Геннадий Хазанов - Дифирамб - 2005-11-26

К. ЛАРИНА – Я рада вам представить нашего сегодняшнего гостя – Геннадия Хазанова. Здравствуйте, Геннадий Викторович.

Г. ХАЗАНОВ - Здравствуйте, Ксения.

К. ЛАРИНА - Хочу я расстроить наших слушателей, поскольку вы наш разговор будете слушать не с начала, мы уже в течение часа предыдущего общались долго в редакционной комнате. И о чем только ни говорили: о любви, о профессии, о чувстве ответственности, о здоровье конечно, о состоянии общества на сегодняшний момент. Обо всем. Мне очень жаль, что вы этого не услышали, но может быть, вам когда-нибудь повезет, где-нибудь когда-нибудь вы услышите, что на самом деле думает Геннадий Хазанов по поводу того, что происходит в его жизни профессиональной и нашей страны. Но все же я хочу продолжить разговор…

Г. ХАЗАНОВ - Уже страшно.

К. ЛАРИНА – Вот что меня всегда поражает в людях такого склада как вы, совершенно абсолютное какое-то наплевательское отношение к своему организму. Я имею в виду не здоровье в буквальном смысле этого слова, а те психологические затраты эмоциональные, когда вы позволяете себе такую роскошь, затрачиваться ежесекундно. Я ни разу не видела, чтобы Геннадий Викторович Хазанов сел бы, отклонившись в кресло, и просто поболтал. Казалось бы, сейчас нас никто не видел, это не была публичная лекция, но видишь, как человек тратится на то, чтобы донести в данном случае до меня свою какую-то важную, как ему кажется мысль.

Г. ХАЗАНОВ - Вот это очень важное дополнение.

К. ЛАРИНА – Это наработанное годами, вы просто по-другому не можете? Вы себя как-то останавливаете, бережете, говорите: спокойно, не затрачивайся, Сигизмунд, что ты делаешь, как в том монологе, который мы вспоминали.

Г. ХАЗАНОВ - Плохо получается. То есть я, конечно, стараюсь минимизировать свой эмоциональный расход. Но потом я забываю, ограничители слетают, особенно если это все-таки касается чего-то наболевшего. А если это не касается наболевшего, я стараюсь вообще об этом не говорить. Наверное, на кого-то я могу производить впечатление такого человека повышенной болтливости. Но это кажущееся ощущение, потому как если мне неинтересно, я просто буду молчать. И, кстати, шлейф, который за мной тянется с подачи некоторых журналистов, они утверждают, что я не контактный…

К. ЛАРИНА – Вы не контактный?

Г. ХАЗАНОВ - Они утверждают, что я очень капризный. Это правда. Но с одним уточнением: если я вижу, что человек, который беседует со мной, не знает, о чем он со мной хочет говорить, я не понимаю, для чего я должен свое время тратить и тратить время сидящего напротив человека. У него какая-то конкретная есть задача, задание, редакция сказала, возьмите интервью. Вот не буду называть сейчас издание, очень известное издание. Массовое издание в России делегировало мне одного молодого журналиста. Вот просто приведу цитату. Потому что если вдруг это интервью появится, чтобы у тех, кто слушает "Эхо Москвы", не складывалось впечатление, что я такой скандалист. Человек мне задает вопрос: 8 лет вы уже художественный руководитель Театра Эстрады. Кем вы себе больше ощущаете, худруком или артистом? Я говорю: артистом. – Да, но вы же в прошлом году заявили о том, что прощаетесь со сценой. И тут как мы с вами формулировали несколько десятков минут назад, у меня снесло крышу. Потому что я ему задал вопрос: а вы вообще знаете, чем я занимаюсь? И дальше меня понесло от обиды, от горечи. Почему приходит со мной беседовать человек, не удосужившись посмотреть, что я делаю. Если бы он знал, что я делаю, он бы не сказал, что вы попрощались со сценой. Таким образом, он вскрыл свое незнание предмета. А если он не знает предмет, если он занимается общими словами, общими мыслями, и занимается все равно через желтую призму или желтоватую призму, это меня не может не взбесить. Я живу в очень плотном режиме перед своим днем рождения, и выбрал время, для того чтобы встретиться, поскольку он представляет очень массовое издание. Наверное, он вышел после нашей встречи и подумал: ужас какой, как с ним вообще можно разговаривать.

К. ЛАРИНА – На самом деле ничего страшного в этом нет. Я понимаю, что это наболевшее, это последние впечатления. Поскольку сейчас перед юбилейными днями огромное количество журналистов в вашей жизни появилось тех, которых вы никогда раньше не видели и не слышали.

Г. ХАЗАНОВ - Они просто сконцентрировались в одно время. Когда мне этот человек стал задавать вопросы про эстраду, я сказал: послушайте, вы же, наверное, пришли все-таки в связи с моим днем рождения. Если вас интересуют те вопросы, которые вы задаете, почему вы не пришли год назад. Это значит, вам нужны поводы. И в соответствии с тем, что есть повод, вы сейчас будете задавать те вопросы, которые можно было сегодня и не задавать. Вот и все.

К. ЛАРИНА – Скажите, пожалуйста, какой вы хотите юбилей. Как у Петросяна был юбилей

Г. ХАЗАНОВ - Ой. Нет.

К. ЛАРИНА – Или как у Гурченко.

Г. ХАЗАНОВ – Честно вам скажу, канал ОРТ, который очень много внимания уделил моему дню рождения и 1 декабря будет, такой, хотел сказать фильм, называется это "Ближний круг". Это где-то около 50 минут согласно сетке вещания, я посмотрел. 3 декабря это два с лишним часа эфира в субботу с 18.40 вечера, вроде бы прайм-тайм. Но когда ко мне приехали журналисты с ОРТ, поставили камеры, я сказал: вообще у меня две просьбы. Первая – я хотел бы прочесть только одно стихотворение Пастернака, это в передаче "Ближний круг" или фильме "Ближний круг", а если у вас есть какие-то вопросы, давайте я на них отвечу, но для чего я на них буду отвечать, я не знаю. Ну, просто чтобы разогреться перед прочтением Пастернака. Я около часа говорил, глядя в камеру. Когда все закончилось, я сказал: вообще, если бы меня спросили, что я хочу, я бы сказал: покажите только это интервью. Больше я ничего не хочу. Все хорошие слова в свой адрес за свою жизнь я услышал. Много. И не очень хороших. И очень горьких. Может быть во многом справедливых. Но я не люблю фанфар. Фанфары нужны, когда от них человек получает удовольствие. Когда они вещают миру о том, что у этого человека впереди еще длинная дорога, хотя только Господь знает, какая дорога у человека. Но все-таки, опираясь на какие-то среднестатистические жизненные цифры, когда человеку 30 или 35 или 40, это конечно запас времени больший. Когда в 60 это фанфары за то, что ты сделал. Я и так знаю, что я сделал, я знаю, чего я не сделал. Может быть, остаток жизни удастся сделать часть того, чего не успел сделать. Фанфары за то, что мне не должно быть стыдно, это слишком громкая награда. И вообще я хочу вам сказать, у нас столько достойных людей проживает жизнь без громких фанфар, я часто задаю себе вопрос: ну что уж я такого сделал, чтобы быть предметом такого внимания. Тогда это мода получается или что-то такое, или ты, как бы сказать, ты составная часть вот этой ярмарки тщеславия. Было бы неправдой сказать, что человеку неприятно слушать хорошие слова в свой адрес. Это неправда. Но когда они все сконцентрированы в один день, это все равно, что пить уксусную эссенцию. Вот такие у меня чувства.

К. ЛАРИНА – У вас, кстати, есть же целый жанр вами изобретенный, юбилея. По-моему, даже отдельную программу записали…

Г. ХАЗАНОВ - Да, чужие юбилеи, да…

К. ЛАРИНА – Когда вы к каждому юбилею не просто приходили с поздравлениями, а придумывали целый спектакль, образ. И каждому человеку вы дарили персонаж.

Г. ХАЗАНОВ - Старался. Не всегда получалось, но старался. И это, кстати, как раз произошло в последнее десятилетие. Тогда, когда я понимал, что моя жизнь просто на такой, будем говорить, ежедневной концертной эстраде она закончена. К этому времени очень обострился мой конфликт с моим партнером, а партнером я называю зрителя, поскольку зритель требовал, чтобы я оставался в тех границах, к которым он привык и к которым я сам его приучил. В этом смысле обвинять зрителя нечего. Но конфликт стал нарастать. Я просто покинул это пространство и стал искать себе некие оранжерейные условия, в этих оранжерейных условиях я все-таки пытался задачу себе усложнить. Вот так и появилось то, о чем мы с вами говорим – вот эти чужие юбилеи.

К. ЛАРИНА – Там, кстати, и Гоголь был, по-моему, Наполеон тоже был.

Г. ХАЗАНОВ - Был. Это было на 70-летие Эльдара Александровича Рязанова.

К. ЛАРИНА – Кого бы вы хотели видеть в качестве поздравляющего Геннадия Хазанова? Гоголя, Наполеона?

Г. ХАЗАНОВ - Ой. Ой.

К. ЛАРИНА – А вот так не скажешь.

Г. ХАЗАНОВ - Мастера. Булгаковского Мастера. Вот его бы я послушал.

К. ЛАРИНА – А сами себе не хотите сделать подарок? Концертного вечера юбилейного в "России" не будет?

Г. ХАЗАНОВ - Нет, ничего не будет.

К. ЛАРИНА – Новые русские бабки не придут с корзиной цветов.

Г. ХАЗАНОВ - Нет. 1 декабря играю спектакль "Морковка для императора" премьера в Театре Эстрады. Спектакль Театра Антона Чехова, мой любимый Трушкин, который все-таки дожал меня с Наполеоном.

К. ЛАРИНА – Я помню, что это произошло впервые здесь на "Эхо Москвы".

Г. ХАЗАНОВ - Вот в этой студии.

К. ЛАРИНА – Когда наши слушатели требовали, чтобы Хазанов сыграл Наполеона, а потом в ваших интервью я прочитала, что оказывается эта идея была уже высказана и вашим педагогом…

Г. ХАЗАНОВ – Это была не идея, а просто так вроде впроброс Надежда Ивановна, царство ей небесное остановилась, посмотрела так на меня и сказала: Геня, вам когда-нибудь надо Наполеона сыграть. И все. И дальше мы пошли и не возвращались к этой мысли. И после того как мы были с Трушкиным на съемках в журнале "Караван истории", и он увидел меня в гриме и костюме, и после этого мы попадаем к вам сюда в эту комнату и беседуем с вами. И слушатели говорят про Наполеона, и мы вышли на улицу, он сказал: нет, уже все, уже выхода нет, надо делать. Но буквально за несколько недель до окончания работы у нас с Трушкиным было ощущение абсолютного отчаяния. Вот ничего не получается. Ну не получается. И мы хотели, мы садились в поезд ехать в Петербург играть, я уж не помню что, то ли "Ужин с дураком", то ли "Смешанные чувства", и мы стояли в тамбуре смотрели друг на друга и говорили: наверное, надо останавливать работу. Вот вернемся из Питера и примем окончательное решение. Вот какая была ситуация. Вот пути Господни неисповедимы.

К. ЛАРИНА – Что вы про власть новую узнали, когда работали над Наполеоном? Много чего он вам сообщил наверняка этот герой.

Г. ХАЗАНОВ - Вы знаете, поскольку с определенного момента меня вообще политика перестала интересовать как таковая. Я свой энергетический запас исчерпал. Во многом политики это люди, которые занимаются самореализацией во имя самореализации. Хорошо это или плохо, но это так и есть. Иногда это совпадает с чаяниями огромного количества людей. Тогда хорошо. Иногда не совпадает. Хотя только история может поставить точки на "и" и сказать, это совпадало или не совпадало. Лицом к лицу, сами понимаете. Так вот у Наполеона есть много разных неглупых фраз, но если я произнесу эту фразу здесь на "Эхе Москвы" после того как прослушал рекламу блока Явлинского по поводу выборов. У народа, - это слова Наполеона, - есть одно право – быть управляемым. Точка. Все. Я долго-долго жил в режиме неприятия всякой авторитарной идеи. Я понимаю, что на "Эхо Москвы" мои слова покажутся ересью, хотя "Эхо Москвы" удивительно демократичный, именно не либеральный, а демократичный институт. Поскольку здесь допускают до эфира людей с разными точками зрения. Что мне кажется, очень важно в жизни любого государства. Так вот, мне кажется, что построение капитализма в России невозможно без очень жесткой авторитарной власти. Это мы расплачиваемся за построение мифического коммунизма при диктатуре. Невозможно соскочить на другую дорогу, не пройдя по той же тропе обратно в исходную точку. Может быть в другом виде, и времена теперь другие, более цивилизованные. Они более цивилизованные, как бы сказать, по декорациям. И конечно, менее кровавые, чего там говорить. Но все-таки вот говорю просто как на духу, чтобы построить цивилизованный рынок, нам придется пройти через довольно длительный авторитарный период правления. Если спросят меня, являюсь ли я противником этого авторитарного правления, не зажимает ли это воздух, не закрывает ли это рот. Мне – нет, потому что у меня сегодня другие ценности и приоритеты. Я хочу говорить о жизни, смерти, я хочу говорить о любви и о том, что люди все равно не могут замыкаться в том, что я называю вульгарная социология. Вообще мне очень близка позиция, я имею в виду мироощущение, которое было у поэта Бродского. Он просто этого не видел всего. Другое дело, что его видели и видели в том качестве, которое не устраивало, но я надеюсь, я почти не сомневаюсь, что те времена канули в лету. Все-таки история по спирали движется, но двигаясь в определенном направлении. Но мне гораздо ближе вот это мироощущение, где я не хочу сегодня тратить свою жизнь на то, на что потратил довольно много сил в своей жизни, и выяснилось, что иногда я это делал по наивности, иногда по незнанию. Пускай это было честное искреннее заблуждение. Но теперь я вижу, что во многом это было заблуждение.

К. ЛАРИНА – Я хочу, Геннадий Викторович, все-таки задать вам вопрос. Когда мы с вами говорим про неизбежную авторитарную руку, если мы хотим построить цивилизованное общество, то мы в силу нашего менталитета и нашей истории должны пройти через период авторитаризма. Как мне кажется, когда человек это говорит, я имею в виду сейчас вас конкретно, значит, вы убеждены в том, что на вас это никоим образом не отразится.

Г. ХАЗАНОВ - Отразится.

К. ЛАРИНА – Вы под этот каток точно не попадете.

Г. ХАЗАНОВ - Отразится. Обязательно. Тот, кто тешит себя надеждой, что не отразится, он ошибается. Все зависит от того, как ты это воспринимаешь. Если ты не можешь изменить ситуацию, надо изменить отношение к ней. А здесь если вдруг ты понимаешь, это с моей точки зрения, еще раз, я никого не убеждаю, и ничего не хочу навязывать. Вопрос, который вы задали, он не может проходить мимо моего сознания, и этот вопрос я себе тоже задавал. Так нельзя говорить, что авторитаризм хорош, только если тебя это не касается. То есть ты стоишь в стороне, а для всех остальных…. Это неправда. Но если ты понимаешь, что эта дорога для нас с моей точки зрения неизбежная, после демонтажа всей прошлой жизни, тогда под каток, но что называть катком. Упреки людей, взгляды их? А хорошо, а как быть с взглядами тех, кто исповедовал коммунистическую ортодоксальную идеологию, и смотрели на меня как на бунтаря. Я же смотрел на них. Значит, я же испытывал и в этом смысле негативные посылы. Более того испытывал довольно такой жесткий прессинг со стороны советских властных структур. Просто не хочется выглядеть каким-то мучеником. Ничего этого не было. Но сказать, что весь путь был усеян розами и я был всю жизнь в байковом одеяле, это неправда. Это неправда. Но тогда я искренне отстаивал свою точку зрения, потому что мне казалось, вот так. И вовсе не потому, что я стал конформистом. А возможно конформистом я становлюсь, потому что у меня меняются приоритеты. Вот в чем дело. Это не, потому что мне так удобно, потому что если бы мне это было абсолютно противопоказано с точки зрения понимания ситуации, ну, в общем, то, как я это вижу, к какому выводу я прихожу. Вот мы с вами успели проговорить, что ВЦИОМ проводил опрос…

К. ЛАРИНА – Перед ТЭФИ…

Г. ХАЗАНОВ - После вручения ТЭФИ и на "Эхе Москвы" была передача, неправильно на "Эхе", не говорят на "Эхе".

К. ЛАРИНА – У нас говорят.

Г. ХАЗАНОВ - Ну да.

К. ЛАРИНА – У нас именно так говорят.

Г. ХАЗАНОВ - На "Эхе?" Ну, хорошо. Так вот на "Эхо Москве", нет на "Эхе Москво", учимся говорить по-русски, народ присудил по номинации "Развлекательные программы" первое место "Кривому зеркалу", второе место – "Аншлагу" и третье место – "Смехопанораме". Я очень уважаю народное мнение. Но должен сказать, что это одна из причин, то есть желание людей видеть в таком, что ли качестве юмор, это была одна из причин, по которым я покинул эстраду. Таким образом, у меня ведь художественный вкусовой антагонизм с этими людьми. Я это дальше, что называется, переношу в другие масштабы. Если я считаю, что эти люди с моей точки зрения не то, что они не правы, они правы по-своему. Но мне с ними не по одной дороге. Теперь здесь.

К. ЛАРИНА – Подождите. Остановимся. Опять же возвращаясь к разговору, который никто не слышал. Все-таки удалось большевикам вывести новую популяцию, если мы сейчас пожинаем последствия этого исторического выбора.

Г. ХАЗАНОВ - Ничего подобного. Ксения, успокойтесь, в любой стране мира…

К. ЛАРИНА – Дураков больше.

Г. ХАЗАНОВ - В любой стране мира народное голосование будет голосовать за свое "Кривое зеркало", за свой "Аншлаг" и за "Смехопанораму". Обязательно. И в этом смысле Россия ничем не хуже. Во многом и все равно настаиваю на этом, во многом лучше. И это, кстати говоря, не произошло, может быть, благодаря, может быть вопреки нашему советскому образованию. Не все так плохо было в тот период совсем. И табуированные вещи, которые запрещались цензурой, я не имею в виду идеологические, а вкусовые вещи, абсолютная будем говорить так, глупистика, я уж про все остальное не говорю, все-таки путем этой фильтрации как-то ограничивало хотя бы. Я все равно далек от мысли и не живу в иллюзиях, что вот, все в советское время только и хотели, что читать наизусть Пушкина или Мандельштама. Вранье все это, неправда. Все равно хотели петь Шуфутинского. Или слушать Шуфутинского или Вилли Токарева. Потому что страна была в советское время превращена в лагерь. Поэтому лагерная эстетика блатная она получила право на жизнь. Это прерогатива нашей земли. А юмор такой простой доходчивый, площадной, скомороший, как говорит Гоголь, огромная разница между смехом и кривляньем балаганного скомороха. Всегда были балаганные скоморохи, вот эти балаганные скоморохи только они теперь находятся на сценах роскошных концертных залов. И они выносятся на телевизионный экран. Но значит, это отвечает потребности населения или какой-то части ее, очень значительной части населения. Так я хочу закончить свою мысль. Если это так, если мои пути не пересекаются с…

К. ЛАРИНА – Народным выбором.

Г. ХАЗАНОВ - С выбором этим, то может быть, и мои либеральные и демократические представления не пересекаются, например. Но цена другая. Тебе не нравится "Аншлаг" – не смотри. Это другое дело. А если ты начинаешь воевать с властью, ты должен понимать, хватает у тебя сил это делать или нет. Потому что если у тебя на берегу ситуация такая, что ты от власти зависим, потому что я даже не скрываю этого, я художественный руководитель государственного театра. Я государственный в этом смысле чиновник. Должен я себе отдавать отчет, что меня ждет завтра, если я двинусь по дороге войны с властью. Я не имею права себе этого не задавать. Готов я на то, чтобы пережить то, что будет. А опыт у меня большой очень. И главное зачем? Зачем, вот чтобы что? Я знаю, что это очень болезненный вопрос для вашей радиостанции. Очень. Потому что вроде как это объявляется последним островком в океане единомыслия. С моей точки зрения это ошибки. Ошибки сводить все к единомыслию. Я глубоко в этом убежден. И наличие разных партий, кто-то говорит, что это «квазипартии», но наличие все равно оппозиции политической, с моей точки зрения должно быть отражено и в СМИ. В том же процентном отношении хотя бы. Я имею в виду, чтобы это было как-то сбалансировано. Еще раз говорю, на митинги не пойду, не хожу, ни в чем, как говорил герой Платонова, не участвую, и ничего не член. И то неправда. Потому что поскольку член президентского совета по культуре, уже член.

К. ЛАРИНА – Хочу в скобках заметить, что Геннадий Хазанов не является членом "Единой России". Это какая-то ошибочная информация.

Г. ХАЗАНОВ - Нет, нет, я беспартийный.

К. ЛАРИНА – И не является членом Общественной палаты пока еще.

Г. ХАЗАНОВ - Нет. Вы знаете, что мне так хочется то время, которое мне еще суждено прожить, заниматься творчеством. Не хочу я заниматься, я не хочу заниматься политикой.

К. ЛАРИНА – Ну не надо.

Г. ХАЗАНОВ - Потому что мне могут сказать: ну так политика будет вами заниматься.

К. ЛАРИНА – Не надо, не занимайтесь политикой. Потому что самое ужасное происходит с людьми, когда они начинают заниматься политикой.

Г. ХАЗАНОВ - Я хочу репетировать, я хочу играть, чтобы люди смеялись, чтобы люди плакали.

К. ЛАРИНА – Кстати, давайте тоже поставим точки над "и". Ведь хорошо, есть подавляющее большинство, как ни прискорбно нам с вами это признать, людей, которые голосуют за "Аншлаг", "Кривое зеркало" и прочие, прочие, вот такого качества так называемого юмора. Но вы ведь сами сейчас рассказывали перед программой, что восьмой год играете "Ужин с дураком", на который невозможно попасть. Это же люди приходят каждый раз новые. Вот их сколько получается. Посчитайте.

Г. ХАЗАНОВ - Нет, немного. Их совсем немного. Потому что если даже считать, что мы сыграли, мы не сыграли 300 раз, но считайте, что 300. И если даже помножить это на 1300, это всего 400 тысяч человек. Всего. А мы говорим с вами о массовой аудитории. За один вечер это смотрит десятки миллионов людей. Более того, потребности телевидения они ежедневные или еженедельные. Ведь спектакль "Ужин с дураком" сделан один раз в 8 лет. А где же найти каждый вторник или каждую субботу "Ужин с дураком", чего-то не получается. Потому что это вещи действительно единичные. А когда это поставлено на поток, а именно это является главным на телевидении сегодня. А как иначе может быть? Ну, один раз сделали, замечательно. В театре – да, прекрасно. А для телевидения это не решает проблемы. Вот из-за чего я не устаю повторять, только "Городок" в этом смысле вызывает у меня истинное восхищение. Лучше, хуже, удачнее, менее удачно, более ужасно, но там есть свой уровень, свой коридор. Так даже этот уровень и коридор не попал в тройку востребованных…

К. ЛАРИНА – Понятно, а Жванецкий "Дежурный по стране"?

Г. ХАЗАНОВ - А что вы хотите про Жванецкого узнать?

К. ЛАРИНА – Просто ваше отношение к его работе. Это же телевизионный продукт.

Г. ХАЗАНОВ - Во-первых, я не смотрю передачу. Не делал никогда секрета из того, что не являюсь поклонником творчества Михаила Жванецкого. Отдаю дань его дарованию, мозгом все понимаю. Мне кажется, не знаю, Михаил Михайлович может и расстроиться, если услышит то, что я сейчас скажу. Так вот на юбилейном вечере Людмилы Марковны Гурченко писатель Жванецкий подошел к одному артисту очень известному, с которым они не так близко знакомы. И совершенно убитым голосом спросил: как вы думаете, что со мной происходит, почему у меня люди перестали смеяться? Да потому что смех и веселье это разные вещи. Сегодня фантастическая востребованность в веселье, а не смехе. Смех это удел мыслящих людей с моей точки зрения. Я, не будучи поклонником Жванецкого, могу сказать, что он уникальное явление. Но те шифровки, которые посылает Жванецкий, сегодня не имеют или почти не имеют дешифровальщиков. Вот в чем весь секрет. Упрощать шифровки он не может, потому что он живет так, как он живет. И говорит так, как он говорит. Ну, поскольку все-таки сегодняшняя передача…

К. ЛАРИНА – Про вас.

Г. ХАЗАНОВ - Это "Дифирамб", причем один. Один всего. Поэтому всем остальным раздаю сейчас дифирамбы, всех хвалю. И понимаю, что беседа наша с вами подходит к концу.

К. ЛАРИНА – Подождите, я просто не могу не спросить, меня слушатели разорвут потом в клочья. Тогда давайте, раз уж мы по телевизору идем, давайте оценим творчество Геннадия Викторовича Хазанова, ведущего программы "Хазанов против НТВ". Поскольку я сморю краем глаза на пейджер, и понимаю, что больше всего хотят эту услышать оценку из ваших уст. Исходя из того, что вы уже сказали.

Г. ХАЗАНОВ - Знаете, тут у меня есть хороший очень выход. Я опять могу процитировать довольно известного человека. Это Борис Леонидович Пастернак, который сказал: но поражение от победы ты сам не должен отличать. Я могу повторить то, что уже где-то сказал в интервью. Я сказал: я пошел в первый класс телевизионной школы. У меня первая четверть. Я очень рад, что такое количество людей с интересом, с разочарованием, с обсуждением, с немыми вопросами, зачем ему это надо, чего он туда пошел. Как говорил Черчилль: все публикации, кроме некролога хорошие. Поэтому я благодарен всем хулителям, всем тем, кто хорошо про эту передачу говорит, я все сам знаю. Я знаю больше, чем мне скажет любой человек.

К. ЛАРИНА – А как злорадствуют многие ваши бывшие коллеги по эстраде, Геннадий Викторович.

Г. ХАЗАНОВ - Ради бога.

К. ЛАРИНА – Это торжество просто. Ага, и он попал.

Г. ХАЗАНОВ - Могу вам только сказать, что, во-первых, причем говорю это абсолютно искренне, я ведь конечного продукта не вижу, это монтируется все без меня и в тот момент, когда я покидаю павильон, моя функция закончена. Дальше все в руках монтажеров и всех, кто эту передачу клеит. Практически не было ощущения стыда. Потому что выйти с миниатюрой, во время исполнения которой зрительный зал будет умирать от смеха, а мне будет потом за это стыдно. Коллеги торжествующие никогда даже так вопрос не поставят. А имеют успех сумасшедший. Почему не делать? Да потому что, потому что я свой лимит этого исчерпал. Я уже столько наделал всего, чего мог бы не делать. Поэтому я спокойно совершенно к этому отношусь абсолютно. Мне было интересно, я никогда не выступал в роли собеседника, которого называют ведущим. А еще все недодуманности, что называется на берегу, они и обнажили болевые точки. Но еще раз хочу сказать, в пятницу в это время телевизионное пространство канала НТВ требует развлекательной программы.

К. ЛАРИНА – Веселья.

Г. ХАЗАНОВ - Развлекательной. Я никогда не смогу сделать программу, которая могла бы соответствовать тем программам, которые подпали под народный выбор. Этого я уже сделать не смогу никогда. Так, как если бы очень захотел Жванецкий сократить дроби своего мышления и своего русского языка, и выдать какой-то продукт, который был бы понятен такому количеству людей. Ну, как из этого выходить никто не знает. Я только благодарю всех и, прежде всего Господа за то, что мне дана возможность об этом с вами говорить вслух. Потому что вообще больше всего я думаю об этом сам про себя.

К. ЛАРИНА – А я хочу еще раз напомнить, что 1 декабря буквально через неделю на сцене Театра Эстрады состоится торжественная премьера…

Г. ХАЗАНОВ - Да уже недели-то нет.

К. ЛАРИНА – Даже меньше. 5 дней. Торжественная премьера спектакля "Морковка для императора". Где на сцене Театра Эстрады вы увидите Геннадия Хазанова и его замечательную партнершу Марию Аронову, которая играет Жозефину. У вас будет возможность этот спектакль увидеть, поскольку он уже входит, как я понимаю, в репертуар театра.

Г. ХАЗАНОВ - Да.

К. ЛАРИНА – Тьфу-тьфу-тьфу, дай бог, чтобы его тоже зрители приняли. Если говорить о том, что было сделано на телевидении, я хочу об этом вспомнить, мне кажется это один из самых удачных проектов телевизионных в вашей жизни, я думаю, вы со мной согласитесь. Это то, что Парфенов делал с вами.

Г. ХАЗАНОВ – "Жил-был я".

К. ЛАРИНА – Вот это я понимаю уровень, уровень разговора.

Г. ХАЗАНОВ - Правильно. Ну что вы, у меня даже это не вызывает никаких возражений, потому что это была вещь, это была для меня вещь принципиальная, это было связано с моей жизнью. И название, которое он принес, единственное только, что раз мы заговорили на эту тему, я принес название чуть более длинное. Это Леня его сократил. Потому что я просил, что оно называлось "Жил-был я. Стоит ли об этом".

К. ЛАРИНА – На этом закончим. Спасибо большое Геннадию Викторовичу. Не буду поздравлять с наступающим праздником, сделаю это отдельно 1 числа.

Г. ХАЗАНОВ - Спасибо.

К. ЛАРИНА – Спасибо вам.