Резо Габриадзе - Дифирамб - 2005-05-14

К.ЛАРИНА - Начинается наша программа «Дифирамб». И, совершенно искренне я надеюсь, мы сегодня будем петь дифирамбы нашему гостю - Резо Габриадзе. Художник, скульптор, театральный и кинорежиссер, сценарист, писатель, вообще автор. Человек-автор. Здравствуйте, Резо.

Р. ГАБРИАДЗЕ – Здравствуйте.

К.ЛАРИНА - Добрый день. Я напомню, что повод для нашей встречи - спектакли Резо Габриадзе, которые будут показаны в рамках фестиваля "Черешневый лес" в Москве, к сожалению, для очень малого количества зрителей, поскольку спектакли будут играться на Другой сцене "Современника". И сцена маленькая, и спектакль маленький, и артисты там крошечные. Это спектакль "Сталинградская битва", который уже привозил Резо в Москву, и "Осень нашей весны". Я так понимаю, что это восстановленный спектакль «Осень нашей весны». Ему сколько лет-то уже?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Много уже.

К.ЛАРИНА - Ну вы оставили голоса-то в этом спектакле?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Да, конечно.

К.ЛАРИНА - Потому что голос Сталинградской битвы - это, конечно, Лия Ахеджакова, то здесь замечательные актеры…

Р. ГАБРИАДЗЕ – Нет, голос Сталинградской битвы я полностью заменил.

К.ЛАРИНА - Заменили? Там нет Ахеджаковой?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Там кроме Лии никого нет. Я был на Украине и там записал снова все.

К.ЛАРИНА - А здесь в «Осени…»?

Р. ГАБРИАДЗЕ – В "Осени…" то же самое - грузинские актеры.

К.ЛАРИНА - Очень жаль, что очень малое количество людей может попасть на эти спектакли. Мы конечно всегда ждем вашего приезда, потому что это всегда событие - ваши спектакли. Я хочу напомнить нашим слушателям, что спектакли эти созданы в театре марионеток, который в 1981 году основал, придумал Резо Габриадзе, и является его главным режиссером и художественным руководителем. Совершенно свободное пространство, потому что там нет такой труппы настоящей, нет настоящих интриг между артистами, поскольку артистов сам придумывает Резо Габриадзе, он их награждает голосами и характерами. И, действительно, настоящий кукловод. Вы кукловод?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Нет, нет, что вы. Раз вы меня спровоцировали, я объясню немножко. Собственно, это и заметили уже и в Америке, и в Европе, что мы никакого такого тесного отношения к куклам не имеем. Я не занимаюсь этим. Я занимаюсь тем, чем занимался всегда: кино, литературой, сценографией. Был такой великий режиссер Гордон Крэг, Станиславский его все время приглашал. Но это другие вопросы. Он хотел сделать театр в чистом виде, и все кончилось тем, что он начал писать спектакли не для актеров. Говорят, в природе нет ни одного вещества в чистом виде. Как и в жизни: мы не можем о чем-нибудь сказать, что вот это зло, или это добро -везде есть теневая сторона и того, и этого. Так и здесь. Мне хотелось бы сделать театр-лабораторию. Мне было интересно, почему мне стыдно в театре в качестве зрителя. Что со мной происходит. Почему идут покашливания. Почему люди прибегают к этому, когда им стыдно. Почему всем нам стыдно, когда взрослые дяди и тети изображают перед нами что-то. Где кроется секрет вот этой скуки и секрет, тайна этого стыда. Этими вопросами я занялся. Это чисто теоретические мои интересы.

К.ЛАРИНА - Ну вы нашли ответ на этот вопрос?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Да, во многом нашел. Хотя бы в сценографии. Нашел и в драматургии, хотя меньше, потому что очень трудно сказать что-нибудь о "Вишневом саде" Чехова, что там идеальная драматургия, нашел в режиссуре в основном, откуда идет эта скука. После этого мне посчастливилось видеть очень хороших и сильных режиссеров в Европе, конечно - великого Брука, ну, я многих могу перечислить, но это далеко уведет, в основном - молодых режиссеров. Они как-то ушли от этой скуки, и они поняли, в чем дело, и где суть театра. Я не могу сказать, что я постиг ее сердцевину: это так же недосягаемо как сердцевина Земли, где кипит миллион градусов. Я не знаю, никто никогда не узнает, наверное. Кое-что стало ясно, почему мы скучаем в театре. Где тратятся эти чудесные секунды, из чего состоит коэффициент полезного действия. Простите за заимствование из других областей. Почему я обратился к кукольному театру, как вы говорите, к кукольному. Я бы так сказал. Он сейчас называется "Театр-студия Резо Габриадзе". Почему я обратился. Если вспомнить 80-е годы. Вы молоды, вы не так это, наверное, помните. Другой театр, конечно, никто бы не дал. Я был беспартийный. Конечно, я бы вступил в партию из-за театра, но к этому времени я успел прочесть Солженицына. И уже не мог, просто морально не мог. Есть вещи, которые не можешь. А беспартийный, еще не депутат, ничем не отличающийся от других человек, не имел никакого шанса получить театр. Тогда я придумал этот трюк - сделать театр. Трюк удался. Изначально мне был предложен именно кукольный театр. Это они допустили ошибку. Я еще не знал, что я не допустил ошибку. Они думали, что я буду делать о морковке, о зайцах, а я сделал «Травиату». После этого окончательно укрепилась мысль, и те слова, которые я говорю, псевдотеоретические, постепенно они начали слагаться во мне, и я начал думать о непобедимой скуке в театре, о выдумках, которые хороший режиссер должен в первую очередь выбросить. Находки и выдумки - это самые главные враги творчества.

К.ЛАРИНА - А правда, что вы хотели сделать кафе в театре, и чтобы там все время жарили одно кофейное зернышко, чтобы этот запах распространялся?

Р. ГАБРИАДЗЕ – А, это старые времена. Я тот, которого выпускали за границу. Я побывал в старые времена в Болгарии, ГДР, в Польше. Там я услышал в помещении запах кофе. У нас этого запаха не было. У нас было ведро большое. Я до сих пор грущу по этому кофе и иногда готовлю советское кофе, бочковое. Ячменное кофе исчезло - кстати, не понятно почему. Я его привожу оттуда. На Западе оно до сих пор в ходу. И вкусное, главное. Там в театре и на киностудиях везде стоял запах. Представляете, у нас же не было столько денег, чтобы кофе варить. Потому я хотел, чтобы от зернышка был бы запах, цивилизованный запах. А пили мы на этом фоне ячменное кофе. Ну это шутка, конечно. Кто-то ее придумал и навязал мне. А я вот вынужден ее рассказывать таким образом.

К.ЛАРИНА - Вы много пишете. У вас такие, можно назвать, эссе, зарисовками. А если говорить о мемуарах. У вас ведь замечательная память. Все, что вы помните, это есть в ваших спектаклях: ваши ассоциации детские, все, что всплывает в вашей памяти из детства, из Кутаиси. А почему бы об этом не написать книгу?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Да, об этом уже написано. Я, собственно, этим занимался всю жизнь. Вот сейчас вышла как раз хорошая книга о театре Резо Габриадзе. В Питере есть такой известный критик Димитревская Марина Юрьевна. И она, оказывается, записывала все это. И вдруг оказалось, что-то похожее сделано уже. Кроме того, я мемуары не хотел бы писать, потому что мемуары – это та форма, которая очень искажает действительность. Собственно, ее восстановить никак невозможно. Говорят, каждый атом в нас меняется в течение 10 лет. Так что, каким образом вы сохранили эту красоту, я не понимаю. А мы вянем, простые люди, и вянут наши мысли, и вянут воспоминания. К счастью, человек легко забывает плохое. К счастью. И еще есть второе счастье - трава забвения. Потому что вы представляете, если бы вы все помнили. Допустим - вопрос прописки, ЖЭКовские сцены или больничные сцены - они ушли. Еще есть дивный и великий помощник искусства из жизни, облагораживающий, объединяющий разное. Вот это объединяется так. Но сначала же надо оговаривать. Лично я мало встречал мемуары, где бы я получил… Это надо иметь огромную дисциплину. Такую имели еще в ХVII, в XVIII веке и, может быть, были такие люди, которые это могли. Обычно - учителя гимназий.

К.ЛАРИНА - Вы знаете, допустим, творческое наследие, архивные какие-то записи Сергея Параджанова - их трудно назвать мемуарами. Это какие-то вспышки памяти, какие-то зарисовки. Но все равно из этого возникает удивительный образ времени.

Р. ГАБРИАДЗЕ – Я не против мемуаров, но я мало верю им. Я имею в виду особенно генеральские мемуары, политических деятелей. Человек не может держать такой поток в голове. Это было еще при Фукидиде замечено, и потому родился Фукидид, чтобы допрашивать пять-шесть очевидцев, чтобы собрать нечто среднее. Одному человеку, да еще с бывшим советским прошлым, это почти невозможно. Мы только что вышли оттуда обозленные, недоверчивые, издерганные и еще пальчик откидываем от стаканчика, когда пьем кофе.

К.ЛАРИНА - Резо Габриадзе у нас в гостях. Мы сейчас делаем паузу на новости и потом продолжим наш разговор, обязательно вас послушаем и посмотрим, какие вопросы вы нам присылаете на наш эфирный пейджер.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА - Напомню, что сегодня у нас в гостях Резо Габриадзе. И вот я уже хочу перейти к вопросам, которые присылают нам слушатели на наш эфирный пейджер. Еще раз напомню его номер - 974-22-22 для аб. "Эхо Москвы". Не обойдемся мы, конечно, без вопросов политики, хотя здесь уже очень трудно понять, где кончается политика и начинается просто жизнь: настолько у нас это все переплелось в нашей сегодняшней действительности. Александр Петрович нам пишет: «Резо, кроме вас, Софико Чиаурели, Вахтанга…» - еще тут называет Александр Петрович несколько имен грузинских – «мы больше никого не видели в течение этого года. Скажите пожалуйста, чем живет сейчас культурный Тбилиси?»

Р. ГАБРИАДЗЕ – Очень интересно живет. Вы не представляете себе, насколько сильны стали сейчас. Много-много певцов. Слава богу, мы дожили до такого времени, когда человек в расцвете получает возможность.

К.ЛАРИНА - Это уже новое поколение? Постсоветское?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Они (я имею в виду певцов, исполнителей) выступают на самых-самых престижных площадках мира: Карнеги-холл, например, в Лондоне, Париже, Токио, в Москве в том числе. Имя им – легион. Их очень много. Также есть удачи в театре, хотя я по занятости меньше знаком с этой частью. Театра у нас стало очень много. Все они молоды. Они рождаются, исчезают, идет нормальный театральный процесс, какой был в России до революции и какой всегда был во всем мире.

К.ЛАРИНА - А кино?

Р. ГАБРИАДЗЕ – С кино у нас труднее, потому что это связано с экономикой. А мы еще никак ни наладим экономику. Хотя отдельные, говорят, удачи есть. Собираются сейчас снимать даже… Помогите мне это слово сказать…

К.ЛАРИНА - Блокбастер.

Р. ГАБРИАДЗЕ – Блокбастер. Спасибо, или, точнее, мерси. В живописи есть большие достижения. Тут уже легче. Даже кисти и краски не надо брать, просто уехать и приехать и работать одному. Я знаю замечательных художников, которые расселились по деревням, маленьким городам и ведут трудную, но необходимую жизнь художника. Нет ничего панического в этом.

К.ЛАРИНА - Спрашивает у вас Ирина: "Уважаемый Резо, что изменилось в общественном сознании после Революции Роз? Появилась ли новая национальная идея у Грузии или Грузия, так же, как и Россия, в поиске?"

Р. ГАБРИАДЗЕ – Я вообще не понимаю слова "национальная идея". Я все время хочу думать об этом. Настолько она расплывчатая. Мне кажется, идея человека - это и есть: как бы хорошо, нормально прожить, не совершая этих мелких пакостных грехов (я не говорю о больших грехах). Такая идея всегда была у Грузии, как и у России, у каждого цивилизованного народа. Но как-то нам не удавалось без этих жутких мелочей прожить. Простите, напомните вопрос…

К.ЛАРИНА - Как изменилось общественное сознание после бархатной революции?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Общественно сознание вообще изменилось за 12-15 лет послеперестроечного периода и у вас, и у нас. Например, прежде говорили: "Почему хлеб не завезли?" Возмущались. Сейчас, я заметил, ни здесь у вас, ни у нас этих слов не говорят. Не завезли - как так не завезли? Вы не представляете, как мы все изменились за эти годы, даже моего возраста люди. Нас возмущает то, что нас не возмущало и было нормой прежней советской жизни потусторонней. После "Роз" изменилось, конечно. Во-первых - молодое мышление. Понимаете, как это здорово? Я знал одного человека, который чуть-чуть отсидел, но он построил между Кутаиси и Цхалтубо городок на бумаге с населением 21 тысяча, со своими горкомами и исполкомами. Понимаете, все на бумаге. Мое поколение и последующее за нами - это виртуозы бумаг. Они бумагами делали жизнь. Их - вкусная жизнь, а наша - полувкусная или еще меньше. В этом смысле есть, конечно, достижение. Полиция - ну что мы можем из этих толстых дядь сделать что-то, на что "удобно" смотреть. Появилась она и я счастлив, что она работает.

К.ЛАРИНА - Взятки не берут?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Нет, нет. Там исключается это. Конечно, будут отдельные случаи. Это бывает даже в очень серьезных странах, и этого избежать видимо невозможно. Но так в массе, чтобы погнались бы. А то стояли бы там ведра у дорог, и надо было бы в эти ведра кидать деньги. Этого нет. Так что достижения есть. Люди поверили в это.

К.ЛАРИНА - Вопрос от Елены. "Отношение к Сталину в Грузии такое же, как и в России? " Резо, вы же видите, как разделилось российское общество? Это очень интересный момент. По последним опросам чуть ли не треть населения России готова признать такого типа политика.

Р. ГАБРИАДЗЕ – Тут наверно, многослойная вещь. Во-первых то, что его оглупляли. Это дало контрреакцию. И вдруг оказалось, что он совсем неглупый человек, и можно даже сказать, сатанически умный. Второе, это от действительности зависит, которую предлагает жизнь. В Грузии отношение к нему какое? В деревнях, которые ближе к Гори, они пьют за него, как пьют, наверно, в Корсике за Наполеона. Это понятно, это по-человечески понятно. А так, чтобы в Грузии - Сталин… Ничего этого нет. Отношение к Лаврентию Павловичу, наверно, нашего слушателя тоже интересует? Как было в моем детстве - презрительно испуганное, - так и осталось на веки веков в сознании Грузии.

К.ЛАРИНА - А есть ли среди ваших знакомых такие ностальгические настроения, может вы знаете, как и в России присутствуют, по советским временам?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Конечно, есть. Безусловно, есть. Что далеко ходить - у меня тоже есть. Я контролирую себя. Я ностальгирую, когда я был молод, я мог быстрее зайти в троллейбус, я ждал ее, она опять не пришла, но у меня осталась надежда. Я сейчас ее не жду и троллейбус пропускаю. Конечно, здесь происходит психологическое. Никто нам, я говорю о своих ровесниках, никакой строй никогда нам не вернет тех дивных лет, хотя они были не на совсем радостном фоне. Но не нам было решать, когда наши души посетят этот мир. Так было решено на верху, и мы должны за это благодарить. Кто-то же должен был жить в это время, когда исполком или райком существовал. Я не люблю людей, плюющих назад, так же, как людей, плюющих вперед. Было, это была жизнь наша. Но чтобы кто-то заставил меня сказать, как она была хорошо устроена, этого я никогда не скажу, потому что я хорошо помню те две пачки масла, которые я из Москвы захватил с трудом, и вез вместе с двумя килограммами апельсинов в Тбилиси. Я это помню, и вы хорошо помните. И помните эти швеллера, кассы, сделанные из мостовых швеллеров, в которых нам высовывали нечто, похожее на кашу, между кашей и хлебом. Это дезинформирует и нас, и людей вокруг нас. Это было плохо.

К.ЛАРИНА - Скажите, а День Победы каким-то образом отмечался?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Безусловно. И очень даже широко. Для меня любой праздник этих стариков очень даже трогает. Я не могу читать их лозунги. Но я замечаю за собой, если их обидят, я буду на их стороне. Потому что это и есть наши родители. Не важно, мои не живы, я их ощущаю, ваши - дай им бог жизни. Я их ощущаю, это очень религиозное видимо чувство. Не будучи таким уж я религиозным человеком, я все время ощущаю в старшем человеке символ отца и символ матери. И мы должны серьезно контролировать себя, когда имеем дело со старшими людьми. Умоляю не совершать последних грехов, обижать их, потому что вы обижаете в них божественность этой жизни. Он просто идет такой понурый, понятно, может, очень даже плохой человек со злыми глазами, но он несет божественность отцовскую или материнскую. Всегда надо контролировать себя. Простите за дидактику, но я сам старый и заметил за собой эту глупость учить кого-то.

К.ЛАРИНА - Возьмите, пожалуйста, наушники, Резо. Я обещала, что мы несколько телефонных звонков выслушаем. Давайте мы это сделаем. Наш телефон 203-19-22. И у вас есть возможность задать свои вопросы нашему гостю Резо Габриадзе. Алло! Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ - Здравствуйте. У меня такой вопрос. Суть заключается в том, что ваш президент сказал, что Россия – это враждебное государство. Ваш парламент принял постановление, которое фактически объявляет войну России. Вопрос в связи с этим. Вы считаете, что это правомерные действия против России, которая спасла вас от турецкой резни?

К.ЛАРИНА - Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ - Виктор Иванович.

Р. ГАБРИАДЗЕ – Турецкой резни, слава богу, не было, начнем с этого. Так, что сказать. Я, как только прилетел, сел в машину, сразу получил вопрос: "Как смотрю на президента Грузии?" Мне и голову не придет спросит вас, как вы смотрите на президента России господина Владимира Владимировича Путина.

К.ЛАРИНА - Почему, очень популярная тема для разговора.

Р. ГАБРИАДЗЕ – Я не могу этого позволить себе. Я не могу. Его выбрали в России огромное количество людей. Я не могу вас об этом спросить, если вы меня не попросите, чтобы я вас просил. Насчет войны вы, по-моему, немножко, вы простите меня, но вы, по-моему, чуточку перегнули. Или как это мягче сказать?

К.ЛАРИНА - Преувеличили.

Р. ГАБРИАДЗЕ – Преувеличили, да. И даже мягче можно было бы сказать. Мне кажется, что этого нет, и никто никому не угрожает, Грузия не сумасшедшая. Мы знаем, какая сила, мощь, какие традиции и общие грехи, в том числе, связывают нас друг с другом, и какие достижения и, в конце концов, и вера, которая нас привела друг к другу. О резне я сказал. Упаси нас бог от этого. И война была. Если войну называть резней, то и мы не совсем "шоколад в мармеладе" были для наших врагов, и они для нас. Все было. Жизнь, к сожалению, так построена, она без войн не обходится. Вся история Грузии… Не драматизируйте, я вас очень прошу, потому что этим самым мы умножаем возможность всего этого, упаси нас бог, и дай нам мира: и России, и Грузии.

К.ЛАРИНА - А чем вы все-таки объясняете такую агрессивность по отношению друг к другу?

Р. ГАБРИАДЗЕ – Я не понимаю этого. Во-первых, она копится. Вы посмотрите, сколько юмористов по телевидению уже десятилетиями выходит из третьего эшелона, в основном. И начинают смеяться над Грузией. И не только юмористы, а журналисты, которые употребляют не принятые в обществе слова, чуть ли не матом. Такие вещи мешают общению. Поверьте мне. Этого нельзя делать. Жизнь - очень серьезная вещь. Во-первых, никто меня не уполномочил говорить от грузинского народа, как и вас, дорогой слушатель. Не берите на себя такую ношу, мы с вами оба упадем, не вынесем этого. Давайте, что-нибудь поскромнее возьмем. Ну, я не знаю, что. Табуретку можно взять. А так, чтобы отвечать за Грузию и за президента ее, за это я не берусь, точно также, как вы не можете браться за действия уважаемого господина президента Владимира Владимировича Путина.

К.ЛАРИНА - Такую речь произнес политкорректную Резо Габриадзе. Алло.

СЛУШАТЕЛЬ - Алло! Это "Эхо"? Я хотела, извините, сейчас выключу…я слушаю сейчас вашу беседу. Знаете, у меня мама русская, отец – грузин, летчик, воевал всю войну. И я вот эти слова, когда начинают "хаять" Грузию, всякие слова гадостные говорить, просто не могу даже вынести. Это тяжело даже слушать. Но я скажу. Я грамотный и умный человек, я все слушаю и думаю - почему это происходит? Понятно, почему. Если все слить, если все журналисты, начиная с Леонтьева и кончая бог знает кем, такую плетут ахинею, такую наводят "тень на плетень", а остальные люди, которые не знают, что такое Грузия вообще, они конечно это будут слушать. Но я только думаю, кто разрешает это делать? Кто? Это не только плохо для Грузии, это ужасно плохо для России. Когда Грузия и Россия были не только друзьями -братьями, а вообще один менталитет.

К.ЛАРИНА - Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ - Галина Григорьевна.

К.ЛАРИНА - Галина Григорьевна, большое вам спасибо. Ну вот, собственно и то, вы повторили то, что сказал Резо Габриадзе, только более резкие выражения себе позволили.

Р. ГАБРИАДЗЕ – Не важно, как я отношусь к своему президенту, но я, в любом случае, я буду возмущен, когда его по первой программе, или я не знаю, по какой, какой-то журналист позволяет грубые слова говорить. Это касается и господина Путина, и Ширака, а тем более, моего. Его выбрал мой народ. От этого только плохое можно сделать. Еще очень многое я в дополнение темы скажу. Очень много, кроме журналистов, грешат и другие. Так называемые эксперты. Я вспомнил, о Грузии пишут очень много интересного в других странах, в том числе, в России. Я вспомнил одну экспертизу, которую вел штабс-капитан, фамилию забыл, где-то в 40-х годах. Это была гоголевская, чичиковская эпоха над Грузией. Он там записывал. Могу привести, это очень смешно и красиво, но очень доброжелательно. «Грузинцы, - он пишет – веселый народ. Они собираются и становятся в круг и хлопают в ладошки. Тогда один из них обязан становиться посередине и размахивать руками». Потом он касается наших соседей - армян. «Армяне - скучный народ, - говорит он, – у них одна песня только турецкая». Пусть не обижаются мои друзья армяне. Но это не я, штабс-капитан писал. Приблизительно такое часто приходится о нас слышать. Это очень похоже, когда Гитлер спутал Россию с Польшей, и думал, что так же ее пройдет, как Бельгию прошел. Надо очень серьезных людей… Чего меня занесло в политику, господи, прости меня! Грех совершаю публично. Допустим те же самые кавказские войны России последних 10-ти лет. Специалисты, видимо, насмотрелись очень хорошего фильма моего любимого режиссера Гайдая "Кавказская пленница". А там вдруг оказалось, что это совсем другое. Надо хотя бы было читать "Хаджи Мурат" Толстого. Конечно, Гайдай – большой режиссер, но как-то он проигрывает Льву Николаевичу Толстому. Простите за неуместность, может быть, примера. Мы должны друг друга понимать и принимать жизнь. Я вам говорил, что родилось в России целое поколение молодых людей, очень деловых, которые, к сожалению, уже не помнят вкус грузинского вина, не помнят наши отношения. И то же самое в Грузии. Они уже понимают, что это страна, которая выключает в роддоме свет. Мне трудно их убедить. "Вот, посмотрите, сейчас выключат!" И правда, выключают. Тут замолкнешь при всей благожелательности, которую испытываешь, и восторг перед вашей культурой, и перед своими друзьями, в конце концов. Сколько людей крестилось еще в те времена (не заставляйте меня называть фамилии этих поэтов или писателей), крестились в Грузии тайком, потому что другого варианта не было. Сколько всего связывает нас. Эту связь нельзя разрушать. Раз жизнь нам и вам дала шанс обогащать ее миром, потому что мы выпали из культурного контекста человечества. И сейчас нам дан шанс, бывшим народам Советского Союза дан шанс, чтобы мы вписались бы наконец-то в этот контекст культурный, экономический и т.д. Не надо друг другу мешать. Был такой замечательный проводник в Грузии в моей молодости в Тбилиси, Вале, он был проводник общего вагона и писал конституцию мира. Среди проводников попадаются и поэты, кстати. В его конституции мира было написано, что народы и люди должны поступать так, как поступают у дверей мягкого вагона, а не так, как у дверей общего плацкартного вагона. Он заметил это. И давайте возьмем это на вооружение - великие слова проводника.

К.ЛАРИНА - Слишком много жили в общем вагоне, а не в мягком?

Р.ГАБРИАДЗЕ - Вышли из коммуналки. К счастью, Россия – богатая, мощная. Она быстро восстановила себя, а другим тоже надо. Только добро побеждает в конечном счете, это надо знать. Зло очень короткое и очень больное, но оно никогда не берет. Кстати, империи делались только законами, а не армиями.

К.ЛАРИНА - Вот видите, все равно очень сильна эта генетическая память. Сколько прошло со времен распада Советского Союза: двенадцать-тринадцать лет? 91-й год, или какой? Это же миг.

Р.ГАБРИАДЗЕ - Но он распадался еще до этого.

К.ЛАРИНА - Но все равно, это миг. Это все еще в нас сидит. Это сколько должно пройти поколений, чтобы начать заново эту жизнь?

Р.ГАБРИАДЗЕ - Мои учителя гораздо ближе были к дореволюционному строю (15 - 20 лет), чем мы уже. Посмотрите на русскую молодежь. Они другие. Слава богу. Они энергичные, они знают компьютер, они не тратят время на глупости. Что же касается кухни - этого великого изобретения. Эта кухня спасла нас, потому что у нас было кафе, наиболее, наверно, сладкое кафе из всех кафе, кухонное кафе. То это мы сохраним наверно все.

К.ЛАРИНА - Спасибо большое. Мы должны завершать наш разговор. Куда же деваться, конечно же, на политику мы перешли, это было бы странно, если бы у нас никто не задал бы вопрос Резо Габриадзе. Эти отношения между нашими странами, они очень волную наших людей. Но я почему-то убеждена, что и в грузинском народе нет такой тотальной ненависти, которую нам рисуют политики. Это все не так.

Р.ГАБРИАДЗЕ - Нет, конечно. Это все глупости. И это все грехи. За это им придется перед Архангелом Гавриилом поговорить. И они поговорят, скоро очень. На этом свете не так долго каждый из нас живет. Дай бог им сто лет жизни, этим грешникам! Но придется отвечать за вранье.

К.ЛАРИНА - Спасибо большое. До встречи. Я всегда рада видеть вас на "Эхе Москвы". Еще раз напомним, в гостях у нас сегодня был (говорю с сожалением) Резо Габриадзе, который просит еще секунду. Пожалуйста.

Р.ГАБРИАДЗЕ - Я прошу прощения, если случайно задел какие-то светлые красивые ваши чувства. Приношу глубочайшие извинения. Могу взять эти слова обратно, если они вас поставят в неловкое положение. Будьте счастливы, живите долго.

К.ЛАРИНА - Как бы было хорошо, если бы каждый политический деятель, который приходит к нам на радиостанцию "Эхо Москвы" заканчивал свои речи вот такими вот словами. Но, увы! Спасибо большое.