Вениамин Смехов - Дифирамб - 2006-03-11

К. ЛАРИНА – Мы начинаем нашу самую хорошую приятную во всех отношениях программу "Дифирамб". И сегодня у нас в гостях Вениамин Смехов. Здравствуйте.

В. СМЕХОВ - Здравствуйте.

К. ЛАРИНА – Сегодня я начну его представление с режиссера. Режиссер Вениамин Смехов. А потом уже актер, писатель, драматург…

В. СМЕХОВ - Разгильдяй.

К. ЛАРИНА – Профессиональный.

В. СМЕХОВ - Путешественник.

К. ЛАРИНА – Вы прекрасно знаете этого человека. Нет нужды его представлять подробно. А почему режиссер, сейчас мы объясним, вернее, напомним для тех, кто не знает. Давайте начнем тогда с режиссерской точки зрения. Режиссер Вениамин Смехов наконец-то поставил спектакль в Москве "Прости нас, Жан Батист". Этот спектакль идет совсем недавно премьерные показы тут в Театре-мастерской П. Н. Фоменко. И на подходе следующая премьера – спектакль "Самоубийца" по известнейшей пьесе Эрдмана. Это такая болевая точка Вениамина Смехова, поскольку и автор этой пьесы, и сама пьеса сопровождает Вениамина Борисовича всю жизнь. Давайте начнем с Таганки. Напомните.

В. СМЕХОВ - Вообще-то вы все уже рассказали.

К. ЛАРИНА – Расскажите. Это своя история, она нуждается в напоминании.

В. СМЕХОВ - Хорошо. Раз вы все-таки со мной говорите, значит, вы должны учитывать мои аномалии. Для меня география все-таки просторнее, чем какой-то город. И то, что вы назвали режиссурой, оно существует в очень большом пространстве. То есть я действительно в эти годы ставил и там и там и там и это все вместе единая радость и единая авантюра. Началось все давно, с Любимова в театре на Таганке я был у Любимова очень часто режиссером-подспорьем. Это вводы, это работа в трех спектаклях, где я был просто режиссером.

К. ЛАРИНА – А почему вы себе позволили быть режиссером при Любимове.

В. СМЕХОВ - С самого начала это было важным досугом нашей жизни, ибо Юрий Петрович и создавал театр, как его назвал один из лучших таганских авторов: Любимов это гений коллективного труда. Вот все лучшее, собственно Таганка как таковая, это и было соавторство, когда Любимов привлекал людей, которых он слушал на первом пороге, когда готовилась пьеса, потом он использовал и эксплуатировал в лучшем смысле, театральном смысле слова все, что мы умеем. Отсюда этот театр феноменален был тем, что было в отличие от других театров максимальное количество актеров через дефис, актер-режиссер, актер-композитор, актер-поэт, актер-драматург и так далее. Лучше всего жилось именно в историческом прошлом: Владимир Высоцкий, Леня Филатов, Дыховичный, Хмельницкий, Васильев. Я очень много сделал как автор и как режиссер. И Любимов не только, нельзя сказать допускал, он принуждал, чтобы эта энергетика авторская била ключом. Это очень нравилось Эрдману Николаю Робертовичу – гению русской драматургии. И поэзии, кого Есенин называл единственной надеждой русской литературы. А Мейерхольд и Станиславский говорили, что это Гоголь 20 века. А "Самоубийца" это "Ревизор" 20 века, цитат много. Но суть в моей жизни одна – я, правда, был ударен, ужален и осчастливлен тем, что я услышал у Любимова в 1964 году вместе с моими товарищами, как читает сам Эрдман. Его манеру, его удивительное таинство заикания, такого заикания, при котором еще слышнее каждый звук. И белый стих. Ну вот, эта пьеса очень, очень смешная. Может быть она самая смешная.

К. ЛАРИНА – А, сколько она шла в театре на Таганке?

В. СМЕХОВ - Она была поставлена в 1990 году. Но история ее гораздо длиннее.

К. ЛАРИНА – Расскажите про это.

В. СМЕХОВ - Хорошо. Эрдман ее завещал Юрию Петровичу. Ее запрещали. Наконец ее разрешили, по-моему, с помощью Сергея Михалкова поставить Плучеку и тоже запретили. Но Любимов, который был держателем этого таинства, потому что каждая великая пьеса, и Чехов, и Шекспир и Эрдман это некий секрет, который надо разгадать. И, кажется, это было бы исполнено, если бы это было сделано раньше. В 1990 году Любимов под нажимом ветеранов театра и больше всего моим, все-таки уступил нашим просьбам и поставил "Самоубийцу".

К. ЛАРИНА – А почему она была запрещена?

В. СМЕХОВ - В мое время она была запрещена потому что в этой пьесе камня на камне не оставлялось от всего, что творила идеология сталинского и ленинского времени. Это 1928-29-30 год, уже мандат, первая комедия уже произвела необыкновенный фурор в идеологическом и художественном пространстве. Но "Самоубийца" была откровенно антитоталитарная, антирежимная. Смысл пьесы – оставьте человека в покое. Вы занимаетесь политикой, да хрен с вами, ну и занимайтесь в своих коридорах. Там есть какие-то пленительные нежные и всегда актуальные слова. Дайте мне спокойно жить моей жизнью и оставьте мне приличное жалование и тихую жизнь.

К. ЛАРИНА – Но попытка была поставить в 60-е годы.

В. СМЕХОВ – Конечно, начинал и, по-моему, Коля Губенко и Высоцкий я имею в виду главные роли. Я всегда оставался с ролью Аристарха, который от имени русской интеллигенции просит застрелиться товарища Подсекальникова. Это анекдот как "Ревизор" из анекдота рожденный, так и этот шедевр комедиографии русской является выходцем из анекдота.

К. ЛАРИНА – И до какого этапа дошел спектакль? Самый первый.

В. СМЕХОВ - Он выпущен был. Была премьера. И Юрий Петрович выпустил. И играл Шаповалов и Антипов и Валера Золотухин…

К. ЛАРИНА – Это вы говорите в 90-м году. А раньше?

В. СМЕХОВ - Раньше он был запрещаем просто с первой секунды. Потом наконец-то какой-то по-своему, по-советски лицемерящий очередной министр сказал: ну попробуйте. Только начали пробовать, там сразу же, о чем вы говорите, это же Эрдман. Маша, погляди в окошко, не кончилась ли там советская власть. Ну, и так далее. Сегодняшняя радость моя конечно, радость ожидания, все равно процесс сам по себе он чаще всего для меня, например, как для театрального авантюриста это самое большое счастье - процесс. Я попал в объятия редкой атмосферы. Редкой даже немыслимо, что это в Москве.

К. ЛАРИНА – Это Российский Молодежный театр.

В. СМЕХОВ - Российский Академический молодежный, театр бывший ЦДТ, откуда наше театральное детство, в 1954 году в активе этого театра видел говорящего перед нами речами комсомольского вождя, комсорга Олега Ефремова. Замечательного артиста, молодого режиссера, в будущем одного из самых гениальных наших мастеров театра Анатолия Васильевича Эфроса. Сперантова, Марию Иосифовну Кнебель. Потом там ставили и Фоменко "Король Матиуш Первый". В общем, это театр очень богатой истории. И однажды этот театр спасал меня в очень тяжелое время моей жизни. Мою пьесу "Мы играем Маяковского" сыграли замечательно, это была первая роль Жени Дворжецкого, блестящего артиста, так страшно и внезапно смолоду ушедшего из жизни. Сегодня в одной из главных ролей царствует Ниночка Дворжецкая. Женина жена. И очень много прекрасных актеров. Я не буду перечислять, не хватит сегодняшней передачи. У меня прекрасная взаимная семейная любовь с этими актерами, что бывает очень редко.

К. ЛАРИНА – Я хочу вернуться к вашей режиссерской жизни до этого момента, потому что вы все так кругами ходили вокруг Москвы. Поскольку мы встречаемся не первый раз, каждый раз такие творческие отчеты, я помню, Вениамин Смехов рассказывал, где он чего поставил. По-моему, вы даже какую-то вещь привозили сюда.

В. СМЕХОВ – Французскую о Маяковском, Лили Брик и Эльзе Триоле на фестивале.

К. ЛАРИНА – Когда же, наконец, Смехов вот решится придти в театр и в Москве поставить. Как вас встретила театральная тусовка актерская. Есть такой режиссер Смехов на карте театральной Москвы?

В. СМЕХОВ - Да мне все равно. Знаете, это было. Когда-то, когда я ставил на телевидении очень много раз. И это показывали в передачах о Лене Филатов, о Фоменко. Фоменко у меня играл как актер замечательно. И многие другие. Я поставил несколько звуковых фильмов "Али-Баба" с блистательными актерами…

К. ЛАРИНА – Звуковые фильмы.

В. СМЕХОВ - Я поставил "Жили-были ежики", "Тигренка" и прочее. Так что мой собственный режиссерский как говорят портфолио довольно приличный. Но мне, наверное, все равно, что говорит тусовка.

К. ЛАРИНА – Не верю.

В. СМЕХОВ - Нет. Все-таки это не может задевать. Вот знаете, что Ксюша, у меня очень хороший уровень друзей, который обеспечивает оборону…

К. ЛАРИНА – Броня.

В. СМЕХОВ - От ерунды. Поскольку газетная, если вы имеете в виду газетную тусовку, в общем, это избывание, это такой эксгибиционизм комплекса неполноценности чаще всего. Но настоящая критика, которой у нас было всегда много, к сожалению, она ушла в тыл книжный. На газетных страницах конечно попадаются очень хорошие. Я недавно прочел какую-то омерзительную, простите, статью о Вите Гвоздицком в спектакле Житинкина. Это все было навешивание ярлыков с полупоклонами. Но все равно это дребедень. По-моему, раньше наши критики обслуживали идею пьесы, потом они больше стали обслуживать идею себя самих. Сегодня они обслуживают, в общем, попсу. Очень часто. Газетные. Мы сейчас говорили перед началом цитаты: нельзя требовать объективности от театральных газетчиков, к которым испытываешь глубокое неуважение. Но это же все бывает такое, бывает эдакое. Есть прекрасные школы театральной критики.

К. ЛАРИНА – Тут еще один момент. Все-таки он существует. Я, почему так настаиваю на ответе на этот вопрос. Как вы себя чувствуете в этом пространстве. Потому что сюда же мышь не проскочит. Чужой не войдет. Мы говорим про газетчиков, я не знаю, кто устанавливает эти нормы, кто выстраивает иерархию. Но существует набор режиссеров. Спектакли, от которых мы ждем. Вот скоро поставит режиссер N, мы ждем, когда он поставит. Остались буквально считанные секунды. Что же он никак не показывает. Вот-вот, говорят, вчера для закрытой публики показывал. И вот таких несколько букв есть A, B, C, D, E - 5-6 человек, они выстраивают сегодняшнюю театральную жизнь. А тут пришел чужой человек по сути Смехов.

В. СМЕХОВ - Может быть. Для кого-то чужой, для кого-то нет. Но все-таки это не так интересно именно потому, что есть, повторяю, защита высоких уровней. Это уровни Любимова и опыт, прошедший там, и там бомбардировала критика, бог знает как. Нелепо и косноязычно, и поспешно и идеологично. Сейчас друг другая идеология, сейчас другая тусовка. Но она вполне идентична предыдущей. Все равно это некая идеология. Это все равно какое-то избранничество. Вот это можно, это нельзя. Я помню в первый выход Павла Лунгина, все ахнули, потому что он не конкурировал ни с кем. Первый фильм - ах, только он сделал второй фильм, стали долбать его.

К. ЛАРИНА – Может быть, он хуже был.

В. СМЕХОВ - Может быть, не знаю. Но все равно это было искусство. Это все равно не отражает настоящего интереса радости этого духовного объедения, которое существует в процессе, на репетициях и прочее. Вот так было, скажем, у Петра Наумовича Фоменко, которого я боготворю, и может быть, это боготворение мне несколько не помогало, скажем, в работе. Но он меня вызвал второй раз к режиссуре и я большими сомнениями, но принял это. Но это было радостью, и осталось радостью. С чем можно сравнить радость. Радость от всего. О того, какой уровень профессионального обеспечения в этом театре. Музыка, звук, свет, костюмы. И подготовка актеров. Актеры, которые могут все, кроме того, что они не могут преодолеть временных трудностей. Кто-то в сериале, кто-то в другом театре, он собрал своих учеников для этого спектакля "Журден-Журден". Петр Наумович его потом, подхватив у меня, ибо я ушел уже делать, я не доделал, я не справился, но это замечательный повод кому-то сказать, что я не справился вообще и вообще провал. Да дай бог, пускай говорят что хотят. Мы знаем правду. Петр Наумович и я, вот только что разговаривали. Вам привет. И он, наверное, сейчас слышит и дай бог ему здоровья. Это очень важно.

К. ЛАРИНА – Возвращаясь к "Самоубийце" вашему спектаклю, который даст бог, появится 24 числа у нас по плану премьера в Российском молодежном театре. При сегодняшнем стереотипе восприятия того времени советского оно существует сегодня, я думаю, что вы наверняка это почувствовали и по телевизионным каким-то вещам. И вообще по тенденции, когда понятно, интонация с которой мы говорим про это время. Насколько вписывается ваша работа сюда, что такое сегодня советская власть.

В. СМЕХОВ - Это серьезная тема вообще для любой классики, которую должны переакцентировать, переосмыслить, переидентифицировать в другом времени. Когда говорят с сомнением, что пьеса была привязана к эпохе НЭПа, кто-то говорит: ну и замечательно, у нас тоже НЭП. Так что это опять актуально. А кто-то говорит: нет, это невозможно. Это было тогда, это про ту советскую власть. Это уже исторический архив. На это ответ премудрых наших коллег таков: простите, пожалуйста, а Принц Датский и Эльсинор это что, потеряло…

К. ЛАРИНА – 500 лет играют и каждый раз как заново.

В. СМЕХОВ - В классике есть вот эта загадка. Ее надо расшифровать. Если Чехову не повезло с первым отражением на сцене "Чайки", то потом почему-то повезло.

К. ЛАРИНА – Ему чаще не везет все-таки.

В. СМЕХОВ - Это уже общее место. Чехова надо ставить. Я много видел его в разных странах и городах, ну что же, пускай. Когда я узнал, что прекрасный режиссер Роман Козак ставит "Самоубийцу", кто-то сказал, зачем же в одно и то же время. Наоборот, почему "Вишневый сад". Надо актерам расти естественно, на хорошем материале. А это великий материал. Но другое дело от режиссера и от меня в данном случае зависит вот эта переакцентировка или наоборот, то, что сегодня в наших ритмах, в сегодняшних привычках художественного восприятия ближе. И тогда появляется нечто для меня счастливое. То есть я видел, слышал, как звучит Эрдман, я сегодня попробовал его произнести и я получил в ответ такой же горячий отклик, как было в 1964 году, когда мы услышали его в стенах Таганки.

К. ЛАРИНА – Мы продолжаем нашу программу с Вениамином Смеховым, который, кстати, великолепно выглядит должна сказать, поскольку по радио никто не видит и для меня загадка, почему все-таки вы не хотите работать артистом.

В. СМЕХОВ - Почему не хочу? Я все время работаю. Если я выхожу на сцену и показываю, как надо играть, это гораздо лучше.

К. ЛАРИНА – А кто же это видит кроме артистов, ну, никто не видит.

В. СМЕХОВ - Я всем все показываю. Потом иду домой, я свободен, а они играют. Это эгоизм.

К. ЛАРИНА – Вы сейчас выкручиваетесь. А на самом деле что, предложений нет интересных? Вы отвергаете все?

В. СМЕХОВ - Это не так. Просто, слава богу, можно делать выбор. Во всем можно делать выбор. Было время, когда мы не имели выбора, и все мясо умещалось в одном слове "мясо" и того не было.

К. ЛАРИНА – Мясо вредно.

В. СМЕХОВ – Оказывается, оно вредно. А сейчас можно выбирать. Но так получилось, что когда я получил предложение первое режиссерское, оно было вне Москвы. Потом другое предложение оно было вообще опера. Я поставил в Германии. Потом еще что-то. Мне предлагали очень хорошие режиссеры и, прежде всего, конечно, мой родной театр. Но так получилось, что мне было интересно, я отыграл, потом в чем-то разочаровался, в себе в том числе. Но потом какое-то кино и сейчас я сыграл в кино, может быть, сыграю в театре. Но пока все это, слава богу, можно выбором как-то растасовать. На сегодняшний день я счастлив, что я подряд поставил в Омске "Красавца мужчину" Островского и самой Соловьевой понравилось. Но главное, что мне понравилось. С меня довольно сего сознания, как говорил Александр Сергеевич. А еще один поэт сказал: отрицательное мнение о моих стихах меня не интересует. Вот я могу позволить себе роскошь выбирать тех, кто говорит то, что мне самому нравится. Вот такой эгоизм дикий.

К. ЛАРИНА – А когда вы в последний раз выходили на сцену в роли какой-то?

В. СМЕХОВ - Я только что кланялся в театре города Остравы, неделю назад была премьера оперы "Фальстаф".

К. ЛАРИНА – Вы же там не играли Фальстафа. Вы режиссировали.

В. СМЕХОВ - Я играл режиссера. И вполне счастливого. Кстати, они все они похожи между собой. Все три героя, и у Фоменко "Журден", начинается весело, кончается грустно, и "Фальстаф" начинается весело для него, потом его бедного заклевали, затюкали, а потом он оказывается, на все это не обратил внимания, потому что он сэр Джон Фальстаф. Потому что он аристократ. И все это вместе соединил в последней изумительной совершенно фуге, где 10 минут поют одну и ту же фразу: тутти габатти. То есть все мы клоуны. Мир это шутка и все мы шуты. И тем самым Верди и Шекспир свели на нет все наши тусовки или тусовочные отрицательные предопределения. Ну, хорошо, и, наконец, Подсекальников это тоже веселье духа, счастливый праздник, выросший из анекдота, который заканчивается, конечно, очень грустно. Последние 30 секунд, это я пытаюсь зрителей не пугать. Но вообще-то должен быть счастливый праздник слова русского. Собственно из-за слова, из-за преданности к нему нас когда-то с Петром Наумовичем Фоменко судьба подружила. Я остаюсь преданным его и восторженным учеником, что его несколько обременяет. Он говорит: ну мы же друзья. Нет, все-таки учитель и неземного таланта человек.

К. ЛАРИНА – А еще я хочу сказать, что Вениамин Смехов один из редких актеров, который ходит на чужие спектакли. Во всяком случае, я его очень часто встречаю на различных премьерах. Большая редкость. Это загадка для меня, загадка природы. Поскольку даже на театральных фестивалях, когда у нас это случается и это всегда событие большое, особенно когда международный театральный фестиваль или олимпиада, очень редко когда можно увидеть в зале известные лица. Я имею в виду, прежде всего, имеющие отношения к театру. Нашему артисту как-то это неинтересно. То ли он живет в этом счастливом заблуждении, что он лучший артист всех времен и народов, не знаю.

В. СМЕХОВ - Это интересно. Потому что на Таганке я помню в течение стольких лет, 30 или 25 лет, мы всегда точно знали, кто из актеров бывает. И сейчас, когда встречаемся где-то с Немоляевой и Лазаревым, Джигарханяном…

К. ЛАРИНА – Казаков Михаил Михайлович я знаю, ходит всегда.

В. СМЕХОВ - Да. Есть люди, которые…

К. ЛАРИНА – Что вы ищете на чужих спектаклях?

В. СМЕХОВ – Тот же кайф, что и в своих. Ту же радость. Потому что театр конечно счастливее, чем жизнь. Он обещает всегда аплодисменты, а жизнь только смертью кончается. Ну, неважно. Вот последний спектакль, который я должен сейчас выпустить, он конечно для меня дважды важен. И как продолжение моего романа с этой труднейшей профессией режиссерской и как способ объясниться в любви к слову Николая Эрдмана. И знаете что, я можно, поскольку вы все-таки задели меня вопросами о Петре Наумовиче, я вам прочитаю. Вот чего-то такое я царапаю всегда, поскольку у меня запасная профессия литературная.

К. ЛАРИНА – Все записывается.

В. СМЕХОВ - И, наконец, какое утоление личных амбиций видеть, что большой мастер как большое дитя (имеется в виду Фоменко), развивает и преображает начатое тобой, что предложенные тобой игры слов и ритмов вызвали аппетит к бесконечным вариациям соавторского рукоприкладства. По привычке записывать проживаемое я предчувствую, особый бон аппетит свести записи и доставить тем истинное удовольствие себе и другим гурманам русской словесности. Вот несколько примеров, цитат из режиссера Фоменко. "Драки еще не было, а дряхлость уже есть". "Пауза, исполненная четырех сердцебиений". Как звучит? "Физической боли духовный восторг". "Вы виртуозно сыграли сцену, но надежды никакой". И, наконец, с намеком: испытываю восторг от микрохирургии слова. И как бы Веня ни сопротивлялся, но он сам это породил, и я его этим убью. Но убивает меня больше всего великодушием, потому что он все назвал моим именем, что я сочинил. Это праздник правда. Для зрителей праздник. И я думаю, что для культурных слоев критиков то же самое.

К. ЛАРИНА – Давайте посмотрим на вопросы, которые присылают. Ну, конечно же, огромное количество вопросов посвящено недавней экранизации "Мастер и Маргарита" требуют от вас комментария, рецензии, ответа. Вы видели этот фильм?

В. СМЕХОВ - Я сумел увидеть только две серии. Одна мне совсем не понравилась. А в другой мне много показалось интересным. Я понимаю адрес и думаю, что это очень возвышенно, что после "Идиота", после того как разбудили новую аудиторию, пробудили ее интерес к вечным ценностям нашей культуры, это конечно очень важно. То, что это "Мастер и Маргарита", я знаю многих детей моих друзей, которые поклялись, что после этого будут читать. Но есть другой отклик уже эгоистического свойства, экивок. Мой внук старший на третьем курсе МГУ Леня Смехов сообщил, и я Интернетом не пользуюсь, но он испечатал, вот тут я прочитал о себе много хорошего.

К. ЛАРИНА – Что были лучшим Воландом всех времен и народов.

В. СМЕХОВ - И по поводу того, что люди видели или в детстве или в молодости или того, что услышали, изданный, мною начитанный весь роман М. А. Булгакова и тут мне совсем было хорошо, что я и голосом Коровьева и голосом этого, всеми голосами владею. Поскольку я выбираю кому нравиться, то я благодарю тех, кому это… Но, безусловно, для меня Басилашвили великий артист и то, что он играет эту роль само по себе событие. И то, что эту роль играл Гафт, которого я с самого начала прочил за идеального Воланда…

К. ЛАРИНА – Это в варианте Юрия Кары, которого никто не видел. А вы видели?

В. СМЕХОВ - Я мечтал чтобы эту роль, когда у меня не получалась моя, я Любимову говорит: идеально это конечно Гафт, Юрский или Зиновий Гердт. Так мне тогда казалось. Я не видел, но я уверен, что это все конкурентоспособно. Это разные личности, хотя Воланда личностью назвать сложно. Но все-таки это то самое высокое натяжение интеллектуальной энергетики, буду говорить возвышенным косноязычным слогом, которое возможно только на уровне этих талантов. Олега Басилашвили, Валентина Гафта, Сергея Юрского.

К. ЛАРИНА – Но это событие на ваш взгляд, если говорить о самом факте появления.

В. СМЕХОВ - Общекультурное событие. Но я все-таки не досмотрел и слышал много плохого, конечно. Именно от тех, кто очень любит книгу, кому очень нравился спектакль Любимова, это правда был первопроходческий спектакль. И то, как играл Коровьева Ваня Дыховичный блестяще и как играл Кота Юра Смирнов, какая была Зина Славина Азазелло. Все. Ну и, слава богу, и мне досталось хорошего. Но я это даже описал.

К. ЛАРИНА – А Шаповалов какой был замечательный. А собаки какие были. Собака там была.

В. СМЕХОВ - Да.

К. ЛАРИНА – Если говорить о сегодняшнем телевидении, мне кажется, что стоит немножко поподробнее об этом поговорить, потому что много экранизаций, мы же собственно об этом мечтали, чтобы нас повернули уже обратно к русской литературе назад, быстро назад, пока не поздно.

В. СМЕХОВ - Вот "Мертвые души" очень интересно.

К. ЛАРИНА – А Солженицына вы не видели?

В. СМЕХОВ - Нет, к сожалению не видел. Вам понравилось?

К. ЛАРИНА – Очень.

В. СМЕХОВ - Я очень рад. Это книга века. Конечно.

К. ЛАРИНА – Вот "Живаго" будет скоро. Прошкина.

В. СМЕХОВ - Я знаю, Галя моя была на съемках, очень хорошие говорила слова об атмосфере, об актерах. Надеюсь, что будет серьезный подарок для культуры. Вообще очень легко говорить о негативе нашей жизни о том, где мы живем, что мы слышим, кто над нами, кто рядом с нами, но не замечать того, что культура сама по себе как самородок прорастает даже если ее не опекают и не поддерживают, это конечно, грех государства, что не поддерживают но то, что она сама себя как утопающий за волосы поднимает…

К. ЛАРИНА – Но она не может себя окупить. Это невозможно.

В. СМЕХОВ - Вот нужны такие ходы и, в общем, нужны меценаты. Мне повезло, меня поддержали дважды люди весьма обеспеченные. И талантливые в своем бизнесе.

К. ЛАРИНА – В спектаклях?

В. СМЕХОВ - Да, дважды в спектаклях и здесь и в Чехии. И это благородно и это должно развиваться. Иначе не может быть при развитии частной инициативы.

К. ЛАРИНА – Я возвращаюсь к вопросам наших слушателей. "Есть ли у вас чтецкие программы, как на них попасть", - спрашивает слушательница.

В. СМЕХОВ - Сегодня у меня много программ. Но пока что не было на сегодняшний день той организации, с которой я мог бы с сольной программой выступить кроме, пожалуй, "Линии жизни", за которую получил много приятных отзывов.

К. ЛАРИНА – На "Культуре".

В. СМЕХОВ - Это была такая программа. Сейчас я выезжаю в Сибирь и буду в семи городах с любимыми музыкантами. В том числе и Юлий Милкис, один из лучших кларнетистов, Нина Коган, пианистка.

К. ЛАРИНА – Петь будете?

В. СМЕХОВ - Я буду читать. И я эту роль, которую написал Игорь Стравинский в своей симфонической пьесе "История солдата", я ее исполнял уже дважды в Москве, в Большом зале с моими друзьями музыкантами. И у Покровского. И в Питере дважды и в Америке трижды. А теперь это будет в Новосибирске, Чите, и в Новокузнецке.

К. ЛАРИНА – А в Москве?

В. СМЕХОВ - В Москве уже было. И, наверное, будет еще. По-моему, это должно быть записано где-то. Это для меня счастливый… Вот кстати вопрос ваш по поводу актерства. Это актерская работа, продолжение моей любимой вахтанговской школы, когда я могу, и играть нутром как полагается в русской традиции театральной и вместе с тем прикидываться, быть таким, и так, и все правдиво.

К. ЛАРИНА – "Вениамин Борисович, - пишет нам Ольга, - расскажите о своей жене. Говорят, что она у вас какая-то необыкновенная".

В. СМЕХОВ – Ну, уже она позволила несколько раз снять ее Галочка Аксенова. А необыкновенная, для меня конечно необыкновенная. Для кого-то нет, но очень счастливая. Она мне не разрешает о себе говорить. Она поражена интеллектуальной скромностью. Галочка прекрасно развивающийся в своей профессии человек. Она критик и историк театра и кино и сегодня она в отлучке. Только что мы справили серебряную свадьбу…

К. ЛАРИНА – Поздравляем вас.

В. СМЕХОВ - Спасибо. Во время исполнения моей роли в сериале "Капитанские дети", это был день, когда снимали свадьбу с моей героиней. И придумала вся компания, что наши гости с Галей все будут участвовать в этом виртуальном пространстве свадьбы.

К. ЛАРИНА – А Галя написала рецензию на ваш спектакль?

В. СМЕХОВ - Ее рецензией закончилось ее отражение моей деятельности в театре. Это была, кстати, статья для Ленинградского института, который она тогда заканчивала, о Воланде. И вот в момент наших самых первых романических путешествий, я увидел где-то на полу лежащий обрывок и прочитал замечательные о себе слова, между прочим, премудрые, там хорошая школа и она талантливый критик и историк театра. И больше она оно мне ничего не писала. Ну и правильно делает. Зато мы друг другу помогаем. Мы корпорация. Мы, слава богу, друг другу можем помочь. Я в ее деле, а она еще больше в моем.

К. ЛАРИНА – "Когда выйдет ваша книга "Жизнь в гостях" и будет ли она оригинальной или будет повторять книгу "Театр моей памяти"?"

В. СМЕХОВ – Она, конечно, не будет повторять. Она будет сама по себе. Это может быть даже вызов этой самой шкале Гиннеса. Потому что я может быть единственный в мире актер, который проехал за рулем машины такое бешеное количество миль и километров и в Европе и Азии, и в Америке. Это раз. И вот за рулем собственно и происходила жизнь в гостях. И спасибо за вопрос, потому что эта книга меня одолевает, но никак я ее не могу одолеть. Она должна быть пространная, она посвящена 2001 году и вот уже прошло столько лет, но я думаю, что она будет интересна для читателей, кто знает толк в хорошей литературе.

К. ЛАРИНА – Давайте мы телефон включим. Мы успеваем несколько звонков принять. У нас в студии актер, режиссер, писатель…

В. СМЕХОВ - Путешественник.

К. ЛАРИНА – И разгильдяй Вениамин Смехов.

СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте. Во-первых, я считаю, что все-таки Басилашвили староват для Воланда. А вопрос такой. Как вы относитесь к творчеству своей дочери?

К. ЛАРИНА – Спасибо за вопрос.

В. СМЕХОВ - Я отношусь к творчеству моей старшей дочери Елены с большим уважением. К творчеству моей младшей дочери Алике отношусь тоже с большим уважением, восторгом и надеждой, поскольку она актриса, и она обещает гораздо, больше чем она сделала. Но для этого нужны условия. И в том числе в новом сериале, который этот самый "Бальзаковский возраст" мне кажется, там были вот эти черты характерной комедийной актрисы, она, по-моему, очень одарена. Не только певческим актерским свойством, но и как актриса комедийная.

К. ЛАРИНА – А Лена что делает?

В. СМЕХОВ - А Леночка журналист, и критик, она занималась и кино и выпускала даже какие-то статьи о кино. И книжным делом.

К. ЛАРИНА – Одни критики кругом свои и не можете организовать компанию поддержки информационной.

В. СМЕХОВ - Помогите с меценатами, пожалуйста. У вас есть знакомые?

К. ЛАРИНА – Следующий звонок, пожалуйста. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ - Здравствуйте. Елена, Королев. Скажите, пожалуйста, а сколько лет вашему гостю?

К. ЛАРИНА – А неприлично такие вопросы задавать.

В. СМЕХОВ - 66 будет, вот только что будет 66. Пока 65.

СЛУШАТЕЛЬ – Спасибо. Я жду вашего юбилея.

К. ЛАРИНА – А почему вы спросили?

СЛУШАТЕЛЬ – А потому что юбилей хочется.

В. СМЕХОВ - Захотелось юбилея. У нас страна победившего юбилизма. Я миновал все свои юбилеи, слава богу, я дома их справляю.

К. ЛАРИНА – Следующий звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, как актер он состоялся и имеет большие талант, а как режиссер сказки, как Артур Роу может поставить.

К. ЛАРИНА – В кино вы имеете в виду?

СЛУШАТЕЛЬ – Да.

В. СМЕХОВ - Все сказка. Я ставил на телевизионном, я уже говорил, что на телевидении я довольно много поставил. Последний раз это было года 4 назад, где в "Лекаре поневоле" у меня не только моя родная дочь Алика замечательно сыграла смешно, но и мой любимый прекраснейший актер Вячеслав Невинный сыграл французского папашу. Что касается сказок, то сказка была "Али-Баба", все-таки я ее сделал. Вы понимаете, может быть, это и есть разгильдяйство, мне все равно, в Москве, в Тюмени или в Нью-Йорке. Извините, может быть, это слишком напыщенно, но это правда. Если есть работа, то мне все равно где. Если она интересная, то это может быть со студентами и с актерами. Правда же, так оно и есть. И то же самое со сказкой. Сказкой можно назвать и то, что я сегодня ставлю. Потому что это настоящий спектакль, это есть сказка, рассказанная и показанная, сыгранная, пережитая актерами. Так что я сказки ставлю. Может быть, я сниму когда-нибудь фильм по пьесе "Самоубийца", поставленный в театре. Потому что там замечательные актеры, но я уже об этом говорил. Молчу.

К. ЛАРИНА – Следующий звонок.

СЛУШАТЕЛЬ – Добрый день, Ксения. Добрый день, Вениамин. Людмила.

В. СМЕХОВ - Здравствуйте. Людмила дорогая.

СЛУШАТЕЛЬ – Наконец-то имею возможность признаться вам в любви.

В. СМЕХОВ - Спасибо. До свидания.

СЛУШАТЕЛЬ – Подождите, подождите. Только это остается, потому что на мои вопросы вы ответили. Мне в вас очень понравилось то, что вы, как и я считаете, что Человек-Земля-Вселенная, а не Человек-Страна-Земля-Вселенная. Это прозвучало, по-моему, в вашем ответе. И я хотела спросить как раз о фильме по "Самоубийце". Слава богу, дай бог, чтобы все это свершилось.

К. ЛАРИНА – Мы пока только мечтаем. Спасибо. Пока таких конкретных планов нет. Еще один звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Добрый день. Скажите, пожалуйста, в известной компании мушкетеров Атос был эталоном чести, достоинства, благородства. Вениамин Борисович, в вашей жизни был или есть свой Атос? Спасибо.

В. СМЕХОВ - Спасибо большое.

К. ЛАРИНА – Ну так.

В. СМЕХОВ - Быть или не быть – вот в чем Атос. Я думаю, что у меня было много чего-то, что надо было бы ответствовать гораздо длиннее, чем я сейчас могу. Спасибо за вопрос. Слава богу, и Атос и прочие герои они вне меня. А живу своей жизнью и я благодарен Богу и судьбе и стране и родным за то, что жизнь идет так, как она идет. Я могу не обращать внимания, ни на какие дурные мелочи жизни. Потому что хорошего, основательного больше. Мне повезло очень. Атосу меньше повезло, чем мне. Мне гораздо больше повезло. И в том числе сегодня я вижу перед собой одного из самых одаренных людей в нашей стране. Ксению Ларину. Извините.

К. ЛАРИНА – Подождите, вас спросили не про вас. Насколько я поняла вопрос нашего слушателя. А в вашей жизни был такой человек, которого можно было назвать эталоном чести и порядочности?

В. СМЕХОВ - Я ведь не ответил впрямую именно потому, что Атос не является у Дюма образцом чести и порядочности. Мы его сделали таковым. Наше воображение сделало. Например, Миша Боярский мой любимый дружок, он уверяет, что Атос был отпетый пьяница. Какая же это честь и благородство.

К. ЛАРИНА – А там все отпетые пьяницы.

В. СМЕХОВ - Так что если говорить просто о чести и благородстве, то тут мне очень повезло. И это касается и тех лиц, с которыми вы все знакомы понаслышке, а мне посчастливилось видеть, назову это именами Булата Окуджавы, Владимира Высоцкого, Юрия Визбора, Петра Фоменко, Юрия Любимова. Это много-много счастья в моей жизни. И Лиля Брик. И Вильгельмина Славуцкая. И многие другие, и тот, кто меня сейчас слышит Александр Найвельт мой друз и физик и Андрей Егоров математик. Это все в этом смысле Атосы. И спасибо жизни, что она дарит этого больше, чем другого.

К. ЛАРИНА – У нас получилась замечательная кода. Спасибо вам большое. Вениамин Смехов. Мы будем ждать новых спектаклей, работ. Напомню еще раз, что ближайшая премьера, тьфу-тьфу-тьфу, "Самоубийцы" в Российском Молодежном театре посмотрим и обсудим и еще раз спасибо вам большое. Ни пуха.

В. СМЕХОВ - К черту. Мне легко говорить "к черту", я играл Воланда. Будьте здоровы, пожалуйста. Спасибо.