Михаил Козаков - Козаков Михаил - Дифирамб - 2005-02-19
К.ЛАРИНА - Михаил Козаков у нас сегодня в гостях. Но перед тем как поздороваться с нашим гостем, я хочу сразу вам предложить одну музыкальную композицию, а потом мы уже подробно вам расскажем какое она имеет отношение к нашему сегодняшнему разговору.
МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ.
СТИХИ
М.КОЗАКОВ – Вот это "Шенье", стихотворение "Андре Шенье", некое такое завещание Александра Сергеевича Пушкина, и вот мы начали, Ксения, с того, что прозвучал романс на стихи Александра Сергеевича, музыка Бориса Васильевича Зайцева, а я вот прочитал коротенький кусок из Пушкина.
К.ЛАРИНА - Это фрагмент из завтрашней программы у нас получился.
М.КОЗАКОВ – Да, завтра, да. Это завтра мы будем в Политехническом музее давать Пушкинский концерт.
К.ЛАРИНА - "Пушкинский вечер" – называется это так. В Политехническом, в Политехе, в Большой аудитории, завтра – я сразу скажу все выходные данные, Михаил Михайлович, чтобы все наши слушатели сориентировались. Значит, завтра, двадцатого, начало в шесть часов вечера, обращаю ваше внимание, именно в шесть часов. У нас есть три пары билетов на завтрашний вечер, поэтому во второй части программы мы, наверное, несколько телефонных звонков примем с вашими вопросами к нашему гостю и подарим вам билеты. Завтра, как вы поняли, стихи Александра Сергеевича Пушкина будет читать Михаил Козаков, а вот песни и романсы будут петь разные певцы.
М.КОЗАКОВ – А музыка Зайцева Бориса Васильевича.
К.ЛАРИНА - На стихи Александра Сергеевича Пушкина.
М.КОЗАКОВ – Да, вот у меня, знаете, Ксюша, было: то не читаешь, не читаешь – наше же ремесло умирает вообще-то, чтецкое…
К.ЛАРИНА - Ничего подобного! Сейчас оно как раз не умирает.
М.КОЗАКОВ – Ну я вас уверяю, ну мы поговорим на эту тему позже. Но вот тут у меня было то густо, то пусто, то нет ничего. Ну, десятого числа была дата гибели Александра Сергеевича, и был концерт в моем родном Ленинграде, в Питере, в Санкт-Петербурге, и, казалось бы, вы правы, полный зал был. Ну, правда, зал на четыреста мест, но пришли люди, замечательная публика, и я там начал с Окуджавы, этот вечер, если позволите. Тем более, что это стихотворение, когда-то было, похвастаюсь, мне посвящено, чем я горжусь. Булат, мы снимались в картине "Храни меня, мой талисман", была такая картина. Мы там играли самих себя. И в помещении, где мы вели там спор, можно ли играть гения, там Янковский, но они играли персонажей, а мы были такой интеллектуальной массовкой.
К.ЛАРИНА - Замечательно, кстати, сцена сделана.
М.КОЗАКОВ – Сцена хорошая.
К.ЛАРИНА - Просто в стиле "Июльского дождя".
М.КОЗАКОВ – Она снята как бы скрытой камерой. Мы забыли про камеры. И вот там висел портрет Линева, ну копия, вот этот самый изумительный портрет, трагический, Пушкина, и вот Булат вот так написал и принес, подарил мне эти стихи.
СТИХИ
М.КОЗАКОВ – Очень хорошие стихи. Булат никогда не пел их. Это именно стихи. И вот таким образом, я как бы в Москве завтра продолжаю вот такие Пушкинские чтения. Будут еще чтения, Самойловские, я делаю такой, в моем духе, такое представление. Это и не спектакль, это и не концерт, вот как я делал с Бутманом по Бродскому, с внутренней драматургией. Эта вещь будет называться "Мне снился сон", и будет она сыграна, я там читаю, а певица Анастасия Модестова, мы об этом немножко поговорим, поет. И это будет 19 марта в Доме музыки.
К.ЛАРИНА - В театральном зале, наверное. Там хороший зал.
М.КОЗАКОВ - Там хороший зал. Я там читал концерт осенью. Вот, казалось бы, я лью воду на вашу мельницу, что это ремесло не совсем откинуло копыта.
К.ЛАРИНА - Нет, конечно.
М.КОЗАКОВ – Но, к сожалению, вот тут я недавно смотрел "Ночной полет". Валентин Берлинский, восемьдесят лет Вале исполнилось, с чем, если он нас слышит, я его поздравляю. И Бородинский квартет гениальный, и он там шестьдесят лет, кажется, в этом квартете. И он тоже жаловался: "Умирает камерная, вот эта, квартетная музыка. Это интеллектуальное направление", а ведущий спрашивает: "Почему? Почему?". А ответ я вам дам. Попса заела! Понимаете, как получалось. Сначала было художественное чтение. Вот когда я был молод, и, Боже мой, мы бегали на концерты, питерцы я имею в виду, в филармонию, где читал Дмитрий Николаевич Журавлев, и читал Кочерян орнаментальные такие вещи, читал "Шехеразаду" и "Калифа". И Аксенов, такой был актер, и с оркестром он давал "Пер Гюнта" и читал. Кто только ни читал, и был Антон Шварц, брат Евгения Львовича Шварца. Это было искусство в сороковые-пятидесятые годы, ну, рассвет, и на этой волне возникали молодые чтецы: Юрский Сергей, ваш покорный, Рафа Клейнер и так далее, так далее, так далее. И Наташа Журавлева, дочь Дмитрия Николаевича. Да многие, многие. Это были полные залы: Библиотека Ленина, Политех, там, я не знаю, в филармониях, в зале Чайковского, и постепенно, постепенно потеснила это чтение кто, интересно? Барды. Они стали теснить. Однажды я спросил Булата: "Скажи, если бы ты не пел…". Он говорит: "Не продолжай, если бы я не пел, я был бы поэтом, известным узкому кругу людей". И они потеснили нас. А их потеснила эстрада.
К.ЛАРИНА - Ну, они сами с удовольствием в эстраду вплелись, сегодняшние барды.
М.КОЗАКОВ – Возможно. Но их потеснила сильно эстрада, а потом и попса.
К.ЛАРИНА - Вы знаете, что, Михаил Михайлович, я с вами не соглашусь. Мне кажется, продолжаю на этом настаивать, что сегодня возвращается к людям и к публике жанр и чтецкий жанр, и камерной музыки, поскольку концертов очень много проходит, камерных…
М.КОЗАКОВ – Ну, в Москве, да.
К.ЛАРИНА - И народ туда идет. Другой вопрос, что таких людей всегда, в любой стране их будет меньшинство. Это нормально.
М.КОЗАКОВ – Нормально. Но, вы понимаете, какая штука, я одному актеру, не хочу… Хотя, собственно, ничего страшного не скажу, Олегу Меньшикову, много лет назад сказал: "Олег, почему ты не читаешь стихи?". Ведь умение читать стихи – это, вот, можно научить актерскому мастерству…
К.ЛАРИНА - Кстати, он "Горе от ума" блестяще сыграл.
М.КОЗАКОВ – Замечательно! Он музыкальный человек.
К.ЛАРИНА - Потому что он чувствует стихотворение.
М.КОЗАКОВ – Ведь можно быть замечательным актером и не уметь читать стихи. И, наоборот, уметь читать стихи и быть средним актером.
К.ЛАРИНА - Костя Райкин как читает стихи мне очень нравится.
М.КОЗАКОВ – Да, нет. Есть люди. Но, вот, смотрите, я сказал Олегу: "Почему ты?". Он: "Михаил Михайлович! Это не востребовано уже, - это был конец восьмидесятых, - вы всю жизнь этим занимались, накапливали репертуар". Правда, адова работа. Как пианист, который делает программы. Это ничем не … Такой же труд адов. "А мне, представляете себе, - говорит, – вот этим сейчас заниматься, это надо большую часть жизни этому отдать". А публикой это искусство, которое в России, именно в России, было когда-то, так сказать, очень принято и любимо, как во всем мире. Ведь в мире не читают стихов. Когда мне раз сказали, когда-то Редгрейв, отец Ванессы Редгрейв, я приехал в Англию, мне говорят: "У Майкла, - Майкл, кажется, - Редгрейва огромный успех. Он читает стихи. Семьдесят человек в зале". Мне это показалось диким. У нас тогда были залы по пятьсот, шестьсот, тысяче человек. Так вот, у нас тоже к этому все идет.
К.ЛАРИНА - Не надо.
М.КОЗАКОВ – Но, тем не менее, я, может быть из тех, кто скребет по дну…
К.ЛАРИНА - Мы в этом ручейке-то и выживем, вы поймите.
М.КОЗАКОВ – Я же все равно. Мне деваться некуда, семьдесят лет, все равно я этим буду заниматься. Недолго осталось. Понимаете, как что…
К.ЛАРИНА - Есть, кстати, и молодые. Вот, Паша Любимцев, замечательный.
М.КОЗАКОВ – Паша чудно читает.
К.ЛАРИНА - Прекрасно читает.
М.КОЗАКОВ – Ведь никто коммерческих концертов почти никогда не читает.
К.ЛАРИНА - Не будет никогда коммерческих концертов.
М.КОЗАКОВ – Здравствуйте, а на что жить?
К.ЛАРИНА - Ну, это выбирайте сами, уважаемый артист.
М.КОЗАКОВ – Нет, я понимаю.
К.ЛАРИНА - Как вы хотите: и рыбку съесть, и радио послушать.
М.КОЗАКОВ – Обязательно! Но надо же, потому что не в сериалах же сниматься. Значит, надо как-то выживать. Вот я и делаю программы, и ищу этих сумасшедших, которые приходят.
К.ЛАРИНА - Завтра будет полный зал, я вам гарантирую.
М.КОЗАКОВ – Нет, я вам скажу, между прочим, нехорошо… Моя бабушка говорила: "Не хвались, идучи на рать - хвались, идучи с рати". Так вот, говорят, что в Доме музыки билеты чуть ли не кончились.
К.ЛАРИНА - Конечно! Я вспоминаю другой случай с вашим коллегой с Сергеем Юрьевичем Юрским, который ужасно волновался и нервничал, когда в прошлом сезоне он устроил такой литературный вечер в Зале Чайковского – полный зал.
М.КОЗАКОВ – Полный зал! Он сказал, Сережа такой человек: "Мы объявляем возрождение этого жанра". Ну и что?
К.ЛАРИНА - Так что не надо. Все нормально.
М.КОЗАКОВ – Все нормально, хорошо. Я думаю, если люди потянулись, пускай часть какая-то малая… Потому что, вот посидят у телевизора, посмотрят все это, да, и потом бегут в концерты, в театры, в залы. Наверное, это нормально.
К.ЛАРИНА - Михаил Козаков у нас в студии. И мы продолжим нашу поэтическую встречу, сегодня у нас поэзия главная, после выпуска новостей. Я напомню, что у нас есть билеты на завтрашний "Пушкинский вечер" в Политехническом музее, напомню завтра вечером в шесть часов начало этого концерта и музыки, и стихов, и обязательно по телефону примем ваши вопросы к нашему гостю.
НОВОСТИ.
К.ЛАРИНА - Я напомню, что у нас в гостях сегодня Михаил Козаков, и вот к вопросу опять же о стихах со сцены. Здесь не только дело в стихах как в поэзии, а в том, что сегодня, как мне кажется, востребовано желание говорить. Люди очень хотят, чтобы с ними разговаривали. То, что вообще исчезло. И ведь, когда вы выходите на сцену зала и общаетесь с публикой посредством стихов, все равно вы с ней разговариваете, вы, Козаков.
М.КОЗАКОВ – Это верно.
К.ЛАРИНА - Ведь мы же ловим и стихи поэта, которые мы, может быть, знаем наизусть. Но мы ловим ваши сегодняшние интонации.
М.КОЗАКОВ – Безусловно.
К.ЛАРИНА - И понимаем, о чем вы сегодня хотите говорить.
М.КОЗАКОВ – Да. И вы знаете, я вам скажу, еще добавлю к этому: вот я играю в театре Лира и счастлив, что это делаю. Вообще, ролей для семидесятилетних актеров не так уж много.
К.ЛАРИНА - Мы с вами тут вспоминали: "Перед заходом солнца".
М.КОЗАКОВ – Ну вот все что… В "Перед заходом солнца" – все упирается. Нет, ну есть еще там Сорин в "Чайке", есть роли, но не так уж их много, и в кино тем паче.
К.ЛАРИНА - Чебутыкин.
М.КОЗАКОВ – Чебутыкин – да. Ну есть, можно, так сказать, если поднатужиться вспомнить. Но мало. А хочется ведь проявляться, да? И вот поэзия в этом смысле, она не ограничивает, возраст не ограничивает, право, читать даже любовные стихи, понимаете, читать Пушкина "Я вас люблю, хотя бешусь…".
СТИХИ.
К.ЛАРИНА - Знаете, как Клинер у нас тут читал "А я маленький, горло в ангине". Это потрясающе.
М.КОЗАКОВ – Я тоже их читаю, в композиции самойловской, и вот там есть одна из тем, вот в этом представлении, "Мне снился сон" оно будет называться.
К.ЛАРИНА - Это вот про Самойлова мы говорим.
М.КОЗАКОВ – Про Самойлова, да. Я, допустим, читаю, там много тем у Самойлова, великий поэт двадцатого столетия, теперь уже совершенно понятно, и он дает все варианты при проявлении любых и просодий, и мыслей, и состояний. Перепады состояний, в том числе, вот я хочу воспользоваться случаем, я прочту стихотворение, одно стихотворение Самойлова из цикла "Беатриче", которое входит в наш спектакль, а Анастасия Модестова, молодая певица, она и джазовая певица, и она закончила "Гнесинку", она поет Самойлова, и там будет текст только Самой лова, музыка Наташи Горленко, она сама тоже поет, но будет девятнадцатого петь Модестова Анастасия, и вот такое вот соединение стиха и музыки.
К.ЛАРИНА - Вот, давайте, вы сейчас прочтете, а я дам кусочек потом…
М.КОЗАКОВ – Я сейчас прочту, а вы дадите. Это поздний Самойлов, "Под утро" называется.
СТИХИ
ПЕСНЯ
К.ЛАРИНА - А музыка чья?
М.КОЗАКОВ – Вот Наташи Горленко, аранжировка Александра Шевцова, с которым я много работаю. И вот такой спектакль, он очень разный: и лирический, и юморной. Самойлов же, так сказать, простите за слово "юморной", он же иронист изумительный, пушкиньянец. Там разные, разные, разные темы. И, конечно же, это дает возможность и самопроявления. Хотя нехорошо присваивать чужие стихи, как говорил Бродский, ну такое у нас ремесло.
К.ЛАРИНА - Вы много про Самойлова пишете в своей книжке, поскольку человека этого хорошо знали.
М.КОЗАКОВ – Да, имел счастье.
К.ЛАРИНА - А сейчас я застала ваш разговор с Алексеем Венедиктовым, когда вышла на перерыв между передачами, и вот услышала, что вы читаете одну и ту же книгу - переписку Самойлова с Чуковской.
М.КОЗАКОВ – С Лидией Корнеевной Чуковской.
К.ЛАРИНА - И что, для вас открылся еще человек? То, что вы не знали в Самойлове?
М.КОЗАКОВ – Да, всегда, когда большой человек, ну такой, крупный, разный. И потом переписка удивительна, потому что переписка в те годы, точно они писали письма не для печати, это определенно, и вот этот уровень разговора, который ведут два таких человека, это потрясающе. И открывается что-то новое для меня в Давиде Самойловиче.
К.ЛАРИНА - Сегодня существуют какие-то для вас лично авторитеты в нашей жизни?
М.КОЗАКОВ – Я вам скажу так. Я думал над этим.
К.ЛАРИНА - Вы сам по себе авторитет.
М.КОЗАКОВ – Да нет, никакой я не авторитет. Я просто думаю о том, что есть изумительные, достойные, достойнейшие люди во всех областях культуры. Мы часто там в наших компаниях говорим на эту тему. Но нету сегодня – еще, даст Бог, живет Александр Исаевич Солженицын, есть Искандер, есть всюду, наверное, талантливые люди, но нет сегодня, вот так случилось, абсолютного авторитета, вот каковым была, скажем, Анна Андреевна Ахматова.
К.ЛАРИНА - А Дмитрий Сергеевич Лихачев?
М.КОЗАКОВ – Лихачев, Сахаров, но Сахаров-то не совсем искусство. Бродский - вот что-то происходит не слишком хорошее в отношениях в нашей среде, в литераторской, и вот думаешь: "А вот если бы это Бродский видел, и он был бы жив? Решились бы какие-то люди вести себя так как ведут?".
К.ЛАРИНА - Но Бродский, между прочим, жил в стране победившей демократии. Он жил в эпоху, в среде рыночной экономики, он знает, что это такое.
М.КОЗАКОВ – Это верно. Я сейчас говорю о другом. Вот был некий авторитет. В искусстве должна быть некая иерархия, я думаю. Должен быть, то есть, должен быть… Вот как в музыке был Шостакович, Прокофьев, Шнитке. Обратите внимание, эпоха гениев ушла. Это точно. И есть очень талантливые. Вот, слава Богу, в театре есть Фоменко. Понимаете, вот он – некая точка отсчета.
К.ЛАРИНА - Несегодняшнее же поколение.
М.КОЗАКОВ – Но тоже несегодняшнее поколение. Такого явного лидера, авторитета абсолютного, к сожалению, мне так кажется, может, я ошибаюсь, нет.
К.ЛАРИНА - Значит, время такое. Потому что если даже расширить наш разговор, даже за рамки искусства выйти, то и в политике такое же безвременье, безрыбье. Причем, не только в России. Посмотрите.
М.КОЗАКОВ – Да, верно, верно.
К.ЛАРИНА - Где Черчилли или Шарли Де Голли?
М.КОЗАКОВ - Ни Де Голля, ни Черчилля. Это верно. Они почему-то появляются все параллельно. Замечали это? Там возникают, не важно, но крупные личности, Черчилль, не важно, даже Гитлер, Сталин – чудовища, но очень мощные. Потом идет Кеннеди – Хрущев, так сказать, а потом вот… Ну я в политике не силен…
К.ЛАРИНА - Мы говорим о личностях, почему?
М.КОЗАКОВ – Есть много имен писателей, но одного вот такого какой был Фолкнер, да, такая вершина явная, или Хемингуэй, как бы мы к нему не относились, да, такого масштаба, это когда вот ушел Чехов, да, и Толстой, что-то такое… Ну ладно…
К.ЛАРИНА - Михаил Михайлович, вот тут-то, в этот момент я и вспомнила ваше кино "Страсти по Шекспиру", вот как раз то, о чем мы сейчас с вами говорим, вот весь этот клубок, разматывающийся во времени, он как раз и об этом тоже.
М.КОЗАКОВ – Конечно, конечно. Я очень рад, что мне удалось сделать эти три передачи, или три фильма, называйте, как хотите, для канала ТВЦ, и я благодарен им, что все-таки мучительно, с нищенским бюджетом мне удалось эту историю дотащить до конца, да, и она была в эфире. Потому что, вообще-то все равно, когда что-то хочешь сделать, действительно хочешь сделать, гребешь против течения. Вот понимаете, я ведь актер, и я хотел бы играть, я хотел бы сниматься, не только там играть в театре одну роль, не только читать стихи, но я гляжу на сериалы и думаю: "А что бы я тут мог играть?". А ничего. А более того, если ты и сыграл, допустим, я снялся один раз "Узкий мост" такой сериал, сыграл папу Гоши Куценко. Вот так вот я и не более чем, и никакого образа там сыграть нельзя.
К.ЛАРИНА - То есть невозможно ничего сделать?
М.КОЗАКОВ – Вы знаете, если это не классика, допустим, как
К.ЛАРИНА - "Идиот"
М.КОЗАКОВ – "Идиот". Вот Чурикова, которая сыграла, Инна, генеральшу Епанчину – это образ. А вот уже Чурикова в других сериалах – это замечательная актриса Чурикова.
К.ЛАРИНА - То есть надо – от литературы. От литературы зависит, от литературной основы?
М.КОЗАКОВ – Конечно же, литературная основа, сценарий. Но вот сериальность, она не предполагает, как мне кажется, ни диалогов настоящих, ни образов. Задумайтесь, скажем, не потому что я брюзжу на наше время, по поводу нашего времени, но вот возьмем Алексея Баталова, который снимался не всегда в замечательном материале, иногда в замечательном, когда играл Чехова, Гурова, и возникал образ Гурова. Баталов ведь вообще не острохарактерный актер, он не менялся там как ваш покорный слуга, когда я хромал в "Здрасте, я ваша тетя", я острохарактерный актер, он нет, он герой. Но возникал образ Гурова. Он играл шофера.
К.ЛАРИНА - В "Деле Румянцева".
М.КОЗАКОВ – Это был шофер. Он играл
К.ЛАРИНА - Тибула.
М.КОЗАКОВ – Он играл "Большая семья", такой был фильм, и Кочетов, уж не бог весть, какой литературный материал, мягко говоря, однако возникал его образ. Или даже Гоша "Москва слезам не верит" – мы не говорили: "Баталов", мы говорили: "Гоша". Мы говорили: "Гуров", мы говорили: "Гусев", а сегодня мы говорим: "Балуев".
К.ЛАРИНА - То есть серийные артисты, я их называю.
М.КОЗАКОВ – И вот говоришь: "Балуев женится?", или там, "Его убьют, Балуева?", или там: "Чулпан Хаматова выйдет замуж за Цыганова?", или "Цыганов застанет Хаматову с Колокольниковым?".
К.ЛАРИНА - Я очень люблю этот фильм. И Чулпан мне нравится.
М.КОЗАКОВ – Вы любите! Я вам говорю, это замечательные все актеры, но я вот думаю, что… я не знаю ответа.
К.ЛАРИНА - Подождите, подождите. Все-таки давайте от печки. Сериалы не сегодня родились. Вон у нас были и Тени, которые в полдень исчезают. Какие там актерские работы! Сериал, тоже там сорок восемь серий. А уж материал тоже не самый лучший.
М.КОЗАКОВ – Правильно. Не лучший. Но все-таки это было лучше, хуже - типа штучного товара.
К.ЛАРИНА - "Вечный зов", Спиридонов Вадим.
М.КОЗАКОВ – Штучный товар. Он не был поставлен не поток. Сериалы же поточная штука. Вы посмотрите, сколько их там – восемь выходит в вечер. Ну как это, когда поточная система, он не предполагает штучного товара.
К.ЛАРИНА - Каждый выбирает для себя.
М.КОЗАКОВ – Это верно. "Женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку – каждый выбирает для себя", - писал Левитанский. Нет, поверьте, мне же тоже там хотелось бы, допустим, сняться, но я видел недавно сериал. Замечательный актер, мой друг, старый товарищ, Джигарханян, ну вот тот Джигарханян, который в сериале играл Горбатого – это был образ Горбатого, ил там где-то еще, а тут замечательный Армен Борисович. И поставь любого, Де Ниро поставь в сериал, это будет не более, чем Де Ниро.
К.ЛАРИНА - А вы посмотрите, в чем сейчас снимается Де Ниро.
М.КОЗАКОВ – А это другая тема.
К.ЛАРИНА - Вот к вопросу про семьдесят лет, да, вы говорите ролей нету, а им, думаете, легче живется, такие звезды, да?
М.КОЗАКОВ – Легче.
К.ЛАРИНА - В чем они снимаются?
М.КОЗАКОВ – Не знаю, у них выбора больше.
К.ЛАРИНА - Но какой же ужас показывают.
М.КОЗАКОВ – Это показывают. А вот тут недавно показали, ну это другая тема…
К.ЛАРИНА - Им же хочется быть молодыми, вам хочется всем быть молодыми мужчинами.
М.КОЗАКОВ – Абсолютно нет, я никогда не играл младше своего возраста персонажей и мне абсолютно не хочется быть молодым. Но для дедов мало ролей. Кстати, у них больше. И в советское время было больше. Сказки снимались, можно было Кощея Бессмертного сыграть.
К.ЛАРИНА - А помните, был замечательный фильм, чей это был фильм, Хуциева, "Послесловие" называется. Плятт и Мягков. Великолепный фильм.
М.КОЗАКОВ – Да, да. Но вот такие картины – штучный товар. Вот такой в Америке есть режиссер – Роберт Олтмен или Алтмен, Олтмен. Я недавно видел его картину о балете, по телевизору показали, по какой-то программе, не помню, поймал я, прыгал, прыгал и поймал. Ну ничего, вроде никакого сюжета, но штучный товар. Вчера вот Иоселиани картину поймал в эфире о Венеции, но это совершенно иное, штучное, особое мышление.
К.ЛАРИНА - Короче. На что вы жалуетесь? Вам хочется играть в сериале, но играть также как в большом кино.
М.КОЗАКОВ – Мне хочется и на елку влезть, и штаны не порвать.
К.ЛАРИНА - Да, да.
М.КОЗАКОВ – И денежку заработать,
К.ЛАРИНА - и в вечности остаться приличным человеком.
М.КОЗАКОВ – И не очень чтобы стыдно было перед друзьями. Вот что мне хочется, вообще.
К.ЛАРИНА - Я думаю, что не надо так всерьез к этому относится. Знаете, как многие ваши коллеги говорят: "Это моя работа. Я артист, это моя работа". Поэтому уж извините. Ну сколько вы за свою жизнь наснимались в кино как артист? Ну что, все потрясающие работы?
М.КОЗАКОВ – Нет, нет, конечно. Но все равно образы играл: "Обыкновенная история", даже не такой уж мой любимый фильм "Человек-амфибия" – все равно образ Зурита, это же не Казаков, это Зурит.
К.ЛАРИНА - Вы помните, я вам рассказывала, Михаил Михайлович, я вот сейчас расскажу в эфире. Когда мы с вами встретились на спектакле в "Школе современной пьесы" и там девочки-школьницы четырнадцати-пятнадцати лет: "Козаков, Козаков, ты помнишь, он играл в "Убийство на улице Данте", "Человек-амфибия"?". Вот они это помнят. Память поколений!
М.КОЗАКОВ – Девочки? Да ладно, я понимаю, что передача называется "Дифирамб", но не до такой же степени.
К.ЛАРИНА - Мы должны билеты отдать на завтрашний вечер, повторим еще раз: "Пушкинский вечер", завтра, в Политехническом музее, в Большом зале, начало в шесть часов вечера. Михаил Козаков читает Пушкина, а также вы услышите романсы Бориса Зайцева в исполнении вокалистов, в том числе, и солистов Большого театра. Внимание, наш телефон 203-19-22, все, что хотите сказать Михаилу Козакову, скажите это.
М.КОЗАКОВ – Все гадости.
К.ЛАРИНА - Да вы что! У нас программа "Дифирамб", гадости мы не принимаем. И за это вы получаете билеты на завтрашний вечер, если, конечно, вы хотите туда попасть.
ЗВОНКИ СЛУШАТЕЛЕЙ
К.ЛАРИНА - А вот Давида Самойлова вы сможете услышать, я тогда еще раз повторю, 19 марта в Театральном зале Московского международного дома музыки. Михаил Михайлович, огромное вам спасибо. Мне всегда приятно с вами встречаться.
М.КОЗАКОВ – Взаимно.
К.ЛАРИНА - Козакова много не бывает – поговорка, которая очень популярна у нас, на радиостанции "Эхо Москвы". Спасибо.
М.КОЗАКОВ – Спасибо.