Игорь Ясулович - Дифирамб - 2006-09-23
КСЕНИЯ ЛАРИНА: Добрый день еще раз, у микрофона Ксения Ларина и я рада приветствовать в нашей студии замечательного актера, народного артиста России, ведущего артиста Московского театра юного зрителя, педагога, режиссера, киноактера Игоря Ясуловича. Здравствуйте, Игорь Николаевич.
ИГОРЬ ЯСУЛОВИЧ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Я так давно мечтала с вами встретиться, вы как-то приходили, а меня не было.
И.ЯСУЛОВИЧ: Да.
К.ЛАРИНА: Мне сказали. Думаю: «Опять мне не повезло!» Но один раз мы с вами встречались в эфире, по-моему, с Камой Гинкасом, как раз вы приходили, это было достаточно давно, мы говорили о премьере. Ну сегодня у нас время позволит поговорить не только о театре, но и о чем нам захочется поговорить, наверняка еще какие-то темы возникнут в нашем разговоре. Я нашим слушателям напомню, что в прямом эфире мы работаем, поэтому, конечно же, с удовольствием выслушаем ваши вопросы по телефонам 7839025, 7869026, пейджер также работает 725-66-33, sms можно отправлять по телефону 9704545. Ну есть у нас несколько приятных телеграмм прямо в программу «Дифирамб», которые пришли на наш Интернет-сайт. Наташа Миронова, переводчик из Москвы: «Мой любимейший фильм «9 дней одного года» начинается с Вас. С тех пор я Вас и люблю. Отдельное спасибо за виртуозно сыгранную роль в «Петербургских тайнах», за бесподобный польский акцент, не теряемый ни на минуту». Это телеграмма № 1.
И.ЯСУЛОВИЧ: Спасибо большое. Очень тронут я.
К.ЛАРИНА: Вторая телеграмма. Из Америки. Видите, какая у нас география? Лос-Анджелес. Семья Кацман: «Ваши роли – это всегда праздник. Здоровья и еще раз здоровья».
И.ЯСУЛОВИЧ: Очень приятно.
К.ЛАРИНА: И еще одну телеграмму вам прочитаю, из Екатеринбурга. Вот такая география. От Тани: «Я горжусь, что Вы мой любимый актер. И Вы мой ненаглядный актер, потому что я не могу наглядеться на Вас. Я вспоминаю тысячи теплых слов, которые невозможно выразить и просто с нежностью улыбаюсь».
И.ЯСУЛОВИЧ: Спасибо. Низкий поклон.
К.ЛАРИНА: Такое ощущение, что ко мне в гости пришел Александр Домогаров! Вот как женщины любят Игоря Ясуловича.
И.ЯСУЛОВИЧ: Да я просто долго живу.
К.ЛАРИНА: Я помню, кстати, когда мы с вами в первый раз встречались, я вам рассказала историю, кто-то из наших слушателей написал тогда на пейджер: «Пусть Ясулович расскажет, как он работал с Мейерхольдом». Мы так смеялись, потому что, действительно, возникает ощущение, поскольку через одно рукопожатие все-таки был Эраст Гарин, да.
И.ЯСУЛОВИЧ: Эраст Павлович Гарин. А на подмостках посчастливилось работать с Сергеем Александровичем Мартинсоном. И знаете, вот это можно назвать университетами, потому что всю жизнь приходится учиться, профессия такая. Все время, все время что-то новое открываешь. И конечно эти встречи с большими великими мастерами. А когда ты встречаешь… Как поэт сказал: «Большое видится на расстоянии». Лицом к лицу ты не слишком видишь, работаешь, на какие-то вещи не обращаешь внимания. А они очень люди были простые, ну настоящие были. И потом, когда оглядываешься назад, понимаешь, сколько ты получил от учителей.
К.ЛАРИНА: А наверное в юности, когда это происходит, вот вы сейчас об этом вспомнили, такие имена назвали – Мартинсон и Гарин – как поговорка знаменитая «Если бы молодость знала». Наверняка не отдаешь себе отчет, с какими величинами ты сейчас находишься на одной сценической площадке. А потом через годы вспоминаешь, думаешь: «Боже мой, почему же я тогда вот этого не спросил и этого не узнал! Не воспользовался моментом».
И.ЯСУЛОВИЧ: Ну да. Но вообще-то говоря, это нормально. Это нормально. Когда ты молод, хочется самому шишки набить. И ничего не поделаешь. Вот я, скажем, на детей смотрю, на сына своего, и понимаю бессмысленность разговоров каких-то, нотаций. Иногда начинаешь, потом заканчиваешь через два слова. Иногда все-таки слышат, слушаются. Но хочется почему-то… Вот так, видимо, устроен человек, хочется самому шишки набить.
К.ЛАРИНА: Можно вам задать такой простой вопрос, Игорь Николаевич?
И.ЯСУЛОВИЧ: Да?
К.ЛАРИНА: А в чем смысл актерской профессии?
И.ЯСУЛОВИЧ: Смысл актерской профессии в том, чтобы разобраться в себе самом, разобраться в мире, который тебя окружает, ну, разумеется, через какие-то произведения, через то, с чем ты выходишь на сцену. И тогда эта профессия имеет смысл, потому что в общем, ведь это, так скажем высокопарно, ведь это – человековедение. Каждый человек интересен, открыть что-то в другом человеке и с удивлением обнаружить это в себе. Или что-то свое передать ему. Вот именно этим хороша профессия, когда ты долго-долго работаешь и долго-долго играешь какие-то… Вот Шабельского я играю с момента прихода в театр...
К.ЛАРИНА: Это в «Иванове», да?
И.ЯСУЛОВИЧ: В «Иванове», да. И многие вещи открываются. Вот были какие-то вещи, которые я принимал на веру, потому что я привык подчиняться режиссеру, а если режиссер такого калибра, как Генриетта Наумовна Яновская, или, скажем, Кам Миронович Гинкас, или Валерий Фокин, с которым я работал, Деклан Донеллан – ну, имена говорят сами за себя. Подчиняться. Вот там я подчинился, там был некий жест, который надо было выполнять… И как я понимаю, Генриетта Наумовна была не очень довольна, потому что так, но не совсем так. Но прошло время, и там очень интересное такое совпадение возникло: однажды по радио я услышал запись Бунина, он читал какой-то свой рассказ; я услышал, как он читал, что это было такое. И вдруг какие-то вещи в Шабельском открылись мне через эти ощущения, которые я испытал, слушая. Вообще это очень интересная вещь. Я помню, как я прочел книгу Алисы Георгиевны Коэнан, и там она пишет, что - было такое время, сейчас как-то ушло, эти капустники перестали играть артисты, а раньше они собирались, репетировали - вот она пишет о том, как они готовились к капустнику, репетировали танец апашей, такой бандитский танец. А на репетицию случайно заглянул Рахманинов, посмотрел, подошел и сказал: «А вы не возражаете, если я саккомпанирую вам?» И она пишет, что вот та безделушка, к которой они так относились, но они репетировали ее… он сел к инструменту, начал играть, и вдруг они почувствовали и что-то изменилось. Они почувствовали, что они присутствуют и участвуют в создании произведения искусства. И я должен сказать, что я понял, о чем речь. Потому что у меня есть пластинка Плевицкой, и там она поет со своим обычным аккомпаниатором, а одну вещь - «Белилицы вы мои» - ей аккомпанирует Рахманинов. И возникает напряжение, драматизм, она по-другому начинает петь. Вот не знаю уж, понятно, да?
К.ЛАРИНА: Понятно. Тогда теперь пойдемте дальше. Что вам нужно от этой профессии, и что вы здесь ищете, я прекрасно понимаю, и совсем необязательно было вас об этом спрашивать, потому что это видно в каждой вашей работе, когда вы выходите на сцену в спектаклях. А что, на ваш взгляд, сегодня нужно человеку, который приходит в зрительный зал? Потому что время же меняется, не будем мы лукавить, прекрасно это понимаем, что и цели, и задачи меняются, и функции меняются, тут я скажу – «к сожалению», потому что все больше и больше театр, как, наверное, и кинематограф, уходит в сторону шоу-бизнеса, развлечения, досуга так называемого.
И.ЯСУЛОВИЧ: Да. Я должен сказать, что в этом есть и наша вина.
К.ЛАРИНА: Вы первый человек, который так сказал.
И.ЯСУЛОВИЧ: А почему? Видите ли, ну стыдно подкладываться. Почему-то в советские времена художники старались эзоповым языком.
К.ЛАРИНА: А потому что асфальт был над головой, сквозь который хотелось прорасти обязательно.
И.ЯСУЛОВИЧ: Нет, ну хотели. И противостояли. И хотели сказать, и говорили об этом, и говорили о важном, о каких-то больных вещах. А сегодня оказывается… А кто сказал, что это нужно? Кто просчитывал эти рейтинги? Я вот не знаю. Но считают, вот, рейтинг. Ну правильно. И тем не менее, мы знаем, что и в советские времена были кинотеатры, где картины Тарковского могли идти…
К.ЛАРИНА: … при пустом зале…
ИЯ:… десятками лет, наполняя зал.
К.ЛАРИНА: Да?
И.ЯСУЛОВИЧ: Вот в чем дело. Можно бегать за зрителем.
К.ЛАРИНА: Заманивать его.
И.ЯСУЛОВИЧ: Заманивать его любым способом. А можно заниматься своим делом, и думаю, что если ты им искренне и убежденно занимаешься, то и зритель придет и найдет тебя. И думаю, что там лукавство есть в этих цифрах, в этих разговорах. Не знаю. Еще раз говорю, Кам Миронович Гинкас очень волновался, когда мы выпускали спектакль «Нелепая Поэмка». Именно потому что думал, что очень трудно будет восприниматься он. И провел, сделал то, чего никогда не делал – провел такую пиар-кампанию. Но я каждый раз, мы играем спектакль, выхожу в зал, когда я выхожу на сцену уже во второй половине, до конца час примерно, час монолог идет – тишина, тишина внимающая! Бывает, знаете, отвлеклись, где-то что-то такое – нет, тишина. Вот к вопросу о том, надо или не надо, есть зритель или нет зрителя. Кроме всего прочего, я вижу в зале молодые лица, молодежь приходит, им интересно. Ну хочется думать, что это, наверное, волнами происходит. Ну сейчас такая волна. Извините за грубость, нажрутся всего этого дела и поймут, что радости никакой. Есть одна очень существенная для меня, тревожная вещь, в которой и коллеги принимают участие. Скажем, вот репертуарный театр. Мол, слишком много развелось, не нужно… Ну, наверное. Но ведь были эти времена, я помню, вот как раз когда я пришел во ВГИК, Михаил Ильич Ромм в таком полемическом задоре говорил: «Театр помрет!» Но театр не помер, хотя все признаки были того, что он загнивал. Но появился «Современник», и пришла целая плеяда мощнейших, замечательных режиссеров: Эфрос, Любимов. Ну, что называть, они на слуху, эти имена. И вот начался новый…
КЛ:… виток, да?
И.ЯСУЛОВИЧ: Виток, новый виток театра. В Большой драматический театр пришел Товстоногов. Вы знаете, да, слова, с которыми он к театр обратился: « Я несъедобен». И потом этот театр стал гордостью нашей. И какие блистательные артисты, которые в этом театре были. Вот простое рассуждение.
К.ЛАРИНА: Но подождите. Вернемся к началу вашего ответа. Вы сказали, что мы тоже во многом виноваты в том, что сегодня театр скорее вот эту нишу начал постепенно занимать - нишу развлечений.
И.ЯСУЛОВИЧ: Во-первых это. Репертуарные театры позволяют себе скатываться в сторону антрепризы.
К.ЛАРИНА: То есть делать так называемые кассовые спектакли.
И.ЯСУЛОВИЧ: Да. Понятно, из каких соображений это происходит, понятно, что не от хорошей жизни. Но тем не менее, все-таки, все равно необходим некий фундамент, на котором может существовать театр, которым мы гордимся. А он может существовать только на вот этом фундаменте, когда много их, они разнообразны и они работают по всей стране. И скажем, пожалуйста, в Омске замечательный театр, мы приезжали туда, они работают. Вот мы сейчас были в Беслане.
К.ЛАРИНА: Да, это отдельное, я бы хотела, чтобы вы об этом рассказали. Тоже к вопросу, кому нужен сегодня театр. Насколько я знаю, Московский театр юного зрителя второй год уже приезжает в Беслан, после трагедии. В прошлом году привозили детский только спектакль, а в этом году два спектакля вы привозили, я так понимаю, что это такая акция благотворительная, да?
И.ЯСУЛОВИЧ: Мне так не нравится это слово – «благотворительная».
К.ЛАРИНА: Вот там люди платили деньги за билет?
И.ЯСУЛОВИЧ: Я не знаю, не вникаю… Я знаю только, что «Банк Москвы» проводит эту акцию, я знаю, что это крайне необходимо там, я вижу, с какой радостью они встречают нас, приходят на спектакли и смотрят спектакли, с какой отдачей. Я в первый раз был. И не передать… Это невероятно… (Пауза). У меня слов нет, чтобы сказать… (Пауза). Когда вы видите этот зал спортивный, кладбище, которое… Директор театра сказал, что это кладбище надо назвать «Школа номер один»… Очень тяжелое зрелище, очень тяжелое зрелище. И представить себе, что они перенесли, какой ад был. Ну самое невмещающееся в голову – это то, что как можно с детьми было это сотворить?
К.ЛАРИНА: Игорь Николаевич, а как на такой зал выходить на сцене? Вот вы выходите в детективе «Свидетель обвинения», все-таки не «Нелепая Поэмка», а попроще все-таки вещь. Вот как вот выходить на такой зал, вот с каким чувством? Нету ощущения – я сейчас скажу вещи, которые я думаю – нету ощущения какой-то неловкости? Что вот здесь вот такое горе, а я вот выхожу на сцену?
И.ЯСУЛОВИЧ: Во-первых психологи на первой пресс-конференции, которая там была, когда мы приехали, сказали, что эти акции крайне нужны, и если в прошлом году это очень было нужно детям, то сейчас как-то выправляется положение, дети приходят в себя, то сейчас началась реакция у взрослых. И вот эта психологическая адаптация нужна им сегодня.
К.ЛАРИНА: То есть смысл – отвлечься от черноты, которая тебя заполняет.
И.ЯСУЛОВИЧ: Да. А они как раз и хотят, им нужен спектакль, с одной стороны, детектив, Агата Кристи, но идет поиск истины и справедливости. И справедливость торжествует. И это им необходимо. И они смотрят. Опять-таки, я не к тому, что все это там успешно прошло, а к тому, что все успешно прошло, потому что им нужно. Вот так.
К.ЛАРИНА: А у вас были еще в жизни такие тяжелые залы, которые заполнены человеческим горем?
И.ЯСУЛОВИЧ: Ну знаете, с подобной вещью я вот так лицом к лицу впервые столкнулся, и это очень… Это никого не оставляет равнодушным.
К.ЛАРИНА: Тяжело играть.
И.ЯСУЛОВИЧ: Все наши, все наши артисты, все, кто туда приезжал, все под очень глубоким впечатлением и это очень угнетает.
К.ЛАРИНА: Я думаю, что это для молодых актеров тоже должно быть очень важно, поскольку тогда выкристаллизовывается смысл твоей профессии, ради чего ты этим занимаешься.
И.ЯСУЛОВИЧ: Об этом и разговор. Должен сказать вам, так неловко было слушать, они говорят, принимают радушно, они открыто принимают, и когда они говорят какие-то комплименты и замечательные слова, слышать это в той ситуации неловко, потому что действительно, если говорить о том, кому это нужно, может быть это было нужно в первую очередь нам приехать туда, в первую очередь.
К.ЛАРИНА: У меня в жизни была похожая история, я вот сейчас вспоминала: мы играли спектакль для инвалидов, пришедших после афганской войны, никогда не забуду этого ощущения. А у нас в чистом виде развлекательный спектакль в театре «Сатирикон» с Костей Райкиным – музыка, танцы… И вот я помню эту жуть, когда мы стояли за кулисами и смотрели на зал, ощущение было жуткое. Думаю, как мы можем сейчас кривляться тут, выходить с нашими размалеванными лицами вот к этим людям? И когда ты вот выходишь и краем глаза видишь, как они тянутся к тебе, как у них меняется выражение лица, у них лица были просветленные. Это, конечно, до мурашек, сейчас вот рассказываю. Это тяжелейший был спектакль, но я тогда сказала, что никогда этого не забуду, вот этот смысл, вот высший смысл. Вот этого вот ощущения зала, для чего мы нужны – вот для этого. Мы сейчас делаем перерыв, слушаем новости, потом продолжаем нашу встречу с Игорем Ясуловичем. И я уже хочу, наверное, предложить нашим слушателям подключаться к разговору и наверняка у вас будут вопросы к нашему гостю.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Возвращаемся в программу «Дифирамб», напомню, что сегодня в нашей студии Игорь Николаевич Ясулович. Напомню наши телефоны 783-90-25, 783-90-26, телефоны для того, чтобы вы могли позвонить в прямой эфир и задать свой вопрос Игорю Ясуловичу. Но перед тем, как дать слово нашим слушателям, я хочу немножечко вернуться от театра к жизни. Вот все-таки, у вас откуда это взялось, увлечение театром? У вас, насколько я понимаю, театральных людей в семье не было?
И.ЯСУЛОВИЧ: Не было театральных людей, но вообще-то говоря, в Таллинне, где я учился – в семье морского офицера родился и вырос, поэтому была кочевая жизнь, и последнее пристанище – это Таллинн. И в Таллинне был замечательный кружок, которым руководил Иван Данилович Росомахин, из которого вышли Виталий Коняев, Владимир Коренев, Лариса Лужина и многие-многие другие.
К.ЛАРИНА: Ничего себе!
И.ЯСУЛОВИЧ: Да. И вот это и привило первую любовь к этому делу.
К.ЛАРИНА: Но вы же туда тоже пошли сами, вам этого захотелось.
И.ЯСУЛОВИЧ: Ну захотелось, потому что вообще-то говоря, там много всяких было нюансов. Во-первых, это было дело очень интересное, играли спектакли в Русском драматическом театре, вот спектакли готовили, а потом играли в Русском драматическом театре, и все школы приходили туда. Кроме того, начинал-то я учиться еще в раздельных школах, а там мы встречались с девочками, потому что этой традиции английской у нас не было, чтобы все роли играли мужчины. Ну а потом, когда уже объединили школы, любовь к драматическому искусству осталась. Потом все наверное по инерции едут поступают. Когда приезжают в Таллинн на каникулы, к ним приходишь, говоришь: «А как? Что?» - они рассказывают – тебя как магнитом туда тянет.
К.ЛАРИНА: А военным не хотели стать?
И.ЯСУЛОВИЧ: Ну когда-то был такой момент. Нравилась одна девочка, она на меня внимания не обращала, я думал: «Вот хорошо бы пойти в Нахимовское училище».
К.ЛАРИНА: В форме!
И.ЯСУЛОВИЧ: Форма, красиво. И вот тут уж она обратит внимание. И мне папа сказал: «Не нужно, сынок, не нужно. Погоди, вот закончишь школу и тогда сам решишь, как что будет».
К.ЛАРИНА: А что вы читали на вступительных экзаменах во ВГИК, помните?
И.ЯСУЛОВИЧ: Да помню. Странно я читал. Читал я стихотворение в прозе Тургенева «Как хороши, как свежи были розы», читал басню, ну, то, что я вот помню, «Троеженец» Крылова и «Василия Теркина» читал… «А вот кто знает, что такое сабантуй»… «Сабантуй бывает разный, а не знаешь, не толкуй». Вот эти произведения я читал. Замечательно, что потом, позже я узнал, что Михаилу Ильичу, когда его спросили с подковыркой студенты и режиссеры: «Михаил Ильич, а вам нравится Тургенев?» (а ему не очень нравился, он Толстого очень любил и выделял), он походил, покурил, долго думал, а потом сказал: «Му-му».
К.ЛАРИНА: А играли что, когда студентом были? В ту пору же без амплуа не обойтись, обязательно надо было, чтобы амплуа было у студента.
И.ЯСУЛОВИЧ: Вы знаете, как раз во ВГИКе этого не было. Ну какие-то разные очень вещи мы играли. Поскольку мы учились вместе с режиссерами, а я могу сказать, что курс-то был режиссерский очень сильный: учился на курсе Андрей Смирнов, Резо Исадзе, Андрон Кончаловский, Виктор Трегубович, Игорь Добролюбов, Борис Яшин, прошу прощения, если кого не назвал. И мы с ними очень многие работы делали. Ну что, я играл разные вещи. Скажем, Резо Исадзе ставил рассказ Хемингуэя «Белые слоны», там Мужчина и Женщина. Вот Мужчину играл я в паре с Людой Абрамовой, это супруга Володи Высоцкого.
К.ЛАРИНА: Мать Высоцких сыновей.
И.ЯСУЛОВИЧ: Вот мать его сыновей, совершенно верно. Был такой еще отрывок: «Повесть о молодых супругах». Играл судью Готтерна в «Солемском процессе», который ставил Кончаловский. Была пьеса, английская пьеса, «сердитые» англичане…
К.ЛАРИНА: «Оглянись во гневе», да?
И.ЯСУЛОВИЧ: «Оглянись во гневе», да, совершенно верно. Вот я там тоже играл. Ставил, по-моему, Андрюша Смирнов. А кроме того, мы какие-то ставили… Учился у нас марокканец и мы с ним играли: он играл Хлестакова, а я Осипа в «Ревизоре».
К.ЛАРИНА: Марокканец – в смысле, он чернокожий был?
И.ЯСУЛОВИЧ: Нет, он смуглый был, но вообще он из Парижа приехал, он ездил в Париж, приехал к нам учиться на режиссерском. И вот мы с ним замечательно играли. Очень разные.
К.ЛАРИНА: Биография, конечно, у нашего гостя удивительная, потому что там и целый период пантомимы – абсолютного безмолвия.
И.ЯСУЛОВИЧ: Но самое было для нас увлекательное и самое яркое впечатление, которое мы получили во ВГИКе – это «Пластическая культура актера», так назывался предмет, преподавал Александр Александрович Румнев, актер Камерного театра. И вот экзамен по пантомиме – это было просто невозможно удивительное впечатление, такое сильное, эмоциональное, и нам так хотелось, чтобы пробежали побыстрее все эти годы, наступил, наконец, третий год обучения и мы занялись бы этим предметом. И вот много играл. И очень любил эти короткие вещи, а они просто у Румнева шедеврами были маленькими, они же оттачивались годами. Вот каждый новый курс передавал из рук в руки это все.
К.ЛАРИНА: Смотрите, сколько лет прошло, а я вот понимаю, что эта основа, она в вас сидит.
И.ЯСУЛОВИЧ: Да.
К.ЛАРИНА: Поскольку я видела все ваши работы в ТЮЗе, я понимаю, что вот эта пантомима, вот это владение жестом, конечно, колоссальное значение имеет в работе, в театре.
И.ЯСУЛОВИЧ: Но и понимаете тоже, ведь когда Театр пантомимы нам удалось создать, Иван Александрович Пырьев своей волей сделал такой подарок нам. И наверное, это был еще и жест памяти учителя, он же у Мейерхольда начинал. И там довольно забавный эпизод был. Когда открылся Театр пантомимы и был банкет по этому поводу, там встретились Иван Александрович Пырьев и Зосим Павлович Злобин, тоже актер театра Мейерхольда, который стоял у истоков биомеханики, упражнений этих, и который нам их передавал. И вот они завели разговор такой: Иван Александрович вдруг сказал: «А помнишь, Зосима, как мы с тобой по проволоке ходили?» А Валера Носик, присутствующий тут рядышком при разговоре великих, сказал тут же, вот влет так: «А вы, Иван Александрович, и сейчас по проволоке ходите!» И когда увидел взгляд, брошенный Пырьевым, он немедленно ретировался и в ужасе сказал: «Ребята, кажется, театр закроют, я что-то не то ляпнул».
К.ЛАРИНА: Берите наушники, телефон обещали включить. Давайте мы еще послушаем несколько звонков от наших слушателей, еще раз напомню номера : 783-90-25, 783-90-26. Напомню, здесь в студии «Эхо Москвы» в программе «Дифирамб» Игорь Николаевич Ясулович. Алле, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Да, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ: Ольга.
К.ЛАРИНА: Да.
СЛУШАТЕЛЬ: Несколько лет назад по «Культуре» показывали фильм, по-моему, мы не видели начало, ни титров, ничего, по-моему, по рассказам Чехова, фильм, видимо, не конченный, то ли Алова с Наумовым, то ли кого-то из них… Вы, по-моему, там участвовали, фильм необыкновенный. Он урывками как-то снят, видимо, не кончен. Вы не можете сказать по этому поводу?
К.ЛАРИНА: Как вас зовут, простите?
СЛУШАТЕЛЬ: Ольга.
К.ЛАРИНА: Ольга. Игорь Николаевич, ну вы поняли, о чем речь-то идет?
И.ЯСУЛОВИЧ: К сожалению нет, дело в том, что ведь как у нас бывает? Мы снимаемся, а процесс уже съемочный заканчивается, начинается монтажно-тонировочный, потом перезапись…
К.ЛАРИНА: Это уже без вас.
И.ЯСУЛОВИЧ: И надолго-надолго выходит картина из круга внимания. И дальше не всегда мы видим то, что делали. Не всегда.
К.ЛАРИНА: Алле, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Алле, добрый день.
К.ЛАРИНА: Добрый.
СЛУШАТЕЛЬ: Я хотела у вас спросить. Вот много лет назад, я знаю, вы снимали фильм, комедию. Вот вышел ли этот фильм и почему вы оставили режиссерскую работу?
К.ЛАРИНА: Сейчас попробуем, как вас зовут, простите?
СЛУШАТЕЛЬ: Полина.
К.ЛАРИНА: Полина, спасибо.
И.ЯСУЛОВИЧ: А режиссерскую работу я оставил просто потому что, видимо, так теперь я думаю, тогда-то я думал по-другому, детские картины снимал. Одна вышла, а вторая, которая называлась «Я, ты, мы» - рабочее название – она вышла под названием «Здравствуй, река». И это была уже другая картина.
К.ЛАРИНА: Не ваша.
И.ЯСУЛОВИЧ: И ее уже доснимали другие люди, и переделывали, и довольно тяжело и больно я это переживал. А потом я понял, что меня судьба увела от этого и сказала: «Занимайся своим прямым делом». Но то, что я занимался режиссурой, это мне очень помогает, потому что я понимаю людей, которые стоят по другую сторону камеры, или по другую сторону рампы. Кроме того, очень помогает в работе со студентами. И свои режиссерские амбиции я вполне удовлетворяю тем, что я вожусь с ребятами и что-то делаю с ними с удовольствием. С выпускниками вгиковскими сделал спектакль «Женитьба» по Гоголю.
К.ЛАРИНА: Давайте еще звонок. Алле, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте, Роман. Вопрос: а почему вы так и не сыграли ни одной главной роли в кино?
К.ЛАРИНА: О, Роман, у меня с языка сняли этот вопрос, я тоже хотела задать этот вопрос Игорю Николаевичу.
И.ЯСУЛОВИЧ: Во-первых, я должен сказать, что главные роли были. Но вопрос, вообще-то, я думаю, надо переадресовать режиссерам, которые видят-не видят. Нас ведь берут, не мы сами предлагаем себя. Но главные роли были, я играл Зудова в картине «Зудов, вы уволены», могу еще несколько картин назвать. И большие роли играл. Вот скажем была такая картина «Обратной дороги нет», там были равноценные роли, Коля Алялин играл центральную роль. Но вообще это была история, по-моему, 8 или 9 человек нас было там, равноценные работы были.
К.ЛАРИНА: Ну вы же понимаете, все равно, для большинства кинозрителей, поклонников, скажем так, и тех, кто знает, кто такой Ясулович, это, прежде всего, инженер Щукин из «Двенадцати стульев», самое первое и самое яркое, что приходит в голову. Голый человек на лестнице.
И.ЯСУЛОВИЧ: Ну, наверное, да. Я когда-то даже шутил, что я был…
К.ЛАРИНА: Первая обнаженная натура в советском кинематографе.
И.ЯСУЛОВИЧ: Ну да, нечто такое эротическое, открыл это…
К.ЛАРИНА: А кстати, вот не боялись, ничего? Вы ведь действительно тогда в то время, это какой год?
И.ЯСУЛОВИЧ: Да нет. 72-й, по-моему. Ну видите ли, первоисточник все знают, книгу все читали. И там забавно было, потому что Леонид Иович, я видел, как он готовился к разговору… Там стоял тазик уже с пеной, трусики висели телесного цвета. А помните, тогда же шли такие фильмы с Луи де Фюнесом про жандарма, не помню сейчас название, и там в одном из фильмов он гоняет нудистов. Вот они все там в этих трусиках телесного цвета бегают. Это очень видно было. Сегодня вряд ли…
К.ЛАРИНА: Сейчас все трусы сняли уже, все.
И.ЯСУЛОВИЧ: Но во-первых, там все было сделано достаточно деликатно. И смысл был не в том, чтобы обнажиться. Ну сами представьте себе, вот любая условность в этой сцене, трусики – условность, вот мочалка и пена, которой густо можно было покрыть тело – это не условность, это необходимость, а это – условность. И она будет восприниматься. Все зависело, мы очень тщательно, как теперь модного говорить, проработали хореографию, продумали, что нужно, от чего-то отказались. И когда Леонид Иович решился поговорить со мной, я ему этого удовольствия не доставил. Он открыл рот, и я ему сказал: «Да». Вы знаете, я ведь довольно много, был такой жанр – «Встреча со зрителями», бюро пропаганды киноискусства устраивало, и вот этот кусочек часто показывали, перед тем, как мне выйти. Чтобы они меня увидели в одежде. Надо вам сказать, что зал всегда смеялся, я не буду говорить «ржал», смеялся. Заливестее всех смеялись женщины. Почему, не знаю. Я понимаю, что приятно увидеть кого-то – не себя – в этой роли и в этом положении.
К.ЛАРИНА: Там я думаю, все-таки момент смущения присутствовал, мы же были совершенно не привыкшими к таким вещам.
И.ЯСУЛОВИЧ: А может быть, я не подумал.
К.ЛАРИНА: Это от смущения такая реакция защитная. Тело ваше прекрасное, идеальная фигура, пропорции.
И.ЯСУЛОВИЧ: Да что вы, там дьяволом таким попахивало. А он почти чертом там выглядел.
К.ЛАРИНА: Да, там такая бородка была из пены.
И.ЯСУЛОВИЧ: А это случайно получилось, но получилось.
К.ЛАРИНА: Вот видите, казалось бы, такая небольшая роль, а вспоминаем с таким удовольствием. Я, кстати, помню, что потом в экранизации Захарова Марка эту роль играл Александр Абдулов, инженера Щукина.
И.ЯСУЛОВИЧ: Да?
К.ЛАРИНА: Да-да-да. Вот вам преемственность поколений. И вы где-то внешне совпадаете, по каким-то параметрам.
И.ЯСУЛОВИЧ: Совпадаем, да.
К.ЛАРИНА: По размерам. Ну что, еще один звонок успеваем принять, пожалуйста, дорогие друзья, мы вас ждем. Алле, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Алле, здравствуйте. Добрый день, Игорь Николаевич, меня зовут Виктор Дзядко.
И.ЯСУЛОВИЧ: Здравствуйте, очень приятно.
СЛУШАТЕЛЬ: Если вы помните, я хотел бы, чтобы все услышали, чтобы вы вспомнили про «Рождественские сказки». Вы помогли воспитать мне моих детей.
И.ЯСУЛОВИЧ: Ой, спасибо большое.
СЛУШАТЕЛЬ: Искренне говорю, тем паче, что младший Тиша, если помните такого…
И.ЯСУЛОВИЧ: Да, я помню!
СЛУШАТЕЛЬ: … корреспондент на «Эхо Москвы».
И.ЯСУЛОВИЧ: Да?!!
СЛУШАТЕЛЬ: Я просто кланяюсь вам низко-низко.
И.ЯСУЛОВИЧ: Спасибо. А я кланяюсь вам, потому что без родителей, без Анаид Оганесян, без Маши Рыбасовой, которые, собственно, и затеяли, и организовали это дело, и родителей, которые с таким энтузиазмом, своими руками шили костюмы, делали декорации. Вот так вот бывает. Кажется, что это не самое основное, самое основное – театр, кино, а это – ну, друзья просят, и откликаешься с радостью, с удовольствием, но вроде бы не самое главное. А время проходит, и когда ты встречаешься с какими-то людьми, которые это вспоминают, которые приходили совсем крохами туда, а сегодня уже выросли, ты понимаешь, что может быть, это и было главным. Понимаете, вот как интересно и замечательно. И мы, делая вот эти праздники рождественские, надеялись еще на то, что родители, которые приходят с детьми, и которые видят, как это все проходит, может быть, они и дома начнут устраивать сами, потому что это праздники домашние. И мы делали его по принципу домашних праздников.
К.ЛАРИНА: Традиции, конечно, замечательные, но сейчас, видите, такое время, когда некогда, всем некогда. Вы же сами сказали, актеры уже капустники не репетируют, так, уже и эта традиция тоже ушла, потому что такая вообще суета, такая жизнь тяжелая.
И.ЯСУЛОВИЧ: Ну а когда она легкой была?
К.ЛАРИНА: Никогда (вздыхает).
И.ЯСУЛОВИЧ: Я не могу сказать, что сегодня она тяжелее, чем прежде. Ну говорят, да, «мы тогда моложе были». Но я же говорю сейчас о молодых. А что стоит потратить несколько вечеров на то, чтобы вместе собраться за столом, взять ножницы, клей.
К.ЛАРИНА: А у вас было это в детстве в вашем?
И.ЯСУЛОВИЧ: Было. Было. Именно поэтому в голову-то и пришло так выстроить эти праздники. Ведь у нас как они были организованы: приходили ребята, раздевались и могли в первой комнате, для них были готовы цветная бумага, карандаши, клей, ножницы, вырезать и сделать какую-нибудь игрушку. А потом мы вместе шли украшать елку, а кроме того, стояли сундуки, и они могли там наряжаться в костюмы. И абсолютная полная свобода была, и дети – тот же самый Тиша, Филя и Тимоша и другие ребята – они помогали встречать, возились со своими сверстниками, которые чувствовали поначалу неловкость может быть какую-то. И вот сами с большим удовольствием этим занимались. Придумывали, каким образом дарить подарки. И в одной комнате темной стоял шкаф, куда мы приходили с детьми и вдруг створки распахивались, и он изнутри был освещен, и там была шинель, которая начинала танцевать. Ее так сделали.
К.ЛАРИНА: То есть это уже Валерий Фокин получается, вот вы сейчас экспликацию сделали спектакля.
И.ЯСУЛОВИЧ: Ну это я не знаю.
К.ЛАРИНА: Фокину рассказывали, наверное, эту историю?
И.ЯСУЛОВИЧ: Нет.
К.ЛАРИНА: Потому что шинель-то у него затанцевала в освещенном шкафу.
И.ЯСУЛОВИЧ: Нет-нет-нет. Вы знаете, а идеи-то витают в воздухе.
К.ЛАРИНА: К сожалению, мы уже должны заканчивать нашу встречу, тут на меня ругаются, конечно, что мало я дала слушателям возможности поговорить. Ну простите, уважаемая Вера, но я за это прочту все, что вы написали Игорю Николаевичу Ясуловичу: «Передайте Игорю Ясуловичу, он актер настоящий и универсальный. Но я благодарна ему за ту паузу, тот комок в горле, когда он рассказывал про Беслан. Желаю ему счастья в детях, их благодарности и уважения к отцу, настоящему русскому интеллигенту». Игорь Ясулович, наш сегодняшний гость. И спасибо вам, Вера, за такие важные слова, которые прозвучали в конце нашей встречи.
И.ЯСУЛОВИЧ: Спасибо.