерства актера, который умирает в своих студентах, который не себя выпячивает, который не режиссурой занимается, а который хочет вот этого показать нам вот это гениальное дарование, которое еще пока сырое, неопытное, но там так много природа заложила! Я теперь это вижу. Так что говорить, что нету – ой-ой-ой!

К.ЛАРИНА – Хороший. И даже, вот, «Фигаро» - вот мы с Вами говорим про этот спектакль, который Кирилл поставил…

Л.АХЕДЖАКОВА – Ну что Вы!

К.ЛАРИНА – Там Юля Пересильд, которая просто меня…

Л.АХЕДЖАКОВА – Да Юля Пересильд – это же… это же ну просто какое-то…

К.ЛАРИНА – Открытие.

Л.АХЕДЖАКОВА – Открытие!

К.ЛАРИНА – Очень хорошая девочка.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да что Юля, Вы посмотрите театр Фоменко, ну Вы посмотрите на Огурееву. Ну даже если Вы ее в театре не видели, Вы посмотрите, что она в этой «Ликвидации» у Урсуляка делает! Ну какой же это… какое же это дарование очаровательное! Уж я не говорю, там, про Тюнину – это уже все, все… это какой талант и какое грандиозное… Да нет, есть таланты, и как… А режиссеры!!! Вы что, ребята! Их полно. Ну, это не такая распространенная, что их армия будет…

К.ЛАРИНА – Т.е. Вы считаете…

Л.АХЕДЖАКОВА – Пять – это много. Дима Черняков! Понимаете, мы про него забываем. Витя Крамер в Питере. Да нет, что Вы!

К.ЛАРИНА – Т.е. время благоприятное для талантов?

Л.АХЕДЖАКОВА – Не знаю. Даже в самое плохое время рождаются таланты, и все. Посмотрите… А Мейерхольд?

К.ЛАРИНА – Где Мейерхольд?

Л.АХЕДЖАКОВА – Я говорю, хорошенькое время было.

К.ЛАРИНА – Да, это да (смеется)

Л.АХЕДЖАКОВА – …для талантов, понимаете? Давайте вспомним, кого и как. И вспомним Мандельштама, который окурки собирал, понимаете, это его было занятие…

К.ЛАРИНА – Давайте я Вам задам вопрос хороший.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да.

К.ЛАРИНА – «Уважаемая Лия, - пишет Анатолий. – Почему Вы так не любите советскую власть, советскую страну, где Вы смогли бесплатно получить высшее образование и стать знаменитой народной артисткой. Неужели сейчас, при капитализме, Вы могли бы стать великой артисткой? Подумайте, пожалуйста, об этом объективно и без обиды на меня».

Л.АХЕДЖАКОВА – Толечка! Дорогой мой! А Хаматова, которую вырастил капитализм, и она стала действительно потрясающей актрисой? Ну это я только одну Вам преподношу. Могу преподнести побольше. А Тюнина, понимаете? А Огуреева? А есть звезды первой величины, которые и понятия не имеют, что такое сталинская школа, понятия не имеют, что такое учить…

К.ЛАРИНА – Историю КПСС.

Л.АХЕДЖАКОВА – …историю КПСС, диамат и истмат. Шо я учила. У меня был педагог по диамату.

К.ЛАРИНА – Т.е. это, Вы считаете, вопреки?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да Вы знаете, что…

К.ЛАРИНА – Сквозь асфальт прорастали?

Л.АХЕДЖАКОВА – Искусство…

К.ЛАРИНА – Может быть, так и надо?

Л.АХЕДЖАКОВА – Ну а Серебряный век? Понимаете? А первые годы… А вот этот вот красный террор! Какие… Ахматова. Гумилев. Какие поэты, какие режиссеры, какие… Комиссаржевская!… Ну, я… чего мы сейчас? Дорогой мой! Причем здесь социализм? Культура мировая существовала… знаете, что такое наскальная живопись? И бесплатно.

(смеются)

К.ЛАРИНА – Давайте, я обещала телефон включить. Возьмите, пожалуйста, наушники.

Л.АХЕДЖАКОВА – Это я, да?

К.ЛАРИНА – Давайте, да, любые, которые, там, на Вас смотрят.

Л.АХЕДЖАКОВА – На меня все смотрят.

К.ЛАРИНА – Давайте. Чтобы вы убедились, что мы в прямом эфире находимся, вы можете прямо сейчас набирать номер и приветствовать у себя в трубке или по радио Лию Ахеджакову. Пожалуйста. Алло, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН – Алло, здравствуйте!

К.ЛАРИНА – Здравствуйте!

Л.АХЕДЖАКОВА – Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН – Это Иван из Москвы.

К.ЛАРИНА – Да, слушаем Вас.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН – Можно уже в эфире говорить?

К.ЛАРИНА – Да.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН – Здравствуйте, Лия Меджидовна!

Л.АХЕДЖАКОВА – Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН – Как приятно вспоминать, как 3 октября 1993 года Вы призывали расстреливать нас, защитников Конституции. Большое спасибо Вам!

К.ЛАРИНА – Так. Иван, спасибо, я ждала этого вопроса.

Л.АХЕДЖАКОВА – А я всегда его получаю.

К.ЛАРИНА – Да, да, да. Уже Лия привыкла на него отвечать. Ну ответьте. Будете отвечать Ивану?

Л.АХЕДЖАКОВА – Ну, как Вам сказать… слава Богу, что Вас не расстреляли, Иван, Вы живы там? Нет?

К.ЛАРИНА – Жив?

Л.АХЕДЖАКОВА – Нет? Жив. Ну, я не призывала Вас расстреливать, дорогой мой. И никого расстреливать я не призывала. Я сказала: «Люди, не спите!»

К.ЛАРИНА – Я помню совсем другие слова, что же это… Вы говорили: «Что же это за Конституция такая, ради которой…»

Л.АХЕДЖАКОВА – …которой надо…

К.ЛАРИНА – Да. «Жизнь человеческая рядом с ней ничего не стоит». Вот про это мы говорили, это я помню.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да.

К.ЛАРИНА – Еще звонок. Пожалуйста! Алло, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЭЛИСО – Алло, здравствуйте!

К.ЛАРИНА – Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЭЛИСО – Я просто хочу ей признаться в любви, пожелать здоровья, счастья, удачи и всего хорошего.

К.ЛАРИНА – А как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЭЛИСО – Меня зовут Элисо, я представительница грузинского народа.

Л.АХЕДЖАКОВА – Ой, как приятно!

К.ЛАРИНА – Спасибо, Элисо!

Л.АХЕДЖАКОВА – Спасибо большое, Элисо!

К.ЛАРИНА – Алло, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА МЕЛАНИЯ – Алло, здравствуйте!

К.ЛАРИНА – Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА МЕЛАНИЯ – Дорогая Лия! Я Вас так люблю, что уже много лет удивляюсь, что Вы меня не знаете. Я Ваша поклонница. И у меня вопрос к Вам. Скажите, пожалуйста, что Вы чувствуете, когда опускается занавес после спектакля?

К.ЛАРИНА – Как зовут Вас, простите?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА МЕЛАНИЯ – Меня зовут Мелания.

К.ЛАРИНА – Спасибо!

Л.АХЕДЖАКОВА – Вот знаете, Мелания…

СЛУШАТЕЛЬНИЦА МЕЛАНИЯ – Спасибо!

Л.АХЕДЖАКОВА – Вот что чувствую? Если чаще всего не удается так, как хочется… Бог его знает, бывает один спектакль из, там, из ста, когда вдруг взлетаешь независимо от собственной воли. И вдруг такая свобода, такая легкость, такая… все слышишь, все видишь… у тебя какие-то ассоциации идут, слезы хлынут сами, не надо никакой внутренний монолог произносить. Какая-то… паришь (не в смысле город Париж, а воспаришь), воспаряешь! И закрывается занавес, и так легко и весело, и после этого уже и не спать могу… мне легко…

К.ЛАРИНА – Еще один спектакль можете сыграть.

Л.АХЕДЖАКОВА – Я здорова! Если даже я себя плохо чувствую, я здорова, у меня легкость. Но чаще всего… то провалила, эту сцену провалила, тут надсадно, то вдруг вижу: зритель, прям по среднему ряду, встал, хлопнул стулом и пошел. А за ним еще парочка. Или: не поняли сцену, значит, мы что-то… Вот привыкли, что в этом месте хохот, апплодисменты – не было! Эх, черт возьми, значит, вот, ну что-то… не было свободы! Не было свободы, была заданность и искусственность – вот и все. То текст забыла – прям стыдоба. И чаще всего вот это «ой-ой-ой-ой-ой! Как я устала!»

К.ЛАРИНА – А в юности? А в юности было, вот, больше удовольствия получали и удовлетворения от своей собственной игры? Легче?

Л.АХЕДЖАКОВА – В юности не было хороших ролей. Они начались после 40 лет, извините.

К.ЛАРИНА – Да ладно, они были: «Мальчики» – большие роли со словами!

Л.АХЕДЖАКОВА – Ну какие «Мальчики» там! Боже, три раза в день с этими «Мальчиками» уходишь на четвереньках от усталости, голова болит, а с 10 утра опять «Мальчики»… кровавые в глазах.

К.ЛАРИНА – Кровавые в глазах!

(смеются)

Л.АХЕДЖАКОВА – Это лучше мальчики, а то зайчики. А еще куриные ноги играла – это вообще не приведи… ну там хоть можно плохо выглядеть. Одела избушку на себя – и бегом. Нет, нет. Чаще всего дикая усталость. Но вот когда такой спектакль неожиданный, когда вдруг все случилось – тогда, наоборот, такое освобождение, такая легкость! Могу гостей принимать, могу поехать в гости. А после… а когда не получилось – добраться бы домой… так скучно и не спится.

К.ЛАРИНА – Скажите, Лия, а вот Вы со своими коллегами по цеху отношения часто выясняете?

Л.АХЕДЖАКОВА – Никогда.

К.ЛАРИНА – А если какие-то принципиальные разногласия?

Л.АХЕДЖАКОВА – Есть.

К.ЛАРИНА – И что, молчите? Не спорите?

Л.АХЕДЖАКОВА – Нет, нет, никогда. Не, поспорить можем, мы даже с моим любимым Витечкой Гвоздицким, ну просто сильно…

К.ЛАРИНА – А вот когда расходятся люди просто, когда разные жизненные установки? Бывает такое?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, конечно, конечно. Но у меня это очень редко, чрезвычайно редко, потому что мне с этим человеком играть. И сцена, она обязывает.

К.ЛАРИНА – Вы же не можете всех любить – вот я просто хочу понять.

Л.АХЕДЖАКОВА – Можно не всех любить, но когда выходишь на сцену, ты должен… ну, мы же, как бы, одно целое. И вот, чтобы быть одним целым с человеком, с ним проживаешь большую жизнь, и надо ее проживать во взаимном внимании, в… Потом, я не раз убеждалась: человек, который мне, прям, неприятен… вот прям неприятен по всем своим параметрам, по своим взглядам, врет все время… и вдруг со мной поступают подло – этот человек грудью меня защищает.

К.ЛАРИНА – Т.е. такие бывают открытия человеческие?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да. И потом я думаю: Боже мой! Ну как же так, нельзя… надо все прощать людям, все абсолютно.

К.ЛАРИНА – Тем более, когда на самом деле… Человека когда не знаешь до конца, как я понимаю, да?

Л.АХЕДЖАКОВА – Не знаешь до конца, и человек открывается, может быть, иногда слишком поздно.

К.ЛАРИНА – Я просто ищу… шуршу, ищу один вопрос…

Л.АХЕДЖАКОВА – Шуршите, шуршите.

К.ЛАРИНА – Антон спрашивает Вас: «Уважаемая Лия, в последнее время многие деятели культуры, режиссеры, скульпторы, актеры и певцы публично признаются в любви к действующей власти с экранов телевизоров и в прессе. Многие из этих людей – признанные авторитеты, я бы даже сказал, нравственные ориентиры для многих миллионов граждан и горячо любимы народом. Я не прошу Вас давать оценку этим людям, а просто хочу понять, что движет ими: искренняя любовь к власти, ностальгия по диктату, или, может быть, страх быть раздавленными системой? А как же совесть и честь?»

Л.АХЕДЖАКОВА – Есть несколько вариантов. Первый… первый вариант: театру нужны деньги. Жутко нужны. Иначе театр просто погибнет. Вот, начинаем лизать. На картину нужны большие деньги – где их брать? Огромное… там такое, понимаете? Их нужно где-то доставать, и ссориться с властью нельзя. Ее нужно поцеловать в одно место. Уже давно подали на звание – вот звание, вот-вот дадут, а без этого звания, там… ну, плохо. У всех есть звание, а у меня нету звания. И мне нужно это звание, чтобы кое-что получить. Допустим, новое помещение для театра. А подпишу-ка я против Ходорковского – вор должен сидеть в тюрьме. Или пойду на вот этот вот митинг за власть.

К.ЛАРИНА – За Путина.

Л.АХЕДЖАКОВА – За Путина, да. Разное. А есть еще одна вещь. Вот я – ну, я имею в виду не себя, а вот того, кто…

К.ЛАРИНА – Я понимаю, да.

Л.АХЕДЖАКОВА – Я думаю, что бедная моя страна… если вот этот уйдет, будет хуже. Но нам всем тогда хана, потому что мы столько прошли, у нас такая хорошая память, я так долго живу в этой стране, я знаю, чем это пахнет. Уже… ну, уже пусть этот будет. На переправе коней не меняют. И я начинаю безоглядно, нагло, наступая на простой закон – то, что происходило во время этих выборов… я была в Нижнем Тагиле, и 900 рублей стоило проголосовать, за кого надо. Вот. И когда зарплаты не давали…

К.ЛАРИНА – В смысле, человек получал 500 рублей за правильный выбор?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да. За то, что покажешь: «вот я, да». Пожалуйста.

К.ЛАРИНА – Т.е. это еще показать надо, естественно?

Л.АХЕДЖАКОВА – Начальнику цеха, да. Да, начальник цеха там покажет, а там покажут выше, выше… Я это все видела, я была в Екатеринбурге, я была в Челябинске, я это видела. Да. И вот это «готов»… Вы знаете, цель оправдывает действия. «Вот я желаю России, я хочу послужить России, и только этот человек нас спасет от демократов!»

К.ЛАРИНА – Т.е. сам себя уговариваешь?

Л.АХЕДЖАКОВА – От демократов! Как мне однажды сказала женщина: «Ну ты, дерьмократка, подвинься». И такое бывает, да. Ну, вот тут разные цели и поводы, поэтому записывать всех этих людей в каких-то моих личных врагов, что я по другую сторону, вот я не буду.

К.ЛАРИНА – Но есть вещи, которые Вы не понимаете?

Л.АХЕДЖАКОВА – Конечно. Конечно. Конечно, я… Иногда прогнуться очень даже полезно. Но еще полезней не прогнуться. Вот это такие вещи, которые человек делает один раз в жизни. Человек, который всеми своими ролями, всеми своими фильмами заслужил всенародную любовь, и вдруг неприлично, непристойно, на глазах у всех… не просто прогнулся, не просто лизнул, а лизнул прямо ниже пояса. И вот просто плюнул себе в лицо. Ну это… надо беречь себя от этого. Надо беречь себя от таких вещей. Но вот бывает, это диктует любовь к Родине.

К.ЛАРИНА – Да, высокие цели. Да, да, да.

Л.АХЕДЖАКОВА – Высокие цели!

К.ЛАРИНА – Да, да, вполне возможно. На грустной ноте. Но я, как бы, не ожидала веселого разговора. С Вами так, особо не повеселишься.

Л.АХЕДЖАКОВА – Нет, ну почему, можно!

(смеются)

К.ЛАРИНА – Можно?

Л.АХЕДЖАКОВА – Да.

К.ЛАРИНА – Спасибо Вам большое, что Вы пришли к нам! Мы… я рада всегда, когда Вы к нам приходите, и всегда есть, что обсудить. Я желаю Вам удачи на работе. Удачи на работе!

Л.АХЕДЖАКОВА – Ой, спасибо!

К.ЛАРИНА – Очень хочется каких-то новых работ успеть увидеть побольше.

Л.АХЕДЖАКОВА – Мне самой хочется!

К.ЛАРИНА – Призываю Ваших любимых режиссеров все-таки понять, что Ахеджакова одна на свете, и давайте все-таки для нее что-нибудь придумайте. Прежде всего, Кириллу Серебрянникову. Потому что это такая большая редкость, когда актриса так доверяет режиссеру. Вот так, стопроцентно.

Л.АХЕДЖАКОВА – Не, выпрашивать не будем. Нельзя ничего навязывать.

К.ЛАРИНА – Просто предлагаем обратить внимание иногда все-таки.

Л.АХЕДЖАКОВА – Да, он обратил.

К.ЛАРИНА – Уже есть планы?

Л.АХЕДЖАКОВА – Нет, планов нету, но… но мне очень дорого, что я дважды так замечательно работала с Кириллом.

К.ЛАРИНА – Спасибо, Лиечка, удачи! Любим Вас и ждем всегда здесь!

Л.АХЕДЖАКОВА – Спасибо!