Геннадий Хазанов - Дифирамб - 2006-10-14

К. ЛАРИНА: 14 часов 8 минут. Добрый день еще раз. У микрофона вновь Ксения Ларина. И я рада приветствовать в нашей студии Геннадия Викторовича Хазанова, актера, режиссера, художественного руководителя Театра Эстрады, народного артиста России. Что еще сказать?

Г. ХАЗАНОВ: Достаточно.

К. ЛАРИНА: Здравствуйте, Геннадий Викторович.

Г. ХАЗАНОВ: Здравствуйте, Ксюша.

К. ЛАРИНА: Напомню нашим слушателям, что прямой эфир – это, конечно же, обязательно и для вас. Для того чтобы вы могли задать вопросы нашему гостю, напомню все наши средства связи: 725-66-33 – это номер нашего пейджера, sms-ки по телефону +7(985)970-4545. И, наконец, телефоны обязательно включим: 783-90-25, 783-90-26. Ну, я хотела, конечно, начать с театрального события, поскольку в этом сезоне Геннадий Викторович Хазанов продолжил покорять пространство драматического театра и уже стал работать в одном спектакле, пока только в одном спектакле, в московском Театре Ленком у Марка Захарова вместе со своей любимой партнершей Инной Михайловной Чуриковой в спектакле «Город миллионеров». Поэтому, поскольку мы с вами не виделись еще с тех пор, я вас поздравляю с премьерой.

Г. ХАЗАНОВ: Спасибо.

К. ЛАРИНА: Но есть у меня две телеграммы очень смешные, которые я вам сейчас прочту. Они пришли на наш Интернет-сайт вот до начала программы. Одна телеграмма от Анастасии Костюк: «Геннадий Викторович, каковы ваши планы на будущее? Над чем вы сейчас работаете? Спасибо вам за все, что вы сделали, делаете и еще, я уверена, будете долго-долго делать. Вы замечательный, я очень люблю вас и ваше творчество».

Г. ХАЗАНОВ: Спасибо.

К. ЛАРИНА: И вторая телеграмма, лаконичная очень, от Романа: «Почему так много Петросяна и так мало Хазанова?» Это вопрос конкретный. Что бы вы ответили Роману, программисту, на этот вопрос, из Ростова-на-Дону?

Г. ХАЗАНОВ: Вы знаете, видимо, вопрос связан с тем, что на телевизионном экране…

К. ЛАРИНА: Конечно, в Ростове-на-Дону он смотрит телевизор, он ждет Хазанова. Да?

Г. ХАЗАНОВ: На телевизионном экране у Евгения Петросяна есть большое пространство телевизионное - и идущая очень много лет «Смехопанорама», и «Кривое зеркало». И поскольку Петросян верно служит этому жанру по мере сил и возможностей, по мере дарования, которое ему Господь отпустил, с бешеным трудолюбием, и поэтому количество появлений Петросяна на телевизионном экране в этом жанре и создает впечатление, что меня или мало, или вообще нет.

К. ЛАРИНА: Вообще нет.

Г. ХАЗАНОВ: Поскольку я занят в основном на театральной сцене, а это никаким образом не соприкасается с телевидением, поэтому как театральный артист я не появляюсь на телевизионном экране. Как артист эстрады – это тоже такие уже давно затухающие колебания. Но вот в течение этого года все-таки на нескольких больших, будем говорить, торжественных мероприятиях я выступал. Это был юбилей телеканала «Россия», что-то еще было, я уже просто сейчас не помню.

К. ЛАРИНА: То есть такие сборные большие концерты.

Г. ХАЗАНОВ: Ну, я не помню. Это был как бы такой юбилейный вечер. Петросяна много, потому что Петросян очень, я бы сказал, настойчиво занимается поиском материала. Я еще раз говорю: вопрос качества – это дело вкуса. Востребованность этого жанра на телевидении большая. Ну, мне кажется, что в силу определенных причин она, эта востребованность, начинает снижаться. Потому что очень много. А почему много - я думаю, что тут есть масса причин. Первая причина – это максимальная рентабельность этих проектов. Это не то, что снимать кино или даже сериалы. Это другая история совсем, это все гораздо дешевле. И потом, это очень совпадает с интересами тех артистов, которые заняты в этих юмористических программах, поскольку они выход на телевизионный экран рассматривают просто как рекламу, чтобы потом, выступая уже на эстраде, можно было бы зарабатывать деньги. Я вот тут прочел интервью с Андреем Данилко.

К. ЛАРИНА: Кстати, тоже куда-то пропал.

Г. ХАЗАНОВ: Да.

К. ЛАРИНА: Сердючка кончилась.

Г. ХАЗАНОВ: Да. И вот он написал, что он не работает сольный концерт, он работает только сборные вечера или так называемые корпоративные вечера. Просто совершенно изменилась жизнь. И тот, кто живет, повернув голову в прошлое, и говорит: вот когда-то было так, а теперь иначе. Ну что ту? Ну, понимаете, когда-то в здании на Охотном ряду был Госплан, теперь там Государственная Дума. Ну что же тут говорить, что там вот был когда-то Госплан? Бессмысленно. Поэтому мне кажется, что вполне, как бы сказать, логично, что артиста Петросяна на экране гораздо больше, чем артиста Хазанова. Вот и все.

К. ЛАРИНА: Но тем не менее, поскольку действительно ваша жизнь сосредоточена сейчас на театре - на Театре Эстрады, которым вы руководите, на Театра Антона Чехова, в котором вы играете как актер, и вот теперь еще и в спектакле «Город миллионеров» в Ленкоме, - поскольку я слежу за этой вашей жизнью, то у меня возникло вдруг ощущение, что это была какая-то сознательная такая программа избавиться от этого имиджа пересмешника, шутника. Потому что уже сегодня Хазанов не ассоциируется никак с эстрадой. Я имею в виду не с Театром Эстрады, а с эстрадой - жанром.

Г. ХАЗАНОВ: Понимаю, понимаю, да, да, понимаю.

К. ЛАРИНА: И вы это сами сделали. Сегодня уже никто вам не скажет: ой, Хазанов, гы-гы, смотри, Хазанов. Никто не заржет вам в спину.

Г. ХАЗАНОВ: Ну, говорят все равно.

К. ЛАРИНА: Ну, я не думаю.

Г. ХАЗАНОВ: Ну, все равно.

К. ЛАРИНА: Уже другой образ, другой имидж.

Г. ХАЗАНОВ: Ну, меньше, чем раньше, но…

К. ЛАРИНА: Вам мешало это? Вот это, то, что вы…

Г. ХАЗАНОВ: Нет, не мешало, просто, понимаете, какая штука. Я для себя не вижу перспективы в этом жанре. Мне он кажется сегодня очень узким коридором. Причем, это не жанр виноват. Это мои отношения с жанром. Вот и все. В советское время, понимаете, когда мы жили под идеологической анестезией, то любое слово, не произнесенное в мажоре, расценивалось как глоток воздуха. Что бы ни говорили о том, что сегодня нет свободы прессы, и то, и пятое, и десятое, тем не менее мы живем сегодня в такой, я бы сказал, взрывной реальности. Потому что вот тогда была анестезия. А на сегодняшний день, мне кажется, что, выходя на сцену, как мне кажется, я ни на чем не настаиваю, это мое заблуждение, я свою задачу вижу как анестезирующую задачу. Потому что остальные, я бы сказал, функции берет на себя и пресса, и телевидение. Так или иначе. Даже просто изложением фактов, не более того, не комментариями. И когда человек на два часа приходит в зал, то мне кажется, что он должен получить какую-то все равно позитивную вакцину.

К. ЛАРИНА: Ну, чтобы только понимали наши слушатели, что вы имеете в виду, поскольку не все все-таки видели, что вы делаете на сцене сейчас в драматическом театре, что это не развлекалово, это не типа поржать. Это… Я понимаю, о чем вы говорите, когда говорите про анестезию. Надежду получить – вот что самое главное, чего сегодня нет нигде.

Г. ХАЗАНОВ: Надежду. Так вот, жанр вот этот разговорный, с моей точки зрения, доминанты его разрушительные. Он заложен так. Поэтому мне просто этим не хочется заниматься – рассказывать о том, сколько проблем вокруг, причем каких: социальных там, бытовых, ну и так далее. Но это и без меня известно. Более того, это и без меня произносится и муссируется. Зачем же мне в этом хоре принимать участие? Когда-то Станислав Яжелев) сказал замечательную фразу: «Там, где все поют в унисон, слова не имеют значения». Так в данном случае я унисоном называю вот эту черную картину того, что происходит. Мне говорят: это задача журналистики, это вот новостные законы существуют. Что говорить о том, что в городе N построено общежитие? А вот что взорвано общежитие, говорить нужно. Потому что то, что построено – это норма. А что взорвано – это не норма. Таким образом, мы автоматически попадаем в систему координат минорную, ну, ненормальной информации, потому что только она вызывает интерес.

К. ЛАРИНА: Это, кстати, относится не только к новостным сюжетам, но и к различным развлекательным ток-шоу.

К. ХАЗАНОВ: Конечно.

К. ЛАРИНА: Или вот эта вот лавина была программ, посвященным как раз аномалиям в человеческих поступках, в деяниях, в быту. Это всякие вот эти передачи типа… Господи, боже мой… То, что ведет Глеб Пьяных на… Программа «Максимум», да?

Г. ХАЗАНОВ: Да, да, да.

К. ЛАРИНА: Либо вот разборки, которые устраиваются у Андрея Малахова в студии.

Г. ХАЗАНОВ: Да, да.

К. ЛАРИНА: Это все ненормальное проявление человеческой натуры.

Г. ХАЗАНОВ: Вот сбитень какой-то нужен. Понимаете?

К. ЛАРИНА: Да. Конечно, это с ума можно сойти. Можно сойти с ума.

Г. ХАЗАНОВ: Да. Вот это, конечно… Потому что это уже никак не способствует гармонизации души. Никак. Поэтому для меня этот жанр, если им заниматься, понимаете… Я могу вам на это рассказать одну историю, не знаю, рассказывал я или нет. Это было в далекое социалистическое время. В Болгарии шел съезд Союза писателей. И среди присутствующих находился такой первый по иерархии сатирик Радо Рален. И он молчал, не просил слова. И тогда кто-то сказал: почему Рален молчит, почему он ничего не скажет? Рален сказал: «Я могу с места?» Ему говорят: да. «Понимаете, меня волнует вопрос истребления лесов в Болгарии, - сказал Рален. – Это наше национальное богатство. Ну что мне критиковать лесника? Лесник выполняет инструкцию. Значит, я ему тогда должен, что называется, сделать кивок и обратиться к тому, кто дал инструкцию. Но инструкцию ему дал тот, кто получил инструкцию сверху. И так далее, поднимаясь наверх, наверх, наверх. Значит, я должен обвинять и критиковать за то, что вырублены леса, эту вертикаль. И наконец, дойти до главного человека – генерального секретаря компартии Болгарии Тодора Живкова. Как только я начну это делать, я должен стать партизаном и уйти в лес. Но уйти мне некуда, потому что, как я уже сказал, леса вырублены». Понимаете?

К. ЛАРИНА: Это притча получилась, Геннадий Викторович.

Г. ХАЗАНОВ: Да, да. К великому сожалению, жанр этот очень социален. Для меня сегодня, к сожалению. Вот это «утром – в газете, вечером – в куплете» - мне просто не интересно этим заниматься. Поэтому я уже так много раз об этом говорил.

К. ЛАРИНА: Ага, хорошо. Тогда, с другой стороны, тут тоже был вопрос хороший от наших слушателей. Мы пользуемся сегодня их подсказками, потому что хорошие вопросы задают. «А как выжить в попсе?» - спрашивает вас Ирина.

Г. ХАЗАНОВ: Я не знаю.

К. ЛАРИНА: Ну, вот вокруг одна попса. Как здесь сохраниться?

Г. ХАЗАНОВ: Ну, я вам должен сказать, что это неправда, насчет одной попсы. Возьмите телевизионный пульт, включите канал «Культура», если вам так невыносимо находиться в попсе, и вы окажетесь в пространстве, где нет попсы. Я вчера видел, ну, не всю, но часть передачи, которую ведет Петр Вайль, «Гений места». Он рассказывал про Федерико Феллини. Ну, какая это попса? Другое дело, какое количество людей этим интересуется. Но если человек так страдает и мучается от попсы, так не смотрите. А то, что происходит вокруг… Я должен вам сказать, что такое количество литературы выходит разной, и вовсе не обязательно читать литературную попсу. Я никак не могу понять…

К. ЛАРИНА: Я с вами абсолютно согласна.

Г. ХАЗАНОВ: Я никак не могу понять, чего жаловаться… Понимаете, ну, в советское время человек, который хотел читать что-то такое…

К. ЛАРИНА: Пастернака. Ему не давали.

Г. ХАЗАНОВ: Что-то такое неразрешенное. Да? Так все равно ухитрялись. Ну, трудно было читать «Собачье сердце» Булгакова. Но тот, кто хотел, читал. Значит, это такие стоны, я бы сказал, дежурные.

К. ЛАРИНА: Я согласна с вами. Потому что стоны по этому поводу, они круглосуточные.

Г. ХАЗАНОВ: Да конечно.

К. ЛАРИНА: Но все-таки тоже понимаю, что все-таки дело даже не в телевизоре и не в книжках, которые выпускаются, и не в фильмах, которые снимаются, и не в мультфильмах, и даже не в передачах, которые вы слушаете по радио «Эхо Москвы», а в нас самих проблема.

Г. ХАЗАНОВ: Конечно, только. Да только в потребности. И как только у тебя потребность есть, ты моментально найдешь ответ на это. Потому что в этом смысле рынок сегодня огромный. И у тебя есть право выбора. Ты можешь не ходить на театральную попсу, например. И ты можешь пойти смотреть, например, спектакли Фоменко Петра Наумовича или смотреть, чем занимается Жиновач. Но это же не попса.

К. ЛАРИНА: Кстати, и классическая музыка у нас сегодня звучит во многих залах.

Г. ХАЗАНОВ: Да ну, о чем вы говорите. Ну просто… Да ну что вы?

К. ЛАРИНА: Я понимаю, что здесь все жалобы, они связаны как раз вот с этим «ящиком», который заменяет людям все.

Г. ХАЗАНОВ: Еще раз говорю, на этом «ящике» есть канал «Культура».

К. ЛАРИНА: Даже там есть.

Г. ХАЗАНОВ: Да. Ты так страдаешь. Я понимаю, что ты не живешь в Москве, допустим, и у тебя даже денег на книги нет, допустим, хотя есть библиотеки. Просто это, ну, мне кажется, что это разновидность кухонных разговоров. Конечно, я понимаю прекрасно, что скрыто в этом крике. Что этого много – вот, наверное, что имеет в виду человек. Ну, что делать? Ну, мы живем в режиме рейтингов. Когда я обратился на одну производящую… обратился с предложением к одной кинокомпании и сказал, что вот у меня есть такая идея, скажем так, с Гоголем, мне сказали: «Это только на «Культуру». Я произнес однажды очень такую странную фразу. Что, как ни парадоксально, при всей прелести того, что появился канал «Культура», он своим появлением выдал лицензию всем остальным каналам на отсутствие необходимости задавать себе эти вопросы. Потому что они и рассчитывают на то, что появится какой-то Хазанов, который скажет: включите канал «Культура». «А мы здесь занимаемся другим, мы здесь занимаемся обслуживанием масс». И я даже не могу им возразить ничего. Я не могу сказать: как вам не стыдно делать вот это или делать это! Это всего-навсего зеркальное отражение нашей жизни. Я прочитал в какой-то газете статистические данные, что 25 процентов населения России испытывают проблемы с хлебом. Это я читал. Возможно, что эти цифры неправильные. Но я прочел это. Понимаете? И в этот момент идет какая-то вакханалия в светской жизни, которая никакого отношения ни к жизни страны не имеет. То есть она имеет отношение, потому что сам факт ее существования говорит о том, чем живет сегодня страна, то есть она живет и этим, и этим, и этим. И поэтому, понимаете, я даже не знаю, может ли быть по-другому. Потому что это такая, я бы даже сказал, такая мозаика, но в этом панно мозаичном большую часть панно занимают люди, которые живут очень трудной жизнью.

К. ЛАРИНА: Вот это самая, конечно, страшная проблема – колоссальный разрыв, пропасть просто между одной частью населения и другой. В этом, конечно, самая страшная жуть. А вот, кстати, у меня к вам вопрос, Геннадий Викторович. А вот почему вы были как-то незамеченными среди персонажей светской жизни? Вы не любите это? Как, физически не любите? И что вас там раздражает?

Г. ХАЗАНОВ: Я очень, очень не люблю. Мне безумно скучно. Потому что смотреть на демонстрацию финансовых возможностей устроить веселье – это очень грустная картина. Она не согрета душой. Деньги стали идеологией. Могу еще раз сказать, что никогда не был поклонником коммунистической религии. Никогда.

К. ЛАРИНА: Да уж, вас трудно заподозрить.

Г. ХАЗАНОВ: Никогда не был. Но могу только на это привести одну фразу, которую произнес – я, по-моему, здесь вам рассказывал об этом – 20 с лишним лет назад писатель Городинский, который мне сказал ночью в городе Буденновске, за 11 лет до того, как Буденновск стал известен всему миру. Он сказал: «Ты знаешь, как я отношусь к коммунистам. Но ты не можешь себе представить, что начнется, когда они уйдут от власти».

К. ЛАРИНА: Новости. Потом продолжим. Напомню, что в гостях у нас Геннадий Хазанов.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Геннадий Хазанов здесь, в нашей студии. Я теперь хочу обратиться к вопросам наших слушателей. Их уже очень много пришло на наш пейджер. И чуть позже я телефоны обязательно включу. Ну, здесь есть и вопросы, и реплики. Вот после того, как люди прослушали первую часть нашей встречи, Геннадий Викторович, вот какие впечатления. Марина пишет: «После того, как вы связали свою жизнь и работу с домом на набережной, вы стали такой грустный. Переезжайте в другое место, и все будет хорошо». Ну, в этом что-то, действительно… Тем более мы вспомнили эту передачу «Гений места» Петра Вайля. Может быть, действительно, и место определяет ваше настроение. Я имею в виду не Театр Эстрады как театр, а именно вот это место, достаточно печальное.

Г. ХАЗАНОВ: Ну почему? Ну зачем? В 78-м году у меня в этом здании был первый спектакль «Мелочи жизни», поэтому… и второй, и вообще вся моя жизнь связана с этим зданием.

К. ЛАРИНА: Намоленное место. Да.

Г. ХАЗАНОВ: Так что я не понимаю, что может измениться. Ну, знаете, я опять расскажу очень старый анекдот, как одного человека, это было в советское время, который чистил обувь, попросили зайти в соответствующую организацию, которая занималась сохранностью конституционного строя, и сказали: «Вот это нехорошо, вы очень похожи на Маркса, а чистите обувь. Так что вам надо подстричься и побриться». На что человек сказал: «А что с мыслями делать?» Так что можно, конечно, поменять здание, но что делать…

К. ЛАРИНА: Алексей пишет: «Геннадий, конечно, можно выключить телевизор и не слушать и не читать попсу, но ведь это все любят слушать и читать огромное количество людей. А потом эти люди идут на выборы и решают в соответствии с их интеллектом, кому нами править». Ну вот это в качестве соображения, которое наш слушатель высказал. Вообще, я бы так переформулировала это дело в вопрос. А действительно, каким-то образом влияет вкус, который так или иначе сегодня доминирует, мода на такое средненькое, даже это не искусство, это ширпотреб, но каким-то образом влияет на гражданственность, на сознание человека, на его гражданскую позицию? Или нет? Или это две разные вещи: я могу любить пошлые песенки, но при этом знаю, за кого я хочу проголосовать на парламентских выборах - не за Жириновского, допустим. Да?

Г. ХАЗАНОВ: Я думаю, что, скорее, так. Вы знаете, опять пример из жизни.

К. ЛАРИНА: Или вкус определяет политические вкусы?

Г. ХАЗАНОВ: В 89-м году в Киеве были гастроли только-только разрешенного в Советском Союзе артиста Вилли Токарева. Выступал он во дворцах спорта в сопровождении, по-моему, оркестра под руководством замечательного музыканта Анатолия Кролла. Ни мало, ни много – Кролл со своим оркестром аккомпанировал Вилли Токареву.

К. ЛАРИНА: Кабацкому певцу. Давайте называть вещи своими именами. Человек выступал в кабаках в Америке.

Г. ХАЗАНОВ: Причем это, я бы даже сказал, даже и певцом-то это назвать трудно. Такая вот своеобразная форма куплета, ну, какой-то там жанровой песенки, вот так.

К. ЛАРИНА: «Небоскребы, небоскребы…»

Г. ХАЗАНОВ: Ну да. Битковые аншлаги. Еще не было никакой рыночной экономики, ничего этого не было. Но это было до этого под запретом. Ну, с точки зрения официального статуса. Потом это получило право. Откуда же такая востребованность? Но все равно же не разносят люди консерваторию, а, скорее, будут разносить то, что имеет отношение к поп-культуре. Это естественно совершенно. Чего удивляться? Что касается выборов, ну, возможно, каким-то образом это взаимосвязано.

К. ЛАРИНА: Конечно. Потому что то, о чем мы говорим, все равно это некая люмпенизация, она все равно происходит на наших глазах. Мы свидетели ее сегодня.

Г. ХАЗАНОВ: Да, да, согласен, согласен. А потом еще наступает некая просто усталость населения.

К. ЛАРИНА: Да пропадите вы все пропадом.

Г. ХАЗАНОВ: Да. А какая разница? Уже давно всех перестал удивлять Жириновский, он похож на актера театра, который вот уже 89 лет играет определенное амплуа. Поэтому ни открытия нет никакого, ничего, и все понятно, что он будет делать. Понятно, что он эту роль играет хорошо. И, так сказать, на его актерство все равно найдутся люди, которые будут с ним солидарны. Он однажды произнес фразу, от которой я просто опешил: «Вы все хотите обращаться к разуму, а я – к инстинкту». Вот и все. И вообще, очень многое сегодня обращено к инстинкту. Но это, с моей точки зрения, результат того, что деньги стали идеологией. Вот и все.

К. ЛАРИНА: Причем, как для богатых, так и для бедных, что очень важно.

Г. ХАЗАНОВ: Конечно.

К. ЛАРИНА: Берите наушники, я обещала телефон. Включите, пожалуйста. Любые. 783-90-25 – телефон для москвичей, 783-90-26 – для тех, кто слушает нас в других городах России и не только России. И напомню, здесь на связи с вами Геннадий Викторович Хазанов. Пожалуйста. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Добрый день. Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Олег, Москва.

К. ЛАРИНА: Да, Олег?

СЛУШАТЕЛЬ: Я бы хотел задать вопрос Геннадию Хазанову.

К. ЛАРИНА: Он вас слышит.

СЛУШАТЕЛЬ: Слышит? Я так понял, Геннадий поменял немножко амплуа, стал больше актером театра, чем просто, скажем, юморист и все остальное. Получается так, что у него искусство было сначала такое, ну… искусство, оно более кричащее такое. Ну, искусство можно сравнить с айсбергом. Сверху такая небольшая часть, она кричащая, ее видно, а, собственно, внизу она глубоко, ее не видно. Он ушел в театр. Если этой логике следовать, получается, чем менее видно искусство, тем оно более глубокое, тем более, скажем, правильное. Не хочет ли он обратиться тогда к более молчащему искусству, как написание книг?

К. ЛАРИНА: Спасибо, Олег, очень изящно сформулировали, вопрос очень красивый. Ну, понятно. Книгу, кстати, давно уже надо было начать писать.

Г. ХАЗАНОВ: Спасибо. Спасибо большое. Я не очень понимаю, зачем нужна книга. Все, что я хотел сказать, я многократно уже сказал. Когда-то мы сняли с Парфеновым сериал под названием «Жил-был я», 21 серия. Я не отношу себя к людям… И чем больше живу, тем меньше строю себе иллюзий, что могу кого-нибудь чему-нибудь научить. Да и неблагодарная это задача. И прав таких у меня нет. А рассказать о себе? Ну, так я уже рассказал. И если ты не можешь, выходя на сцену, выразить то, что ты чувствуешь, это значит, что тебе нечего выражать. А уж будет это в виде роли или книги… И потом, ну сколько? Я же не писатель. Ну, сколько я могу… Ну, я могу написать или надиктовать одну книгу, потому что у меня одна жизнь. Поэтому возможности у актера, который выходит на сцену, мне кажется, гораздо более широкие. Потому что он, сохраняя свою собственную жизнь, все время появляется все-таки в призме других людей. И через призму другого человека все равно должен нести свою тему: свои переживания, страдания, мысли. И в этом смысле, конечно, не бывает ничего абсолютного, но театральный спектакль, во всяком случае, на сегодняшний момент, вот последние 8 лет, дает мне такие возможности. Гораздо больше, чем описание того, как я назвал учительницу рисования «дурой» за то, что она мне поставила двойку. Я должен был нарисовать вазу, а нарисовал футбольные ворота.

К. ЛАРИНА: Как интересно.

Г. ХАЗАНОВ: Ну и что? И что из этого? Я и это рассказал уже. Понимаете, я не вижу повода приковывать внимание к своей персоне. С годами это все больше и больше. Думаю, что это какие-то переоценки приближения к истинному ощущению реальной значимости, а не желаемой. Это штука непростая, болезненная. Но зато честная.

К. ЛАРИНА: Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ: Геннадий Викторович, со следующего месяца в Томской области перестанет выходить «Эхо Москвы». На его частоте будет другая радиостанция. Не считаете ли вы, что это может привести к деградации местного населения?

К. ЛАРИНА: Спасибо за вопрос. Приятно очень мне как ведущей радиостанции «Эхо Москвы».

Г. ХАЗАНОВ: Я счастлив, что на сегодняшний момент…

К. ЛАРИНА: Нас еще слышат.

Г. ХАЗАНОВ: Слышат «Эхо Москвы». И, конечно, обязательно деградация наступит, потому что, если вы не услышите моего выступления по «Эхо Москвы», то, безусловно, деградация впереди и очень глубокая.

К. ЛАРИНА: Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Это Валентина Дмитриевна.

К. ЛАРИНА: Здравствуйте, Валентина Дмитриевна.

СЛУШАТЕЛЬ: Геннадий Викторович, я разделяю вашу позицию и вашу печаль и грусть. Но у меня такой вопрос. Ваш театр ведь называется Театр Эстрады. А осталась ли у нас Эстрада, кроме этой попсы и шансона безумного?

К. ЛАРИНА: Спасибо, Валентина Дмитриевна.

Г. ХАЗАНОВ: Вот такая… Спасибо большое за вопрос. Ну вот, что есть. Что есть. Что же я могу вам сказать? Как сказал Сталин Поликарпову: «Других писателей у меня для тебя нет». Думаю, что, если устроить вечер поэзии Жака Превера, небольшое количество желающих найдется слушать это.

К. ЛАРИНА: А Евтушенко собирает.

Г. ХАЗАНОВ: Евтушенко собирает разово, как акция.

К. ЛАРИНА: Раз в год, да.

Г. ХАЗАНОВ: Когда мне человек говорит «он собирает», я сразу начинаю, что называется, «вставать на дыбы». Что значит «собирает»? Собирает – это когда регулярно. Вот это называется «собирает». А когда человек один раз в год делает мероприятие, ну, слава богу, что один раз приходят люди. Потому что к другому и один раз не придут. А ведь это…

К. ЛАРИНА: А он, кстати, в прошлом году… Простите, Геннадий Викторович, это вы правы. Мало этого… По-моему, в прошлом году это было. Любит собирать к своему дню рождения - где-то вот дата в июле месяце - большой концерт Евгений Александрович Евтушенко. Он Задорного позвал в помощь. У него было на афише: «Евгений Евтушенко и Михаил Задорнов», между прочим.

Г. ХАЗАНОВ: Да.

К. ЛАРИНА: Тоже боялся, что не соберет.

Г. ХАЗАНОВ: Ну вот, видите, даже на один.

К. ЛАРИНА: Да.

Г. ХАЗАНОВ: Ну вот, видите. Это, конечно, с моей точки зрения, я недавно прочел, что… Ну, конечно, не бесспорные высказывания, что «хирургия – это свидетельство бессилия медицины». Конечно, при всем моем уважении к Евтушенко и Задорнову, я хочу сказать, что тандем выглядит несколько странно. Но если бы вместо Задорнова Евтушенко пригласил бы, например, Ростроповича, я не думаю, что это увеличило бы количество проданных билетов.

К. ЛАРИНА: Нет, тут как раз я бы с вами поспорила. Потому что Ростропович – это типа престижно.

Г. ХАЗАНОВ: Нет, нет.

К. ЛАРИНА: Нет? Уже нет?

Г. ХАЗАНОВ: Уверяю вас, что в этом контексте – нет.

К. ЛАРИНА: Вот он сейчас вот дирижировал, это был же…

Г. ХАЗАНОВ: Нет, нет. Это совсем другое. Я сказал: пригласить к Евтушенко Ростроповича, а не просто Ростропович сам по себе, потому что он самодостаточен абсолютно. Я специально произнес фамилию Ростроповича как суперсамодостаточную личность. И я говорю о том, что для того, чтобы проданы билеты, лучше было пригласить Михаила Николаевича Задорнова.

К. ЛАРИНА: Еще звонок. Успеваем. Пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

К. ЛАРИНА: Говорите, мы вас слушаем.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете что, я вас всех очень люблю. Но у меня такой вопрос тяжелый, характера такого. Почему у репрессированных отняли их несчастные 2 тысячи?

К. ЛАРИНА: Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ: Эмма Николаевна.

К. ЛАРИНА: Эмма Николаевна, дорогая, я прекрасно понимаю ваш вот такой отчаянный совершенно жест - просто наугад позвонить в эфир радиостанции «Эхо Москвы» и сказать, что у репрессированных, как вы говорите, отняли 2 тысячи. Вот вам, кстати, ответ на все вопросы, которые мы тут пытались ставить в эфире, риторический. Да, Геннадий Викторович?

Г. ХАЗАНОВ: Да, конечно, безусловно. Вот это самое яркое доказательство всего.

К. ЛАРИНА: Да. Давайте, я еще все-таки хочу услышать вопросы Геннадию Хазанову, если они у вас есть. А они у вас есть, я знаю. Пожалуйста. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, уважаемые Ксения и Геннадий Викторович.

К. ЛАРИНА: Да, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня не вопрос, а просто разрешите выразить искреннее восхищение вашим талантом. Я вас знаю с самого детства, через всю жизнь вы у меня прошли. И ваши выступления, они действительно приносили искреннюю радость. Равного вам просто не было вообще, то есть и нет сейчас. Вы - наиболее великий эстрадный артист. Огромное вам спасибо за ваше творчество. Низкий поклон.

К. ЛАРИНА: Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ: Андрей.

Г. ХАЗАНОВ: Спасибо. Спасибо.

К. ЛАРИНА: Спасибо, Андрей.

Г. ХАЗАНОВ: Ну, вот единственный человек вписался в формат передачи под названием «Дифирамб».

К. ЛАРИНА: «Дифирамб». Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Добрый. Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Геннадий Викторович, вас знает вся Россия. Самый замечательный наш артист своего жанра, да вообще вы – великий человек. Ну ладно, это оставим. Но скажите, пожалуйста, ваше мнение. Вот очень многие люди вызываются в Кремль для награждения различными наградами. Они получают эти награды из рук президента. Неужели никто ему не может сказать все, что думает о происходящем в стране? Спасибо большое.

К. ЛАРИНА: Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ: Владимир.

К. ЛАРИНА: Спасибо, Владимир.

Г. ХАЗАНОВ: Владимир, во-первых, немножко странно поставлен вопрос. Человека приглашают в Кремль для награждения – это такое протокольное мероприятие. Человека не приглашают в Кремль для того, чтобы обсудить с ним текущие вопросы.

К. ЛАРИНА: А могли бы, между прочим.

Г. ХАЗАНОВ: Но тем не менее. Мы же говорим о конкретном, скажем, случае.

К. ЛАРИНА: Ну почему? Марлен Хуциев сказал все, что мог сказать в этой ситуации, если вы видели этот сюжет, когда его награждали. А это было как раз вот в эту кампанию ужасную, которая вот сейчас у нас расцвела махровым цветом, я имею в виду антигрузинскую. Он не сказал президенту «до чего вы довели страну». Он же этого не сказал, он воспитанный человек, он действительно пришел получать награду. Но он сказал про то, что это невыносимо, про то, что это ненормально, что Россия и Грузия, они совсем… у них другой исторический путь, и мы не имеем права вот сегодня приходить к такому страшному тупику, к которому пришли. Я это пересказываю как бы в своей интерпретации, его слова. Но, во всяком случае, он не мог об этом не сказать. И честь ему и хвала за это. Так что мы говорим? У каждого же свое видение событий, жизни и своей миссии, в конце концов. Да?

Г. ХАЗАНОВ: Значит, выступление Марлена Мартыновича только опровергает смысл вопроса, что никто не говорит президенту, что происходит. Я хочу вам сказать, что это иллюзия, что президент не знает, что происходит. Я думаю, что президент прекрасно знает, что происходит, и прекрасно знает, что возможны любого рода перегибы. И я думаю, что, так сказать, Кремль и церемония награждения, ей богу, не самое лучшее место для того, чтобы устраивать диспуты по этому поводу.

К. ЛАРИНА: Или не ходить.

Г. ХАЗАНОВ: Или не ходить, скажем так. Это вот молчаливая, так сказать, вроде, демонстрация. Как, я не помню, кто-то там, Солженицын, что ли, не пошел за наградой.

К. ЛАРИНА: Да. Это, по-моему, было, когда Андрея Первозванного ему вручали.

Г. ХАЗАНОВ: Ну, по-моему, да.

К. ЛАРИНА: Он отказался, да.

Г. ХАЗАНОВ: Конечно, это его право, поэтому, так сказать… Ну что, еще есть вопросы?

К. ЛАРИНА: Есть, конечно. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло.

К. ЛАРИНА: Да?

СЛУШАТЕЛЬ: Вот попадаю во второй раз.

К. ЛАРИНА: Нет, извините, ради бога. Я вам все-таки посоветую позвонить в другую программу со своей бедой. Но, к сожалению, не сюда. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте, меня зовут Григорий Москалев. Геннадий Викторович, скажите, пожалуйста, каково ваше мнение о политической сатире в России? Мы можем петь ей дифирамбы или все-таки реквием? Она жива или нет? Спасибо вам большое.

К. ЛАРИНА: А вы сами-то что скажете?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, свое мнение я все-таки хотел бы сохранить при себе. Хотел бы все-таки услышать мнение корифея сатиры, такого, как Геннадий Викторович Хазанов.

К. ЛАРИНА: Я даже не понимаю, про что вы спрашиваете. Что такое «политическая сатира»? Я даже и не помню.

Г. ХАЗАНОВ: Я думаю так же, как вы.

К. ЛАРИНА: Вот я сейчас вам расскажу то, что мне понравилось очень. Бориса Ефимова спросили: «А почему вы сейчас не работаете в жанре политической сатиры? Почему вы не рисуете всяких известных политических деятелей вот так остро, как вы делали всю жизнь?» А он ответил: «А вы мне скажите, как я должен к ним относиться. Тогда я вам нарисую».

Г. ХАЗАНОВ: Конечно. Ну да.

К. ЛАРИНА: Ну что, у нас уже финал нашей встречи. Давайте вернемся к театру. И я все-таки хочу понять, что там дальше происходит, в жизни театральной у Геннадия Хазанова.

Г. ХАЗАНОВ: Театральной?

К. ЛАРИНА: Да. Потому что, наверняка, что-то еще будет.

Г. ХАЗАНОВ: На следующей неделе первая встреча в Ленкоме, связанная с планами Марка Анатольевича Захарова ставить «Женитьбу». Мне предложена роль Кочкарева. Выйдет ли, получится ли – я не знаю. Я благодарен за приглашение. И думаю, что это то, что сейчас будет занимать меня полностью.

К. ЛАРИНА: А Подколесин кто?

Г. ХАЗАНОВ: Абдулов.

К. ЛАРИНА: Вот, друзья мои, если вы еще не видели Хазанова на сцене Ленкома, если мы сейчас про это заговорили, в «Городе миллионеров», придите и посмотрите. А то, что сегодня говорил Геннадий Викторович по поводу своего отношения к работе в театре, вообще к этой миссии, будем это так называть, миссии и возможности выходить на сцену в спектакле, вот то, о чем он сегодня говорил, - все это вы увидите во всех его работах. Потому что то, что меня вот подкупает во всех работах, которые я видела, уж коли это программа «Дифирамб», это поразительная откровенность, поразительная искренность, с которой этот человек общается со зрительным залом. Совсем не нужно для этого говорить свои слова. Это можно говорить словами тех драматургов, которых он играет. Но смысл сказанного не понять невозможно. Поэтому я всех приглашаю: посмотрите, и ответы на все вопросы, которые вы сегодня не получили, вы получите, увидев Хазанова в театре. А вам большое спасибо, Геннадий Викторович.

Г. ХАЗАНОВ: Спасибо.

К. ЛАРИНА: И удачи, и ни пуха.

Г. ХАЗАНОВ: И вам, и вам.

К. ЛАРИНА: Я вас люблю.

Г. ХАЗАНОВ: Взаимно.