Ефим Шифрин - Дифирамб - 2005-03-19

К.ЛАРИНА – Сегодня будете вы петь дифирамбы, а не будете - заставим, нашему гостю, артисту Ефиму Шифрину. Добрый день, Ефим, здравствуйте.

Е.ШИФРИН – Добрый день. Хотел сказать: добрый весенний день, но что-то запнулся.

К.ЛАРИНА – Добрый зимний день. Да. Это уж извините. Где живем, там и живем. В Париже, говорят, уже цветет акация. А у нас в деревне Гадюкино – дожди. Я хочу нашим слушателям сказать, что мы принимаем ваши вопросы и телеграммы, и реплики на наш пейджер 974-22-22 для абонента "Эхо Москвы". Обязательно мы включим телефон в этой передаче. Это сделаем обязательно. А наш телефон прямого эфира 203-19-22. Скажу вам честно, очень многие были удивлены, что в эту передачу ко мне вдруг приходит Ефим Шифрин, поскольку я обычно о высоком, понимаете. А тут Шифрин – низкий жанр, эстрада. Я сегодня, когда анонсировала нашу встречу, сказала, что мне очень жаль тех людей, которые Ефима Шифрина воспринимают целиком и полностью только как человека, выходящего в концертный зал и рассказывающего какие-то там монологи чужих авторов. Потому что на самом деле, как здесь многие слушатели и в Интернете написали, что Ефим Шифрин гораздо шире того жанра, в котором он представлен на нашей эстраде. Я уж не знаю, почему так получилось, насколько вы этому обстоятельству рады или нет, ну, я могу рассказать о себе, я вчера вечером посидела на вашем сайте в Интернете, очень много интересного для себя нашла. И то, что меня больше всего заинтересовало, это ваши литературные опыты. Известно, что уже пару книг вы выпустили, но они такие, мемуарного характера, да, Ефим? А вот там же есть еще вещи чистой литературы, такие вот зарисовки не от первого лица, что называется, а с лирическим героем. Когда, наконец, откроетесь?

Е.ШИФРИН – Ну, признаться, я, наверное, еще не созрел, хотя как всякому путешествующему актеру мне, наверное, есть, что вспомнить. Вот дневники веду давно. И вот решился в прошлом году ими поделиться с пользователями Интернета и на сайте разместил такой дневниковой опус длиной в пять лет, который называется "Мир тесен". Две книжки действительно вышли, и, к счастью для меня, тираж давно уже распродан. Первая называется "Театр имени меня", такое провокационное название; а вторая просто "Личное дело".

К.ЛАРИНА - А эту книгу когда выпустите?

Е.ШИФРИН – А эту даже вот и не хочу выпускать.

К.ЛАРИНА – А почему?

Е.ШИФРИН – Ну, потому что Интернет – это такой новый способ связи с читателем, новый способ коммуникаций. Мне кажется, что если автор не преследует никаких других целей кроме литературных, то ему вполне достаточно и Интернетовского читателя. Мы ее, на мой взгляд, хорошо иллюстрировали. У меня есть обратная связь в отличие от авторов, издающих книги. Маленький конвертик на главной странице сайта намекает на то, что со мной можно пообщаться. И мы получили за время, пока эта книжка висит в Интернете, огромное количество откликов и даже просьб продолжить эти дневники. Это такой сериал, такая литературная мыльная опера.

К.ЛАРИНА – "Идущие вместе" пока там еще не возбудились?

Е.ШИФРИН - А "Идущим вместе" там не на что возбуждаться, потому что, во-первых, там вполне нормативная и даже литературная лексика, но даже если они возбудятся, я думаю, что пойдут вместе со мной: там их нечем смутить.

К.ЛАРИНА – Я вас видела – на концерты эстрадные я не хожу, как-то так случилось в моей жизни, что это мимо меня проходит, хотя "мимо нас не пройдешь", потому что есть телевизор, да, и тут никуда не деться. Я буквально вчера где-то уже вас видела, вы что-то там показывали, не "Люсю", а что-то другое, тоже такое древнее, но что-то показывали. Но я вас видела в драматических спектаклях, то что, вот, вы успели сделать: и "Я тебя больше не знаю милый", так, по-моему, это называется.

Е.ШИФРИН - Да, это был Вахтанговский спектакль.

К.ЛАРИНА – И "Путаны" – спектакль Романа Виктюка. Мне кажется, что здесь вам есть, чего делать в этом жанре, драматическом. Тем более, наверняка, естественно, вы мечтали стать драматическим актером именно, да?

Е.ШИФРИН – Ну, вот я в отличие от удивленных слушателей программы "Дифирамб" совсем не стыжусь того, что я работаю на эстраде. Мне кажется, что рамки любого вида искусства позволяют сказать то, что ты хочешь сказать. Ну, вопрос тут в зрителе, в слушателе. Мне кажется, что и Марсель Марсо, и Эдит Пиаф, и все те, кто там по определению высоколобых критиков "подвизались на эстраде", что им нечего было стыдиться. А вот это деление на высокое и низкое – да я и слова "низкий" не стыжусь. Всегда привожу одно такое сомнительное сравнение: врачи разных специальностей. Знаете, есть: один такой кардиолог, такой благородный врач…

К.ЛАРИНА – Или нейрохирург.

Е.ШИФРИН – Нейрохирург, психиатр какой-нибудь, который занимается высшей нервной деятельностью и есть проктолог. И я думаю, что преимуществ у кардиолога в сравнении с проктологом никаких. Особенно в тех случаях, когда болезнь угрожает жизни человека.

К.ЛАРИНА – Ну у проктолога как бы и нечего…

Е.ШИФРИН – Ну да, у проктолога как бы просто такая узкая сфера применения его знаний, иногда просто очень узкая, но благородство его профессии никак не снижается от места, в котором он должен применять свои знания.

К.ЛАРИНА – Я поняла. Ну, все равно, я скажу, уж коли программа "Дифирамб", скажу, что вы, конечно же, отдельный человек на нашей эстраде, и это сейчас особенно заметно. Даже юриспруденция вмешалась в этот естественный процесс. И то, что вы так стараетесь абстрагироваться от "Аншлага", это связано исключительно только с авторскими правами или что-то вас еще смущает? Вы хотите подальше от них, чтобы ваше имя больше с ними не ассоциировалось?

Е.ШИФРИН – Да, нет. И разговор об авторских правах зашел только после того, что мне не захотелось быть в контексте того, что представляет эта передача, вот, по состоянию на 19 марта 2005 года. Ну а вопрос об авторских правах – это уже такой случай вопиющий, на мой взгляд, потому что, как бы не было плохо разработано авторское право, плохо или хорошо, но мне кажется, что даже в тех пределах, в каких оно разработано, оно должно соблюдаться. Пока я живой, пока я владею средствами связи вроде телефона там, электронной почты, я хотел бы знать о том, где, как, когда и с какой целью используется мое изображение.

К.ЛАРИНА – Вы знаете, вообще это, конечно, издержки публичной профессии и телевизора. Вот вас уже запечатлели, сколько всего там наснимали за всю вашу эстрадную жизнь, и это будет возникать до самых ваших…

Е.ШИФРИН – Да, беда. Вот, представляете, вас сфотографировали голеньким ребенком, а потом говорят: "Вот это Ксения Ларина", а она как будто не менялась. Ну, там одна ваша ипостась, и когда она начнет ходить по рукам, вам захочется сказать, что вы теперь другая, что вы теперь одеты хотя бы в отличие от той детской фотографии.

К.ЛАРИНА – А здесь есть какие-то права у вас как у персонажа телевизионного?

Е.ШИФРИН – Ну там нарушение авторских прав, на мой взгляд – я не большой специалист в юриспруденции – налицо. И после советов с юристами у меня не оставалось никаких сомнений, и, конечно, я должен отстаивать эти права не только ради себя, а ради тех, кто пока еще колеблется это делать. Вы знаете что, я видел, ну, достаточное количество таких сломанных актерских судеб и, во всяком случае, многих наших кумиров на пороге старости, которые влачили нищенское существование, несмотря на то, что мы их все любили, и нам даже в голову не приходило, что многие наши кумиры продолжают доживать свой век в условиях, ну совершенно не соответствующих их культурным заслугам. Я ни в коей мере себя не сравниваю с ними, но, как я недавно выразился в суде, эта фраза вылетела у меня помимо моей воли. Я сказал: "Я хочу, чтобы меня похоронили на мои деньги". Не на деньги Союза театральных деятелей, не на деньги какой-нибудь гильдии. Я хочу, чтобы результаты моего труда как-то соотносились с тем, что я за это получаю. Это никакой не меркантильный интерес, никакая не коммерческая выгода. Вот если есть мое изображение на экране, я должен знать, какое это имеет ко мне отношение сейчас. Почему меня об этом не спросили? Ну, вот сейчас огромное количество процессов у книгоиздателей с авторами, у композиторов с различными звукозаписывающими компаниями…

К.ЛАРИНА – Мобильными телефонами.

Е.ШИФРИН – Да, даже с мобильными телесетями. Но права актеров и смежные права исполнителей, это, конечно, на мой взгляд, и на взгляд многих юристов, с которыми я общался, это не очень разработанная сфера юриспруденции.

К.ЛАРИНА – Вы знаете, вообще этот вопрос шире в том, что касается телевизора и человека, который в этом телевизоре когда-то снимался и продолжает сниматься. Меня, например, всегда расстраивала вдруг, во время каких-то трагических событий в стране, когда наши телевизионные каналы еще не приняли решение о том, что надо все-таки что-то изменить в сетке вещания, несмотря на то, что официальный траур не объявлен, вдруг во время ужасов, ужасных новостей по программе появляется, там я не знаю, выступление Михаила Жванецкого, там 1913 года. Я понимаю, что Михаил Михайлович, не то что даже не в курсе, а просто, если бы он об этом узнал, не знаю, как он возмутился бы. Этого быть не может, да?

Е.ШИФРИН – Аналогично. И я привел на суде одну любопытную переписку в Интернете двух пользователей, один из которых возмущался тем, что в газетах печатали фотографии окровавленных трупов после трагедии в метро, и говорил, что даже нашему любимому телевидению в голову не пришло это показывать. На что другой пользователь Интернета говорит: "Нет, почему, а вот вчера по телевидению "петросянил" Фима Шифрин про какого-то недотепу, и ему даже в голову не пришло, что объявлен траур". Вот эта информация меня совершенно выбила из колеи. Потому что Фима Шифрин не "петросянил" бы про этого недотепу ни в этот день, и не в день трагедии, ни после даже спустя неделю. Это за пределами моих представлений о приличии. Ну вот так вышло, и я перед этим пользователем Интернета, а также многочисленными зрителями этой передачи несу ответственность за то, что я, вот таким образом нелицеприятным вторгаюсь в траурный контекст происходящего.

К.ЛАРИНА – И что делать с этим?

Е.ШИФРИН – Ч то делать? Надо отстаивать и бороться. Надо отстаивать свои права.

К.ЛАРИНА – Сразу хочу сказать про концерты, которые у нас будут в ближайшее время ваши. Это будет 25, по-моему, числа.

Е.ШИФРИН – 25-26 марта. Вот прям уже надысь. Вот сижу и волнуюсь.

К.ЛАРИНА – Это где будет, в "России"?

Е.ШИФРИН – Это будет в концертном зале "Россия". Программа, которая называется "Люди в масках" тем, кому это интересно. Речь пойдет о феномене маски, о том, почему актеры прячутся за маской. Почему одному актеру вроде Евстигнеева маска не нужна, а другой без нее не может. Ну и естественно, что все мои гости будут работать в стилистике этой программы. Среди них многочисленные знаменитости, которых я сейчас не упомяну, просто боясь кого-то забыть и этим задеть наших звезд, но там, как говорят эстрадные продюсеры, такой "топовый" состав, и зрителю еще предстоит решать, кто из этих звезд за какой маской спрятан.

К.ЛАРИНА – В контексте последних событий, связанных с "масками-шоу", я имею в виду в ОМОНовском, спецназовском смысле этого слова, я думаю, что тоже актуально прозвучит.

Е.ШИФРИН – Да. В пресс-релизе мы особенно предупреждаем наших зрителей о том, что это не о тех, кто учиняет обыски и роется в чужих сейфах, это исключительно театральный проект и связан вообще с феноменом карнавальной культуры, с феноменом российской версии маскарада. Ну, я думаю, что будет весело. Во всяком случае, так как сейчас репетируется этот спектакль, зрителя ждет большое количество сюрпризов и… Знаете, есть такое понятие у театроведов "спектакль выходного дня", так и вот это, по-моему, без всяких оговорок это исключительный такой концерт "выходного дня". Праздничное, такое карнавальное представление.

К.ЛАРИНА – Ну что же. О масках, о театре, о жизни мы еще успеем поговорить с Ефимом Шифриным в следующей части нашей программы уже с вашей помощью, в том числе, уважаемые друзья, поэтому я сейчас обращусь к вашим вопросам после перерыва на новости.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА - Ефим Шифрин здесь в студии "Эхо Москвы". Я приступаю к вопросам, которые пришли сначала на Интернет-сайт к нам. Наталья из Омска пишет: "По-моему, Вы хороший человек. Такое ощущение, глядя на экран телевизора. Про талант не говорю, он от Бога. Но мне кажется, Вам тесно в Вашем амплуа и в Вашем репертуаре - Ну то, о чем я говорила в предисловии к программе – Виктюк, как бы он ни был гениален, предсказуем в своем послании человечеству. А кто еще Ваш режиссер? Что делать такому художнику, как Вы? Как Вы видите свою дальнейшую судьбу в нашем художественном пространстве?", - это вопрос от Натальи. И следом, сразу же прочту вопрос от товарища Корса из Москвы, резюмируя предыдущее послание: "Фима, Вам не стыдно так бездарно растрачивать талант, данный Вам от Бога?".

Е.ШИФРИН – Да рад бы что-нибудь слукавить. Иногда очень стыдно. А иногда я думаю, что шанс какой-то что-то исправить у меня есть. Я благодарен за эти вопросы, которые, честно говоря, свербят меня каждое утро. Больше всего мне нравится решение, которое придумал Шарль Перро для Золушки. Там как-то само собой все случается, и эти замечательные истории про то, как однажды раздается звонок, и там звонят из Голливуда, или история про заболевшего артиста, которого срочно нужно заменить. Вот это все не про меня, к сожалению. Пока я сам не почешусь, пока я сам не подумаю о том, что ждет меня завтра, к сожалению, ничего не случится. Чудес в моей жизни не было практически никаких. Ни внезапных звонков, ни неожиданных приглашений. Поэтому буду что-то думать, и, честно говоря, эти вопросы меня поддерживают в уверенности, что что-то надо делать, не откладывая. Хотя, оглядываясь назад, ну вроде что-то, что-то я успел сделать, какой-то голос я успел подать, во всяком случае, этот голос хотя бы не путают с другими голосами. Надо что-то делать. Как говорил профессор Серебряков: "Дело надо делать, господа". Но у меня есть еще время. К сожалению, наверное, не очень много.

К.ЛАРИНА – На самом деле, вы зря оправдываетесь, все равно никуда не спрячешь тонкую лирическую душу, а вот вы перечисляли людей в начале программы, там и Марселя Марсо вы называли, которые выступали в таком, скажем так, синтетическом жанре, и вроде не эстрада, и вроде не театр, и вроде не цирк, что-то такое совсем перемешенное. Я бы еще одного назвала человека, с которым вы у меня ассоциируетесь, это Леонид Енгибаров, такое, все равно, лирическое начало в, казалось бы, таком коверном искусстве смешить. Нет? Есть какая-то такая близость к этому персонажу?

Е.ШИФРИН – Как такая чистая абстракция, как смех ради смеха, смех да и только, вот это меня никогда не волновало, потому что, если я за этим не видел никогда или смысла, или темы какой-то там, идеи, ради чего возникает этот смех, тогда не интересно было браться, подступаться к этому смеху. Но, к сожалению, артист эстрады действительно зависимый человек. Очень зависимый. И я думаю, что, например, феномен Гришковца или каких-то других исполнителей, которые сами себе авторы, конечно, во многом упрощает жизнь этих людей. Она, конечно, сложная. Но упрощает в том смысле, что они сами себе хозяева. Эстрадный артист зависит от того, что написано на листочке бумаги, и что он должен выучить наизусть.

К.ЛАРИНА – А от востребованности публикой он зависит?

Е.ШИФРИН – Конечно, зависит. Но смех толпы – это не смех ограниченной аудитории. Это особый феномен, и тут тонкие эстетские подходы меня, честно говоря, раздражают, потому что толпа – это феномен, у нее свои законы, и я для себя считал бы честью иногда эту толпу превращать в публику. Вот когда мне это удается, я засыпаю спокойно. А когда я понимаю, что я потакаю толпе, которая не стала публикой, меня это, честно говоря, смущает. Но жанр свой я, конечно, ни на что не променяю. Потому что у него, во-первых, широкие возможности, а во-вторых, получаешь результат, не отходя от кассы. Можете себе вообразить, две с половиной, две, три тысячи смеющихся одновременно людей. Тут уже иногда и все средства хороши, потому что счастье, которое ты получаешь при этом, оно ни с чем не сравнимое. И мне это счастье никогда не заменит успех в камерной аудитории. Ну, то есть, пока так в судьбе выпало, что я могу переключаться с одного вида деятельности на другой, там, допустим, сегодня играть спектакль у Виктюка, а завтра выходить на большую стадионную эстраду, вот это счастье, мне кажется таким исключительным. Оно ни на что не похоже. Вот сегодня здесь, а завтра я там.

К.ЛАРИНА – А вот если так немножко раскрутить назад, так вообще, как вы к этому пришли, к этому персонажу? Ефим Шифрин – это все равно персонаж, как ни крути, уже сегодня на эстраде и в телевизоре, и на концертной площадке. Это сразу произошло, вы сразу нашли свой образ?

Е.ШИФРИН – Ну я его, конечно, не моделировал ни по каким лекалам, не стоял у зеркала, ища нужную мимику и там какой-нибудь верный жест.

К.ЛАРИНА – Вас чему учили, вообще? Вы же учились в эстрадно-цирковом училище, да?

Е.ШИФРИН – Да. Но у кого? У Виктюка. Да, он тогда преподавал, поэтому там насчет верчения у зеркала - про это можно было забыть сразу. Это были жесткие и почти невыполнимые актерские задания. И тот азарт, с которым мы у него учились, таким благодарным эхом для меня откликнулся много лет спустя, когда он пригласил меня в Вахтанговский театр на свой спектакль. Как этот образ проклюнулся и сформировался, я не знаю. Иногда я себя от него не отделяю, от этого образа. Иногда мне кажется, да чего же все меня шпыняют, мне кажется, это почти я сам, если бы я произносил слова, которые у меня в этот момент рождаются. В середине восьмидесятых это был очень типичный персонаж такой, потерянный в этих шумных переменах. Мне кажется, что мой герой вообще не вписывается ни в какие повороты истории, потому что ему всегда не очень хорошо. Он всегда не устроится, он всегда на обочине. Может быть, сейчас, в наше коммерческое и такое практическое время, может быть, этому персонажу еще как-то хуже и еще дискомфортнее, неудобнее, но я себя не очень от него отделяю. Я себя отделяю от того, что он произносит. Но в смысле того, как он это делает, и каким голосом он пытается вопить в пустыне, мне кажется, что это я. Так мне кажется. Может быть, уже пора к психиатру.

К.ЛАРИНА – Нет, нормально. Это диагноз же, все равно. Вы правы, да. Ваши родные, родители вообще увидели вас на сцене?

Е.ШИФРИН – Ну мамина фраза стала уже крылатой, я ее часто приводил в интервью. Из всех феноменов моей профессии ее волновал один. Она всегда говорила: "Сыночка, как ты можешь запомнить столько глупостей?". Но, к несчастью, когда я уже стал актером, она уже тяжело болела и не могла стать зрительницей на моем концерте, а папа еще кусочек моей известности при жизни захватил и очень гордился тем, что я, вопреки его желанию, стал актером. Однажды на перроне Рижского вокзала какой-то человек подошел и взял у меня автограф, папа очень удивился и спросил: "А что он хотел?". Я говорю: "Да, нет. Просто расписаться". "Вот так просто, чтобы ты расписался, это все, что он хотел?". Я говорю: "Да". Он страшно удивился, зачем, главное, чтоб его сын просто оставил какой-то росчерк в чужом блокноте. Как это может быть и зачем, главное?

К.ЛАРИНА – А почему он не хотел, чтобы вы были артистом?

Е.ШИФРИН – А вот папе принадлежит другая фраза, которая стала крылатой в нашем кругу. Он провел 17 лет в лагере на Колыме…

К.ЛАРИНА – Вы там и родились…

Е.ШИФРИН - Я там родился, да. И когда Регина Дубовицкая в пору, когда я был еще в "Аншлаге", спрашивала, доволен ли он выбором профессии сына, он помялся, помялся, оператор перевел камеру на его нервно дрожащие руки, потом он произнес эту фразу: "Ну вообще-то я хотел, чтобы он выбрал другую профессию. Понимаете, - он говорит, - надо было выбирать такую профессию, чтобы потом в лагере было легче. Вот. Но я думаю, что в результате любых тяжб с любыми производителями телевизионной продукции лагерь мне все-таки не грозит, но вот эта папина фраза, она меня как-то сопровождает по жизни. Не знаю, насколько моя профессия пригодилась бы мне в каких-то экстремальных обстоятельствах. Ну, наверное, я бы сохранил главное ее свойство, все-таки веселить и радовать людей.

К.ЛАРИНА – Душа компании всегда…

Е.ШИФРИН – Да я не такой уж и душа компании. То, что сейчас понимают под словом "человек тусовки", вот это совсем не про меня. Я ну почти нигде не бываю, никуда не хожу. Ну, во-первых, потому что мне не интересно. Я этого не скрываю. А во-вторых, потому что я, спустя какое-то время после такого, ну студенческого, еще тогда молодого актерского участия в этих тусовках, понял, что это совершенно бесплодно проведенное время. Вот сейчас, готовясь к спектаклю, который мы только что анонсировали: "Люди в масках", я перечитал "Маскарад" Лермонтова и понял, что это совершенные синонимы: "свет" и "тусовка" – это вообще одно и то же.

К.ЛАРИНА – Конечно. "Анну Каренину" вспомните.

Е.ШИФРИН – Абсолютно бессмысленная, совершенно пустое времяпрепровождение.

К.ЛАРИНА – Ну поэтому и выталкивает на поверхность людей, которые в принципе вообще ничего не делают. Кто ходит на тусовки?

Е.ШИФРИН – Там одни и те же люди. Чтоб не ошибиться их надо называть так, как называет один актер Рижского театра. Он забывал имена и всегда произносил только окончание имени: "Очка, очка". То есть это подходило и "Анечка", и "Гришечка". Вот этот способ общения очень годится для тусовки. Потому что имен этих тусующихся ты никогда не вспомнишь, кто они, зачем они – непонятно, и эти новые гордые титулы: "дамы света", "светские львицы", "светский лев" по отношению к тем, к кому они сейчас произносятся, ну это просто смехотворно.

Е.ШИФРИН – Ефим, я просто хотела бы вернуться к месту вашего рождения. Я прочитала очень хорошее интервью, замечательное интервью, я не знаю, как вы сами к нему относитесь, которое у вас брал Ярослав Могутин, оно очень откровенное. Вот он там вас спрашивал про национальность, я про другое хочу спросить. Ведь на вас как-то повлиял сам факт вашего рождения в таких обстоятельствах и то, что отец сидел? Это все-таки была… Потом вы вот там переехали в Юрмалу, да, какая-то другая жизнь началась. Но тем не менее этот шлейф остается, тем более в эпоху советской жизни.

Е.ШИФРИН – В детстве я себя не чувствовал никак обделенным.

К.ЛАРИНА – Но вы знали, что происходит и почему вы здесь или нет?

Е.ШИФРИН – Да, и очень долго скрывал, кстати. Даже в военкомате как-то мне не пришло в голову объяснить, когда меня спросили, почему там и зачем. Но одно качество и одно свойство, которому я благодарен, и которое, конечно, сформировалось на Колыме, - такой безусловной интернационализм, прям граничащий с космополитизмом. Потому что какого цвета, какой национальности не имело никогда значения, потому что это был действительно четвертый интернационал. Я всегда говорю о самом экзотическом браке, который там мне довелось увидеть, это перс с якуткой. Ну, то есть там это был совершенный Вавилон, и вот это чувство какой-то совершенно интернациональной причастности ко всему живущему и сущему в мире, это, конечно, из Колымы. Ну и, может быть, какая-то легкая печаль, в которой меня иногда упрекают там всякие продюсеры и организаторы концертов: "Только не надо грусти", - они говорят. Но я с ней ничего поделать не могу. Может быть, это свойство тех печальных снегов на сопках. Может быть, оно так во мне и осталось. "Не надо грусти", – ну не будем.

К.ЛАРИНА – Ну что, я хочу включить телефоны, уж коли я обещала. Наш телефон 203-19-22, вы можете задать свои вопросы Ефиму Шифрину, и он вас услышит, если возьмет наушники, которые лежат на столе.

Е.ШИФРИН – Ага, беру, любые.

К.ЛАРИНА – Любые, да. 203-19-22 – телефон прямого эфира. Можете звонить уважаемые друзья, и мы сейчас вас включаем в эфир. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте.

К.ЛАРИНА – Да, пожалуйста, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ – Вы знаете, Ефим, когда вы говорили про тусовки и про свое желание скорее не бывать там, чем бывать, не знаю, может быть, вы согласитесь со мной или нет, но у меня впечатление об этих тусовках как о сборище собак весной. Вот они обнюхивают друг друга, дескать, как ты: зиму пережил, нет? Пережил, ну как? Ну вот нет у вас такого ощущения?

Е.ШИФРИН – Сравнение с собаками меня немножко смутило, но дело в том, что во встречах на этих тусовках нет перерыва. Я вас уверяю, что они встречаются и зимой, спрашивают, как пережили осень. Но ощущение бесполезности, о котором я сказал, и которое подтвердили вы, конечно, ну неизменно. Я так считал, считаю и буду считать, пока не попаду в ту тусовку, в которой на самом деле будет интересно.

К.ЛАРИНА – Раньше был коллектив.

Е.ШИФРИН – Коллектив трудовой. Но трудовой коллектив так безудержно не веселился, он только курил в бесконечных КБ, когда мы там выступали.

К.ЛАРИНА – Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло.

К.ЛАРИНА – Да, пожалуйста. Говорите.

СЛУШАТЕЛЬ – Сейчас, приемничек выключу.

К.ЛАРИНА – Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ – Ну, тогда я думаю, вам, наверное, стоит перед спектаклем о масках перечитать Высоцкого о масках: "Они решили маски надевать, чтоб не разбить свое лицо о камни".

К.ЛАРИНА – Спасибо. Как вам такое пожелание?

Е.ШИФРИН – Спасибо. Ну, уже можно не перечитывать, вы привели очень хорошую цитату, которую, конечно, я помню, спасибо.

К.ЛАРИНА – Еще звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте.

К.ЛАРИНА – Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ – Скажите, пожалуйста, сильно мне нравится, как вы поете, можно ли это где-то услышать?

К.ЛАРИНА – Вы знаете, не принес сегодня Ефим, я ожидала, что он принесет, но он не принес.

Е.ШИФРИН – А я решил, что дифирамбами все начнется и все закончится, и некогда будет поставить диск. Вот сейчас вышел диск, который называется "Дорога домой" по названию песен Танича. Ну, я не пою в том смысле, в каком поет Кобзон, это для меня тоже такие маленькие спектаклики, если позволите, или… Мне кажется, что эта манера ближе к бардовской, если бы я там, допустим, владел гитарой и пел свои песни сам. Но в выборе песен я руководствуюсь вполне бардовским принципом. Мне надо знать про что это, и зачем я это собираюсь петь.

К.ЛАРИНА – А концерты не даете вот такие, музыкальные именно, сольные?

Е.ШИФРИН – Ну, вас-то я, допустим, приглашу и буду надеяться на то, что вы придете. Но я не знаю, наберу ли я достаточное количество слушателей.

К.ЛАРИНА – А надо рисковать. Вот вы боитесь все-таки. Как настоящий эстрадник, в вас это сидит.

Е.ШИФРИН – А боюсь.

К.ЛАРИНА – Боитесь изменить себе, обмануть публику.

Е.ШИФРИН – А на самом деле, боюсь. Потому что, обжегшись на неуспехе однажды, а этот неуспех сопровождает эстрадного артиста, как только он свернет с какой-то магистральной дороги. Ну и боюсь, и мне не стыдно в этом признаться.

К.ЛАРИНА – Кстати, вот если вспомнить, у нас вот кто-нибудь из артистов рисковал вот так отчаянно, которые к маске приросли?

Е.ШИФРИН – Ну однажды я рискнул. Я сделал целиком вокальный спектакль. Он назывался "Я играю Шостаковича" и состоял совсем не из бардовских песен, а из академического наследия. Правда, это было сатирическое наследие Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, это были романсы на стихи Саши Черного…

К.ЛАРИНА – Вы пели, да?

Е.ШИФРИН – Да, даже положенные на музыку Шостаковича басни и заметки из журнала "Крокодил" под рубрикой "Нарочно не придумаешь". Это особая часть творчества Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, я знаю, что вокалисты к нему не очень подступались, хотя пели. Этот спектакль был для меня, в моей судьбе этапным. К счастью для меня, его показало тогдашнее Центральное телевидение, я приобрел огромное количество поклонников даже среди тех, кто без дрожи не мог слышать мою фамилию. Это был рискованный опыт, но тогда мне было чуть поменьше, чем сейчас.

К.ЛАРИНА – Следующий звонок, пожалуйста. 203-19-22, алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло, здравствуйте. Меня зовут Инна. Ефим, я хочу выразить свое уважение к вашему творчеству, у меня собственно в вашем жанре, вот вы и Роман Карцев.

Е.ШИФРИН – Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ – Но все же, мне кажется, вам пора подумать. Вы застаиваетесь, вам надо двигаться дальше. И застаиваетесь, потому что у вас есть для этого возможности. Если бы у вас не было возможностей, это было бы нормально и хорошо. Я желаю вам успехов. Всего доброго.

Е.ШИФРИН – Спасибо, Инна. Я благодарен вам за искренность.

К.ЛАРИНА – Алло, здравствуйте. Алло, алло. Вы где? Нет, вас тут нет. Еще разочек. 203-19-22. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Будьте добры, я хочу обратиться к Ефиму Шифрину.

К.ЛАРИНА – Он вас слышит, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ – Можно, я выключу. Сейчас.

Е.ШИФРИН – А, там мешает приемник.

СЛУШАТЕЛЬ – Добрый день, Ефим.

Е.ШИФРИН – Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ – Я восхищена вами, вашим творчеством, и я считаю, что вот ваш масштаб и глубина вашего творчества благодаря тому, что вы начали с востока ваш путь. Именно в Магадане вы в себя вот впитали множество человеческих судеб вольно или невольно. Вы дышали этим воздухом, то есть вы дышали воздухом всего нашего народа, как ни странно это. И вот ваша грустинка, это как раз великолепная дань немножко задуматься в глубину нашего душевного, душевного… Сейчас, я волнуюсь.

Е.ШИФРИН – Спасибо, я сам разволновался. Вы думаете, мне каждый день приходится слышать приятные слова. Спасибо огромное.

СЛУШАТЕЛЬ – Вот вы знаете, такой внутренней душевной ответственности за судьбу нашей родины, и вот с вашей эстрады это чувствуется и видно. Спасибо за вашу культуру.

Е.ШИФРИН – Спасибо вам огромное.

СЛУШАТЕЛЬ – Что вы не опускаетесь в эстраде, на эстраде ниже вот этого пояса, извините, за тривиальную фразу.

К.ЛАРИНА – Ниже плинтуса, да.

СЛУШАТЕЛЬ – Вот то, что сейчас существует на эстраде. Вот этот слой культурного наследия почти уходит. Благодарю вас. Будьте здоровы.

Е.ШИФРИН – Спасибо вам огромное. Спасибо, я даже не знаю как еще…

СЛУШАТЕЛЬ – И глубокую память вашим родителям и всем тем, кто вас окружал.

Е.ШИФРИН – Спасибо.

К.ЛАРИНА – Спасибо. Извините, ради бога, что я вас отключила. Давайте еще звонок. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло.

К.ЛАРИНА – Да, пожалуйста, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ – Антонина Яковлевна.

К.ЛАРИНА – Да, Антонина Яковлевна.

СЛУШАТЕЛЬ – Вы знаете что. Я солидарна, вот здесь женщина сказала, как он поет. Он поет бесподобно. Его можно слушать часами. Хотя мне кажется, он даже не думает и не верит, что у него хороший, прекрасный голос, интонации и глосс. В общем, он молодец. Его с удовольствием смотришь.

Е.ШИФРИН – Спасибо.

К.ЛАРИНА – Спасибо. Где же у нас здоровая критика? Алло, здравствуйте. Все женщины звонят.

Е.ШИФРИН – Хорошо бы здоровая критика за границами нашего эфира или на пейджер.

К.ЛАРИНА – Да, слушаем вас.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло.

К.ЛАРИНА – Здравствуйте. Говорите, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло. Ефим, добрый день.

Е.ШИФРИН – Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ – Вы знаете, мы были на самом первом вашем концерте выпускном и видели ваших родителей. Мы были рядом. Нас пригласил Володя Точилин. Вы помните о нем?

Е.ШИФРИН – Да, конечно. Но только родителей моих тогда не было в Москве, это были, очевидно, мои дядя и тетя.

СЛУШАТЕЛЬ – А, может быть, да.

Е.ШИФРИН – Но это было давно, но голос у вас такой молодой, такой свежий, что даже не верится.

СЛУШАТЕЛЬ – Да. Ну, мне 65 лет. Ефим, мы тоже с большим удовольствием слушаем вас, и действительно вы поете прекрасно. И можно слушать вас без конца.

Е.ШИФРИН – Спасибо. Я уйду отсюда, точно что-то мурлыкая или напевая.

СЛУШАТЕЛЬ – Мы ждем вас каждый раз, смотрим ваши концерты, слушаем вас с удовольствием.

Е.ШИФРИН – Спасибо.

К.ЛАРИНА – Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ – Большое вам спасибо.

Е.ШИФРИН – Вам спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ – Ксении Лариной большое спасибо за ее передачи.

К.ЛАРИНА – Спасибо большое. Вот и мне перепало

Е.ШИФРИН – Жванецкий в таких случаях говорил: "И за кефир отдельное спасибо", - но на самом деле очень приятно, я только к сведению тех, кому действительно нравится то, что я немножко пою, вот в будущей программе "Люди в масках", будут совсем новые песни.

К.ЛАРИНА – Я бы хотела, чтобы мы успели несколько слов сказать – я ведь по театру в основном – так про козу-то я и не спросила. Потому что про козу мы тут говорили с Виктюком, он нас тут всех, конечно, заинтриговал страшно. Напомню, что речь идет о пьесе Эдварда Олби "Коза", такая скандальная история, которая должна была появиться на сцене "Современника", но по разным причинам не появилась, зато ее поставил Роман Виктюк, и здесь как раз в главной роли мужской, а не в роли козы выступил Ефим Шифрин. И этот спектакль, дорогие друзья, у нас есть шанс увидеть в начале апреля. Ну буквально несколько слов об этой работе скажите. Страшно было, вообще, приступать?

Е.ШИФРИН – Вы знаете, что я, когда получил экземпляр пьесы от Виктюка, я безудержно смеялся. Мне показалось, ну, пожалуй, что это самое смешное, что я прочитал в последние годы. Но свойство Романа Григорьевича Виктюка, конечно, в том, что он взрывает изнутри драматургию, даже привычную, даже кем-то уже версифицированную. И конечно, спектакль получился вовсе не комедия, и спектакль получился шире и больше того, что я предполагал. Ну, слово "коза" всех смущает, естественно, в контексте того, что говорят об этой пьесе, особенно в контексте того, что от нее когда-то отказалась Галина Борисовна Волчек нехотя. Вот. Но козы-то в спектакле нет, она за пределами пьесы.

К.ЛАРИНА – Козы нет, как персонажа?

Е.ШИФРИН – Козы как персонажа нет, о ней только говорится.

К.ЛАРИНА – А рассказывал .Виктюк про козочку, которую приводил к вам на репетицию.

Е.ШИФРИН – Да козочка нам послужила только моделью для программы.

К.ЛАРИНА – А это для фотосессии.

Е.ШИФРИН – Да, для фотосессии. И вообще, смысл этого привода мне до сих пор остается неясным. Но Роман Григорьевич у нас человек эксцентричный, он, наверное, решил, что мне это поможет как-то вжиться в роль. Речь в пьесе, конечно, не об этом. Коза – это такое, мифологическое допущение.

К.ЛАРИНА – То есть зоофилов просим не беспокоиться.

Е.ШИФРИН – Просто просим не тратить деньги понапрасну. А вот театралов я бы просил побеспокоиться. Во-первых, это какой-то другой Виктюк, во-вторых, мне кажется, у меня в кои веки что-то получилось.

К.ЛАРИНА – Шифрин другой.

Е.ШИФРИН – Да, потому что это, конечно, все равно скандальный опыт. Эдвард Олби – это последний из представителей театра абсурда из ныне живущих. Я думаю, что последний великий драматург ушедшего столетия. Естественно, относиться к его драматургии с мерками отношения к нынешним бульварным изданиям, пьесам – это, конечно, нелепо и глупо. Приходите. Приходите те, кто, действительно, любит театр и любит театр, который немножко заглядывает в завтра.

К.ЛАРИНА – Это будет в каких числах?

Е.ШИФРИН – В самом начале апреля, по-моему, на сцене театра на Малой Бронной, если мне не изменяет память.

К.ЛАРИНА – Ну, мы уточним и обязательно сообщим. Я-то обязательно приду посмотреть, мне очень интересно.

Е.ШИФРИН – Спасибо.

К.ЛАРИНА – У нас заканчивается наша встреча. Ефим Шифрин – наш гость. Еще раз напомним, что 25 и 26 марта в концертном зале Россия "Люди и маски", Ефим Шифрин в новой программе для вас. А я хочу со своей стороны пожелать Ефиму Шифрину найти своего режиссера, может быть, не только в театре, может быть, в кино. Виктюк – это святое, это понятно, да. Но мне кажется, еще есть на свете человек, с которым вы еще не встретились. Давайте же вспомним, если бы не Алексей Герман, мы бы никогда не узнали бы артиста Юрия Никулина или артиста Андрея Миронова в драматических, трагедийных ролях, как это было в фильме "Двадцать дней без войны" и в фильме "Мой друг Иван Лапшин". Это был огромный риск, и сколько он выдержал по этому поводу нареканий. И говорили, ни в коем случае, никогда. Я помню, простите, время уже закончилось, но не могу не сказать, я помню, когда была на просмотре фильма "Мой друг Иван Лапшин" в обычном кинотеатре с советскими согражданами, как зал хохотал, валялся от хохота во время этой сцены, когда он пытался покончить с собой. Это надо было пережить, и он это пережил.

Е.ШИФРИН – Вот Алексей Герман, попробовав с Ярмольником, может сделает к счастью для меня следующий шаг, и, наверное, не очень рискнет.

К.ЛАРИНА – Но это надолго, имей в виду. Это на всю оставшуюся жизнь съемки.

Е.ШИФРИН – Знаю. Мы уже устали подкалывать Леню длиной его бороды.

К.ЛАРИНА – Спасибо большое, удачи вам.

Е.ШИФРИН – Спасибо, всего хорошего.

К.ЛАРИНА – Счастливо.